Я смотрела на толпу с невысокой сцены. Множество знакомых лиц, завсегдатаев, которым я подавала напитки бессчетное количество раз, но только теперь поняла, что почти не знаю их имен. Странно… моя жизнь была загадкой, словно примитивной легенде удалось скрыть опасную карьеру в качестве агента ЦРУ. Будто в баре у меня имелась комната, полная париков и костюмов для секретных шпионских миссий. Мы всегда играли, так или иначе, напомнила Мэри Элис.

Почти забытый, подбадривающий шум окружил меня, и я прикрыла глаза, позволяя возбуждению и аплодисментам окутать меня, как легкому бризу. Пошевелила пальцами в туфлях, сосредоточилась на дыхании, воображая, что вдыхаю энергию толпы. Кто-то коснулся плеча.

- Начинай, - прошептали мне на ухо, я опомнилась, кивнула и взяла микрофон, открыв глаза.

Он стал перебирать струны гитары, и мы спели смягченную, но зловещую, тихо бурлящую версию «В фиолетовом» Хоул(2), пока не дошли до финального дуэта, и я закричала что есть сил, вызывая из своих глубин Мэри Элис, вспоминая, сколько раз приходилось прятать ее от ранящих рук и посторонних взглядов. Исчезло все кроме меня и ярости, но оставалось смутное ощущение чьей-то поддержки позади, звук касания медиатора и струн, прочность любви определенного человека.

Завтра я покину этот город, эту жизнь, и не факт, что когда-нибудь вернусь.

---

Мы попрощались с земным телом мамы в городке Элк, и мне потребовалось некоторое время, чтобы осознать: я, как и мама, свободна. Теперь ничто не привязывало меня к городу или бессмысленной работе. Больше не нужно было экономить, чтобы платить за ее присмотр. Вся жизнь была впереди. И что мне с ней делать?

Я никогда не строила планы, кроме как позаботиться, чтобы мама была в безопасности и счастлива, конечно, учитывая обстоятельства. Я не думала, что потеряю ее так рано. Скучала по ней, но ведь мне не хватало ее еще с детства. Наличие полной свободы – как финансовой, так и эмоциональной – возможность делать все желаемое, подавляло. Я поняла, как мало в жизни было моего собственного. Когда в последний раз я чувствовала себя свободной птицей, парящей в небесах?

Джаспер заставил меня понять, что моя жизнь здесь была лишь шелухой, но даже подаренное им настоящее являлось лишь полужизнью: мне словно связали ноги, поэтому я могла совершать только маленькие шаги. Сейчас с отрезанными связями я была беспомощной, будто новорожденной, могла перебирать руками и ногами, но не знала, куда двигаться в бесконечном пространстве вокруг. Но в какой-то степени уединение приносило спокойствие и безопасность. Стало понятно, почему дети так тихо лежали спеленатые.

В те дни мной руководила Мэри Элис – я разрешила. Я теряла нить мыслей, неожиданно оказывалась в местном кафе перед доской объявлений, увешанной записками о прослушиваниях, рекламками о вокале и уроках танцев. Срывала листовки, будто рассеянно собирала цветы, глубоко засовывала в карманы и забывала о них, пока не приходило время сдавать вещи в прачечную. Маленькие смятые клочки бумаги выпадали из рук, когда я выворачивала карманы.

Казалось, Мэри Элис хотела, чтобы я вернулась в театр.

Один раз я развернула бумажку в прачечной моего дома, попыталась представить себя в очереди ждущих в холле, готовя шестнадцати строчный отрывок из баллады – мой монолог. Я сорвалась, руки дрожали, сердце билось все сильней, так что пришлось потянуть себя за волосы, чтобы остановить приступ паники.

- Не могу, - сказала я своему отражению в окне сушилки. Одежда уже валялась внутри, а круглые окна напоминали иллюминаторы на корабле.

Дотронулась до теплого стекла, откуда на меня взглянула Мэри Элис. Вспомни, что сказал мистер Крендол. Мы сможем. Ты и я. Вместе.

Сушилка сердито загудела, я отскочила, стряхивая паутину с мыслей. Старалась ни о чем не думать, складывая одежду в корзину для белья. От только что постиранной одежды шло тепло, я уперла корзину в бедро, жалея, что Джаспера нет рядом. Сейчас мы встречались не так часто – он продолжал вести занятия и готовиться к экзамену для поступления в медицинский. Но я прекрасно справлялась сама. Хотя это было странно. С тех пор как мы вернулись, рассеяв мамин пепел («Покойся в Элке», говорили мы, упоминая ее имя, вместо «Покойся с миром», а я всегда вспоминала «Собак из Элка»(3). Маме понравилось бы), я чувствовала себя в безопасности и эмоционально стабильной. Джасперу не нужно было все время оставаться рядом, чтобы доказать свою любовь. Она лежала на плечах как мантия, тяжелая, защищающая, настоящая.

Закончив с одеждой, я увидела себя заполняющую бланки, летящую в школы, ожидающую инструкции от прослушивающей группы, огни рампы били светом в лицо. Мэри Элис хотела, чтобы я что-то сделала, и я уже видела будущее. Тело гудело, пока я раздумывала над возможностями вернуться в мир, из которого некогда сбежала. Деньги были, время тоже. Я могла быть кем угодно по желанию, а не из страха, что кто-то меня узнает. Полная свобода действий, наконец, чтобы снова стать собой.

Остаток дня я провела в Интернете, изучая спектакли и каталоги по работе. Но вскоре забыла об этом, пока электронная почта не заполнилась настолько, что разобрать ее за один день не представлялось возможным.

- Это что? – однажды удивился Джаспер – я сидела на полу в окружении глянцевых каталогов. До этого я вручила ему запасные ключи от квартиры. Так безопаснее.

Хотела спрятать брошюры, чувствуя знакомый стыд, но остановилась. Это Джаспер. Нет причин врать.

- Я, эм, хочу продолжить учебу.

Его лицо просветлело, и он плюхнулся на живот рядом со мной, листая каталоги и добровольно делясь мнением о городах с актерскими школами.

- Эванстон(4), конечно, ничего, - начал Джаспер, постукивая по листовке Северо-Запада, - но там чертовски холодно. Тебе придется укутаться, как парню из «Рождественской истории»(5). Он даже руки опустить не мог.

- Поступить сначала надо, - тихо ответила я, уставившись на сложенные на коленях руки.
- Естественно, ты поступишь, - Джаспер так резко сел, что глянцевые буклеты разлетелись по комнате. – Ты одна на миллион.

Фыркнула:
- Джаспер, ты ни разу не видел, чтоб я чем-нибудь занималась. Откуда тебе знать?
- Я знаю, как ты умеешь прятаться. Видел, как ты проскальзываешь в восприятие других людей, притворяясь той, какой они хотят тебя видеть. По тому, что вижу, по тому и сужу.

Короткий звонок мистеру Крендолу, и учителя по актерскому мастерству и вокалу в Сиэтле найдены. Я не знала, примут ли меня в аспирантуру без степени бакалавра, но мистер Крендол заверил, что в исполнительских искусствах это не главное.

- Конечно, будет несколько дураков, считающих, что ты письменно должна доказать, что достойна их учреждения, но такие люди не способны по-настоящему воспитать артиста.

Джаспер помог мне готовиться к вступительным экзаменам. Некоторые школы требовали их, некоторые - нет. Правда «готовиться» - не совсем правильный термин, потому что обычно мы оказывались, сплетенные, на полу, сброшенная одежда вела дорожку от забытой книги с тестами. Честно говоря, помощь мне была не нужна. Несмотря на то, что последние несколько лет я только и делала, что смешивала коктейли и вдыхала пары алкоголя, ум не утратил остроты.

До прослушивания оставалась пара месяцев – нужно было освежить знания. В любом случае, если я пройду конкурс, от Розали придется уйти. Деньги теперь не нужны, ведь я больше не оплачивала ежемесячные счета из Мидоувью.

Когда я, наконец-то, написала заявление на увольнение, Розали расстроилась. Необычно.

- Уходишь?

Кивнула.

- Из-за меня?
- Нет, - ответила я, нервно барабаня пальцами по подлокотнику, сидя напротив ее устрашающего стола.
- Ты недовольна? Клиент пристает? Я выгоню его – их – любого. Только скажи.
- Спасибо, но нет. Я… просто… не знаю. Мне нужно жить своей жизнью. Уехать отсюда. Господи, да я не была нигде дальше Орегона.
- Может, тебе нужен отпуск? Пару недель?

Я не собиралась углубляться в подробности, но в тот момент сказать ей правду было верным решением. Пробормотала, упершись взглядом в колени.

- Пытаюсь поступить в аспирантуру, хочу заняться актерским мастерством. Придется много работать, ездить, искать. Нужно сосредоточиться.

Взглянула на Розали – ее глаза застилали слезы.

- Ну, как бы ни хотелось изменить твое решение, я понимаю, здесь у тебя просто подработка. Бар не может соперничать с мечтой. Я буду скучать. Мы все будем.
- Да ладно? – ляпнула я, не успев остановиться. Мне всегда казалось, мы лишь терпели друг друга.
- Господи, Элис, ты же сердце бара. Без тебя он изменится. И я… ну, считаю тебя младшей сестрой, - она пожала плечами и посмотрела на меня – я же уставилась на нее с открытым ртом. – Что? - сощурилась Розали.

Покачала головой:
- Я… думала, ты меня ненавидишь.
- О, поверь мне, если бы я ненавидела тебя, ты бы точно знала, - она ухмыльнулась. – Да, я могла бы сделать твою жизнь несчастной, - Розали задумалась, без сомнения, представляя сценарии пыток и унижений.
- Кхм.

Она внезапно поднялась, а я сжалась, готовясь бежать, куда глаза глядят.

- Что ж. Жалко, но придется принять твое заявление. Но ты всегда можешь вернуться. Ты же знаешь, да? – Розали подошла и неловко меня обняла. – Не теряйся.

- Конечно, - ответила я, думая, что это лишь вежливость, пока Роуз не удивила меня прощальной вечеринкой в день отъезда с превосходным пирогом от Беллы и бесплатными коктейлями для Джаспера и его соседей.

- Я не пью на работе, - отозвалась я, когда Розали подтолкнула ко мне «Беллини»(6)
- Заткнись. Ты не на работе. Это благодарность за самоотдачу и тяжелый труд.

Той же ночью во время закрытия у меня комок стоял в горле. Это место, и Розали, и все остальные – они каким-то образом стали мне семьей, а я этого даже не заметила. Семья нашлась в странном месте. Обняла Розали в последний раз как ее сотрудник.

- Спасибо за сегодня, - поблагодарила я уже слегка навеселе.
- Это меньшее, что я могла сделать, мелочь моя.
- Меньшее, что ты могла бы сделать – это вышвырнуть меня взашей, не пихая каблуками в задницу. И… не называть меня «мелочью».
- Я подумаю, - она погасила огни, придерживая для меня дверь. – Не забывай нас. Дай знать, как дела.

После этого я стала звонить Розали раз в неделю, рассказывала о своих достижениях, уроках, об эссе и записи демонстрационного ролика(7), об уморительном дне с Джаспером, когда мы забирали фотографии.

Я попросила его сходить со мной к фотографу, но он так поясничал, что фотограф чуть не вышвырнула его:
- Я работаю не в детском саду или в зоопарке.

- Джаспер, ты моя маленькая обезьянка? – поинтересовалась я, пока фотограф регулировала освещение.

Он закашлялся:
- Гигантская обезьянка, - поправил он, сознательно поправляя штаны.

Я лишь закатила глаза.

- Может, сосредоточимся, мисс Брендон? – зло бросила фотограф. Я сменила фамилию отца на мамину. Больше не надо прятаться. Я гордилась тем, что я Брендон. Гордилась тем, что я дочь своей матери.

Девушка слегка наклонила мою голову и встала на невысокую лестницу.

- Ты любишь эту обезьянку, да? – спросила она с неожиданной добротой.
- Люблю, - а затвор фотоаппарата все щелкал и щелкал.
- Ну-ка, посмотри в объектив, как смотришь на его лицо. Будто ждешь - не дождешься, как наброситься на него с поцелуями.

Джаспер сразу же оказался позади нее.

- Не смотри на него, смотри в объектив, Элис. Представь его лицо здесь.
- Секунду, - взглянула на Джаспера, стоявшего за осветительным зонтиком, свет ударил по глазам, создавая его послеобраз(8). Взгляд переместился на объектив. Очертания Джаспера еще держались. Я люблю тебя всем телом, всей душой, подумала я, обращаясь к призрачному образу, и фотограф воскликнула:

- Вот так!

Уже стемнело, а мы все занимались заявлениями, интервью и прослушиваниями. Хотелось, чтобы Джаспер пошел со мной на прослушивание, но это было невозможно.

- А ты куда поступать будешь?
- А что, солнце?
- Ну, - протянула я, обводя пальцем колено, - хочу быть рядом.

Джаспер серьезно взглянул мне в глаза:
- Не строй планы, опираясь на меня.

Неожиданный отказ причинил боль, но он снова заговорил, не дав мне ответить.

- Элис, мы все равно будем вместе, не зависимо от того, где находимся. Тебе нужно просто найти место, где ты освоишься.
- Разве это место не рядом с тобой?
- Только ты знаешь, какой университет даст тебе необходимое. Не отказывайся из-за меня от мечты. Ты же не хочешь, чтобы я поступил в фиговый медколледж, только чтобы оставаться рядом с тобой?
- Конечно, нет, - на автомате ответила я. Его слова имели смысл. Раньше я считала, что последую за ним, что ему так будет лучше. Мне хватило бы и тех занятий, что я нашла бы рядом с ним. – Но ты хочешь стать врачом. Будешь помогать людям.
- Элис, твоя будущая профессия тоже важна миру. И даже если допустить на мгновение эгоистичные нотки, твое счастье важнее, чем временное удовлетворение, что мы живем в одном городе. Без разницы, где мы окажемся. Следуй своей дорогой, Элис, так же, как веришь в мою.

Приходилось много заниматься, много наверстывать. Я ходила на курсы по теории и истории музыки, готовила главное выступление, которое исполняла в студии перед маленькой аудиторией в лице Джаспера, Розали и Фитцси, чьи экстравагантные шляпы едва проходили в дверь. Я получила комплект прослушивания, монологи. А когда наступила зима, я начала ездить по университетам, где меня слушали, практически жила на чемоданах, каждую ночь проводя в разных отелях. Но мне нравилось. Нравилось стоять на сценах – у каждой своя энергетика – и превращаться в Альму из «Лета и дыма»(9) или Ариэль из «Бури»(10), не боясь спеть, прочитать или рассказать что-нибудь на просьбы комиссий. Я была готова. Сама жизнь привела меня сюда. В сумке лежало потрепанное полотенце, связанное Джаспером, казалось, давным-давно. Оно стало моим талисманом, и каждый миг хотелось прижать его к сердцу, легко прикоснуться к щеке, чтобы не смазать макияж, когда неизбежно раздавалась фраза:

- Пожалуйста, за мной на сцену, мисс Брендон.

Возвращаясь после каждой поездки, я выискивала взглядом Джаспера у багажной ленты и счастливая шла к нему домой, сжимая в руках косметичку, понимая, что свернула на правильную дорогу.

Поэтому когда меня приняли по главной программе в музыкальный театр Стейнхардтской Школы Нью-Йоркского университета(11), я поняла, что там я на своем месте, хотя Джаспер собирался уехать в Пенсильванскую медицинскую школу.

- Манхэттен с Филадельфией не слишком далеко, - сказала я, и он согласно кивнул.
- Все будет хорошо, солнце.

На следующий день мы должны были уезжать на машине Фитцси – она передала мне права на нее, когда узнала, что я ухожу.

- Я скоро вернусь, - поцеловала ее в морщинистую щеку. Честно говоря, я понятия не имела, когда вернусь, но попрощаться с Фитцси навсегда не могла. Она долгое время была моим единственным другом.

- Думаю, я могу поехать за тобой на Восточное побережье. Здесь большая влажность. А Эдгару это не нравится, да, Эдгар? – она нагнулась погладить мурлыкающий шарик меха.

- Придете сегодня в бар?
- Ни за что не пропущу! – воскликнула она с энтузиазмом и слишком сильно сжала Эдгара. Тот истошно мяукнул и выбежал из комнаты.

Итак, все оказались в баре: я, Джаспер, его соседи, Розали, Белла, и куча безымянных незнакомцев, все равно вплетенных в гобелен моей жизни. Хотелось подарить этим людям прощальный концерт, показать им, какая я на самом деле. Да, они не имели права знать это, я не обязана была делиться с ними, но это было просто желание - пусть они узнают реальную Мэри Элис Брендон. Почтем мамину память. Почтем маленькую девочку, загнанную в ловушку многие годы.

Живая музыка в «Единороге» не была необычным зрелищем, но клиенты удивились, увидев меня. Мы пригласили Фитцси спеть «Что-то, что ты можешь» из «Твоя пушка у Энни», пока Джаспер перебирал аккорды из песенника на старом расстроенном пианино. У старушки все еще были довольно неплохие легкие. Но большую часть вечера пели только мы с Джаспером, настроенные друг на друга, теряющиеся в свете другого.

Завтра мы начинаем поездку по стране, потом я оставлю его в Филадельфии, а сама направлюсь на Манхэттен, в Уэст-Вилладж в небольшую, но опрятную квартиру.

Мы будем не вместе, но ближе друг к другу как никогда, зная, что каждый из нас преследует свою мечту. Закрыв глаза, я смогу увидеть его, где бы он ни находился. Чувствовать его. Тем более мы станем видеться каждые выходные.

Джаспер запустил финальную песню, подыгрывая на гитаре. Посетители, похоже, не узнали песню, но быстро закачали головами в такт.

- Не изменения, но пространство в промежутках,
Не история, но отрывки из сцен,
Часть, на которой взгляд не может сосредоточиться,
В мгновение, прежде ты заметишь:
Картинки выравниваются, как и следовало ожидать(12).

Наши голоса поднимались выше и выше, гармонично развеваясь, как тибетские молитвенные флажки. Заключительный куплет, рядом Джаспер, его потрескивающая, как воздух перед грозой, энергия, и мысли: сколько же мы преодолели, в конце концов, чтобы оказаться в том же самом месте, в баре, где все началось.

Мы уже не те, как в канун Нового Года, робко держащиеся за руки, я, испуганная до смерти, и он, полный надежд.

- Придется привыкнуть, и все, все, все, - пели мы. – И все, все, все, все, все, все, - повторяли мы снова и снова, не желая, чтобы песня, вечер и глава нашей жизни заканчивались. Стоя на краю этой пропасти, где видно и прошлое, и будущее, я ни о чем не жалела: ни об одном моменте боли и страха - и если они привели меня к этому моменту, в это место, значит таково было мое предназначение.

(1) Тори Эймос «Развязанные ленты»
(2) Hole “Violet”
(3) «Собаки из Элка» - удивительная небольшая Интернет-история, может, правдивая, может, нет, но увлекательная и веселая.
(4) Эванстон - город в североамериканском штате Иллинойс, на оз. Мичиган.
(5) «Рождественская история» - американский фильм-сказка, экранизация повести Чарльза Диккенса «Рождественская песнь».
(6) «Беллини» - алкогольный коктейль, изобретённый в Венеции в первой половине XX века; представляет собой смесь игристого вина и персикового пюре.
(7) Демонстрационный ролик - аудио- или видеозапись исполнителя, дающая потенциальным работодателям представление о его возможностях.
(8) Послеобраз – образ, сохраняемый сетчаткой после прекращения действия раздражителя.
(9) «Лето и дым» - пьеса Теннесси Уильямса 1948 года. Произведение рассказывает об одинокой дочери священника (Альме Уайнмиллер), за которой ухаживает грубый доктор (Докторе Джоне Бьюкенене младшем), в которого она была влюблена в детстве.
(10) «Буря» - пьеса Уильяма Шекспира.
(11) Стейнхардтская Школа Культуры, Образования и Развития человека – один из 16 секторов Нью-Йоркского университета, одно из старейших профессиональных образовательных учреждений в США.
(12) The Paper Raincoat «Motion Sickness»

---

Вот и все! Как бы не печально(а может, желанно?) это звучало - конец. Я благодарна всем, кто прошел со мной тернистый(стоит только посмотреть на кол-во ссылок ) путь по переводу "Вылечить тебя". В первую очередь Иришке, вылавливающей ошибки и помогающей перевести неизвестные сочетания иностранной языка.

Спасибо всем читателям, что были со мной с самого начала фика - я это ценю

И если вам не надоели еще Элис и Джаспер, то буду рада видеть вас в Reading Between the Lines - серия мини о прошлом и настоящем наших любимых вампиров