После активно проведенной ночи на Гриммо (а как еще назвать полуночный забег с препятствиями по всему особняку команды слонопотамов в количестве трех подросших пацанов? Да я даже в лаборатории их слышал!) стонущие, невыспавшиеся обормоты моей не знающей жалости, железной отцовской рукой были выдернуты из-под теплых, мягких одеял, куда с горем пополам забрались часов в пять утра. Намагичившись и наскакавшись в дуэльном зале до состояния подсохших медуз. Кричер, глядя на довольные, зеленоватые от усталости рожи, даже расщедрился на восстанавливающее зелье каждому.

Более-менее пришедшие в себя мальчишки весело поприветствовали папину мрачную рожу, из последних сил держащуюся в вертикальном положении за кухонным столом. С удовольствием бы сейчас поспал... да хоть в том же огуречном салате. Но Кричер точно закатит истерику, почище Гермионы и Джинни вместе взятых... Эльф деловито раскладывал по тарелочкам разнообразную снедь и нарезку. А я сладко зевнул, глядя на перешептывающихся парней. Вот сейчас отведу юных индейцев в Хог, вернусь — и завалюсь спать! Компенсировать ночные бдения. А что поделать? С бегающими по стенам, топочущими, орущими и ржущими в голос всю ночь детьми несчастному родителю поспать не удастся в принципе. Проще сразу сделать вид, что жутко занят, и законопатиться в лаборатории. Конечно, работа на Малфоев пока увязла — в отсутствии необходимых травок, но и без этого в мастерской я всегда найду чем заняться. Ах, эти мечты о полноценном сне...

В общем, к восьми мы все были собраны, умыты, одеты и настроены по-деловому. Переместившись через камин в кабинет директора, наша толпа сразу попала под прицел вечно чем-то недовольной Макгонагалл. Детки, как-то сразу подувяв, скомканно поздоровались с директрисой и, не прощаясь, свалили за горизонт, ссылаясь на подготовку к урокам. А вот сама незабвенная Минерва решила в очередной раз вынести мозг нотациями БЫВШЕМУ ученику в прошлом подотчетного ей факультета Гриффиндор. Самое большое разочарование, да-да-да. И теперь ОБЯЗАТЕЛЬНО надо в нем еще больше разочароваться... Называется: а вас никто, мадам, и не просил ОЧАРОВЫВАТЬСЯ. Изначально.

— Мистер Поттер, будьте так любезны, объясните мне столь возмутительное поведение ваших сыновей, — поджав губы куриной жопкой, начала трепать мои нежные нервы Маккошка.

— И в чем же именно их поведение "столь возмутительно", директор? — Присаживаюсь на стул рядом с пустым насестом Фоукса. (Жаль, птица свалила из замка. А то поимел бы кучу редкого, ценного, а главное — очень дорогого сырья.) Отсюда прекрасно видно и саму мадам, и портреты всех директоров, что заправляли в Хоге до нее. Вон, увидев, кто пожаловал на аудиенцию к коллеге, нарисованные маги, радостно вскинувшись, разбежались по холстам и притихли в ожидании очередного скандала. Все-таки портреты излишне любопытны. Кроме одного. Бодрый старичок с колокольчиками в бороде при виде моей кривоватой сонной ухмылки попытался удрать, но невербальные чары ограничили передвижение рамой и заставили молчать.

— Ваши дети, несмотря на запрет, самовольно покинули Хогвартс! — Ай-ай-ай, беда-то какая! Детки к родному папке смылись, а тебе не сказали!

— Хм? Если мне не изменяет память, а она мне не изменяет, — не Джинни, чай, чтоб новые рога Гарри Поттеру выращивать, — то вы были ЗАРАНЕЕ поставлены в известность, что КАЖДОЕ ПЕРВОЕ ВОСКРЕСЕНЬЕ МЕСЯЦА мои дети в количестве ТРЕХ особей обоего пола будут отсутствовать в Хогвартсе. В связи с посещением отца. То бишь меня. Я в чем-то ошибся, мадам?

— Нет, но... Миссис Уизли сказала, что вы уже общались в этом месяце с детьми, при посещении Хогвартса два дня назад. — Маккошка возмущенно сложила лапки под грудью.

— И что? Как это влияет на исполнение договора? Если вам так критично узнать, зачем именно я являлся в школу, достаточно было бы спросить об этом меня самого. Прямо. Так вот, я приезжал к своему другу, Невиллу Лонгботтому. У нас случилось непредвиденное, но экстренное обсуждение общих дел. — На вопросительный взгляд анимага осаждаю нахалку. — Вас наши дела никоим образом не касаются.

— Но все равно, дети нарушили мой прямой приказ, — сурово нахмурилась Минерва.

— Дети исполняли договор. Вам, вообще-то, не разрешается влезать в дела родов, миссис Макгонагалл. Мои дети не маглорожденные, над которыми вы имеете безграничную власть на период их обучения в Хогвартсе. Так что забудьте о подобном тоне.

— Что вы себе позволяете? — куриная жопка трансформировалась в маску негодующей Снежной Королевы.

— Пока ничего. Вам напомнить устав Хогвартса? Там черным по белому есть пункт, в котором сказано, что глава рода может в ЛЮБОЙ момент забрать из школы СВОИХ детей... или подопечных, в случае опеки. Никаких бумаг, документов или разрешений досточтимого главы Визенгамота для этого не требуется, — улыбаюсь и киваю на затихарившийся в рисованном кресле портрет Великого Светлого мага.

— Когда вы стали таким, мистер Поттер? — печально качает головой директриса. Мрак, ну вот куда она лезет-то? Ее Дамблдор покусал, и теперь дело «Света» мозги выдавливает? Вместе со здравым смыслом? Я ведь этот самый кабинет уже один раз разнес. Это с крохами силы. А что будет сейчас? От милой ажурной башенки, где располагаются кабинет и личные апартаменты директора Хога, ничего не останется ведь...

— Хм... Давайте-ка подумаем вместе, миссис Макгонагалл, — с удобством откинувшись на спинку, в задумчивости постукиваю пальцами по губе. — Может потому, что всегда таким был, а вы видели лишь то, что хотели видеть? Вот, например, вас не смутил адрес на конверте, когда вы отправляли мне то пресловутое приглашение в одиннадцать лет? Там черным по белому... нет, зеленым по белому было написано: «Чулан под лестницей». Ничего не заинтересовало? Может, сердце вдруг неровно забилось в суровой груди дочери шотландских гор?

— Но... Письма рассылает артефакт, я была не в курсе ситуации... — неловко дернула плечом кошка, нервно поглаживая пальцами свои худые кисти, уныло торчащие куриными костями в обшлагах рукавов.

— Допустим, — вежливо киваю. И такое возможно. — Но вот когда ваш великий бородатый вождь оставил ребенка — в ноябре! — на пороге дома в тонком одеяле, разве не удивил вас подобный поступок? Полуторагодовалый мальчик. Раненый! В НОЯБРЕ! Всю ночь лежал в хлипкой корзине на улице! Вам жутко повезло хотя бы в том, что мимо не пробегала голодная бродячая собака или что я не окочурился к утру от банального переохлаждения...

— Но... Но... — на секунду растерянно приоткрытый рот сменяется болезненной гримасой настаивающего на своем человека.

— Допустим, что и тут вы ни при чем: своих детей нет, чужой ребенок не особо интересует. Да и откуда у бездетной вдовствующей мадам могут взяться практические знания о том, что нужно младенцу? Дети – цветы жизни. Пока растут на чужой клумбе и не лезут в ваш сад. Поэтому вместо того, чтобы отправить меня в Мунго (как минимум на обследование) — мало ли какая кака случилась в разваленном по камешку доме: может, шрам воспалился, или там заражение крови, или до хрена чего еще... дети, они ведь такие хрупкие — вы, сломя голову, несетесь избавляться от "героя-об-которого-убился-Волдеморт". Ну да Мерлин вам судья в этом...

— Вы не понимаете, мистер Поттер! Тогда все мы были в эйфории, враг пал. Вы выжили после авады...

— Ох, директор-директор... Вам в тот момент эта радость, пузырящаяся не хуже хорошего игристого вина, в голову так ударила, что извилины срослись необратимо? Но допустим, было состояние аффекта. Допустим. Итак, вы оставляете малыша у магловских родственников. И... с успехом забываете про него на десять лет... Это как понимать? Герой сделал свое дело и смело может сдохнуть? — улыбаюсь широкой, дебильной улыбкой.

— Альбус сказал, что вы там в безопасности... — Чего-чего ты там лепечешь?

— Вы издеваетесь? В безопасности от кого? Начнем с пресловутой защиты крови. Когда я заинтересовался артефакторикой, мой наставник, естественно, обучал меня ритуалам и магии Крови в том числе, — глядя на подобравшуюся при словах «магия крови» Минерву, я только хмыкнул. — Да-да, и это вовсе не темная магия. Давайте не будем путать понятия, дорогая миссис Макгонагалл. Мы оба вроде как взрослые, сознательные маги... Магия крови, это отдельный раздел ритуалистики, не более. И кровь там используется, к вашему глубокому сожалению, только мага проводящего ритуал. А не невинной девы, единорога или кого вы там себе напридумывали... И Темная магия как таковая не есть зло, сама по себе она вообще злом не является. Магия изначально цельна. Просто разные волшебники при работе с энергией предпочитают разные ее виды. Что закономерно, не находите? Ведь у всех нас абсолютно разные потребности и возможности. Маги — это, по сути, те же люди. Как не бывает двух совершенно одинаковых людей, так не бывает и двух одинаковых магов — общеизвестный постулат, миссис Макгонагалл... И вы, Мастер Трансфигурации, имея немалый стаж преподавания, сами об этом прекрасно наслышаны. Более того, регулярно на практике пользуетесь! Согласен, есть и запретные искусства типа демонологии или той же некромантии, но даже тут запрет только на самостоятельное обучение, чтобы юный идиот, влезший с немытыми ногами в отцовские парадные лайковые ботинки, не сдох сам и не стал причиной начала новых Темных Веков и возрождения нашей любимой Инквизиции. Молодежь — она ведь мозгов не имеет и силы не жалеет, поэтому поднять все окрестные кладбища, заполонить какой-нибудь городок зомби, инферналами или неуправляемыми одержимыми им вполне по силам. А при нынешнем уровне развития "этих противных маглов" списать все на эпидемию чумы или сошедшего с ума (несуществующего) алхимика, подло заныкавшегося где-то в далеких и неведомых широкой общественности деревнЯх, не выйдет.

Маккошка усиленно хмурилась и всей своей не слишком-то богатой мимикой выражала категорическое несогласие. Действительно, что ли, издевается? Или там от сеансов с добрым дедушкой мозги окончательно спеклись? Ведь хороший же преподаватель, но в обыкновенной жизни дура дурой.

— Профессор, вы же не маглорожденная — вы представительница старого, пусть и не аристократического рода. Вам с пеленок было известно, что магия едина. Но почему-то вы упорно цепляетесь за разделение, как за истину в последней инстанции. Может, я скажу сейчас банальность, но убивает не магия — убивают маги.

— А как же в ВАШУ теорию, — директриса язвительно хмыкнула, — встраиваются непростительные заклинания?

— Вас действительно покусал Дамблдор, что вы с такой яростью бросаетесь защищать именно его бред о разделении энергий? — На это Минерва только сжала зубы. Мрак, он ее отлегиллементил, что ли? Магловским бульдозером? Доводов мадам не принимает. Вообще. — Что ж, отвечу и на этот вопрос. Поинтересуйтесь у главного целителя Сметвика в Мунго (хотя зачем далеко ходить, вон мадам Помфри под боком!), откуда пошли непростительные заклинания. Он вам целую историческую лекцию споет. Все потому, что изначально они использовались в целительстве. Со временем все слегка — как всегда — извратили.

— Да? Но вы же в курсе, мистер Поттер, что немногие способны на Аваду или Круциатус. Только испытывая сильное желание убить или покалечить, можно использовать эти заклинания! — Это что? Последний аргумент королей?

— Круциатус и Империо действительно требуют искреннего желания. Вернее, для работы первого необходимо очень хорошо контролировать собственную силу и понимать, что именно должно в итоге произойти. То есть мало знать КАК направить. Нужно еще и соображать, что конкретно мы получим на выходе. Из-за собственной неуверенности я так и не смог в тот раз в министерстве (в достаточной мере) приложить Беллатрикс — хотя очень хотелось. Но если б был старше на пару лет, бешеная Белла составила бы компанию Лонгботтомам в Мунго... А Империо работает только тогда, когда воля мага превышает сопротивляемость и волю подопытного. У детей, как вы понимаете, по обыкновению воля не сильна. Лично мне помогло особое «воспитание». А еще, боюсь, я открою вам СТРАШНУЮ тайну, директор: если бы на четвертом году обучения дети на лекции НЕ послушали лже-Моуди и, таки направив на него палочку, произнесли два заветных слова «Авада Кедавра», возрождения Волдеморта бы не произошло. По техническим причинам. Потому как создавать портключ из кубка и помогать варить похлебку из гомункула было бы некому. Авада вообще не требует ни намерения, ни силы. Это заклинание — просто шедевр по своей сути! Силы минимум — результата максимум. Оно разрывает связь души с телом и останавливает сердце. Впрочем, весьма похожим методом действуют наши угрюмые азкабанские зверушки и бесценные домашние питомцы старины Тома — дементоры, но у тех процесс протекает гораздо медленнее и из-за того — болезненней. Да и телесная оболочка пострадавшего остается вполне работоспособной. — Ухмыляюсь. Кому, как не мне, знать, по какому принципу питаются дементоры?.. Ах, квиддич, ах третий курс!

— Авада расщепляет душу! — Чушь какая.

— Кто вам сказал подобную глупость? — Быстрый взгляд директора на портрет Дамблдора снял все вопросы. А, понятно. И здесь его руки "добра" наворотили... — Давайте рассуждать здраво. Если бы Авада разбивала душу, то весь аврорат у нас состоял бы из сумасшедших злобных нелюдей или валялся в Мунго овощами безвольными. Однако тот же Моуди бегал как молоденький козлик, несмотря на все веселье, что зелеными лучами разлеталось от него в разные стороны во времена второй магической. Ну, до встречи с оборотнем бегал. Дальше уже просто ковылял, но душа осталась с ним.

— Допустим, вы говорите правду, — слегка сбавила обороты анимаг. Ах, "допустим"! Радость-то какая!..

— Допустим, — согласно кивнул в ответ. — Вернемся к моей вынужденной «исповеди». Так... На чем мы там остановились? А, на защите моей матери. Всерьез думаете, что только Лили Поттер так любила своего ребенка? Что безо всяких ритуалов… А мама действительно не могла провести достаточно сложный и длительный ритуал "Покров рода" (ни времени, ни умений, ни необходимого резерва силы у маглорожденной ведьмы не было и быть не могло) — вдруг! Неожиданно для всех! Особенно для представителей старой аристократии… У ребенка появляется кровная защита?

— Но ведь Тот-кого-нельзя-называть... — Я аж глаза закатил. Они все еще боятся называть Волдеморта по имени. Блядь, слов нет. — Действительно не мог дотронуться до вас без боли.

— Не мог. Потому что крестраж, который был во мне все это время, стремился вернуться к законному владельцу. Душа — все же это очень целостное образование. Она всегда стремится к воссоединению, как бы насильно ее ни разрывали! Сей общеизвестный минимум я из книг библиотеки Блэков узнал, гораздо позже основных событий. Чтобы такого не происходило, и проводятся определенные ритуалы. Волдеморт, как вы понимаете, в Годриковой Лощине ничем особо не озаботился. В плане повышения безопасности своей костлявой фигуры. И неучтенный крестраж — мальчик-что-не-сдох — соответственно не получил необходимую защиту. Иначе бы от меня любые заклинания и удары всю жизнь отскакивали. Зато я, как разумное существо, обладал свободой воли, и это мешало частице лорда покинуть меня при наших многочисленных "интимных" свиданиях. Так вот, тот кусок сущности, что паразитировал на Квирелле, НЕ МОГ соединиться с находящимся вот тут, — постучал пальцем по едва видному тонкому шраму. — Отсюда боль. Физическая. А сгорел профессор по причине насильственного извлечения паразита. Душонка Волдеморта так стремилась, так стремилась слиться с последним крестражем — но не смогла!.. Такова судьба всех одержимых. Сначала плоть гниет заживо, затем распадается пеплом. Они тут чем-то с вампирами схожи. А Квирелл еще и добавил откат за убиение единорога и питье проклятой крови.

— Но как же возрождение? Вы ведь тогда говорили, что он взял вашей крови и перестал реагировать на прикосновения? А вот вам было больно...

— Естественно. Когда он стал моим кровным родичем, — на этих словах Минерва вздрогнула. Ну а что вы хотели? По факту в тот раз на кладбище мы породнились. Это уже потом, с барского плеча, мне объяснили гоблины. Хвала Моргане, никаких магических долгов или лордства на потомке Слизерина не висело. Вернее, род основателя прервался в момент развоплощения Волдеморта: та ебическая уродина, что вылезла из котла, не содержала даже крох наследия. Риддл сам профукал все что можно, использовав для возрождения кость отца-магла и кровь врага полукровки-Поттера. Жаль, что я не знал всех нюансов тогда и лично не объяснил болезному, где именно находится место младшего родственника в роду. В будке, у забора. — Он перестал быть уязвимым бестелесным духом, и теперь уже крестраж во мне, не защищенный (в отличие от остальных) необходимыми ритуалами, рвался к обретшему плоть хозяину. Что и доставляло столько неудобств.

Помолчали. Дал даме переварить информацию. Лихо вы, Дамблдор, за сорок — или сколько там лет после Гриндевальда прошло? — промыли окружающим мозги. Вон, несмотря на реальную доказательную базу и здравый смысл, все до сих пор верят только в вашу точку зрения.

— Подумайте как-нибудь на досуге, уважаемый профессор, — разбил тишину кабинета мой посаженный алхимическими испарениями голос. — Каким может вырасти ребенок, с малолетства воспитывающийся в атмосфере ненависти, пинков, оплеух и ругательств? Дурсли, светлая им память, не стеснялись в выражениях «любви» к ненормальному — в их узком понимании — ребенку. Ведь, несмотря на слоновьи ограничители, наложенные Дамблдором, магические всплески у меня случались регулярно. Я даже где-то родню понимаю: обычные люди ничего не могли противопоставить всем этим летающим вазам, ложкам-вилкам, разбивающимся стеклам и прочим ежедневным проявлением дара. Вот и выбивали из меня дурь различными подручными способами. Кто мог вырасти в такой семье? Озлобленный волчонок с привитым комплексом "жизнь есть страдание" и "я всегда самый крайний и во всем виноват". Классный герой, не правда ли?..

— Мистер Поттер, я не знала... — О, она даже выдавила из себя выражение сострадания и жалость в глазах. А вот жалость-то я и не люблю! Я не брошенный щенок в картонной коробке в подворотне за мусоркой!.. Я всего лишь оставленный на милость стылых ноябрьских ветров человеческий детеныш. В плетеной ивовой корзинке, на узком магловском крыльце.

— Конечно, — вновь согласился. Она могла и не знать всех планов начальника. Я даже уверен: так и было. — Но продолжим. Тут мне приходит письмо. И не откуда-то там — а из школы магии! Не буду описывать всего, что меня до сих пор смущает в гладкой дорожке, выложенной глазурованными пряниками и имбирным формованным печеньем нашим многомудрым директором. Сразу перейдем к самому интересному. К обучению героя. Моя забитость не понравилась великому светлому магу. Ведь при таком характере я не пойду валить Волдеморта за весь магический мир Англии. Для исправления свернутой детской психики в ход пошло все — от легких зелий до подкупа. Вы не подумайте, ничем таким страшным меня не травили... Просто весь первый год в Хогвартсе я жил на антидепрессантах. Это уже потом понял, много лет спустя, почему раз в два дня у меня резко улучшалось настроение и активировалось шило в заднице. Правильный друг из близкого круга директора ежедневно промывал герою мозги делом света и Дамблдора, втягивал в ненужные склоки со вполне мирными слизеринцами и всячески отвлекал от учебы. Но это уже детали. Подкупали меня квиддичем, мантией-невидимкой и возможностью шляться по ночам... Бесполезными, по сути, подарками и хорошим отношением к забитому зверьку. А напоследок одиннадцатилетний мальчик совершает непреднамеренное убийство. Как вы думаете, что я ощущал, очнувшись в лазарете? Радость жизни? Или очередную ломку психики? Впрочем, тут Дамблдор все-таки отлегиллементил мне мозги — и, добавив очередную ударную дозу антидепрессантов, отправил обратно к Дурслям. Восторг и куча соплей. Еще толком не осмыслившего происходящее, неуравновешенного по причине дурного воспитания — точнее, его полного отсутствия — мальчишку отправляют обратно, в личный ад.

— Вы сгущаете краски... — поджала губки Минерва. Уже все лицо в морщинах, а куда там — все так же брезгливо фырчит. Кошатина престарелая... Мышей бы гоняла, дурища! Во вверенных казематах.

— Допустим, — милостиво соглашаюсь. От меня не убудет. Сгущаю так сгущаю. — Затем был следующий, не менее прекрасный год. Когда по Хогу ползала змея диаметром с хороший бочонок и длиною в двадцать ярдов, со смертельным взглядом и несколькими пинтами яда на борту. Неожиданно выясняется, что хваленый Гарри-светлый-Поттер — змееуст. И тут начинается новый вид травли ребенка. Сверстниками. Темный дар, новый Волдеморт, наследник Слизерина! Пугало факультетов... Змееустость, чтоб вы знали, вообще-то не имеет никакого отношения к тьме! Второкурсник Гарри Поттер лишь оказался достаточно силен, чтобы парселтанг покорился ему. Ну да Мерлин с ним... Итак, ребенка вновь травят все и вся, и даже «лучший друг» отворачивается от героя. Я не знаю, почему вы, преподаватели, сразу не поняли, что во всем виноват василиск — хотя даже мои одноклассники в итоге сообразили. Пусть это будет на вашей совести... Чтобы я из-за новоявленного "остракизма" товарищей не самоубился где-нибудь в туалете плаксы Миртл, меня снова заливают транквилизаторами по самую маковку. Всему магическому миру очень крупно повезло, что ваш герой в те годы не имел инстинкта самосохранения. То есть абсолютно. Воспитание — или что еще — лишило меня столь необходимого в жизни чувства. Вот малолетний я, как последний придурок, и полез резвиться с питомцем Салазара. Закономерный итог: Гарри-дурак-Поттер чуть не отправился на тот свет, когда здоровенная гадина наконец взъярилась и цапнула. Чудесное появление Фоукса со шляпой и мечом, а также его рыдание над моей умирающей тушкой спишем на атрофировавшуюся смелость «настоящего гриффиндорца» — директора. Итак, в очередной раз герой сразил Волдеморта — хвала всем богам, что только призрака (угрызений распоясавшейся совести удалось избежать) — получил за свое "геройствование" вечную «признательность» Уизли, кучу никому не нужных баллов и, недолго провалявшись в больничке, отправку обратно к любящим родственникам!

— Но, мистер Поттер… — Вскидываю бровь на очень удивленное лицо Макгонагалл. Она что, была не в курсе, как я эпически сражался с василиском? — Мне никто не сообщал о вашем ранении.

— Конечно. Вы человек прямолинейный, могли и совету попечителей проболтаться — или вон, в Мунго отвести малолетнего студента. Что почти равнозначно. Директору скандал был не нужен. Да и зачем ему на территории его частной собственности неучтенные авроры с палочками наперевес? — Я понимаю, что не в характере Макгонагалл умалчивать. Но та слепота и вера в слова бородатого козла, с которой она тыкается во все углы, меня безумно бесит. Хотя... — Это ведь не зачарованные смертельным взглядом мифической гадины дети? Вот, кстати, вопрос: чем на вас надавил пресветлый маг, что вы — взрослый человек, преподаватель — даже не озаботились судьбой лежащих в лазарете окаменевших детей? Мм? Мандрагоры созреют только по весне... А купить их негде, да? Или это сразу бы указало на происходящий в школе беспредел? Молчите?.. Ну, молчите дальше.

— Далее великолепный третий курс с душераздирающими при приближении дементоров воспоминаниями об убийстве мамы и встреча с беглым каторжником, по совместительству являющимся моим крестным. Не буду заострять внимание, что дементоры в школе — это бред умалишенного, вы и сами это прекрасно понимали. Не буду упоминать, что, несмотря на всю человечность и слабохарактерность Люпина, принимать в качестве преподавателя оборотня ужасно безответственно со стороны директора. Допустим, все это опять же исключительно на совести Дамблдора. — Вот она, совесть, за все времена намучилась-то с таким грузом, бедняжка! И как еще не расплющило?.. — В итоге мне, ребенку, пришлось разгонять толпу дементоров, с французскими поцелуями тянущихся к Сириусу. Да вам крупно повезло, господа, что один бестолковый третьекурсник смог осилить патронус. В тринадцать лет! Хрен с ним, с Бродягой — но эти твари бы и мной не погнушались!

— Мистер Поттер, не повышайте на меня голос! — А возмущения-то сколько... Это я еще не матерюсь — культурный сегодня, да-с.

— Простите мою несдержанность. — Старая ты кошелка! Командует тут сидит — лучше бы безопасностью Хога в свое время озаботилась, а не великими думами Софокла о будущем противостоянии с местечковым темным лордом! — Но суть от этого не меняется. Да и только-только обретенный родственничек, вместо того чтобы правдами и неправдами отбить меня у Дамблдора, смеясь, улетает на гиппогрифе в закат! Забывая про крестника на следующий же день... Прелестно, вы не находите?

— Сириус очень любил вас... — О да! Меня он любил, как же!.. Один какой-то смутно знакомый портрет в самом темном углу кабинета подозрительно подавился нарисованной грушей. Видать, портреты тоже в курсе истинной подоплеки всех этих "традиционных ирландских танцев"...

— Сириус очень любил Джеймса. Но тогда, в глубоком детстве и отрочестве, я этого в упор не видел и не понимал. Знаете ли, суровое магловское воспитание и все такое... А мне до нехватки воздуха был нужен кто-то свой! В итоге я даже к неуравновешенному и слегка сумасшедшему крестному искренне привязался. От которого толком и вестей-то никаких не было. Так, как мог привязаться только забитый социумом ребенок. Но вернемся к четвертому курсу. Кубок огня. Не будем вспоминать постоянные догонялки со смертью, озлобленных школьников, что, не стесняясь, выливали на меня бесконечные помои, предательство лучшего друга, увлекательные уроки у пожирателя смерти, — это все мелочи. Настоящее веселье случается в самом конце. Смерть Седрика на моих руках, возрождение Волдеморта, дурацкая дуэль с появлением призраков родителей и очередные помои — уже со стороны министерства и остального магического мира. Как же! Ведь Волдеморт умер давно! Давайте голову в песок засунем и жопу ему подставим! Пусть оприходует, не стесняется... Это же нам всем так нравится!

— Мистер Поттер! Что за выражения! — Каюсь, забылся. С Маккошкой моим обычным матерным не прокатит. Постоянно будет одергивать. И передергивать. Так что следим за речью.

— Простите... Тем летом я почти сломался. И сам обвинил себя в смерти Седрика. Кстати, единственного человека из всей той толпы одуревших школьников, адекватно мой новый статус воспринявшего. Туры Кубка растянулись на многие недели — вы помните об этом? А думали ли вы, что я к Диггори успел привязаться? Он был старше, он был интересным, он никогда не кичился ни на редкость чистокровным происхождением, ни влиятельными родственниками, ни размером банковских сейфов, ни собственными внушительными успехами в учебе. Это был единственный НОРМАЛЬНЫЙ старшекурсник, без доли зазнайства, лишка необоснованного снобизма и обычной подростковой жестокости. Седрик мог стать мне настоящим другом, Седрик мог стать магическим наставником моих детей и тем, с кем в старости приятно посидеть за чашкой травяного чая с портвейном перед зажженным камином в метель, вспоминая юношеские глупости и школьных преподавателей, первые шаги повзрослевших внуков, улыбку юной еще жены и насыщенные рабочие будни минувшей молодости! Буквально каждый день мне снилась его смерть... И постоянное сожаление обо всем том, что могло бы быть, но не случилось! А тут покойные Дурсли с придирками, ругательствами и подзатыльниками. Как вам воспитание героя и его жизнь в любящей семье? Но впереди новый учебный год в великой школе чародейства и волшебства! Нас ждет незабвенная мисс Амбридж! И ее сверхгуманное обучение, — немного прервавшись, подышав для профилактики очередного магического выброса, продолжил: — Весь год детей мучают пыточным артефактом — и ни-ко-му, включая вас, до этого дела нет...

— Но... — в глазах Маккошки наконец показалась некая доля растерянности.

— Миссис Макгонагалл, давайте начистоту, раз пошла такая пьянка. Вы ведь за все время моего обучения ни разу не вникали в проблемы детей на вверенном вам факультете. Все мои попытки хоть что-то донести до вас или предупредить о чем-то игнорировались. Напомнить, что ваша гриффондорская душонка выдала, когда я пожаловался (в первый раз в жизни решился пожаловаться!) на отработки с Амбридж? Вы меня послали на х...

— Мистер Поттер! — повысила голос директриса. Она меня что, не слышит совсем? Избирательная память, избирательный слух... В Мунго пора тетю сдавать, на опыты. Говорят, маглы на кошках лекарства проверяют...

— Ладно, опустим это. Ваши проблемы — я все равно выжил. Хрен с остальным, но в том же году мне ломает мозг самый нелюбимый профессор — его недовысочество Снейп. Окклюменция. Прекрасная наука. Если наставник доброжелателен к вам. А если поведение обоих скатывается к ежевечерним скандалам, то результат налицо. Мне абсолютно не хотелось ничему учиться у декана Слизерина. В итоге, как дурак попавшись в ловушку Волдеморта, я на крыльях мщения и фестралов мчусь в министерство, где встречаюсь с кучей пожирателей, самим Волдемортом, пугающим меня до усрачки, теряю последнего (по большому счету, только что обретенного) родича. И виню в этом себя! А добрый дедушка сплавляет обезумевшего героического мальчика к родственникам... и обрезает все связи. Писать письма мне нельзя! Могут перехватить! Да, вашу мать, мне не нужны были планы борьбы с темным лордом! Мне нужно было: Простое. Человеческое. Сочувствие.

Не обращая внимания на вновь поджавшую губы директрису, достаю сигарету и прикуриваю. Не отравится, а мне нервы полечить надо. Раз тут даже чая не предложили... Английская вежливость, она самая!

— Вам рассказывать дальше? Смерть Дамблдора, гонки с препятствиями по всяким склепам, выматывающие поиски крестражей, очередное предательство, пленение и пытки, побег из Малфой-менора, бег наперегонки с Адским огнем... А в конце внезапно выяснить, что искренне ненавидел единственного человека, который защищал тебя все это время! И затем пойти на смерть... Подросток. Сам. Добровольно. Как барашек прется в лес, чтобы его там убили. Прекрасный ход, директор, — салютую сигаретой насупившемуся Дамблдору. — Преклоняюсь перед вашим гением! Я ведь даже не усомнился. Потопал аки телок на веревочке и сам лоб подставил под очередную аваду. Блядь, как же я вас ненавижу, великий волшебник и светлый маг... Настолько же сильно, насколько и уважаю. Замутить такую комбинацию... И если б не дурацкое проклятие на колечке, вы бы жили, продолжали трескать свои лимонные дольки и до сих пор с переменным успехом отравляли мое существование!

— Следите за языком, мистер Поттер! — вызверилась Макгонагалл.

— Добавьте: «Десять баллов с Гриффиндора», и выпьем на брудершафт! На меня давно не действуют ваши суровые взгляды, профессор. Вы, похоже, так ничего и не поняли из моего рассказа? Я тут, можно сказать, перед вами душу вывернул...

— Мистер Поттер, — пожевав губами, Маккошка разродилась очередным откровением, — ваши отношения с директором вполне понятны... — Да ну? Кому это тут они понятны? — Вы обижены. И у вас есть на это полное право. — Ого. Мне дали внеочередную индульгенцию! А то я, блядь, вас не спросил! — Но вы же должны понимать: были тяжелые времена, и темный лорд... — Бла-бла-бла. Смирись, жертва выкидыша, ты сдохнешь во имя светлого будущего! Суки.

— Давайте закругляться, — устало перебил словесный понос вперемешку с восхвалениями бородатого вождя всех времен. — Что вы хотите сейчас от меня, профессор?

— Своими действиями вы провоцируете детей на неповиновение родителям и учителям! А также плохо влияете на подростковые умы — ваша несдержанность и неадекватность поощряет их к поступкам, порочащим честь школы! — Фигасе, я чуть сигаретным дымом не подавился. Я! Родитель! Я — провоцирую и поощряю! Охренеть. Нет, матерный уже давно заменил литературный английский, но от детишек ругательств не слышал ни разу. И честно сам пытаюсь в их присутствии сдерживать "души широкие порывы".

— И чем? Тем, что соблюдаю договор, заверенный министерством? — испепелив окурок, задумался. Покурить еще или нет? Никаких нервов не хватает.

— Вы передергиваете. Мисс Уизли была категорически против посещения детьми вашего дома... — Да-а-а? А против чего еще она была "против"?

— Ах, мисс Уизли... Она вообще не должна была лезть не в свое дело. Есть документы — будь добра, исполняй. Сама подписала, а теперь орет направо и налево о нарушении МНОЮ каких-то там мифических ЕЕ прав. Вы, мадам, законы не читали? Тролль по общемагическим кодексам? Я в своем праве. Был. Есть. И буду. А Джиневра может катиться омелой в Атлантический океан.

— Мистер Поттер, — Макгонагалл сжала руки в замок, — почему вы так... Оскорбительно отзывались о своей бывшей жене в «Пророке»? Это совершенно не по...

— Не по-гриффиндорски? Мадам… — перебив, достаю новую сигарету из смятой пачки. Похоже, пора начинать носить с собой успокоительное. Хоть колдомедик и запрещал, но лучше быть улыбчивым идиотом, чем периодически раскошеливаться на постройку новой школы, министерства... и прочих архитектурных излишеств. — С чего вы решили, что я должен быть вежливым с какой-то там Уизли?

— Но... она же ваша жена и мать ваших детей...

— Ага, — очередная затяжка, и дымок кольцом поднимается к потолку... — Хреновая мать. И БЫВШАЯ жена. Директор, ну неужели вы — как женщина — не интересовались, а с чего, собственно, развалился наш брак? Неужели вы такая правильная?..

— Мистер Поттер! — Опять Поттер. Достало. Глянул на озабоченного желанием исчезнуть с портрета, пока меня в очередной раз не заклинило, Дамблдора. Ну побегай кругами, растряси жирок на старческих телесах...

— Ладно... Хоть вы опять все пропустите мимо ушей, но я расскажу вам, о чем умолчали пресса и министр. В целом, я ведь был хорошим и правильным мальчиком. Настоящий гриффиндорец — светлый, сын своих родителей... — Взгляд блуждал по кабинету, ни за что не цепляясь. Сигаретный дым рисовал абстрактные картины в застоявшемся воздухе. Окошко надо приоткрыть. Ленивое движение палочки, и вот уже осенний сквознячок тихонько перебирает бумаги на столе. — И в аврорат пошел, потому как куда еще мне была дорога? Что я умел кроме ЗОТИ? На уроках толком не учился, усидчивостью тоже не отличался, звезд с неба не хватал. Да и «самый лучший друг» тянул недалекого Поттера в узаконенные убийцы. Не возмущайтесь, профессор. Авроры действительно убивают, и им за это ничего не будет. Ну да Мерлин с ними... Как оказался женат, сам не очень понял. Все женились, вот я и последовал дурному примеру. Аврорат, дом, жена, дети... После рождения Лили "засидевшаяся дома" Джинни, которой осточертели все эти пеленки-прикормки-памперсы, поспешно вернулась в профессиональный квиддич. Тогда-то все и обострилось. — От Маккошки веяло недоверием, предвзятостью и скептицизмом. Чувствую, я зря тут распинаюсь...

— Мисс Уизли устала от быта. От подтирания детям соплей. От постоянно отсутствующего дома мужа. Она ж далеко не Молли с ее гипертрофированным материнским инстинктом. А жизнь звезды квиддича... Море поклонников, сверкание фотовспышек, твое лицо на первой полосе газет, насыщенные тренировки в разных уголках страны, трудные победы, бесконечные цветы охапками, щедрые подарки от спонсоров, пышные и шумные празднества в широком кругу... И скучный усталый муж, что заваливается в супружескую кровать, притащившись часам к трем ночи, гремя в прихожей тяжелыми форменными ботинками, на кухне — скальпелем, пинцетом, бинтами и склянками с костеростом, воняя тиной и болотом, засохшей кровью, буйволовой кожей разодранных в хлам наколенников, радуя спаленными бровями, сломанным носом и разбитой рожей, периодически мечется во сне от кошмаров, а в шесть утра уже мчится обратно на работу. О какой семье может идти речь? Я был не особо священной дойной коровой, что дает деньги на рост собственных ветвистых рогов. Хрен с ними, уходящими как в бездонную дыру галлеонами... С сочувствующими взглядами коллег на работе... С орущей по делу и нет Молли, которой на мои скупость, трудоголизм и тяжелый характер регулярно жаловалась супруга. Одного я не мог ни принять, ни простить: моя жена стала — а может, и всегда была — шлюхой. Что ж, если тебе хватает ума трахаться со всем, что движется, не стесняясь выставляя это непотребство на всеобщее обозрение, тебе должно хватить ума и смелости жить разведенкой. Ну, а принятие наследия рода Блэков, их кодекса и родовых даров — просто подвернулось вовремя. Я и так и эдак вышвырнул бы жадную потаскуху из своего дома и своей жизни.

Директриса сверлила меня недовольным взглядом, порываясь вставить пять кнатов. Нет уж, теперь я выскажусь сначала. Сама развела на откровенность, вот и обтекай от подробностей...

— Не стоит останавливать меня, профессор. Шлюха — она и в Африке шлюха. Джинни всегда была слаба на передок, просто я однажды собрался с силами и назвал некоторые вещи своими именами.

— Но так ославить мисс Уизли на всю страну... — Синий чулок, блядь! Непогрешимая профессор! Если у тебя нет личной жизни, то это не значит, что все остальные вокруг такие же древнегреческие статуи! С полным отсутствием каких-либо потребностей, поползновений и чувства собственного достоинства!

— Да, миссис Макгонагалл, вот такой я злопамятный! Я живой человек, к вашему сведению. А не бессловесная музейная реликвия! Притом воспитание было соответствующим, а антидепрессанты после смерти Дамблдора мне уже никто не скармливал. Забыли, видимо... Ваша любимица Джинн мне всю душу высосала — как дементор, блядь! — своими капризами и закидонами выставила идиотом и рогоносцем, отобрала детей, да еще и во всеуслышание объявила психом! — Не будем сообщать директору, что министерство во главе с Кингсли радостно подхватило идею, добавило герою темности в ауру, спрятало нимб и выдрало крылья — это после принятия кольца лорда. А когда герой начал почти ежедневно что-нибудь ломать, взрывать или сносить от неумения контролировать магию, еще и в Мунго отправили, с официальной бумагой на психиатрическое обследование! Газеты, конечно, бучу подняли. Как же, герой Поттер — псих, каких поискать! — Я могу быть милосердным. И всепрощающим. И даже понимающим. Но к тем, кто этого заслуживает. Моя бывшая кроме матерных слов не заслужила ничего. Она не состоялась ни как мать, ни как жена. Она состоялась только как середнячковый игрок в квиддич и первостатейная шлюха. И не надо мне тут поджимать губы, директор Макгонагалл! На правду не обижаются... Молли моментально встала грудью за «обиженную» кровиночку. А вовсе не за "любимого" зятя "Гарреньку". Рончик шустро подсидел начальника. Гермиона, по обыкновению, закопала голову в песок. Все остались довольны. Кроме героя, что сдох за вас всех! Не находите, что у меня есть некоторое моральное право хоть иногда резать правду-матку в глаза окружающим?

— Но все равно, Гарри… — вдруг перешла на проникновенный тон Маккошка. Ептать! Она что, не понимает, что из песни слов не выкинешь, и что вся эта утренняя буча в прессе зависит только от министра и проходит лично под его неусыпным контролем?

— Уже «Гарри», профессор? Не стоит давить на меня, я не тот наивный мальчик, которого вы знали много лет назад. Смерть — она ведь даром не проходит. Как и жизнь.

— Хорошо, — недовольно сжала в нитку губы директриса. — Но зачем вы добиваете вашего старого друга? Мистер Уизли мог и ошибиться...

— В чем ошибиться? Круцио не на меня направить хотел, а на другого аврора? Ошибся малость? Прицел сбился? Нет, профессор, как бы вам ни хотелось выставить бывшего Гарри Поттера мировым злом и темным лордом, я на друзей непростительные не накладываю. — Рассказать ей про министра и его команду к потоплению бравой рыжеволосой семейки я не могу, обет не позволит. А жаль: хоть какая-то гадость Кингу была бы.

— Но вы могли это как-то... в более конфиденциальной обстановке с министром обговорить....

— Мог. Но я же неуравновешенный псих, мадам... Вы вот и сейчас мне ни на грош не верите, пребывая в стране радужных единорогов и бабочек. Вся ваша жизнь вертится вокруг служения старому морщерогому козлу, — глянул на картину с оным. — Сейчас сниму силенцио, и только попробуйте что-нибудь вякнуть, Дамблдор. Я с редким удовольствием спалю ваш портрет к Мордредовой бабушке, пока вы не можете с него уйти. По буквам повторяю, для глухих: с огромным удовольствием и глубоким удовлетворением от происходящего.

— Мистер Поттер! — О, я снова Поттер. Sic transit gloria mundi. — Это уже переходит все границы! Портрет директора Дамблдора является величайшей ценностью школы! — О как. Уже и ценность школы. Счастье-то какое!..

— Спешу огорчить вас, миссис Макгонагалл. Величайшей ценностью является единственный портрет директора Снейпа. Но он с вами не разговаривает. Какая жалость! — Ведь он вас всех, уродов моральных, на хую вертел, не так ли? — Но хватит, — я встал и под неприязненным взглядом женщины проследовал к камину. — Сегодня я рассказал вам то, о чем никто, по большому счету, и не знает. Душу в полной искренности приоткрыл, а вы в очередной раз туда плюнули. Давайте договоримся, директор: вы не докапываетесь до меня, и у Хогвартса не будет вакантного места в этой милой ажурной башенке...

— Вы мне угрожаете? — вскинулась мадам.

— Возможно. Пора вам понять, что Гарри Поттер теперь лорд Блэк — со всеми сопутствующими тараканами и заморочками. Я наглый, упрямый, злопамятный — и, что самое неприятное для всех вас, охрененно сильный. Я Маг, профессор. Как бы ни относилась ко мне современная власть и поддерживающее ее быдло, мой статус, кровь и положение заставят вас считаться с «бывшим героем». А орден Мерлина спасет от Азкабана даже в случае, если меня, ничтоже сумняшеся, застанут прямо над чьим-то еще не остывшим трупом с палочкой, последним заклинанием которой была Авада. Подумайте об этом и больше не лезьте ко мне с душеспасительными и душещипательными беседами. И к детям не стоит.

Щелчком пальцев послал окурок в приоткрытое окно. Попал, мастерство не пропьешь... Даже удивительно, что рассказав столь многое — практически классовому врагу — я не только не психанул, но даже сумел удержать силу в узде. Однако прогресс. Помнится, при обследовании колдомедик сказал, что только лет через десять-пятнадцать сумею взять свою магию под контроль. Но к тому моменту уже привыкну быть несдержанным придурком. Так что ничего толком не изменится. Кроме процента летального исхода моего гнева для окружающих.

— Я сегодня дал вам шанс. Понять. Вы не прошли проверку. Всего доброго, директор, — кинув в огонь дымолетного пороха, тихо сказал: — Гриммо, двенадцать.

* * *
Все-таки не понимаю я желания каждого встречного-поперечного залезть мне в душу с немытыми ногами, да еще и советы пытаться давать. Со своей криво стоящей колокольни. Вы мне, собственно, кто? Родители? Предки? Не спали ночей рядом с моей кроваткой? Добровольно умирали за меня? Я, блядь, никакой не герой и даже не мессия. Я ЖЕРТВА. И это совершенно разные понятия, дорогие мои соотечественники. Герой поступает так, как ему велит долг. Мессия — как скажет господь бог. А жертву просто вяжут и тащат нужной дорожкой к алтарю. Спасибо, конечно, за орден и прилагающиеся к нему выплаты... Но на самом деле я лишь взрослый ребенок со сломанной жизнью.

В аврорате из меня быстро выбили великодушие и всепрощение. Кому нужен аврор, дающий преступнику второй шанс? Хорошо хоть к тому моменту я уже успел отмазать всех адекватных пожирателей смерти от Азкабана и страстных поцелуев со страхолюдинами в балахонах. В общем, муштра наставников создала из связанной по рукам и ногам жертвы обыкновенного солдата. А служба в особом отделе завершила становление параноидального неуравновешенного психа с суицидальными наклонностями. Закрыть собственным телом друга — что может быть приятнее сердцу истинного гриффиндорца?

Конечно, я убивал. Когда в тебя летит зеленый луч в сумерках Лютного или из-за угла в каком-нибудь притоне, уже не будешь разбираться кто прав, кто виноват. И Экспелиамусом разбрасываться тоже не будешь. Это только с Темными лордами срабатывает. Тут или ты, или тебя. А дома ждут дети... И, не задумываясь, бросаешь Аваду в ответ. Трупом больше, трупом меньше. Кстати, материться я научился там же. Наставники весьма подробно и изобретательно рассказывали — что, как, где и с какой скоростью они видели, имели, крутили... В лагере подготовки не повыебываешься, даже если ты герой.

Нахуй такие воспоминания. Скрывшись в дуэльном зале, постарался скинуть все, что накопилось за утро на тренажерах. Часам к пяти, более-менее уже пришедшего в себя и спокойно расслабляющегося под контрастным душем, дабы не заснуть случайно, меня нашел Кричер. Пришло письмо от Невилла. Приглашение в менор. Отлично, заказ готов, значит. Если сегодня успею смотаться еще и за кровью Снейпа к Малфоям, то можно будет смело замешать на ночь настаиваться основу. Хоть что-то хорошее за весь день.

Вообще подозрительно, что как только я связался с Малфоями, то сразу каждый день как пляски голышом на минном поле. У меня столько срывов подряд не было уже пару лет. Настораживает тенденция. Как будто кому-то, блядь, неймется, и он все пробует бывшего героя на слабину. Где-то завелся очередной манипулятор? Стоит поразмыслить об этом на досуге...

Ну, у Лонгботтома посылку забрал быстро. Вернее, в темпе вальса, без приглашения на чай, сигару или поговорить о бренном, меня выперли из поместья. Оказывается, жена Лонгботтома вернулась из очередного краткого отпуска во Франции и вышла на тропу войны. В смысле, идет искать некие несуществующие в природе намеки на присутствие любовницы в меноре. Ага, ведь Нев такой дурак, что трахается непосредственно у главного камина на ковре... и лифчики подруг вокруг разбрасывает. А трусики хранит в кармане мантии. Он такой затейник! М-да. Удачи тебе, Ханна!

Потом был утомительный полет каминной сетью к Малфоям и взаимное оттачивание жал со Снейпом. В процессе сцедил с зельевара аж триста граммов яда, что бежит по его венам. И, дав клятву, что не наврежу никакими действиями с кровью, свалил домой. В тепло родной лаборатории. Где при посильной помощи Себа быстренько сварганил необходимое варево. Что там сложного, когда все выверено до мелочей многочисленными испытаниями? Часам к двум ночи замочил в настое металлическую основу будущего артефакта и наложил необходимые чары. Хвала Мерлину, на сегодня все...

Уже завалившись в любимую постельку и натягивая на себя одеяло, подумал, что день вышел какой-то суетливый и безумный. Вот, нахера я начал перед Маккошкой душу выворачивать? Поговорить захотелось, Гарри? Так шел бы к Неву. Тот и выслушает, и в душу не плюнет... Выговорился, да? И что теперь? Полегчало? Тьфу на вас всех, добрые и порядочные англичане...