Ресницами дерзко взмахни -
Там море. "Бросайся. Тони..."


Молчание, снова молчание... Влажные волосы, солоноватая от пота кожа, сплетенные ноги. Я и он в тесном пространстве машины. Или оно внезапно сузилось для меня? Роберт тяжело дышал, обжигая мне шею, водя пальцами по изгибу бедра. Я чувствовала губами его ресницы. Казалось, он заполнял собою все, и все равно мне было мало. Приятная тяжесть его тела, почти впечатавшая в сидение, была такой желанной, пусть мышцы отчаянно ныли от неудобного положения. Невозможно пролежать так вечно, но сейчас мне этого хотелось. Сладкая, пропитанная негой усталость, ощущение блаженного растворения в нем, его вкус на моих губах и сердцебиение ритмичной музыкой в ребра...
Деликатный стук спутал все аккорды. Мутная перегородка задрожала от легкой вибрации. Водитель, ну конечно же... Интересно, сколько времени стоит машина? И почему мне все равно, что подумает этот очень уж понятливый итальянец с хитрым взглядом и неиссякаемой любовью к приключениям? Видимо, давно уже сообразил, что происходит в салоне.
Я мягко отстранила Роберта, стараясь не встречаться с ним взглядом. Неожиданно нахлынуло какое-то острое чувство опустошенности. Впервые мне было страшно увидеть в его глазах презрение или равнодушие. В этот раз все оказалось слишком неистово, слишком сильно, и я чувствовала себя ужасно уязвимой. Одно его колкое слово, и рассыплюсь от боли. Ощутив дрожащие в груди слезы, я быстро поправила сбившуюся одежду, кое-как пригладила волосы, и, схватив ридикюль, рванула ручку. Дверца распахнулась, впуская внутрь порыв прохладного ночного воздуха. Я выскользнула на улицу, так и не оглянувшись.
К счастью, шофера поблизости не было. Вспышки фотоаппаратов, различимые мной за версту, тоже не мелькали. Только дойдя до ближайшего здания, я поняла, что лимузин стоял у гостиницы Роберта. Ему всегда пальма первенства, ассистентка была дальше по маршруту. Что ж, лучше вызвать такси и вернуться домой самостоятельно.
Позвонив в деспетчерскую, я нажала «Отбой» и прислонилась спиной к стене за углом, пытаясь справиться с бешеным стуком сердца и уже привычным желанием расплакаться.
В такие моменты мне казалось, что я ненавижу Роберта. За то, что так сильно хочу, что себя не контролирую, что везде проигрываю, хоть пытаюсь победить... и больше наслаждаюсь поражением, чем победой. За то, что он делает меня слабой. За то, что он такой невероятный, такой обожаемый, такой... такой...
Только он виноват, что вторую ночь подряд после самого обалденного секса я реву, как истеричка, вместо того, чтобы бежать счастливой дурочкой - без трусиков и практически без мозгов - босиком по мостовой в неизвестном, ненужном для счастья направлении.

На следующий день я была такой злой, словно перманентно варилась в котле неудовлетворения, а не являлась свеже- и слишком уж хорошо оттраханной Паттинсоном. Меня бесило все. Декорации, плохо падавший свет, надоедливый, хоть и очень уважаемый мной фотограф, пигалицы-модели, которые шушукались о том, «какой же он опупенный», и больше всего ОН сам. Его надменная физиономия, очередное милостиво подаренное мне приветствие сквозь зубы, его соблазнительная небритость, ставшая условием съемок, свежий запах туалетной воды...
Он был в костюме, черном, роскошном, и белой рубашке. Как же ему идет. Ну почему ему все идет?! Две девицы так и вились вокруг, в перерывах откровенно флиртуя. Роберт им улыбался, переводя взгляд с одной на другую. Мне хотелось дать ему по голове чем-то увесистым. Худые, страшные – да кто их выбирал вообще? Спонсоры, снабдившие самой дорогой одеждой, вряд ли будут в восторге. На них даже белье висит. Груди с задницами точно ушли на прогулку.
- Мне кажется, в платьях было бы лучше, - пробурчала я.
- Птенчик, успокойся. Это заказ, - хмыкнул Франко.
- Какой я тебе птенчик? – сорвалась я.
- Ладно, сегодня ты точно медуза-горгона. Довольна? Идея в том, что мужчина заходит туда, где его тайно ждет шикарная красавица. Он после работы или после приема, в костюме, и она подходит в белье...
- Ладно, я поняла, не продолжай. Просто не вижу пока никакого соблазна.
- Роберто очень фотогеничен. Камера его любит.
- «Роберто» и в балахоне расхватают. Но журнал мужской. Нужны женщины поаппетитнее. А это что?
- Но он на них смотрит. Думаю, и читатели будут смотреть.
- Это часть его работы.
- Ну да. Очень приятная, я бы сказал.
Я молча пыхтела, стараясь не углубляться в происходящее и не слушать указаний, вроде: «Так, а теперь обхвати ладонью ее бедро. А ты, Паола, положи пальцы ему на шею. Придвинься ближе. Еще ближе.»

Во время очередного перерыва я снова завелась. Это было ужасно, но язык и эмоции будто перестали подчиняться разуму.
- Эта Присцилла просто доводит. Я ей кто, девушка на побегушках? Работала б, а не ныла каждую минуту, что ей нужна вода «Эвиан». Только «Эвиан». Видимо, клизмы тоже исключительно с ней делает, что, кстати, не помешало б.
Франко скосил на меня глаза.
- Да что это с тобой? – он старался сдерживать смех, но хихиканье прорывалось, не смотря на усилия.
- Меньше часа прошло, а какая-то непонятная модель-звездулька мне будет указывать. Сейчас, я ей принесу. Получит.

«Да, все-таки ты очень противная. Но лучше дамочкам не нарываться», - протягивая два стакана моделям, думала я. «Готова поспорить, что они совершенно не отличают, где какая вода.»
- «Эвиан»? – уточнила Присцилла.
- Да, как и заказывали.
- Отлично.
Я, скрыв усмешку, смотрела, как она, причмокивая, пьет обычную питьевую воду из галлона для работников фирмы. Вторая девушка, Паола, так же неспешно опустошала свой стакан.
Франко подошел ко мне и шепнул на ухо:
- Где ты нашла «Эвиан»? Не было же?
- Я и не искала. Это из галлона.
- Откуда? – в его голосе проскользнул шок.
- Галлона на первом этаже... – посмотрев на его комично-паническое выражение лица, я спросила: - А что?
Он прикусил губу, потом снова склонился ко мне и прошептал:
- Там же наклеен листик: «Воду не использовать».
- Почему?
- Потому что оказалась с какими-то бактериями. Зеленеть начала.
- Что?! Ох...
Мне сразу стало нехорошо. Мне, конечно, эти девицы не нравились, но я вовсе не намеревалась их отравить.
- Ладно, не паникуй. Я никому не скажу. Ничего страшного не будет, просто их немножко... ммм... пронесет, - он опять хихикнул.
Я снова охнула, но с губ неминуемо рвался нервный смех.
Не прошло и десяти минут, как, преобразившись в лице, Присцилла пробормотала, что нехорошо себя чувствует, и быстро скользнула к двери. Почти сразу за ней последовала и Паола.
Роберт отреагировал лишь легким недоумением. Он сидел в другой части просторного помещения, но даже оттуда умудрялся сверлить меня взглядом.
- Что случилось? – наконец, спросил он.
- Сейчас, разберемся. Небольшая заминка с моделями. Можешь пока передохнуть, Роберто.
«А Роберто так устал, бедняжка, совсем истощился», - мысленно высказалась я.
- Иди, подбери себе комплект белья и пусть визажист и парикмахер поработают над тобой.
Я застыла в полном шоке.
- Что?!
- Что слышала. У нас нет времени ждать. Может быть, подъедет опоздавшая модель, а если нет? Не должно все простаивать, это деньги, спущенные в унитаз, ты понимаешь.
- Но... я же...
- Не скромничай. Ты у нас намного аппетитнее, у меня глаз наметан. И не менее фотогенична, чем этот красавчик. Теперь я понимаю, почему от него женщины вымирают. Ты только посмотри.
Роберт стоял у окна, задумчиво глядя на улицу сквозь жалюзи. Солнечный луч, скользнувший в широкую щель, позолотил его длинные ресницы, высветил четкий красивый профиль, придал волосам глубокий бронзовый оттенок. Он поднес свою идеальную длинную кисть к губам, в задумчивости чуть прикусывая костяшку большого пальца...
Кажется, я слишком шумно выдохнула.
Франко подтолкнул меня локтем в бок:
- Иди, медуза, напортачила, исправляй. Уверен, эта подработка тебе понравится.

Когда я снова появилась в дверях, на ходу снимая халат, и Роберт, повернув голову, скользнул взглядом по очень сексуальной «второй коже», заменившей мой приличный деловой костюмчик, у него на мгновение отвисла челюсть. Вишневый корсет с глубоким декольте, будоражащая мужское воображение тонкая полоска трусиков, узорчатые чулки... Каждая моя клеточка излучала триумф. Пока груди и остальные части тела не стали позорно реагировать, предавая меня, на откровенный призыв глаз Роберта.
Франко тут же ушел с головой в действо, наслаждаясь зрелищем через объектив. Видимо, наши флюиды слишком сильно на него влияли.
- Так... потрясающе. Да, отлично. Просто тянитесь друг к другу, ближе.
«Вот оно, начало конца. Очередного... » Самое возбуждающее зрелище в считанных сантиметрах от меня, самый натуральный соблазн. А Роберт ведь ничего не делает... почти. Но я снова вижу это туманное море под густыми ресницами, которое слишком властно притягивает. Тянись. Бросайся. Тони...
Мои губы у его подбородка... Его пальцы на резинке чулок... И взгляд Роберта в декольте, ускоряющий все процессы в организме. Кажется, что по венам бежит не кровь, а горячее вино.
- Отлично! Просто идеально, - восторгался Франко, хоть на какие-то периоды времени вырывая меня из дурманящей пучины. – Роберто, теперь прижми ее к себе, пальцы на булочки.
- Что? – недовольно откликнулся Роб.
- На ягодицы, - засмеялся фотограф. – Ну, давай. Что вы, как маленькие. Медуза, руку ему на грудь, чуть раздвинь ноги. Полчаса снимаетесь, а все стесняетесь. Весь фотосет выражает желание, игру взглядом, и у вас получается невероятно!
Я его убью за эту «медузу». И вообще за все... Оказывается, меня имеют взглядом уже полчаса - с коротеньким перерывом на переодевание в еще более провокационое белье с кучей подвязок. Черт, скоро понадобится огнетушитель. Кажется, «Роберто» пустил в ход все свои чары. Мстит за вчерашнее? Не понравилось, что все-таки потерял голову? Все еще ревнует? Кажется, опреденная часть его тела проявляет гораздо больше интереса, чем ему хотелось бы. Франко, похоже, забыл, что мои раздвинутые бедра прижаты к живому парню, а не манекену. У фотографа-маньяка нет никакой жалости.
Я чуть не засмеялась, понимая, чем было вызвано напряжение в голосе Роберта.
- Так, хорошо. Пауза. Теперь нужен черный комплектик с чулками. Смени белье, красотка.
Ценный совет. И очень кстати.

Теперь это стало походить на пытку для нас обоих. Я почти не могла нормально дышать. Соски натянули тонкую ткань, слишком очевидно просвечиваясь. В животе все давно скрутилось, словно кто-то опоил меня зельем. Вернее, я-то знаю, кто. Смотрю прямо на его приоткрытые губы.
- Медуза, тут подъехала опоздавшая модель, можешь передохнуть, заменит.
«Заменит?»
- Прекрати звать меня медузой!
- Ладно, не бушуй, посиди вон там пока.
Я не собиралась нигде сидеть. Соскользнув с колен Роберта, выскочила из помещения, налетев на какую-то брюнетку, вещавшую в трубку:
- Он просто супер. Он точно будет моим, я не упущу такой возможности.
Я даже не извинилась. Девица смерила меня возмущенным взглядом.
Далеко отойти не получилось. Какое-то непонятное и очень неприятное чувство росло в груди. Со мной никогда такого не было. Хотелось вцепиться ей в волосы... Или вцепиться в Роберта. Я сошла с ума. Я тоже ревную. Но он ведь не мой. Я даже толком не понимаю, что чувствую... Почему же тогда так больно?

....................................................................................................................................................


Если хочется написать парочку слов, не стесняйтесь (кликаем на любимую "дорожку"))



Ему идет белый, и "Роберто" может быть опасно сексуальным...

Видео для настроения...