Я смотрю в иллюминаторы, наслаждаясь видом Монте-Карло: мерцающие огни ночного города на далеком берегу кажутся, совсем крохотными, небольшими волнами вода переливается по морю, отблеск ярких звезд и месяца в спокойной воде за­вершает картину нарисованную лучшим художником – природой. Вспоминаю, как Грейс еще с детства учила нас с Элиотом любить природу, наслаждаться ею. Наверное, это повлияло на нашу заинтересованность изготовлять экологическую продук­цию. Пора будить Ану, у меня есть идея, как сделать этот вечер еще больше романтическим.
— Привет.
— Привет. — Она застенчиво улыбается, не отводя от меня взгляда. — Сколько я проспала?
— Час или чуть больше.
— Мы на ходу?
— Я подумал, что если мы обедали в последний раз на берегу, ходили на балет и в казино, то будет неплохо для разнообра­зия поужинать и на борту. Тихий вечер, а deux. – В ответ Ана лишь застенчиво улыбается.
— Куда идем? – Ох, моя любопытная миссис Грей.
— В Канны.
— Ладно.
Анастейша сонно потягивается, не убирая с лица счастливой улыбки, поднимается с кровати. Надевает заранее подготов­ленный мной шелковый халат, ее лицо становится такого же цвета, как стены в моей игровой комнате. Кажется, миссис Грей вспомнила, чем занималась перед сном. Черт, засосы! Зная Ану, я уверен, что она разозлится, но у меня не было дру­гого выбора. Возможно я поступаю как подросток, но теперь я спокоен, что не увижу фото своей обнаженной жены на об­ложке одного из журналов Америки. Она моя, только моя и смотреть на нее в таком виде я никому не позволю.
Отворачиваюсь к ноутбуку в попытке скрыть эмоции. Анастейша слишком часто угадывает мои мысли, иногда кажется, что эта женщина видит меня насквозь. Слышу ее шаги, значит, пошла в туалет и сейчас увидит засосы. Не знаю, какой будет ре­акция, но ничего хорошего ожидать не стоит. Ана все поймет…
Все еще тишина, пугающая тишина…надеюсь, она не сбежала от меня, по крайней мере, все ее вещи здесь. Ее шаги возвра­щают меня к реальности, ну, слава Богу, Анастейша все еще здесь. Иду к ней, Ана проходит мимо, направляется к гардероб­ной. Проклятье! Она меня игнорирует? А что, если решила уйти и сейчас собирает вещи?! Нет, она обещала никогда меня не бросать!
— Анастейша! – Черт, не могу скрыть беспокойство, оно овладело мной несколько минут назад, и не собирается покидать.
Молчит, не отвечает мне…Последний раз я видел ее такой злой, когда…о нет! Тогда она ушла от меня, бросила одного со всем тем дерьмом, которое люди привыкли называть прошлым. Неужели сейчас все повторится? Возвращается, идет в нашу спальню, она без чемодана, никуда не собирается уходить. Чувствую неимоверное облегчение, всплеск адреналина в кро­ви нельзя сравнить со случаем с «Чарли Танго».
Направленная на меня щетка, быстро возвращает к реальности, инстинкт самосохранения срабатывает как раз вовремя, и я успеваю прикрыться рукой. Щетка ударяется о предплечья и падает на кровать. Анастейша выбегает из каюты на палубу. Тихо иду к ней, стараюсь не испугать. Она смотрит вдаль, на море. А я так хотел поужинать с ней здесь, на палубе, нас­лаждаясь прелестным видом ночного Монте-Карло.
— Злишься?
— Вы так догадливы, Шерлок! – Ох, Ана, моя миссис Дерзкий ротик.
— И сильно злишься?
— Примерно на пятьдесят по десятибалльной шкале. Соответствует, а? – Более чем…
— Это уже безумие.
— Да. От оскорбления действием.
Ана поворачивается ко мне с недовольным выражением лица. Неужели, я так сильно ее разозлил? Черт.
— Послушай, ты должен это прекратить. Не старайся подчинить меня в одностороннем порядке. Ты довел до меня свою точ­ку зрения. На пляже. Очень показательно, насколько я помню. – Не хочу снова спорить.
— Ну, больше снимать не будешь. – Я пожимаю плечами, понимаю, что это не оправдание, но я говорю правду.
— Мне не нравится, что ты оставляешь отметины. Тем более столько! Все, ввожу запрет!
— А мне не нравится, что ты раздеваешься на публике. И я тоже ввожу запрет!
— Вот и договорились. Посмотри! – Ана спускает балахон, показывает верх грудей с темными полукружьями засосов. Она права, я не должен был этого делать, но мне все еще тяжело научиться контролировать свои эмоции в такие моменты. С ней мое самообладание испаряется.
— Ладно, ладно. Я понял. – Поднимаю руки в примирительном жесте.
— Хорошо!
— Извини. И, пожалуйста, не злись.
— Ведешь себя иногда как мальчишка. – Ана говорит почти беззлобно, наконец-то осмеливаюсь подойти ближе, глажу ее волосы, успокаиваю словно котенка. Заправляю за ухо выбившуюся прядь.
— Знаю, мне еще многому предстоит научиться.
— Не только тебе, нам обоим. – Ана облегченно вздыхает, кладет руку мне на грудь. Все еще странно чувствовать чужие прикосновения в ранее запретной зоне. Первые разы было тяжело себя контролировать, как только ее рука приближалась слишком близко, меня окутывала тьма, панический страх из детства. Перед глазами появлялся он… и я боялся…боялся при­чинить Анастейше вред. А сейчас – не знаю, как смогу жить без ее прикосновений.
— Не только тебе, нам обоим.
Ана удивленно вскидывает бровь.
— Получила хорошую практику с Рэем. И метаю, и стреляю метко, так что вы возьмите это себе на заметку, мистер Грей. – Она больше не злится, счастливая улыбка расцветает на моем лице, и Анастейша хитро улыбается в ответ.
— Что-нибудь придумаю. Я находчивая. – О да, как всегда в точку, миссис Грей.
— Этого у тебя не отнять. – Напряжение окончательно растворяется в воздухе. Обнимаю Ану за талию, прижимаю к себе, носом укутываюсь в ее волосы. Она потрясающе пахнет: яблоками и осенью.
— Прощен?
— А я? – Опять вопрос на вопрос? Вы неисправима, миссис Грей.
— Да.
— И ты тоже.
Мы стоим, прижавшись, друг к другу, наслаждаемся чудесным видом.
— Проголодалась? – Ана опускает голову на мою грудь.
— Да. Умираю от голода. Такая… э-э… бурная ночь, вот аппетит и разыгрался. Вот только одета я для ужина неподходяще. – Лично я больше люблю смотреть на тебя без одежды.
— На мой взгляд, ты выглядишь вполне прилично. К тому же на этой неделе яхта наша, и мы можем одеваться, как хотим. Считай, что сегодня на Лазурном берегу вольный вторник. А еще я подумал, что мы могли бы поесть на палубе.
— С удовольствием.
Я беру Ану за руку, и мы вместе идем к носу яхты. Стюард подает ужин и уходит, оставив нас наедине. Сев за столик, я тя­нусь к десертной ложке, чтобы попробовать крем-брюле.
— Почему ты всегда заплетаешь мне волосы. – Вопрос заставляет меня остановиться, некоторое время обдумываю ответ.
— Не хочу, чтобы твои волосы за что-то зацепились. Наверно, привычка. – Перед глазами появляется картинка: мамочка си­дит за туалетным столиком, я стою сзади нее, на стульчике. Она смотрит в зеркало и улыбается мне. Сегодня она любит ме­ня и не жалеет, что я родился. Мамочка разрешила поиграть с ее волосами, я очень рад. Беру щетку, осторожно расче­сываю ее длинные каштановые волосы, они такие пышные. Я кладу щетку и разделяю волосы на три пряди, аккуратно зап­летаю их в косичку. Не хочу причинить мамочке боль, стараюсь не дергать. Мамочка протягивает мне резинку, снова улыба­ется. Я прикасаюсь к ее щечкам, к бледной коже. Мамочка целует мою ручку.

— Пойдем, малыш. Я испеку тебе шоколадный торт. – Я вкладываю свою маленькую ладошку в ее руку, и мы идем к кухне.
— Неважно. И мне это не нужно. Я только из любопытства спросила. – Слова Аны возвращают меня в реальность. Вижу ее теплую улыбку, она целует меня в уголок рта.
— Люблю тебя. И всегда буду любить. – Моя малышка, твои слова, словно бальзам на мою израненную тяжелым прошлым душу.
— И я тебя.
— Даже если я буду непослушной? – Анастейша лукаво усмехается, а я предвкушаю, как буду наказывать за очередное не­послушание.
— Именно потому, что ты непослушная.
Мы доедаем свой ужин, стюард убирает со стола пустые тарелки. Ана оглядывается по сторонам, как будто собирается на­рушить закон и боится быть пойманной.
— А что ты имел в виду, когда говорил, что в туалет ходить не надо? – И почему я не удивлен, что миссис Грей не удержа­лась спросить об этом?
— Ты и вправду хочешь знать? – не могу сдержать лукавой улыбки.
— Так что? – Анастейша подносит бокал к губам, ожидаю, когда она сделает глоток. Все-таки не хочу, чтобы из-за меня по­давилась.
— Чем полнее мочевой пузырь, тем интенсивнее оргазм.
Ана заливается краской. Когда меня перестанет забавлять ее смущение?
— Да? Понятно…
Глупая улыбка отказывается спадать с моего лица.
— Да. Ну, тогда… - Миссис Грей, Вы пытаетесь сменить тему? Так и быть, я помогу Вам.
— Чем займемся вечером? Есть предложения?
Анастейша обдумывает мои слова. Нет, детка, сейчас я не хочу ждать.
— Я знаю, чего ты хочешь. Идем. – Отставляю свой бокал, поднимаюсь и подаю ей руку.
Мы идем в главный салон, где на журнальном столике лежит мой айпод. Выбираю подходящую мелодию.
— Потанцуй со мной.
— Если настаиваешь… - Анастейша смотрит на меня из-под опущенных ресниц.
— Настаиваю, миссис Грей.
Плавная мелодия уносит нас в танец, сразу вспоминаются уроки танцов с Эленой, от чего меня передергивает. После моего дня рождения, я разорвал с ней вся связи и больше не хочу видеть ее в своей жизни.
Приятный голос заставляет выбросить из головы все мысли. Я смотрю на Ану, она о чем-то задумалась. Чтобы отвлечь, резко отпускаю ее. Глаза округляются, наполняются страхом, но я быстро подхватываю ее. Мы смеемся, как маленькие дети, кру­жимся по просторному салону, наслаждаемся прекрасным вечером.
— Хорошо танцуешь. Вот мне бы так. – Анастейша хмурится, кажется, я догадываюсь, о чем она думает. Снова использую проверенный отвлекающий маневр: роняю ее и тут же подхватываю.
— Мне будет недоставать твоей любви. – Ана повторяет слова песни.
— А мне еще больше, – я кружу ее по комнате.
— Пойдем в постель? – Пожалуйста, скажи «да».

На часах только 9 утра. Ана все еще сладко спит, и будить ее мне жаль. Решаю за это время принять душ, а потом заказать для нас завтрак.
Холодные струи воды смывают напряжение вчерашнего дня. Вспоминая о засосах на груди своей жены, я невольно улыба­юсь. Еще одно впервые… Как же я хотел, чтобы она поняла – моя, только моя. После вчерашнего, уверен, Анастейша не за­будет. С довольной ухмылкой я выхожу из душа, обматываю одно полотенце вокруг пояса, вторым – вытираю волосы. При виде своего отображения в зеркале понимаю, что пришла пора побриться.

Я успел сбрить только половину, как заметил на пороге ванной Анастейшу. Она смущенно смотрит на меня, опуская взгляд все ниже, к той части тела, что скрыта большим белым полотенцем.
— Доброе утро, миссис Грей.
— И вам доброе утро.
Ана и не замечает как повторяет каждое мое движение.
— Нравится?
— Одно из моих любимых занятий. – Я наклоняюсь, целую ее в щеку, оставляю след от пены.
— Еще разок, а? – Ана сразу же робеет. Да, такое сложно забыть. Моя жена всегда умела удивлять. Помню, как она сбрила все волосы на лобке. А жаль, мне они нравились, хоть это и было в новинку, ведь все мои сабы проходили процедуру вос­ком. Но Она не саба, Анастейша – моя жена и я никогда не должен забывать об этом.
— В следующий раз воспользуюсь воском.
— Эй, я же просто тебя поддразниваю. Так ведут себя все мужья, безнадежно влюбленные в своих жен, разве нет? – Ана о чем-то думает. Неужели она сердится?
— Сядь. – Я сажусь, и Анастейша забирает у меня бритву. Она хочет побрить меня? Ну, уж нет, детка.
— Ана… — миссис Грей вторгается в мой рот пылким поцелуем.
— Откинь голову. – Черт, Анастейша не собирается отступать. — Зуб за зуб, мистер Грей. Услуга за услугу.
— Ты понимаешь, что делаешь? — Ана медленно качает головой, старается сохранять невозмутимое лицо. Надеюсь, я не настолько ей надоел, что она перережет мне горло.
— Думаешь, порежу?
— С тобой никогда не угадаешь, Ана, но умышленно ты ничего плохого, конечно, не сделаешь.
Она ничего не отвечает, лишь ведет бритвой по моему горлу, осторожно, боится случайно порезать.

— Я никогда преднамеренно не сделаю тебе ничего плохого. – Знаю, малышка.
— Знаю.
Открываю глаза, обнимаю мою миссис Грей. Она продолжает вести бритвой, но теперь уже по моей щеке. Поворачиваю го­лову, чтобы ей было удобнее.
— Вот и все. И притом не пролито ни капли крови. – Анастейша говорит с гордостью, я чувствую то же самое, еще одно впервые, миссис Грей. Не удерживаюсь, и веду рукой вверх по ее ноге, поднимаю рубашку, Ана садится мне на колени, что­бы удержать равновесие.
— Куда бы мне тебя отвезти сегодня?
— То есть загорать не будем? – Анастейша удивленно вскидывает бровь, а я сразу же вспоминаю про засосы. В таком виде она точно загорать не будет.
— Нет, сегодня не будем. Я подумал, что ты, может быть, предпочтешь прогуляться.
— Ну, после того, как ты разукрасил меня и ловко ушел в сторону, ничего другого и не остается, так?
— Придется немного прокатиться, но вид того стоит. Судя по тому, что я читал, там есть на что посмотреть. Деревушка на­зывается Сен-Поль-де-Ванс. Там есть художественные галереи. Мы могли бы, если, конечно, найдем что-то по вкусу, купить несколько картин или скульптур для нашего нового дома. — Пока мы здесь отдыхаем, Элиот загружен работой над нашим новым домом.
Ана отстраняется, нервно смотрит на меня.
— Что такое?
— Я не разбираюсь в искусстве. Ничего в нем не понимаю. – Миссис Грей, я с удовольствием возьмусь за Ваше обучение.
— Мы будем покупать только то, что нам понравится. О вложениях речь не идет.
Анастейша опять хмурится.
— Что? – Она еще не хочет ничего покупать? — Послушай, я знаю, что мы только на днях получили чертежи от архитектора, но посмотреть можно и сейчас, вреда не будет. Место древнее, средневековое…
— Ну, что дальше? — Моя жена снова качает головой. — Говори, не молчи. Ты ведь не злишься на меня за вчерашнее?
— Нет, просто проголодалась.
— Так почему раньше не сказала? – Осторожно ставлю Ану на ноги и направляюсь к выходу из ванной. Ну почему я не за­казал завтрак раньше?

Сен-Поль-де-Ванс — средневековая горная деревушка, одно из самых живописных мест из всех, что мы здесь видели. Мы идем рука об руку по узким мощеным улочкам, ладонь Аны лежит в заднем кармане моих шортов. За нами, на небольшом удалении, следуют Тейлор и Гастон. На обсаженной деревьями площади трое пожилых мужчин — все в традиционных бе­ретах, несмотря на жару, — играют в петанк. Туристов здесь много, и для такого места это не удивительно. Посмотреть есть на что — узкие улочки и переулки, ведущие во дворы с искусными каменными фонтанами, старинные и современные скуль­птуры, занимательные бутики и лавочки.
В первой галерее я рассматриваю представленные эротические фотографии. Все они — работа некоей Флоранс Делль и представляют застывших в разнообразных позах обнаженных женщин.
— Не совсем то, что я себе представляла. – Ана неодобрительно качает головой.
— И я тоже.
Я беру Ану за руку и вместе мы направляемся художнику. Молодая женщина демонстрирует свои натюрморты – все они вы­полнены в правильной технике. Соблюдается контраст, насыщенность, оттенки передают тепло.
— А вот это мне нравится. — Анастейша указывает на три картины с перцами. — Сразу вспоминается, как ты резал овощи в моей квартирке. Да, веселые были времена. Тогда я надеялся просто трахать ее, а через некоторое время понял, что по уши влюблен.
— А, по-моему, я справился с заданием вполне компетентно, разве что не очень быстро. И вообще, не отвлекай. Куда бы ты их повесила?
— Что?
Я дразню ее, покусывая мочку уха.
— Картины. Где бы ты их повесила?
— В кухне.
— Хмм. Неплохая идея, миссис Грей.
Анастейша смотрит на ценник, открывает рот от изумления.
— Слишком дорого! – я один из самых богатых людей Америки. Пять тысяч евро за картину для меня – мелочь. Я могу себе это позволить, Ане нужно смириться с тем, что теперь это и ее деньги тоже.
— И что? Привыкай, Ана.

— Ты спрашивала, почему я заплетаю тебе волосы.
— Да.
— По-моему, она позволяла мне порой играть с ее волосами. Я уже не знаю, приснилось мне это или так оно и было на са­мом деле. – Честно говоря, это не самая приятная тема для разговора, но я обещал ничего не скрывать от Аны.
— Мне нравится, когда ты играешь с моими волосами. – Ее голос звучит неуверенно.
— Правда?
— Да. — Анастейша берет меня за руку. — Думаю, ты любил ее. Свою биологическую мать.
Что? Нет, моя мать-проститутка совершенно обо мне не заботилась. Ей было плевать на меня, главное – получить новую до­зу. Сколько раз тот гадкий тип бил меня, но она не защищала. Боялась, не хотела попробовать его кулак снова, а я терпел. Из-за нее мне пришлось пройти через все его издевки. Ощущаю запах сигарет, которые он тушил об меня. Нет!
— Скажи что-нибудь. – Ана снова возвращает меня в реальность.
— Идем.
Мы встаем и выходим на узкую улицу, кладу ладонь Анастейши в свою руку.
— Куда хочешь пойти?
— Я так рада, что ты еще разговариваешь со мной.
— Знаешь, не хочу больше об этом. Все, хватит. С этим покончено. – Во мне все пятьдесят оттенков порока, боли.
Мы подходим к черному «Мерседесу», жаль, что здесь нет ауди, как я люблю. Гастон открывает Анастейше дверцу и мы ру­шаем.
Останавливаюсь около ювелирного магазина. Бросаю взгляд на запястья Аны, от наручников остались красные полосы. Ты дурак, Грей! Ты снова сделал Ане больно, и как напоминание об этом – ужасные рубцы.
— Уже не больно. — Я поворачиваюсь, беру другую ее руку и поворачиваю внутренней стороной запястья вверх. Здесь по­лоску скрывают платиновые часики «омега», которые я подарил Анастейше за завтраком в наше первое утро в Лондоне. Надпись всегда будет напоминать обо мне:
Анастейша,
Ты мое все,
Моя любовь, моя жизнь.
Кристиан
— Не больно, — повторяет Ана. Я оставляю на запястье нежный поцелуй.
— Идем. – Мы направляемся в магазин.
— Вот. — Я раскрываю только что купленный изящный платиновый браслет, состоящий из небольших абстрактных цветов с крохотными бриллиантами, и защелкиваю на запястье своей жены. Он довольно широкий, выполненный в форме наручника, браслет скрывает все красные отметины.
— Вот так-то лучше.
— Лучше? – Ана вглядывается в мои серые глаза.
— Ну, ты же знаешь почему. – Не хочу разговаривать об этом при посторонних.
— Мне это не надо. – Ана трясет рукой так, что браслет сползает.
— Мне надо. – Это сражение я не намерен проигрывать.
— Нет, Кристиан. Тебе это тоже не надо. Ты и так много чего мне подарил. Волшебный медовый месяц — Лондон, Париж, Лазурный берег… и самого себя. Мне так повезло.
— Нет, Анастейша, это мне повезло. – Я понял, что такое счастье, она вселила в меня веру: веру в любовь, веру в себя, ве­ру в будущее. Ана мой Ангел, которого я не хочу терять, она нужна мне.
— Спасибо. – Она поднимается на цыпочках, чтоб обнять меня, целует в щеку.
Мы возвращаемся на яхту. Ана ничего не говорит, я раздумываю обо всем, что произошло со мной за последние месяцы. Кажется, такой насыщенной жизнью я никогда не жил, и это не удивительно. Кристиан Грей всегда отказывался выходить за пределы своего стеклянного шара, для этого выстроил огромную стену, которая никого не подпускала ближе допустимых мною норм. А моя хрупкая Ана смогла разбить эту стену.
Я поворачиваюсь к ней, кладу свою руку на колено, двигаюсь вниз, к ее лодыжкам. Подтягиваю ее ногу себе на колено.
— Мне нужна и вторая.
Анастейша нервно оглядывается на Тейлора и Гастона, но их интересует только дорога. Немного расслабившись, она все же кладет мне на колени вторую ногу. Этого мало, мне нужно полностью ее расслабить, а при посторонних у нас ничего не получится. Дотягиваюсь на специальной кнопки на двери , нажимаю, и из панели перед нами выдвигается тонированный экран. Еще несколько секунд, и мы остаемся наедине.
— Хочу смотреть на твои лодыжки. – Она смотрит на меня с легким испугом, большим пальцем провожу по ступне, знаю – Ана боится щекотки. Она ерзает, я довольно улыбаюсь, наслаждаясь маленькой победой. Ловко развязываю ремешок обу­ви и вижу темно-красные полоски. Черт, я не хотел оставлять не ее теле следы. У нее прелестная кожа, ни единого изъяна, а я чертов дурак причинил ей боль.
— Уже не больно. – Я качаю головой, Ана трясет ногой, сандаль, падает на пол. След открывается полностью. Малышка моя, прости, что тебе пришлось стерпеть это.
— Эй, ты чего ожидал? – В ее голосе нет упрека, я лишь пожимаю плечами.
— Не думал, что буду чувствовать себя вот так, увидев эти отметины
— Что же ты чувствуешь? – Боль, Анастейша.
— Мне не по себе.
Ана сжимает мои руки.
— Мне только синяки не понравились. Все остальное… все, что ты делал, — она понижает голос до шепота, — с наручни­ками, понравилось. Это… это было потрясающе. Ты можешь повторить все в любое время, когда только захочешь.
— Потрясающе?
— Да. – Ана запускает пальчики к моим джинсам, прикасается к паху. Если она не остановиться, я возьму ее прямо здесь. И плевать на охрану.
— Вам бы лучше пристегнуться, миссис Грей.
В этот момент вибрирует мой «блэкберри». Проклятье, как всегда, в самый неподходящий момент.
— Барни.
Принимаю вызов.
— Мистер Грей, неприятные новости. В офисе случился пожар, в серверной части.
— В серверной? Активирована система пожаротушения?
— Да, мистер Грей, но ремонт впишется в кругленькую сумму.
— Кто-нибудь пострадал? Какой ущерб?
— Нет, мистер Грей, в то время был рабочий перерыв и все сотрудники пошли на обед. По нашим подсчетам ущерб около 75 тысяч долларов.
— Понятно… Когда?
— Полчаса назад, сэр. Система пожаротушения справилась с пожаром, но не все сервера уцелели. Прикажите вызвать по­лицию или пожарных? Нужно менять систему пожаротушения на газовую, можно применить азот.
— Вот как? Хорошо… О'кей. Мне нужен подробный отчет с оценкой причиненного ущерба. И полная информация по всем, кто имел допуск за последние пять дней, включая уборщиков… Найди Андреа, пусть позвонит мне… Да, говорят, аргон так же эффективен, вот только обходится дорого.
— Делать какие-либо выводы еще рано. Наши эксперты проверяют версию о поджоге, но информация появится только к завтрашнему утру.
— Понимаю, что рано… Сообщи по мейлу через два часа… Нет, мне нужно знать. Спасибо, что позвонил.
Нажимаю «отбой» и сразу же набираю номер Уэлча.
— Уэлч.
— Здравствуйте, мистер Грей. Всю известную информацию о пожаре я Вам отправил. Мне кажется, это был поджог. Но нель­зя сказать точно, пока нет видео. Предлагаю увеличить охрану.
— Хорошо. Когда?
— У меня есть проверенные люди, они уже готовы приступить к работе.
— Тогда через час…
— Двадцать-четыре-семь?
— Да… Двадцать-четыре-семь на удаленном хранилище данных…
— Буду держать вас в курсе, сэр.
— Хорошо.
— Филипп, через час я должен быть на борту.
— Да, месье.