Впервые Гарри терялся в догадках вместе со всеми присутствующими в комнате. Он размышлял, что может происходить в кабинете Северуса и почему всегда хладнокровный глава шпионов перебил Дамблдора на полуслове.

Гермиона беспокоилась — Гарри заметил это по тому, как подруга себя держала и как неохотно последовала за Северусом, но было что-то странное в этой внезапной просьбе бывшего профессора; и Гарри не мог разобрать что именно.

Он лихорадочно надеялся, что нет никаких неприятностей, но если что-то нарушило планы Гермионы и Северуса, значит, неприятности как раз есть.

Чтобы ни происходило в кабинете, это заняло непривычно много времени. Гарри встретился взглядом с Драко и одними губами прошептал вопрос, в ответ слизеринец только раздраженно пожал плечами. Значит, Драко тоже был в неведении.

По залу пополз шепот, и менее сдержанные члены Ордена встали со своих мест и начали подкрадываться к двери кабинета главы шпионов, когда она внезапно распахнулась.

Из комнаты вышел Северус, шагая как всегда широко и уверенно, Гермиона не отставала.

— Северус? — с вопросом обратился директор, когда оба молча сели за стол. Он явно ожидал объяснения происшедшего.

— Все в порядке, Альбус, — холодно ответил Снейп. — Просто возник неожиданный вопрос, который потребовал нашего немедленного внимания.

Его взгляд так и говорил: «Это шпионские дела, не суйте свои носы».

Гарри нахмурился, переводя взгляд с Гермионы на Северуса. Что-то было неправильно. Голос и поведение Северуса не изменились, но, в то же время, что-то было не так, словно отсутствовала какая-то маленькая деталь.

Он встретился взглядом с Гермионой, и она кивнула, подтверждая слова главы шпионов. И все же на ее лице застыло странное выражение, что-то таилось в уголках губ.

Однако Дамблдор продолжил речь, и Гарри отогнал от себя подозрения. Он поговорит с ними позже, и, как он надеялся, все прояснит.

— Как я и говорил, — произнес директор и улыбнулся, показывая, что не обиделся на возникшую задержку, — сегодня мисс Грейнджер подтвердит детали плана. Как она рассказала, уйдет некоторое время на то, чтобы удовлетворить любопытство Тома. Поэтому мы встретимся завтра утром, и мисс Грейнджер сообщит нам о результатах. Если вопросов нет, я бы... Да, мистер Малфой?

Гарри повернулся и заметил, как друг чуть нахмурился. Драко что-то не нравилось, хотя Гарри и не мог понять что. Заметив его внимание, слизеринец метнулся взглядом в сторону Гермионы, а затем мгновенно перевел его на Гарри.

Благодаря усиленным совместным тренировкам Гарри сразу понял знак. Если все давно спланировано, то почему Гермиона им ничего не рассказала?

— Я бы хотел узнать о связанной с этим опасности, — сказал Драко, его внимание было сосредоточено не на директоре, а на Гермионе и Северусе. — Если Гермиона так скоро все сообщит Волдеморту, разве она не подвергнется угрозе?

С другой стороны стола Северус вдруг вздрогнул, будто пытаясь сбросить невидимый вес. Как будто в ответ на это Гермиона заметно дернулась, плечи её внезапно отвело назад, словно она боролась с порывами невидимого ветра.

Решение Гарри встретиться после собрания только усилилось. Что-то явно было не так, и будь он проклят, если все не выяснит.

— Если бы был риск, — сказал Северус, из его голоса вдруг исчезла привычная бархатистость, — я бы не позволил Гермионе это сделать.

— Опасность есть всегда при общении с Темным Лордом, — вставила девушка. — Но этот план обеспечивает мне безопасность. Волдеморт не захочет упустить Гарри, поэтому не причинит мне вреда.

Драко кивнул и откинулся на спинку стула, хоть слова подруги и не особо его убедили. Больше никто не подверг сомнению план, и Гарри, хоть и разделял точку зрения слизеринца, не стал бы усложнять жизнь Гермионы и Северуса, сомневаясь в них в присутствии других людей.

Так что все согласно кивнули, и Дамблдор еще раз поздравил девушку с выдающейся работой, затем последовали аплодисменты и возгласы одобрения, от которых Гермиона побледнела и едва заметно задрожала, а Северус уставился темным безразличным взглядом на нечто, видимое ему одному.

Судя по тому, как члены внутреннего круга окружили Гермиону, желая ей удачи, обнимая, пожимая руки, казалось, что Орден наконец принял своего главного шпиона; и Гарри знал, что Северус следующие несколько дней будет злорадствовать, что его план сработал.

— Гермиона, — позвал Гарри, когда большинство членов Ордена покинули штаб-квартиру или, по крайней мере, отвлеклись от девушки и зельевара. — Все в порядке? Сегодня ты кажешься... — он метнул взгляд на Северуса, стоявшего рядом с каменным лицом, — странной.

— Все хорошо, — ответила подруга, и теплая и открытая улыбка на ее лице заставила все сомнения Гарри исчезнуть. — Но кое-что чрезвычайное произошло с одним из шпионов... из северных богов... и Северус не успокоится, пока мы не разберемся.

— А, хорошо, — согласился Гарри, немного удивившись. Учитывая, как в прошлый раз Северус отреагировал на неприятности своих шпионов, Гарри не ожидал, что зельевар будет так спокоен. Но, может быть, поэтому они удалились в кабинет? Возможно, Снейпу нужно было выпустить пар, и он не хотел делать это у всех на виду?

— Мы с Драко хотели с тобой поговорить, прежде чем ты уйдешь...

— Боюсь, не получится, — с сожалением ответила девушка. — Северусу понадобится моя помощь. Но мы поговорим завтра, хорошо?

Гарри внутренне напрягся от этих слов, что-то подсказывало — поговорить нужно сегодня, сейчас. Но какое у него право требовать, когда вокруг происходят более важные события?

— Конечно, — ответил он. — Я приду утром.

Драко, присоединившийся к ним, собирался возразить, но Северус выразительно посмотрел на слизеринца.

— Перед уходом Гермионе нужно подготовиться, — заявил он, и Драко заметно отпрянул.

— Тогда до завтра, — сказал Гарри, и подруга кивнула.

— Хорошо, — ответила она, и, прежде чем Гарри успел ответить, он оказался в теплых и крепких объятиях, а через мгновение в таких же объятиях оказался Драко.

— Я вас люблю, — с невероятной искренностью сказала она. — Берегите себя.

— И ты себя, — немного опешив, сказал Гарри.

Северус и Гермиона ушли через гобелен.

— Что сейчас произошло? — спросил Гарри у Драко, тот пожал плечами; слизеринец выглядел непривычно взволнованным.

— Без понятия. Но сегодня они вели себя странно. Возможно, они переживают больше, чем хотят показать?

Гарри долго смотрел на гобелен, через который прошла его подруга, и пытался упорядочить хаос неясных страхов, царивший в голове. Наконец он вздохнул и повернулся к гобелену, который отведет его в заброшенный класс рядом с библиотекой.

— Что бы ни случилось, — сказал он Драко, — можно не беспокоиться, пока Северус знает. Он не позволил бы Гермионе совершить глупость, ведь так?

— Точно, — тихо согласился слизеринец. — Он бы защищал ее даже ценой своей жизни.



— Они согласились, милорд.

Ни разу, что она приходила сюда, пресмыкалась перед ним, никогда не было так сложно обмануть монстра, чью метку она носила. Никогда не было так больно проявлять уверенность и обожание, пока за внутренними барьерами она выла от боли и отчаяния.

Даже если она переживет это, Северус никогда не простит.

Для проклятия она отдала всю свою силу, всю волю, и все равно он бился за каждый шаг. Один раз он чуть не освободился, и Гермионе пришлось вложить последние силы в связь, которую создало заклинание «Империус».

Северус не мог ранить ее, даже после ее поступка, поэтому Гермиона победила. Когда дело касалось непростительных заклинаний, любовь становилась слабостью.

— Чудесно, — прошипел Темный Лорд, в его голосе слышалось удовольствие от предвкушения скорой охоты.

Гермионе было все равно. Так сложно было издавать возгласы восторга, так тяжело заставить тело и лицо выражать восхищение.

Она предала его. Она разрушила их союз, любовь, все, что между ними было.

Она вспоминала, как прошла с ним через гобелен после лжи на собрании Ордена, как сосредоточила всю волю на заклятии и молилась, чтобы Джейн не было в комнатах; если Драко и Гарри можно обмануть, то Джейн — никогда.

Но Джейн ушла, комнаты пустовали. Последнее препятствие, которое могло остановить Гермиону, отсутствовало.

Она отвела Северуса к кровати, его тело послушно выполняло команды, его лицо выражало готовность услужить. Гермиона сняла его обувь и приказала лечь, заставила выпить зелье сна без сновидений, эффект которого продлится до утра, накрыла его одеялом.

Она прижималась лицом к темному каменному полу и всхлипывала, она крепко зажмурила глаза, чтобы не текли слезы, стиснула зубы, чтобы сдержать крик ужаса и боли, который рвался наружу.

Она поцеловала Северуса. Черты его прекрасного лица смягчились, губы чуть приоткрылись. Она никогда не услышит его голос вновь, никогда не услышит, как он зовет ее по имени или смеется. Этот грудной, уверенный смех.

Она никогда не почувствует прикосновения его рук.

Она задрожала от внезапного холода, пока шла к границе защитных чар, но даже не подумала о согревающем заклинании. Для нее не осталось тепла.

Северус...

Ее жизнь была так коротка и все же полна радостного и прекрасного: друзья, о которых можно было только мечтать, волшебный мир, открывший восхитительные знания, и любовь, которую немногим посчастливится найти в этом темном мире.

Она все оставила.

Ради этого.

И все же, пока она лежала на полу, дрожала и всхлипывала, предательский ум, этот жестокий интеллект, который не переставал работать несмотря ни на что, даже когда мир вокруг превращался в пыль, этот чертов ум заботился о том, чтобы Гермиона выглядела восхищенной, счастливой и готовой служить.

— Я живу, чтобы выполнять ваши приказы, милорд!

Она оставила Северусу письмо. Она не просила простить. Не имела на это права.

— Сегодня ты выполнила задание. Ты привела мне Поттера, как и обещала.

И все же в этом отчаянии, в этой пустыне, полной пепла и сожженных тел, в который она превратила свой мир, она не решалась сожалеть.

Это был ее выбор. К этому привел ее путь.

Даже тогда, больше года назад, когда она приняла решение, когда Драко был всего лишь высокомерным и беззащитным мальчиком в поисках себя, когда Гарри был ребенком, боявшимся принять судьбу, когда Северус и не думал о ней и проводил дни в мрачном одиночестве, даже тогда она знала… Стоит лишь ступить на этот путь, и назад дороги не будет.

Она знала, куда путь приведет. И приняла это.

— Но, так как ты выполнила свое предназначение, Гермиона, я считаю, что нужды в тебе, к сожалению, больше нет.

Девушка взглянула в его лицо, холодное, змееподобное, искаженное жестокостью, и, хотя ее тело правдоподобно изображало удивление и потрясение, ей было все равно.

Волдеморт поверил. План сработает. Гарри, движимый не только собственной волей, но и желанием отомстить за смерть подруги, победит его. Драко будет рядом и наконец выйдет из тени отца.

Ни один ребенок больше не вырастет, зная, что родителей убил Волдеморт, и что шрам на лбу — это смертный приговор. Ни один магглорожденный не отвернется от мира магии из-за Черной Метки, преследующей даже во сне.

Только это имело значение.

И Северус. Северус будет жить. Больше ей не о чем просить.

Так ли оно все

В сопредельном царстве

Бредешь в одиночку

В час когда нас

Бьет нежная дрожь

И алчущие поцелуев уста

Молятся битому камню.

— Я не понимаю, милорд, — прошептала она; не потому, что верила, будто актерский талант может спасти, а потому что она должна быть в отчаянии, молить о жизни и пощаде, иначе Волдеморт начнет сомневаться.

Мы полые люди.

Край без кровинки.

— Видишь ли, милая маленькая грязнокровка, — прошептал Волдеморт, подаваясь вперед. Взгляд Гермионы застыл на его лице, упивался его высокомерием, злостью. Темный Лорд не поверил бы в свой конец, и все же он наступит.

— Я узнал, что ты разозлила многих моих слуг, и совет чистокровных соратников недоволен твоим присутствием. И они, конечно, правы. Ты умна, мила и аппетитна, но ты отброс, и навсегда останешься грязной, низкой, уродливой грязнокровкой.

— Но милорд...

Глубочайший страх и боль в ее голосе и взгляде. Чтобы убедительно сыграть, всего-то понадобилось вспомнить лицо Северуса, руку, что пыталась защититься от предательства, полное неверие в глазах, прежде чем подействовало заклятие, и глаза превратились в пустые ямы.

Глаза не здесь

Здесь нету глаз.

— Люциус.

— Да, милорд.

Гермиона резко повернулась и встретила его холодный темный взгляд. Впервые с момента столкновения с Северусом она снова испугалась.

В глазах Люциуса было такое довольство, такая жажда. Возможно, Волдеморт ее не убьет. Возможно, он приготовил кое-что похуже.

— Забери грязнокровку в свои комнаты. Помни, можешь делать с ней что угодно, но сначала она должна написать письма. Никакой крови на бумаге. У тебя будет предостаточно времени.

— Спасибо, милорд. Империо!

Между замыслом

И воплощением

Между порывом

И поступком

Опускается Тень.

Заклятие опустилось на ее тело и разум, мысли спутались, конечности отяжелели. Где-то глубоко внутри часть сознания зашлась истерическим хохотом. Если для нее больше ничего не было в этом мире, то, по крайней мере, осталось некое подобие справедливости.

Край без кровинки.

Я люблю тебя, Северус. Пожалуйста, прости меня.



Северус проснулся с головной болью; казалось, что голова набита ватой. Мысли текли медленно. Он смог вспомнить, как стоял в кабинете, спорил о чем-то с Гермионой, ее лицо, отчего-то одновременно грустное и полное любви, а потом... Пустота.

Он шевельнул головой и застонал от последовавшей боли. Почему он лежит на кровати одетый, нет только обуви и мантии? Как он здесь оказался? И что за пустой флакон на тумбочке? Он всегда сразу же убирал пустые флаконы, это многолетняя привычка.

Он медленно сел и взял бутылек. Один вдох, и Северус мгновенно понял, что произошло. Один вдох, и лавиной вернулись воспоминания.

Гермиона произносит: «Империус». Она ведет его обратно на собрание Ордена, где он соглашается на все, сказанное девушкой, в полубессознательном состоянии. Гермиона отводит его в комнату, целует и приказывает выпить зелье. Самое сильное зелье сна, которое он когда-либо создавал.

Они создали его вместе.

Мигом забыв о боли, Северус вскочил, зашатавшись и ударившись о столбик кровати, но не обратил внимания. Он промчался по лестнице в библиотеку, чуть не упав несколько раз.

Гермионы не было. Конечно, ее не было. Она наверняка ушла, как только он вырубился.

Он судорожно выдохнул и тяжело опустился у подножия винтовой лестницы.

Она ушла.

Северус не знал, сколько просидел на месте, и не чувствовал, как слезы бегут по щекам.

Наконец он выпрямился, усталыми движениями он напоминал старика. Он цеплялся за все, мимо чего проходил, направляясь к стулу, на котором Гермиона оставляла для него записки, прежде чем они стали использовать кольца.

Северус заметил свиток, прежде чем добрался до цели.

Он не хотел читать. Он знал, что там написано. Он узнал в тот миг, когда все вспомнил.

Но все же неуверенно, трясущимися руками взял послание, покрасневшими глазами пробежал по тексту раз, второй. Северус смял свиток, опустился на пол и закрыл, совершенно разбитый.

«Любимый,

Не прошу прощения за свой поступок. Я его не заслужила.

Но ты бы не позволил сделать то, что д?лжно. Ты не позволил бы завершить задачу, которая для меня важнее, чем жизнь или смерть.

Не жду, что меня отпустят. Если обо мне нет вестей, и ты читаешь это письмо, ты знаешь, что произошло. Не жди меня. Не сходи с ума, думая обо мне.

Не ставь под угрозу наш план, пытаясь меня найти. Однажды ты сказал, что твоя жизнь принадлежит мне. Сейчас я заявляю свои права на нее. Живи. Не пытайся меня спасти. Просто помни обо мне и наших редких минутах покоя.

Я люблю тебя.

Гермиона».

Снейп ворвался в зал, как вихрь, мантия развевалась, лицо было белым как мрамор.

— Она здесь?! — хрипло выкрикнул он, и члены Ордена подпрыгнули от неожиданности. — Где Гермиона?

— Мы не знаем, Северус, — ответил Дамблдор, в его голосе звучало удивление и беспокойство. — Мы ждем ее возвращения с минуты на минуту. Что-то случилось?

Казалось, глава шпионов даже не замечает встревоженные взгляды.

— Проверяли сов? Возможно, письмо для Поттера или Уизли? — спросил он. — Ее аварийный портключ еще работает?

Его голос звучал до жути четко, но Гарри чувствовал нечто за словами, бушующую бездну хаоса, страха и боли.

— Но что произошло? — директор явно был в замешательстве. — Она отправила тебе письмо или передала сообщение об опасности?

Снейп закрыл глаза, делая несколько глубоких вдохов. Гарри показалось, что он выглядит, как Ремус в полнолуние: отчаянно пытается сохранить спокойствие и предотвратить катастрофу, но в то же время знает, что все уже решено и усилия напрасны.

— Разумеется, я не получил от нее послания, — судорожно прошептал он, стоя в центре зала, как потерянный и испуганный ребенок. — Она, должно быть, уже мертва.



Название главы — строка из «Сонета 116» У. Шекспира, цитаты в тексте — из поэмы Т.С. Элиота «Полые люди».