26 несчастье, или "Родительский день".

К концу недели моя Белла стала немного задумчивой. Я не понимал причин этого ухода в себя, особенно с учетом того, что все только начало приходить в норму, и с самой субботы наша жизнь была просто идеальна. Мы отобедали в воскресенье дома у моих родителей. И только корректность и материнская забота Эсме помогли нам оставить инцидент с Флемингами позади. Я не был удивлен, когда на семейный обед Эммет привел Розали, и, судя по тому, как несгибаемая Рози жалась к брату, у этой парочки был серьезный разговор. В тот же день доктор Хейл осмотрела твою руку и разрешила шевелить пальцами, назначив прием на воскресенье.

Обстановка между нами становилась слегка напряженной. Я думал над тем, что нужно уговорить Беллу переехать ко мне окончательно, но мы были вместе всего месяц, и в других условиях это, несомненно, было бы поспешным решением. Но я уверен в нас и в том, что совместное проживание сделало нас только ближе за эти пару недель.

Вся ситуация казалось мне донельзя странной: мы были не так давно знакомы, но непонятным образом зависимы друг от друга, мы признались в любви, но продолжали держать дистанцию, мы делили с тобой кровать и дом, но не занимались любовью. Мы шли слишком медленно и бежали слишком быстро. Я понятия не имел, что происходило, но в самых смелых мечтах представлял себе совместное будущее с тобой. Черт, четыре дня назад, я воображал, что Белла носит нашего ребенка, и эта идея не заставила меня сбежать за границы штата. Нет, это лишь вдохновляло меня. Но думать об этом... Было недостаточно, стоило поговорить с малышкой Беллой, но я молчал, заморенный своими же мыслями.

Воскресным утром мы с моей кареглазой заправились кофеином в уютной утренней болтовне и отправились в больницу. Белла улыбалась и была так легка.

- Если повезет, то уже сегодня распрощаюсь с этой штукой, - ты помахала загипсованной рукой.

- Прекрасно, я буду скучать по ней в нашей постели! - ответил я, улыбаясь. Моя кареглазая заливисто засмеялась.

- Я что-нибудь придумаю, чтобы ты не заскучал в кроватке, - игриво пролепетала Белла весьма призывное заявление. О черт, это был удар ниже пояса.

Мы подъехали к больнице и направились в приемную, где дежурила твоя подруга.

Розали приветливо встретила нас и оставила меня ждать в кабинете, пока Белла ушла делать рентген.

Через полчаса моя докторша стояла со своей докторшей и смотрела на снимок своей руки. Девушки улыбались, явно довольные результатом, и сыпали совершенно непонятными мне терминами. Что-то типа "оссификация" и "регенерация".

- Ну что, каков ваш вердикт, доктор Хейл? - спросил я с преувеличенной серьезностью.

- Ну, результаты огорчают... Придется нашей Белле выходить на работу, да еще и игрушку отдавать. Давай сюда руку, - сказала Роуз.

Пока твоя подруга управлялась с гипсом, ты ерзала на стуле в нетерпении, и я всерьез испугался, что побежишь на дежурство прямо сейчас.

- Ты знаешь мои рекомендации. Береги руку, не поднимай тяжести и воздержись от проведения массажа сердца еще на пару недель.

- Спасибо, - ты освободилась от гипса и с наслаждением потерла предплечье правой руки, а затем крепко обняла Розали.

- Эй, я вообще-то тоже хочу "двуручное" объятие! Я скучал по твоей правой тоже.

Девушки хихикнули, а моя кареглазая бросилась ко мне. Это был момент легкости. Меня накрыло приятным теплом, что разливалось по телу.

Мы шли, держась за руки, по территории больницы, и Белла сияла, словно выиграла в лотерее или вроде того. Черт, как же сильно эта девчонка любит свою работу. Я был весь погружён в свои мысли, когда кто-то окликнул мою Беллу по фамилии. Инстинктивно повернувшись в сторону шума, почувствовал, как ты замерла. Я подготовился к очередной беде, но, когда увидел мужчину, лет шестидесяти, расслабился. Драки не предвиделось.

- Изабелла. Неожиданная встреча, - голос седоволосого мужчины был пропитан ядом, и я понятия не имел, кто он и почему смеет так разговаривать с моей девушкой. Если бы не воспитание и уважение к старшим, так тщательно вкладываемое в мой мозг Эсме, то этот неизвестный человек получил бы урок хороших манер от меня. Что за черт, понятия не имею почему, но меня просто бесил совершенно незнакомый мужчина, стоявший передо мной.

- Мистер Флеминг, - тихо прошептала моя Белла, и ее плечи, так горделиво расправленные всего минуту назад, поникли.

Ах, вот оно что! Это папаша Джеймса и Ройса! Вот отчего я возненавидел его в первую же секунду знакомства. Слишком уж большое сходство у этой семейки. Эти черты лица, эта самоуверенность и ехидство в голосе.

Я потянул Беллу за руку, заводя ее себе за спину. Моя кареглазая выглянула из-за моего плеча:

- Феликс... Мне так жаль... - начала она. Потрясающе! Только Белла могла извиняться перед отцом мужчин, причинивших ей столько боли.

- Да... Я не нуждаюсь в твоих лживых извинениях. Мои мальчики сейчас в больнице из-за тебя и твоей подружки. Вы втерлись в доверие нашей семьи и предали его.

От этих слов моя девушка сжималась как от ударов, а нижняя губа Феликса дрожала, словно он вот-вот расплачется. Я понимал его, отчасти. Он был отцом, который смотрел на своих детей, лежащих на больничной койке, но это не было виной Беллы.

- Мистер Флеминг, достаточно. Ваши слова ранят мисс Свон...

Старик грубо перебил меня:

- Ах, ты должно быть новый выбор Беллы, сын Карлайла. Берегись, чтобы не оказаться на месте моих детей в скором времени, - его голос повышался с каждым словом. - Чего тебе нужно было? Денег? Власти? Чего?!

Мою кареглазую трясло, я чувствовал дрожь в руке, которую держал.

- Впредь прошу не подходить к нам. Всего доброго, - оборвал я эту дискуссию и потащил Беллу к машине, она шла следом словно зомби. Уже открыв дверь машины перед ней, я попытался привести ее в чувство.

- Милая? - обратился я к тебе, аккуратно взяв за подбородок.

- Эдвард, - твой голос дрожал, как и ты. - Я хочу домой. Мне нужно... - ты замолчала.

- Конечно, садись, поехали, - я погладил нежную девичью щеку, а ты попыталась выдавить из себя улыбку.

- Нет, я сама, к себе на квартиру, понимаешь? - при этом ты попыталась отстраниться от меня, а я расставил руки по обе стороны от хрупкой фигурки, заключая в клетку между мной и машиной. Карие глаза избегали моего взгляда.

- Белла, милая, посмотри на меня, - но моя упертая продолжала изучать ворот рубашки.

- Сейчас мы садимся в машину и едем к тебе, ты собираешь вещи, мы отвозим их к нам домой, там ты переодеваешься в красивое платье, и мы идем в ресторан, праздновать возвращение твоей правой руки в строй, - все это я произносил тоном, не терпящим возражений. Белла сузила глаза, а затем сказала:

- А ты не такой уж и мягкий, да, Эдвард?

- Нет, я властный тиран, но тебе лучше не знать этой моей стороны, - произнес я своим самым "слащавым" тоном почти у твоих губ, перед тем, как наброситься с поцелуем. Белла как-то вяло вырывалась, пытаясь что-то сказать мне.

- Эдвард, - выдохнула ты, когда я в недоумении отстранился, - мы на территории больницы, нас увидят.

Вместо того, чтобы оставить тебя в покое, я притянул твое лицо ближе, желал получить еще один долгий поцелуй. Не знаю почему, но мне хотелось, чтобы все твои коллеги собрались сейчас около нас и зарубили себе не носу: «Белла - моя!»

- Такой несносный мальчишка, - прошептала ты мне в губы и нежно погладила щеку своей теплой ладошкой. - Чего ради, мистер Каллен, вы устроили "показательные выступления"?

- Понятия не имею, о чем ты, - ответил я, надевая маску "святой невинности". Ты хмыкнула, и я усадил тебя в машину.

Ехали мы в тишине и через двадцать минут этой пытки уже заходили в твою квартиру. Я надеялся, что ты направишься прямиком к шкафам, собирая вещи, но моя кареглазая была бы не Беллой, если бы не начала "старую песню".

- Эдвард, нам нужно поговорить.

Ты села на кровать и положила руки на колени. Дурной признак. Я сел рядом, копируя твою позу, за тем лишь исключением, что взял твою руку и ободряюще сжал ее.

- Да, любимая?

Ты подняла на меня взгляд, в котором читались испуг и неуверенность, наравне с нежностью. Это была нечестная игра с моей стороны: каждый раз, когда один из нас произносил это слово, было такое чувство, словно в сердце зарождалась новая искра, что сбивала ритм и сияла в глазах собеседника. Мы с Беллой уже не подростки и знаем цену чувства, которое так долго обходило стороной, именно поэтому те редкие признания так ценны. Да, я люблю эту девушку и буду бороться за нее, чтобы ни случилось, но это вовсе не значит, что мы бросимся в омут с головой, нет, мы коснемся воды, прежде чем погрузиться в нее, медленно ступая каждый шаг, чтобы не быть снесенным волной. Вместе мы устоим.

- Любимый, - произнесла ты с улыбкой и так нежно, словно это слово состояло лишь из гласных, и ты пропела его.

- Эдвард, я так благодарна, что ты рядом. И, боже, ты самый заботливый из мужчин, что я встречала. Жить с тобой эти две недели - было восхитительно. Я не чувствовала себя больной или ущербной, только любимой и защищенной. Говорят, что быт портит отношения, но с тобой под одной крышей в это совсем не верилось, - ты заправила волосы за ухо, такая нервная привычка. - Но ты видел, что происходит. Ты сын Карлайла, а я работаю в больнице. Я представляю, что за разговоры начнутся, стоит только мне войти на территорию больницы. Все только и будут говорить, что я окрутила очередного "богатенького сыночка", раз уж с Флемингом не вышло. Боже, Эдвард, я не хочу этого, не хочу шепота за спиной и твоих сомнений, потому что это будет слишком тяжело. Я доктор, и у меня есть все, в чем я нуждаюсь. Эту квартиру я уже оплатила на полгода вперед, и Рози с Эли живут в соседнем доме, знаешь, как трудно было найти...

Ты замолчала, переводя дыхание, и опустила взгляд. Все твои страхи и опасения были ясны, но беспочвенны. Меня не волновало, что скажут за спиной те, чья жизнь заключается в обсуждении сплетен. Я знал чего хочу и не собирался отступать из-за твоей неуверенности.

- Белла, послушай. Я знаю, что ты весьма самостоятельная девушка. Ты можешь себя обеспечить и не нуждаешься в ком-либо. Я сын Карлайла, но не брал у него денег с двадцати трех, когда закончил свое обучение. Все, что я имею, заработано мною. Я горжусь этим и понимаю тебя. Но не позволю глупым сплетням мешать строить нашу жизнь, - я перехватил обе твои руки, чтобы накрыть их своими ладонями. - Мне плевать, что будут говорить. Я люблю тебя и эту чертову самостоятельность в тебе и хочу, чтобы мы двигались дальше, прошу тебя переехать ко мне и перестать думать обо всем незначительном. Это, - я приподнял наши сплетенные руки, - вот, что имеет значение.

Моя маленькая Белла прижалась ближе и уткнулась носом мне в шею. Мы погрузились в благоговейную тишину, я чуть поглаживал девичью спину, словно метроном, точно отсчитывающий такт.

- Белла, уже пять. Давай собирать вещи, нам еще домой их завезти.

- Эдвард, может, все-таки... - я накрыл пухлые губы пальцами.

- Нет! У вас час на сборы, мисс Свон. Вам предстоит совместное проживание с одним несносным архитектором.

Ты хихикнула, взбираясь мне на колени.

- А что, если мы решим эту проблему иначе?

При этом соблазнительно прижималась ко мне грудью, проводя губами по линии челюсти, обдавая жарким дыханием мое ухо. Руки автоматически заняли свое место на твоих бедрах, мысли вылетели из головы, пока твои маленькие ладошки массировали мои плечи и грудь. Ты настойчиво укладывала меня на кровать, продолжая пытку своими губами, теперь уже на моей шее.

- А что, если мы будем двигаться дальше прямо здесь. Нам ведь совсем не обязательно жить под одной крышей, чтобы спать вместе, - шептала Белла мне в кожу, пока ее пальчики перешли на пуговицы моей рубашки, расстегивая ее. Мой мозг отказывался понимать, как разговор о переезде мог закончиться так многообещающе. Руки перешли на округлые ягодички, сжимая довольно сильно. Белла простонала мне в ключицу, и я почувствовал необходимость взять контроль в свои руки, поэтому ловко перевернул нас, нависая над своей прекрасной возлюбленной.

- Белла, пятьдесят минут на сборы, - шептал я в ложбинку меж округлых грудей, расстегивая пуговки на твоей кофточке. Моему взору уже открылся фиолетовый атлас лифчика, когда моя докторша простонала, совсем не от страсти, а в явном негодовании.

- Сорок семь минут, милая Белла, потом я заверну тебя в одеяло и отнесу в машину, в каком бы виде ты не была, - при этом мой шепот был сбивчив из-за поцелуев, которые я оставлял на плоском животике, сопровождая путь рук, все еще настойчиво расстегивающих эту теперь уже ненавистную кофту.

Я почувствовал пальчики в своих волосах, понимая, что ты сдалась.

- Несносный... - прошептала моя девушка, работая над беспорядком у меня на голове. Я рассмеялся.

- Нет, серьезно?! Это ты только что пыталась использовать секс, чтобы не жить со мной. Обычно девушки делают наоборот, знаешь ли.

Ты залилась краской.

- Знаешь, когда ты так говоришь об этом, звучит гораздо глупее, чем у меня в мыслях.

- О, потому что это и было весьма неразумно с твоей стороны, - не унимался я, раздосадованный нелепостью происходящего.

- Белла, у меня есть решение: ты сейчас возьмешь свои вещи и переедешь ко мне. При этом, раз уж квартира оплачена, она будет по-прежнему твоей. Таким образом, ты всегда будешь иметь пути отступления, а я - стимул держать тебя еще крепче, - я смотрел в карие глаза и видел, что выиграл этот спор. Оставив поцелуй на плоском животике, я отстранился, вставая с кровати и протягивая тебе руку. Ты вложила в нее свою маленькую ладошку, внимательно изучая наши руки, спросила, закусив губу.

- А что насчет секса? - я притянул хрупкое тельце к себе, целуя девичью шею, и прошептал тебе на ухо самым соблазнительным голосом из моего арсенала:

- Уверен, что мы придем к компромиссу.

Моей удивительной девушке понадобилось полчаса, два десятка косых взглядов и полдюжины фырканий себе под нос, чтобы собрать чемодан вещей. Ясно, что не было необходимости забирать все вещи, раз уж квартира оставалась в твоей собственности на какое-то время.

Ехали мы на разных машинах - Белле завтра на работу, она сейчас вела свою старушку. Я был даже рад этой получасовой разлуке - тебе явно нужно было время остыть от гнева, который захлестнул тебя в связи с поражением в нашем первом споре. Хотя, очевидно, это даже ссорой нельзя было назвать - я просто не дал тебе возможности. Я вел себя слегка авторитарно, но покорность никогда не была моей добродетелью, и Белле нужно было принять это как можно раньше, чтобы мы могли развиваться дальше.

Припарковав свой Вольво, я пошел забрать твои сумки из багажника. Белла зашла в дом, не дожидаясь меня, все еще дуясь, это жутко забавляло, если честно. Ну, правда, что за причина у нашей ссоры?! Даже подумать смешно. Но смешно было недолго. Потому что когда моя сердитая вышла из ванной, я едва мог дышать. Черт, я видел эту девушку неглиже, в белье и в красивом платье. Но это платье... Ты явно издевалась. Волосы ты собрала в низкий пучок, чтобы открыть тонкую шею и ключицы. Пара прядей обрамляли лицо, накрашенное ярче обычного. Глаза были обведены черным и прямо-таки прожигали насквозь дыру в моей груди. А это платье?! Нечто среднее между монашкой и шлюхой. Оно было черное, длиной чуть ниже колена, с низкой проймой, открывающей взору чудесную ложбинку меж твоих грудей, и ткань - тончайший трикотаж, тот, который, облегая словно перчатка, не дает никакого шанса воображению, а также нижнему белью. Да, определенно, никакого белья под этим лоскутком. Я неосознанно облизнул губы. Ты. Издевалась. Надо. Мной.

Я подошел ближе, кладя Белле руку на шею, обводя линию челюсти, нежно обхватывая подбородочек пальцами, склоняясь к губам, перед тем как наброситься на них, с благоговением прошептав:

- Ты так прекрасна. Нет слов, чтобы описать, как ослепительна твоя красота.

Глаза, в обычное время шоколадные, сейчас были скорее коньячного цвета с легкой краснинкой в оттенке. Во рту пересохло от этой дьявольской искры в твоем взгляде. Я обхватил узкую талию, приподнимая так, чтобы не приходилось склонять голову к твоим губам. Одна рука продолжала держать тебя за талию, в то время как второй я прокладывал путь от подола твоего платья к округлым ягодичкам. Это было моей навязчивой идеей - проверить, действительно ли под этой тканью ничего нет. Я провел ладонью по бархатной коже и, не встретив препятствия, попытался изо всех сил сдержать рычание, клокотавшее в груди. Уткнувшись носом в основание твоей шеи, я дышал часто и неглубоко. Кровь отлила от головы, устремившись в пах. О, как я хотел тебя! Мне было больно от желания, руки трясло, а мышцы налились свинцом. Такое чувство, что не осталось не единой клетки в моем организме, не поверженной в схватке похоти с разумом, и разум ушел прочь.

Нежные пальчики зарылись в моих волосах, и Белла, простонав мое имя, откинула назад голову, предоставив мне доступ к груди у выреза твоего крышесносящего платья.

- Это гребанное платье! - прорычал я, стягивая бретели с плеч.

Ты всхлипывала мое имя, сжимая мои волосы все крепче в своих кулачках с каждым моим поцелуем. Я облизывал твои ключицы, словно кот сметану, спустился к грудям все еще прикрытым этим мучительным трикотажем, мучительным для моей эрекции, конечно же. Острые пики сосков проступали через платье, и мне было просто жизненно необходимо ощутить их у себя во рту. Стягивая ткань, я наслаждался открывающимся передо мной видом, пока ты продолжала притягивать меня все ближе, словно цепляясь в страхе упасть. Я чертовски жалел, что у меня только две руки, потому что их было явно недостаточно здесь и сейчас. Когда мои губы коснулись твоей груди в почти издевательски целомудренном поцелуе, ты простонала мое имя.

- Эдвард, не дразни! - я подхватил тебя за бедра, заставляя обернуть ноги вокруг моей талии, чтобы быть на одном уровне с этими ошеломительно-прекрасными холмиками. С каждым касанием моих губ твои руки в моих волосах становились все требовательнее, стягивая пряди, царапая кожу ноготками. Я держал тебя под ягодицами, также крепче сжимая пальцы с каждой секундой, возможно, завтра будут синяки в виде моей пятерни, но, пока ты не жаловалась, я был не в силах остановиться. Ты шептала, стонала, хныкала мое имя, прикусывая губу, но во всей этой палитре не хватало оттенков - я желал, чтобы моя Белла выкрикивала его. Поэтому продолжал терзать твою шею и грудь. Рука уверенно устремилась к самому желанному месту на теле любимой, но Белла, захлебнувшись стоном, вдруг затихла и напряглась в моих руках, перед тем, как прошептать напряженное: "Чарли". Я впал в ступор. Разве не мое имя должна произносить ты в эту минуту? А потом до меня дошло, что ты шептала имя отца, и я даже стал озираться в поисках не вовремя нагрянувшего гостя. А ты выбралась из моих объятий, бормоча:

- Черт! Если я не возьму трубку, он решит, что гипс не сняли, и будет здесь через час. Боже, он, возможно, уже садится на самолет!

С этими словами моя кареглазая подбежала к тумбочке, роясь в сумке. Мелодия мобильного, проигнорированная мною до этого, продолжала играть. Ты с ругательствами высыпала содержимое сумки на кровать и схватила мобильный, который, естественно, показался последним. Телефон умолк, и ты нервно постукивала ногой, пока перезванивала.

- Да, пап! Нет, все нормально, гипс сняли. Нет, правда, приезжать не нужно. Я не вру, - говорила ты, словно объясняла элементарные вещи маленькому ребенку. При этом ты опустилась на кровать и легла поперек, накрыв глаза рукой, явно собирая все свои силы, чтобы сосредоточиться на разговоре с отцом.

Я бы тоже с радостью сосредоточился на чем-нибудь, кроме того, что ты так и не поправила платье, стянутое мною почти до талии. Чтобы это наваждение прошло, мне пришлось подойти и, став на кровати на колени, нависнуть над тобой, медленно натягивая бретели платья вверх по рукам, на эти прекрасные плечики. Я не удержался и легонько поцеловал ложбинку между грудей перед тем, как аккуратно натянуть на них платье. Белла задрожала и потянула меня на себя, обняв за шею, пытаясь поддерживать разговор с Чарли.

- Нет, папа. Я не поторопилась. Ты же знаешь, что если уж перестраховщица Рози сняла гипс, то все в порядке.

- Нет, завтра в день, в среду - сутки, в пятницу - день.

- А как ты? Что нового в участке?

- Анжела родила? А Билли принимал роды в полицейской машине? А Бен упал в обморок?

Моя кареглазая рассмеялась, что послало вибрации по моему телу, начиная с лица, прислоненного к изгибу твоей шеи. Я был не в силах продолжать лежать на тебе и бездействовать, поэтому, дабы не сделать твой дебют незабываемым, - ознаменованным разговором с твоим отцом, я отправился в ванную, чтобы ополоснуть лицо холодной водой.

- Сначала папаша Флеминг, потом Чарли, ну просто гребанный "родительский день"! Того и гляди Карлайл в гости нагрянет, - ворчал я себе под нос, направляясь в ванную. Разраженный и возбужденный.

Ледяная жидкость слегка успокоила разгоряченную кожу лица, а также некоторые чересчур впечатлительные части моего тела.

- Ладно, а теперь выйди и своди хоть раз свою девушку в ресторан, как и полагается нормальному парню, - сказал я своему отражению.

Вечер обещал быть великолепным, что же касается продолжения, то завтра тебе на работу, и из того, что я знал о женской физиологии, это не слишком хорошая идея. Поэтому в моей голове созрел четкий план: я заберу тебя с работы, накрою ужин с вином и хорошей музыкой, который продолжится такой долгожданной близостью. О, одна лишь мысль об этом, заставляла меня сходить с ума от желания.

Я вышел из ванной и увидел свою девушку, дожидающуюся меня на кровати с виноватым видом. Ты протянула мне руку, и я взял ее, притягивая тебя к себе. Ты прижалась ко мне так, словно боялась отойти.

- Эдвард, прости, просто у меня в мозгу "сигнал тревоги" на звонки отца, думаю, я немножко сумасшедшая на этот счет. Клянусь - в мире только два звука, которые заставляют меня просыпаться в мгновение ока: сигнал тревоги на аппарате искусственной вентиляции легких и звонок Чарли.

Я нежно поглаживал твои волосы, а потом задумчиво произнес:

- Так может, мне поставить писк аппарата в качестве будильника? - ты подняла на меня взгляд, сузила глаза, и я получил шлепок маленькой ладошки по предплечью.

- Я вовсе не такая соня, как ты говоришь! - фыркнула Белла. И поскольку я просто обожал твою раздражительность, то продолжил.

- Нет, вовсе нет, моя девочка. Я просто подумывал над тем, чтобы прикупить горн, дабы будить поутру свою засоню, - ворковал я, словно уговаривал ребенка съесть ложку каши.

Утром я проснулся преисполненный бодрости. День обещал быть великолепным, особенно с учетом того, что вчерашний вечер прошел без происшествий. Я был счастлив разделить чудесный ужин со своей возлюбленной. Кстати, об ужине - сегодня я готовлю для Беллы "особенное блюдо"...

Моя кареглазая собиралась одновременно со мной, да еще и омлет успела приготовить. Завтрак, душ, кофе, прощальный поцелуй на пороге, машина, дорога, офис. Я сел за свой стол и безуспешно пытался сосредоточиться на работе. Ничего не выходило. Вот прямо-таки вообще ничего. Как будто я впервые уставился на чертежный стол. В моей голове роилось множество мыслей, но ни одна из них не касалась архитектуры или зданий, проектов, которые нужно сдать до конца недели. Я опустил голову на стол, обдумывая все возможные исходы вечера: а что если Белла мне откажет? Если испугается? Если ей не будет хорошо? Вот черт, ей же и вправду не стоит ждать моря удовольствия - дебют едва ли можно назвать "лучшим днем женщины". Кроме того, у меня не было секса больше месяца, а это грозило тем, что желание будет неконтролируемым. О, ну конечно, будет. Необходимо быть нежным, заботливым, открыть для моей Беллы чувственную сторону отношений.

Я слышал, как кто-то зашел в кабинет без стука, а это мог быть только один человек:

- Эммет! - поприветствовал я, не поднимая головы от стола.

- О, братан, я смотрю, ты просто измотан! Что, длинноногая брюнеточка высосала из тебя все соки?

- Эм, заткнись! - прорычал я.

- Ой, да ладно тебе! Дай насладиться хотя бы твоей личной жизнью, раз уж я сижу на "сухом пайке". Неделю, между прочим! Неделю!

- А ты думаешь, что я нет? - зло спросил я.

- О! Так наша Би держит тебя вдали от "кормушки" все это время? - в изумлении спросил Эм. Я слышал, как брат плюхнулся в кожаное кресло справа от меня, но так и не стал открывать глаз.

- Так расскажи мне, что у тебя происходит? Ну, в смысле, я понимаю Рози, она только два дня как не просыпается от кошмаров, а еще эти ночные дежурства, черт... Ты бы видел, что она носит в качестве пижамы! Да там ткани меньше, чем в носовом платке! А эти ее волосы... Знаешь, они утром по всей кровати разбросаны, так и хочется собрать их в кулак и ...

- Эммет! - перебил я брата, чтобы отогнать из головы навязчивую картинку каштановых волос в моем кулаке.

- Да знаю, знаю. Что, братан, может самое время достать "меч из ножен"? Уложить "нефритовый стержень в пещеру сладострастия"?

Я поднял, наконец, голову и от души рассмеялся. О, старый добрый Эм. Этого парня ничем не прошибешь. Братану в пору было открывать обучающие курсы соблазнения для прыщавых подростков. Эммет был неподражаем. Он покупал все модные женские романы и читал их в обед в маленькой кофейне, клянусь, этот парень мог пустить слезу якобы над горькой судьбой героев. Нужно сказать, что чтение этих романов помогало ему не только снимать девушек, но и иметь в словарном запасе выражения типа "нефритовый стержень". Серьезно, этот парень цитировал самое низкопробное женское чтиво, литературу по сексопатологии, неплохо ориентировался в сюжетах популярных сериалов и даже смотрел "Отчаянных домохозяек". В этом был весь он - веселый, легкий шутник и балагур с добрым сердцем. Он никогда не обманывал девушек и не обещал ничего, кроме отлично проведенного времени, и, я уверен, всегда выполнял обещанное.

И вот, братан сидит передо мной и рассказывает, что терпеливо ждет, пока Розали будет готова перейти на "третью базу". Кажется, что братья Каллен вот-вот сдадут свои яйца в багаж. Нет, возможно, мы превратимся в токсикозников или будем искать удовлетворение в грязном порно и эксгибиционизме?

Я вскочил с кресла, хлопая кулаками по столу.

- Все! Больше не могу! Меня сегодня не будет, - бросил я на ходу секретарше под аккомпанемент смеха Эма.

- Хорошей ночи! - прокричал брат вдогонку.

Я ехал в супермаркет за продуктами к нашему с Беллой романтическому ужину, набирая ее номер.

- Привет, любимая! - соблазнительно проговорил я в трубку.

- Привет, - ответила моя кареглазая с улыбкой в голосе.

- Как работается, после отдыха?

- Очень хорошо. Сегодня довольно спокойно. А как ты?

- Не знаю, что-то совсем нет вдохновения. Сбежал пораньше. Как насчет того, чтобы я приготовил что-нибудь на ужин и бутылочки белого сухого вина?

- С радостью, только ты не против красного?

- Французского или итальянского?

- Выбери на свой вкус.

- Что хочешь на десерт?

- М-м, может, мороженого? - спросила ты задумчиво.

- Договорились. Я заеду за тобой в шесть.

- Эдвард, я же уехала на машине, давай я сама буду дома полседьмого.

- Только не опаздывай, - вырвалось из моего рта прежде, чем я успел подумать. В трубке раздался задорный смех. Видимо, сегодня Эдвард Каллен - объект всеобщих насмешек. И прежде, чем я начал раздражаться, я услышал:

- Не опоздаю. Целую, родной. До вечера.

В груди вдруг стало тепло, и я невольно коснулся ладонью щеки, словно моя Белла и вправду только что оставила там нежный поцелуй. Эх, Эдвард, скоро ты и вправду будешь читать женские романы, и теперь уже не за тем, чтобы посмеяться над ними. «Влюбленный идиот», - думал я про себя в то время, как заворачивал на парковку, счастливо улыбаясь. Вечер обещает быть просто великолепным.