Глава 21. Сентябрь, 1996 год. Хогвартс.

ГРЕЙНДЖЕР
Мы доехали до вокзала Кингс-Кросс минут за сорок. Я промолчала всю дорогу, чертя пальцем на оконном стекле автомобиля какие-то даже мне самой непонятные фигуры.
Отец и мама тревожно переглядывались, не понимая, что успело измениться за одну единственную короткую сентябрьскую ночь. Папа отвез Драко рано утром к «Дырявому котлу», парень был чернее тучи, за всю дорогу не проронил ни единого слова и ушел не попрощавшись. А вечером история повторилась, но уже со мной.

Мы расстались на вокзале у барьера, разделяющего девятую и десятую платформы. Я поцеловала отца, обняла маму. Та смахнула со щеки маленькую слезинку:
- До свидания, доченька.
Она ни о чем не спрашивала – знала, я расскажу ей все сама.
- Он все вспомнил, мама... - прошептала я. – Все вспомнил, а меня забыл...
Она прижала меня к себе крепко-крепко:
- Девочка моя... Бедная...
- Все хорошо, мамочка, - я попыталась улыбнуться ей. – Я справлюсь.
- Знаю. И очень горжусь тобой. Держись! Помни, что у тебя есть мы...
Милая, милая мама!
- Я буду писать вам часто-часто, как только смогу! Мы увидимся на Рождество.
- Мы с папой будем ждать тебя, дорогая. Ты уж, пожалуйста, береги себя, Гермиона, и... будь осторожна!
Я, удерживая под мышкой Живоглота, толкнула тележку с чемоданами прямо на сплошной барьер, разделяющий два таких разных мира, и секунду спустя без особых помех попала на платформу девять и три четверти. Ярко-алый «Хогвартс-экспресс» стоял наготове, извергая черный дым и пыхтя паром. Я вдохнула знакомый запах паровозной гари, и почувствовала, как уверенность медленно возвращается ко мне. Надо же – я все-таки возвращаюсь. Не смотря ни на что. А ведь в начале лета у меня такой уверенности не было.
На перроне толпились кучками мои однокурсники и провожающие их родственники. Я окинула взглядом платформу – ни Рона, ни Гарри. Где же они? Одно хорошо, Драко Малфой тоже не попал в поле моего зрения.
Я двинулась по платформе, высматривая знакомые лица в окнах вагонов. Лаванда и Парвати помахали мне, я ответила им, но не остановилась, а уверенно продолжила свой путь вдоль поезда. Чуть в стороне заметила несколько угрюмых бородатых мужчин в темных магловских костюмах; должно быть, Министерство после июньского происшествия озаботилось безопасностью студентов и прислало этих головорезов защищать нас. Только к чему это нелепое переодевание, если от них за версту несет аврорской выправкой?! И никакая магловская экипировка не помогает.
В следующем вагоне наконец-то мелькнула знакомая рыжая шевелюра:
- Гермиона! – Рон тоже заметил меня. Он высунул голову в форточку и громко крикнул:
– Иди сюда.
- Привет! А где Гарри?
Но он уже не слышал меня – бросился к выходу, чтобы помочь мне втащить внутрь вагона тяжелые чемоданы.
- Тише, мисс Грейнджер, не надо так кричать, - раздался у меня над ухом знакомый голос. Я резко подняла голову. Возле меня, замаскированный под носильщика, с низко нахлобученной на вращающиеся в разные стороны глаза, стоял Аластор Грюм.
Кого они пытаются обмануть? Любой, даже самый неопытный студент-первокурсник, глядя на это обезображенное ужасными шрамами лицо и на деревянную ногу, узнал бы в их владельце одного из самых известных в волшебном мире мракоборцев, неоднократно сражавшегося против пожирателей смерти и лично арестовавшего значительное число теперешних узников Азкабана. Подозрительный, бескомпромиссный, грубоватый, иногда даже жестокий Грозный Глаз Грюм стоял сейчас передо мной и бесцеремонно рассматривал меня своим страшным оком.
Он был назначен Дамблдором моим личным защитником на время практики, следящим за тем, чтобы мне не грозила опасность. Ха! Да, я осталась жива. Да, я возвращаюсь в Хогвартс в целости и сохранности. Только это не является личной заслугой Аластора Грюма. Не он был моим Ангелом-хранителем все это время. И спасать ему меня тоже не пришлось. Да и как бы ему удалось спасти Гермиону Грейнджер от нее же самой?! А ведь я влипла... влипла по полной. Увязла по самые уши в одном сероглазом омуте...
- С Поттером все в порядке, он уже в Хогвартсе.
- Почему? – удивилась я. - С Гарри что-то случилось?
- С ним-то нет, а вот с вами, мисс Грейнджер, пока еще не все понятно, - прорычал он, внимательно вглядываясь в меня. - Надеюсь, вторая половина практики прошла благополучнее первой?
Как же, лучше просто не бывает!
Его волшебный глаз, словно оптический прицел, был направлен прямо на меня. Нужно выдержать его пронзительный взгляд! Нужно глубоко спрятать свою боль и разочарование! Нужно суметь удержать себя в руках! Никто не имеет право копаться в моей душе и моих мыслях!
Я справилась, не отвела глаз в сторону, не смутилась и не покраснела. Просто кивнула на его вопрос:
- Все хорошо, сэр. У вас нет причин для беспокойства!
А может быть, меня спас Рон Уизли, вовремя спрыгнувший с подножки вагона на перрон, подбежавший к нам и крепко обнявший меня:
- Слава святому Мерлину! Гермиона, с тобой все в порядке! Я так волновался!
Я отвернулась от недовольного мракоборца и улыбнулась так удачно подоспевшему другу:
- И не надейся от меня избавиться, Рон. Не получится! Кто тогда будет проверять твои домашние работы?
- Что ты, - замахал он на меня руками, - я на самом деле очень переживал – провести столько времени с хорьком – тебе же памятник при жизни поставить надо. Кстати, ты случаем Малфоя Авадой не пришибла? Что-то не видно в толпе его белобрысого затылка?
Он внимательно осмотрел платформу, заполненную студентами:
- Нет, ошибся. Он где-то здесь…
Я вдруг смутилась:
- Где?
- Не знаю, вижу только его мамашу. Наверное, слизеринец уже прошел в вагон.
Я оглянулась – действительно, чуть поодаль от шумной толпы стояла Нарцисса Малфой.
Мистер Грюм вслед за нами повернул голову в сторону одинокой женской фигуры:
- Наглая семейка. Муженек в тюрьме, а она разгуливает здесь, как ни в чем не бывало. И все им с рук сходит.
Я резко повернулась к нему: про Азкабан слышала впервые. Значит, Люциус в тюрьме? Знает ли об этом его сын? Хотя, о чем это я?! Конечно же, знает! Он сегодня весь день провел с матерью.
Я вновь посмотрела на Нарциссу. Она ничуть не изменилась, такая же высокомерная и гордая, также хорошо одета, как и раньше, только в голубых глазах чуть больше тоски, чем в те дни, когда мы с ней общались. Но вряд ли это кто-то заметил кроме меня.
Ее взгляд натолкнулся на меня, скользнул мимолетно – длинные черные ресницы слегка дрогнули – и она... равнодушно отвернулась. Что это – игра или желание обезопасить себя и сына? Я вспомнила ее жестокие условия: «Если мы вновь встретимся с тобой – я не знаю тебя, не имею права тебя узнать...». А жаль...
Машинист дал предупредительный звонок. Стоявшие на платформе школьники засуетились, хватая сумки и рюкзаки, заторопились занять свои места в купе. Рон подхватил мой тяжелый чемодан и протиснул его сквозь узкую вагонную дверь. Затем второй.
- Ради всего святого, не вмешивайтесь в этом году в какую-нибудь новую передрягу! – крикнул нам на прощание Аластор. – Без вас справимся! И Поттеру передайте мои слова!
Посчитав свою миссию исполненной до конца, он не спеша направился к стоявшим в отдалении мракоборцам. Уизли криво усмехнулся на его последний совет, а я промолчала – не люблю давать обещаний, которые вероятнее всего не смогу выполнить.
Мы прошли, волоча за собой тяжелый багаж, в свободное купе, примеченное и занятое Роном раньше. Впихнули вовнутрь чемоданы. Уизли принялся размещать их на верхней полке, а я, выпустив из рук довольного Живоглота, прижалась носом к окну – хотя бы взглядом попрощаться с Нарциссой. В начале поезда вновь раздался протяжный свисток машиниста, и поезд медленно тронулся с места. Женщина проводила меня тревожным взглядом, потом помахала кому-то в окне соседнего вагона и скрылась из виду – локомотив сделал поворот.
Итак, практика осталась позади. Впереди Хогвартс!
Рон откинулся на спинку сидения, закинув руки за голову и свободно вытянув в проход ноги.
- Классно, что не надо тащиться в вагон старост и следить за порядком в коридорах, - лицо парня озарилось довольной улыбкой. – И малышня не бегает и не орет. Блаженство!
- Ты неисправим, - усмехнулась я.
Мне же наоборот хотелось скорее заняться делом, чтобы отвлечься от неприятных мыслей.
Поезд набирал скорость, за окном сквозь опускающиеся на землю сумерки замелькали дома, лесные насаждения, речушки и поляны.
В вагоне загорелся верхний свет – заботливый машинист подумал о благополучии своих пассажиров.
- Ну что, рассказывай, как дела, – спросил Рон, удобнее усаживаясь на сидение.
- Нечего рассказывать, - ответила я. – Не хочу ничего вспоминать, это неприятно. Практика, как практика - ничего особенного. Я, как видишь, цела и невредима, и Малфой жив - здоров. Так что, жизнь продолжается.
- Теперь снова за учебу? - засмеялся Рон. – А отдохнуть по-настоящему так и не успели.
- Тебе-то чего переживать, на уроках отдохнешь.
- Шутишь? Теперь на ЖАБА идем... Правда, я безумно рад, что Снейпа в этом году не предвидится. И Зельеваренья тоже, будь оно не ладно!
Я промолчала. Рон бросил на меня быстрый беспокойный взгляд. У меня появилось ощущение, что он меня как-то слишком уж внимательно разглядывает, словно изучает.
В коридорах было необычайно тихо и пусто. Шестикурсники расползлись по всему поезду. Казалось, что во всем этом длинном вагоне мы с Роном совершенно одни. Появилось предательское чувство одиночества и тревоги – ехать в Хогвартс без Гарри было ужасно непривычно.
Рон словно прочитал мои мысли:
- Знаешь, мне без Гарри как-то не по себе. Что с ним? Почему он не с нами?
У меня не было ответа на его вопрос.
- Гермиона, ты не против, если я пройдусь по поезду и поищу наших? Не заскучаешь?
- Нет, не против. Иди!
- Может, и ты со мной? Я заметил Лаванду Браун где-то неподалеку.
- Не сейчас.
Парень пожал плечами и направился вдоль по коридору, заглядывая сквозь стеклянные двери внутрь соседних с нами купе. Он пошел искать Невилла Долгопупса, Дина или Симуса.
Разговоры с Лавандой или Парвати меня совсем не интересовали. За пять лет совместной учебы мы так и не стали подругами, просто однокурсницами – не более. Сейчас больше тревожило, как там Джинни и Полумна, и что произошло в Хогвартсе за время нашего отсутствия? Кто отвечает за порядок в школе? И как МакГонагалл справляется с первокурсниками в отсутствии старост?
Круглолицый Невилл появился в вагоне со стороны, противоположной той, в которую удалился Рон. Одной рукой парень тащил тяжеленный темно-коричневый много повидавший на своем веку кожаный чемодан, а в другой - многострадального Тревора, свою жабу, которую имел привычку все время терять. Кажется, Долгопупс стал еще выше с того времени, как мы распрощались с ним в июне. И сутулиться начал больше, видимо, пытаясь выглядеть не таким длинным.
- Привет, заходи, мы тут с Роном одни, – пригласила я парня. - Как дела? Как практика?
- Привет, Гермиона, все нормально. Только прошу - про практику не слова!
Как, и он тоже? Все точно сговорились.
- Где наши? – поинтересовался Невилл, передав Тревора в мои руки. А сам принялся усердно заталкивать чемодан под сидение – дело не из легких, судя по тому, что его поклажа имела неимоверно громоздкие размеры. Что он там везет? Надеюсь, не кучу парадных мантий?!
- Рон отправился их искать. А Гарри уже в школе – нам Грюм на платформе сказал.
- Ясно. Это, наверное, в целях безопасности, – предположил он. Чемодан не собирался сдаваться без боя. Я с тревогой наблюдала за продолжающейся борьбой.
- Возможно, - согласилась я. – В Хогвартсе узнаем, в чем дело. Аластор сказал, что беспокоиться не о чем.
- Они всегда пытаются успокоить нас, словно мы маленькие и ничего не понимаем. Хотя... Знаешь, я думал, что, когда бабушка узнает про наше июньское приключение в Министерстве магии, то ужасно рассердится, а она, наоборот, очень обрадовалась. Сказала, что я становлюсь похожим на отца. Удивительно, правда? Надеюсь, в этом году мы продолжим заниматься в ОД. Как ты думаешь?
Он, на минуту забыв о злополучном чемодане, поднял на меня глаза. Мне самой хотелось бы знать ответ на этот вопрос.
- Не знаю, захочет ли Гарри и дальше продолжать наше обучение – ему не нравится рисковать жизнью своих друзей. Да и вроде бы больше нет необходимости в деятельности отряда - ведь мы избавились от Долорес Амбридж и Инспекционной дружины.
Я пожала плечами и задумалась. Невольно вспомнила одного слизеринца – активного участника прошлогодних рейдов против нашего оборонного движения. Только почему-то в моих воспоминаниях он мчался на велосипеде с высокой горы, подставив лицо солнцу и ветру...
- Что с тобой? Тебе нехорошо? – встревоженно спросил Невилл, вглядываясь в меня.
Я вздрогнула от неожиданности. Надо взять себя в руки – хватит распускать слюни!
- Нет, все в порядке.
Погода за окном поезда была такая же неровная, как и все нынешнее невыносимо долгое лето - сперва начинал бить по стеклу мелкий дождь, потом он превратился в ливень, затем в молочный промозглый туман.
Возвратился Рон Уизли:
- Привет, Невилл, вот ты где, а я высматривал тебя по всему поезду.
- Привет.
- Интересно, а тележка с едой приедет, или нет? Помираю с голоду! – воскликнул Рон, плюхнувшись на сиденье и потирая урчащий живот. Он повернулся ко мне:
– Видел твоего Малфоя.
Я невольно напряглась:
- Что значит «моего»?
- Не придирайся к словам, Гермиона, хочешь, расскажу про «мою» Броклхерст?
- Нет, не стоит. С меня хватит и того, что мне придется проверять твою итоговую работу на наличие ошибок. Там и узнаю всю правду о вас с Мэнди.
- Ловлю тебя на слове – ну, на счет ошибок, - довольно засмеялся Рон. - Так вот, на счет твоего... на счет слизеринского хорька. Он засел у себя в купе со слизеринцами: Гойл, Крэбб как обычно, Нотт с ними и, кажется, Забини. Все бурно обсуждают прошедшую практику, а он уткнулся в окно, словно его это не касается. Но когда я проходил мимо, он заметил меня и изобразил...
Рон собирался показать неприличный жест, но я резко остановила его:
- Прекрати, мне это совсем не интересно.
Парень покосился на меня. А Невилл добавил непринужденно:
- Похоже, у Малфоя на уме нечто более важное, чем пережевывание прошедшего лета.
Я выпрямилась на сидении:
- Невилл, что ты имеешь в виду? Ты что-то знаешь о нем?
Тот пожал плечами:
- Нет, это я так, к слову.
Я немного расслабилась:
- Тогда я прошу вас, ребята, нет, умоляю, ни слова о Малфое. Я ничего не желаю о нем слышать.
- Ясно, - сказал Невилл равнодушно, поглаживая жабу. – Просто, мы с бабушкой видели его сегодня днем в магазине мадам Малкин. Он был там с матерью, примерял новую мантию. Взвился, когда продавщица неловко прикоснулась к нему. Странный он какой-то, дерганный...
Я отвернулась к окну, пытаясь скрыть от мальчишек свои эмоции.
- Надо непременно рассказать Гарри, - добавил Рон, словно пытаясь доконать меня, - что Малфой ведет себя как-то очень уж подозрительно. Ты, Гермиона, не заметила за ним ничего такого во время практики?
- Нет, - ответила я довольно резко, демонстративно встала и вышла в коридор. Уж лучше Лаванда с ее невинной болтовней, чем Рон с его разговорами о слизеринце.
В коридоре никого не было. Все разошлись по своим местам, надеясь выспаться до приезда в Хогвартс. Впереди еще целая ночь.
Я медленно брела, заглядывая внутрь купе сквозь стеклянные двери. Многие студенты уже дремали, уютно устроившись на сидениях.
Где-то здесь должны сидеть слизеринцы. Я прибавила шагу, заставляя себя не коситься в сторону раздвижных дверей. Но судьба была сегодня явно не на моей стороне – купе, в котором засели Малфой и компания, было озарено ярким светом и невольно привлекло к себе мое внимание.
Похоже, они собрались здесь все. Крэбб листал комиксы, Нотт и Миллисента Булстроуд играли в волшебные шахматы, растрепанные Гойл и Забини сцепились друг с другом, дурачась и грозя смести резные фигуры с игровой доски однокурсников. Дафна Гринграсс в углу у окна читала свежий номер «Ежедневного пророка». А Малфой... Малфой устроился на сидении, положив голову на колени Пэнси Паркинсон, слизеринской старосте. Она перебирала волосы Драко с такой самодовольной улыбкой, что я невольно сглотнула ком в горле.
Я рванула по коридору, стараясь не дать воли слезам. Я весь день пыталась держать себя в руках. И все мое спокойствие рухнуло в считанные секунды, стоило мне увидеть его.

МАЛФОЙ
Забини развлекался тем, что доставал всех расспросами:
- Ну что, Теодор, может, поделишься с нами, как ты провел лето в обществе такой сексапильной гриффиндорской красотки, как Браун?
Нотт, оторвавшись от шахматной доски, покосился в сторону чернокожего:
- Блейз, ты надоел. Я не собираюсь докладывать тебе итоги своей практики. Ты не Снейп, и не Дамблдор. Достаточно того, что придется не один свиток исписать об этом сумасшедшем лете.
Ответ, похоже, не понравился Забини.
- Тогда, может быть, ты, Крэбб? - требовательно спросил он.
Винсент поднял голову от журнала с комиксами:
- И что конкретно тебя интересует?
- Все!
- А нечего рассказывать. Три недели у нас в поместье, потом три у Лайзы. Походы в кино, экскурсии в магловские музеи, катание на речном трамвайчике. Все, как у всех.
- Да уж, сыта простецами по горло, - вздохнула Миллисента. – Хотя с Майклом Корнером было весело. И представьте себе, у него «превосходно» за СОВ по Зельеварению! Хоть кто-то с нашего курса будет учиться у Снейпа. А то наш любимый декан вполне мог бы остаться без работы и заскучать от безделья...
- У меня тоже «превосходно», - хмыкнул Забини. – И, кажется, у Драко. Так что Снейпу не будет скучно на занятиях. А если туда еще добавиться гриффиндорская грязнокровка – тогда вообще туши свет!
Он оглянулся на меня:
- Ну, молчун, скажи хоть словечко. У нее ведь по зельям наивысший балл?
- Отстань, Блейз! – я даже не повернул головы в его сторону.
Забини пожал плечами и обратил свое внимание на Гойла.
- У нашего Грегори была самая трудная миссия. Мариэтта Эджкомб – вечно хихикающая белобрысая дурочка, украшенная кучей прыщей. Даже толстый слой косметики не скрывает слово «ябеда» на ее лбу. Гойл, как ты мог общаться с ней? На нее даже смотреть противно, тем более появляться на людях.
- Заткнись, - разозлился Грегори. – Еще одно слово, и ты пожалеешь об этом.
Он со всей силы наступил чернокожему на ногу, Блейз заорал от боли. Они сцепились друг с другом, грозя упасть на соседнее сиденье, где Нотт и Булстроуд играли в шахматы. Миллисента, похоже, выигрывала.
- Хватит! – заорал на них Теодор, и растрепанный и недовольный Забини рухнул на сиденье рядом со мной.
Мне пришлось потесниться, Пэнси показала на свои колени, и я улегся головой на ее тесно прижатые к стене ноги. Она запустила свои длинные пальцы в мои волосы. Я чуть не подпрыгнул от неожиданности. Всегда любил, когда мама перебирала мои пряди, но чтобы этим занималась Паркинсон... Бррр! С трудом сдержал себя, чтобы не вырваться из ее цепких рук.
- Кажется, только что по коридору промчалась Грейнджер, - сказал обиженный Забини. – Вот ненормальная, вероятно, снова почувствовала себя старостой и бросилась на выполнение своих обязанностей. А наши старосты что-то прижались, как голубки, и в ус не дуют.
- Ну что, Драко, может, все-таки расскажешь нам подробности своей практики? Общение с грязнокровкой – ничего романтичнее я просто не могу себе представить.
Я резко сел, сбросив руку Пэнси в сторону.
- Забини, а разве твой дядя не рассказал тебе все «романтические» подробности пребывания Грейнджер в моем доме?
- Нет, - парень недоуменно уставился на меня. – Он-то откуда может их знать?!
Я обвел взглядом замолчавших и встревоженных однокурсников. Ни Нотт, ни Крэбб, ни Булстроуд – никто из них не отвел взгляда, а ведь их отцы были там, когда за израненной и униженной Нарциссой тянулся по каменному полу широкий кровавый след. Значит, никто из них не был осведомлен о моих летних «приключениях». Одна Паркинсон старательно смотрела в окно, словно внезапно увидела там что-то очень интересное. Я повернулся к ней:
- Что ж, Пэнси, может быть, ты просветишь их на счет моей практики?
- Драко... я..., - девушка отвела взгляд в сторону, - я не могу...
- Почему же? Наверняка, твой отец поведал тебе все подробности одной безумно увлекательной ночи?
Она молчала, но по ее выразительному взгляду я понял, что она действительно знает правду. Удивительно, что Паркинсон еще никому не выболтала о Черной метке на моей левой руке.
Звенящая тишина в купе затянулась. Все сидели с открытыми ртами, не понимая, что происходит.
Тогда я обратился к Забини:
- Еще вопросы будут?
Блейз покачал головой.
- Если что, спрашивайте у нее, - я кивнул на Пэнси, - она вас просветит.
Я встал, отодвинул Паркинсон от окна и сел на освобожденное место, прижавшись лбом к холодному стеклу. И закрыл глаза, чтобы не видеть их недоумевающие и встревоженные лица.
Всю оставшуюся дорогу я делал вид, что спал. Погода испортилась, по вагонным стеклам вяло брызгал дождь. Ночь была безлунной, и сквозь мутное от паровозной копоти оконное стекло с неровными дождевыми потоками невозможно было ничего рассмотреть. Только собственное отражение. Я старался ни о чем не думать. И ни о ком.
Где-то в районе пяти утра поезд начал замедлять ход, и отовсюду стали долетать обычные для прибытия на конечную станцию звуки: студенты стягивали с полок свои чемоданы, переодевались в школьные мантии и готовились к выходу.
Мы вышли в коридор, здесь уже ощущалась холодная предутренняя свежесть. Все зябко поежились, предусмотрительная Пэнси, не ставшая укладывать в чемодан легкое меховое манто, теперь уютно куталась в нем, ища спасения от влажного воздуха.
Студенты дружной толпой медленно двинулись к двери вагона. Хмурые, недовольные и не выспавшиеся. На перроне нас встретили фонари вокзала, знакомый запах сосен и мелкий нудный дождь. А еще куча мракоборцев, усердно принявшихся рассматривать нас, словно среди толпы сонных шестикурсников они надеялись обнаружить спрятавшегося Пожирателя, или, в крайнем случае, сбежавшего дементора. Тут же была и моя кузина Тонкс.
Я отвернулся, сделав вид, что не заметил ее, накинул на голову капюшон и шагнул с подножки вагона. Через перрон и здание вокзала толпа молчаливых и злых студентов направилась по мокрой, раскисшей от мерзкого дождя дороге на станцию Хогсмид, где нас ждали несколько карет, запряженных фестралами.
Где-то в стороне раздался испуганный крик «Мамочка, какие чудовища!», я оглянулся, чтобы посмотреть на того, кто впервые воочию увидел этих полулошадей – полудраконов. Для меня уже давно (после смерти младшей сестры) кареты не казались безлошадными. Но представляю себе реакцию человека, кто только сейчас смог внимательно рассмотреть их – ужасающего вида пресмыкающиеся парнокопытные, которые стояли совершенно беззвучно, словно призраки из кошмарного сна.
Я повернул голову на испуганный девчоночий голос. Мерлин, да это же Грейнджер! Не помню, чтобы в прошлом году она так истошно верещала. Значит, она видела смерть именно этим летом. Интересно, и кто это был? Я провел с ней половину лета, и что-то не припомню ни одной подходящей кандидатуры на роль покойника.

ГРЕЙНДЖЕР
- Невилл, а где Живоглот?
- У Рона. Я ему отдал, а то мне сразу с двумя животными не справиться. Тревор так и рвется сбежать.
Рон с извивающимся котом в руках вынырнул из толпы:
- Гермиона, забери скорее от меня это чудовище, умоляю.
Я приняла кота, который в моих руках сразу успокоился и затих. Двинулась к ожидающим нас у обочины экипажам.
- Мамочка, какие чудовища! – я не сумела сдержать эмоции при виде существ, стоявших между оглоблями.
- Ты куда уставилась? – удивился Рон.
Я показала на жутких лошадей. Он проследил за движением моего указательного пальца, но ничего не заметил.
- Там нет никого, только кареты, - с раздражением заметил парень.
- Нет, есть, это...это фестралы, - догадалась я. И мне сразу вспомнился наш полет в Министерство на невидимых, но вполне ощущаемых чудо - лошадях.
Так вот вы какие, фестралы! Голова как у дракона. Круп как у обычной лошади, только очень худой лошади, тощей как скелет. А огромные крылья напоминают летучую мышь.
- Ты видишь их? – изумился Рон. Он вдруг встревожился не на шутку:
- Гермиона, ты пугаешь меня. Мало того, что ты приехала из дому с взглядом побитой собаки, так ты еще видишь этих костлявых чудовищ! Что произошло с тобой этим летом?
Я пришла в смятение. Мне нечего было ему ответить.
- Она видела, как Сириус Блэк отбросил лапы..., - резкий, до боли знакомый голос заставил меня вздрогнуть.
- Заткнись, гадина, вали отсюда и оставь нас в покое, - мгновенно вскипел Рон.
- А то что? – скривил губы Малфой. Затем язвительно усмехнулся:
- А может, она была свидетелем того, как кто-то очень темный уничтожил этим летом нашего героя, прославленного на весь мир несравненного Поттера? Что-то не видно его сегодня...
За спиной слизеринца загоготали его неизменные соратники Крэбб и Гойл. Они всегда ходили следом за ним.
Рон сжал кулаки, дернулся, собираясь броситься на Малфоя. Мы с Невиллом с трудом удержали его и потащили в сторону карет.
- Не связывайся с ним, Рон, – умоляющим голосом попросила я, - пожалуйста. Хотя бы ради меня.
Еще не успокоившись до конца, парень полез в кузов крайнего пустующего экипажа. Долгопупс забрался вслед за ним, я была последней.
Поднимаясь за Невиллом, я не удержалась и оглянулась назад. В тусклом свете фонарей Драко Малфой казался точной копией своего отца - светловолосый, с острым резко очерченным гордо поднятым подбородком, с бледно-матовой кожей. А мне вспомнилось вдруг его мертвенно-бледное лицо, синюшные губы и кровь, алая, ярко-красная кровь повсюду... В тот самый день, когда жестоко избитый он лежал на асфальте у моих ног... и медленно умирал...
Так, черт побери, почему же он тогда не умер?!

Наконец, показались высокие каменные столбы по обе стороны ворот с фигурами крылатых вепрей наверху. Хогвартс!
Мы все вымокли, замерзли и проголодались. И все очень хотели спать. Сон был нужен сейчас даже больше, чем еда.
На входе нас встречали деканы. Профессор МакГонагалл как всегда требовательно и строго разглядывала своих студентов. Вид у нее, не смотря на ранний предутренний час, был торжественный и немного суровый. Волосы собраны в тугой пучок, сквозь очки на нас смотрели острые и живые глаза. Под ее взглядом я, да, наверное, и все остальные мои однокурсники, чувствовали себя всегда немного виноватыми.
- Рада приветствовать всех вас в полном составе в стенах родной школы. Долго задерживать вас не буду, сообщу главное. Завтра у вас выходной, можете заниматься своими делами, отсыпаться, если хотите, но запомните: это последний выходной день на этой неделе. Далее вам предстоит очень напряженная работа. Сейчас вы подниметесь в свою гостиную, там вас ждет легкий ужин. Завтра в три часа дня старост прошу прийти ко мне в кабинет для получения необходимых инструкций и расписания учебных занятий. А теперь все свободны.
Ребята загалдели, довольные предстоящей перспективой отдыха на полдня. Шумной цепочкой, возглавляемые Роном Уизли, студенты потянулись в направлении гриффиндорской башни.
- Мисс Грейнджер! – я остановилась, обернувшись на голос декана. - Вас просил зайти в свой кабинет профессор Дамблдор!

Я на мгновение задержалась перед высокой дубовой дверью. Неужели разговор нельзя было отложить до завтрашнего дня? Длинная дорога вымотала меня, в поезде я не смогла ни на минуту закрыть глаз. Сейчас, по прибытии в Хогвартс, усталость сказывалась особенно сильно. Я просто валилась с ног. Хотелось скорее добраться до родной гостиной, подняться в свою комнату и с головой забраться под одеяло. И забыться, забыться, забыться... Но выбора не было – директор ждал меня по ту сторону стены. Я с усилием толкнула дверь и вошла в кабинет Дамблдора.
- Доброе утро, мисс Грейнджер!
Я невольно посмотрела на окно – за мутным стеклом рассвет совсем не чувствовался. Было еще очень рано, и скорее ночь, чем начало нового дня.
- Здравствуйте, профессор!
Мне давно хотелось побывать в директорском кабинете - в этом самом таинственном и закрытом месте Хогвартса, среди такого множества древних артефактов и книг. По рассказам Гарри я представляла себе ее именно такой, какой она открылась сейчас передо мной. Здесь все было пропитано запахом истории. В другой раз я с удовольствием осмотрелась бы, но только не теперь. В этот миг у меня была одна-единственная мечта – уютная и теплая постель.
- С благополучным возвращением в стены родной школы! Надеюсь, практика прошла удачно? Даже не смотря на Ваши августовские приключения?! – голубые глаза директора доброжелательно рассматривали меня.
- Да, профессор, все хорошо.
Дамблдор внимательно изучал меня:
- Мне думается, Вам есть о чем поведать мне, мисс Грейнджер?
Что он хочет узнать от меня? Мне нечего ответить ему.
- Не торопитесь, подумайте. Наверняка, есть что-то, о чем я должен знать...
Я нахмурилась. Я не собиралась рассказывать никому, в том числе и Дамблдору, о характере своих взаимоотношений со слизеринцем. Это никого не касается. Возможно, раньше я и намеревалась рассказать директору о нападении на нас, о переливании крови, об амнезии, но теперь, после того, как память к Малфою благополучно вернулась, я не видела в этом необходимости.
- Нет, сэр, мне нечего рассказать Вам.
- Нет?! Жаль!
В его голубых глазах промелькнуло разочарование.
А я вдруг снова почувствовала безмерную усталость. Я едва стояла на ногах. Тяжелый груз долгих семи недель практики давал о себе знать. За такое короткое время прошло так много событий. Как будто целая жизнь пролетела.
Дамблдору ничего не пришлось объяснять. Он и сам все прекрасно понял:
- Иди, девочка, отдыхай. Думаю, Гарри уже ждет тебя.
- Он в школе?
Директор кивнул:
- Он прибыл еще вчера. Гарри помог мне уговорить одного моего бывшего коллегу нарушить свое уединение и вернуться в Хогвартс. К концу года у нас снова не хватало одного преподавателя. Слава Мерлину и спасибо Гарри, теперь педагогический коллектив школы укомплектован полностью.
Я направилась к двери, но на полпути остановилась и оглянулась на директора, устало склонившегося над письменным столом. Я вдруг поняла, ЧТО была обязана ему сказать, чего он так ждал от меня.
- Драко Малфой стал Пожирателем смерти.
Седая голова резко взметнулась вверх, и голубые глаза пронзительно посмотрели на меня из-под очков-половинок:
- Что?!
- Я видела метку на его руке.
От внимательного взгляда не укрылось мое волнение.
- Только, сэр, Вы не подумайте, будто он сам этого хотел. Нет. Я полагаю, что это было наказанием за то, что я несколько дней провела в их замке.
- Да... я склонен согласиться с Вами, мисс Грейнджер. Не думаю, что мистер Малфой мог добровольно пойти на это. Вы правы, это наказание. Но не столько Драко за ваше пребывание в Малфой-мэноре, сколько Люциусу - за промашку с пророчеством в Министерстве. Вот только наказание какое-то незначительное, что ли... Вы не находите? А значит, есть еще что-то...
- Что вы имеете в виду? – я испуганно уставилась на задумавшегося директора. – Я ничего об этом не знаю.
- А? – он вскинул голову и непонимающе уставился на меня, словно видел впервые. – Нет, ничего. Так, просто мысли вслух. Идите, мисс Грейнджер, отдыхайте. Пароль в Вашу гостиную «Sursum corda!»
Как? «Выше голову!»? Да уж, Дамблдор знает, как меня утешить...

Полная дама, открывая передо мной дверь, сонно проворчала:
- Все уже давным-давно прошли, а где Вас нелегкая носила?
Я не собиралась вступать с ней в дебаты и молча, прошла внутрь. В гриффиндорской гостиной было тихо. Все спали. Девчонки, наверное, уже уютно устроились в теплых постелях и видели десятый сон. Одна я бродила по пустынным хогвартским коридорам. Филча на меня нет...
- Гермиона! – Гарри с распростертыми объятиями бросился мне навстречу. – Как ты? Все в порядке?
Он нежно обнял меня.
- Я так волновался за тебя!
Он не спал, он ждал меня. Я незаметно смахнула непрошенную слезинку, покатившуюся по щеке. Наконец-то, эта мучительно долгая практика осталась позади, и я снова дома. Теперь все будет по-прежнему.
- Я в полном порядке, Гарри!
Отвела глаза в сторону, попыталась взять себя и свои чувства в руки. Рано расслабляться, ох, рано. Удивительно родные и такие знакомые глаза заглядывали мне прямо в душу. От них трудно что-либо скрыть, они всегда понимали меня все без лишних слов. Это глаза верного друга, брата, товарища. Сердце сжалось от любви к этому темноволосому мальчишке.
Голос Гарри дрогнул:
- Гермиона, с тобой, действительно, все в порядке?
- Нет, не совсем. Я очень устала...
- Пойдем, - он потянул меня за руку к уютному креслу. – Садись, отдыхай.
Я опустилась в любимое кресло, откинулась на спинку и прикрыла глаза. И снова воспоминания – Нарцисса, сероглазый парень, метка на руке, тревожные слова директора... Когда же, наконец, все это закончится?! Я провела рукой по лицу, отгоняя прочь навязчивые видения.
Гарри вглядывался в мое лицо так настойчиво, так пристально, что мне стало не по себе. Ведь я должна была сейчас солгать ему, хотя нет, не солгать, а всего лишь скрыть правду. Впрочем, в моей ситуации это одно и тоже.

ПОТТЕР
- Ты задержалась...
- Меня Дамблдор вызывал.
- Зачем?
- Спрашивал о практике.
Я присел рядом с Гермионой, внимательно всматриваясь в знакомые черты подруги. Вроде бы все, как обычно, но в то же время что-то не так. В ней что-то незримо, неуловимо изменилось: во взгляде, в голосе, в движениях, и даже в этом затянувшемся молчании. Она как будто стала старше. Но как такое возможно? С момента нашей последней встречи прошло только два с половиной месяца. Люди не меняются так быстро... если только их не вынуждают на это обстоятельства. Рон сказал, что у нее взгляд побитой собаки. Кажется, он прав.
- Не смотри на меня так! – тихо попросила она.
- Что, все было так ужасно? Он обижал тебя?
Имя Малфоя не прозвучало: мы оба прекрасно знали, о ком идет речь.
Не открывая глаз, девушка покачала головой. Заколка в тяжелых волосах не выдержала и отлетела в сторону. Пушистые каштановые пряди рассыпались по лицу. Она не стала убирать их - словно спряталась от меня.
- Ничего выходящего за рамки его обычного поведения. Все, как всегда.
Я не сводил с Гермионы встревоженных глаз. На миг показалось, что она собирается рассказать мне о чем-то важном, но она сдержалась, промолчала, и объяснения не последовало. Я понял, что еще не скоро узнаю о том, через что пришлось пройти ей этим летом.
- Ох, уж этот Дамблдор с его неуемными идеями примирения факультетов.
- Не знаю, как это получилось у других, - тяжело вздохнула девушка, - но в моем случае он глубоко просчитался. Стало хуже. Лето выдалось премерзкое!
Я согласно кивнул:
- Весь год был премерзким! Вспомни Амбридж, Инспекционную дружину и Министерство.
- И Сириуса? – прошептала она.
Я отвернулся. Эта тема до сих пор оставалась для меня очень болезненной.
- Надеюсь, сейчас дела пойдут лучше...
Девушка горько усмехнулась:
- Гарри, ты наивный мечтатель! Даже не обязательно читать «Пророк», чтобы понять, что спокойные времена прошли. Идет война... и самые страшные дни еще впереди...
Я резко встал и отошел к камину - протянул руки к огню:
- Все прекрасно понимаю. Но надо продолжать жить и не думать о плохом. Иначе впору сойти с ума от всего этого. Одно пророчество чего стоит...
- Пророчество?
- То самое, которое Пожиратели собирались украсть из Министерства.
- Но теперь никто не знает, о чем там шла речь: пророчество разбилось, - Гермиона поднялась с кресла, подошла ко мне и встала рядом.
- В том стеклянном шаре, который разбился, была не единственная запись о пророчестве. Я слышал его целиком в кабинете у Дамблдора.
Гермиона испуганно смотрела на меня:
- И что же там было?
Я сделал глубокий вздох:
- Там говориться, вроде как я – тот человек, который должен прикончить Волдеморта. Ни один из нас не сможет жить спокойно, пока жив другой...
Она внимательно смотрела на меня, долго не отводила взгляда и молчала. Потом спросила чуть слышно, словно выдохнула:
- Тебе страшно?
- Сейчас уже нет.
- А Рон знает?
Я покачал головой:
- Нет, позже ему расскажу. Он спит. Мы почти не успели пообщаться при встрече.
Гермиона обняла меня за плечи с надеждой поддержать.
- А как прошла твоя практика?
Я пожал плечами:
- На удивление спокойно. Я не знал, что мистер Гринграсс является одним из совладельцев банка Гринготтс. Их семья очень богата. Но в целом, они оказались вполне приличными людьми, безо всяких чистокровных заскоков. Мы прекрасно поладили как с Дафной, так и с ее младшей сестренкой Асторией. Вторую часть практики провели в магловском приюте для брошенных детей. К Дурслям я отправиться не мог – причину сама знаешь. Кстати, Дафна – вполне, адекватная девчонка. Жаль, что слизеринка.
Гермиона невольно улыбнулась:
- За практику тебе надо поставить «тролль».
- Это еще почему? – мои брови удивленно поплыли вверх.
- Ты не выполнил главного завета Дамблдора – изменить отношения между факультетами. У тебя врожденная ненависть к Слизерину.
Я невольно хмыкнул. Гермиона хмыкнула в ответ.
- Кстати, ты получил результаты СОВ?
Я кивнул:
- Все не так плохо, как я думал. Завалил историю магии и прорицания. По всем остальным получил проходные баллы. У Рона также – я спрашивал. А как у тебя?
- Нормально.
- Нормально?! И это все?! Не узнаю Гермиону Грейнджер!
- Да ну тебя! – девушка шутливо хлопнула меня по плечу. – У меня достаточно проходных баллов, чтобы стать мракоборцем.
- Все «превосходно»?
Гермиона покраснела:
- Почти...
Мы засмеялись. Все не так уж и плохо. Жизнь-то продолжается...

ГРЕЙНДЖЕР
Наконец, я в постели. И, наконец, одна. Девчонки спят. В комнате раздается лишь их мерное сопение. Теперь можно спокойно окунуться в свои мысли, не боясь, что кто-то прочтет их. Мысли - это моя частная собственность, запретная зона для посторонних.
Почти утро. Вот-вот взойдет солнце и начнется новый день: шум, крики, суета, топот ног по коридору. Но пока в Хогвартсе царит тишина и покой... и я одна... а так хотелось бы быть сейчас... с ним! С тем, с кем я провела вчерашнюю ночь, кто заполнил все мои чувства, кто не выходит у меня из головы!...
Глаза почти слипаются, но я еще не сплю.
Ну почему все вышло именно так?... Почему именно со мной? …Почему жизнь так несправедлива ко мне?... И почему все мои мысли только о нем... о нем одном?!...
Он... он больше никогда не будет со мной... и от этого как-то холодно и одиноко... Он разрушил все мои мечты о счастье... и нанес болезненный удар в самое сердце!...
Но я почему-то не держу на него зла... А должна ведь, должна... Все-таки, какие же мы девчонки наивные дуры!...
Мои мысли начали путаться, и я поняла, что засыпаю.