Название: Три глотка свободы
Жанр: Romance
Рейтинг: R
Пейринг: Эдвард/Белла
Саммари: Это были самые счастливые и вместе с тем самые сложные дни в моей жизни. Всего три дня в августе шестьдесят девятого года. Три глотка свободы, которых мне хватило на всю жизнь…

Анонимные комментарии разрешены.

---

Пролог

2012 год

- Виктория! Немедленно вернись в свою комнату! – от громогласного мужского окрика, раздавшегося из-за закрытой двери комнаты, дремавшая в огромном кресле женщина вздрогнула и сонно огляделась вокруг.

- Не вернусь! Я поеду! – сорвался в истерику девичий голос.

- Никуда ты не поедешь, юная леди! – прервал мужчина. – И это не обсуждается!

- Но папа!

- Все. Я сказал. И свое решение не изменю.

Женщина тяжело вздохнула и встала с кресла, положив ладонь на поясницу, которая все еще ныла после не совсем удачной конной прогулки на прошлой неделе. Раскрыв двери гостиной, женщина нахмурилась, переводя недовольный взгляд с молоденькой девушки на внушительных размеров мужчину.

- Бабушка! – взмолилась заметившая ее внучка. – Скажи ему!

- Не вмешивайтесь! – грозно глянув из-под черных как смоль бровей, пробасил мужчина.

- Виктория, Джейкоб, успокойтесь оба, - спокойно, почти шепотом, проговорила женщина. – У меня от вашего крика ужасно разболелась голова. – Театрально закатив глаза, она коснулась указательными пальцами висков, чуть тронутых сединой.

- И все равно я поеду, - прошипела девчонка, резко развернулась и взбежала по дубовой лестнице на второй этаж.

- А я сказал – не поедешь, - в тон дочери ответил Джейк и вышел на улицу, громко хлопнув тяжелой дверью.

Покачав головой, женщина улыбнулась и вернулась в гостиную. Снова опустившись в кресло, она прикрыла глаза, намереваясь еще немного подремать – привилегии шестидесятипятилетнего возраста именно в том, что можно спать в любое время, когда тебе захочется, и ни у кого это не вызовет недовольства. Ну разве лет сорок назад она могла себе позволить такую роскошь – целый день просидеть в любимом кресле, ничего не делая?

- Мам, ты спишь? – негромкий голос потревожил женщину, но это не вызвало раздражения. Губы растянулись в улыбке.

- Нет, милая.

- Как ты себя чувствуешь? – заботливо поинтересовалась Несси, присев на массивный подлокотник кресла и обняв маму за плечи. – Спина сильно болит?

- Немного тянет.

- Ну и до чего они договорились? – спросила Ренесми, намекая на своего мужа и их общую дочь.

- Ну ты же знаешь их, - усмехнулась женщина. – Оба упертые, как два осла. И ни один не хочет уступать.

- Может, стоит поговорить с Викторией?

- Уж лучше побеседуй со своим упрямым мужем, - фыркнула мать. – Ему уже давно пора понять, что малышка выросла и настало время отпускать ее в свободное плаванье.

Несси звонко рассмеялась.

- Нет, я понимаю, что Джейк никогда не смирится с таким положением вещей, но все же стоит ему напомнить, как он увез тебя, восемнадцатилетнюю, на неделю в Майами. Без всякого на то разрешения, заметь.

- Мама, - протянула Ренесми, качая головой. – Ну сколько еще ты будешь припоминать ему это?

- Сколько потребуется, чтобы он понял – дети рано или поздно вырастают и идут своей дорогой. А если держать их под замком, то они никогда и не познакомятся с настоящей жизнью.

- Вот только не говори, что дедушка Чарли давал тебе вот такую безоговорочную свободу.

- Эх, деточка, - вздохнула Изабелла. – Во-первых, тогда время было другое.

- А во-вторых?

- А во-вторых, твой дедушка умел учиться на своих ошибках.

- И что это значит? – хмыкнула Несси.

- Я никогда не рассказывала тебе этого, - вздохнув, проговорила женщина, поднимаясь с кресла. – Но и в моей биографии есть одно довольно темное пятно.

- Темное пятно? – удивилась Ренесми. – Для кого темное?

- Для моих родителей, - усмехнулась Изабелла. – Никому не пожелаю испытать то, что им пришлось пережить за те несколько дней. По крайней мере, ваши проблемы с Викторией – невинные детские шалости по сравнению с моей выходкой.

Взяв из шкафа фотоальбом в старенькой потертой обложке, Изабелла вернулась в кресло и раскрыла его.

- Это ты? – воскликнула Несси, указав на черно-белую фотографию, где была запечатлена юная девушка, в чертах которой отчетливо просматривалась Изабелла Мари Свон. – Сколько тебе здесь?

- Почти двадцать один, - задумчиво протянула женщина. – Это были самые счастливые и вместе с тем самые сложные дни в моей жизни. Такое разнообразие эмоций, как за те три дня, я никогда больше не испытывала.

- Три дня? – недоуменно переспросила Несси.

- Да, - кивнула Изабелла. – Всего три дня в августе шестьдесят девятого года. Три глотка свободы, которых мне хватило на всю жизнь…

Глоток первый

Миддлтаун, штат Нью-Йорк
15 августа 1969 год

Через три недели мне исполняется двадцать один год. И почему-то мой отец, Чарли Свон, решил, что этот возраст самый подходящий для того, чтобы обзавестись семьей. Может, потому что и сам женился на моей матушке, Рене Свон, в девичестве Уотсон, примерно в таком же. Вот только моим родителям пришлось пожениться, потому что мама забеременела. Я узнала об этом совершенно случайно, и родители не подозревали о моей осведомленности, а у меня никогда, наверное, не хватило бы смелости рассказать им об этом. А потому я делала вид, что верю в благочестие, греховность секса до брака и прочее в таком же духе. Но в один прекрасный день мое беспрекословное послушание дало сбой.

Все началось вчера, на самом важном событии в жизни нашего небольшого, но процветающего городка Миддлтаун, расположенного на юге штата Нью-Йорк возле одного из живописнейших национальных парков США. Весь день у меня было прекрасное настроение. Ежегодная ярмарка, на которой собирались все без исключения жители нашего городка, способствовала этому. А уж солнечная, но при этом не очень жаркая, погода довершала дело. На душе было так спокойно, что даже улюлюканье детворы, кричавшей нам с Райли вслед шуточные фразочки вроде «жених и невеста», не раздражали.

Не скрою, мне всегда нравился Райли Бирс. Да и было за что нравиться. Красивый, из добропорядочной семьи. Единственный сын и наследник Оуэна Бирса, мэра Миддлтауна, который занимал свой пост уже больше десяти лет исключительно благодаря своим профессиональным качествам. Пока он находился у власти, Миддлтаун процветал, а горожане были более чем довольны жизнью. Ну и, естественно, Райли слыл самым завидным женихом во всей округе.

Только вот одна проблема – я никогда не смотрела на Райли с точки зрения романтических отношений. Мы знали друг друга с самого детства. Ходили вместе в детский сад, потом в школу. Играли в школьном театре, причем всегда нам доставались главные роли. Ромео и Джульетта, Тристан и Изольда, Мистер Рочестер и Джен Эйр, даже Ретт Батлер и Скарлетт О'Хара в постановке отрывка из «Унесенных ветром». Но это были только спектакли, а все вокруг почему-то воспринимали нас как пару. Даже на выпускном балу нас выбрали королем и королевой. Хотя у нас даже ни одного свидания не было. Я имею в виду самое настоящее свидание с букетом цветов, романтическим ужином и прогулкой под луной. Поездки в автомобильный кинотеатр я во внимание не принимаю, поскольку романтики в них было не больше, чем во время ланча в школьной столовой. Мы объедались сладостями, обсуждали одноклассников и неизменно критиковали сцены поцелуев в картинах.

«Ну кто так целуется?! - возмущался Райли. – Он бы еще попросил разрешения у дамы!»

Фразы подобного рода постоянно сопровождались смехом. Но при этом Бирс так ни разу и не показал на собственном примере, как именно следует целовать девушку, в которую влюблен. Да и не рискнул бы он. Все трое смельчаков, решившихся на подобный шаг по отношению ко мне, по нескольку дней ходили с отметинами вроде поцарапанной щеки или рассеченной переносицы. С какой именно – зависело от степени наглости моих ухажеров. Все же папа-полицейский смог меня кое-чему научить.

Однако для всех жителей Миддлтауна мы с Райли были самой красивой и романтичной парой. А потому ни для кого не стало неожиданностью, когда вчера мой отец и Оуэн Бирс на закрытии объявили о нашей с Райли помолвке. Ни для кого! Даже для моего новоявленного жениха! Ни для кого, кроме меня.

Не могу передать словами всю силу возмущения, которое испытала в тот момент. А уж когда отец строго заявил, что считает этот брак лучшим для меня, я и вовсе взбесилась. В итоге Чарли отправил меня домой, пообещав серьезный разговор чуть позже, но я была настолько зла на отца, что впервые в жизни ослушалась его и… сбежала. В чем была, не взяв ничего, с двадцатью долларами в кармане просто вышла на трассу и побрела вдоль дороги, не зная куда. И вот теперь я на шоссе ночью одна…

О чем я в тот момент думала? Понятия не имею! В голове билась только одна мысль: «Надоело, что моей жизнью постоянно кто-то управляет. Кто-то, но не я!» А ведь это моя жизнь.

По мере того как я удалялась от города, мне все сильнее хотелось вернуться, однако стоило вспомнить, как отец разговаривал со мной, заявлял, что я просто обязана послушаться его и выйти замуж за Райли, а все мои разговоры о вечной любви не больше чем романтические бредни, и мне стоит поскорее выбросить все это из головы, как решимость идти дальше крепла.

Рокот за спиной становился все громче, и яркий сноп света уже освещал дорогу, отбрасывая на черный асфальт тень от моей фигуры. Резкий поток холодного ночного воздуха обдал меня, заставив съежиться и обхватить себя за плечи руками. Мимо пронесся урчащий мотоцикл, но потом остановился в нескольких футах от меня. Я тоже замерла на месте, не решаясь идти дальше. Во рту появился горьковатый приступ страха, но тело словно парализовало. Меня трясло и хотелось верить, что именно от холода, а не от охватывающего предчувствия опасности.

Двигатель мотоцикла затих, байкер выставил подножку и обернулся.

- Привет, красавица, - нагловато бросил парень. – Садись, подвезу.

Я поежилась, еще сильнее обхватила себя руками, поплотнее закутываясь в тоненькую вязаную кофточку, которая совсем не спасала от холодной августовской ночи, и помотала головой, хотя и понимала всю бессмысленность своего жеста – вряд ли в темноте он был заметен. Не услышав ответа, парень слез с байка и медленно подошел ко мне.

- Что молчишь, красивая?

Я попятилась назад скорее непроизвольно, нежели осознанно, но не успела сделать и трех шагов, как незнакомец обнял меня за плечи и повел к мотоциклу.

- Да не бойся. Ничего плохого я тебе не сделаю. Просто подвезу. Не стоит такой молоденькой красавице ходить одной по ночам.

- Н-не н-надо… - прошептала, едва справляясь с волнением и страхом. – Я уже п-почти п-приш-шла…

- Правда? – удивился парень. – И куда же?

В подтверждение своих слов он огляделся и снова уставился на меня.

- Ничего, кроме полей, я тут не вижу, - усмехнулся он.

- Т-тут недалеко, - чуть более уверенно соврала я.

- Ну вот я и подвезу тебя до этого «недалеко». Идем.

Но моя реакция напугала парня еще больше, чем он меня. Я так громко завизжала, что и сама чуть не оглохла от пронзительного звука собственного голоса, показавшегося незнакомым.

- Эй, не ори! Я же ничего тебе не сделал! Просто предложил подвезти…

Я замолчала, но все же отступила на несколько шагов назад.

- Ну и ладно, - отмахнулся парень и быстро пошел к байку.

В моем мозгу тут же выключился инстинкт самосохранения, точнее, сигнал опасности, исходивший от незнакомца, сменился опасением умереть от холода или голода.

- Подожди! – крикнула я, когда двигатель уже заурчал.

- Опять визжать будешь? – недовольно буркнул парень, когда я подошла к мотоциклу.

- Не буду, обещаю. – На какой-то момент мне даже стало стыдно за свое поведение. – А вы куда едете?

- На Белое озеро*.

- Белое озеро? – недоуменно переспросила я. Пару лет назад мы с родителями ездили туда в кемпинг. Более скучного времяпровождения я не могла припомнить.

- Угу, - промычал парень.

- Неужели там есть нечто, заслуживающее внимания? – Я даже не пыталась скрыть сарказм и недоверие.

Однако в ответ на мои слова парень засмеялся, а когда успокоился, насмешливо поинтересовался:

- Ты только вчера с другой планеты прилетела? Правда ничего не слышала?

- О чем?

- Да ты что?! – воскликнул незнакомец. – Вудсток!

- Вудсток?

- Ну да, фестиваль.

- Какой фестиваль? – Этот разговор посреди шоссе навевал нехорошие мысли о моем психическом состоянии – может, я схожу с ума, или это галлюцинации вследствие переохлаждения?

- Рок-фестиваль, - спокойно, словно объясняя ребенку прописную истину, сказал парень.

Однако это мне все равно ни о чем не говорило. Я, примерная девочка, дочь шерифа, не слушала рок-музыку и тем более не знала ничего о предстоящем фестивале, крупнейшем за всю историю человечества, судя по восторженному состоянию моего ночного знакомого.

Надев предложенную парнем куртку, которую он достал из сумки, прикрепленной к задней части сиденья, я застегнула молнию, подняла воротник и примостилась позади байкера, еле справившись со своей пышной юбкой.

- Как тебя хоть зовут? – уже осмелев, спросила я.

- Эдвард, - ответил парень, чуть обернувшись. – Эдвард Каллен.

- А ты откуда, Эдвард Каллен?

- Из Лондона, - усмехнулся он, чем поверг меня в шок.

- Откуда? – воскликнула я.

- Великая Британия, - снисходительно фыркнул Эдвард.

- Теперь понятно происхождение этого ужасного акцента, - хмыкнула я, но тут же вспомнила о правилах приличия, привитых мне с детства: - Что ж, приятно познакомиться.

- Ну а тебя как звать? – безразлично, словно его и не интересовало это на самом деле, спросил парень.

- Белла, - чуть смущаясь, ответила я. – Белла Свон.

- Готова посетить самое значимое событие века, мисс Свон?

Я лишь вздохнула. В груди разливалось ощущение, что от меня уже ничего не зависит. Я плыла по течению, ведомая некой силой. Мне оставалось только подчиниться.

***

Дорога до маленького городка Бетел заняла всего полчаса, хотя и за это малое время я успела порядком замерзнуть, несмотря на куртку Эдварда. Небо уже окрашивало поднимавшееся из-за горизонта солнце, хоть ненадолго вселяя надежду на теплый ясный день; с запада небо затягивали плотные облака.

И казалось, что с началом нового дня я очутилась в совершенно другом, неведомом ранее, каком-то параллельном мире. Здесь все было по-иному. Одна лишь огромная вереница машин и автобусов, вьющаяся вдоль дороги и простиравшаяся на несколько миль, стала для меня диковинкой, не виденной никогда до этой минуты.

Беспорядочная толпа людей, одетых в яркую, довольно странную на вид одежду, с длинными, спутанными на ветру волосами, причем не только у девушек, но и у парней, двигалась по дороге, иногда рассекаемая мотоциклами. Но никто не останавливался: просто на какое-то время люди расходились в стороны, открывая узкую полоску грунтовки. И даже несмотря на то, что Эдвард ловко управлял байком, меня иногда задевали чужие руки. В первый момент я даже сильнее вцепилась в моего спутника, чтобы не свалиться с мотоцикла.

Когда же мы, наконец, практически достигли места назначения, я не смогла сдержать своего удивления, некультурно высказавшись, за что немедленно получила бы обещание от отца вымыть мой рот ершиком для посуды, причем с мылом. Но и это восклицание не могло выразить всей силы моего эмоционального потрясения.

Мы стояли на небольшом холме, у подножья которого разлеглось огромное поле. В тот момент у меня промелькнула мысль, что, наверное, именно так выглядит муравейник, если смотреть на него через микроскоп. Да, именно муравейник. Людей было не просто много. У меня не хватало слов, чтобы описать увиденное.

- Впечатляет, правда? – заметив мое состояние, спросил Эдвард. – Я слышал, что ожидается около трехсот тысяч человек.

- Триста тысяч?! – не сдержалась я. – Я в жизни не видела столько людей в одном месте!

- И вряд ли увидишь в будущем, - усмехнулся парень, нахально обняв меня за плечи. Но я была настолько шокирована, что никак не отреагировала на этот жест, хотя окажись мы в другом месте и в другое время – парочка треснувших ребер наглецу была бы обеспечена.

Вслед за испытанным шоком пришло чувство восхищения, когда мы спустились с холма, вплотную приблизившись к основному действу.

- Мммм… Даааа… - протянул Эдвард, оглядев меня с головы до ног, а потом просто оставил байк возле ближайшего дерева, взял за руку и потянул в сторону довольно внушительных размеров палаточного поселка, разбитого справа от поля среди редко растущих деревьев, за которыми поблескивала водная гладь Белого озера.

По пути Каллен радостно приветствовал парней и девушек, как будто был знаком со всеми. А на мой вопрос, откуда он знает этих людей, заявил: «Все мы в какой-то степени знакомые, друзья, родственники».

Я словно была в тумане – не разбирала слов, сливавшихся в разноголосый гул, не различала лиц, смешавшихся передо мной в пеструю массу. Просто следовала за своим спутником, как слепой за поводырем. Но ощущение восторга не покидало, а напротив – лишь усиливалось. Это была совершенно иная жизнь, о существовании которой я даже не подозревала. Все эти люди, столь разные, но объединенные невидимыми ниточками, связавшими их настолько сильно, что им не нужно было знать имена друг друга, достаточно рукопожатия, легкого, едва заметного кивка головы или поднятой в приветственном жесте руки, чтобы понять: они – частички единого целого, заставившего их проехать десяток, сотню, тысячу, а то и несколько тысяч миль, чтобы собраться в этом месте, в это время для чего-то особенного.

На какой-то момент мне даже стало не по себе. Я чувствовала себя совершенно чужой здесь. Не могла вот так открыто улыбаться совершенно незнакомым людям, как это делал Эдвард, потому что понимала – мне здесь не место. Внутренности скручивались от острого приступа сожаления при осознании своей чужеродности.

- Белла, - окликнул Эдвард. – Иди туда, переоденься. – Парень чуть подтолкнул меня в сторону ближайшей палатки, у входа в которую стояла совершенно обворожительная блондинка, идеальная в своей красоте, притягивавшая к себе открытой улыбкой и сияющими глазами, обрамленными пушистыми ресницами. – Роуз поможет тебе.

- Переодеться? – пробормотала я. – Но у меня ничего с собой нет.

- Идем, Белла, - позвала девушка. – Сейчас подберем тебе что-нибудь из моего гардероба.

Оказавшись внутри просторной палатки, где можно было спокойно стоять в полный рост, я огляделась. Тут царил хаос – разбросанная повсюду одежда, сваленные в бесформенную кучу спальные мешки, посуда, какие-то бутылки и баночки с пивом.

- Так, - протянула Роуз. – Сейчас посмотрим, что тебе подойдет. - Девушка присела возле большой сумки и принялась рыться в вещах. – Примерь вот это. – Она бросила мне кусок пестрой ткани, который при ближайшем рассмотрении оказался туникой на тонких бретелях. Причудливая окраска, чудесным образом объединявшая все цвета радуги, сплеталась в дивные узоры.

Далее последовали джинсы, которые я разглядывала с еще большим интересом. Приличной девушке из Миддлтауна не позволялось надевать даже брюки, это считалось дурным тоном. А уж про джинсы и речи быть не могло – я и видела-то их всего пару раз. И теперь с благоговением ощупывала мягкую ткань.

- Немного длинноваты, - задумчиво пробормотала Роуз, пытаясь подвернуть расклешенные штанины джинсов, но вскоре бросила эту затею. – И ладно. – Она махнула рукой и поднялась. – Зато теперь ты не выглядишь как благочестивая дебютантка. – Затем девушка повязала мне на голову цветную ленту, сказав: - А это знак нашей дружбы.

Лишь теперь я решилась заговорить:

- Вы с Эдвардом давно знакомы?

Роуз удивленно уставилась на меня, но потом усмехнулась:

- А, это тот парень? Его зовут Эдвард?

Теперь настал мой черед удивляться.

- Я думала, вы знакомы, - мое неуверенное бормотание прозвучало слишком тихо, настолько, что моя новая знакомая даже не ответила. Видимо, не услышала.

- А какой у тебя размер обуви? – поинтересовалась девушка, копаясь в большой куче мокасин и босоножек.

- Шестой.

- Оу, таких маленьких у меня нет, - с сожалением проговорила Роуз. - Я ношу восьмой. Примерь, может, это подойдет?

Я сунула ноги в шлепанцы, которые были мне явно велики, однако при большом желании в них все же можно проходить пару дней, поскольку мои туфельки-лодочки уж точно не подходили к новому образу.

- Ну все, идем, - чирикнула девушка и, схватив меня за руку, вытащила из палатки.

Пока я переодевалась, Эдвард времени даром не терял и обзавелся новыми друзьями. По крайней мере, его разговор с двумя парнями очень походил на дружеский.

- Оу, Белла! – воскликнул Каллен, увидев меня. – Ты великолепно выглядишь!

В глазах парня блестел неподдельный интерес, а взгляд откровенно блуждал по моему телу, слишком задержавшись на довольно глубоком вырезе туники. Я же, испытывая неловкость, скрестила руки на груди, стараясь хоть немного прикрыть слишком вульгарное, по моему мнению, декольте. Точнее, мне новый наряд очень нравился, но я представила, что бы сейчас сказала моя мама, увидев меня в таком виде. Про реакцию Чарли и думать не хотелось. Он бы не раздумывая приговорил к расстрелу и Эдварда, и Роуз без права на помилование.

- Иди сюда, я познакомлю тебя с ребятами, - с улыбкой предложил Эдвард. – Это Эммет и Джаспер. Они приехали из Кентукки.

- Да, мы уже вчера утром были здесь, - пробасил высокий брюнет с длинными, ниже плеч, волосами и забавными ямочками на щеках. - Как чувствовали, что надо приехать пораньше, чтобы занять место.

- Будешь? – спросил Эдвард, протягивая мне баночку пива, из которой еще мгновение назад пил сам, а когда я помотала головой, отшатнувшись при этом так, будто мне предлагали яд, засмеялся. – Брось, Белла, ты же на рок-фестивале, а не на балу дебютанток. Рок-н-ролл и пиво – вот что делает жизнь интересной и яркой!

В голосе моего случайного спутника сквозило такое воодушевление, что я не могла противиться. Взяв баночку, я нерешительно поднесла ее к губам и сделала небольшой глоток. Горечь тут же обожгла язык, и я поморщилась.

- Фу, гадость, - фыркнула я и вернула пиво Эдварду, который расхохотался еще громче.

- Извини, пунш не завезли.

- Намекаешь на то, что я сноб? – раздраженно прошипела я.

- Почему же, - ехидно прищурившись, бросил парень. – Просто думаю, что зря привез тебя сюда. Вряд ли тебе понравится, раз уж даже пиво настолько противно.

- И вовсе не зря, - твердо заверила я. – И пиво мне не противно, просто вкус непривычный.

- Да ладно, Белла, я все понимаю. Ты из тех богатеньких маменькиных дочек, которые привыкли посещать светские рауты и потягивать шампанское из хрустальных бокалов. Только тогда непонятно, какого черта ты делала одна на дороге ночью…

- Считаешь меня маменькиной дочкой? – возмутилась я, словно это было самое большое оскорбление. – Так вот, никогда не любила шампанское, а светские рауты считаю скучным сборищем зануд!

Договорив, я выхватила жестяную баночку из рук удивленно взиравшего на меня Каллена и несколькими большими глотками опустошила ее, после чего вернула владельцу.

- Ха-ха! – засмеялся Эммет. – Молодец, девчонка!

- Ну что, когда начинается этот ваш фестиваль? – едва сдерживая отрыжку, поинтересовалась я. – Не терпится уже понять, насколько рок-н-ролл лучше Баха с Моцартом.

***

Неполная баночка пива, выпитая мной пару часов назад, стала только началом в ожидавшем меня хаосе. Вся моя жизнь словно перевернулась. Но сейчас мне казалось, что все именно так и должно было быть изначально, а до этого дня я лишь пребывала в состоянии летаргического сна, ожидая своего часа. Будто долгие годы я находилась в прочном коконе, оберегавшем меня для этого момента.

Голова кружилась от вихря ощущений, новых, неведанных ранее, окрыляющих, возносящих в небо, где я разрывалась на миллионы осколков, рассыпаясь фейерверками в темноте ночи. Музыка проникала под кожу, захватывая каждую клеточку моего тела, вплескиваясь в кровь огромными дозами адреналина.

Я пошатнулась, но сильные руки удержали и не дали мне упасть. Чуть повернув голову, глянула на моего спутника, протянула руку и хотела забрать у Эдварда сигарету, но парень сам поднес ее к моим губам. Сделав неглубокую затяжку, я отметила, что мне уже совсем не хотелось кашлять, как в первый раз, а дым, наполнявший легкие, согревал изнутри.

Прижавшись спиной еще сильнее к Эдварду, я почувствовала, как он покачивается в такт медленной балладе, и начала двигаться вместе с парнем, наслаждаясь близостью стройного тела. Теплое дыхание путалось в моих волосах, а пальцы обжигали даже сквозь ткань туники. Впервые в жизни кто-то, кроме родственников, вот так прикасался ко мне, и это пробуждало совершенное новые эмоции. Хотелось петь, танцевать, наслаждаться жизнью, которая действительно окрасилась новыми оттенками, заискрилась как водная гладь на солнце.

- Пойдем, - шепнул мне на ухо Эдвард и, переплетя свои пальцы с моими, повел через толпу, но не по направлению к сцене, а, напротив, от нее.

- Куда мы идем? – поинтересовалась я, послушно следуя за моим проводником, хотя ноги плохо меня слушались, а в голове все сильнее шумело. Но парень не ответил мне, просто продолжал идти.

Лишь спустя несколько минут я поняла, что мы рядом с палаткой Роуз, Эммета и Джаспера.

- Зачем мы сюда пришли? – недоуменно посмотрев на моего спутника, спросила я.

- Насколько я знаю, концерт будет идти еще несколько часов, - загадочно прошептал Эдвард, обняв меня и прижав к себе.

- Тогда почему мы здесь? – Я действительно ничего не понимала. Парень преодолел немалый путь ради того, чтобы поприсутствовать на выступлении известных групп и исполнителей, а теперь просто уходит туда, где слышны лишь приглушенные звуки музыки и шум многотысячной толпы, взрывающейся аплодисментами всякий раз, когда на сцене появляется новый участник фестиваля или звучат первые аккорды знакомой композиции.

Однако ответа на мой вопрос не последовало. Вместо этого парень провел кончиками пальцев по моей щеке, от чего по телу прошла дрожь, оголяя все нервные окончания. Колени подкосились, а в низу живота словно затрепетали сотни бабочек, разнося своими легкими крылышками приятное тепло по всему организму. А когда теплые губы Эдварда накрыли мои, мягко сминая их поцелуем, я и вовсе растворилась в этих ощущениях, постепенно проваливаясь в мерцающую темноту.

Глоток второй

16 августа 1969 год

Меня разбудил веселый смех, тут же острой болью отозвавшийся в отяжелевшей голове. С трудом раскрыв глаза, я огляделась. Вместо белоснежного потолка собственной комнаты надо мной был брезент цвета хаки, на котором плясали тени густой листвы. Случившееся за последние сутки мощным вихрем ворвалось в мою память, и первой мыслью было: «Чарли меня убьет!»

Я попыталась сесть, но поняла, что плотно закутана в спальный мешок. Наверное, именно так чувствовала бы себя бабочка, окажись она снова в коконе. Да и выглядела я, видимо, не лучше гусеницы. Кое-как выбравшись из своего плена, я с облегчением отметила, что все еще одета, а значит, ничего непоправимого не произошло. Немного расчесав пальцами спутанные волосы, я вышла на улицу, прищурившись от яркого солнечного света.

Мои новые знакомые сидели в нескольких футах от палатки на расстеленном клетчатом покрывале. Увидев меня, Эдвард поднялся и с улыбкой поприветствовал:

- Доброе утро, Белла. – Подойдя, парень поцеловал меня в щеку, отчего я смущенно отпрянула. – Как самочувствие?

- Голова болит, - пробормотала я, все еще отводя взгляд.

- Пойдем на озеро, - предложил парень, введя меня в еще больший шок. – Искупаешься и все пройдет.

- У меня нет купальника.

- Да кому нужны купальники? – пожав плечами, ответил он, взял меня за руку и повел к воде, откуда доносились голоса и смех.

Смысл его слов дошел до меня, лишь когда мы оказались на берегу большого озера. Сотни мужчин, женщин и детей загорали под горячим летним солнышком, плескались в прозрачной воде. Кто-то стирал одежду возле небольших зарослей камыша, кто-то мылся. И практически все эти люди были без одежды. Опешив, я не знала как себя вести. Вдолбленные в меня с детства правила приличия не позволяли внаглую рассматривать голых, но любопытство оказалось сильнее, и я искоса подглядывала за отдыхающими, чувствуя при этом, что краснею до кончиков волос.

- Я не пойду… - пробормотала я, понимая, что никогда в жизни не смогу обнажиться перед таким количеством людей. Но Эдвард был настроен решительно. Поняв причину моего упорства, парень подошел ко мне вплотную и, обняв одной рукой за талию, притянул к себе, а второй приподнял мою голову за подбородок, заставив посмотреть на себя.

- Ты стесняешься? – вроде и спросил он, но ответа не ожидал, поскольку продолжил: - Поверь, Белла, никто и внимания на тебя не обратит. Это же хиппи.

- Неужели я должна сразу понять, что это значит? Я и слова такого не слышала!

Эдвард засмеялся, но все же в его смехе не было сарказма. А потом он спокойно пояснил, что хиппи – это не просто люди, это скорее субкультура, способ жизни, при котором человек максимально приближается к природе. Я слабо понимала, о чем он говорил, но одно стало ясно: ходить нагишом для этих странных хиппи вполне нормально и никого это не удивляет.

Однако даже такое пояснение никак не избавило меня от стыдливости, и я все еще упорно не хотела раздеваться, даже несмотря на то, что вода манила своей прохладой.

- Если хочешь, можешь искупаться в нижнем белье, - предложил Каллен, снисходительно улыбаясь. – Поверь, здесь никому нет до тебя дела… Ну, кроме меня…

Вот зачем он сказал это?! Теперь мне и вовсе не переступить через себя!

Оттолкнув парня, я попятилась назад, качая головой.

- Трусиха! – беззлобно бросил Эдвард, развернулся и побежал к воде, на ходу снимая футболку и бросая ее на песок. При виде красивого мужского тела я замерла и поймала себя на постыдном занятии: жадно разглядывала загорелую спину, наслаждаясь тем, как под гладкой кожей играли мышцы. И мне вдруг захотелось коснуться Эдварда, почувствовать под ладонями бархат его кожи, скрывающей силу. Но тут же пришлось одернуть себя за столько непозволительно интимные мысли.

Сняв джинсы, Эдвард повернулся и еще раз глянул на меня своими хитро прищуренными глазами.

- Трусиха.

Я не услышала этого слова, догадалась по движению красиво очерченных губ, но это подействовало на меня еще сильнее: сердце в груди отчаянно дернулось, и кровь словно вскипела на несколько мгновений.

- Я не трусиха, - проговорила я больше для себя, нежели для Каллена.

Подбежав к тому месту, где только что стоял парень, я быстро сняла джинсы, тунику и понеслась к воде, чтобы как можно быстрее оказаться скрытой ее толщей, пока моя совесть, приглушенная на некоторое время другим, более сильным чувством, не пришла в себя и не заставила вновь спрятаться в кусты.

С головой нырнув в прозрачную воду, я на мгновение задохнулась от холода, внезапно окутавшего меня, но когда вынырнула, чтобы глотнуть воздуха, оказалась в объятиях моего искусителя. Контраст ощущений – холодная вода и горячее тело – вызвали новую бурю ощущений, и вчерашнее тепло, концентрировавшееся внизу живота, вернулось с новой силой, мгновенно захватив меня целиком. Не ведая, что делаю, я обхватила Эдварда за шею и сильнее прижалась к нему, жажда близости окончательно притупила во мне воспитание, державшее в узде долгие годы, а желание испытать те же ощущения, что и вчера, стало нестерпимым.
Мне вновь захотелось ощутить вкус теплых губ, и я сама бесстыдно потянулась к лицу Каллена, при этом инстинктивно обхватив парня за талию ногами. Смутные воспоминания о вчерашнем вечере показались мне лишь отдаленным эхом того, что я испытала сейчас, когда горячий язык Эдварда проник сквозь мои сжатые губы и затеял завораживающий танец с моим языком. Выдохнув в рот парня, я подчинилась его натиску и, запустив пальцы в спутанные, мокрые, отливающие на солнце червонным золотом волосы, чуть сжала их в кулачке. Легкий, едва слышный стон воодушевил меня на новые подвиги, и я погладила мокрое, прохладное от воды плечо, проведя по коже лишь кончиками пальцев. Но уже в следующее мгновение захотела оттолкнуть парня, когда почувствовала, как его ладони властно сжали мои ягодицы, забравшись под ткань трусиков.

- Не надо, - прошипела я, оторвавшись от губ Эдварда, но тот лишь ухмыльнулся и вновь впился поцелуем в мой рот. Однако руки с моей попки все же убрал. На несколько мгновений. Острое ощущение разочарования и потери чего-то важного тут же вскипело в груди, однако не успело разгореться, поскольку пальцы Каллена проникли под тонкую ткань нижнего белья, но уже спереди.

Инстинктивно я попыталась сдвинуть ноги, но Эдвард лишь сильнее прижал меня к себе, заставляя все еще обхватывать его талию ногами. А уже в следующую секунду я и не хотела ничего менять, когда мое тело начало отзываться на откровенные ласки нежных пальцев. Огромный мир сжался до крохотного комочка, в котором едва умещались два человека – я и Эдвард Каллен, сводивший меня с ума, даривший миллион новых красок, о которых я и не подозревала. Всего несколько секунд, и не осталось ни капли стыда, только острое, пронзающее тело наслаждение. Лишь губы Эдварда помешали мне закричать, когда экстаз достиг наивысшей точки, и мое тело словно раскололось на тысячу осколков, а душа воспарила в небо.

- Что это было? – чуть слышно прошептала я, немного восстановив сбившееся дыхание.

- Понравилось? – слегка коснувшись губами кончика моего носа, поинтересовался Эдвард, хотя уже знал ответ – я видела это в его глазах. И только сейчас заметила, какого невероятного цвета они были – изумрудно-зеленые, цвета первой весенней травы, только наливающейся соком.

Я едва заметно кивнула, а Каллен проговорил:

- И это только вершина айсберга по сравнению с тем, какое наслаждение может подарить настоящая любовь.

- Ты любишь меня? – недоуменно пробормотала я, совершенно сбитая с толку его словами. И лишь теперь до меня дошло, что Кален вовсе не имел в виду чувства. Он говорил о том, что в моем мире принято считать греховным падением. Господи! Гореть мне в аду!

Оттолкнув Эдварда, я быстро выбралась на берег, как можно скорее натянула одежду, которая тут же прилипла к моему мокрому телу, и побежала, не разбирая дороги. С трудом отыскав место, где можно было укрыться от посторонних глаз, я опустилась на землю, притянула колени к груди, обхватив руками, и уткнулась в них лицом, уже не сдерживая слез, градом катившихся по щекам.

- Белла? – тихий голос Эдварда заставил меня встрепенуться и посмотреть на парня заплаканными глазами. – Что случилось? – с нескрываемой тревогой в голосе спросил Каллен, присев передо мной. – Я сделал тебе больно? – Я судорожно замотала головой. – Тогда что? – Он непонимающе смотрел на меня, ожидая ответа, но как я могла раскрыть ему истинную причину моего срыва? Я же никогда не смогу произнести этого вслух! А что теперь будет со мной? Если родители узнают, они не пустят меня на порог. Да и о замужестве мне теперь придется забыть. Все! Моя жизнь кончена!

- Вот черт, - выругался Каллен, когда я снова разревелась. – Да что же произошло? Ты можешь нормально объяснить?!

Но я лишь плакала и мотала головой. Тогда Эдвард обнял меня, прижимая к своей груди и удерживая, не обращая внимания на мое сопротивление, и начал нашептывать что-то своим бархатистым голосом, пока я не успокоилась. Не знаю, сколько мы так просидели, но, несмотря на мысли, все еще роившиеся в моей голове, я больше не плакала и решила не думать о будущем. Будь что будет.

***

Когда мы вернулись к палатке, Эммет уже развел костер и жарил хлеб и сосиски на тоненьких палочках, передавая их девушкам – Роуз, с которой мы познакомились вчера днем, и Элис, прибившейся к нашей компании прошлой ночью. По ее словам, она приехала сюда с братом, но в толпе они потерялись, и теперь девушка осталась без денег, документов и вещей, которые были в сумке ее родственника. Но при этом брюнетка совершенно не отчаивалась, заявив, что это не причина раскисать. Зато у нее остался весь запас «травы».

Услышав это, Джаспер тут же прилип к девушке как репей и не отходил от нее весь вечер. И сейчас сидел рядом, наигрывая на гитаре какую-то мелодию, а Элис тихонько пела, положив голову блондину на плечо.

- Вы где пропали? – поинтересовалась Роуз, увидев нас с Эдвардом. – Мы уже думали, что и вы потерялись в этой толпе, как брат Элис.

- Не дождетесь, - усмехнулся Каллен и опустился на покрывало возле костра, усаживая меня рядом и обнимая за плечи. – Мы купались в озере.

- И как? Вода холодная? – спросила Элис, перестав петь.

- Напротив, горячая, - недвусмысленно глянув на меня, ответил парень, чем еще больше смутил. Однако сквозь смущение пробивались отголоски испытанного наслаждения.

***

К началу концерта я уже окончательно успокоилась, отвлеченная рассказами о тех группах и исполнителях, чье появление на сцене сегодня ожидалось с огромным нетерпением. И вновь фраза Эдварда о том, что рок-н-ролл и пиво делают жизнь разнообразной и интересной, подтвердила себя в реальности. Уже к вечеру мое сознание было настолько поглощено происходящим, что не хотелось думать больше ни о чем, кроме музыки и теплых объятий Каллена. Но в отличие от вчерашнего, я обошлась всего одной баночкой пива, чтобы снова не отключиться, как прошлой ночью. Мне хотелось запомнить каждую минуту, проведенную на этом, безусловно, великолепном фестивале, который открыл для меня столько нового и интересного, что воспоминаний должно хватить на всю оставшуюся жизнь, как бы она ни сложилась дальше.

Было уже далеко за полночь, когда Эдвард увел меня к озеру. Сейчас тут было пусто, в отличие от утренних часов, когда здесь бурлила жизнь. Но это и к лучшему. Мне и самой хотелось остаться с парнем наедине. Как бы ни противилась хорошо воспитанная часть меня, та чертовка, которую пробудили после многолетнего сна, решила отведать вкус настоящей жизни, не ограниченной правилами приличия. Мне же оставалось лишь смириться, поскольку борьба с собственной душой и мысли по поводу того, что в этой жизни правильно, а что постыдно, порядком надоели мне. И если до этого дня мою жизнь контролировали родители и общество, то теперь на пути к свободе стояла только я сама.

По дороге к озеру Эдвард прихватил из палатки плед, который сейчас и расстелил на песке у самой воды. А когда мы опустились на него, парень достал из кармана сигарету, как-то странно закрученную на конце. Когда же он прикурил, в воздухе появился немного сладковатый запах.

- Держи, - сказал Каллен, протягивая мне сигарету. – Только не набирай дым в рот, а сразу затягивайся, глубоко.

- Что это? – подозрительно спросила я, понимая, что это не просто сигарета.

- Марихауна.

- Я не буду! – оскорбленная до глубины души, ответила я. – Это же наркотики!

- Это всего лишь травка. Ничего страшного от пары затяжек не будет.

- Нет, - продолжала упорствовать я. Пожав плечами, Каллен снова затянулся, немного закашлявшись, но больше настаивать не стал. А когда я уже расслабилась, парень сделал невообразимое.

- Просто вдохни, - прошептал он, затянулся и поцеловал меня, выдыхая мне в рот сладковатый дым. Загипнотизированная происходящим, я сделала вдох, но не отстранилась, проведя кончиком языка по нижней губе Эдварда, а потом чуть прикусив ее. То ли от поцелуя, то ли от марихуаны, тело помимо воли начало расслабляться и требовать продолжения. Сознание притупилось и отпустило все страхи. Прервав поцелуй, я взяла руку Каллена, в которой была зажата сигарета, за запястье и поднесла к своему лицу, сделав затяжку. Тут же легкие наполнились тяжелым дымом, который по вкусу разительно отличался от обычных сигарет. Но вместе с тем и эффект был совершенно другим. Я уже не боялась того, что может произойти, словно все грани разом стерлись, и остались только желания, как оголенные нервы, требовавшие разрядки.

А потому, когда Эдвард, вновь поцеловав, уложил меня на плед и опустился рядом, я даже не пыталась сопротивляться, даже когда парень снял с меня тунику. Его руки, ласкавшие оголенную кожу, творили истинное волшебство, распаляя меня до дрожи. И уже не чувствовалось холода августовской ночи. Я горела под прикосновениями и поцелуями. Раскрывалась, словно цветочный бутон, в ожидании неги. Исчезло стеснение. Я была свободна.

Запустив ладони под футболку, я гладила горячую кожу, будто бархатную на ощупь, срывая стоны с губ парня. Поддев ткань, я стянула ее и заставила Эдварда лечь на спину. Оседлав его бедра, наклонилась и провела кончиком языка по груди, наслаждаясь чуть солоноватым вкусом. Обхватила губами сосок, как еще несколько мгновений назад делал Каллен для меня, и втянула его, заметив, как задрожало подо мной мужское тело.

Оставляя на загорелой коже влажную дорожку от поцелуя, я спускалась все ниже, пока не добралась до пояса джинсов. Несколько мгновений, и сомнения полностью растворились. Смелым движением пальцы расстегнули ремень, а следом и пуговицы. Любопытство возобладало над страхом.

- Ты уверена? – спросил Эдвард, глядя на меня из-под полуопущенных век, опушенных густыми ресницами.

- Хочу узнать ту часть айсберга, которая скрыта водой, - дрожащим голосом прошептала я.

Глоток третий

17 августа 1969 год

Прохладный воздух обжигал обнаженную кожу, и я сильнее прижалась к Эдварду в попытке согреться. Легкий поцелуй окончательно прогнал остатки сна, и я сладко потянулась в объятиях любимого мужчины. Любимого? Неужели… Я и сама не знала ответа на этот вопрос. Эдвард Каллен, подобравший меня на ночном шоссе, открыл столько нового и неизведанного, но значило ли это, что теперь мы будем вместе всю жизнь?

Сейчас я понимала, что лишь ночью сделала то, чего мне следовало стыдиться. Но испытанное наслаждение было намного выше стыда. Мне хотелось кричать от счастья, переполнявшего изнутри. Но что будет, когда фестиваль закончится, и настанет время возвращаться домой? Эдвард уедет в Лондон, я – в Миддлтаун. Но смогу ли я жить как прежде, сковываемая по рукам и ногам, ныне отведавшая свободу?

Последний день фестиваля был наиболее насыщенным, поскольку я запретила себе думать о будущем и полностью влилась в ту атмосферу, которой был пропитан воздух. Теперь уже и я, проходя, искренне улыбалась вроде бы незнакомым людям, чувствуя себя связанной с ними единой стихией свободы. А ночью мы с Эдвардом вновь уединились на берегу озера, наслаждаясь близостью друг друга.

***

Следующее утро встретило нас пасмурным небом, затянутым темными низкими тучами. И у меня было тяжелое ощущение потери той сказки, которой я жила последние три дня. Вернулся страх перед отцом. Я не знала, чего ожидать от Чарли, но понимала, что расплата последует незамедлительно.

Эдвард тоже был притихшим, почти не разговаривал, не шутил с ребятами, избегал смотреть мне в глаза. А когда пришло время уезжать, неуверенным движением протянул мне шлем, словно опасался, что я откажусь ехать с ним.

- Ты где живешь? – остановив байк на обочине, спросил парень, когда мы уже выбрались на шоссе.

- Миддлтаун, - ответила я. – В нескольких милях от того места, где ты подобрал меня.

- Хорошо.

Это были единственные слова, сказанные нами с момента, как мы покинули Бетел, и до минуты, когда мотоцикл Эдварда остановился на подъездной аллее перед моим домом. Парень заглушил двигатель, а когда я слезла с байка, снял шлем и с нескрываемой тоской посмотрел на меня.

- Ну что, красавица, вот ты и дома.

Я лишь кивнула, отводя взгляд. А сердце сжалось от понимания, что мы больше никогда не увидимся с Эдвардом. Смахнув слезы, я попыталась улыбнуться и прошептала:

- Спасибо.

- За что?

- Ты подарил мне свободу, - ответила я, быстро поцеловала парня в губы и побежала к дому. Однако на крыльце столкнулась с разгневанным Чарли, который едва не сбил меня с ног.

- Белла, иди в дом, с тобой я позже разберусь, - прорычал отец, не останавливаясь. - А ты, щенок, арестован за похищение моей дочери! – заорал Чарли, доставая из кобуры револьвер.

- Прощай, красавица! – крикнул Эдвард, прежде чем сорваться с места, и уже через минуту байк скрылся за поворотом. К счастью, Чарли не стал стрелять и успел только добежать до своей машины, потому за жизнь Каллена я была спокойна.

Эпилог

2012 год

- Ну ты даешь! – воскликнула Ренесми, когда Изабелла вкратце рассказала ей о своем путешествии в дни далекой молодости. – Никогда бы не подумала, что ты была хиппи!

- А я никогда и не была хиппи, - возразила мать. – Но когда чувствовала, что снова теряю контроль над своей жизнью, вспоминала те дни. Это не раз помогало мне.

- Теперь понятно, почему вы с папой не убили Джейка после той нашей поездки в Майами.

Изабелла засмеялась, обняв дочку и поцеловав ее в щеку.

- Просто мы понимали, что ты уже взрослая и имеешь право принимать собственные решения.

- Я поговорю с Джейком, - сказала Несси. – Уверена, что мне удастся его убедить отпустить Викторию.

- Постарайся. Потому что в противном случае она просто сбежит, - усмехнулась женщина. – У нее ведь мой характер.

Уже поздней ночью, лежа в объятиях любимого мужа, Изабелла вновь предалась воспоминаниям.

18 августа 1969 года
Поздний вечер

Я вздрогнула, услышав негромкий стук, и подбежала к окну. Отодвинув занавески, испуганно вскрикнула и быстро распахнула створку.

- Привет, красавица.

- Что ты здесь делаешь? – прошипела я, помогая Эдварду забраться в комнату.

- Приехал за тобой.

- Папа тебя убьет…

- Не посмеет оставить свою дочь вдовой, - самоуверенно заявил парень, нагло разлегшись на моей кровати, и добавил, заметив удивление на моем лице: - Ты ведь выйдешь за меня замуж?

Я ничего не смогла ответить. Лишь кивнула.
______________________________
*White Lake (Белое озеро) – место проведения Вудстокской ярмарки музыки и искусств (в разговорной речи Вудсток) в 1969 году.