Невольно я отшатнулся назад, когда мои глаза открылись и я напряженно сосредоточился на небольшом обеспокоенном лице Элис. Бессознательно, я прищурился, ненавидя ее – за то, что она показала мне видение, показала мне безнадежность моих попыток сохранить Белле жизнь, отгородить ее ото всех опасностей.

Элис знала, что я не прав. Она выглядела опечаленной, когда заговорила. «Эдвард, мне так –». Но ее мысли выдали ее. У меня на самом деле будет сестра? Он и правда сделает это для нее, для нас? Неужели он и правда решится на любовь, как мы все хотим?

Я все еще был неудержимо зол и грубо зарычал: «Перестань».

Она вздрогнула, несуществующие слезы наполнили ее глаза, уголки ее фарфорового ротика опустились. Джаспер направил на меня волны утешения, которым я отказался поддаваться – только не сейчас, когда я в такой ярости. «Эдвард –», - начала она. Ну неужели настолько сложно признать, что ты любишь ее также сильно, как она любит тебя? Разве ты не заслуживаешь счастья, ведь ты нужен ей?

Я перебил ее, не сомневаясь ни секунды. «Нет». Такое просто невозможно, она не может желать кого-то – а точнее, чего-то – как я, это невероятно. Это нелепо, и я сердился все больше при мысли, что она добровольно захочет подвергнуть себя такой опасности.

«Я не имела ввиду – что? Что ты сказал, нет?» Элис прищурилась и замолчала. Что нет? Нет, ты не заслуживаешь счастья, или нет, ты не позволишь ей стать вампиром?

Я хотел дать на этот вопрос более одного ответа, но ограничился только одним. «Нет, этого не произойдет. Никогда».

«Ты не можешь этого изменить, Эдвард. Ты говоришь это сейчас, но я все еще вижу ее одной из нас». Элис продолжала стоять на своем, но я не концентрировался на ее словах или на том, насколько сомнительна была ее угрожающая поза. Это глубокое видение, которое должно сбыться, хочешь ты этого или нет.

Все, о чем я мог думать, Белла – моя Белла. Белла, которая никогда не должна столкнуться с таким злом, каковым являюсь я, девушка, которая никогда не должна увидеть эту абсолютную темноту: девушка, которую я безумно люблю.

Все, что я смог сформулировать мысленно и выдавить из себя: «Я этого не допущу».

Элис жалостливо на меня посмотрела. «У тебя нет выбора, Эдвард. Ты ‘принял решение’», - процитировала она, сделав движение пальцами: «но оно не меняет видение. Она все еще одна из нас». Не вижу способов это изменить, ты уже в нее влюблен, уже.

Но то, что хочу я, неправильно. «Это не важно. Твои видения могут быть неверными». Вещи меняются; ежедневные видения Элис меняются из-за каприза одного человека, все будущее мира постоянно колеблется, укрепляясь на секунду, чтобы потом быть навсегда утерянным.

Она грустно на меня посмотрела, и этот взгляд пронзил меня очень глубоко, даже без слов, произнесенных вслух или мысленно. «Эдвард, я могу сказать, когда что-то, что я вижу, точно произойдет – как погода – или то, что может измениться – как человеческие поступки в любой данный момент времени». Ты знаешь, что иногда мои видения настолько прочные, что я ничего не могу изменить. Это одно из таких видений.

Если это правда…Я покачал головой. Нет, я сам видел это видение. Вопрос был не в том, станет ли она вампиром, а в том, когда она им станет. Но все же, мне придется это опровергнуть – это же издевательство принять ту мысль, что такой милый, заботливый ангел станет бессмертным созданием. «И что?»

Элис знала, что я пытаюсь отрицать происходящее. Она с грустью покачала головой. Эдвард, ты знаешь, что это правда. «Это видение прочное. Оно не изменится, независимо от того, что ты будешь говорить».

«Я удостоверюсь, что этого никогда не произойдет. Чего бы мне это не стоило, но она останется человеком». Я не мог думать о ней по-другому, я не хотел, чтобы это случилось с невинным человеком. Мое существование подобно аду на Земле, через который мне придется проходить столько, сколько я буду «жив».

Мои слова шокировали моих близких, особенно Розали. Ее интересовало, что мне нужно …от Беллы, это было причиной наших многочисленных ссор. Но как только она узнала о видении, она была взбудоражена тем, что это могло за собой повлечь, вместе с этим она была рассержена.

Словно она обретет новую сестру, новое лицо в семье. Кого-то нового, являющегося частью меня, человека, который бы знал меня также хорошо, как она знает Эммет, или как Элис знает Джаспера.

Я не могу забыть о возложенном на самого себя одиночестве, о своем нежелании разделить те вещи, которые они воспринимали как должное, будучи влюбленными. Розали никогда не признает этого вслух, но мое одиночество причиняло ей такие же страдания, как и остальным членам семьи.

Она бы скорее всего радушно приняла Беллу в семью, если бы та была вампиром, а не человеком; но в то же время она не хотела, чтобы кто-то принимал такое решение. У нас с Розали было кое-что общее: никто из нас никогда бы не выбрал эту жизнь, если бы у нас действительно был выбор.

Для нее это тоже было ужасное существование. До того, как она встретила Эммета, она уже начинала думать точно также, как и я – и именно поэтому ее радовало, что я, возможно, нашел кого-то, с кем могу разделить вечность, несмотря на отличия…Беллы.

И именно поэтому ее так шокировали мои слова. Ворвавшись в спор, который продолжался между мной и Элис, она яростно прокричала: «Как ты собираешься сохранить ей жизнь? Она не может оставаться человеком, если ты желаешь ее таким образом». Ты знаешь, что я думаю; нет необходимости повторять!

О, мне очень хорошо были известны ее мысли. Она беспрестанно бросала мне оскорбительные слова и картинки относительно моей заинтересованности Беллой. Но я знал, что я прав, и на этот раз она ошибалась в своих предположениях.

Только из-за того, что у меня никогда до этого не было девушки или «партнера», она предполагает, что я такой же, как и все мужчины. Потерев лоб одной рукой, я свирепо посмотрел прямо на нее прежде, чем снова упрямо скрестить руки. «А кто говорит, что я вообще должен ее «желать»? Ее жизнь была бы намного лучше, если бы–».

Эсме спокойно стояла недалеко от меня в то время, как в моей голове громко проносились все эти обвинения и мысли. Но сейчас, как только она услышала слова, которые вот-вот слетят с моих губ, она повернулась ко мне.

Ты не можешь так думать! Не можешь верить в то, что говоришь! Она мысленно кричала мне, и сделала шаг вперед, заставив меня удивленно отступить назад, мои руки опустились. «Эдвард Энтони Мэйсен Каллен, если ты осмелишься закончить предложение словами «если бы меня вообще не было», клянусь Богом, я заставлю тебя передумать самым жестоким способом!»

Слова Эсме, наполненные подобными угрозами, всегда были пустыми и лишенными всякой агрессии. Тем не менее, она мать, и я был уверен, что на этот раз она сделает исключение и заставит меня понять, что я неправ.

Одного этого оказалось достаточно, чтобы я воспламенился свыше всякого контроля Джаспера. Он поборолся в течение некоторого времени, и этого оказалось достаточно, чтобы я охладился, и мои действия вылились лишь в простые слова.

Медленно и умышленно отчетливо произнося каждое слово, я прорычал прямо ей в лицо: «Если бы меня не было». И сразу же, как только слова слетели с моих губ, я почувствовал себя ужасно. Ее лицо тут же поникло, плечи опустились от той злобы, с которой я прокричал слова. Карлайл бросил на меня пронзительный взгляд. В нем не было необходимости.

Я пробормотал быстрые извинения и снова взял себя в руки. На этот раз, я старался сохранять самообладание, произнося более спокойно: «Это правда, Эсме». Потому что это на самом деле правда: если бы меня не было, если бы я не вмешивался в ее жизнь, Белла была бы счастливой, нормальной девушкой-подростком.

Но Эсме не понравились мои слова. Сердито топая ногой, она схватила мои руки с силой, на которую только была способна. Я попытался высвободиться, когда она сердито на меня смотрела, в ее золотых глазах застыли беспокойство и страх. «Это не правда, слышишь меня?» Ты не можешь думать, что все было бы лучше, если бы тебя не было.

«Я не хочу слышать». Я целенаправленно упрямился, с легкостью высвободившись из ее слабой хватки. Карлайл бросил на меня еще один взгляд, который я едва ли заметил боковым зрением. Ты излишне беспокоишься обо все этом, Эдвард. Не поступай так с ней, и ни с кем из нас.

Я едва ли ему ответил, также злобно, на этот раз в его адрес. Эсме сразу же поняла, что происходит – и что я полностью проигнорировал слова своего отца.

Было нетрудно догадаться о теме нашего безмолвного спора, и моя мать сразу же поняла, что я не изменю своего решения. «Прекрати! Прекрати сейчас же, Эдвард! Ты заслуживаешь того же, что и все мы, и перестань думать иначе!» И в том числе счастья и любви; и хватит так глупо все отрицать.

«Я слышу это в миллионный раз, Эсме. И даже, если ты вобьешь мне это в голову, это не значит, что я соглашусь». Покачав головой, я немного отошел назад, когда она вновь стала на меня надвигаться.

Из ее мыслей я понял, что больше всего на свете ей хотелось меня обнять и заверить в том, что я не никчемный, не монстр. Но тут возникало две проблемы. Во-первых, я на самом деле монстр; а во-вторых, я не отношусь к тому типу людей, которые охотно идут на физический контакт.

Эсме это знала, она также знала, что я слышал ее желания в ее мыслях; поэтому я еще сильнее ее обидел, когда отпрянул назад. Прикусив губу в неуверенности, она вновь приняла воинственно-материнскую позу.

Когда она посмотрела на меня, ее взгляд был чрезвычайно серьезен. «Эдвард, ты действительно можешь, глядя мне в глаза, сказать, что лучше оставишь ее умирать и на протяжении всей вечности будешь несчастным, чем обратишь ее?» Что ты выберешь скорее одиночество, чем риск причинить ей душевные муки?

Для остальных, это показалось бы трудным решением: жить полной жизнью или сдерживаться и скрываться. Это показалось бы легким выбором – для человека.

Но я видел, как проходили десятилетия, и еще никогда мне не хотелось узнать, какова была бы жизнь, если бы я знал человека так, как хочу узнать Беллу. Определенно, я был заинтересован – больше, чем заинтересован. Но я также знал, что я никогда не затащу ее в этот ад, который представлял из себя мой мир.

Она сильная девушка – и я смогу узнать ее еще лучше прежде, чем мне придется уйти вместе с семьей. Но ни за что на свете я не стану рисковать, находясь рядом с ней больше, чем это необходимо.

Изабелла Свон. Она заслуживает намного больше, чем я могу ей дать, или скорее надеяться дать. И если, благодаря моему разбитому сердцу, она останется вдали от суматохи и муки этого существования, то пусть будет так. Мои близкие поняли о моем решении еще до того, как я открыл рот; я увидел это по их лицам.

«Да».

Извержение вулкана со стороны Эсме было вполне предсказуемо. «Да как ты можешь так о себе думать? Ты заслуживаешь счастья и надежды, даже несмотря на то, что ты так не считаешь, Эдвард!» Эта жизнь не предназначена для того, чтобы ее проматывать, что ты и делаешь! Нам дано больше времени на Земле, чтобы найти друг друга, чтобы найти свою любовь, а как ты с собой обращаешься?

Несмотря ни на какие аргументы, на которые она мне указывала, в ближайшее время я не собираюсь отступать. «Эсме, я буду это повторять, пока ты меня не поймешь. Я не передумаю».

Эсме была готова наброситься на меня с очередными криками, но Элис ее успокоила, нежно взяв ее за плечи и встав между ней и мной. Это заставило меня сделать еще один шаг назад. «А я буду повторять, что это видение прочное, это точно, оно не изменится, Эдвард. Не изменится». И ты это знаешь.

И снова, мне захотелось яростно закричать, поскольку мои слова не были услышаны. «А придется, Элис». Тон, с которым я произнес эти слова, мне самому показался неуверенным. Моментально, ее лицо смягчилось, поскольку наконец-то она поняла, что я пытался сказать.

К несчастью для меня, для Розали этого оказалось недостаточно. Она стряхнула с лица понимающее выражение и издала первый звук в тишине, которая наполнила комнату, в которой мы стояли, обсуждая этот вопрос. «На этот раз только твоего упрямства не хватит, чтобы изменить ход вещей». Ты не один несешь ответственность за решение: как насчет твоего любимого человечка?

Мой тон был абсолютно пресным, когда я прошипел: «Что?» Это абсурд; неужели она на самом деле думает, что Белла знает о своем выборе? Это не только напрямую нарушает правила Вольтури, но еще и идет в полный разрез с ее собственной природой.

Помимо того, что Розали была невероятно упряма, годы, проведенные в облике вампира, привели к тому, что она очень неохотно находилась рядом с людьми. Это было подобно предрассудку, она ненавидела иметь дело с людьми больше, чем это необходимо для нашего существования.

Ее голос задрожал лишь на мгновение, а потом по мере того, как она продолжала говорить, становился прочен, как сталь: «Да, именно это я и имела ввиду. У нее тоже есть право на выбор, Эдвард». Ты не можешь все контролировать как в своей жизни, так и в ее. Я понимаю, что с головой у нее все нормально: позволь ей применить свой ум.

Рассердившись на ее бесцеремонное пренебрежение умом Беллы, вместо того, чтобы разозлиться, я сосредоточился на том, что она говорила. «Она не поймет, что это на самом деле такое». Даже, если мы расскажем ей все – о Вольтури, жажде, обращении, питании, через которое мы все прошли…и бесконечном списке вещей, имеющих отношение к вампирам, которые ей просто необходимо узнать.

Если она действительно узнает, каково быть вампиром, то скорее с криками побежит в противоположную сторону. Ничто не заставит ее вернуться, если я позволю ей узнать что-то еще помимо того, о чем она уже догадалась – что, возвращаясь назад, представляет собой весьма скудную информацию.

Элис подобрала ниточку, которую начала плести Розали. «Да, Эдвард. То, что мне было это видение, означает, что она тебя любит». Она любит тебя достаточно для того, чтобы от всего отказаться, Эдвард, и ты знаешь, это многое значит.

Рассерженно вздохнув, я лязгнул в ответ: «Это ничего не меняет, Элис. Ты это знаешь». Возможно, она думает, что все мне разъяснила, но я все еще придерживаюсь своего решения.

«Нет, только для тебя это ничего не меняет. Потому что ты думаешь, что ты проклятый богом демон, который направится прямо в ад, если тебе когда-либо удастся себя убить», прорычала Розали, которую приводила в ярость моя надменность. Так, Эдвард? Смерть лучше, чем жизнь вампира?

Это был риторический вопрос. Я прорычал, поворачиваясь, чтобы направиться вверх по лестнице. Я беззвучно пробормотал: «Может быть, это будет действительно лучше».

Спасибо всем, кто комментирует и оценивает;)