О чем ты думала? Почему считала, что сможешь это сделать? Я села на край мятой кровати и прижала дешевое платье из полиэстера к груди. От него исходил тот особый запах, который можно обнаружить в каждой костюмированной комнате: пьянящую смесь залежавшегося грима, запах тел десятилетних детей с их гормонами и паническим страхом сцены и бесполезным ароматом дезодоранта. Парик, который я запихнула ногой под кровать, был немного новее, хотя пах больше целлофановым мешком, чем театральным клеем или лаком для волос. Доходящий до пола светловолосый парик не причинял дискомфорта голове. Мои волосы были достаточно короткими, поэтому не требовалось закручивать их в пучок, закалывая булавками, или надевать специальную шапочку. Я заправила волосы под кружево парика и прижала подбородком отдающий плесенью костюм, когда совершила ошибку, посмотрев в висевшее на дверце шкафа зеркало, отразившее меня в полный рост.
Давно забытая блондинка смотрела на меня, и меня повлекло к стеклу. Всего три шага, и я оказалась лицом к лицу с этой девушкой. Она была красива, счастлива и целостна. Я проследила контур ее лица кончиком пальца, оставляя длинное пятно на зеркале. Голова закружилась, и на секунду я почувствовала, что поймана в зеркальную ловушку девушкой с той стороны. Что она ушла бы, оставив меня здесь, в ловушке навсегда. Я сдерживала ее достаточно долго, и теперь моя очередь. Ты не сможешь удержать меня здесь, услышала я ее шепот в затылке. Она ушла бы, и никто не нашел бы меня здесь за стеклом. Снова одна, всегда одна. Одинокая и забытая. До свидания, шепнула бы она, выскальзывая из дверей и запирая их.
Я не знаю, как в итоге оказалась на полу на коленях, запустив пальцы в короткие волосы и раскачиваясь взад-вперед. Сколько минут я потеряла на этот раз? Я сорвала парик и смяла платье, лежащее на коленях, в комок. Она не выиграла, я попыталась успокоиться, покачиваясь возвращаясь к кровати. Ты все еще ты. Она не вернулась. Мой заведенный будильник беспрестанно тикал, отдаваясь стуком в ушах, осколки моей жизни разлетались с каждой секундой. Я даже не заметила, что сжала кулаки. Раскрыла ладони, замечая глубокие полумесяцы, оставленные ногтями. Лицо стало пощипывать от соленых остатков слез. Я резко вытерла щеки и вздохнула.
Ну, одно было ясно точно: я никак не могла пойти на большую вечеринку в качестве Рапунцель. Черт. И что теперь делать?
Гребаная Розали. Нет, это не справедливо – я волновалась из-за вечернего сказочного маскарада. Я любила наряжаться; любила притворяться кем-то еще, примеряя на себя различные роли. Разве не этим я занимаюсь изо дня в день? Вечеринка давала возможность надеть другую маску, не ту, которую я носила каждый день: веселенькая, нагленькая, пёстренькая, шустренькая, и еще куча вычурных эпитетов с уменьшительно-ласкательным суффиксом -нькая, твою мать, Элис... Возможно, я могла бы показать им себя настоящую. Никто здесь не знал ту девушку. Наверно, будет забавно представить, на что была бы похожа моя жизнь до того, как… нет никакого риска в том, чтобы освободить ее, потому что все станут думать, что это просто образ. Я могу быть уязвимой и грустной, и все скажут:
- Вот это Элис. Так вошла в образ, что и Станиславский не придерется, - и никто не узнает.
Но я не рассчитывала на это, не рассчитывала, что так сорвусь из-за Другой Девушки. Вечеринка должна была стать отдыхом, короткой передышкой от постоянного втягивания в себя, подобно лишним складкам на животе, своей печали. Я с радостью заказывала костюм в прокате, приободренная возможностью побродить по городу в своей прежней прическе, прежней жизни, и никто не узнает. Все равно, что сон, где только ты не носишь одежду, и никто не замечает. Но когда я надела парик и взглянула в зеркало, сон вернулся к обычной версии, где ты единственная стоишь без одежды, а все тычут в тебя пальцем и смеются, называя ненормальной. И громкий голос появляется в голове. Кто полюбит тебя? Ты такая же как она; ты закончишь так же.
- Заткнись! – прошипела я сквозь сжатые зубы. Казалось, Тот Голос становится громче день ото дня.
К счастью, будильник снова завладел моим вниманием. Я посмотрела на квадратные, ретро-футуристические цифры на его циферблате. Было уже три часа, а Роуз ожидала меня через час. Я не могла, возможно, пойти в этом костюме. И без костюма, возможно, тоже – Роузи проткнет мои метафорические шары колом. Сдавшись, я пошла вешать костюм в шкаф. Пятно на зеркале попалось на глаза, и я вздрогнула, вспомнив, как почувствовала себя пойманной в ловушку неправильной стороной зеркала. Именно тогда в сознании всплыло: Алиса в Стране Чудес.
Я могла бы починить костюм довольно легко – несколько лет назад я прошла фазу лже-Тенниеловской малолетки(2) , и у меня сохранились лазурное платье с круглым отложным воротником и белые атласные шаровары, которые я сшила на маминой старой громоздкой машинке Зингер. У меня был вычурный белый фартук Беллы, который она подарила в шутку в прошлогодние весенние каникулы после моих жалоб на пьяных студентов, слишком шумящих в баре и проливающих напитки на мою одежду. И, конечно, у меня были лакированные туфли на платформе от Мэри Джейн, как и у всякого уважающего себя приверженца моды лже-Тенниеловской малолетки. Алиса в Гребаной Стране Чудес.
- Опаздываешь, - проворчала Розали, даже не отрываясь от распаковки другой коробки дешевых украшений. Было только начало пятого, но у Розали привычка быть вот такой сукой. Я подтянула повыше свои полосатые колготки, промежность которых сползла к коленям, пока я бежала от автобуса к «Верному Единорогу». Клянусь, единственно полезным, что я узнала в колледже, были курсы для барменов по выходным. Я не любила много пить, но владела охрененным искусством составления коктейлей.
Так как Розали могла быть довольно скупой для такой богатой наследницы или кем там она является, моя почасовая заработная плата была достаточным гонораром, но у меня существовал способ выманивания приличных чаевых от более пьяных посетителей. Удивительно, как легкое хихиканье, неглубокий наклон над стойкой и продолжительное прикосновение во время обычной передачи напитка могло превратить выпивку за шесть долларов в «двадцать и оставьте сдачу». Это была неплохая работа. Я не возражала находиться на ногах несколько часов подряд, и бесполезная работа по дозировке алкоголя и старание казаться эльфом из «Коктейля» с Томом Крузом (без бросающей в дрожь Сайентологии) занимали руки и голову. Бесконечное подшучивание надоедало, но все лучше, чем разрешить мыслям завладеть мной. Я воспринимала шум несерьезных разговоров, особенно в предрассветные часы. Единорог никогда не наполнялся на столько, чтобы сильно напрячь хозяйку бара.
Умышленный, раздраженный вздох Розали напомнил мне, что работа иногда могла быть занозой в заднице.
- Остынь, Розали, - сказала я, скользнув под стойку. Дурацкая вечеринка. Розали могла быть изумительной стервой в хороший день, но эта чертова новогодняя вечеринка превращала ее, ну, в общем, в занозу в заднице.
- Я опоздала всего на три минуты, слышишь? Мы развесим все транспаранты, блестки и другую хрень до того, как ты скажешь «рабский труд», - я пригнулась, избегая отвратительного надувного новогоднего младенца, брошенного мне в голову. Надев свою лучшую маску, я стала весело напевать, чтобы успокоить Розали. Случайному наблюдателю показалось бы, что я напеваю известную песенку из «Тихоокеанской истории» «Я собираюсь выкинуть этого мужчину из своих волос»(3), но в мыслях звучала одна из моих рабочих выдумок «Я собираюсь остричь сучку, чье имя рифмуется с Шмозали Шмейл». Это будет долгая ночь.
Без десяти одиннадцать, и вечеринка началась. Мерцающие световые вспышки и неудобный костюм придали приближающейся гигантской репе дезориентирующее ужасающее чувство, когда она качнулась в сторону бара. Мне пришлось читать по губам из-за громкого техно и болтающей толпы народа.
- Дайте мне, эээ… - начала она, изо всех сил стараясь сфокусировать взгляд.
Разозлившись на ее колебания, когда еще многие ожидали своей очереди, я перебила:
- Джин с тоником и лаймом, с примесью… гренадина, так?
Гигантская Репа кивнула с открытым ртом.
Я не всегда понимала, откуда знала, кто что пьет, но заставляла себя не заострять на этом внимание. Я съеживалась каждый раз, как это происходило, ненавидела странное гудение, возникавшее до того, как слова формировались в голове. Иногда я даже видела в мыслях определенные бутылочные этикетки. Бомбей Сапфир. Королевская корона. Джонни Уокер. Чертова Ферма Буни (Розали скорее удавится, чем мы станем продавать это дерьмо). Большинство дней я старалась игнорировать слова и образы, но сегодня я сосредоточилась на длинной очереди клиентов, что не помешало мне выболтать заказ. И теперь она смотрела на меня с почти осязаемым страхом. Я знала этот взгляд. Я жила целый год под перекрестным огнем таких взглядом с сотни различных лиц. Я разозлилась на себя, что позволила шуму нарушить мой преднамеренный контроль.
О Боже, сегодня будут бить куранты. Я ненавидела их, ненавидела запах сексуально озабоченных парней из общежития, пролитых напитков, дешевых духов, тел, прижимающихся к бару и тянущихся ко мне будто они на «Титанике», а я последняя спасательная шлюпка. Слишком много неразберихи. Маниакальное возбуждение одиночек, пытающихся найти пару для полночного новогоднего поцелуя, уныло висело в воздухе – я почти ощущала вкус отчаяния. Что такого особенного? Почему сегодняшняя ночь настолько особенная? Я предпочитала быть одной, чем выглядеть такой нуждающейся.
Слишком нетерпеливая мускулистая рука чуть не врезала мне по шее, когда я вручала Гигантской Репе ее Джин с Тоником на салфетке. Я хотела быть как Розали, способной стрелять двухфутовыми дротиками из ауры как странная эмо-Россомаха – ВШУХ! БАМС! Люди оставляли Розали в покое, когда она хотела.
Даже сейчас в своем развратном, не оставляющем места воображению, наряде - ее сиськи так выпирали, что казалось, выколют ей глаза - у Розали оставалась комфортная зона, закрытая от нежелательных посягательств. Единственный парень в относительной близости был парень в гигантской футбольной пижаме и с короной Короля Гамбургеров. Она делала все возможно, чтобы отговорить его, практически стукая по носу свернутой газетой, но он продолжал кружить вокруг нее, вероятно, желая понюхать под хвостом или что-то в этом роде.
Слишком Нетерпеливая Мускулистая рука бросила скомканную бумажку, чтобы привлечь мое внимание, смахнув при этом тарелочку с арахисом. Арахис посыпался на меня, попав в декольте. Черт, нет.
- Дай мне еще Сэм Адамс, - голос Слишком Нетерпеливой Мускулистой руки прозвучал нечленораздельно.
- Прости, сладкий, у меня перерыв, - мурлыкнула я, про себя добавив «ты, тупоголовая здоровенная чертова скотина», поворачиваясь вокруг своей оси и хватая бутылку Сан Пеллегрино(4), прежде чем нырнуть под стойку.
- Подвинься! – сказала я неудачнику, хотя и очень смелому, полному бледному субъекту в кожаных штанах с вырезанной задницей, сидящему за стойкой в отдалении от Мускулистой Руки. Когда он даже не пошевелился, я прижала холодную бутылку к открытому штанами месту. Боже, это было похоже на поднимающееся тесто. Штаны с Дыркой вскрикнули, а я сказала:
- Извините, стул для персонала, - виновато улыбнулась, думая, что, может быть, не стоило употреблять слово «стул» в контексте с парнем в таких штанах. Штаны с Дыркой отошли к стене, задумчиво потирая свою охлажденную ягодицу, в то время как его взгляд обследовал зал. Ждал ли он кого-то? Надеялся найти? Наблюдая, как он методично потирает задницу, я думала, что мудро обить бар чем-то вроде ткани «ShamWOWs» (все остальное было кощунством, по мнению Роуз), перед тем как сесть на все еще теплое сидение. Я открутила крышку минералки и пошевелила пальцами в безжалостных туфлях от Мэри Джейн. Сделала большой глоток одной из лучших итальянских газировок и вздохнула.
Положив подбородок на бутылку Сан Пеллегрино, позволила векам на мгновение закрыться. Никогда прежде бар не был так переполнен, даже в весенние каникулы. Усилия Роуз сделать вечеринку потрясной не пропали даром. Я радовалась за нее и «Единорога», но соревнующейся друг с другом энергии посетителей бара было слишком много. Слушая невнятное бормотание толпы с закрытыми глазами, я ощутила гудение. О, нет, не сейчас. Это был рокот, возникавший в груди, причина, по которой я предпочитала большинство ночей проводить в баре, а не на узкой односпальной кровати. Я замерла, надеясь, что он пройдет. Задержала дыхание, пропуская в легкие тонкую струйку воздуха, так что грудная клетка почти не расширялась. Они не могли найти меня, если я сидела достаточно смирно.
Я продолжила совершать неглубокие вдохи, но гул не прекратился. Он был иной. Он не достигал разума – я все еще слышала шум бара. Все еще контролировала мысли. Что происходит? Я осторожно приоткрыла глаз.
- Слишком много текилы?
Я удивилась, увидев привлекательного парня в одежде викторианского стиля, разглядывающего меня с веселой озабоченностью. Повернулась к нему лицом. Как необычно – он держал в руках мятный джулеп(5), но я не помнила, чтобы обслуживала его. Он рассеянно убрал прядь волос за ухо рукой в перчатке. О, так это Сексуальные Перчатки! Теперь я его вспомнила. Я выпалила и название его коктейля, и мне было стыдно смотреть ему в лицо. Симпатичные перчатки. Даже они, казалось, смотрели на меня насмешливо.
- Только не на работе, - произнесла я, указывая головой на пивные краны. – Просто… иногда здесь слишком много народа.
Сексуальные Перчатки развернувшись на стуле ко мне, сочувственно улыбнулись. Вибрация возросла в диапазоне, сила гула чуть не сбила меня с сидения. Обычно от этого у меня сносило крышу на хрен, но сейчас энергия ощущалась по-другому, почти хорошей.
Сексуальные Перчатки широко улыбнулись:
- Сожалею, Элис.
Меня с головой накрыла паника, от того, что он, вроде как, знал, кто я.
- Откуда ты знаешь мое имя? – я ощетинилась.
- Я, эм, - он выглядел смущенным. Он сделал до странности изящный, однако не совсем мужественный жест вверх-вниз, указывая на мое тело. Будто лучи света расходились от его рук в перчатках, согревая меня. Все странноватее и странноватее. Я покачала головой из-за нелепых мыслей – надо было держать их под контролем. Соберись! – Так разве ты не, эм, Элис?
- Ну, да, но кто тебе сказал? – разозлившись, что он уклоняется от ответа, я почти добавила кое-что грубое, но его совершенно озадаченное выражение лица смягчило меня. Возможно, я оставлю его в живых.
- Прости, я не хотел показаться дураком. Но если ты не Алиса в Стране Чудес, то кто? – внезапно его глаза распахнулись и он пробормотал:
- Господи, ты же без костюма, да? Ты, наверно, думаешь, что я идиот. Прости. Ты права. Я идиот, - он выглядел как маленький мальчик, застуканный на подглядывании учительницы под юбку в тихий час, что я расхохоталась.
- Мой костюм! Боже мой, я думала, ты один из жутких сталкеров, бродящих по бару, или кто-то в этом роде. Долгая ночь. Один придурок уронил арахис мне на грудь. Кстати, - сказала я, наклонив голову, - не хочешь арахиса?
Сексуальные Перчатки сверкнул озорной улыбкой и покачал головой:
- Обычно я не отказываюсь от арахиса из декольте, но я не знаю твоего имени, поэтому поступок будет не джентльменским, - он был очаровательным подонком.
- Отлично. Привет, я Алиса в Стране Чудес. И Элис. Элис – мое настоящее имя. Мой костюм и мое имя. Многофункционально(6), - дружелюбней, Элис, дружелюбней. Браво. – Так кто именно ты? – спросила я, нервно скрещивая и возвращая в обратное положение ноги. – Вилли Вонка(7) иди кто другой? – я заметила, что Сексуальные Перчатки рассматривают мои полосатые колготки, и сердце чуть дрогнуло.
Он не ответил, но наклонил голову и торжественно предъявил закрепленную лентой на шляпе картонку с цифрами «10/6», написанными причудливым каллиграфическим почерком. – О, ты Безумный Шляпник! – я не разглядывала ранее его костюм, хаос этой ночи превращал клиентов бара в ходячую сенекдоху(8).
- Когда я не участвую в деятельности, связанной с переодеванием, я зовусь Джаспером, - он протянул руку в перчатке, легко касаясь другой полей шляпы. Мы официально, чопорно пожали друг другу руки, а затем, не выдержав, оба захихикали.
- Ну, приятно познакомиться, Джаспер, - я с удивлением обнаружила, что действительно имею в виду то, что говорю. Я не просто несла ерунду и притворялась дружелюбной. Было… по-другому. Опять же, смущающее. Соберись, напомнила я себе. Взглянула на воображаемые часы:
- Что ж, мне надо возвращаться к жаждущей массе, - сообщила я, спрыгивая со стула.
- Да, мэм, - ответил Джаспер-Сексуальные-Перчатки, вскакивая на ноги, когда увидел, что я встала. Парень поддавался влиянию викторианского костюма слишком сильно. На его лице снова мелькнула озорная улыбка.
- Увидимся позднее? Может, через час?
Что будет через час?
Грохот привлек мое внимание. Штаны с Дыркой, встретившиеся со своим парнем с совершенно детским миловидным личиком, переодетый в своего рода детский кошмар из «Привет, Дуди»(9) – ха, кто знает? И в какой сказке могли встретиться Штаны с Дыркой и ужастик «Привет, Дуди»? – и были источником новогоднего шума. Полночь. Верно. Подождите, что? Что говорят Сексуальные Перчатки?
- Ха, ха, - фальшиво засмеялась я. – Что?
Джаспер нервно переступил с ноги на ногу в коротких гетрах.
- Ох, я имею в виду, что не такой самоуверенный. Я просто, ну, мои приятели, кажется, заняты – там Эдвард проигрывает мелодии, и ты, наверно, видела Эммета, старающегося поймать взгляд твоей хозяйки, а ты самая классная девушка, которую я тут встретил. И это самый лучший джулеп, который я когда-либо пробовал к северу от Мэйсон-Диксон(10). Я чуть не заплакал, представь?
Я фыркнула:
- Вау, пить мятный джулеп и признаваться, что чуть не плачешь – это не прибавляет чести твоему мужскому эго, приятель.
Он широко усмехнулся:
- Позволь объяснить, как оно работает. Когда кто-то полностью доволен своей мужественностью, он может пить, что хочет, и свободно признавать, что плачет. Может даже носить туфли на шестидюймовой шпильке и короткий топ, украшенный бисером, с истинно мужской гордостью. Так сказал Скиннер(11).
- Правильно, секретный дневник Скиннера. Наверно, должно быть, я пропустила этот.
Нырнула под бар.
- Я работаю, Мачо-Мэн. Дай мне знать, если потребуется помощь с расшнуровкой корсета. Слышала, это такая головная боль.
- Увидимся через час, - сказал Джаспер, приподнимая шляпу еще раз и держа стакан с алкоголем в руке, повернулся на каблуках, направившись к толпе и насвистывая «Старые добрые времена». Он ни разу не оглянулся, будто зная, что я слежу за каждым его шагом. Как я уже сказала, очаровательный подонок.
Я считала, что бар не может стать еще более переполненным, но, должно быть, это также, как с шеей при рождении – ты просто не представляешь, что она была диаметром с бублик. (Я моментально прокляла учителя по биологии из девятого класса, который навсегда погубил для меня бублики. Шея с творогом? Нет, увольте). Вид из-за стойки на танцпол был очень похож на центральный разворот книги «Где Уолдо?»(12). Я никогда не могла найти Уолдо.
После перерыва я начала смотреть на клиентов по-другому: улыбалась сама себе, замечая неуклюже флиртующих людей, находящих оправдания случайному прикосновению к чьей-нибудь руке и слишком усердно смеющихся над шуткой. Обычно я закатывала глаза от их очевидности и неуверенности, но сейчас я ощутила острое тянущее чувство в груди, резкий приступ тоски, когда они осторожно кружили вокруг друг друга, не желая раскрыть карты, пока не узнают, интересен ли один другому. Иногда, наверно, хорошо быть нормальной.
Я постоянно сканировала взглядом толпу, пытаясь отыскать цилиндр с надписью «10/6» на квадратной картонке, вставленной под ленту. Не будь смешной. Эта жизнь не для тебя. Разозленная, я пнула расстегнутый рюкзак, убранный на обычное место у кассы. Выпал парик Рапунцель. Забавно – я не помнила, чтобы брала его с собой, но ничего удивительного – я всегда рассеянно подбирала вещи и бросала в другое место, будто была человеческой волшебной рукой из компьютерной игры. Внезапно осмелев, я подумала «Какого черта?» и надела его на голову. Я доплатила, чтобы взять напрокат полноразмерный парик; вполне можно показаться в нем публике. Очень далеко отсюда, моя спальня и Другая Девушка чувствует себя в безопасности, а сейчас просто плохой сон. Насколько плохой?
Тем не менее, я старалась не поймать свое отражение в любом из зеркал бара. Я пристально смотрела вниз, в который раз зачарованная длинными желтыми волосами, спадающими по моим плечам. Рассеянно пропустила акриловые волосы Барби сквозь пальцы. Вытирая стойку тряпкой «ShamWOW» ощутила напряжение, чье-то присутствие и покалывание в затылке. Замерла.
Голова инстинктивно поднялась, и в другом конце зала я увидела растерянно уставившегося на меня Джаспера, будто пытающегося в мыслях разделить числа столбиком. Как будто задача по делению была написана прямо на моем лице. Какое ему дело? Прежняя паника накрывала с головой. Мы оба замерли, не отрывая друг от друга взгляд. Я отвернулась первая. С горящими щеками я сорвала парик в головы и бросила его обратно под бар. Пошел ты на хер, Сексуальные Перчатки, кисло подумала я. Я чувствовала себя дурой от того, что поверила, будто на несколько секунд стала частью этого мира. Вернулась к протиранию стойки, наклонившись к ней так сильно, что практически разглядела молекулярную структуру древесины.
- Итак, народ, две минуты до полуночи! – объявил чертовски горячий радио ди-джей, которого наняла Розали – Эдвард, по словам Сексуальных Перчаток. Стыдно быть таким привлекательным на радио, где никто не может этого оценить. Я мрачно отметила, что Белла выжидающе слоняется рядом с кабиной ди-джея, и взгляды, которые тот кидал в ее сторону, сказали мне, что ее надежды обоснованы.
Я чувствовала себя маленькой и одинокой и размышляла, что в этот момент делает мама. Представила, что она сидит на жесткой кровати, обняв колени руками, и смотрит на лунный свет сквозь решетчатое армированное стекло(13). Думала ли она обо мне? Нетнетнет, не сейчас. Я стиснула зубы и выпрямилась с дрожащими руками, стараясь их чем-нибудь занять. Оправдывая реплику Эдварда, люди стали вести обратный отсчет, разделяясь на пары, кто застенчиво, кто нетерпеливо, а кто так, будто проводить начало нового года не в одиночестве – само собой разумеющееся.
Я услышала, как кто-то кашлянул за моей спиной.
- Мисс В-Стране-Чудес, полагаю, у нас назначено.
На моем лице неосознанно появилась широкая усмешка, но пропала, как только я вспомнила, каким странным взглядом он меня одарил несколько минут назад.
Сдержанно, я придала лицу нейтральное выражение и повернулась, чтобы увидеть Джаспера, протягивающего мне перчатку. Подарила ему вежливую, но натянутую улыбку и снова нырнула под бар, чтобы встретиться с ним. Было легче сдержать обещание, чем придумать спасительный предлог. Отсчет становился все громче. Я не хотела притворяться, что не расстроена из-за того странного момента с его взглядом.
- Хм, я обычно не участвую во всех этих новогодних мероприятиях, - начала я.
- А где тут новогоднее мероприятие? – спросил он. – Мы не проходили такого по этнографии. Мы просто стоим рядом в маловажный день и час, потому что все остальные разделились по парам, и я считаю тебя классной. Ты заставила меня плакать, поэтому сейчас мне надо сохранить твою благосклонность, чтобы ты не написала о случившемся на стене в женском туалете.
Черт, я хотела остаться беспристрастной и немного неодобрительной, но усмехнулась. Ничего не могла с собой поделать. Я была бессильна при наличии такого опасного обаяния.
- Ну, так случилось, что у меня маркер в кармане и горящие желанием что-нибудь написать пальцы.
- Значит, придется приложить все усилия. Хочешь увидеть пояснительный софт-шуз танец, который я подготовил в течение последнего часа? – и не дожидаясь ответа, он резко начал танцевать флэшдэнс на месте и размахивать руками наподобие ветряной мельницы, шипя «Элис!». Стиль Фосса(14).
Я удивила саму себя, согнувшись попал от хохота. Трудно сохранять контроль над мочевым пузырем, когда сталкиваешься с такой броской сексуальностью.
- Эй, приятель, ты, в самом деле, не сдерживаешь мое желание описать твою мужественность в дамской комнате, - произнесла я, вернув самообладание.
- Черт, а ведь это мои лучшие движения, - ответил он, ухмыляясь и слегка задыхаясь.
Я заинтересовалась, был ли он просто полным придурком или все эти песни-танцы были только для того, чтобы заставить меня улыбнуться. Может, и то, и другое. По повышенной активности вокруг меня, я могла утверждать, что мы вышли на финишную прямую.
- Десять! Девять! Восемь!
О Боже, как нелепо. Очень нелепо. Я не знала, куда смотреть. Как люди делали это?
- Семь! Шесть! Пять!
Язык размерами напоминал надувной матрас.
- Четыре! Три! Два!
Я ощутила теплое прикосновение ткани, когда чья-то рука обхватила мою.
- Один! С Новым годом! – бар взорвался радостными восклицаниями и свистом, и везде от стены до стены шепчущиеся парочки. Отвратительно. И невероятно.
Прежде чем я осознала, как к этому относиться, Джаспер повернул меня к себе, отвесил глубокий поклон и запечатлел на моей руке джентльменский поцелуй шикарными мягкими губами. Когда он выпрямился, я улыбнулась во весь рот и прислонилась головой к его плечу. Мы молча стояли взявшись за руки, пока бар пьяно и нечленораздельно напевал «Старые добрые времена». Счастливого Нового года, пожелала я себе. И, возможно, на этот раз почти в это поверила.

1 Copyright © R.E.M./Athens Ltd
2 Фаза лже-Тенниеловской (Джон Тенниел – художник, создавший иллюстрации к книгам Л. Кэрролла «Алиса в Стране Чудес» и «Алиса в Зазеркалье») малолетки (прим. – стиль малолетки (англ. kinderwhore) – образ, используемый многочисленными американскими рок-певицами, включающий в себя рваные обтягивающие и короткие кукольные платьица или ночнушки, обильный макияж и кожаные сапоги или туфли от Мэри Джейн различных расцветок)
3 «Я собираюсь выкинуть этого мужчину из своих волос» – песня из мюзикла «Тихоокеанская история», главная героиня, уставшая от одного мужчины, поет ее в душе, утверждая, что забудет его
4 Сан Пеллегрино - элитная минеральная вода
5 Мятный джулеп - напиток из коньяка или виски с водой, сахаром, льдом и мятой
6 англ. Alice= Элис = русифицир. Алиса.
7 Вилли Вонка — герой романа-сказки Роальда Даля «Чарли и шоколадная фабрика»
8 Синекдоха - это стилистический прием, обозначающий употребление слова в переносном значении, когда предмет или группа предметов обозначается через наиболее заметную часть этого предмета
9 Howdy Doody (Привет, Дуди) – основанная Роджером Мюиром детская американская передача с марионеткой Дуди.
10 Мэйсон-Диксон линия - бывшая граница между Пенсильванией и Мэри¬лендом, впоследствии рассматриваемая как граница между северными и южными штатами.
11 Б.Ф. Скиннер - американский психолог, изобретатель и писатель.
12 Where's Waldo?/ Where's Wally? (в русской версии «Открой мир с Волли») – серия познавательных книг-журналов для детей. Центральный разворот книги-журнала.
13 Армированное стекло – стекло с повышенной прочностью.
14 Стиль Фосса - стиль и хореографическая манера джазового танца со своеобразной подчёркнутой сексуальностью, разработанная Бобом Фоссом, американским кинорежиссёром, хореографом, сценаристом и актёром.

---
Здравствуйте, мои дорогие! Как видите, предупреждения о ссылках на разные журналы/фильмы и т.д. было непросто так. Для меня, если честно, читать все эти сноски было бы утомительно, но для понимания текста они, увы, необходимы.
А если о главе, то здесь возникает куча вопросов, не правда ли?
Вы знаете, где их задать!
P.S. И не забываем благодарить бету за то, что разобрала большинство "непонятностей".