Загубленный каблук, поломанные ногти

Я шла по пустынной, тускло освещенной узкой улочке. Шла, глядя ему в спину, потому что не успевала за размашистым шагом. В конце концов, тонкий каблук не выдержал испытания старым булыжником, и, застряв в выбоине, жалобно хрустнул. Нет, только не это! Я проковыляла несколько шагов и неохотно позвала:
- Роберт...
Он чуть замедлил шаг, потом повернулся, и в бледном свете фонаря я увидела его недовольное лицо.
- Подожди, я... В общем, просто сломался каблук.
Вместо того, чтобы попросить отломать эти дурацкие шпильки, я отвернулась, шагнув в арку небольшого переулка. Прислонилась спиной к стене, скидывая туфли. Идти босиком?
Я зажмурилась, подавляя злые слезы. Надо будет, пойду. Но просить его не стану. Пусть убирается, куда хочет и срывает свое раздражение на ком хочет.
Когда я снова открыла глаза, увидела его, стоящего напротив. В нескольких метрах от меня. Мрачный взгляд, нервно сжатые челюсти. Что же его так взбесило? Аж скулы сводит.
- Если тебя так тяготит мое присутствие, могу вернуться, - холодно произнесла я.
- Сразу надо было оставаться, - в его голосе слышалась издевка.
- Слушай, в чем твоя проблема? Сидел бы в отеле. Нет, приперся на солидный прием в джинсах и без приглашения.
- Надо было пригласить.
- С чего вдруг?
Он проигнорировал мой вопрос.
- Не понравились джинсы, значит?
Черт, да ненавидела я их. Вместе с этими проклятыми пуговками на ширинке, которые хотелось отодрать с нетерпения. А больше всего я ненавидела осознание того, что, побывав на приеме, где была уйма солидных, элегантных мужчин в шикарных костюмах, лоснящихся туфлях, отглаженных рубашках, я все еще находила самым сексуальным на свете этого парня в разорванных на коленке джинсах, видавших виды кедах, мятой майке, довольно невзрачной на вид куртке и кепке, натянутой на вечно расстрепанные густые волосы. Даже сейчас, готовая побольней вонзить сломанный по его вине каблук в этот красивый зад, я завороженно смотрела на резко очерченный подбородок в щетине, шею, ямочку между ключицами... И лишь когда все это оказалось так близко, что его кожа почти соприкоснулась с моими губами, я шумно выдохнула. Неужели я не дышала все это время?
- А мне вот не нравится твое платье, если хочешь знать, - процедил он сквозь зубы.
При этом ладонь вдруг нагло скользнула вверх по моему колену, прямо под легкую материю.
- Тогда убери от него руки! – вцепившись в его майку, выпалила я, пытаясь отстраниться.
- А если бы нравилось, можно было б не убирать? – ухмыльнулся он одними губами. Глаза оставались темными, словно таящее опасность грозовое небо.
Я попробовала его оттолкнуть, но Роберт лишь сильнее придавил меня к стене своим телом. Смотрел зло, действовал мягко. Кончики длинных пальцев нежно гладили внутреннюю сторону бедра, обводили впадинки и изгибы, намеренно задевая через ткань самые чувствительные участки. Все качалось перед глазами, каждая его ласка горела на теле ответной дрожью моей кожи.
Я закусила губу, сдерживая всхлип, сжала ноги, останавливая его руку, но этим лишь усилила наслаждение. Его кисть, плотно охваченная моими бедрами – что могло еще больше помутить рассудок?
Я все еще не могла в это поверить. И не могла контролировать. Хотела не сдаваться, не терять голову, но теряла... снова и снова. Только с ним. Почему?
- Никакой ты не джентельмен. Вранье, - мой голос стал едва слышным, растворяясь в пространстве, до краев заполненном им.
- Тебе ведь это не нравилось, - хрипло возразил он.
Я была так захвачена бурей эмоций, что не осознавала значения его слов. Но они окатили новой волной возбуждения. Реакция моего тела выдавала с головой.
- Признай, до леди тебе тоже далеко.
Волшебные пальцы и издевательская ухмылка.
- Лучше заткнись... – взбешенно посоветовала я.
- Кажется, кто-то больше не может терпеть.
Локоть, упершийся в его грудь, жаждал сдвинуться и проехаться по красивой челюсти, но Роберт не оставил пространства. Обхватив, резко развел мои ноги и прижался своим горячим телом. Пуговки... Теперь я чувствовала их животом сквозь одежду. И, кажется, не только пуговки... Черт.
Что бы он ни делал, невзначай или нарочно, любая мелочь толкала меня на край желания, ослепления... временного или долговременного помешательства.
Невесомо скользнув вдоль шеи, его губы жадно завладели моим ртом, и весь мир исчез - только его жаркое дыхание, смешавшееся с моим, и сладкий стон, стертый поцелуем. Его восхитительный вкус не мог сравниться ни с одним райским плодом. Он был в тысячу раз прекраснее, чем я могла вообразить, чем помнила. Хотелось упиваться им бесконечно, смаковать, вбирать в себя. Целовать, целовать, целовать... И, даже найдя в себе силы на миг оторваться от него, я замерла, дрожа, растягивая удовольствие. Продолжала ласкать потерянным взглядом, обводя лицо ладонями, продолжала льнуть к его телу... Он близко, так близко. Я ловила каждый прерывистый выдох разгоряченной кожей. Я ни о чем не могла думать и больше не принадлежала себе. Мне до умопомрачения хотелось прикусить его нижнюю губу, сочную, алую. Медленно и нежно пропустить между зубами... Он лишь смотрел на меня и ждал. Его щетина колола мне ладони, взгляд обжигал. Почему он так невероятно, дерзко красив?.. Почему так желанен?
Мое непроходящее безумие - Роберт. Мне никогда не хватит минут, часов, дней, чтобы насладиться им. Жажда обладать и отдаваться сведет меня с ума, подчинит себе, поработит... И я не смогу его забыть.
Нет, только не теперь... Еще не время об этом думать. Еще время дышать им и пропитываться. И пока я могу отдать ему все, я отдам. Я знаю, что он хочет меня. Вижу это в его горящих глазах. Как бы я не бесила его, он не может противиться.

Сдерживаться больше не было сил, и я потянулась к нему, медленно обводя контур его приоткрытых губ кончиком языка. Ярких, сладких, как спелая клубника. Прикусывая, как хотела, посасывая, как мечтала. Роберт чуть вздрогнул, настойчиво вжимая меня в стену, целуя в ответ – жадно, отчаянно. Наши языки сплелись, изучая, упиваясь, дразня... Контур его зубов, нёбо... Жесткий подбородок, мягкие, невозможно вкусные губы...
Щетина царапнула впадинку у горла, пальцы, спустив бретельки, скользнули в глубокое декольте, и мои налитые груди благодарно заполнили его ладони. Он мягко сжимал, грубовато гладил, задевая чувствительные соски, заставляя меня дрожать под его руками, и я с трудом осознавала, что всхлипы наслаждения, разрывавшие тишину, принадлежат мне.
Хотелось, чтоб между нами не было одежды, хотелось уничтожить все преграды, хоть как-то отделявшие меня от него. Но где-то в отдаленных участках разума билась мысль, что мы на улице, в каком-то переулке, среди домов... Ну и пусть. Хочу его здесь, сейчас. Хочу быстрее - напиться, напитаться...
Он больше не играл, не мучал меня. Поцелуи стали бесконтрольными, объятия - неразрывными. Дрожащими руками я потянула вверх его майку, кончики пальцев, путаясь в волосках на его груди, заскользили по ребрам к пупку, и дальше, густой дорожкой, к поясу джинсов. Сгорая от жгучего желания, я, ломая ногти, расстегивала эти чертовы пуговки, сводившие с ума так много дней. А губы, кончик языка не могли оторваться от него, по очереди лаская напрягшиеся бусинки сосков. Роберт дышал хрипло и часто, уперевшись в стену по обе стороны от моей головы, когда я стягивала с бедер его джинсы вместе с нижним бельем.
Он приподнял меня, освобождая от миниатюрных стрингов, и, обхватив руками, вдавил спиной в шершавую поверхность. Наши тела дрожали, будто в лихорадке, я чувствовала прикосновение его горячей плоти, слышала сумасшедший стук сердца, ставший эхом моего...
- Хочу тебя... – безвольно шепнула я, сжимая его волосы.
Что-то дрогнуло в его лице, но Роберт не сказал ни слова.
Мучительно медленно заполняя меня, он смотрел в глаза, просто смотрел... Только Роберт, не отводящий взгляда в такой момент, мог сделать его самым чувственным в жизни. Только он мог беспардонно отыметь меня телом и глазами одновременно, и еще неизвестно, какой способ был эффективнее по скорости воздействия. Кажется, меня подшибло оргазменным током, как только он взмахнул ресницами, открывая мне море под названием «Бери»... И я улетала все выше, не в силах терпеть, цепляясь за него. Он любил меня с яростью, молчаливой страстью, жестковатой и в то же время нежной. Чувствовать его частью себя, сжимая, видеть, как он смотрит, ощущать, как дышит, внимать глубоким движениям, скользить и прижиматься грудью, бедрами, животом - самая совершенная мука, самая приятная пытка.
Вены на его лбу, шее напряглись, спутанные пряди волос прилипли к вискам... И как только я сладко вскрикнула, вздрагивая и замирая в его руках снова и снова, он так же сильно задрожал в моих. Его стон, самый эротичный звук на свете, долгий, низкий – потерялся в моих спутанных волосах. Уплывая в блаженную истому, я привлекала его все ближе кольцом слабеющих ног, не желая отпускать. Хаотичные узоры длинных пальцев все еще оставляли жаркие следы вдоль спины. Губы мягко коснулись щеки, заскользили ниже... Я невольно уткнулась носом в его шею за ухом и почувствовала аромат кожи, горячей, потной и все равно невероятно свежей. Легкий бриз... Я уже и забыла, какой это рай. Его запахом хотелось пропитаться навечно. Только ветер никогда не останавливается... Я задержала его на миг. Непокорного, как стихия – и такого же неуправляемого. Временно Роберт вернул мне себя. Ураган снова ворвался в давно упорядоченную жизнь.