Форма входа

Категории раздела
Творчество по Сумеречной саге [264]
Общее [1686]
Из жизни актеров [1640]
Мини-фанфики [2734]
Кроссовер [702]
Конкурсные работы [0]
Конкурсные работы (НЦ) [0]
Свободное творчество [4826]
Продолжение по Сумеречной саге [1266]
Стихи [2405]
Все люди [15365]
Отдельные персонажи [1455]
Наши переводы [14628]
Альтернатива [9233]
Рецензии [155]
Литературные дуэли [105]
Литературные дуэли (НЦ) [4]
Фанфики по другим произведениям [4317]
Правописание [3]
Реклама в мини-чате [2]
Горячие новости
Top Latest News
Галерея
Фотография 1
Фотография 2
Фотография 3
Фотография 4
Фотография 5
Фотография 6
Фотография 7
Фотография 8
Фотография 9

Набор в команду сайта
Наши конкурсы
Конкурсные фанфики

Важно
Фанфикшн

Новинки фанфикшена


Топ новых глав лето

Обсуждаемое сейчас
Поиск
 


Мини-чат
Просьбы об активации глав в мини-чате запрещены!
Реклама фиков

21.12.12
Как майя писали свой знаменитый календарь и что из этого получилось.
Мини/юмор.

Боги и монстры
У Эдварда была своя извращенная версия долгого и счастливого конца, запланированного для Изабеллы.

Список желаний
За четыре недели до свадьбы Белла расстроена тем, что у нее нет ни малейшего шанса заставить Эдварда отступить от правил. Но ничто не мешает ей помечтать. Она составляет список эротических фантазий и с удивлением обнаруживает, что некоторым из них суждено исполниться раньше срока.
NC-17

Кровные узы
Белле Свон не повезло: она перешла в нашу школу в последнем классе, когда дружба между школьниками давно распределена и новеньких не жалуют в компаниях. К тому же ее отец был шерифом, не раз разгонявшим молодежные вечеринки, что априори превращало ее в объект лютой ненависти особенно разнузданных учеников.

Смотритель маяка
Я являлся смотрителем маяка уже более трех лет. Признаюсь, мне нравилось одиночество...

Счастье в подарок
Физическое превосходство не принесло ей счастья. Единственное, чего она отчаянно желала, и что, разумеется, никак не могла получить – это Стива Тревора, летчика, погибшего несколько десятилетий назад. Она заплатила за свою силу и красоту слишком большую цену.

Уничтожающее пламя
Шесть лет назад он сломал её. Новая Белла — женщина, которая всё держит под контролем. Что произойдёт, когда Эдвард войдёт в конференц-зал, возвращаясь в её жизнь в качестве нового клиента?

Непредвиденные обстоятельства
Исторический роман о лорде и рыцаре Эдварде и служанке Белле, вынужденной стать женой будущего короля. Растерянная и очарованная, она внезапно оказывается в центре политических заговоров и интриг вельмож. Ее жизнь переворачивается с ног на голову.



А вы знаете?

...что теперь вам не обязательно самостоятельно подавать заявку на рекламу, вы можете доверить это нашему Рекламному агенству в ЭТОМ разделе.





А вы знаете, что в ЭТОЙ теме вы можете увидеть рекомендации к прочтению фанфиков от бывалых пользователей сайта?

Рекомендуем прочитать


Наш опрос
Что вы чаще всего делаете на TR?
1. Читаю фанфики
2. Читаю новости
3. Другое
4. Выкладываю свои произведения
5. Зависаю в чате
6. Болтаю во флуде
7. Играю в игры
Всего ответов: 7821
Мы в социальных сетях
Мы в Контакте Мы на Twitter Мы на odnoklassniki.ru
Группы пользователей

Администраторы ~ Модераторы
Кураторы разделов ~ Закаленные
Журналисты ~ Переводчики
Обозреватели ~ Художники
Sound & Video ~ Elite Translators
РедКоллегия ~ Write-up
PR campaign ~ Delivery
Проверенные ~ Пользователи
Новички

Онлайн всего: 138
Гостей: 127
Пользователей: 11
mistyurinaviktoria, Катерина15, lenyrija, Шоколадница, Natasha123, Macrida, _Luca_, Rirysha, Nuka, user1975, Marysya5731
QR-код PDA-версии



Хостинг изображений



Главная » Статьи » Фанфикшн » Мини-фанфики

Зов сердца. Часть 2

2024-3-29
21
0
0
«Жизнь без любви пуста,
но еще более пуста жизнь без боли».(с)*



Боль

«К боли невозможно привыкнуть. К ней можно прислушаться, ее можно принять – только каждый раз она вернется не ослабленной, а напитанной новыми силами. Резко или по нарастающей. С внезапной безжалостной честностью или медленным тайным коварством. И не существует знака равенства между болью духовной и болью физической, но какая из них милосердней, узнать не дано никому. И та, и другая может стать пульсирующей, острой, всеобъемлющей, может сдаться и уйти, может возвратиться, разрывая изнутри. Лишь одно боли не под силу – победить, потому что она неотделима от жизни. Вычеркни «невыносимо» из своего словаря. Пока чувствуешь – живешь, значит, вынесешь». Слова из незаконченной книги Альмы, написанные слабеющей рукой на тетрадном листе, бились в висках Исабель, прорываясь штормовым ветром сквозь тьму затопившего отчаяния. Она брела куда-то, не разбирая дороги, охватив руками дрожащие плечи. Она не помнила, когда скинула или потеряла туфли, не почувствовала, как начался настоящий ливень; все шла, шла, и ветки склонившихся к земле деревьев хлестали по лицу, и камешки песчаной дороги кололи босые пятки. А та, другая боль не была острой – она казалась такой тихой, почти ласковой, как пламя, медленно облизывающее горячими языками холодеющее сердце... Она пришла неожиданно, оказавшись сильнее робкой нежности и счастливого ожидания, пришла и увела беззвучными шагами от любимого в знакомый мир, к которому невозможно привыкнуть.

Прошлым вечером Эдварду позвонили с просьбой о помощи. Исабель услышала обрывки разговора, поняла по выражению его лица в зеркальном отражении и, еще до того, как он положил трубку, угадала, что за этим последует – чуть помедлив, ее муж повернется, потом посмотрит ей в глаза с извиняющейся улыбкой и скажет, что должен уехать на день или два. Потому что всегда отзывался, спешил, куда нужно и не требовал платы. Последнего не упоминал, но она знала. Настоящее благородство сердца молчаливо.
Он, действительно, чуть помедлил и улыбнулся, скорее обезоруживающе, чем виновато, прежде чем спросить:
- Может, поедешь со мной? Это в Мексике, недалеко от границы. Небольшой городок.
Исабель замерла и, хоть отчетливо понимала – таких совпадений не бывает, в тот момент ее горло, казалось, сдавила чья-то стальная рука.
Она никогда не говорила ему о той жизни. Не хотела вспоминать.
Увидев замешательство на ее лице, Эдвард тихо добавил:
- Только если хочешь, Исабель.
Конечно, это другой городок. И она все чаще, все сильнее скучала по своей стране. Зов сердца привел ее сюда, только зов крови возвращал к истокам... Неожиданно захотелось снова ощутить тот волнующий, впитанный сердцем с рождения, запах родной земли.
- Хочу.

Километры пути, душные, пыльные, наполняли ее неизведанным чувством свободы, полета, радости. Подставляя лицо встречному ветру, купаясь в теплых порывах воздуха, она улыбалась, и, закрыв глаза, ощущала кожей сонную ласку солнечного света. Исабель не знала, что вместе с ним каждую черточку ее счастливого лица украдкой целует влюбленный взгляд сидящего рядом мужчины. Собственное сердце пело так громко, что стук другого, быстро и гулко бьющегося совсем близко, превращался в естественное сопровождение.
Достаточно было посмотреть в зеркало заднего вида, чтобы найти ответ на мучивший ее вопрос. Достаточно было на миг затаить дыхание.

- Исабель...
Она ощутила осторожное прикосновение пальцев к щеке.
- Исабель, просыпайся. Приехали. – Тихий шепот, от которого под ее отяжелевшими веками все еще мягко покачивались звезды.
Назови меня любимой.
Она едва не произнесла это вслух. Раскрыв затуманенные сном глаза, встретила спокойный, нежный взгляд и какое-то время тонула в нем, словно в теплом море.
- Где мы? – пробормотала девушка, ленивое пробуждение которой резко оборвал нарастающий уличный гул.
- На месте, - улыбнулся он ее растерянности.
Только сейчас Исабель заметила, что ее муж сидит на корточках у распахнутой дверцы машины.
- Ой, извини, я заснула по пути. Я... здесь же люди... как неудобно. – Она попробовала подняться одновременно с ним и тут же покачнулась. Навалившись на Эдварда, ощутила, как пылают щеки. – Ноги затекли.
- Успокойся, пожалуйста. Ты просто... - он провел ладонями по ее волосам, вызывая непредвиденный приступ аритмии. Чувствуя легкое головокружение от его близости, запаха, она пыталась справиться с участившимся дыханием, только не могла – слишком сильны были захватившие врасплох эмоции. - ...ты красавица. Понимаешь?
Их глаза встретились, и в тот момент девушке показалось, что приступ у них обоюдный.
- Hey! H-o-o-ola! ** – громко выкрикнул кто-то из-за спины Эдварда, возвращая в реальность, с ее шумом, смехом, сигаретным дымом, солнцепеком и нестройным пением где-то вдалеке.
Волшебное уединение было нарушено – только Исабель не знала, что невольное разочарование угаснет быстрее, чем нормализуется пульс.
- Esta es mi esposa, Isabel.*** – Когда он повернулся к встречающим их местным жителям, и, приобняв ее за плечи, сказал это, в груди все задрожало, будто невидимый сосуд, где томились затаенные чувства, вдруг разбился. И они разлились, они хлынули потоком лишь от того, как он произнес это слово «жена». От того, сколько волнения, гордости и обожания уместилось в простых знакомых звуках.
- Mucho gusto, preciosa. Hola, amigo,**** – отринув официальный протокол, с широкой приветственной улыбкой произнес высокий смуглый мужчина. – Рад, что вы здесь. – Он пожал по очереди две протянутые руки, потом самолично достал из багажника дорожную сумку Исабель и зашагал вперед вдоль широкой песчаной дороги.
По пути Родриго, который и являлся инициатором открытия пунктов анонимной помощи в особенно проблемных районах страны, рассказывал, как обстоят дела и, одновременно, перекидывался шутливыми фразами на испанском с бегущими за ними черноволосыми босоногими ребятишками. Он поведал то, о чем Эдвард и так знал – государство не финансировало эту медицинскую «самодеятельность», не смотря на печальную статистику. В таких местах всегда что-то происходило, какими бы обманчиво-тихими они ни казались. Люди жили по старинке, не доверяли докторам, причем не из-за сомнений в их некомпетентности, а лишь потому, что те могут выдать их тайны, вынести «сор», поднять волну сплетен. В деревнях это чревато...

Эдвард был занят весь день. Чтобы не мешать и не смущать пациентов, Исабель пустилась в долгую прогулку по окрестностям. Но, даже гуляя, думала о муже. Сердце почему-то ныло все сильней – странно, приятно. Будто сама земля, по которой она ступала босыми ногами, как в детстве, ждала от нее признания... Будто сам воздух, которым она дышала, требовал откровения.
Встретились они днем, во время недолгого обеденного перерыва, на который Эдвард, наконец, согласился. Ведь в небольших отсеках, отделенных ширмами, ожидали помощи будущие пациенты. Он рассказал ей о тех, кого уже принял. Первым пришел мальчик с посиневшим боком. Его били в школе старшие ребята. Потом девушка в платье с длинными рукавами, под которыми прятала порезанные руки – отличница, примерная дочь, она стыдилась своего ума, того, что некрасива, боялась матери... и намеренно наносила себе раны бритвой или любым острым предметом. Позже явился седовласый мужчина в солидном костюме, подхвативший от проститутки герпес на самом что ни на есть интимном месте. Парень, у которого открылась язва желудка – его проверяли на прочность, вливая в глотку алкоголь, а следом спирт. Старушка, проглотившая кольцо, чтобы «не своровали». Последним был черный пушистый пес, которого принесли двое детей – ему отрубил хвост их злой на весь мир сосед, потому что тот рылся в его огороде. Девочка, плача, держала животное, мальчик – хвост...
- Все в порядке, пес спасен, даже хвостат, - поспешил заверить Эдвард, должно быть, заметив выражение шока на ее лице. - Можно было оставить с «купированным», но при такой быстрой реакции детей и неповрежденных тканях удалось пришить. Чувствую себя крутым ветеринаром.
Исабель невесело улыбнулась, покачав головой:
- Ты, наверное, думаешь, что в этой стране живут какие-то дикари...
- Я видел и не такое, Иза. Потому вовсе так не думаю. – Он положил руку поверх ее сцепленных рук, нежно сжал пальцы.
Ее сердце сбилось с ритма. Исабель опустила глаза, попыталась сказать хоть что-то, но не смогла. Кажется, он шепнул, что ему надо бежать, поцеловал ее в лоб, поднявшись, отнял руку. Эдвард ушел, а она все еще чувствовала то прикосновение. Поглаживание, жар от которого распространялся по всему телу, отдавался томлением в животе, слабостью в коленях.

Ей хотелось, чтобы скорее наступил вечер. Чтобы они сели вместе в машину, собираясь возвращаться, и он пристегнул за нее ремень безопасности только потому, что она будет держать металлическую застежку в руке, пока их пальцы не встретятся. Чтобы они ехали вперед, в объятия заката, а потом, по ее просьбе, остановились у живописного озера, воду которого наполнит красновато-оранжевый свет солнца. Они усядутся рядом на берегу, и она отведет глаза от прекрасной картины перед ней, чтобы увидеть не менее прекрасную – профиль любимого. Здесь, на родной земле, она скажет ему...
- Миссис Исабель, меня просили передать, что муж ждет вас, у него последний пациент.
Будто вернувшись из сна, она повернулась на женский голос – работница небольшой закусочной махала ей с пригорка. Девушка улыбнулась, показав, что возращается. Еще раз осмотрела раскинувшиеся вокруг поля, деревья с пышными кронами, россыпи цветов. Она никогда не думала, что ей будет так хорошо в Мексике. Не смотря на шутливо-печальный рассказ Эдварда, заново открывший слишком знакомую и неприглядную действительность, на по большей части хмурые лица обитателей не очень чистого и далеко не богатого городка, Исабель этот день показался необыкновенным. Другим.
Чуть позже, вернувшись в клинику, вместо мужа Исабель нашла там Родриго. Он поспешно ответил на еще невысказанный вопрос:
- Я попросил его сходить к одной женщине. Дом у леса, самый последний. Вы его сразу найдете.
- Женщина не может ходить?
- Скорее, не хочет. Ее тетя, живущая по соседству, рассказала, что нашла ее под утро у реки. Та хотела утопиться.
- Утопиться? – Ледяной озноб прошел по телу Исабель.
- Над ней надругались. Два заезжих американца, искали землю под строительство...
Дальше она не слушала. Не помнила, как вышла из клиники. Ноги не хотели подчиняться, задевая камешек за камешком на песчаной дороге.
Ей хотелось и не хотелось увидеть ту женщину. Подругу по несчастью. Пережитое страдание со стороны... Поднимаясь по ступеням дома, Исабель чувствовала себя так, словно вторгалась в запрещенное пространство. Но она не могла не пойти.
Вокруг было тихо. Она сделал шаг, еще шаг... А потом увидела то, что заполнило ее сердце жгучей болью. Словно его прижгли каленым железом, предварительно раскроив ей грудь. Эдвард сидел на постели, его пояс обвивали худые смуглые руки, на его плече, резко контрастируя с белой тканью халата, покоилась черноволосая голова той самой женщины. Похоже, молодой... Он чуть покачивал незнакомку, что-то шептал.
Боль разрасталась. Ее невозможно было контролировать, и какое-то время Исабель лишь стояла и смотрела, будто мазохистка, на мучительную картину. Словно он отнял что-то, данное лишь ей, сам того не зная... Словно, даже вот так, на расстоянии, оставаясь ЕЕ, вдруг забрал безмолвную клятву обратно. Нет, она не винила его. Но, мучимая горькими мыслями, одиночеством, чувством потери, бесшумно шагнула обратно, в коридор, потом, на ватных ногах, устремилась к двери, и дальше, на улицу.

Исабель не знала ничего о ней. О незнакомке, что пряталась за стеною злости, по-звериному защищаясь даже от пришедшего ей помочь. Не могла знать, как безумно екнуло при виде незнакомого мужчины сердце молодой вдовы Соледад, метнувшейся в угол, но глядящей оттуда с отчаянной ненавистью.
- Убирайся.
- Я врач. Я не причиню зла, поверьте.
- Ну конечно.
Он ощущал невидимые волны ее гнева, бессилия, паники. Приблизившись, вынял кухонный нож из сжатых тонких пальцев.
- Мой долг помочь – хотите вы того или нет. Знаю, что ничего не изменю, и эта помощь мизерна.
- Ты, интеллигентный правильный докторишка, что ты вообще можешь знать обо мне, о том, каково мне? – закричала она ему в лицо. Он никак не отреагировал. Раскрыл свой чемоданчик первой помощи, доставая необходимое. – Ты приперся сюда, чтобы показать, какой ты хороший? Помочь не тем слоям общества? Надо же. Слышала, у тебя даже есть клиника «для всех». Но когда такие, как ты, трахают мексиканок, тем пофиг, в какую они попадут клинику. – Ее голос дрогнул. – Когда тебя изваляли в грязи, неважно, грязь или стерильность вокруг. Да я б... я б всех вас кастрировала нафиг.
- Что ж... естественное желание. – Он говорил очень спокойно, обескураживая ее терпением и выдержанностью. Осторожно подошел ближе, медленно, чтобы не напугать, поднял руку. – Надо продезинфицировать.
- Это лишь царапины, вшивые царапины. – Она, тяжело дыша, стиснула зубы, когда врач провел по лбу влажным тампоном. Потом заклеил пластырем глубокие ранки.
- Все равно надо.
- Болит не там. – Он увидел в ее темных глазах слезы. – И даже не там, где... Вот здесь.
Она поднесла руку к левой груди.
- Мне очень жаль, Соледад.
Женщина опустилась на кровать, прикрыв ладонью сомкнутые веки.
- Да ладно, ты часто такое видишь. Привык.
- То же, что случилось с вами, произошло с женщиной, которую я люблю.
На миг она замерла. Потом отвела руку и посмотрела на него. Без ненависти. Устало.
- Она... справилась?
- Да. Надеюсь, что да.
- А ты?
- Есть вещи, которых мне понять не дано. Это мучительно.
- Почему сердце болит сильнее, чем промежность?
Она сказала так и тут же пожалела – как бы ни было подобное чувство к мужчине неуместно в ее ситуации. Он складывал все эти медицинские штуковины обратно в чемоданчик. Бледный. Спокойный.
- Она была невинна.
Ее горло сжалось. Голос прозвучал тихо:
- Сволочи. Какие же мужики сволочи.
Он едва заметно кивнул, чуть дрогнул мускул на щеке, подбородок напрягся... Если б ее муж был жив! Почему все так... зачем все так?.. Слезы, наконец, потекли по щекам, и Соледад пробормотала:
- То есть, я не о тебе, доктор. Ты хороший, действительно. И ей повезло, что ты у нее есть. Очень повезло. Понимать здесь нечего – ей нужна твоя любовь, вот и все.
Он подошел и опустился рядом на кровать. Она обняла его – этого незнакомого мужчину, на миг представив, что вернулся Серхио. Какое-то время они сидели молча, она позволила себя укачивать, думая лишь о покое. Ведь недавно она чуть не совершила страшный грех. Двойной грех.
- Доктор, вы не могли бы... осмотреть меня.
Пожалуйста, Господи. Ведь у меня не пошла кровь... Не пошла. Пусть все будет хорошо, пожалуйста.
- Мой муж погиб три месяца назад. Позже я поняла, что беременна, но в клинику не ходила. Было так плохо и страшно одной. Но теперь... У меня не было кровотечения после. Это ведь добрый знак, правда? – Ее снова начало трясти, но от другого страха.
- Не волнуйтесь, Соледад. Все будет хорошо, обязательно.

Свет

Кажется, было поздно. Исабель все брела куда-то, не разбирая дороги, в сгущавшуюся, влажную от теплого моросящего дождика, темноту. Мимо засыпающих полей, где гуляла днем, в померкшем свете дня не замечая больше ничего вокруг... Ей хотелось промокнуть и заболеть, забиться куда-нибудь, исчезнуть. Еще днем она считала себя особенной, потому что он относился к ней так. Но он был просто добр, как со всеми. Терпелив, внимателен, нежен. Он милосерден по своей натуре, но еще он мужчина. Молодой, здоровый мужчина, который не может ждать вечно. Любви не просят, как подачки, она приходит сама. Наступает, словно весна, неся собой душевный полет и земное желание. Вот почему она ненавидела свое тело, стянутое холодными ремнями страха, в котором заперта истомленная чувствами душа...
Горячие слезы прорвались, хлынули из глаз. Ее рыдания поглощала вода, как шум дождя и порыв ветра заглушал их. Больше не имея сил идти, она опустилась на траву, зарываясь в нее лицом, цепляясь пальцами. Тело ее сотрясалось еще долго, всхлипывания постепенно становились тише. Этот ливень был ласковым, очищающим. Она не знала, сколько прошло времени. Притянув к груди колени и сомкнутые в кулаках руки, тихо лежала, пытаясь справиться с собой и попробовать отпустить... Вздрагивала, съежившись, пока не провалилась во тьму, тьму собственного сознания.

Огромная птица черного дома хлопает крыльями ставен, выдыхая в беззвездное небо густой едкий дым. Что-то приближается, надвигается со всех сторон, отталкивая все дальше, смыкая пространство. Свободного места почти не остается. Там, внутри, ее настигает удушье. Впервые в своем кошмаре она кричит. Вопит, воет в ответ на отголоски издевательского смеха – только крики беззвучны. Стены дома качаются, превращаясь в поляну с сырой травой. Лица чудовищ прорисовываются, обретая форму, склоняются к ней... Темнота, ужас, боль. Чья-то рука держит за волосы, придавив голову к земле. Тело ее разбито, разодрано, но сил кричать больше нет. Она смотрит в небо, что похоже на зияющую черную дыру. Оно пустое, как все внутри нее. Словно вымершее.
- Исабель!
Холод возвращается, судорожная дрожь возвращается, мрачные стены кружатся, появляясь вновь, сотрясая пространство, но она слышит голос, зовущий ее. Он сильнее ветра, сильнее страха. Только ее душит что-то огромное, бешеное и безжалостное, сбрасывая в воронку тьмы, влекущей в никуда... Скоро ее поглодит это ничто. А она хочет быть! Больше всего на свете она хочет остаться. Хочет оставаться, потому что ее разбудил пронизанный живой болью голос. Но на краю сознания понимает, что ни один кошмар не длится так долго. Это конец.
- Исабель...
Исчезает тьма, удушающая воронка черноты... Она чувствует ясный теплый свет. Он никогда не приходил к ней в снах, но именно его она подсознательно там искала. Она видит размытый силуэт. Не различая лица, она уже понимает... она знает, кто это. Его душа слита с ее душой.

- Иди сюда. Иди ко мне.
Слезы стали слаще, напитавшись этим шепотом. Теплое дыхание скользнуло по ее волосам, окутало шею. Исабель уткнулась лицом в промокшую насквозь рубашку мужа, и от его запаха, от стука сердца новая волна пульсирующей боли вперемешку с неодолимой любовью затопила ее. Ладони легли ему на грудь.
Эдвард нес ее на руках, прижимая к себе все крепче. Она не знала, куда, и ей было все равно. Она могла бы оставаться так вечно, лишь бы слышать спокойную уверенность в его голосе, лишь бы ощущать его руки, сердцебиение, силу.
Пусть это продолжается как можно дольше... даже в дождь, в ночь, в сильный ветер.

- Хвала Пресвятой Деве, вы нашли ее! Заходите скорей, я дам сухую одежду. Чайник уже на плите.
Грудной женский голос, заботливый, теплый, как у Альмы. Уютное потрескивание камина в большой комнате. Неяркий свет горящих свечей.
Он усадил ее в кресло поближе к огню, укутал в принесенное хозяйкой дома лоскутное покрывало. Раскрыл врачебный чемодан, достал оттуда ватные тампоны и флакон с антисептиком. Он ничего не говорил, осторожно обрабатывая мелкие ранки на ее босых ногах, но, казалось, старался не дотрагиваться лишний раз, усугубляя сердечную боль девушки. Сквозь новую волну слез она видела лишь небрежно закатанные рукава его мокрой рубашки, сильные запястья, а еще впадинку между ключицами, где блестели капли дождя.
- Прошу, не надо.... – Горло ее сжалось. – Не беспокойся обо мне.
Слова будто упали в бесконечную пустоту. В напряженную тишину, которую ломал мерный треск дров в камине, которую заставляли вибрировать их неровные дыхания. Эдвард прикрыл глаза, резко втянув воздух и, хоть голос его звучал тихо, почти спокойно, все равно прошел током по ее оголенным нервам:
- Не беспокоиться?
- Все... в порядке, - отозвалась она чуть слышно.
- В каком порядке, Исабель? Ты где-то бродила одна, в ливень, кричала, как в своих кошмарах, катаясь по траве, и я не мог тебя дозваться, не мог заставить очнуться.
- Мне так жаль...
- Не надо жалеть, просто поговори со мной, пожалуйста. – Его руки обхватили лицо, вынуждая или умоляя посмотреть на него. – Ты плачешь, а я снова ничего не могу сделать, потому что рядом, но далеко. Очень далеко от тебя. Почему?
Рядом, но далеко. Бесконечно далеко.
Он прав. Кому этого не знать, не мучиться этим, если не ей? Дело ведь не в ужасных кошмарах, не в ранах прошлого, не в стремлении оставаться для него объектом возвышенной любви. Она хотела бы отдать ему все, только леденела от мысли, что дать ей нечего. Из всех ее страхов этот был самым неоправданным, нелепым, неправильным. Не страх потерять, не страх полностью ему довериться, а страх разочаровать. Страх, что женщина в ней умерла однажды холодной ночью... Просто женщина, которая хочет быть желанной для своего мужчины. И настолько же сильно боится, что желанной быть уже не сможет.
Как ей сказать? Как признаться в том, что столько ночей держало на расстоянии?
Его взгляд не отпускал, ладони мягко удерживали – она чувствовала исходящее от них тепло. Сейчас, когда он стоял рядом с ней на коленях и лица их были на одном уровне, не получалось спрятаться, уйти в себя. Самообладание покинуло ее.
- Я не могу... – вырвалось вместе с приглушенным рыданием. – Не могу так больше...
И тогда что-то едва уловимо дрогнуло в его лице. Руки уже не касались ее, лишь глаза смотрели в глаза, смотрели тревожно, недоверчиво. Ранено.
- Ты не любишь меня.
Самым страшным было, что он не спросил. Он произнес это негромко, без тени упрека, с грустной уверенностью, и ей показалось, что боль в его голосе можно потрогать, настолько она ощутима. Она словно отняла у него весь мир парой слов.
Голос ее пропал, но губы безмолвно возразили: «Люблю».
- Вот, доктор, принесла вам фланелевые брюки мужа, так что переодевайтесь, пока сами не заболели, и на кухню. Педро как раз заваривает свой фирменный чай, - внезапно возникнув рядом, бодро произнесла хозяйка дома. - Я сама позабочусь о вашей красавице-жене.
- Спасибо, но... – поднимаясь с пола, начал было Эдвард, только возражать оказалось бесполезно.
- Так, молодой человек, а ну-ка марш отсюда. Снимайте сырую одежду и грейтесь. Я гожусь вам в матери, так что не перечьте, - уперев кулаки в пышные бедра, шутливо пригрозила женщина. – Не бойтесь, надолго вас, голубков, не разведу, мы сегодня заночуем в угловой спальне.
- Не стоит, я прекрасно высплюсь и на полу в гостинной, - его голос звучал словно издалека. Напряженно, а может, отрешенно.
Исабель сильнее смежила веки, только слезы не хотели высыхать.
Не уходи, пожалуйста, только не уходи от меня! Я люблю...
- Вот еще, удумал! Вы наши почетные гости. К тому же, молодожены. Приготовлю вам постель попозже.

Пальцы сжимали горячую чашку, и по всему телу постепенно разливались приятные волны тепла. Пламя камина играло на лице, отбирало капли дождевой влаги у распущенных волос.
- Ну вот, девочка, теперь стало лучше?
Исабель, стараясь не показать внутренних терзаний, улыбнулась в ответ – коротко, но с искренней благодарностью.
- Спасибо, чай очень вкусный.
- Это Педро у меня мастер. Надо признать, что-то у них получается лучше, чем у нас. Только переживания напрочь мозги вышибают.
- Почему?
- Да потому. Не заметила еще? Вот муж твой хоть и доктор, а укутал в плед мокрую насквозь. Могла воспаление легких заработать. Как же умудрилась так далеко в поле уйти?
Исабель не ответила, глотнув чаю. Она не знала, что сказать.
- У нас тут места не очень прогрессивные. Гроза посильнее, и электричество пропадает. Он все оббегал, магазин, лавки, дома, тебя разыскивая. Лица на нем не было.
Хозяйка погладила девушку по голове. Ласково, по-матерински.
- Давай, причешу тебя. – Она взяла с прикроватной тумбочки деревянную щетку и принялась медленно, аккуратно водить по всей длине волос. - Какая же ты красавица. Доктор говорил, у тебя никого не осталось в Мексике.
- У меня вообще никого не осталось.
- Кроме мужа.
- Да, но... я еще... еще не привыкла к тому, что... Мы женаты не очень давно, и...
Пожилая женщина внимательно посмотрела в глаза Исабель.
- Вы часом не поссорились, молодежь? Избегаете друг друга, будто не родные, молчите. Или... – неожиданно она понимающе улыбнулась. – Ты, наверное, из семьи со старыми традициями? – Исабель смутилась, не зная, что ответить. Ей не хотелось врать этой заботливой, веселой женщине. – Воспитывалась в строгости, а тут он, из другой страны. Но любит, потому уважает твои взгляды, правда?
Нет, настоящая правда, слишком жестокая, прямолинейная и некрасивая, не нужна никому...
- Ты не красней, дело-то житейское. Взгляды взглядами, а любовь пожаром от любых запретов, уж я-то знаю. Мы с Педро три недели после свадьбы спали раздельно, как требовал обычай. Зато потом чуть кровать не сравняли с полом. - Женщина добродушно засмеялась. – Давай-ка, иди сюда. Такую сорочку дам, что он дар речи потеряет.
- Вы... Не надо... – Казалось, вся кровь прилила к лицу Исабель. Но гостеприимную хозяйку было не остановить.
- Мне ее мама своими руками к свадьбе пошила, а настоящая женщина толк в таком деле знает. Правда, она не догадывалась, что муж мой переодевания не дождался. Так и остался подарок в наследство – но дети у меня слишком осовременились, деревню забыли... Вот, одень. Мне пора идти, а он скоро придет.
- Или останется на полу в гостиной...
- Поверь мне, он там не останется.
Женщина, выходя из комнаты, загадочно улыбнулась ей.

Сорочка была из тонкого, почти прозрачного материала, с низким вырезом, отороченным мелкими воздушными рюшами. В этом добротном доме, построенном много лет назад, в свете камина, горевшего за спиной, Исабель смотрела на свое отражение в зеркале. На тело, которое так долго прятала даже от себя.
- Иза? – Дверь скрипнула, и девушка тут же метнулась к постели, поспешно накинув одеяло. - Ты спишь?
- Нет, я...
- Плохо себя чувствуешь?
Наконец, она решилась посмотреть на него. Потеплевшие от румянца щеки теперь, казалось, вспыхнули пламенем. Он был в одних брюках, слишком широких в поясе, потому низко сползших на бедра. Пришлось сглотнуть, чтобы снова обрести голос, только прозвучал он тихо, чуть хрипло:
- Всё хорошо... И все такие заботливые. – Ее колени были притянуты к груди, руки машинально сжимали край пододеяльника. – Ты... ты хочешь лечь?
- Не волнуйся, я устроюсь на ковре.
- Это необязательно, - с трудом скрывая разочарование, выдохнула Исабель.
- Так будет лучше.
- Тогда... спокойной ночи.
На миг ей показалось, что он хочет поймать ее взгляд, только девушка не решилась в этом убедиться.
- И тебе...
Он склонился к Исабель, опершись коленом о край кровати, и поцеловал в висок. Провел кончиками пальцев по ее щеке, прежде чем оставить одну на широком ложе. Стянув со спинки кресла уже просохшее лоскутное покрывало, Эдвард бросил его на пол, взял протянутую женой подушку, когда внезапно раздавшийся стук в дверь заставил обоих замереть и обернуться на голос.
- Эй, молодежь, прикройтесь на минуточку, я только заберу мазь Педро от радикулита.
Действия их были спонтанными, быстрыми, но удивительно схожими – Исабель подскочила на постели, откинув одеяло, и Эдвард, мгновенно оказавшийся рядом, привлек ее к себе.
- Простите, что так некстати, - бросив мимолетный взгляд в их сторону, женщина спрятала улыбку, – но я предупредила. – Покопавшись в ящичке комода, взяла какую-то пачку и поспешила обратно. – Не обращайте внимания, уже ушла...
Дверь закрылась, только никто из оставшихся в комнате этого не слышал.
Исабель подняла глаза на мужа и замерла, едва дыша, потому что он смотрел на нее так, как еще никогда не смотрел. Тела их не соприкасались, только она каждой клеточкой, каждым нервом ощущала жар его ладоней на бедрах, чувствовала, как тяжело вздымается его грудь, как колотится сердце под ее рукой. Теперь, в отблесках танцующего пламени камина, его взгляду открылось все то, что соблазнительно обрисовывала полупрозрачная сорочка, все то, что недавно пряталось под натянутым до подбородка одеялом. Казалось, тишину наполняют только его учащенное сердцебиение и прерывистое дыхание, потому что ее собственные затихли, вслушиваясь в них. Исчезло прошлое, исчезло все. Словно покачиваясь на облаке, выплывшем среди беззвездной ночной темноты, двое стояли на коленях посреди постели. Лишь он и она. Здесь, сейчас.
И когда его рука скользнула вдоль ее тела, чтобы утонуть в волосах, когда его губы замерли в паре сантиметров от ее губ, она вдруг шепнула в них – прежде, чем сама осознала это:
- Я люблю тебя.
Люблю в ответ и даже без ответа. Люблю бескорыстно и безусловно, этому научил меня ты. Я уже твоя, уже срослась с тобой так, что не оторвать. Потому сейчас говорю не с другом, не со спасителем, не с благодетелем – и если придется потерять их всех, чтобы остался только ты, просто мужчина, мой мужчина, любовь к которому сильна, а желание непросто, пусть! Только будь, потому что ты тот, ради кого есть и буду я.
Погладив его запястье, она уткнулась горящим лицом в раскрытую ладонь, поцеловала ямочку, вдыхая едва уловимый запах кожи, гладкой, теплой, и взволнованно повторила единственное слово, ставшее ее сутью:
- Люблю.
Исабель видела, как дернулся его кадык, как свинцово-серый бархат глаз, похожих на небо в майскую грозу, стал темней и мягче.
- Не хочу, чтобы ты был далеко.
- Иза... - Ее поцелуй, несмелый, дрожащий, как листва на ветру, как слеза на щеке, отобрал слова. Она сомкнула руки на его шее, прильнула тесней, и Эдвард ощутил непроизвольный озноб, прокатившийся по ее коже, отчаянье порыва, за которым пряталось нечто большее. Невысказанное, наболевшее.
- Если ты не готова, сомневаешься...
- Нет, - шепнула Исабель.
- Если боишься... - его голос внезапно охрип.
- Ты научишь меня не бояться. Только не отпускай... Прошу, не отпускай.
Ее сбивчивый шепот прошел горячим теплом через все его тело, перекрыл стук колотящегося сердца, гул крови в ушах.
Прикрыв глаза, он прильнул лбом к ее лбу. Словно пытался сдержаться. Но она не дала. Она не хотела, чтобы он сдерживался.
Любить. Касаться. Острая потребность, без которой все прервется – она как пульс, как дыхание, с ней каждое мгновение наполняется новым смыслом, с ней рождается мир двоих. Их собственный мир.
Губы ее раскрылись, отдаваясь, позволяя – и поцелуй стал глубоким, интимным, опустошающим, бесконечным. И приятная слабость смешалась с потрясением, нарастающим чувственным томлением, пронизывающе-густым, словно вечерний туман. И сладкая боль желания пронеслась по венам, током прошла по нервам, опустилась незнакомой ноющей тяжестью в низ живота.

Его пальцы дрожали, когда он снимал с нее ночную сорочку. Она забыла, что он уже видел ее полуобнаженной, забыла, при каких обстоятельствах это произошло, потому что сейчас все было впервые. Этот взгляд будто целовал каждую клеточку ее тела, и она чувствовала себя прекрасной. Обожаемой, желанной.
Эдвард коснулся кончиками пальцев ее ресниц, соленой дорожки на щеке, родинки под грудью. Ласкающая ладонь, скользнув по волосам, обвела изгиб шеи, медленно, почти невесомо прочертила дорожку от плеча к бедру. Вдоль ребер к животу, вызывая дрожь, другую, мучительно-приятную.
- Боже, Исабель... – выдохнул он. Потерянно, страстно. Как оборванный стон.
Она провела пальцами по его подбородку, прильнула губами к шее, предплечью... потому что говорить не могла. Потому что в тот момент что-то перевернулось в ней.
Эдвард обхватил ее руками, притянул к себе на колени, и кожа, слившаяся с ее кожей, наэлектризовала каждый микроскопический волосок. И губы, рисуя узоры на горящем теле, открыли путь к неизведанному, словно любовь в долгом ожидании нашептала каждую маленькую тайну. Безобразные рубцы на стенках памяти исчезли. Она открылась, доверилась ему – влюбленная женщина, невинная девушка – во всей своей уязвимости, внутренней незащищенности.
Тьма отступила, страх померк. Она приняла его в себя. Невольно вздрогнула, заставив на миг застыть от мучительной мысли, что причинил ей боль. Но потом, бережно сжимая жену в объятиях, он заглянул в ее полные слез глаза и все понял. Почти. Потому что лишь она знала, каково ей было на пути к нему.
Позволить себе мечту. Встретить в реальности. Мысленно отпустить, как неизбежную потерю, и неожиданно обрести снова...
Я твоя. Твоя.
Слезы размывали черты любимого лица, подступающее наслаждение отбирало голос. Пальцы тонули в его волосах, каждое движение встречало его, стремилось к нему, отдаваясь отчаянной дрожью.
Падение в любовь стало слепящим светом, прерванным вздохом, освобождением, когда плоть кажется невесомой, а близость – такой ощутимой, всеобъемлющей. Такой... красивой.

.......................................................................................................................................

* - Ю. Несбё, «Спаситель».
** - Эй, при-и-ивет!
*** - Это моя жена, Исабель.
**** - Очень приятно, красавица. Привет, друг.

Спасибо, что прочли продолжение истории - зрело оно долго, потому извиняюсь за долгое молчание. Может быть, для кого-то это станет маленьким подарком к празднику. Надеюсь:) И буду очень рада отзывам, здесь и на форуме, не стесняйтесь, пишите о своих эмоциях!


Источник: http://twilightrussia.ru/forum/58-13840-1
Категория: Мини-фанфики | Добавил: mari2934 (08.03.2014) | Автор: Марина Гулько
Просмотров: 1502 | Комментарии: 8


Процитировать текст статьи: выделите текст для цитаты и нажмите сюда: ЦИТАТА






Всего комментариев: 8
1
8 LANA6   (11.09.2016 18:13) [Материал]
Мариночка, спасибо за очередной кусочек удовольствия. Я очень рада, что у них все налаживается. Исабель наконец смогла разобраться в себе, смогла преодолеть страх. Отдаться своему мужчине не только душой, но и телом. Она заслужила, чтобы ее (их) первый раз был волшебным и мне кажется так и было. И за все это спасибо хозяйке дома))) wink

1
7 Lora-S   (16.03.2014 17:48) [Материал]
Спасибо, Маришка!

1
6 tess79   (14.03.2014 19:28) [Материал]
За счастье заплатив сполна,
Познав в оттенках сущность боли,
Его прими, им будь пьяна,
Пусть тьму луч света обездолит.
happy
Мариночка, спасибо! Переживательно так начиналось и так умиляюще завершилось... ну вернее, не завершилось, а замерло в моменте счастья happy Спасибо, дорогая!

1
5 Helen77   (11.03.2014 05:05) [Материал]
Спасибо огромное.

1
4 Мила_я   (10.03.2014 22:10) [Материал]
Спасибо!
Ох, как же сложно Изабель довериться мужу полностью. Сомнения поселились в ней очень глубоко. Но все же луч света пробился сквозь ее тьму и словно молодой росток потянулся к свету любви и счастья ))

1
3 Korsak   (09.03.2014 22:50) [Материал]
Очень чувственно!Вызрело,так сказать...
Спасибо!

1
2 ksyTa   (09.03.2014 18:32) [Материал]
Так потрясающе написано!!! Спасибо огромное!!!

1
1 робокашка   (09.03.2014 16:36) [Материал]
Очень проникновенно



Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]