Я злилась. Злилась на все, что происходило вокруг, и всех, кто был рядом. Последний день в больнице давался мне труднее всего. Я скрипела зубами, когда мне делали последние положенные процедуры, едва не убила врача, который прописывал мне лекарства, которые я должна буду принимать после выписки. Они меня, мягко говоря, достали.

Адриана боялась подходить ко мне. За утро я уже три раза сказала ей то, чего она не заслуживала. Я понимала это, но остановиться не могла. Пусть подруга и не была виновата ни в чем, но она единственная, кого мне не удалось выставить за дверь сегодня. Ее жених сам ретировался с поля боя, когда я прикрикнула на него за несдержанность в общении с невестой. А парень всего лишь поцеловал Ади при встрече. Я обязательно извинюсь перед Кингом, когда перестану кипеть, а он прекратит прятаться от меня в кафетерии больницы.

Будем искренне надеяться, что я быстро приду в себя. Честное слово, я не хотела обижать всех подряд из-за тех, кто делал мне больно или доставлял дополнительные неприятности и волнения.

В первую очередь я злилась на Кевина Майлса! Вот уж кто-кто, а этот парень заслуживал как минимум смертоубийства путем зацеловывания и обнимания. Правда, в теории моя расправа выглядела более кровожадно, но я же здраво оцениваю свое состояние тоски и любви к парню.

За все, пусть и недлительное, пребывание в палатном заключении больницы Трали мой муж не приехал ко мне ни разу. За все время болезни и все время моих, пусть и скрытых от посторонних глаз слез о разбитой по чьей-то прихоти судьбе, Кев даже не удосужился набрать номер телефона, сбросить смс...

Но больше всего я хотела просто видеть его рядом с собой, чувствовать его и любоваться каждой клеточкой своего тела и души. Я хотела быть снова безрассудной, любимой и счастливой. А он... Он, может быть, даже не знает о том, что аварию я предотвратить не смогла.

Родителей похоронили. Я не была на их погребении, не была на могиле. Я даже не знала, имею ли право оплакивать их. Мои сны предупреждали о смерти, рассказ Кевина косвенно подтверждал их правдивость, действия Эстель и звонок Ллойда говорили о неизбежности воплощения их в жизнь...

Но я даже не попыталась! Я сдалась, желала смерти и себе в той машине! Забыла, что должна помочь Кевину, забыла, что решать за саму себя без оглядки на других я не имела права. И сейчас, когда я полностью разбита и потеряна, меня окружают люди, чья жизнь или даже, быть может, судьба слишком сильно изменится, если не станет меня!

Что мне делать? Что ОНИ хотят от меня? Как я могу помочь любимым и близким, если не знаю даже, что делать со своей жизнью?

Алекс прилетел через два дня после аварии - как я поняла, сразу, как только узнал о случившемся. Сначала он долго тряс меня, задавая вопросы о Кевине, обо мне и нашей семейной жизни. Парня категорически не интересовало то, что я потеряла недавно родителей и практически не могла говорить. Мне казалось, что он слегка сошел с ума, хотя по поводу «слегка» я не была уверена. От экзекуции меня спасла Ади. Очень вовремя Кинг и подруга объявились в палате и оттащили парня от моей кровати. Алекс так плакал, глядя на меня из угла комнаты... Майлс больше ни разу не осмелился заговорить со мной после произошедшего.

Айрин Саммер объявилась через сутки после Алекса. Может быть, я спокойно перенесла бы ее первый визит, если бы не давнее знакомство. Женщина были тем самым врачом, к которому меня привезли после обморока в Кэмбридже. Ее непосредственное знакомство с профессором Ллойдом буквально кричало о том, что доверия женщина не заслуживает. А если не доверяешь человеку, то лучше держать его на расстоянии. Мне очень повезло, что мой врач, доктор Конолли, тоже был против вмешательства Айрин в мое лечение. Хотя, если честно, по ночам мне казалось, что она все-таки пробирается в палату и осматривает меня... Или я все это надумала.

Больнее всего для меня, все еще помнящей свои сны, было присутствие Дэниэла Кенни в больнице. Я даже сейчас видела, как мой спаситель вышагивал вдоль коридора. Я прогнала этого парня от своей кровати сразу, как только пришла в себя. Но он оказался упрямей меня и, что очень расстраивало, сообразительней. Мало того, что Кенни никуда не ушел, так еще и сутки напролет проводил рядом с моей палатой и подружился с доктором Конолли. Прогнать из коридора навязчивого парня я не могла даже теоретически: общественная больница на то и общественная, чтобы там шлялись все, кому не попадя. Правда, я все же безуспешно попыталась уговорить Дэна ретироваться по-хорошему, когда мне выдали костыли.

К слову сказать, мои увечья в аварии были не так страшны, как во снах. Небольшая трещина в кости левой ноги и «постшоковое состояние». Уж не знаю, какое состояние они назвали бы нормальным в сложившейся ситуации. У меня на глазах погибли родители, я знала, что так будет, но ничего не смогла поделать...

- Кэм, ты уверена, что хочешь домой?
- Ади, а есть еще варианты? - в сто первый раз спросила я у подруги.
- Ты бы могла вернуться на съемную квартиру, - предложила Адриана.

Я грустно улыбнулась, глядя на девушку. Только моя непутевая подруга могла предложить такое. Больше недели назад ее жених сдал ключи хозяйке и забрал все мои вещи. Так что возвращаться-то мне, кроме дома, некуда.
- Не думаю, что ты уже готова, - недоверчиво покачала головой подруга.
- Прекрати ныть. Я не могу всю жизнь провести в больнице, - снова закипела я, чувствуя себя виноватой и злой на нее одновременно.

***

Саманта, помощница моего отца, встретила нас на пороге квартиры моих родителей. Ади сказала, что девушка вызвалась прибраться, пока нас не было. Партнеры моего отца, мистер и миссис Лейнар, несмотря на загруженность работой, навалившейся на них после смерти родителей, отпустили ее, не задавая лишних вопросов. Хотя... о чем я? Они прекрасно понимали всю боль, которую испытывал каждый из нас из-за потери близких...

Вернуться домой было в тысячу раз труднее, чем я предполагала. Было очень сложно сделать этот маленький шажок в квартиру, откуда меньше месяца назад ты выходила с родителями. Ни Ади, ни Сэм ничего не сказали, когда я замерла на пороге. Девушки стояли по разные стороны двери и ждали, когда я все-таки решусь.

И я сделала этот шаг. Более того, помня, как во сне я боялась войти в комнату родителей, я направилась сразу туда. Сев на кровать, я впервые дала волю слезам не в одиночестве. Я плакала о том, что мама так и не успела дочитать книгу, лежащую на тумбочке у кровати, плакала о том, что отец больше никогда не будет изучать периодику по судопроизводству на своем ноутбуке, примостившемся на другой стороне кровати на точно такой же тумбе.

- Я не смогла войти туда, если бы знала, что она... - шепотом оправдывалась Саманта перед Ади.
- Все нормально, Сэм. Все хорошо, - сквозь слезы улыбнулась я девушке. - Я хотела бы побыть одна.
- Кэмми, я...
- Адриана, я справлюсь. Иди.

Я подошла к трюмо и бережно провела по баночкам, пудренице и духам, которыми пользовалась мама. Когда была совсем малышкой, я мечтала, что, когда вырасту, буду так же, как мама, в пеньюаре сидеть перед зеркалом и наносить крема. Я упрашивала ее поделиться и намазать и на меня тоже. Тогда папа начинал смешить, щекотать, забалтывать меня, и я всегда-всегда забывала о своих просьбах...

Чаще всего меня укладывала спать мама. Тихим голосом она читала мне сказки на ночь или пела. Уже совсем сонная, я получала легкий поцелуй от нее. Просыпалась же я от того, что отец меня целует в нос. Он всегда так смешно дул в глаза или строил рожицы, что я просыпалась с улыбкой. Так было лет до восьми. Пока я не заявила, что уже взрослая...

Я помнила, как мама бережно пудрила мне лицо перед выступлениями. Я всегда волновалась, а папа, сохраняя спокойствие, вновь и вновь говорил, что всегда можно будет свалить вину на неповоротливого партнера. Хорошо, что Алекс не знал об этом...

Я помнила, как сидела здесь, возле этого зеркала, перед выпускным балом. Я тогда так сильно расстроилась, что папа не позволил купить мне жемчужную подвеску к платью. Слишком дорогая, но такая красивая. Кевин подарил мне ее в тот вечер...

Здесь я готовилась к свадьбе, а мама украдкой смахивала слезы, следя за действиями парикмахера. А отец, убеждающий, что прекрасней девушки не видел, светился такой гордостью. Я тогда так разревелась из-за того, что макияж был слишком бледным. Скорее всего, я просто привыкла к более яркому макияжу для выступлений, но говорят, что невесты всегда много плачут...

Не уберегла их, не смогла остановить, не сделала практически ничего...

Злость на себя, на произошедшее, на силы небесные и не только опалила все внутри. Я решительно встала и, глядя в зеркало и представляя образы родителей за спиной, громко произнесла:
- Я не сдамся.

Ворвавшись на кухню и перепугав двух девушек, сидящих за чашками кофе, я схватила мусорный пакет. Ади и Сэм кинулись за мной, не понимая моего поведения.

Замерев у зеркала вновь, я посмотрела на свое отражение... Что-то внутри ломалось, тянуло сердце вниз и образовывало в горле ком, но если ты решила идти до конца, то...

- Ради всего того, что не успели, и всего, во что верили, - пробормотала я.

Одним махом смахнула всю парфюмерию и косметику матери в пакет. То же самое случилось и с остальными личными вещами родителей.

- Нам нужно это остановить, - обеспокоенно проговорила Саманта, глядя на Ади. – Похоже, у нее истерика.
- Нет, Сэм, - всхлипнула подруга, - она просто решила жить.