На протяжении долгих мучительных лет из года в год в один и тот же день и час я прихожу в это место.

«Зачем?» — возможно, спросите вы, а я усмехнусь и отвечу: «Ищу встречи со смертью».

Это случилось на Хэллоуин. Ровно десять чудовищных лет назад.

Последний луч солнца мягким прикосновением прошелся по земле. Затем тяжелые серые тучи затмили осеннее небо, и пошел дождь…

Предчувствие — странное ощущение. Оно обманчиво и эфемерно. Нередко просто отмахиваешься, ссылаясь на нервы, и действуешь вопреки своему сердцу. Сегодня я поступала именно так, даже не представляя, как горько об этом пожалею. А сердце то неслось вскачь, маскируясь под тахикардию, то резко сбавляло темп.

— Ты просто восхитительна в этом платье, — прощебетала мама, на радостях сжав мои щеки своими пальцами. — Все мальчики будут очарованы.
— Сомневаюсь, — скривилась я, а потом взглянула на свое отражение.

Белое платье, специально испачканное землей и порванное в некоторых местах, гармонировало с моим мертвенно-бледным лицом, синеватого оттенка губами, черными густыми ресницами и странным блеском моих карих глаз. В этот день всех святых я решила нарядиться в труп невесты из известного мрачного мультфильма.

Мама ухмыльнулась и подала мне вазочку с кенди памкинами. Я взяла несколько штучек и с космической скоростью отправила их на дегустацию моим вкусовым рецепторам.

— С кем ты пойдешь?
— За мной заедет Джессика, — сообщила я.
— И где будет эта вечеринка?
— На окраине города.
— Не отключай телефон. — Мама взбила пальцами мои каштановые локоны, придавая им объем.
— Хорошо, — улыбнулась я.

Через пятнадцать минут появилась моя одноклассница. Сегодня Джессика была в образе сексуальной медсестры. Кожа шатенки была оголена больше, чем прикрыта. Я нахмурилась, когда она появилась на пороге нашей квартиры и громко поприветствовала меня:

— Кошелек или жизнь?

Подруга была без сомнений интересной личностью. Спросив её, что делать, если дорогой тебе человек предал тебя, получишь ответ: «Продай, пока дорогой».

Её энергия была неисчерпаема, и даже сейчас, видя мою угрюмость, она не стерла улыбку с лица, а забавно подвигала бровями и заявила:

— Уже вошла в образ?
Я пожала плечами.
— Мне почему-то не хочется идти.
— Что? Нет, Белла. Только не говори, что ты передумала. Там будет молодежь со всего Сиэтла.
Я закатила глаза.
— Идем, — Джессика схватила меня за руку и повела к лифту.
Я крепче сжала свою сумочку и, недовольно сжав губы, слушала упреки подруги.
— Надо же! Она вдруг решила передумать, — бормотала она. — Такое событие нельзя пропускать!

Мы сели в машину Джессики, пока дождь не смыл нам весь грим и не испортил наряды, а потом понеслись на старый склад. Огромное здание давно пустовало, и молодежь решила найти ему применение, частенько устраивая там безумные вечеринки.

Из колонок, расположившихся во всех углах огромного зала, долбила оглушительная музыка. В приглушенном свете светильников Джека — тыквенных фонарей — танцевали люди. Возбужденные вздохи, эротичные движения девушек и заинтересованные взгляды парней создавали необыкновенно будоражащую атмосферу.

Пробираясь сквозь декоративную серебряную паутину, на которой висели мерзкие липкие резиновые паучки, я натолкнулась сразу на трех сумасшедших Фракенштейнов и наконец оказалась у импровизированной барной стойки, потеряв Джессику где-то по пути. Я искренне надеялась, что её мозгом не лакомился какой-нибудь зомби. Заказав пунш, я стала рассматривать помещение в поисках подруги, но наблюдение было прервано резким выпадом в мою сторону окровавленного скелета. Я вздрогнула, и мелкие мурашки побежали по телу.

Майк, мой одноклассник, громко заржал, заметив мою реакцию, и, схватив скелета за предплечье, обнял меня его рукой.

— Да ладно, малышка, только не говори, что испугалась.
— Придурок, — ледяным тоном ответила я, смахнув руку скелета.

Я резко выдохнула и пригубила обжигающий напиток, ощущая терпкий вкус на языке. Обжигающий алкоголь пробежал по телу, согревая и расслабляя его.

— Эй, Беллз! — Джессика помахала мне рукой, обжимаясь с каким-то парнем, обнаженным по пояс.

Я смущенно ответила ей тем же жестом и стала бестолково оглядываться вокруг. Танцевать не хотелось, поэтому приходилось просто ждать, пока напрягающая меня вечеринка закончится.

Его я заметила сразу. Не знаю, почему. Меня словно кто-то заставил взглянуть в эту сторону. Безжизненно бледное лицо, алые, словно лепестки роз, губы, медные волосы и кровавого оттенка, пронзительные глаза. Грим парня был великолепен, впрочем, как и он сам. Высокий и худощавый, но сила в нем чувствовалась на расстоянии. Было в нем что-то дьявольское, завораживающее, заставляющее дыхание учащаться. Меня привлекли его дерзкая красота, заманчивая улыбка и колдовской взгляд, но одновременно что-то отталкивало.

Он сел рядом со мной, и я быстро перевела взгляд на свой пунш. Холодок пробежался по линии позвоночника — от незнакомца веяло опасностью. Я торопливо отошла от барной стойки, чтобы как можно дальше оказаться от парня. Было в нем нечто пугающее.

Двигаясь вдоль стен, я оказалась у двери в другую комнату. Потянув белую ручку, я очутилась в интересно обставленном зале. Хмыкнув, стала прогуливаться вдоль зеркал, рассматривая свое отражение. Лунный свет проникал сквозь огромные окна, делая обстановку сумрачно-таинственной.

Внезапно раздался скрип двери, я резко обернулась, но никого не увидела. Легкий ветерок развеял мои волосы, тень проскользнула по стене, и мысли мои до краев наполнились невообразимым страхом. Но я одернула себя, сваливая все на Майка, который вновь решил подшутить.

— Ну все, это уже не смешно, Майк! — громко сказала я, и мой голос, ударяясь о стены, вернулся вновь ко мне.

Ответа не последовало. Я жадно втянула воздух. От резкого порыва ветра, окно вдруг открылось, и я вскрикнула. Сердце бешено вырывалось из груди, и я побежала к двери, но наткнулась на зеркало, которое странным образом преградило мой путь. Руки и колени задрожали. Непроизвольно обняв себя за плечи, я сделала шаг назад. Это жуткий страх... Это неуправляемое чувство... Я слышала прерывистое дыхание, словно у пса, пробежавшего сотню миль, а потом поняла, что это происходит со мной.

— Ты красивая, — раздался шепот у самого уха, и волоски встали дыбом. Я обернулась, но никого не обнаружила.
— Кто ты? — Голос сорвался.
— Эдвард Каллен. — Силуэт выступил из темноты, и я узнала в нем дьявольского незнакомца.
— Вы… напугали меня, — призналась я, распрямляясь.
— И не зря… — Он обнажил клыки.
Я с непониманием смотрела на парня. Он явно сумасшедший.
— Слушай, успокойся… — начала я.
— Я спокоен, — усмехнулся он и с сумасшедшей скоростью очутился прямо передо мной. Наши тела соприкасались. Его кожа была ледяной. Я отскочила от него, но он схватил меня за руку, до боли сжимая её.
— Отпусти меня! — закричала я, а он засмеялся. — Кто ты, черт возьми?
— Вампир, — леденяще-спокойным тоном ответил он. Мое сердце пропустило удар.
— Тебе нужно в психушку! — осмелела я.
Его глаза потемнели.

Следующее, что произошло — удар в мою челюсть. Не удержавшись, я упала на пол. Не почувствовав боли из-за шока, я выплюнула накопившуюся во рту жидкость и увидела кровь и собственные зубы. Меня охватил настоящий ужас. Парень схватил меня за волосы и швырнул о стену. С моих губ сорвался хриплый стон.

Вампир подошел ко мне. Медленно. Давая мне насладиться звуком его шагов. Я почувствовала, что он раздвигает мне ноги. Через секунду он ворвался в меня, а я попыталась сопротивляться. Каллена это, видимо, разозлило, и он, поднявшись, начал бить меня ногой по животу. Его удары сильнее человеческих. Мне казалось, что внутри все превратилось в кашу. Я даже не могла ахнуть из-за нахлынувших ощущений. Вскоре парень схватил меня за плечо и кинул к зеркалам. Я разбилась вместе с ними. Острые осколки вонзились в тело. Я не могла встать, чувствуя нестерпимую, зверскую боль в бедре и в районе ключицы.

Я снова услышала шаги. Мне хотелось убежать, но тело словно парализовало. Вампир схватил меня за шею, приподнял и щедро ударил меня спиной о стену. Я посмотрела в потемневшие глаза Эдварда и стала молиться.

Раньше никогда подобного не делала. Но именно в этот миг мне захотелось, чтобы Бог быстрее приблизил меня к смерти.

На лице моего мучителя появилась улыбка. Я заметила его выпирающие клыки, а потом почувствовала их шее. В следующую секунду его зубы вонзились в мою кожу, полностью погружая меня в мир хаоса и дикой, нечеловеческой боли.

Перед глазами замерцали огоньки, потом начало темнеть, и все окончательно погасло. Я слышала каждый удар своего сердца. Тук. Тук. Тук. Тук. С каждым разом ему становилось все тяжелее. Я цеплялась за края острой, режущей, словно скальпель, скалы, пытаясь не нырнуть во тьму. Но пальцы стали неестественно сгибаться, и мне пришлось разжать кулаки…

Я открыла глаза, лежа на больничной койке. Взгляд был затуманен. Голубоватый свет создавал загадочную, призрачную атмосферу. Всё было каким-то странным, размытым, словно в бесконечности. Я затаила дыхание, прикрывая глаза, и неторопливо мысленно ощупала свое тело. Я не чувствовала. Ничего. Абсолютно. Но была безмерно счастлива, что жива, даже если от меня осталась только голова.

Странная штука — смерть. Еще более странная — жизнь.

Смерть неизбежная и беспристрастная. Кто-то её боится. Кто-то ждет. Кто-то ненавидит. Кто-то призывает. По последним воспоминаниям я относилась к последним, но сейчас резко переменила свое мнение. Мне хотелось жить. Любым способом. Хотя смерть была бы спасением.

Холодок пробежал по коже. Это отняло много сил, но дало понять, что у меня есть туловище и ноги. На радостях я отключилась…

Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем я снова пришла в сознание. Появился доктор. Светловолосый, в возрасте, но по-прежнему красивый.

— Мисс Свон, как вы себя чувствуете?
Я попробовала что-то сказать. Хрипло, но получилось:
— Не знаю.
Застыло молчание, но потом я собралась с силами и спросила:
— Где мама?

Отца я никогда не знала, поэтому ждала только Рене. Она, наверное, с ума сходила, узнав, что со мной произошло.

— Мне очень жаль, — тихо сказал он, и я застыла. — Она попала в автокатастрофу, когда ехала в больницу…

Только после этого я поняла, что жизнь полностью обнажилась передо мной. Показала свою сущность. Бесстыдно. Словно шлюха.

Сердце разорвалось на сотни мелких осколков. Из глаз невольно потекли слезы.

Доктор сочувственно положил руку мне на плечо и начал говорить о моей челюсти, собранной по кусочкам. Успокаивал, что зубы можно вставить, а операция на ключицу пройдет быстро. Еще он упомянул о пальцах, которые были собраны и склеены, но предупредил, что боль от них не уйдет. Я безжизненно слушала его бормотание. Смысл доходил долго. После того, как его слова дошли до какой-то точки моего мозга, я стала умолять себя погрузиться в сон, и, как ни странно, организм последовал моему совету.

Довольно долгий промежуток времени в сознание я приходила лишь обрывками. Постепенно начала чувствовать свое тело и жалела об этом. Мне было больно. Зверски. Нестерпимо. Обезболивающие не помогали. И я постоянно плакала от причиненных мучений. Легче не становилось.

Однажды доктор заявил, что прошло уже три месяца. Я с ужасом выдохнула, он объяснил долгий процесс заживления тем, что я в тот злополучный день потеряла много крови. Еще чуть-чуть, и меня не смогли бы вернуть.

С этого момента время начало идти еще медленнее. Тянулось, смакуя мою боль. Но оно все же шло, хоть и маленькими шагами. Не останавливалось.

Наконец я поднялась на ноги, но ходить у меня всё еще получалось с трудом. Однажды, решив испытать судьбу, когда никого не было, я решила самостоятельно дойти до туалета. Меня трясло, но я настойчиво двигалась к своей цели. Открыв дверь, я невольно взглянула на зеркало и застыла. Мое лицо было истерзано, испорчено многочисленными шрамами, из-за одного из них рот казался неестественно большим, а левый глаз натянут и стал узким. Я судорожно выдохнула.

— Мисс? — раздалось из палаты, а я тем временем со всей силы ударила зеркало кулаком. Оно ни в чем не виновато, но именно зеркало открыло мне страшную правду. А тех, кто приносил плохие вести, убивали. Разбитое зеркало умножило мои отражения, и я истерически захохотала от своих мыслей. Дальше я почувствовала лишь укол и объятья медсестры.

Наступившая депрессия еще сильнее замедлила процесс выздоровления. Я мало ела, не разговаривала и не хотела ходить. Но доктора были очень упорны, и еще через три месяца мне заявили, что я могу жить дальше самостоятельно и выписали из больницы.

Я оказалась посреди улицы совершенно одна. Благо, жалостливые медсестры обеспечили меня одеждой и легким шарфиком, который закрывал мне пол-лица.

Май. Я любила весну. Свежий прозрачный воздух, легкий запах жженой травы и какой-то странный ветер надежды. Весна всегда ассоциировалась у меня с возрождением, началом чего-то нового, но не в этот раз. Сейчас все было по-другому.

Я вернулась в родную квартиру. Соседка со страданием на лице протянула мне ключи, я молча забрала их и вошла в дом. После смерти мамы здесь никого не было. Везде пыль, никто из немногочисленных друзей семьи даже не убрал грязную посуду на кухне.

Сжав зубы, я вооружилась ведром и тряпкой и вычистила дом до блеска. Меня это отвлекло от тяжелых мыслей о маме, о том, что даже не знаю, где её могила. Так же я все чаще думала, что будет со мной дальше. С таким лицом. С потрепанной психикой. Я определенно не смогу выйти в люди.

Сдав пару украшений в ломбард, чтобы обеспечить себя питанием, я отгородила себя от мира жирной, красной чертой. Моя сторона — это сторона вечных теней, темноты, зловещего мерцания свечей и зеркал. Это теперь мой мир, мое место.

Внутри все стало как-то холодно, снежно и безветренно. Абсолютный штиль.

Клянусь, каждый божий день я уговаривала себя прожить понедельник, вторник, среду, июнь, лето и всю оставшуюся мою гребаную жизнь. Но казалось, с каждой секундой становилось только тяжелее.

Однажды, сжимая алую розу с шипами в руках до крови, я прогулялась по кладбищу. Маму нашла быстро. На самом деле мое сердце словно знало, где она лежит. Меня будто тянуло к ее могиле. Наверное, эта та самая необъяснимая связь между матерью и ребенком.

Мама всегда была доброй и отзывчивой. Но жизнь в свое время дала ей суровый урок. На её пути возник Чарли, который вскружил голову юной девчонке, а потом оставил с ребенком на руках. Она давила обиду и горечь, всё копила в себе, но мысль, что Чарли разгуливает безнаказанным, причиняла ей боль. Она не могла ничего поделать, но всегда говорила мне одни и те же слова: не забывать и не прощать. Выжидать. Чтобы потом дать сдачи.

Плакать не было сил. Я сидела на земле и рассказывала ей о том, что происходило со мной за последние месяцы. Забавно, как быстро жизнь переменилась для меня. Словно переоделась. Легко. С едва слышным шорохом.

Мне казалось, что я прожила лет пятьдесят, и теперь не жила, а доживала. Душа будто постарела.

Погладив надгробную надпись на могиле мамы и поцеловав ледяной камень, я отправилась домой и со странным спокойствием стала ждать октября. И он настал.

Тридцать первое число.

Крупные капли дождя били по лицу. Я шла по сырой земле, ощущая свежий запах влажной, осенней листвы. Сквозь лиловый туман стало появляться знакомое здание. Склад. То место, где все началось.

В этом году тут было пусто. В пыли и уже в настоящей паутине валялись прошлогодние декорации, но меня привлекал не главный зал. Я шла к зеркальной комнате. Уверенно. Без промедлений. Меня неимоверно тянуло туда.

Я открыла дверь, и все внутри вздрогнуло. Зеркал уже не было. Видимо, после случившегося здесь поработали криминалисты. Просто пустая комната. Я прошлась по ней, глядя на пол, и обнаружила следы собственной крови. Коричневые пятна. Время их смоет, но то, что осталось внутри меня, оно не в силах уничтожить. Это не надпись карандашом, которую можно стереть ластиком. Вся эта боль навсегда останется в моем сердце.

Я посмотрела в окно. Лунный свет проникал через него и создавал до боли знакомую атмосферу. Мне не хотелось уходить. Я словно получала удовольствие от того, что вспоминала события двенадцатимесячной давности. На самом деле и вспоминать-то было нечего, я и не забывала. Та ночь всегда стояла у меня перед глазами. Застилала пеленой. Не давало видеть что-то другое.

Через час я поняла, что ждала его. Не зная причин, но ждала. Отчаянно. В предвкушении. Мне хотелось посмотреть в его глаза. Возможно, попросить закончить свое дело. Но ночь шла, а он не приходил, и на рассвете я покинула склад.

Улицы Сиэтла тихонько пробуждались ото сна. Было холодно. Свежий ветер дул с севера, моросил мелкий дождь, на горизонте горели следы недавнего рассвета. Неаккуратными фиолетово-оранжевыми пятнами растеклись по небу лучи солнца.

Я захлебывалась от разочарования. Он не пришел. Оставил меня одну утопать в своем горе. Он не избавил меня от мучений. Вампир.

Я все еще с трудом воспринимала это. Знала, видела, что он монстр, но разуму было сложно это понять. Мне нужно было выговориться. Поэтому я отправилась к психологу. Он должен был мне помочь…

— Так что вас беспокоит, мисс Свон?
Я обнимала себя руками за плечи и боязливо смотрела на женщину в очках.
— Меня чуть не убил вампир, — произнесла я. Четко. Без заиканий.
— Девушка. Вам нужно к другому врачу, — ласково пояснила женщина.
— Нет. Это правда! — Голос сорвался за крик. — Вампир! Вампир изнасиловал меня и растерзал все мое тело... и душу. Смотрите! — Я сняла шарф, демонстрируя ей мое лицо. Женщина была обеспокоена.
— Мисс Свон, пройдемте со мной.
— Я не сумасшедшая. Это был вампир! Почему вы мне не верите? — Из глаз полились слезы.
— Я вам верю, — убеждала меня психолог.
— Нет, не верите. — Я резко соскочила со своего стула и распахнула окно. Пятый этаж, отлично. Это прекратит все мои страдания.
— Мисс Свон, — повысила голос женщина. — Немедленно слезайте с подоконника. Самоубийство — не выход.
— Откуда вы знаете? — обреченно усмехнулась я, вытирая слезы в уголках глаз. Прикусив нижнюю губу, я с облегчением полетела вниз. Мне было так легко. Спокойно. Радостно. Я чувствовала, что ветер бьет мне в лицо, слышала крик психолога, а потом темнота…

Открыв глаза, я обнаружила себя в психиатрической больнице.

Мне захотелось засмеяться от того, что я снова не умерла. Оказалось, двор того здания предыдущим днем подвергся уборке — старую листву еще не успели убрать, и я свалилась на огромную кучу. Это смягчило падение, и я отделалась парочкой переломов и сотрясением мозга.

— Ну и что ты тут делаешь? — раздался голос молодой девушки над моим ухом. Я посмотрела в её сторону и увидела рядом с собой шатенку примерно моего возраста. Большие карие глаза, пухлые губы, красивого, нежного оттенка кожа.
— Я сумасшедшая, разве непонятно? — ответила я ей, приподнявшись на локтях. Руки после полета были целы, а вот одной ноге не повезло.
— Сумасшедшие счастливы, а ты — нет, — констатировала она, хлопая длинными ресницами. Она была на редкость проницательна, я сразу прониклась к ней симпатией.
— Значит, я сумасшедшая в квадрате, — подумав, сказала я.
— И как ты оказалась на соседней койке?
— Представила себя птичкой.
Она с пониманием кивнула.
— Меня зовут Элис.
— Белла, — представилась я. — Ты не похожа на психа.
— Я вижу будущее.
— И что? Ты должна стать знаменитым экстрасенсом, разве нет?
— Мои родители считают, что нет, — пожала она плечами. — Шрамы на лице у тебя уже давно. Так что произошло?

Я вдруг поняла, что шарфика на лице нет. Затем удивленно посмотрела на Элис. Она не морщилась, не смотрела с отвращением. Девушка воспринимала меня, как обычного человека. Без недостатков.

— Я не хочу сейчас об этом рассказывать.

Но она все равно узнала. Мне начали сниться сны. Точнее, один и тот же. Та ночь. Каждая деталь вбилась мне в память, поэтому мне казалось, что я переживала то событие снова и снова. Я металась в кровати, кричала и изводила Элис. Однажды ночью она обняла меня, чтобы успокоить, и я ей все рассказала.

— Это испытание, Белла, — прошептала Элис, прижимая меня к плечу. — Ты должна его пройти. Разве неясно? Выживи и убей того, кто не смог убить тебя.

Меня будто осенило. Слова Элис встряхнули меня, дали пощечину и привели в чувства. Девушка словно подтолкнула меня на правильный путь.

Простились мы с моей новой подругой через одиннадцать месяцев. Обе вели себя тихо, и врачи, посчитав обеих вполне безопасными для общества, выпустили нас на свободу. Помню, как шатенка крепко обняла меня, и я даже улыбнулась.

— Береги себя, поняла? — твердо сказала Элис. — Ты сильная. Сражайся за свою жизнь, не моли о смерти.

Я кивнула, и мы распрощались.

Элис помогла мне перевернуть чудовищную страницу книги моей жизни. Открыть новую и написать туда то, что я хочу. Вернувшись домой, я обнаружила, что соседка сдавала мою квартиру другим людям. Она умоляюще посмотрела на меня, прося прощения, но я лишь махнула рукой и решила продать свое прежнее жилье, слишком тяжело мне было там находиться.

Мне не хотелось больше терпеть свое лицо, и, получив деньги, я решилась на операцию. Шрамы исчезли, лицо наконец стало человеческим. Разумеется, остались немного розоватые следы, от них не избавится, но это все же лучше, чем то чудовище, которое я видела в зеркале почти два года.

Сняв себе небольшую комнату на оставшиеся деньги, я каждый день с упоением разглядывала свое лицо. Оно приобрело немного другие черты, и мне это нравилось. Будто бы поменялась моя жизнь. Для полного перевоплощения я превратилась в блондинку с элегантной челкой. Признаюсь, жить стало легче. Я даже смогла устроиться на работу продавцом-консультантом, чтобы зарабатывать себе на жизнь.

Тридцать первого октября я вновь вернулась на склад. В этом году здесь все также было тихо. Видимо, все были напуганы случившимся и боялись возвращаться сюда.

С потолка сыпалась пыль, воздух был затхлым и спертым: помещение не проветривалось. Мрачная атмосфера этого места резанула по сердцу. Я закрыла глаза и пару раз глубоко вдохнула. Картинки прошлого снова замелькали перед глазами, пробуждая в сердце знакомые болевые ощущения. Это уже часть моей жизни. И всегда будет ею. Всегда.

Сегодня я принесла с собой свечку. Войдя в зеркальную комнату, я зажгла огонь и стала наблюдать за пламенем. Оно было спокойным, оно не дрожало и говорило, что я тут одна. Совсем. Он снова не пришел, хотя я искала с ним встречи. Мне хотелось убить его, пусть даже я не знала как. Он вампир, человеческое оружие его не возьмет — это я знаю по книгам. Но что тогда способно принести ему боль?

Утром, задув огарок свечи, я покинула склад и отправилась в свою комнату. Мне нужно было подумать. Не может быть такого, что я знаю о существовании вампиров одна. Должен быть еще кто-то.

Весь свой день я бестолково провела, мечась, подобно дикой кошке, в комнате. Я пролистала все веб-страницы, касающиеся вампиров, но ничего толкового не нашла. К вечеру стало совсем туго, и я начала биться многострадальной головой о стену. Мне нужно было хотя бы что-то, с чего я могла бы начать.

Я не могла спокойно дышать, сердце разрывалось в клочья. Не выдержав давящей атмосферы, я надела пальто и выскочила на улицу. Пошел снег. Первый в этом году. Я жадно вдыхала в себя сладкий зимний воздух и шла, куда вели меня ноги, пока не оказалась в не очень успешном районе Сиэтла.

Вдоль стен стояли женщины. Проститутки. Даже в такую погоду они были в своих сексуальных нарядах, хотя заметно, что им очень холодно. Я решила вернуться домой, пока не услышала то, что заставило меня остановиться.

— Я не подписывалась на особенных клиентов, — говорила одна из продажных женщин по мобильнику. — Пусть лакомится кем-то другим, я не еда!

Я развернулась и с интересом посмотрела на блондинку, которая зло кусала сигарету, а потом с яростью кинула телефон на асфальт.

Незамедлительно я подошла к ней и спросила:

— На кого вы работаете?
Она хмуро оглядела она меня.
— На копа не похожа, — заметила её соседка.
— Я не коп. Мне нужны деньги, — выдавила я из себя.
— Хочешь устроиться на работу, детка? — она ухмыльнулась, а я кивнула. Девушка, с сомнением оглянувшись, вытащила из бюстгальтера визитную карточку и протянула мне. — В любое время дня и ночи.

Я схватила бумажку и прочла текст. Розали Хейл. Далее адрес. Ехать решила в ту же минуту.

Поймав такси, я отправилась к нужному мне месту и оказалась у огромного дома с железными воротами. До сих пор шел снег. Расплатившись с водителем, я осталась одна. Кнопки для вызова не оказалось, ворота, судя по всему, открываются лишь изнутри.

Я прижалась к столбу и стала ждать. Возможно, зря, но то, что у меня есть шанс, давало мне странное ощущение спокойствия. Ресницы покрылись инеем, пальцы замерзли, но я продолжала ждать.

Внезапно ворота открылись — из них выехал черный «вольво». Я оторвалась от своей опоры и кинулась на машину, с громким хлопком положив руки на капот. Водитель резко затормозил. С дрожащими коленками я ожидала реакции, и она последовала. С заднего сидения с грацией тигрицы выпорхнула невысокая блондинка лет тридцати. Длинное черное платье, мягкая меховая накидка, сапоги на высоком каблуке. В одной руке девушка изящно держала сигарету, периодически прижимая её к губам. Взглянув на меня, она кривовато улыбнулась. В её синих глазах, красиво гармонировавших со светлой кожей, промелькнула заинтересованность.

— Розали Хейл? — подала я голос.
Она изящно кинула сигарету, подошла ко мне и выдохнула едкий дым в лицо. Я терпеливо выдержала её выходку.
— Говори, — раздался её грубый голос. Она схватила меня за подбородок и рассмотрела лицо.
— Изабелла Свон. Мне нужна информация о ваших особенных клиентах.
— О чем ты? — усмехнулась она.
— О вампирах.

При этом слове она невольно вздрогнула и, открыв дверь машины, жестом пригласила меня. Я незамедлительно села. Хейл устроилась рядом.

— Где ты живешь? — спросила Розали.
Я назвала адрес.
— Кто сделал это с тобой? — вновь подала она голос.
Я с недоумением уставилась на неё.
— Брось, детка, — хмыкнула она. — Шрамы ты убрала, но, к сожалению, следы все равно остаются. Так кто он?
— Эдвард Каллен.
Хейл вмиг помрачнела.
— Вы его знаете? — голос дрогнул.
— Разумеется. О нем знают все, кто вообще в курсе о вампирах. — Розали снова закурила, морща нос. — Жестокий поддонок, аморальный мерзавец. Ублюдок среди вампиров.
— Как… его убить? — задала я главный вопрос, вызвав смех Розали.
— Ты собралась пойти против него?
— Разве не очевидно?
Повисла пауза. Я лишь слышала тихое урчание мотора автомобиля.
— Я не знаю как, — выдохнула Розали, а меня накрыла волна разочарования. — Но знаю человека, у которого есть такая информация.
Я встрепенулась. У меня была возможность.
— Аро Вольтури, — заявила она. — Он точно знает об этом, потому что все вампиры его боятся. Но ты не пробьешься к нему.
— Почему?
— Он пользуется услугами только моих девочек, элиты, а ты неопытная. Только став шлюхой, причем элитной, ты сможешь как-то привлечь его внимание.

Я замерла. Можно ли пойти по этой скользкой дорожке унижения и боли, чтобы добиться цели? Определенно, ведь мне нечего терять.

Машина остановилась у моего дома.
— Ты знаешь, где меня найти, — сказала Розали.
Я кивнула и вышла из машины. Решение было уже принято.

Мой путь был долгим. Шесть мучительных лет я отчаянно шла к своей цели. Из дешевой игрушки превратилась в дорогую, роскошную даму на ночь. Было сложно. Впрочем, ничего никогда не бывает легким. Кроме того, что приходится наступать и смачно давить свою гордость, еще и следует выдержать конкуренцию с другими девушками, которые хотят лучшей жизни.

Мне было безумно тяжело. Пару раз в истерике, я хотела бросить все, но Розали учила меня терпеливо преодолевать все испытания. Никогда не действовать под влиянием эмоций, а кропотливо рассчитывать следующий шаг.

Все началось с улиц, там я проработала полгода, потом стала потихоньку взбираться по этой лестнице ввысь. Розали в первый же день предупредила, что у меня нет никаких привилегий по отношению к другим девушкам, и мне всего придется добиваться самой.

Сколько времени я потеряла, чтобы оказаться среди женщин, которые смотрелись настолько изысканно и гордо, что язык не поворачивался называть их проститутками…

Но одна из моих целей была достигнута. Я вдруг стала самой востребованной женщиной в своем деле. Чтобы осуществить свой план, я поставила одно условие — с каждым мужчиной я провожу только одну ночь, сколько бы он денег не предложил. Розали посчитала, что я свихнулась, но шаг мой был оправдан. Мужчины хотели меня, умоляли, чтобы я подарила еще одну ночь, но я отказывалась. После слуха в высшем свете, что появилась неземная любовница, мною наконец заинтересовался Аро. Мужчина лет сорока пяти в неизменном темном плаще, какие носили в двадцатых годах. Невысокого роста, с сединой на висках, щеточкой усов. Глаза с прищуром, будто он выслеживает кого-то, но выглядел он вполне доброжелательно. Я позволила почувствовать ему себя особенным, ведь именно для этого я и поставила это условие. Только он мог получить меня больше, чем один раз. Сработало. Он почувствовал себя чем-то большим, в глазах общества он поднялся еще на несколько планок, а меня стал заваливать подарками. Однако мне нужно было только одно.

Через год после того, как мы провели первую ночь с Аро, я приступила к действиям. Ненавязчиво стала приоткрывать ему секреты своего прошлого, мужчина, по-моему, был заинтересован. Очаровательно. Мне нравилось, что он влюблен в меня. Это немного упрощало жизнь.

Однажды он привел меня к себе домой. Я была взволнована, все-таки он богатый и состоятельный человек, а я всего лишь товар. Аро показывал мне дом, тепло рассказывая о той или иной вещи. Вскоре мы с ним оказались в его кабинете, и он продемонстрировал мне свой пистолет. Я потупила глазки, пару раз охнула и назвала его своим защитником. Что ни говори, а общение с мужчинами учит тебя прибегать к наглой лжи, чтобы растопить их сердца.

Аро улыбался, потом подмигнул мне и прошептал:

— У меня есть кое-что для тебя.

Он открыл свой сейф. Я невольно взглянула туда, и среди пачек денег, драгоценностей и бумаг заметила кое-что интересное: десятки пробирок какой-то сероватой жидкости.

— Что это, милый? — подала я голос.
— Неважно, — отмахнулся он и достал изящное колье из белого золота. Я зачарованно смотрела на великолепное произведение искусства без сомнений талантливого ювелира. Аро жестом попросил меня повернуться к нему спиной, я послушно отвернулась от него и почувствовала на своей шее мягкое прикосновение колье.
— Спасибо, — поблагодарила я. — И все же, не расскажешь, зачем тебе эти пробирки?
Аро нахмурился:
— Ты знаешь, что вампиры существуют?
Я пару секунд вежливо помолчала, потом сказала: — Розали вводила в курс дела.
— Это то, что может их убить. Их собственный яд.

Я нахмурилась, но внутри ликовала. Осторожно подойдя ближе, я посмотрела на пробирки — на них были написаны имена вампиров. «Эдвард Каллен» — невольно зацепилась я взглядом за надпись. Вулкан, горевший внутри меня в течение долгих десяти лет, стал успокаиваться, ведь возможно, конец моим мучениям близок.

Все это время я жила одной местью. Однажды Розали сказала, что я зациклилась на этом, что уже не смогу существовать без этой цели. Она утверждала, что я стала прикрываться этой проблемой, прятаться за ней, словно за панцирь. Однако для меня это было не так. Я потеряла себя, маму, светлое будущее и покой. Тот, кто в этом виновен, должен расплатиться.

Я пристально смотрела на яд вампира. Меня обволакивало чувство победы. Я обернулась и взглянула на Аро. Он непредусмотрительно стоял ко мне спиной, разговаривая по мобильнику. Я схватила пистолет, который он мне продемонстрировал и, резко подойдя к нему, ударила в затылок.

Он упал на пол, потеряв сознание, а я тем временем взяла нужную пробирку и, забирая пистолет, покинула дом под подозрительные взгляды охранников.

Мне нужно дотянуть до завтра, Аро недолго пробудет в бессознательном состоянии, поэтому мне не следует возвращаться туда, где я жила. Купив в аптеке шприц с толстой иглой, я поймала такси и поехала на вокзал. Там много людей, я смогу затеряться в толпе.

Греясь в маленьком кафе внутри гулкого здания, я думала о завтрашнем дне. Придет ли он в этом году? Возможно, нет. Если так, то я, скорее всего, больше никогда не смогу отомстить ему. Аро — опасный человек, он никогда не прощает предательства.

Тридцать первое октября. На Сиэтл опустились сумерки. И снова до боли знакомое ощущение — предчувствие. На этот раз я была рада ему. Мне нравилось, как тягучая смола расползается по моим венам, сковывая движения, заставляя замерзать конечности. Сердце вырывалось из груди, щеки пылали от волнения.

На круглую дату моих ожиданий я решила надеть памятное платье. Купила себе наряд, очень похожий на тот, что было на мне десять лет назад.

Я шла к складу, чувствуя тонкий аромат опавшей листвы и осенней свежести. Деревья расплывались в молочном тумане, а дождь пошел ливнем. Серое здание выглядело зловещим, но музыка заглушала этот страх. Спустя столько лет, здесь наконец-то снова стали проводить вечеринки…

На протяжении долгих мучительных лет из года в год в один и тот же день и час я прихожу в это место. И этот год, я надеюсь, станет последним. Ведь в прошлый раз предчувствия меня не обманули.

Девушки и парни от восемнадцати до двадцати пяти веселятся и танцуют в жутком мрачном освещении. Я невольно смотрю в устрашающие лица светильников Джека и ощущаю, как холодок пробегает вдоль позвоночника. Подойдя к импровизированному бару, я заказываю себе джин для смелости, потом отхлебываю горького напитка и с радостью ощущаю, как внутри теплеет.

— Да, да! — кричит парень сзади, яростно жестикулируя. — Десять лет назад здесь произошло страшное нападение. Говорят, девушка умерла, а её дух до сих пор мечется в этом здании.

Я усмехаюсь. В мои планы не входило становиться легендой, главной героиней страшилок.

Я тяжело вздыхаю и отправляюсь в зеркальную комнату, ощущая чей-то взгляд у себя на затылке. Но я не смею оборачиваться.

Очутившись в моей своеобразной могиле, я с трудом открываю огромные окна, чтобы свежий воздух и холодные капли дождя врывались в комнату.

Осторожно скрипит дверь.

Я оборачиваюсь и замираю. Он стоит у входа и исподлобья смотрит мне в глаза. Я стою на своем месте. Спокойно и уверенно. Он делает вдох и в следующую секунду его голос разлетается по всему помещению. Громко и со стальными нотками.

— Я помню тебя. Ты изменилась.
Я молчу. Боюсь, что голос сорвется, и я покажу ему, как слаба.
— Я думал, ты мертва.

Мертва. Он прав. На самом деле то, что мое сердце еще бьется, не означает, что я полна жизни. Моя душа уже давно погибла, сгнила, превратившись в песок.

— Зачем ты сюда пришла? — спрашивает он, ухмыляясь.

Я продолжаю хранить молчание, но рука тянется к пистолету. Сделав резкий выпад, я стреляю ему в лицо. Первый выстрел. Второй. Третий… Слышится его смех, эхом ударяющийся о стены.

— Оу, да ты меня ждала. Готовилась, — шепчет он мне на ухо, внезапно со своей нечеловеческой скоростью оказавшись позади меня. Я не оборачиваюсь. — Зря. Меня не убить пулями.
— Я в курсе, — заявляю я. Холодно и твердо.
— Тогда зачем ты здесь?
— Знаешь, я десять лет ждала этого момента. Знаю, ты закончишь свое дело, убив меня, но прежде я хочу взглянуть в твои глаза.

Он резко возникает передо мной. Руки держит в карманах джинсов, а на лице блестит мерзостная, дьявольская улыбка.

— Что ты надеешься в них увидеть? — произносит он, взглянув на меня. Я смотрю в его кроваво-красные глаза с огромными черными зрачками и горько усмехаюсь. — Сострадание? Извинения? Может быть, что-то еще?
— Мне ничего этого не нужно.
— Тогда скажи. — Он наклоняется к моей шее и мягко касается жилки. — Что тебе нужно? Прежде, чем я убью тебя.

Я счастливо улыбаюсь. Сердце замирает перед торжественным моментом и сладко вздыхает. Я колю шприц ему в шею, прямо в жилку — по предположениям Интернета, это является слабым местом вампира. Ввожу яд. Твердо и без промедления. Меня греет мысль, что он умирает от своей собственной отравы. Он отскакивает от меня, изумление появляется в его глазах.

— Надо же, — шепчет он. — Ты это сделала.

Еще минуту он остается молодым парнем, а потом начинает стареть. Чудовищно быстро. Его тело иссыхает и скрючивается. Кожа вампира сереет и выцветает. Отвратительная улыбка появляется на его губах, показывая вмиг почерневшие зубы. От этого движения его кожный покров морщится и начинает рваться, оголяя темную кость. Его плоть тлеет и рассыпается прахом. Кровь стекает тонкой струйкой из его ушей, глаз, гнилых клыков. Мне становится тяжело дышать, но я не отворачиваюсь, а смотрю, как он умирает. Гордо подняв голову, наблюдаю, как его покидает жизнь. Ухмыляюсь. Не жизнь, а кровь, которая заставляла его двигаться. Уверяю себя, что все идет правильно. Его сердце остановилось сотни лет назад, сейчас все просто возвращается на свои места. Я лишь исправляю ошибку, которую допустила природа.

Эдвард Каллен разваливается у меня на глазах. Теперь он и вправду выглядит на свой настоящий возраст. С губ срывается истерический смех. Все, для чего я жила последние десять лет, исчезло и потеряло смысл.

Наконец я свободно вздыхаю. Вновь хватаю пистолет. Все кончено…