Категория: Авторские

Автор: -
Бета: -
Жанр: альтернатива, ангст
Рейтинг: PG-13
Пейринг: Сэм/Белла
Саммари: Параллельные миры не пересекаются, но могут соприкасаться. С людьми такое же: не пересекаются, но могут идти рядом. © Галина Костив

---

Влажная темнота ночи ласкает рецепторы и гонит вперед за теплым мягким ароматом глупой человеческой девочки, перемешанным с вампирской вонью. Узнав, что в Форксе собирают отряд на поиски пропавшей дочери шерифа, я перевоплощаюсь и бегу в лес, потому что в обличье волка найти ее гораздо проще.
Вспоминаю свою утреннюю аудиенцию с главой кровососов, и в голову лезут самые разные мысли. Старший Каллен официально уведомил меня об отъезде всей своей семейки. Дипломат, мать его. Я, конечно, очень рад: наконец-то можно будет вздохнуть спокойно. Но пропавшая девчонка меня очень беспокоит, особенно учитывая случайно услышанные мной обрывки разговора рыжего с коротышкой. Несколько часов назад я случайно чуть не налетел на них на границе нашей и нейтральной территории.
- Почему мне нельзя попрощаться с ней? – высокий голос вампирши возмущенно дребезжит по осеннему лесу, эхом цепляясь за вершины елей.
- Потому что мы вообще не должны были появляться в ее жизни, - отвечает рыжий. - Сближаться с человеком было чистым безумием. Не знаю, о чем я только думал!
Я спешу ретироваться на свою территорию, и голоса вампиров остаются за пределами досягаемости. Теперь я понимаю, о чем шла речь между Телепатом и Пророчицей, но меня очень беспокоит исчезновение Беллы. Разум говорит, что кровососы, которые покинули город ради ее безопасности, не могли причинить ей вред, но инстинкты подгоняют, напоминая, что они все же остаются вампирами, несмотря на обманчиво человеческую внешность. Они могли передумать и забрать ее с собой. Или попытаться обратить. И то и другое является нарушением Договора, так что поиски дочки шерифа автоматически становятся моей прямой обязанностью.
Под лапами мягко пружинит мох, я слышу крики ночных птиц и шорохи мелких хищников, концентрируюсь на многообразии щекочущих ноздри запахов и, наконец, улавливаю среди них нужный. Он такой слабый, что мне страшно его потерять. Запах отчаянья, боли и безысходности. Я цепко хватаюсь за него и осторожно и бесшумно двигаюсь вперед. Что же стряслось с тобой, девочка, что заставило так далеко забраться в чащу совсем не безобидного леса? Надеюсь, кровососы не приложили к этому руку. Точнее, зубы. Но запаха крови я не чувствую, и это обнадеживает.
Жалость режет нервы, когда вылетаю между двумя исполинскими кедрами и вижу ее. Я встречал Беллу Свон лишь однажды, когда весной она с одноклассниками приезжала в Ла-Пуш, но даже сейчас вижу, как она изменилась: черты лица кажутся безжизненными, губы посинели, а едва слышное дыхание может различить разве что мой чуткий слух. На счету каждая минута. Я возвращаюсь в человеческое тело, быстро натягиваю противно липнущие к ногам влажные шорты и бережно поднимаю бесчувственную девушку с земли. Сердце ее бьется очень тихо, будто готово вот-вот остановиться, и я бегу на предельной скорости, жалея только о том, что мои человеческие ноги гораздо медленнее волчьих лап.
Через несколько десятков миль слышу крики поисковой группы и вижу сквозь ветви отблески фонарей. Голова девчонки беспомощно запрокидывается назад, и Чарли Свон с белым, как мел, лицом, бежит мне навстречу.
- Она жива, но без сознания, - говорю я быстро и аккуратно передаю ему Беллу с рук на руки.
Шериф не отвечает. Он не сводит потерянного взгляда с воскового лица дочери и уносит ее прочь.
- Не за что, всегда рад помочь, не стоит благодарности, - беззлобно бормочу ему в спину, прекрасно понимая, что в таком состоянии он вряд ли заметил мое присутствие. Все, что его сейчас волнует - бесчувственная девочка в его руках.
Несколько секунд я тупо смотрю им вслед. Осунувшийся профиль и белое, полу-живое лицо девчонки отпечатывается в моем сердце. И я сам не знаю, почему это вдруг становится для меня таким важным.

**

Возвращению домой я не рад. У порога меня ждет раздраженная Леа. Скрестив руки на груди, она мечет глазами молнии в ожидании объяснений, где я в очередной раз пропадал.
- Привет, - осторожно начинаю я и тянусь за поцелуем, но она резко отклоняется и молча идет за мной в дом. Внутренне собираюсь, приготовившись к очередному скандалу, которые в последнее время стали невыносимой частью наших отношений.
В темной прихожей пахнет сыростью и деревом. Затхлостью. Машинально включаю свет, прохожу в гостиную и плюхаюсь на продавленный скрипучий диван.
- И где ты был? - Леа стоит напротив, взирая на меня свысока. Из-за этого невольно чувствую себя виноватым, но как объяснить ей все, что со мной произошло за последние два месяца, не знаю.
- В автомастерской у Пола, - устало отвечаю я, запрокидывая голову назад. Не хочу встречаться с ее уничтожающе-ревнивым взглядом. Она все равно не поверит, а оправдываться нет сил.
- Опять в мастерской? - язвительно спрашивает Леа, возвышаясь надо мной немым укором моему свинскому отношению к ней.
- Я там работаю, Ли, прости, что снова задержался.
Она зло смотрит на меня, не говоря ни слова. Наверняка уже поинтересовалась у Пола, когда я ушел с работы, и мое очередное вранье изматывает ей нервы. Эта ситуация тянется уже два месяца, с момента моего первого обращения, когда я пропал на две недели в волчьей шкуре, а вернулся с нелепыми объяснениями. Потому что просто не мог придумать ничего вразумительного. Да и голова не соображала тогда: не легко принять тот факт, что проклятые гены нашего племени почему-то активизировались именно во мне, и теперь я не человек, а вообще хрен пойми, кто.
Я знаю Леа с детства, и мне хорошо известны все ее мысли. Раньше я любил договаривать за нее фразы и безошибочно угадывать ее желания. А теперь понимаю, что я знаю о ней все, а она не знает обо мне главного. Это возводит между нами железобетонную стену, выбрасывая меня из ее мира и наглухо закрывая за мной дверь. Из мира всех, кого я знал и любил с детства. Самое ужасное, что я не могу ей ничего рассказать, потому что это запрещено. Как гласят наши, мать их, легенды, волк может открыться лишь нареченной половинке. И это не Леа.
Я могу лишь сказать, что мне бесконечно жаль. Мне стыдно и больно от того, что заставляю ее страдать и мучиться сомнениями. Но это ничего не изменит. Понимание, что нам нужно расстаться, давно точит меня изнутри. Я не имею права мучить ее. И сейчас, наконец, заставляю себя произнести эти ужасные слова одеревеневшими губами:
- Давай расстанемся.
**
Не знаю, что творится в последнее время в моей дурной голове, но за каким-то хреном я решаю проведать дочку шерифа. Гарри сказал, что пару дней назад ее выписали из больницы, и теперь она заперлась в четырех стенах, отрезав себя от окружающего мира.
Не могу избавиться от странного чувства, что нас что-то связывает, и я копаюсь в себе, пытаясь понять причину его появления. Сначала решаю, что это ответственность за спасенного мной человека, но потом начинаю догадываться, что есть что-то еще. Эта девчонка - единственная, кто знает о моем мире. Она так и не смогла туда попасть, оставшись стоять на пороге, как будто ее позвали в гости, но не пригласили войти в дом. Белла одинока так же, как и я, и мне хочется узнать, что с ней теперь, после отъезда ее вампиров.
Решив, что появляться в доме шерифа в одних шортах как-то не эстетично, завожу машину и, как приличный человек, еду в Форкс. По пути пытаюсь придумать что-то вразумительное, что бы могло сойти за оправдание моего неожиданного появления. Как назло в голове крутится какой-то бред вперемешку с обрывками дурацких песен радиостанции.
Не заметив, как пролетело время, торможу на подъездной дорожке Свонов, и только сейчас до меня доходит, что сегодня воскресенье, Чарли наверняка дома, и перед ним нужно объяснится за свой внезапный визит. Хотя, если он вспомнит, что именно я нашел его дочь в лесу, может и будет ко мне благосклонен.
Почему-то именно в этот момент мой мозг решает прекратить работу и уйти на покой, но я все равно упрямо иду к белой двери с облупившейся краской и нажимаю на звонок.
Спустя несколько минут с тихим щелчком дверь открывается, и на пороге появляется Белла. Черт возьми, вот к этому я точно не был готов. Нет, я слышал, что дочь шерифа в депрессии и так далее, но то, что я вижу, заставляет меня нервно передернуть плечами и опустить глаза, чтобы спрятаться от бездонной безысходности в ее взгляде.
- Сэм? - со слабым оттенком удивления шелестит она. Я не помню, как звучал ее голос, но точно уверен, что не так. Из него как будто вытекла жизнь.
- Да... привет, Белла, - прокашлявшись, отвечаю я и захожу в дом после слабого жеста тонкой полупрозрачной руки.
Гостиная пуста, и я не слышу посторонних звуков на втором этаже. Чарли нет. Это немного облегчает задачу, потому что морально я не готов к расспросам полиции.
- Чай? Кофе? - безразлично спрашивает она, направляясь на кухню.
- Без разницы, - бросаю я, цепляясь взглядом за ссутулившуюся спину. - Ты извини, что я без приглашения. Я нашел тебя в лесу и беспокоился, поэтому решил узнать, как ты себя чувствуешь.
- Да, Чарли говорил мне, - все тем же мертвым голосом отвечает девчонка, наливая воду в чайник. - Спасибо.
Последнее слово выдавливает через силу.
- Ты как будто не рада своему спасению, - ворчу я. Язвительное замечание уже готово сорваться с губ, но я успеваю удержать его на кончике языка и стискиваю зубы. Девчонке и так сейчас несладко.
- Рада, - бесцветным голосом говорит Белла. - Не хочу для родителей такой боли.
Для родителей? Серьезно? И все? Закипаю вместе с пыхтящим чайником и выпаливаю быстрее, чем успеваю сообразить:
- Из-за расставания с вампиром ты решила опустить руки и перестать жить?
Стеклянная прозрачная чашка выпадает из худых пальцев, разлетаясь осколками по всей кухне. Узкое осунувшееся лицо оборачивается ко мне, и я вижу устремленный на меня болезненно-воспаленный взор. Слишком поздно спохватываюсь и отворачиваюсь, злясь на себя за неуместную вспышку злости. Для всех Каллены покинули город по семейным обстоятельствам, никто даже не подозревает, что на самом деле кроется за их отъездом. А Белла никому не может открыться, потому что не станет выдавать тайну своих ненаглядных вампиров. И только я знаю обо всем, но тоже не могу ей об этом рассказать.
- Откуда ты … знаешь? - еле слышный шепот пробирается под кожу, и я чувствую укол вины.
- Неважно, - быстро бросаю, ругая себя за вспыльчивость и несдержанность.
Но Белла уже очнулась от летаргического сна и с отчаянной решимостью ловит мой взгляд наверняка в надежде поговорить о том, что сейчас занимает все ее мысли.
- Это наши легенды… Мы все верим в них, - наконец, придумываю, что сказать. Глупость, конечно, но ничего другого в голову не приходит.
- Не верю! - хрупкий, срывающийся голос взлетает вверх. Девчонка не сводит с меня распахнутых карих глаз, которые на маленьком истощенном лице выглядят непропорционально огромными. - Откуда ты знаешь про… Калленов?
На вампирской фамилии она спотыкается и судорожно обхватывает себя за плечи. Меня прошивает злость на кровососов за то, что довели девчонку до такого состояния и на нее за то, что из-за них сливает свою жизнь в отстойник. Резко поднимаюсь со стула, и противный скрип ножек по кафелю режет уши.
- Верить мне или нет — дело твое. Мне пора. Поправляйся, - в несколько широких шагов пересекаю гостиную, оставляя позади себя ошеломленную девчонку и, не оборачиваясь, выхожу на свежий воздух. Внутри горит одно желание — скрыться от пронизывающего больного взгляда Беллы.

Дом встречает меня унылой темнотой. На автомате зажигаю свет и иду на кухню. Один из побочных эффектов моего превращения — зверский голод. В холодильнике обнаруживаю пугающую пустоту вместо привычной стряпни Леа. Она, конечно, не образцовая домохозяйка, но я с удовольствием ел все, что она готовила. Потому что... Я трясу головой, пытаясь отогнать болезненные воспоминания о ее присутствии в моей жизни. Что-то остро колет в груди от осознания того, что Леа больше в моем доме никогда не появится. Теперь все изменилось, и надо перестать думать о прошлом, раз уж от меня ничего не зависит.

**

В однообразном круговороте проходит ноябрь, и вместе со снежным декабрем рождается привычка к моему новому образу жизни. Патрули становятся странной, но неотъемлемой частью моего существования, и в один из выходных дней я снова убегаю в лес. Перевоплощаясь и вдыхая свежий морозный воздух, я вдруг понимаю, что эти «прогулки» доставляют мне странное удовольствие. Потеряв друзей и любимую девушку, взамен я приобрел силу, ловкость и дикую, необузданную свободу. Неравноценный обмен, но иногда мне это нравится. Хотя, будь у меня выбор, я бы никогда не стал волком.
Каллены уехали почти два месяца назад, а я, повинуясь инстинктам, все равно оббегаю окрестности на много миль вокруг в поисках их гнилостного запаха. Но, к своему изумлению, натыкаюсь на другой, знакомый аромат. Проваливаясь лапами в нетронутую белизну снега, следую за ним и вижу сквозь деревья маленькую сгорбленную фигурку. Она неподвижно стоит посреди небольшой поляны, и я медленно и тихо отступаю за деревья. Почему-то в груди становится жарко, я замираю, стараясь не дышать, хотя понимаю, что Белла не сможет услышать меня с такого расстояния. И все же страшно боюсь потревожить ее уединение.
Среди исполинских деревьев холодного белого леса девчонка выглядит жалко и одиноко. Может быть, это место что-то значит для нее? И я тут же получаю ответ на свой вопрос в тихом шепоте:
- Эдвард…
Полный безысходной обреченности голос душит меня, тисками сжимая горло, и я едва могу сделать вдох. Заполнившая меня жалость плещется у самых глаз, готовая перелиться через край. Сам не понимаю, какое мне дело до этой бестолковой девчонки, влюбившейся в мертвяка. Но почему-то никак не получается остаться равнодушным. После вампиров я больше всего на свете ненавижу женские истерики, и боюсь, что сейчас Белла разрыдается. Но она не плачет. Просто стоит посреди поляны, скользя заледеневшим взглядом по снежному одеялу. Очевидно, что всем известная поговорка «время лечит» с ней не работает. Ее тоска не прошла, а лишь перешла из острой формы в хроническую.
Вдруг мой нюх улавливает тошнотворную вампирскую вонь, и я непроизвольно дергаюсь. Первые доли секунды думаю, что это вернулся Эдвард, но в следующее мгновение понимаю, что это запах чужака, и он слишком близко. От Беллы. Инстинкты поднимают меня с земли, вздымают шерсть на загривке, управляют быстрыми, взрывающими снег лапами. Я мчусь на вонь, не чуя ног, будто моим телом управляет какая-то сила, и вскоре вижу его черные длинные волосы и потрепанную одежду. От него смердит так, что я непроизвольно ощериваюсь. Мышцы волчьего тела работают, как машина — быстро и слаженно, и я с мрачным удовлетворением замечаю, что расстояние между мной и вампиром стремительно сокращается. Внутри меня поднимает голову жаждущий убивать врагов хищник, отодвигая на второй план мою человеческую сущность. И когда между мной и вампиром остается несколько шагов, бурлящая злоба одним рывком выбрасывает волка в моем теле вперед, пригвождая кровососа мощными лапами. Он ловко изворачивается и резким движением отбрасывает меня в сторону. Я отлетаю на несколько ярдов и врезаюсь в дерево. Боль пронзает позвоночник, но я игнорирую ее и тут же вскакиваю. Это моя первая схватка с вампиром, но инстинкты подсказывают мне, что нужно делать. Весь опыт моего народа, зашифрованный в легендах, вдруг стал моим собственным опытом. Я знаю, что умею убивать вампиров и танцую вокруг кровопийцы смертельный танец. Испепеляя меня кроваво-красными глазами, «чернокожий» напрягается, как готовая вот-вот распрямиться пружина, а я выжидаю удобного момента, чтобы вцепиться ему в горло. Мы кружим довольно долго, и я рычу от переполняющей меня злобы и желания завершить все поскорее. Однако спешка в такой ситуации может стать для меня фатальной, поэтому терпеливо продолжаю кружить по истоптанному снегу.
Наконец, кровосос не выдерживает напряжения и рвется напролом. Я едва успеваю увернуться от ядовитых клыков и оказываюсь позади него. Одного мгновения хватает для того, чтобы вцепиться зубами в гладкую шею и с отвратительным скрежетом оторвать ему голову.
С омерзением смотрю, как обезглавленное тело копошится на земле, слепо загребая черными пальцами белый снег. Осталось немного. Огонь завершит мою первую схватку с вампиром.
**
После выигранного боя в крови бушует адреналин и гонит меня вперед. Я бегу, куда глядят глаза, прокручивая в памяти последние минуты схватки. Удовлетворение растекается по каждой клеточке волчьего тела, и теперь смысл моего существования становится для меня предельно ясным. Ни семьи, ни детей, ни друзей — все это не вписывается в мою теперешнюю жизнь. На минуту я останавливаюсь, чтобы всей грудью вдохнуть колкий морозный воздух и успокоиться. В общем-то не без гордости могу сказать, что поединок я провел неплохо. Хотя, судя по всему, и вампиреныш-то мне попался какой-то заморенный - уж слишком быстро я его скрутил. Но и для первого раза очень даже ничего. Оскаливаюсь в подобии улыбки и вдруг замираю, пронзенный чудовищной мыслью: ведь Белла могла умереть, если бы я по чистой случайности не оказался рядом! Я содрогаюсь всем телом и тяжело дышу, вывалив язык.
Помимо этого вампира могут появиться и другие, а ее ностальгические походы в лес теперь превращаются в русскую рулетку. Не чуя под собой ног, несусь вперед, не понимая толком, куда и зачем. Просто бегу, сливаясь со старым лесом в одно целое. А когда останавливаюсь, вдруг обнаруживаю себя стоящим напротив дома Свонов, подмигивающего мне желтыми окнами. Оттуда слышится приглушенный звук телевизора и периодическое кряхтенье шерифа. Больше ничего.
Выбираю наблюдательный пункт у кромки леса и усаживаюсь на зеленый настил из мха. Прямо сталкер, мать его... Если бы шериф знал о моем подслушивании, арестовал, не моргнув глазом.
- Беллз, ты ужинала? - тихий вопрос Чарли Свона доносится до меня из-за закрытой двери.
- Я не голодна, - все тот же мертвый голос девчонки больно дергает за ниточки мое сердце.
Скрытый темнотой и деревьями, я неподвижно сижу, жадно впитывая каждый звук. Мне нестерпимо хочется узнать о девчонке как можно больше. Минуты складываются в часы, а я все смотрю на уютное тепло желтого окна на втором этаже. Это ее комната. И там тихо, как в гробу.
Я поднимаю голову вверх, к черному небу, откуда на меня летят крупные хлопья белого снега. Прикрываю глаза и вдруг слышу музыку, которая кажется мне знакомой… Она доносится из приглушенного наушниками плеера Беллы, но почему-то звучит внутри меня, резонируя по всему телу. Тонкие нити мелодии переплетаются между собой, рисуя в душе печальный узор, и я слышу сдавленные всхлипы. Там, наверху, за обманчиво уютным теплом желтого окна — пустота. И только теперь мне в полной мере становится понятны ее боль и невозможность поделиться этим хоть с кем-нибудь. Мне слишком хорошо известны эти чувства, и я медленно ухожу, оставляя Беллу наедине со своей одинокой пыткой, о которой она никогда никому не сможет рассказать.
**
Незаметно проходит зима, нехотя уступая место ветреной и дождливой весне. Мой родной лес просыпается от спячки, пытаясь пробудить и меня. А я застыл в зимнем холоде вместе с Беллой, у окон которой провожу каждую ночь.
Сначала я оправдываюсь тем, что беспокоюсь о ее безопасности после происшествия с чернокожим вампиром, но однажды признаюсь себе в том, что девчонка незаметно и тихо пробралась в мое сердце, став неотъемлемой частью волчьей жизни. И хотя она ничего не знала о моих «караулах» возле ее дома, мне было важно лишь то, что с недавних пор она перестала просыпаться по ночам от собственных криков и иногда уезжала на выходные в резервацию.
Наша первая встреча в Ла-Пуш чуть не разрушила все мое самообладание. Я никак не ожидал увидеть ее недалеко от своего дома в компании квилетских мальчишек.
- Привет, Сэм, - натянуло здоровается Джейк, непроизвольно отодвигая Беллу к себе за спину. Я ухмыляюсь, прекрасно зная, что думает обо мне мое племя. Наверное сопляк-Блек уже наплел ей о том, какой я странный тип и что лучше держаться от меня подальше.
- Привет, - осторожно здоровается она и заглядывает мне в глаза. В ее взгляде нет больше той страшной тоски, которая закручивала мои внутренности в морской узел, и от облегчения я невольно улыбаюсь. Видимо, мое выражение лица пугает квилетов, и Эмбри тянет Беллу за руку, но девчонка решительно идет ко мне.
- Мы можем поговорить?
Ну вот, сейчас она начнет расспрашивать о своих ненаглядных Калленах… Хмуро киваю и ухожу за дом, не глядя, идет ли она за мной. Но когда оборачиваюсь, Белла оказывается рядом. Она такая маленькая, что едва достает мне до плеча. Я непроизвольно втягиваю носом воздух и понимаю, что не чувствую вампирского запаха. Он выветрился вместе с ее печалью.
Она мнется, переступая с ноги на ногу и никак не решается начать разговор, поэтому я помогаю ей:
- О чем ты хотела поговорить?
Она прикусывает нижнюю губу и поднимает на меня большие карие глаза.
- Я спрашивала у ребят насчет ваших легенд, но они подняли меня на смех. Никто в них не верит.
- Ну, значит, в них верю только я, - хмуро отвечаю я, катая под ногой мокрый камешек. Мне не нравится направление разговора, но я не знаю, как его прекратить, поэтому просто жду, когда Белла сама уйдет, поняв, что ничего от меня не добьется. И в то же время ужасно хочу, чтобы она осталась.
- Расскажи мне правду, пожалуйста, - тихо просит она, и в ее взгляде вновь проскальзывают отголоски тех страданий, которые так мучили и меня и ее несколько месяцев назад.
- Я знаю, что Каллены — вампиры, что еще тебе сказать? - бубню под нос, закапывая в себе внезапное желание коснуться густых каштановых волос и узких худых плеч.
- Откуда ты узнал? Тебе кто-то рассказал? Ты же с ними даже не общался, - в вопросах, касающихся вампиров, девчонка дьявольски упряма. Я вздыхаю, кляня себя последними словами за несдержанность, и нагло вру:
- Однажды в лесу я видел, как они охотились. Убили оленя и выпили его кровь.
Глаза Беллы изумленно распахиваются и изучают мое лицо, как под микроскопом. Натягиваю скучающую маску и заставляю себя выдержать ее взгляд.
- И… ты так равнодушно об этом говоришь? Ни капельки не удивился? - в каждом слове сквозит недоверие. Да я и сам бы не поверил в произнесенный мной бред.
- У нас с ними договор: они на нас не нападают и охотятся подальше от резервации. А я молчу и никому о них не рассказываю, - кое-как выкручиваюсь и облегченно вздыхаю.
Но Белла нисколько не удовлетворена моим объяснением и продолжает гипнотизировать меня своими глазищами, которые превращают мой мозг в кашу. Конечно, ей интересно все, что связано с Калленами, но нисколько не интересен я. Это ясно как день. Однако почему-то это больно колет под ребра, и мне хочется, чтобы она хоть немного поинтересовалась и мной тоже.
- Это все? - спрашивает она, скептически подняв брови.
- Да, - холодно отвечаю я, злясь на нее за равнодушие к моей персоне, и заодно на себя за то, что злюсь на нее.
- Беллз, ты скоро? - младший Блек выворачивает из-за угла, тревожно переводя взгляд с меня на нее. Видимо, все в Ла-Пуш считают меня ненормальным психом. Ну и ладно, мне же лучше, не надо никому врать и ничего объяснять.
Белла еще некоторое время смотрит на меня, пытаясь отыскать в моих глазах правдивый ответ, но не находит и уходит вместе с Джейком.
Стараясь очистить голову ото всех мыслей, бегу в лес. В мое укрытие. Обращаюсь и несусь со всех лап вперед, подальше от карих глаз и каштановых волос, которые ежесекундно мелькают в моей голове. Лапы утопают во влажном мху, зеленые стволы мелькают перед глазами, как на ускоренной перемотке. Постепенно переключаюсь, улавливая шорохи лесных обитателей, далекие крики птиц, журчание оттаявших ручьев. Лесная жизнь помимо моей воли втягивает меня в свой мир, и я сливаюсь с ней, стараясь не терять едва нащупанный душевный баланс.
Внезапно появившиеся чужеродные запахи заставляют меня повернуть направо и остановиться. Я чувствую ароматы жареного мяса, сыра, хлеба и пива. Из-за деревьев слышатся всплески смеха, веселые оклики и гомон голосов. Через прогалы стволов вижу Джейка, Эмбри, Пола, Квила, Беллу, Леа и какую-то незнакомую девушку. Сердце больно вздрагивает, и я отворачиваюсь, отделенный от них исполинскими деревьями и волчьей шкурой. Впервые вижу Беллу смеющейся, и ее красивая, мягкая улыбка ласкает мою ожесточившуюся душу.
- Эмили, подойди, пожалуйста, у меня, по-моему, все сейчас сгорит! - зовет Леа, и высокая девушка, чем-то очень похожая на нее, быстро приближается к импровизированному барбекю.
- Да уж, сестренка, тебя вообще к еде подпускать нельзя, - она шутливо качает головой, ловко переворачивая решетку.
Тут я вспоминаю, что Леа много рассказывала о своей двоюродной сестре, которая должна была приехать на каникулы. Видимо, это она и есть.
Со странной смесью облегчения и эгоистичной досады, отмечаю, что Леа выглядит веселой и жизнерадостной, значит, она забыла меня и сейчас живет без оглядки на прошлое. Я наблюдаю за жизнью соседских ребят, которых знаю с детства, словно через толстое, тонированное стекло: они меня не услышат, как бы громко я ни кричал.
Джейк с Эмбри наперебой пытаются привлечь внимание Беллы, которая без энтузиазма жует почерневшее мясо и смеется над их шутками. Я переступаю лапами, слышу громкий хруст ветки и стремительно скрываюсь за деревьями. Оборачиваясь, вижу напряженный взгляд девчонки, прошивающий рентгеном то место, где я стоял секунду назад.
Я убегаю, чтобы скрыться от их смеха, от простых человеческих радостей, которые остались для меня по ту сторону двери. Испытывая щемящую, болезненную радость, всей душой надеюсь, что Белла уже шагнула туда, а Джейк или Эмбри помогут ей закрыть за собой дверь и никогда больше не возвращаться. Ей не место в моем мире.
**
Тем не менее, не могу заставить себя вечерами не приходить к ее дому. Не знаю, почему. Как будто сердце еще не успокоилось и просит доказательств, что она окончательно вернулась к жизни. Что у нее на душе на самом деле, я не могу знать, но за ее окном уже нет той пугающей пустоты, которая заставила меня остаться здесь несколько месяцев назад.
К ней часто приезжает Джейк и иногда школьные подруги. Она вновь научилась смеяться и радоваться мелочам, а ту обжигающе-болезненную музыку больше не включает. Я очень рад. Действительно искренне рад за нее и сам удивлен, почему так счастлив, когда слышу ее смех за светлыми стенами дома Свонов.
С каждым днем я с облегчением понимаю, что приходить к ней больше нет необходимости: за все время я не учуял поблизости ни одного вампирского запаха, да и свои одинокие походы в лес она давно прекратила. Белла больше не нуждается в моей защите. И тут же признаюсь себе, что ночные «караулы» больше были нужны мне, чем ей. От этого становится горько, но я запрещаю себе думать в этом направлении. Все, пора заканчивать. Надо прийти попрощаться в последний раз и забыть дорогу в Форкс.
Следуя привычным маршрутом, бегу по лесу и резко торможу, услышав негромкие знакомые голоса. Осторожно ступая, приближаюсь к кромке леса, и жадно прислушиваюсь к диалогу. По моим расчетам Белла уже должна была спать, и я хотел в последний раз послушать спокойную тишину ее комнаты. Но вопреки моим ожиданиям, я вижу ее в компании Блека.
- Джейк, папа меня убьет, если я через пять минут не появлюсь дома. Ты же знаешь, как он относится к твоему любимому способу передвижения, - усмехнувшись, кивает она на стоящий рядом черный байк. - Пока!
Улыбнувшись, она разворачивается к дому, но парень останавливает ее за руку.
- Подожди минутку, - хрипло говорит он.
С глухой тоской я понимаю, что он хочет сказать. И, судя по лицу Беллы, она тоже понимает.
- Беллз, я… я тебя люблю, - неловко выговаривает он, опуская голову. - Я знаю, что слишком тороплюсь, но… пожалуйста, если сомневаешься, не отвечай сразу.
- Джейк… - шепчет она, и я вижу на ее губах смущенную улыбку.
- Я сделаю все, что… - с жаром начинает Блек, но запинается, видимо, не зная, как закончить фразу. Это звучит так по-детски, но в то же время так трогательно, что девушка стоит в нерешительности и ничего не говорит. А я с обезумевшим сердцем жду ее ответа. Как и Джейк.
Белла смотрит на него несколько секунд, и я без слов читаю в ее взгляде ответ.
Ну вот и все. Она закрыла за собой дверь и вернулась в свой человеческий мир, где нет ни вампиров, ни оборотней. Теперь эту дверь со своей стороны должен закрыть и я, чтобы никакие чудовища не потревожили большее ее покой.
Поворачиваюсь и медленно иду вглубь чащи, отсчитывая шаги, и с каждым чувствую, как одна за другой рвутся связывавшие нас нити. Мое сердце странно дрожит, внезапно потеряв опору, как будто именно эта странная, односторонняя связь заставляла его биться все эти месяцы.
Делаю над собой усилие и перехожу на бег. Рвусь из чуждой теперь человеческой реальности в лес, открывающий для меня спасительные объятья. Весенние запахи и звуки помогают игнорировать ноющую боль в груди. Ветер треплет мою шкуру, мох мягко пружинит под лапами, и безысходность понемногу отступает.
Мое место здесь. И я прослежу, чтобы дверь, разделяющая наши миры, всегда оставалась закрытой.