ГЛАВА 62

Его сердечко мирно затихало, а дыхание постепенно выравнивалось, в то время как я уже давно перестала дышать и, стиснув зубы, с трудом сдерживала рычание. Мерный стук человеческого сердца вынуждал меня нервно вздрагивать от каждого удара. Сильные руки продолжали сжимать меня в объятиях, и я боялась шевельнуться и разрушить его теплый мирок. Его, не мой. Мой разлетелся на миллионы сверкающих осколков, и у меня не было никакой возможности его собрать. Прижимаясь к его мерно вздымающейся груди, я боялась вздохнуть. Боялась, что распаляющий воздух аромат нашего возбуждения окончательно уничтожит остатки моего самообладания. А я и так едва держалась на краю, тогда как тело до боли желало раствориться в огненной лаве невиданного ранее удовольствия. Я все еще чувствовала жар его пальцев внутри, испепеливших меня дотла. Я неосознанно застонала, проведя щекой по его влажной, горячей груди, и Эдвард, слабо дернувшись и испустив тихий умиротворенный вздох, сильнее прижался ко мне, позволяя бедром ощутить свою твердость. Я хрипло зарычала и, ужом крутанувшись в его объятиях, выскользнула из крепкой хватки и в панике соскочила с кровати. Рука Эдварда потерянно пробежалась по простыне и через мгновение расслабленно застыла, так и не найдя желаемого. Вся моя сущность взбунтовалась от потери тепла, но я все же смогла удержать себя на месте и, дрожа, опустилась на пол, обхватив колени руками. Осколки сознания постепенно собирались воедино, и я, наконец, смогла сделать первый, осторожный вздох. Глаза закатились от жгучего удовольствия, моментально оживившего мертвые легкие. Через мгновение я уже жадно вдыхала полной грудью, впитывая в себя аромат нашей страсти. Так мало и так много одновременно. Я получила лишь крохотную долю того, чего мог дать мне Эдвард, и о чем я непрерывно мечтала, но я понимала, что главный подарок сегодняшнего дня предназначался именно мне. Подарок, который я даже и не надеялась получить так скоро. В глубине души я понимала, что такая смелость со стороны Эдварда во многом вызвана его опьянением, и я молила бога, чтобы с утра он не чувствовал страха или сожаления. Я хотела, чтобы он помнил, каким был со мной. Нежным, чутким, нетерпеливым и страстным. Я не хотела, чтобы эта скрытая его часть снова спряталась от меня за стыдом и чувством вины. Он все еще был очень робок и застенчив, но это только еще больше возвышало его в моих глазах. Угольки желания тлели в нем, искорка за искоркой разгораясь в бушующее пламя. Он слишком многим пожертвовал сегодня ради меня. Несмотря на то, что наши желания, несомненно, совпадали, сегодня он впервые был со мной тем, кого я так неистово желала все это время. Моим мужчиной. Я бы отдалась ему этой ночью, если бы он осмелился на большее, но почему-то я вдруг поняла всю прелесть наших таких неторопливых шагов на пути к сближению. Узнавать его с каждым вздохом, поцелуем, касанием. Чувствуя новое и прекрасное в каждой его ласке. И только сейчас в голове неожиданно всплыла мысль, что несмотря на все свои внутренние страхи и противоречия, именно Эдварду удалось сделать первый шаг. Его губы и руки уверенно побеждали во мне зверя. Он всегда был рядом, был здесь и терпеливо ждал, когда я раз за разом трусливо сбегала от него. Он закрыл меня своей спиной от моей же семьи в тот день, когда мы вернулись из Сиэтла. Хрупкий человеческий мальчик без раздумий встал на защиту своей неуязвимой девушки- ампира. Никто не учил его подавать мне руку, но это он крепко держал меня, не позволяя потеряться в непроглядной тьме. Эдвард всегда знал, видел, как слаба я в действительности, но всегда поддерживал, зачастую принося себя в жертву моему неоправданному гневу. Он был мужчиной от рождения, которого не удалось вытравить даже Вольтерре. Именно он заставил меня почувствовать себя женщиной, любимой, единственной.

За окном уже начало светать, и я не смогла отказать себе в удовольствии снова понежиться в его объятиях. Его руки привычно обвились вокруг меня и я, довольно зажмурившись, замурлыкала словно ручная кошечка, даже не зная до этого момента, что способна издавать такие звуки. Эдвард открывал во мне все новые и новые особенности. Его губы беззвучно шевелились во сне и, прислушавшись, я разобрала свое имя. Он был моим даже там, в своих снах, и по его тяжелому дыханию я могла только догадываться, какими горячими были эти сны. Не удержавшись от искушения, я осторожно провела рукой по его часто вздымающейся груди, медленно спускаясь к дорожке волос внизу живота. Он хрипло простонал, и я почувствовала, как напряглись мышцы под моей ладонью. Едва сдерживая желание опустить руку ниже, туда, где он более всего в ней нуждался, я с трудом вернула свои пальцы на его грудь, ласковыми поглаживаниями успокаивая колотящееся сердце. Гладкая, теплая кожа сводила с ума своим ароматом, и я несдержанно коснулась губами плоского соска, вызвав у Эдварда стон наслаждения. Его пальцы запутались в моих волосах, вынуждая уже меня стонать от удовольствия. Не сдерживая вспыхнувшей потребности почувствовать его вкус на языке, я жадно провела им по нежной плоти и Эдвард, жалобно хныкнув, расслабил объятия, вытягиваясь на кровати и терзая в кулаках простынь.

- Белла, - сдавленно выдохнул он, и, подняв голову, я встретилась с мерцающими изумрудами его глаз, пристально вглядывающихся в мои.

Я настороженно замерла, изучая выражение его лица, и удивленно заморгала, когда он, пробормотав что-то неразборчивое, снова уронил голову на подушку, явно не желая просыпаться.

- Зачем ты меня разбудила? - недовольно пробурчал он, так и не открывая глаз. - Мне снился такой... хороший сон.

Счастливо вздохнув, он улыбнулся, нежно проведя рукой по моему плечу, и я придвинулась к нему ближе.

- Расскажи мне о нем, и я сделаю его явью, - томно прошептала я, оставив влажный поцелуй на его груди.

Его глаза тут же распахнулись, и я встретила его взволнованный взгляд. По его расширившимся глазам я поняла, что он постепенно вспоминает. И отнюдь не свой жаркий сон, а то, что произошло между нами вчера. Я осторожно коснулась пальцем его лба и, медленно спускаясь, обвела контуры лица, будто успокаивая его своей лаской. Он расслабленно вздохнул, но взгляда так и не отвел, и я почувствовала нарастающую панику в своей груди. Я хотела узнать, о чем он думал в этот момент. Помнил ли он, как содрогалась я в его объятиях, как выкрикивала его имя, задыхаясь от собственных стонов и распадаясь на частицы от неземного удовольствия. Помнил ли он, что вчера я отдалась ему всей душой, показала, что тоже хочу принадлежать ему.

- Довольна ли ты мною, Белла? - тихо спросил он, с тревогой вглядываясь в мое лицо и перебирая прядки моих волос. - Я тебя не обидел?

- Я счастлива, малыш, - мягко улыбнулась я, чувствуя, как нежность волнами растекается по телу, - я счастлива, любимый.

Мы по очереди приняли душ, и я с некоторой долей волнения наблюдала за тем, как Эдвард, гладко выбритый и пахнущий мятной свежестью, крутится перед зеркалом, разглаживая на себе новую рубашку и намеренно закатывая рукава.

- Может не стоит носить его перед всеми? - хмуро спросила я, нервно поглядывая на браслет на его запястье, частично скрывающий шрамы от цепей.

На кисти уже начали отчетливо проявляться следы моей несдержанной страсти, что, однако, не доставляло Эдварду никакого неудобства. Я снова наставила ему синяков, а он снова вел себя так, словно это в порядке вещей.

- Это же мой подарок, - настырно пробурчал он и, улыбнувшись своему отражению, провел пальцем по цепочке.

- Сними хотя бы эту, - я расстроено вздохнула, указав пальцем на его шею, но которой уже проступил покрасневший и чуть припухший след.

Я зарычала от досады, подумав о том, что запросто могла придушить его вчера, слишком сильно натянув проклятый поводок.

- Ты жалеешь о своем подарке? - чуть слышно спросил Эдвард, накрывая рукой цепочку, будто боясь, что я сорву ее с него.

В его глазах плескались тоска и огорчение, когда он вглядывался в мое лицо, испуганно замерев на месте.

- Я не хочу, чтобы ты... снова чувствовал себя рабом, вел себя как раб, - не глядя на него, пробормотала я, заламывая руки, - я только хотела...

- Я чувствую себя твоим, Белла, - горячо прошептал он, поддевая пальцем цепочку, - твоим мужчиной... или ты жалеешь и об этом тоже?

Я резко вскинула на него удивленный взгляд, заметив, что его глаза наполнились слезами. Он часто дышал, обхватив рукой шею и глядя на меня с немым изумлением.

- Я дарила этот подарок своему мужчине, а не рабу, - твердо ответила я, поднимаясь с кровати и подходя к нему, - но, пожалуйста, пусть это останется между нами.

Он помялся какое-то время, а потом нехотя убрал руку, давая мне возможность расстегнуть и снять цепочку.

- Когда мы будем здесь, вдвоем... я могу снова одеть ее? - с надеждой спросил он, расстроено наблюдая за тем, как я убираю его подарок в футляр.

- Только если ты сам этого захочешь.

Эдвард на удивление был спокоен как удав, в то время как я нервно стискивала его руку, когда мы спускались на кухню, где, я уверена, все ожидали нас с большим нетерпением.

Розали коварно ухмыльнулась, гладя на браслет, сверкающий на запястье Эдварда и, бросив на меня заинтересованный взгляд, вдоволь насладилась моим смущением. По лицу Элис ничего нельзя было понять. Она как всегда суетилась, расставляя на столе тарелки, и казалась все еще расстроенной из-за того, что Эдвард не одобрил ее подарка. Джаспер выглядел задумчивым, но, заметив сияющее выражение лица Эдварда, воздержался от собственного комментария. Эсми недовольно нахмурилась, с укором в глазах посмотрев на меня, и тут же расслабленно улыбнулась, встретившись со сверкающими счастьем и гордостью глазами Эдварда. Но не Эммет. Резко схватив улыбающегося до ушей парня за руку, он раздраженно зарычал.

- Охрененный подарок, чувак! - с отвращением бросил он, выпуская его руку и тут же едко добавил: - Для собаки.

Эдвард испуганно охнул, моментально отскакивая в сторону, а я, гневно зарычав, тут же встала между ними.

- Тронешь его еще раз - и я вырву нахрен твои руки! - яростно зашипела я, сжимая кулаки и вставая в стойку.

- Прекратите немедленно! Эммет! Белла! - встревожено воскликнула Эсми, а Эммет, рассерженно рыкнув, схватил со стола ключи от машины и исчез в дверях.

- Не обращай на него внимание, братишка, - расстроено вздохнула Розали, - в конце концов, это не его дело.

Она слегка погладила испуганно дрожащего Эдварда по плечу и поспешила за своим мужем.

Элис ободряюще улыбнулась Эдварду, давая понять, что хоть и не одобряет такого подарка, но все же на нашей стороне. Джаспер облегченно вздохнул, очевидно, радуясь тому, что обошлось без драки и кровопролития. Эдвард уныло доедал свой завтрак, когда вернулся из клиники Карлайл. Недовольно нахмурившись и огорченно покачав головой, он увел парня в свой кабинет, чтобы заняться его рукой и царапиной на шее.

Благодаря стараниям Джаспера Эммет довольно быстро успокоился и поспешил извиниться перед Эдвардом за свою несдержанную реакцию. Однако он не оставил попыток убедить парня в том, насколько низок мой подарок, и что он не должен его носить. Эдвард, к моему тайному удовольствию, ничуть не дрогнул и носил браслет не снимая, с нескрываемой гордостью. Небольшой разлад в семье меня несомненно расстраивал, но в то же время меня приятно удивлял Эдвард, стойко отстаивающий свои убеждения. Казалось, недовольство Эммета совсем не смущало его, но все же он старался не так явно махать рукой перед лицом гневно рычащего и сквернословящего брата. Розали и Элис только посмеивались, наблюдая за их препирательствами, а я втихомолку ехидно ухмылялась. Мой мальчик знал, чего стоит. Только он знал, что никакие ругательства Эммета даже рядом не стоят с теми ласками, которыми мы с Эдвардом одаривали друг друга в нашей комнате. Мы забывали обо всех, упиваясь несдержанными и жадными поцелуями, горячими прикосновениями, не допуская, однако, повторения той памятной для нас обоих ночи. Дрожащие и разгоряченные, мы лежали тесно сплетенные в объятиях и весь мир исчезал. Оставались только мы, влюбленные и зацелованные друг другом. Мы видели в глазах друг друга слова, в произнесении которых не было необходимости. Наши руки и губы говорили за нас.

Но не все было так, как я ожидала. Та ночь так и оставалась единственной, когда Эдвард вел себя так раскрепощено и откровенно. Он явно избегал более интимных ласк с моей стороны, и стоило моей руке спуститься к резинке его боксеров, он тут же со смущенной улыбкой останавливал меня и спешил скрыться в душе. Я знала, что он так и не прибег к самоудовлетворению, довольствуясь холодной водой. Меня, безусловно, радовало то, с каким упоением он отдавался поцелуям, но я хотела большего и не могла понять, решил ли Эдвард не торопиться или же вообще не хотел иной близости. Прошло уже несколько дней после его дня рождения, но все, что между нами было, это поцелуи и жаркие объятия ночью. Я никогда не отличалась особой терпеливостью, и, попробовав раз, страстно желала продолжения. Больше всего меня огорчало не некоторое отстранение со стороны Эдварда, а страх в его глазах, появляющийся всякий раз, когда я проявляла инициативу. Я всегда была предельно осторожна и нежна с ним, но его глаза каждый раз с мукой умоляли меня остановиться. Он больше не позволял себе более откровенных прикосновений ко мне, однако без сомнений замечал мое расстройство по этому поводу. Я терзала себя мыслями, что возможно в ту ночь сделала что-то не так, чем-то обидела его, но все, что всплывало в моей голове, это горячее ощущение его пальцев, сильными, уверенными толчками творящих со мной что-то невообразимое. Я мечтала о его руках, мечтала вновь почувствовать его уверенность и раскрепощенность, временами подумывая даже о том, чтобы немного подпоить его для храбрости. Каждый раз, как только мы оказывались в постели и я, будто неосознанно прижималась бедрами к его эрекции, я слышала его участившееся дыхание, несдержанно срывающиеся стоны, но через миг он отодвигался в сторону, лишь застенчиво мне улыбаясь. И я никак не могла найти причины такому поведению, ведь он желал меня не меньше, чем я его. Даже днем он будто намеренно избегал меня, находя для себя то одно, то другое занятие. Часами торчал на кухне, дегустируя новые блюда, пропадал с Эмметом в гараже, но как только я к ним присоединялась, они тут же прекращали беседу, и я не раз замечала ехидную ухмылку Эммета. Элис по нескольку раз на дню переодевала его, словно куклу, и к моему удивлению Эдвард получал от этого нескрываемое удовольствие. Розали учила его обращаться с ноутбуком, и парень задумчиво хмурился, слушая ее объяснения. Карлайл снабжал его все новыми и новыми книгами и Эдвард на несколько часов выпадал из реальности, с восхищением и любопытством разглядывая картинки. Джаспер учил его кататься на велосипеде, что Эдварду давалось с большим трудом. Его не натренированные руки сильно дрожали на руле, а ноги быстро уставали, и по его лицу я видела, что он с трудом терпит боль в колене. Карлайл, однако, замечал, что так и должно быть в первое время, ведь ослабленный организм Эдварда отвык от отсутствия физических нагрузок. Но как только я появлялась в поле зрения, чтобы понаблюдать за его успехами, он расстроено вздыхал, скрывался в доме, бормоча под нос что-то неразборчивое. Иногда обида, злоба и раздражение завладевали мною настолько, что мне едва удавалось удержать себя от того, чтобы схватить глупого, трусливого мальчишку за шкирку и утащить в комнату для разборок. Но когда я видела его зачарованную улыбку, восхищенный смех при виде чего-то нового, пусть даже это была всего лишь какая-нибудь сладость, я просто не находила в себе силы на злобу. Я не хотела отбирать у мальчика уже и без того отнятое детство, идя на поводу у своих извращенных желаний. В его жизни и так было слишком мало повода для радостей, и я давала ему возможность восполнить то, что у него так жестоко и безжалостно отняли. Ненадолго уезжая в магазин, я непременно возвращалась с большим пакетом сладостей для него, и он разве что не подпрыгивал от восторга, получая гостинцы. Мне нравилось, когда он улыбался, и каждый раз я поражалась тому, как тонка в нем грань между ребенком и страстным, желанным мною мужчиной, каким он был со мной ночами. Он будто застрял где-то посередине, и я боялась, что в какой-то момент могу потерять одного из них. В нем не было равновесия, для него не существовало золотой середины. Было только хорошее и плохое, любовь и ненависть, добро и зло, боль и удовольствие. Если он радовался, то все в доме буквально светились от счастья, если любил, то я забывала, как дышать, забывала свое имя.

Я не могла сказать, что он так уж откровенно избегал меня, но и не могла не замечать, что он чувствует себя более комфортно и расслабленно, если помимо меня рядом кто-то был. Я с трудом сдерживала гневное рычание, ревнуя Эдварда даже к членам собственной семьи, с которыми, как мне казалось, он был более спокоен, нежели со мной.

Парни ушли на охоту, а я уже битый час как развалившись в кресле гневно поскрипывала зубами, слушая как Эдвард играется со своим проклятым велосипедом под присмотром Элис и Розали и, наверняка, зная, что я уже заждалась его, даже не торопится домой. Иногда он смеялся, но чаще раздавалось его расстроенное ворчание, очевидно, когда у него снова ничего не получалось. За весь день нам ни разу не удалось остаться наедине, но если Эдварда это отнюдь не огорчало, то мое терпение уже было на исходе. Одетая в потертые шортики и топ, я лениво вертела на пальце его цепь, довольно хмыкнув, услышав, наконец, его приближающиеся шаги. Распахнув дверь, он с радостной улыбкой влетел в комнату и тут же настороженно замер, заметив мою, не предвещающую ничего хорошего позу. Я не сдержала возбужденного рыка при виде его вспотевшего, разгоряченного тела, моментально наполнившего комнату своим сладким, манящим ароматом. Толстовка была наполовину расстегнута, обнажая блестевшую от пота грудь. Черные бриджи низко сидели на бедрах, грозя вот-вот свалиться без посторонней помощи. Его растрепанный и безбашенный вид, обескураженное выражение лица вынудили меня с глухим стоном податься вперед и с блаженством жадно вдохнуть его запах, по которому я уже успела соскучиться.

- Б-белла, прости, я задержался, да? - смущенно пробормотал он, привычно краснея и отводя взгляд.

- Ты, видимо, не слишком торопился ко мне, малыш, - холодно улыбнулась я, намеренно позвякивая цепью и не отводя от него рассерженного взгляда.

- Прости, пожалуйста... я только в душ и... - он замялся на мгновение и, опустив глаза, дернулся в сторону ванной.

- Не спеши, - тихо, но твердо сказала я, прожигая его взглядом и не скрывая удовольствия от его замешательства.

Я была слишком терпелива в последнее время, но терпение - это явно не мой конек и я не намеревалась давать парню поблажек. Эта ночь будет моей, и я собиралась спросить с него за все.

- Но я ведь... - робко промямлил он, застыв в дверях и неуверенно оглядев свой растрепанный вид.

- Можешь мне объяснить, что за дерьмо происходит? - гневно вырвалось у меня, но я тут же взяла себя в руки, увидев, как он испуганно дернулся.

Он не нашелся с ответом и даже не стал отпираться, сразу сообразив, к чему я клоню.

- Подойди ко мне, - хрипло позвала я и натянула цепь, привлекая его внимание.

Я не смотрела в его сторону, но слышала его неуверенно приближающиеся шаги, сопровождаемые тяжелым дыханием. Моему потрясению не было предела, когда я заметила, какой реакцией отозвался в его теле мой властный и не терпящий возражений тон.

- Тебя это заводит, малыш? - хмыкнула я, не сдержав довольной ухмылки и вперив голодный взгляд на его оттопыренную ширинку. - Плохая девочка, значит, нравится, да? Тихая, милая Белла такая слабая для моего горячего мужчины?

Его руки начали заметно подрагивать, пока он, напряженно сопя, топтался передо мной на месте.

- Ты ведь знаешь, что тебе не надо меня бояться, малыш, - выдохнула я, придвигаясь ближе к нему, и его дыхание дрожью отозвалось в моем теле.

- Д-да, Белла, - выдавил он и его сердце совершило нервный скачок.

- Ты знаешь, что чертовски плохо вел себя в последние дни, но также ты знаешь, что выбор по-прежнему за тобой... ты в любой момент можешь сказать «нет» и лучше тебе поторопиться с ответом, потому что сейчас я хочу быть очень, очень плохой.

Он напряженно выдохнул, и я заметила, как потемнели его глаза, но он не произнес ни слова, хотя по задумчивому выражению его лица я догадывалась, что он все-таки задумался над тем, стоит ли ему бежать. Я не хотела давить и не собиралась запугивать его, хотя, если взглянуть со стороны, вела себя именно так. Я намеренно выждала несколько секунд, ожидая паники, но Эдвард все еще молчал, стоя передо мной.

- Наклонись, - приказала я, едва сдерживая похоть в голосе, и издала вздох изумления, когда он без колебаний склонился, позволяя мне застегнуть цепочку на его влажной, горячей шее.

Опираясь руками на подлокотники кресла, и прикрыв глаза, он ждал, пока я быстро пристегивала к цепи поводок, и нервно выдохнул, когда я несильно потянула его на себя и наши лбы соприкоснулись.

- Ты всегда только мой мужчина, Эдвард... не раб, - шепнула я, все еще ожидая, когда он, наконец, полностью осмыслит мои намерения и сдастся перед страхом и неуверенностью, раздражающей меня все больше и больше.

- Я знаю, Белла, - криво улыбнувшись, выдохнул он, проведя носом по моей щеке, и я несдержанно застонала, чувствуя затаенную страсть в его голосе.

Страсть и доверие. Он выглядел словно насмерть перепуганный олененок, когда я была нежной и осторожной с ним. Краснел как девица на выданье, стоило мне коснуться его члена, но едва я проявила властность и несдержанность, едва я позволила похоти выйти из-под контроля, это оказалось именно тем, чего он ждал от меня.

- Снимай! - я кивком указала на его штаны, и он растерянно замешкался, изумленно распахивая глаза и бросив испуганный взгляд на дверь, но все же неловко потянулся руками к пуговице. – Сам! - безжалостно приказала я, даже и не собираясь ему помогать, пока он нервно возился с застежкой.

Возбужденный и подчиняющийся. Не сомневающийся ни в одном моем приказе. Я судорожно сглотнула яд, моментально заполнивший рот и едва не захлебнулась, когда его бриджи плавно сползли по ногам, и перед моими глазами предстала его внушительная эрекция. Гаденыш даже не надел нижнее белье.

- Да ты надо мной издеваешься, паршивец, - беззлобно процедила я, и моя рука по собственной воле потянулась к нему, осторожно смыкаясь вокруг пульсирующей плоти. Несдержанно зашипев, он неосознанно толкнулся бедрами в мою ладонь с довольным вздохом. Какая-то, слабая часть моего сознания из последних сил взывала к уже отказавшему разуму, уговаривая остановить этот беспредел. Но слишком много времени прошло с того последнего раза, когда я чувствовала в своей руке силу его желания ко мне. Желания, которое Эдвард почему-то так старательно сдерживал, предпочитая холодный душ моим ласкам. Я поняла - ему было необходимо, чтобы я им управляла, владела им, ведь об этом он твердил мне день за днем. Моя власть над ним дарила ему удовольствие, и именно поэтому мой подарок был так важен и ценен для него. Но все же здесь присутствовало что-то еще. Что-то, в чем он все еще сомневался и даже боялся.

- Скажи, то, что я делаю сейчас - это насилие, Эдвард? - я немного сильнее сжала его, несильно потянув на себя и ускорив движение руки. - Разве это может быть неправильным, когда ты так сильно желаешь, но, черт побери, неизвестно почему отказываешь себе в удовольствии! - я уже не сдерживала гнева, в то время как стоны Эдварда стали еще громче.

Он промычал что-то нечленоразделенное, плавно покачивая бедрами и прижимаясь носом к моему виску. Его губы шевелились, что-то шепча, но слова тонули в стонах наслаждения, которому он был не в силах противостоять.

- Я не хочу делать это сам, - мучительно простонал он, и я поняла, о чем он говорил, замурлыкав от удовольствия и продолжая совершать плавные поглаживания.

- Почему же отказываешь мне, почему сбегаешь? - слабо выдохнула я, скользя губами по влажной коже его лица и осыпая быстрыми поцелуями щеки, нос, подбородок.

Подушечкой большого пальца я мягко провела по гладкой, блестевшей от выступившей влаги головке, и он жалобно захныкал, стискивая подлокотники с такой силой, что побелели костяшки пальцев. По его участившемуся дыханию, несдержанным стонам и ставшими хаотичными толчкам я поняла, что он уже близко, и мои движения стали резче, быстрее.

- Почему мне надо было одеть на тебя эту гребаную цепь, чтобы ты позволил мне коснуться тебя? - яростно зашипела я, сжимая бедра и потирая их друг о дружку, задыхаясь от собственного возбуждения и больше всего мне хотелось сейчас почувствовать его руку на своем влажном центре. Мне было больно и обидно от того, что в действительности я так и не заслужила его доверия, раз он по непонятным причинам просто боялся быть честным со мной. И сейчас, когда я в очередной раз грубо принудила его к близости, я вполне могла рассчитывать на то, что Эдвард только еще больше станет избегать меня.

Ласково коснувшись его губ своими, словно извиняясь за свое звериное поведение, я нежно обхватила твердую, скользкую от влаги плоть и несильно потянула его на себя, заранее предчувствуя, что это подтолкнет его к краю.

- Господи... Белла, - гортанно простонал он, когда его бедра начали мелко подрагивать, и он с силой вцепился в мои плечи, пытаясь оттолкнуть от себя, но уже через мгновение по его телу пробежали судороги и горячие капли удовольствия обжигающими брызгами оросили мой живот.

Все еще находя в себе силы на нежность, шипя будто от ожогов, я продолжала поглаживать его пульсирующую плоть, забирая каждую, принадлежащую мне капельку наслаждения. С глухим стоном Эдвард обессилено опустился на колени и, дрожа, прижался щекой к моему бедру, пока я неохотно вытирала салфеткой уже остывающие капли его желания. Мой кулак расслабленно разжался, выпуская цепочку, и я, ошеломленная собственными действиями, с трепетом прижалась губами к его горячему затылку. Зажмурившись от отчаяния и постепенно приходя в себя, осознавая низость своего несдержанного поступка, я прижимала к своим ногам его дрожащее в сладкой неге тело, шепча на ухо запоздалые нежности и слова успокоения.

- Почему, малыш... почему у меня никак не получается все сделать правильно? - надрывно простонала я, пробежавшись кончиками пальцев по его блестевшей от пота шее, и почувствовав как по его телу прошла волна легкой дрожи. Он издал тихий звук, похожий на мурлыканье, оставляя поцелуй на моем колене и заставляя меня усомниться в собственных словах.

Я знала, что сейчас Эдвард имел полное право возненавидеть меня за мою не имеющую никакого оправдания несдержанность. Но еще больнее мне становилось от того, что я была уверена в том, что Эдвард никогда этого не сделает, потому что искренне убежден в моей власти над ним. Я ведь даже не пыталась поговорить с ним, ни разу. Знала, как часто он подвергался надругательствам в Вольтерре, но даже не пыталась прислушаться к его настрадавшемуся сердцу, в то время как он едва начал доверять, открываться мне. Своим поступком я поставила под угрозу наши только начавшие складываться доверительные отношения, не устояв перед глупой обидой и похотью, снова проигрывая зверю внутри меня. Снова убивая в себе человека.

- Прости меня, Белла, - с мукой в голосе выдавил Эдвард, водя щекой по моему бедру и я, изумленно распахнув глаза, подняла голову.

- Твою мать, парень, хотя бы раз найди в себе смелость и скажи, какая я сука, потому что сейчас это единственные слова, которые я заслуживаю! - с досадой воскликнула я, отталкивая его от себя и к своему потрясению встречаясь с его блаженствующим взглядом.

- Но ведь я так и не сказал «нет», - глупо улыбаясь, смущенно заметил он, проводя ладонями по моим бедрам и срывая тихий стон с моих губ.

Он явно наслаждался тем эффектом, который оказывает на меня. Ему бы чуток смелости и поводок был бы уже на моей шее. Я была бы не против.

- Разве это считается насилием? - невинно пожав плечами, заметил он.

Не дождавшись от меня ответа, он со вздохом снова опустил голову на мои колени, не прекращая легких поглаживаний. Перед глазами все поплыло, и в недоумении и растерянности я откинулась на спинку кресла, положив ладонь на его затылок.

- Тогда чего ты боишься? - в замешательстве спросила я, чувствуя исходящую от него дрожь удовольствия, совершенно непонятного мне.

- Люблю, когда ты рычишь, - тихо шепнул он, нежно погладив мою ногу, и я задохнулась от чувственной искренности произнесенных им слов. - Но я знаю, что это совсем не то рычание, которого мне стоит бояться... я верю тебе, Белла, - мои глаза защипало от такого неожиданного признания, и я зажмурилась, когда он трепетно прижался губами к моему колену. - Часто мне сложно понять тебя, но этому мешает только мое прошлое... я вижу твою душу, Белла. С тобой все так... по-другому, так по-настоящему. Ты - настоящая. Такая несдержанная, нетерпеливая, но прощающая, милостивая и любящая. Ты не притворяешься, и я ценю это. У меня никогда так не было.

Он сглотнул, и я почувствовала горячую влагу на своем бедре, оставленную его слезинкой.

- Ты думаешь, со мной так было? - я сморгнула собственные слезы, которым не суждено было пролиться, но которые я так явственно чувствовала на ресницах. - Думаешь, для меня все не по-новому? Я никогда не допускала даже мысли о близости с человеком, а ты подарил мне самый ошеломительный оргазм в моей жизни одними лишь пальцами, - его лицо моментально вспыхнуло, и я с улыбкой прижала ладонь к его пылающей щеке. - Я таю, чувствуя твое дыхание на коже, когда стук твоего сердца врывается в мою грудь, заставляя биться и мое сердце тоже. То, которое я так давно похоронила...

- Я боюсь, что разочарую тебя... сделаю что-то неправильное, не справлюсь, не оправдаю твои ожидания.

Все так быстро встало на свои места, и я осознала, как далека же в действительности от понимания чувств и желаний Эдварда. Все, чего он боялся - это увидеть осуждение в моих глазах, боялся ошибиться, боялся сделать первый шаг и не почувствовать поддержки с моей стороны. Он искал помощи у других, в то время как я глупо и по-детски обижалась на его нерешительность и выдуманную мною самой отстраненность. Его нужно было всего лишь подтолкнуть, направить, подбодрить, а я сделала это единственным и привычным для меня способом, применяя к его хрупкому разуму и душе насилие.

- Научишь меня, Белла? - краснея от смущения, робко улыбнулся он, поднимая голову, и я не смогла не улыбнуться ему в ответ.

- Я постараюсь не слишком торопиться, малыш, но ничего не обещаю, - хмыкнула я и, приподняв его подбородок, коснулась теплых губ нежным поцелуем, - постараюсь быть более внимательной к тебе, если только ты... будешь держать меня в руках.

Я хитро прищурилась, умиляясь над задумчивым выражением его лица.

- Не уверен, что смогу, - улыбнулся он, - но ведь ты будешь милой хотя бы иногда?