Soundtrack What Else Is There by Royksopp

Посвящается Галине

- Тётя Белла, тетя Белла!
Джейк Джонс, не потрудившись постучать, ворвался в мою спальню. С силой распахнутая дверь ударила по противоположной стене, заставив меня подпрыгнуть от неожиданности и выронить небольшую коробочку, содержимое которой я тщательно изучала.
- Макс толкнул Джорджа. Он упал, и у него кровь.
- Господи! - Меня моментально бросило в жар. - Где? Как?
- У бассейна, - Джейк неопределённо махнул рукой. - Там уже моя мама и мама Джорджа. Они…
Не дослушав мальчика, я бросилась вон из комнаты и стремглав побежала по длинному коридору к лестнице, ведущей на первый этаж.
Сбежав по ней, я на мгновение остановилась, решая, как быстрее попасть к бассейну, и через пару секунд, пройдя через Закатную комнату, оказалась на улице. Зажмурившись от яркого солнца, больно ударившего по привыкшим к мягкому свету глазам, я приставила руку ко лбу и стала осматриваться.
Рука тут же упала, как и сердце, когда я увидела толпу своих родных и друзей, сгрудившихся у дальнего края бассейна. Ноги сами понесли меня к ним.
- Да ладно, мам, не больно мне, - странно гундося, твердил Джордж Ньютон, всё ещё скрытый от меня за спинами стоящих. - Не надо к врачу… Ай! - взвизгнул он, и я протиснулась ближе, дёрнув за рубашку закрывающего обзор Эммета. Тот раздражённо обернулся, но, увидев меня, сделал шаг в сторону, пропуская вперёд.
Открывшийся вид заставил меня снова за него ухватиться.
Всё вокруг было забрызгано кровью.
Джордж, откинув назад голову, сидел на ступеньках детского бассейна. Перед ним на коленях, прямо в одежде, в воде стояла Джессика и держала у его носа мокрую футболку.
Макс сидел на правом бортике, вцепившись в него пальцами так, что побелели костяшки, и быстро-быстро, как китайский болванчик, раскачивался туда-сюда, вперёд-назад. Его глаза были расширены от ужаса, и он ни на секунду не отводил взгляда от Джорджа.
- Что здесь произошло? - упавшим голосом спросила я, на негнущихся ногах подходя к Джессике и её младшему сыну.
- Нитыво, - протрубил Джордж. Джессика открыла было рот, но её опередила Лиззи.
- Макс снова грубил, а Джорджи сказал, чтобы он не лез ко мне. Макс его толкнул, а Джорджи упал, и пошла кровь.
- Ох, детка, мне так жаль. - Я опустилась на колени, заглядывая в лицо мальчика и пытаясь оценить нанесённый Максом ущерб.
- Малыш, надо ехать. Кровь уже почти остановилась, - уговаривала сына Джессика.
- Да, парень, не дрейфь, - проговорил за моей спиной Эммет. - Надо показаться врачу. Нос - дело такое!
- Да, давай Джорджи, поехали, - протянул ему руку Адам. Я с замиранием сердца следила за тем, как старший брат Джорджа встаёт из воды, как за ним поднимается Джессика и белая льняная юбка облепляет её ноги. Придерживая младшего сына за плечи, она направилась с мальчиками к дому. Розали пошла следом.
- Джесс, мне очень жаль, - простонала я ей в спину.
- Я отвезу вас, - Эммет поспешил за маленькой процессией. - Переоденьтесь, а я пока подгоню машину.

Я проводила их взглядом, и, только когда они скрылись в дверях дома, повернулась к остальным.
Взгляды присутствующих метались между мной и Максом. Он всё так же сидел, смотря в одну точку - туда, откуда только что ушёл Джордж.
- Макс, - позвала я его.
Это стало сигналом для остальных: каждый сразу нашёл для себя занятие, чтобы не присутствовать при разговоре, который непременно должен был между нами состояться. Ли, взяв за руки мальчиков, повела их к взрослому бассейну. Элис позвала Лиззи, и та, всё время оборачиваясь, послушно зашагала за ней в дом. Эсми же, прежде чем вернуться к своему шезлонгу, умоляюще посмотрела на меня и чуть заметно покачала головой. Я ответила ей лёгким кивком, снова переводя взгляд на сына.
- Максимилиан, идём со мной.
Макс замер. Бросив на меня затравленный взгляд, он нехотя начал вылезать из бассейна. Я пошла вперёд - туда, где сквозь высокие заросли декоративного бамбука и пальм, мелкой белой галькой была выложена тропинка, ведущая к океану.
По звонким шлепкам пластиковых тапочек по голым пяткам я догадалась, что Макс идёт за мной.
Выйдя на берег, я села на тёплый песок и обхватила руками колени, прижав их к груди. Макс остался стоять, но через пару минут молчаливого сопения опустился рядом на песок, в точности повторив мою позу.
Наверное, сейчас мы напоминали двоих нахохлившихся воробьёв, сидящих на жердочке.
Я не смотрела на сына, он не смотрел на меня, и никто из нас не хотел заговорить первым, уставившись на раскинувшийся океан, с шумом перекатывающий свои огромные волны. Будто причудливые рулоны материи, размотанные в бескрайнем просторе, они наползали друг на друга, складываясь в многослойный фантастический наряд, заранее бьющий по самолюбию всякого модельера, взявшегося за труд повторить его. Белые барашки с чернильным отливом вдали, ближе к берегу они наполнялись сталью, отражая в себе серое небо с гуляющими по нему тяжелыми тучами. Я и не заметила, как скрылось солнце, ещё каких-то десять минут назад ослепившее меня там, у бассейна.
Кое-где виднелись фигурки сёрферов и глиссирующие на волнах белые остроконечные пики парусных досок. Да, погодка что надо. Эммет как раз сегодня собирался покататься на волнах вместе со своими друзьями из загородного клуба.
А я не понимала удовольствия от этого.
Летом, когда выдавались тёплые дни, Джейк с друзьями частенько пропадал в резервации на берегу океана, развлекаясь катанием на волнах. Несколько раз он затаскивал в воду и меня, и я, стуча зубами от холода в жутко неудобном, совершенно клаустрофичном гидрокостюме, пыталась забраться на эту чёртову доску. Этим забиранием мои успехи и ограничивались. Грести до волны мне было тяжело, а представить, что я способна вскочить на неё в тот момент, когда она накатывает на меня, обнажая свои белые пенные зубы… да я от ужаса вцепилась бы мёртвой хваткой в свою доску и так бы с ней и потонула - если бы, конечно, смогла. А я бы точно смогла! Так что, в основном, приезжая с Джейком на берег, я бесцельно слонялась по берегу, собирая ракушки и причудливые обглоданные волнами ветки деревьев, выброшенных на берег, пока он с ребятами развлекался в океане.
Но таких волн в наших северных водах не было. Я вдруг вспомнила, что приблизительно в это же время, три года назад, мы с Джейкобом были здесь, и он застрял на острове из-за сильного штормового ветра. Вспомнила, как радостно он кричал мне про шикарные волны, и грустно улыбнулась думая, что в то время ни за что бы ни поверила, что когда-нибудь снова окажусь здесь - на этом берегу, - но уже без него.

Я вздохнула и спокойно произнесла:
- Я сдаюсь, Макс.
Сын дёрнул головой и испуганно посмотрел на меня.
- Что?
- Я сдаюсь, - повторила я. - Два месяца борьбы, и я признаюсь в своём полном бессилии. Ты, наконец, победил. Только не знаю, так ли обрадует тебя эта победа.
- Мам, ты чего?
- Скажи, я когда-нибудь наказывала тебя, не объясняя причин? Ну вот потому, что мне так захотелось?
- Эм-м… вроде нет, - протянул он.
- Вот и я не помню.
Мы снова замолчали.
Первым не выдержал Макс.
- Мам, я… - но я не дала ему договорить, понимая, что момент для решающего разговора настал.
- Я хочу сказать тебе, сын, что с этого дня, когда по твоей резкости и неосторожности пострадал твой друг, ты волен жить так, как считаешь нужным.
Я быстро взглянула на него, увидев, как в один момент помрачнело его лицо.
- Тот Макс, которого я знала раньше, никогда бы не позволил ругаться с девочкой, тем более, младшей по возрасту. Тот Макс был терпелив, благороден и добр ко всем. В первую очередь - к своим родным. Этот же Макс плохо учится, дерётся в школе и никогда никого не слушает. Ему всё равно, что о нём подумают другие. В первую очередь - его семья.
Макс, нахмурившись, елозил ладошкой по белому песку, то жамкая его пятернёй, то разглаживая.
- Мы все знаем причины этих перемен, как и то, что причины эти никогда и никуда не исчезнут. - Я ненадолго замолчала, смотря на океан. - Об этом мы говорили, и не раз. Но ты упорно стараешься изменить ситуацию, и, видя, что это не получается, срываешь злость на всех, кто рядом с тобой. Что же, - пожала я плечами, - у тебя получилось. Я даю тебе свободу – пожалуйста, можешь делать что хочешь!
Он испуганно посмотрел на меня, всё ещё не понимая, к чему это я.
- Ответь мне только на один вопрос: чего ты добиваешься своим поведением? Чего ты действительно хочешь? - Он снова опустил глаза, уставившись на свои коленки. - Но, прежде чем ответить, возьми в расчёт то, что я никуда тебя не отпущу. Я пока ещё твоя мать и собираюсь ею остаться.
Макс глубоко вздохнул и засопел.
Я догадывалась, чего он хотел. Он никогда не высказывал этого желания, но я прекрасно знала, что он мечтает о том, чтобы вернутся в Форкс и жить с Билли или Чарли. Это было понятно по тому, с каким энтузиазмом он всякий раз воспринимал новость о том, что мы едем к ним в гости, и как недовольно молчал всю обратную дорогу до нашего сиэтловского дома, а оказавшись там, быстро поднимался в свою комнату и целый вечер оттуда не выходил.
Всякий раз я ждала, что он начнёт разговор о том, что хочет остаться, страшилась его и облегчённо вздыхала, когда этого не происходило. Я удивлялась выдержке сына. Тому, как правильно он расставляет приоритеты, как в полном смысле этого слова жертвует своими интересами ради других, несмотря на свой ещё детский возраст. Мой маленький мальчик, с моего молчаливого согласия взваливший на себя заботу обо мне и своей сестре, и сейчас не хотел отдавать нас в другие, пусть и не менее заботливые руки. Я чувствовала вину за то, что позволила ему сделать это тогда, когда не стало его отца, и понимала, что всё его упрямство - это обычная ревность. Поэтому спустя рукава относилась ко всему, что происходило в эти два месяца. Но так больше продолжаться не могло.
- Если тебе нравится приносить двойки, пожалуйста - приноси, мне всё равно, - продолжила я. - Конечно, не очень приятно каждый раз приезжать в школу, объясняться с учителями, но как-нибудь я это переживу. Если нравится грубить Эдварду - груби. Не думай, что ему наплевать, как ты к нему относишься, но я постараюсь его успокоить. А вот Эбби очень расстраивается, что ты больше не рассказываешь ей на ночь сказки.
- Это делает твой Эдвард, - огрызнулся Макс.
- Да. Потому что ты перестал это делать. - Я предпочла пропустить мимо ушей его презрительное «твой». - Если нравится обижать Лиззи и других, выход один - ты остаёшься дома, когда мы будем ездить к ним, и не покидаешь своей комнаты, пока они будут гостить у нас. Я не стану тебя наказывать или ставить в угол, ты для этого уже слишком взрослый. И я больше не буду пытаться что-либо объяснить тебе, я буду просто указывать, что делать, куда идти и всё в этом же духе. Мы всегда были друзьями, и я по-дружески пыталась поддержать тебя, встать на твою сторону, старалась понимать тебя, извинять, потому что ощущаю свою вину за то, что с тобой происходит. Но вечно быть виноватой я не хочу, тем более что ты и прощать-то меня не собираешься.
- Это не ты, это всё он.
- Не он, а Эдвард, - прикрикнула я. - Эдвард любит нас, заботится. С его появлением в нашей жизни не случилось ничего плохого. Он так много сделал для всех нас и ни словом не обмолвился, как ему тяжело от того, что ты так к нему относишься. Я не прошу любить его, но уважать Эдварда ты просто обязан. Ты понял меня, Макс?
- Понял, - буркнул он.
- Ничего ты не понял, - бросила я и раздражённо прикусила губу. Некоторое время мы молчали. Макс обиженно сопел рядом, а я пыталась успокоиться и не наговорить лишнего.
- Мне очень жаль, что ты не хочешь быть счастливым, - наконец сказала я. - Вернее, не разрешаешь себе. Пойми, сынок, это не предательство по отношению к папе. Он бы очень хотел видеть тебя счастливым, где бы и с кем бы ты ни был. Я знаю, что Эдвард любит нас, и мне от этого очень хорошо. Я считала тебя другом тогда, когда всем нам было плохо, так оставайся другом и сейчас, когда всё хорошо. Друг - это тот, кто не только поддержит тебя в горе, но и сумеет порадоваться вместе с тобой. И пока ты этого не поймёшь, мы не будем друзьями, как раньше, мы будем просто мама и сын.



Этот разговор разительно отличался от всех тех, что состоялись у нас с Максом в течение прошедших месяцев.
Начиная с того первого раза, когда, извинившись, под сочувствующие взгляды собравшихся в большой прихожей дома Калленов я увела Макса наверх. Говорила в основном я. Сказала, что мне жаль, что он всё узнал таким образом, и постаралась убедить, что мы с Эдвардом именно сегодня хотели ему об этом рассказать, хотя, честно говоря, мои слова были похожи на жалкое оправдание. Я видела по растерянному взгляду Макса, что он меня не понимает.
- Солнышко, - я села перед ним на корточки, взяв в руки его холодные ладошки. - Эдвард очень любит нас. Ты, я, Эбби - для него самое дорогое, что есть на свете. Я очень рада, что вы подружились, и мне бы очень хотелось, чтобы и впредь у вас были такие же отношения. У нас будет свой дом, он купил его для нас. Там очень красиво. Завтра, после школы, я отвезу вас с Эбби туда, и ты сможешь выбрать себе любую комнату. Там даже есть бассейн, представляешь?
Я подкупала его.
Чёрт, я именно подкупала его всем этим дерьмом, что было дорого сердцу каждого мальчика. Я занималась этим всю неделю, прямо или косвенно, когда радовалась его успешной игре в стрелялки, когда видела довольное личико сына, высовывающееся из домика на дереве. Когда расписывала достоинства школы, класса и то, как мне понравилась его учительница. Я была рада, что Макс подружился с мальчиками Ньютонов, но, помимо искренней материнской радости, я испытывала и облегчение от того, что ему сейчас хорошо, спокойно и благостно. И в душе с каждым часом утверждалась надежда, что, когда я наконец скажу Максу про нас с Эдвардом, он с радостью воспримет эту новость. Потому что именно благодаря Эдварду всё это хорошее появилось в его жизни.
И именно поэтому сейчас я в надежде смотрела на сына, ожидая его вердикта.
Но он молчал.
- Пожалуйста, Макс, скажи что-нибудь.
- Мне надо будет называть его папой? - прошептал он, и карие глазёнки моментально наполнились слезами.
Господи!
- Что ты, - я быстро притянула его к себе, крепко обняв. - Что ты, мой хороший, конечно же, нет. Никто не ждёт от тебя этого. Не надо.
- А почему тогда Эбби так сказала?
- Эбби сказала это неосознанно, сынок. Она просто собезьянничала с Лиззи. Наша Эбби, к сожалению, не знает смысла слова «папа». - Сказав это, я еле удержалась, чтобы самой не заплакать. - У тебя, в отличие от сестры, был папа, и ты никогда не забудешь его, он живёт в твоём сердце. Эдвард будет тебе другом. Он уже твой друг. Просто он теперь всегда будет рядом, чтобы любить и защищать нас, как это делал твой папа.
Я почувствовала, как острые плечики Макса затряслись под моими руками.
- Не плачь, малыш, - успокаивала я его и себя. - Не плачь, всё будет хорошо.
Мы долго лежали на его кровати, и я говорила обо всём, что только приходило в голову: про то, как съездила в Форкс, про дедушек, про наш новый дом, про его школу, про Эдварда...
В комнате было темно, голова Макса лежала у меня на плече, и я даже не знала, слушает он меня или уже спит, но почему-то проверить это мне не хватало смелости. Я продолжала и продолжала говорить, осторожно перебирая его шелковые волосики.
Наконец, я услышала, как Макс засопел и, осторожно выскользнув из-под него, накрыла сына лежащим рядом пледом и включила ночник.
Ещё некоторое время я стояла у кровати, смотря на то, как спит мой сын. Макс нисколько не удивил меня своей реакцией, и почему я так боялась рассказать ему о нас с Эдвардом? Он был ошеломлён - это и понятно, но неужели я ждала от своего умненького мальчика криков и истерик? Нет, не ждала. Правда, внутренний голос подсказывал мне, что лучше бы они были. Его спокойствие убивало. Он выслушал меня молча, задав единственный интересующий его вопрос. «Нет, это ещё не всё, это лишь начало», - подумала я и пообещала себе, что следующие недели буду очень внимательно следить за Максом.

Выйдя из его комнаты, я направилась в нашу с Эбби спальню и с удивлением обнаружила её, мирно спящую под боком у Эдварда. Он лежал на спине, вытянувшись во весь рост. Одна рука его была закинута за голову, а другой он прижимал к себе дочь, переодетую в розовую поросячью пижамку. Рядом с ними на кровати лежала открытая книжка, и я улыбнулась, подумав, каким счастливым он был в тот момент, когда дочь позволила ему почитать перед сном. Ведь Эдвард знал не хуже меня, что это почётная обязанность навсегда закреплена за Максом.
Вероятно, он только задремал, потому что, услышав мои шаги, сразу открыл глаза и улыбнулся в ответ на мою улыбку.
- Хорошо смотритесь вместе, - прошептала я, кивнув на Эбби.
Он наклонил к ней голову, с нежностью поцеловав бронзовые кудряшки. Затем в тысячу раз осторожнее, чем я за пару минут до этого сделала у Макса, поднялся с кровати, следя за тем, чтобы ненароком не потревожить малышку.
Кажется, что я не дышала вот уже пару часов с того момента, как увидела Эдварда, подхватившего на руки подбежавшую к нему Эбби. И только сейчас, оказавшись в его крепких объятиях, я позволила себе облегчённо выдохнуть.
В голове не было ни единой связной мысли, и от эмоционального напряжения звенело в ушах. Несколько минут мы просто стояли, отдыхая в объятиях друг друга.
- Как он? - услышала я его тихий шепот.
- Справится, - так же негромко ответила я. - Ему тяжело, хотя он и пытается быть сильным. Мы должны помочь ему.
- Конечно, поможем, родная.
- Завтра я покажу Максу дом. Я хочу переехать туда как можно скорее.
- Хорошо. Если ты думаешь, что так будет лучше…
- Я просто больше не хочу лжи, Эдвард. Никогда не хочу.
На короткое время Эдвард замолчал, а когда заговорил, я уловила в его голосе улыбку.
- Она весь вечер называла меня папой, представляешь? Я её не поправлял, прости меня за это.
Я громко всхлипнула, и слёзы брызнули из глаз, как только он произнёс эти слова. Они стали последней каплей, и, обхватив трясущимися руками лицо Эдварда, я начала неистово его целовать.
- Прости меня, прости, мой хороший, мой родной, - шептала я между поцелуями. - Это всё я. Я виновата! У тебя есть все основания меня ненавидеть за то, что я сделала с тобой. Прости меня, Эдвард, пожалуйста, прости!
Губу нещадно саднило, чувствовался привкус крови. Вероятно, я повредила швы, но у меня не было сил оторваться от него, и, глядя прямо в глаза Эдварду, я видела, как два изумруда, что всегда сводили меня с ума, теплеют он нежности и боли - боли за меня, - и от этого становилось ещё невыносимее.
Он попытался меня остановить:
- Белла, перестань! Перестань, прошу тебя, - но я продолжала биться в его руках.
Всё это было слишком.
Макс, Сет, Элис, Билли…. Я так много думала о них, что забыла о том, в ком заключён для меня весь смысл жизни. Мне так хотелось быть с ним, в нём, чтобы вновь почувствовать его, раствориться. Я не хочу быть собой, я хочу быть им. Я не хочу думать о себе, я хочу думать о нём. Я чувствовала его любовь ко мне, чувствовала, как сильно он хочет мне её показать, и не знала, как дать ему понять, что я вижу это.
Мне вдруг стало казаться, что я отделяюсь от тела, парю над собой, над нами, глядя вниз на то, как сама опадаю в его руках, и как он белеет в один момент, удерживая моё обмякшее тело. Я вижу, как он начинает трясти меня, как его губы шепчут моё имя…

…в следующее мгновение я открыла глаза и увидела его испуганный взгляд.
- Белла, да что ж это такое?! Малышка, посмотри на меня. Смотри на меня, Белла. Ты слышишь меня?
- Слышу, - прошептала я одними губами.
- Ты напугала меня, солнышко. Так нельзя. Ты упала в обморок. Ты измотана. Давай-ка мы уложим тебя спать. Тебе надо отдохнуть, родная.
Он усадил меня в кресло, а затем осторожно перенёс Эбби в стоящую рядом кроватку. Взяв за обе руки, он подвёл меня к расправленной постели и, уложив на взбитые подушки, заботливо укрыл.
- Не уходи, - попросила я тихо, сворачиваясь в комочек.
- Не уйду, - пообещал он и лёг позади меня поверх одеяла, обняв и притянув ближе к себе.
Я улыбнулась, вспомнив, что в народе это называется «позой ложек». Но, по-моему, таким простым словом, как ложка, никак нельзя передать ощущение защищённости, которое возникает, когда ты чувствуешь спиной грудь того, кто лежит рядом и обнимает тебя.
Я взяла его ладонь, переплетя наши пальцы, и уже через пару минут крепко спала, убаюканная его дыханием.

Эдвард не пошёл на работу, проведя весь следующий день вместе со мной и детьми.
Сначала мы вместе отвезли Макса в школу и были очень рады встретить на школьной парковке Джессику. Я постеснялась показываться перед учительницей с разбитой губой, не желая давать повода для кривотолков. Поэтому Эдвард в сопровождении Джессики и мальчиков сам отвёл Макса в класс.
Сын немного струхнул, но ещё утром я провела с ним беседу, напомнив, что рядом будет Джордж, и сейчас с облегчением смотрела, как он весело взбегает на крыльцо в сопровождении своих новых друзей.
И почему я так боялась за него? Почему не доверяла, почему думала, что сын не справится? Я в сотый раз задавала себе эти вопросы и в сотый раз отвечала на них: это обычная ситуация, если очень долго тянешь с каким бы то ни было решением.
Я так привыкла доверять Максу, что мой страх казался сейчас чем-то глупым и даже оскорбительным для нашей дружбы.
Несмотря на протесты, тем утром Эдвард всё-таки повёз меня в клинику.
- Я хочу сам убедиться, что с тобой всё в порядке, - говорил он, пока мне повторно делали томографию и чуть ли не под лупой рассматривали швы на губе.
Я знала, что виновата перед ним, поэтому мужественно переносила его чрезмерную опеку.
После больницы мы вернулись домой. Эдвард возился с Эбби, пока я составляла список покупок, необходимых для того, чтобы мы как можно скорее переехали в наш новый дом.

- Не знаю, за что хвататься! - Спустя пару минут бесплодных попыток сосредоточиться ручка раздражённо полетела на стол. - Это так странно, будто начинаешь жить заново. У нас есть, скажем, постельное бельё или столовые приборы? И что сначала купить - продукты или зубные щётки?
Я в отчаяние посмотрела на него, а он улыбался, помогая Эбби собирать пирамиду из ярких надувных колец.
- Думаю, что с этим вопросом тебе лучше обратиться к Элис или Лорен. Они точно знают, что есть в доме и где купить всё недостающее. Хотя насчет постельного белья я почти уверен, что оно есть. Лорен знает, какое я предпочитаю, и мы точно найдём в доме пару комплектов. Надо только спросить, где искать.
- А ты предпочитаешь какое-то особенное постельное бельё?
- Ну, вообще-то, да, - он недоумённо пожал плечами. Так-так, интересненько! - Нет, не так, солнышко, сначала вот это, - наставлял он Эбби перед тем, как ответить мне. - Я люблю натуральные материалы, но только не шелк - под шёлковыми простынями мне холодно. Лучше всего европейское, но можно и египетский хлопок.
- Обалдеть, - протянула я. - А я всегда, покупая простыни, смотрела на цену и рисунок, а не на производителя.
Эдвард оторвал взгляд от дочери и внимательно посмотрел на меня.
- Мне всё равно, на чём спать, Белла. Главное, чтобы вместе с тобой.
Не удержавшись, я рассмеялась.
- Подлиза.
- И ничего я не подлиза. - Он картинно насупился, вручая Эбби конусообразную верхушку.
- Подлиза, подлиза, ты подлизная подлиза, - подхватила Эбби, снова стаскивая кольца с основы и вручая её Эдварду. - Тепель самь!
Эдвард послушно начал собирать пирамидку.
- Для меня всё это тоже вновь. Честно говоря, родная, я растерян не меньше.
- Нам так много надо ещё узнать друг о друге, - помотала я головой, снова берясь за ручку. - На шёлке ты не спишь, это я запомню. Какой кофе предпочитаешь, я тоже уже знаю.
- Немало.
- Да уж, что ни говори, - основополагающие знания при создании семьи, - улыбнулась я и тут меня осенило: - А у тебя, случайно, ни на что аллергии нет?
- Аллергии? - удивился Эдвард. - Вроде нет.
- Да это я фигурально. Хотя буквально мне это тоже знать не помешало бы. Я о том, что, например… - я на секунду задумалась. - Ну, ты обязательно на ужин должен есть рыбу или, наоборот, день не задастся, если на завтрак ты не выпьешь банку «Доктора Пеппера». И всё в таком роде…
- День не сложится, радость моя, только в одном случае, - Эдвард вручил Эбби собранную пирамиду и поднялся с пола. Подойдя ко мне, он наклонился к моему уху: - Если прямо с утра я не позавтракаю тобой в постели.
Его слова заставили меня покраснеть, а от его тёплого дыхания, опалившего кожу, по телу побежали мурашки. Заметив мою реакцию, Эдвард довольно улыбнулся и, отодвинув прядь волос, быстро поцеловал меня в ямочку под ухом.
- Люблю.
- И я тебя.
Он опустился на стоящий рядом стул и заглянул в мой список.
- Давай-ка посмотрим, что там у тебя.
Пробежав по нему, Эдвард нахмурился.
- Белла, ты действительно считаешь, что я позволю тебе заниматься такими вещами, как закупка средств для мытья посуды?
- Ну а как же иначе?
- При всём моём желании во всём потакать тебе, родная, этого ты делать не будешь, - мягко произнёс он, усаживая на колени подошедшую к столу Эбби. - Этим будут заниматься другие. Наверняка Лорен и мама уже присмотрели кого-нибудь тебе в помощь. Поговори с ними.
- Ты имеешь в виду прислугу? - я опешила. - Но я никогда не жила так, с … эм-мм… помощниками…
- Что ж, думаю, ты справишься, - усмехнулся Эдвард..
- Я хочу быть хозяйкой в собственном доме, - повторила я, приходя в лёгкое раздражение от его насмешливого тона.
- И будешь, - он согласно кивнул. - Только я не хочу, возвращаясь вечером домой, находить тебя уснувшей от усталости из-за того, что ты целый день бегала по дому, наводя порядок.
Я замолчала, задумываясь над тем, что он сказал. Да, дом был огромен. Раза в три больше того, в котором мы с детьми жили до этого, и я внутренне содрогнулась, подумав, сколько времени у меня будет уходить на то, чтобы просто вытереть везде пыль.
- Может, ты и прав, - заговорила я неуверенно. - Только мне надо будет научиться не обращать внимания на то, что в доме, помимо нас, будут находиться другие люди.
- Поверь мне, я в состоянии сделать так, что ты их вообще не будешь замечать.
- А ты не боишься, что с таким безмерным желанием как можно больше облегчить мне жизнь, ты рискуешь однажды увидеть рядом с собой одну из этих дамочек, что устраивают истерики из-за сломанного ногтя?
- Белла, я совсем не то имел в виду, - серьёзно ответил Эдвард, задетый моим поддразниванием. - Я не ограждаю тебя и ни в коем случае не давлю. Я просто хочу, чтобы ты сосредоточилась на главном, не забивая голову такими мелочами, как выбор освежителя воздуха.
- Что может быть важнее освежителя воздуха?! - в притворном ужасе воскликнула я.
Эдвард же ничего не ответил, лишь укоризненно покачав головой.
- Прости, пожалуйста, - я взяла его за руку. - Сама не знаю, что говорю. Это из-за того, что я жутко растеряна. Будто всю жизнь ты работаешь прачкой, а потом появляется машинка-автомат - и твоя работа больше никому не нужна. Я всегда всё делала сама. И живя с мамой, и вернувшись к отцу, и потом, с Джейком…
Я быстро закрыла рот, осознав, что только что сказала. Мы только начинаем строить нашу семью, и по отношению к Эдварду было бы нечестно упоминать имя моего первого мужа. Но он молчал, всё так же внимательно слушая меня и позволяя сидящей на коленях Эбби изрисовывать уже совершенно ненужный мой список.
- Ты говоришь, что я могу не делать ничего из того, что всегда являлось неотъемлемой частью моей жизни. А мне кажется, что я не буду самой собой, если каждое утро не стану кормить вас завтраком.
- Честно говоря, я был бы очень счастлив, если бы каждое утро мы вместе завтракали, малыш. - Эдвард легко коснулся пальцами моей щеки. - И не меньше мечтаю о наших совместных обедах и ужинах. Но я не хочу, чтобы ты весь день проводила на кухне. Сосредоточься на том, что действительно важно.
- Ага, на освежителе воздуха, - прыснула я.
- Ты невыносима, - засмеялся он, заглядывая в лицо Эбби. - Наша мама совершенно невыносима, тебе не кажется, принцесса?
Эбби, высунув розовый язычок, не удостоила его ответа, сосредоточенно заполняя вот уже вторую страничку блокнота чёрточками и кружочками, чем-то похожими на схемы для вязания крючком.
- Я буду работать вместе с Эсми, как мы и договаривались.
- Пожалуйста, как тебе будет угодно.
- Буду работать… и кормить вас завтраками, - упрямо повторила я.
- Очень на это рассчитываю, - Эдвард снова смеялся надо мной.
- А теперь невыносим ты, - я ткнула в его плечо пальцем. - Правда, он у нас невыносим, а, Эбби?
Дочь оторвалась от своего занятия и, нахмурившись, посмотрела на меня:
- Эдьвайд - мой плинц, и несива!
- Спелись уже, - я показала язык маленькой строптивице и смеющемуся принцу, наградившему свою главную поклонницу звучным поцелуем в щёку.

- Работа в фонде забирает много времени, - говорил он мне позже. - Это я знаю по маме. Она часто бывает в разъездах, иногда возвращается домой даже позже отца. Эмоционально очень изматывающая работа.
Мы ехали за Максом в школу. Эбби сидела сзади, пристёгнутая в детском креслице, нелепо смотрящемся в шикарном салоне его машины. Я села сзади, рядом с ней, но то и дело поглядывала в зеркало, встречаясь взглядом с глазами Эдварда.
- Знаю, - подтвердила я. - Мне доводилось видеть, чем занимаются те, кто работает в фонде. Надеюсь, что хоть чем-то смогла им помочь.
- Я не сомневаюсь, милая, что и дальше так будет. Ты очень талантлива. Я прочитал все твои истории. Даже те, которые не вошли в книгу.
- Правда? - Я во все глаза уставилась на Эдварда. - Ты читал мою книгу?
- Сразу же, как только узнал, кто автор.
Почему-то этот факт ужасно меня смутил. Я покраснела, как впервые вызванная к доске школьница. В смущении прикусила губу и опустила взгляд. Тут же раздался смех Эдварда.
- Брось, Белла, это очень здорово - то, что ты делаешь. И я хотел бы, чтобы ты и дальше писала. Жена - писательница! Кто бы мог подумать! Это греет моё мужское самолюбие.
- Прекрати сейчас же! - Я не удержалась от нервного смешка. - Помимо всего прочего, это ещё и хорошие деньги.
Мы уже подъезжали к школе, когда Эдвард, резко выкрутив руль, остановил машину у края тротуара. Заглушив двигатель, он обернулся ко мне, и я с удивлением увидела, что выражение его лица отличается от тона, каким он говорил со мной ещё полминуты назад.
- Белла - начал он серьёзно. - Может, сейчас не время для этого разговора, но я не хочу тянуть с ним. Давай навсегда для себя уясним: деньги в нашей семье зарабатываю я. Всё, чем занимаешься ты, никогда не будет иметь под собой денежную основу. Если ты решишь чему-то посвятить себя, то лишь из-за того, что это тебе нравится. И никак иначе. Это понятно?
- Да, - мяукнула я. притихла на своём месте, перестав даже теребить зайца, которого всю дорогу держала в руках, не оставляя попыток оторвать ему уши.
- Любимая, - его голос стал мягче. - У нас очень состоятельная семья. Очень. И теперь ты часть этой семьи. Всё, что принадлежит мне, - твоё. Я могу предложить тебе многое, и этот факт меня несказанно радует.
Он прав: если мы заговорили об этом, то надо всё выяснить до конца.
- У меня не получится вот так, сразу жить с этим, Эдвард. Всю жизнь, а в последние годы особенно, - я запнулась, проглотив комок, внезапно подступивший к горлу. - Я работала, обеспечивая себя и детей. Я никогда не бедствовала, всегда жила по средствам, но, честно говоря, на сердце было неспокойно от того, что дальше будет с моими детьми, хватит ли мне денег на их образование. А что делать, если, не дай Бог, кто-нибудь из них серьёзно заболеет? Я жила со всем этим, и мне очень нелегко будет привыкнуть к тому, что теперь я жена… как это сказал тот журналист? - я нахмурилась, вспоминая слова, услышанные на пресс-конференции, - одного из перспективных руководителей страны возрастом до сорока, так? - В глазах Эдварда заплясали весёлые искорки. - Так что, любимый, прошу тебя, не сердись, если я ещё какое-то время не буду соответствовать твоему общественному статусу, бегая по распродажам кухонной утвари.
Некоторое время он смотрел на меня, а затем криво улыбнулся:
- Хорошо. Только на эти распродажи тебя будет отвозить шофёр, и на них ты будешь тратить мои деньги. Это называется компромисс.

Больше мы не заговаривали на эту тему. Вечером следующего дня Эдвард вручил мне объёмный конверт, в котором я нашла несколько кредитных карт, одна из которых была необычного чёрного цвета, и чековую книжку, выданную на имя Изабеллы Блэк. По всем официальным документам, я всё ещё носила это имя.
- Когда ты поменяешь документы, мы оформим новую чековую книжку, - объяснил Эдвард. - С этим тебе поможет Мардж. И вообще, Белла, она - мой личный помощник во многих делах. Если у тебя с чем-то возникнут затруднения, пожалуйста, обращайся к ней. А с переоформлением документов лучше не тянуть.
Я пообещала ему и себе, что свяжусь с ней в ближайшее время: мене, равно как Эдварду, хотелось как можно быстрее начать официально называться Изабеллой Каллен.

Продолжение
___________________________________________________________________________________

Отредактировано 02.04.2013