Идя по дальней аллее парка, Беслан трепетно прижимал к себе захмелевшую Полину, с наслаждением вдыхая её запах, ставший близким и родным. Редкие фонари тускло освещали им дорогу, а луна, бледная и величественная, играла лучами на глади пруда. Звёзды подмигивали. Ветер едва ощутимо качал макушки деревьев, словно желая те усыпить. Полночный час дышал покоем и теплом, даруя Беслану ощущение чего-то загадочного, но долгожданного. Он, нежно держа Полину за талию, взял её ладонь. Поцеловал. В царственном уединении под присмотром лишь матери-ночи, молчаливых стражей-деревьев и притаившихся пажей-цветов опьянённый Беслан никак не мог решиться на прямой, откровенный разговор с Полиной. Несмотря на то, что вдобавок к шампанскому перед уходом из кафе отлучился в туалет и добыл себе ещё сто грамм водки, жалел, что не двести. Ему не хватало их, дабы заглушить голос разума и отдаться чувствам. Хотя ему было очевидно, что Полина и без этой беседы готова перейти к горячим действиям, но претило быть обласканным жаром любви не от страсти. Было противно от мысли, что, если она подарит ему себя, займётся сексом из сострадания. Беслан желал разобраться в чувствах Полины, заглянуть ей в душу и в ответ приоткрыть свою сначала словами и после уже добавив тело.
«Это трудный путь, но я обязан по нему пройти», – подумал он.
В сердце Беслана жило, что и шаг в бездну это лишь пустяк для него. Во всём простом ему виделась ловушка, делающая его слабым. Он же считал себя сильным.
– Тебя во сколько часов перестанут дома ждать и поднимут на уши всю полицию? – стараясь незаметно для Полины оглядеться, начал он ту беседу, что оттягивал. Вокруг по-прежнему никого не наблюдалось. Это прибавило ему уверенности и спокойствия.
– Где-то до двух. Я сказала, что ты пригласил меня в кафе, а потом на последний киносеанс, – она улыбнулась, точно лиса. – Но я предупредила, что мы можем после и в клуб зайти потанцевать с Ангелиной и Алексом. Так что мне только стоит позвонить и предупредить, что задержусь до утра, – пауза. – Если захочешь… – приглушённо.
– Молчу про дядю, но как тебе мама и отец такое позволили?.. – он с удивлением приподнял бровь. Алчно впился взглядом в её губы, по которым быстро скользнул кончик языка.
Полина, с кокетством закусив краешек нижней губы, пожала плечами. Спрятала кончик носа в бутоны роз. Глубоко вдохнула.
– Наверное, считают, что борьба запретами с моим бунтарским характером к хорошему не приведёт.
– А доверяя тебе, получают взамен больше любви, и верности, и уважения, – Беслан кивнул. Поцеловал её в висок.
– Ты неплохо меня уже знаешь, – с открытой улыбкой она заправила за ухо выбившуюся прядь.
– Хотел бы гораздо лучше, – он остановился, взял её лицо в чашу ладоней. – Ты мне нужна шире и глубже, полней. Нужна вся, – сглотнул, всматриваясь в зелёные блестящие глаза. – Тебе всего шестнадцать, мне лишь семнадцать. Глупо звучит, что я не только секса хочу от тебя, но это так. Мне нужно больше. Всю тебя. Я не хочу иначе женщину. Будь мне нужен только секс, давно бы с кем спал, а не стоял тут девственником, не зная, чего боюсь больше: согласия или отказа, – хрипло сказал он. Мягко поцеловал её губы.
Полина перевела руки с его талии на шею. Он прижал ладони к её бёдрам.
– Хочешь заняться любовью, лишить нас девственности тут на лавочке или под каким-то кустиком? – полыхая румянцем, она хихикнула и уткнулась носом в его плечо.
– Думаю, тебе здесь будет не очень удобно и приятно, – Беслан запустил пальцы одной руки ей в густые волосы, другой же принялся поглаживать спину. – Рассчитывал в гостиницу попасть с чёрного хода.
– Ещё спрашивал, почему я тебя Бесом зову, – Полина с желанием посмотрела ему в глаза. Её дыхание стало глубоким и тяжёлым, напряжённым. – Я бы умерла за ночь с тобой, – горячим шёпотом призналась она. – А ты?
– Нет. Я что ненормальный? – он хмыкнул. Лицо Полины посерело, глаза окутала боль. Беслан покачал головой и щёлкнул её по кончику носа. – Дурашка, зачем мне с собой ночь проводить, когда я тебя люблю!
– Дурак! – с визгом вскрикнув, Полина толкнула его в грудь. Он, отшатнувшись, едва не упал. – Ты хоть соображаешь, как меня напугал?.. Я тебя побью, дурак ты этакий! Поколочу до смерти! – накинулась на него, хлопая ладонями по груди. – Прибью, дурак!..
– Лучше поцелуями! – посмеиваясь, Беслан обнял её и закружил.
– Пошли в гостиницу скорей! А то я за себя не отвечаю! Могу и закусать! – Полина впилась пальцами ему в волосы.
Его и её губы встретились в страстном глубоком поцелуе.
***
Благодаря взятке портье Беслану с Полиной удалось попасть в одноместный пятизвёздочный номер без каких-либо документов и регистрации. Поднявшись на седьмой этаж в лифте, напоминающем зеркальную шкатулку, Беслан отпер дверь и пропустил лукаво улыбающуюся Полину вперёд. Внутренне его сковывало волнение, но он упорно старался казаться спокойным и очень уверенным в себе. Закрыв замок, положил электронный ключ на рядом стоящую тумбу и включил верхний свет. Номер оказался просторным. Напротив входа располагалось окно, украшенное белоснежно-алыми тюлевыми шторами с ламбрекенами. По правую сторону находилась заправленная светло-бордовым покрывалом кровать, рельеф изголовья которой был выполнен в виде треугольников с декоративной строчкой. На стене висела картина, показывающая эпизод осени: в парке молодой мужчина держал на руках девушку и кружил её, а листья, сорванные хулиганом-ветром, сыпались и сыпались. Солнце ярко сияло над ними. Уголки их губ были приподняты вверх, а в глазах плескалось счастье.
Беслану невольно вспомнилась Ангелина, любящая порой часами сидеть над альбомным листом, рождая на нём благодаря карандашам и мелкам отблески того, к чему в данный момент тянется её душа. Прежде он часто видел её рисунки, но в последнее время они пропали, будто их никогда не существовало. Он только сейчас, находясь в гостинице с девушкой, с которой собирался разделить постель, это осознал.
Нахмурился, прогоняя любые мысли об Ангелине. Посмотрел на телевизор, стоящий на небольшом шкафчике у другой стены.
– Я припудрить носик. Чтобы не забыл обо мне, – ласково сказала Полина, передавая ему букет, и, скинув с ног туфли цвета рубина, покачивающейся походкой направилась в ванную комнату.
Беслан проводил её взглядом. Потёр лицо ладонью и, вдыхая аромат роз, прошёл к кровати.
Несколько раз то включал ночник и выключал люстру, то полностью гасил свет, то зажигал все, что можно.
«Чёрт его знает, как нам будет лучше, когда видно или когда на ощупь? А мне раздеться или ждать её голую так? Может быть, пойти за ней и вместе принять душ? Как она мечтала, думала расстаться с девственностью? Как угадать это, чёрт? Как не облажаться, чтобы ей потом не было противно вспоминать о первом разе и не затошнило от меня? Тошнило… Мать! Ещё этот презерватив… Самому его надевать или ей дать? Чёрт, это ужас какой-то, когда любишь, всё так сложно», – Беслан, покачав головой, покрутил букет цветов Афродиты в руках.
– Ну да. С одним вопросом у меня хотя бы нет сомнений, – хмыкнув, принялся обрывать с роз бархатные красные лепестки и бросать их на постель.
– Какой ты у меня романтичный, – за его спиной раздался голос Полины, точно пропитавшийся мёдом.
Беслан так увлёкся процессом украшения ложа, что не услышал ни как она открыла дверь ванной, ни её шагов. Повернувшись к ней, улыбнулся. Изогнул бровь, разглядывая её. Она была всё так же в платье, но нечто неуловимое, как ему показалось, всё-таки в ней изменилось.
– Что? – хитрый прищуренный взгляд.
– Сумочка. Ты оставила её в ванной! – спустя миг, он вычислил, чего не хватает.
– Ты всегда очень наблюдательный, – Полина чуть склонила голову набок. – Огорчён, что лишь её там бросила?
– Ну да. Расстроилась, что я тут всё одет? – он коснулся её носа неободранным бутоном.
– Ага, но не сильно. Мне будет интересно самой тебя раздеть! – со смущением провела языком по губам.
– А я вот ещё не определился, как будет мне приятней: самому снять с тебя одежду или понаблюдать, как ты это сделаешь, – с напускной задумчивостью он пожал плечами и протянул ей цветок. – Ну-ка, потренируйся, помоги, пока я думаю.
– Какой наглец! – Полина разом сорвала все лепестки с розы и бросила их ему в лицо. – Подойдёт?
– Да, спасибо! – Беслан, уронив стебель, резко схватил её на руки и аккуратно уронил на кровать. – Сойдёт? – нависая над ней, шумно дышащей, он замер, утопая в её широко распахнутых глазах.
Долгую неловкую паузу нарушила Полина, прошептав:
– Люблю тебя очень-очень. Спасибо, что так бережно относишься ко мне. И я боюсь, но всё будет хорошо. Мы вместе справимся. Что тебя тревожит?
Беслан, сглотнув, мягко поцеловал её в веки. Сел и помог ей подняться, затем взял её к себе на колени. Она обхватила ногами его бёдра, а руками обвила шею.
– Ты хочешь со светом или без?
– Мне нравится видеть твои раздевающие меня глаза. Блеск в них! – Полина тихонько начала елозить по его коленям и низу живота.
– Значит, свет оставляю, мне тоже хочется рассмотреть каждый твой изгиб, – он напряжённо улыбнулся, поглаживая ей бёдра.
– Я слышала, у мужчины сразу от волнения может не получиться или слишком быстро всё закончиться, – поджала на миг губы. – Ты ведь не уйдёшь? Не подумаешь, что я плохая женщина? Мы попробуем ещё и ещё, пока не получится, как хотим? Подскажешь, как и чем тебе помогать для этого? – волнение в глазах.
– Скорее бы подумал, что я плохой мужчина, – Беслан вздохнул, увидев, как помрачнела Полина. Запустив одну руку под платье и сжав бедро, другой принялся ласкать ей грудь. Полина зарумянилась. Он подмигнул. – Ответ на твои вопросы, моя замечательная женщина, понятен?
– Да, но хочется убедительней! – теперь она подмигнула и пробралась пальцами к молнии на джинсах.
– Солнышко, – хрипло начал он, чувствуя её требовательные касания. – А презерватив? Что с ним? Я несколько купил. В кармане лежат. Мне надеть, когда… или ты сама?
– Как тебе лучше. Но я хочу ощутить тебя так, без него. Доверяю тебе, что у тебя никого не было, а таблетку противозачаточную… я приняла, – в её взгляде промелькнуло смятение, но возможно, как подумал Беслан, это было сильное волнение с окраской стыдливости за свою предусмотрительность. Беслан не разобрался в этом мимолётном чувстве, его разум уже кипел более важными для мужчины мыслями.
– К дьяволу презервативы! – сказал он и стал покрывать её шею поцелуями, попутно расстёгивая молнию платья. Сделав это, он принялся нетерпеливо его стаскивать. Тело кинуло в жар. Мужское начало окрутило сердце, душу и каждый мускул. Подожгло разум единственным смыслом, чтобы дышать: проникнуть, войти глубже и взять себе всю влагу, тепло и мягкость женской плоти. Под кожей потекло электричество страсти. Оно стремительно накапливалось внизу живота. – Прости, что сделаю больно. Постараюсь нежнее. Если хочешь это как-то так или так, я с радостью выполню! Только скажи. Люблю тебя, люблю! – покрыл дождём поцелуев её плечи, ключицы и верх груди. Замялся с раскрытием застёжек на бюстгальтере.
– Это будет не боль, а счастье быть твоей, – жарко дыша ему в лицо, Полина помогла расстегнуть бюстгальтер. – Делай, сколько хочешь и как хочешь! Мне нужно видеть твои счастливые глаза! Подари мне себя!
– Бери! – с этими словами он повалил её на кровать.
Их движения были порывистыми, горячими и настойчивыми. Поцелуи – глубокими, полными исступлённой страсти, а порой, и нежности. Кровь горела, сознание окутывалось сладкой дымкой. Но, как и остерегалась Полина, с первого раза у Беслана ничего не вышло. Он перенервничал. После неудачной попытки чуть ли не поддался психозу, но ласковые поглаживания Полины, самозабвенные поцелуи, тёплые слова его успокоили. Подарили уверенность, что всё получится. И со второй попытки это произошло, но вновь, как и предупреждала Полина, разрядка наступила очень быстро.
– Спасибо, солнышко, – прошептал Беслан между поцелуями, поглаживая Полину по груди. – Прости, что так быстро. Я не смог подарить тебе удовольствие, – он нахмурился, глубоко вдохнул и с шумом выдохнул. – Я идиот! – резко сел и врезал кулаками в кровать. – Дурак! – обратно вернулся к Полине, дрожа, целуя ей живот, хрипло зашептал: – Тебе там внутри больно, а я об удовольствии. Я идио…
– Всё в порядке, любимый, – прервала его Полина. Коснувшись ладонью его щеки, заглянула в глаза. – Я счастлива. А первый раз на то и первый раз. Но для меня он был волшебный, потому как ты… ты очень заботливый. Одновременно страстный и нежный. Я люблю тебя, – её губы украсила лучистая улыбка.
Беслан поднялся выше и поцеловал её в кончик носа.
– Но я хочу дать тебе больше, и не завтра, а уже сегодня! Хочу, чтобы ты почти сошла с ума от близости со мной! Может, у всех первый раз, как блин, комом. А у тебя не будет! Как ты смотришь на то, что я дам тебе минут пятнадцать отдохнуть и начну сладко мучить, пока ты не улетишь в Рай? Внутри тревожить не буду. У меня есть иная идея! – он озорно подмигнул.
– А можно мне сперва узнать, какая? – она кокетливо прищурилась и, дразня, лизнула его губы.
– Ну, ты её фактически отгадала. У мужчины есть не только пальцы и разводной ключ.
– Мне нравится твоя идея, и, представь себе, я уже отдохнула! – она подмигнула и хихикнула.
– Ну тогда… – Беслан начал прокладывать дорожку влажных бархатных поцелуев от её губ через шею к груди, затем к животу и бёдрам. А потом она застонала, а он силой стал не давать ей сомкнуть ноги и зажать свою голову.
«Полина, девочка моя. Уберегу тебя от разочарования мной. Хотя ты достойна парня получше, чем я. Честней и нормального мозгами, не желающего сестру, не бегущего прятаться от одних желаний за другими. Я люблю тебя, а ей болен. Ты исцелишь меня. Чувствую, да! Мы будем счастливы! Создадим свой мир, яркий и солнечный, и Ангелина в нём будет лишь иногда, как затмение, мелькать на тебе – моём солнце! Люблю тебя! Не подведу», – пообещал он себе и забылся в урагане ласк, что обрушил на Полину.
***
На горизонте брезжил рассвет. Алые мазки, наносимые художником Солнцем, пробирались к синему небу через серые тучи. Новый день вступал в свои права, но минувшая ночь всё ещё крепко держала Беслана в судьбоносных объятиях так же, как он руками прижимал к себе Полину. Они стояли у ворот её дома – белокаменного трёхэтажного особняка. Из-за кирпичного забора доносилось ленивое гавканье волкодава, который устал пытаться прогнать чёрного кота, нагло развалившегося на дороге и не обращающего на него никакого внимания.
– Не хочу тебя отпускать, – Беслан уткнулся носом в шею Полины. С жадностью вдохнул аромат её волос и кожи. Запах измождённого занятием любовью тела кружил ему голову. Это были лучшие духи, какие он когда-либо нюхал. Невольно вспоминались недавние ощущения, что отделили его детство от новой жизни взрослого. Тот жар, та неведомая внутренняя сила, которая сжимала всё его естество и толкала цунами извергнуться в любимую девушку, прорвать любую дамбу и захватить её мир, соединить полностью со своим. Эти стихии ворочались в Беслане. Он желал их очередного триумфа.
«Или это они не хотят спать, стремясь управлять мной, гоня брать то, что нравится. То, что питает внутри океан огня?..» – в голове невольно мелькнул этот вопрос. Но, в сущности, Беслану было всё равно, чем была обусловлена жажда брать и пить Полину и дарить ей глотки счастья. Ему нравилось тонуть в любви и страсти, остальное не волновало.
– Держи, любимый.
– С радостью! Твои родные будут сильно возражать, если я заберу тебя к себе домой прямо сегодня, прямо сейчас? – он голодно посмотрел ей в глаза, крепко стиснул пальцами бёдра.
– Только убить тебя захотят, и всё, – она провела ладонью по его щеке и чуть улыбнулась.
– Ну, это мелочь, – Беслан усмехнулся. – Любовь же бессмертна!
– Счастье моё, я бы с…
– Полина, ты говорила, ещё пять минуток, но они уже растянулись на полчаса! Завтра наобнимаетесь, – раздался во дворе с нотками сердитости голос Леона.
– Иду. Сейчас, – Полина скорчила кислую гримасу. Вздохнув, дыша в самые губы Беслану, прошептала: – Спасибо за радость быть женщиной. Люблю тебя больше жизни.
Беслан нежно её поцеловал. Не удержавшись, ласково потрогал между ног и грудь. Тихо прохрипел:
– Нет мужчины без женщины. Люблю тебя, солнышко. Во сколько сегодня встретимся?
Счастье в её глазах потускнело.
– Увидимся лишь завтра. Я с родными в обед уезжаю по делам семейным.
– Понятно. Поэтому дядя и сказал «завтра», а я-то подумал, что он ошибся, оговорился, – Беслан тяжело вздохнул. Поцеловал Полине ладони. – Я уже скучаю.
– Я то…
– Полина! – резкий и уже грозный призыв Леона заставил её вздрогнуть.
– О, чудовище… – Беслан скорчил рожу. Улыбнулся и с жаром поцеловал в губы Полину. – Ладно, беги, а то мне придётся его убить, защищая тебя.
– Ты моё счастье, – она с тоской в глазах попятилась к калитке. На ощупь её открыла. И, заходя спиной во двор, жадно ловя взглядом Беслана, сказала одними губами: – Спасибо, что я твоя.
Калитка затворилась. Беслан глубоко вдохнул, он чувствовал, что задыхается. С быстро бьющимся сердцем направился домой. Душа ликовала, мысли были свободны от неприличной тяги к Ангелине.
«Теперь всё будет отлично. Не сорвусь в пропасть. Не изгажу жизнь сестре. Сделаю счастливой и Полину, и Ангела, и сам не буду страдать. Любовь лечит любой недуг!»
Закрыв за собой дверь, он, стараясь как можно меньше шуметь, снял обувь и на цыпочках прошёл к спальне Ангелины. Приоткрыл дверь, желая убедиться, что она мирно спит, что она дома, что с ней всё хорошо.
Словно ведро кипятка плеснула ему в сердце совесть. Дыхание замерло, а во рту вмиг пересохло. Глаза с жадностью впились в юное тело на кровати. Ангелина действительно спала, но вместо привычных футболки и шортиков в качестве пижамы на ней отчего-то были кружевные чёрные трусики и ажурная короткая сорочка. Сестра лежала, обнимая сползшее одеяло и закинув на него согнутую в колене ногу. Одна из бретелек сорочки, развязавшись, упала и открыла левую грудь почти до самого соска, выпирающего под полупрозрачным материалом.
Возбуждение моментально охватило Беслана. Он, стиснув зубы, попятился. Уткнувшись спиной в стену, судорожно вдохнул и медленно выдохнул. Смотря на приоткрытую дверь, сжал кулаки.
«Чёрт возьми. Болезнь так просто не сдастся. Размечтался легко победить самого себя. Идиот. Думать нужно, куда смотришь, как трогаешь и что говоришь. Ты беды хочешь Полине и Ангелу или счастья?» – покачав головой, Беслан вернулся к двери и, смотря на Ангелину, прошептал: – Сладких снов, родная, – дрожащей рукой потянул за ручку, отгораживая себя от непоправимого. Затем принял холодный душ и лёг спать.
… Темнота рассеялась утренним туманом, и тёплый радужный свет обвил его. Чьё-то дыхание коснулось затылка. Проползло по шее. Тронуло губы.
Беслан попробовал пошевелиться, но его будто опоясывали десятки анаконд.
Чья-то рука надавила ему на грудь над сердцем.
– Ты слеп. Очнись. Смотри. Где кружит ворон, там смерти нет. Там выход в жизнь. Встань из могилы. Иди к ней, беги. Не оставляй, не отдавай ты зверю её. Смотри в сердце, гляди в душу… – сказал шёлковый женский голос.
Темнота, подобно лавине, упала на Беслана. Он сдавленно закричал в ней:
– Кто ты? Кто?
Вместо ответа заиграла мелодия звенящей тишины. Мрак поглотил его разум, и, когда ему показалось, что вот-вот кончится воздух в каменеющих лёгких, волна солнечного света ударила его по глазам. Он крепко зажмурился и дёрнулся, будто от поцелуя молнии, ощутив касание ладони у сердца. – Беслан, ты как? – совсем близко прозвучал встревоженный голос Ангелины.
Тепло ладони у сердца исчезло.
– Ангел?.. – Беслан открыл глаза. В комнате гуляло яркое солнце, и его золотые лучи, обтекая Ангелину, сидевшую на кровати, придавали ей образ неземного создания. Просторная майка и штаны на ней не могли скрыть её очаровывающей женской красоты. Беслан сглотнул. Часто заморгал, приподнимаясь на локтях. Одеяло, закрывавшее его ниже пояса, предательски несколько сползло, приоткрывая часть бедра и низ живота. – Что случилось? – смотря в родные, растерянные глаза, спросил он с заботой. Румянец на скулах Ангелины стал сочней. Она поджала губы. Её взгляд метнулся к его животу и тут же бросился обратно к его глазам. – Я тебя испугал? – мягко сказал он и сел. Одеяло ещё больше оголило ему бедро. Но он не собирался это исправлять.
«Ну что, болезнь? Поиграем? Давай, нападай. Я не отвернусь. Я сильней», – подумал он, взяв за руку потерянную Ангелину.
Она вздрогнула и странно улыбнулась.
– А? Нет, – мотнула головой. – Чего мне бояться с тобой? – натянуто улыбнувшись, крепче сжала его пальцы, удерживавшие её ладонь. – Тебе Петер звонил, а ты трубку никак не снимал. И он меня набрал.
– Прости. Точно, я мобилу на беззвучный режим вчера поставил и забыл изменить, – щёлкнул пальцем по кончику носа Ангелины. Приподнял уголки губ.
– Он попросил передать, чтобы ты срочно ему перезвонил, – пауза. – Беслан, ты ни во что грязное не лезешь? – обеспокоенно спросила она. – У меня дурное предчувствие. Не нравится мне этот Петер, глаза у него хитрые, улыбка неискренняя. Поэтому если ты…
– Не переживай, – перебил он её. – Дело лишь в запчастях. Мы расточить цилиндры собрались, мастер… – Беслан, соврав не моргнув глазом, с полуулыбкой небрежно махнул рукой. – В общем, долгая история. Сейчас перезвоню…
Он отпустил ладонь Ангелины и потянулся к тумбочке за мобильным телефоном.
– Смотри мне, – строго сказала она. – Ой, у меня же там на плите… – Ангелина быстро выскочила из спальни и плотно закрыла дверь.
Взяв телефон, Беслан усмехнулся и поправил совсем бесстыдно сползшее одеяло.
«Вот так. Кто победитель? Вот так, просто брат и сестра без неловкости ожидания большего. Вот так, как в детстве, с голой попой на один горшок», – довольный собой, он набрал номер Петера.
– Крепко спишь, друг. Много впахивал на жирдяя, не надорвался?
– Богатырский сон – признак чистой совести, – Беслан мрачно хмыкнул. – Я в отличной форме, не беспокойся. Как понимаю, встреча организована?
– Либо отсутствия совести, – Петер коротко засмеялся. – Да, стрелку забили. Сегодня в пятнашку часиков зубы и рёбра считать заказано. За школой нашей родной на пустыре.
– Старое доброе место, – с лёгкой ностальгией сказал Беслан. Взглянул на часы. Был ровно полдень. – Радек будет? А Кнопка не пронюхал?
– Как Догу такое шоу и пропустить?.. Он мёртвым и то приползёт покусаться! А Кнопка нет, не в курсе. Его только, камикадзе, там и не хватало. Мелкий и дурной, и бешеный, точно хорёк. Убьётся сам, а нам с легавыми цапайся.
– О том и речь, ума ему не вобьёшь. Голова слишком крепкая, – улыбнулся Беслан. – Ладно, до встречи.
Отключив звонок, он надел джинсы и, подойдя к окну, набрал номер Полины.
– Привет, солнышко. Как ты? – ощущая тоску, задал вопрос.
– Ненавижу каждый миллиметр, разделяющий нас. Дышу ожиданием встречи! С ума схожу от желания продолжить тренировки наши. Люблю тебя, люблю, мой Бес! Мужчина мой! Хочешь, телефон в режим видео переведу? На пару минуток смогу.
– Не хочу, а требую! Что ты ещё сможешь за эти пару минуток? – Беслан перевёл мобильный в режим видеосвязи. Стал держать его перед собой. Подмигнул появившейся на дисплее Полине, в зелёных глазах которой плескалось безграничное счастье.
– А чего желаешь? – она кокетливо прищурилась и подкусила край нижней губы. Села на мягкий подлокотник кресла и, дразня, несколько развела ноги. Подол нежно-голубого короткого сарафана провокационно чуть потянула рукой к бёдрам.
– Видеть твои глаза, когда запустишь для меня пальчики в трусики, – Беслан сглотнул. Во рту стало невыносимо сухо. Но он хотел далеко не воду пить. – Для начала…
– У-у-у, какой ты мой горячий! – она радостно заулыбалась. – А ты для меня что погладишь? – хихикнула, направляя камеру так, чтобы было лучше видно показавшиеся трусики.
– Всё, что пожелаешь любимая! – хрипло сказал он.
– Хорошо! – Полина перевела камеру на глаза. Они сияли. – Так, где там твоя попа?
– Серьёзно? – краснея, он засмеялся.
– Ага! Ещё как! – она грозно прищурилась.
Беслан покачал головой.
– Сейчас будет. А с тебя подробней, что там в трусиках происходит! – расстегнул пуговицу джинсов.
– Может, их лучше снять? – она изогнула бровь и направила объектив себе на уже приоткрытую грудь.
Он не успел ответить. У Полины раздался голос Леона: «Ты собралась?»
– Да! – крикнула она. Картинка с камеры замельтешила. – Чёрт. Зараза. Прости. Люблю, – прошептала она, и касание её губ к объективу завершило звонок.
– И я тебя, и я… – Беслан вздохнул, застёгивая пуговицу на ширинке. Надев футболку, взлохматил волосы и зевнул. Всунув телефон в карман, пошёл на кухню. Включил телевизор и принялся делать себе тосты и крепкий кофе. В мыслях сумбурно крутились отрывки из кошмаров и горячие фрагменты, связанные с Полиной и Ангелиной.
«Или схожу с ума, или что? Голос с неба? Из Ада? Не могу выбрать разве, Полина или Ангелина? Дьявол, у них даже имена созвучны. Почему не замечал этого раньше? Солнце и луна? День и ночь? Точно с ума схожу. Глупость какая-то, я выбрал счастье нам троим, почему тогда не оставлять её звер…» – его размышления прервала Ангелина. Она зашла на кухню и тронула ему плечо. От неё пахло лаком для ногтей.
– Ты уходить собрался? Почему опять так рано? Рыбалка? – в её голосе послышалась отчётливая тревога. Во взгляде серых глаз нечто непонятное, словно коктейль из желания, и страха, и ожидания.
– С Петером встречусь, по мотору там дело. А после на работу сразу, – ему захотелось, и он поцеловал её в щёку, наплевав на осторожность, на то, что знал – его это сразу начнёт возбуждать. Ангелина часто заморгала, обняла себя за талию и задумчиво слегка улыбнулась. Он подмигнул и бросил поджарившиеся тосты на тарелку. Добавил из холодильника к ним кусок рыбы.
– Давай разогрею, – с теплотой. – И вообще, тебе надо нормально поесть. Ещё плов остался, я сделала куриный суп. Что из этого ты бы…
– Не нужно, Ангел, – перебив её, отозвался Беслан. – Я так… – поставил на стол тарелку и кружку с горячим кофе. Сел.
– Ты невыносим, – осуждающе покачала головой. Но, поймав его насмешливый взгляд, смягчилась. – Как на работе, много грузов? – взяла из вазочки печенье и, прижавшись бёдрами к столешнице, откусила его.
– Вчера была одна фура. Другие в проблемах завязли. Сегодня должны пригнать сразу четыре или пять.
– Много. А ты не выспался, – Ангелина нахмурилась. – Может, всё-таки отдохнёшь? Потом с Петером встретишься и уладишь все дела? Тебе отдыхать надо, вон какие уже круги под глазами.
– Не волнуйся! У меня сил больше, чем у слона! – он приподнял руку и напряг бицепс, демонстрируя, насколько нехрупкий мужчина. – Лучше скажи, что там мама и отец? Созванивалась с ними?
Вчера он сам разговаривал с ними, но решил отвлечь Ангелину.
– Папа дня через два вернётся, а мама через три. Процедуры ей пошли на пользу, чувствует себя гораздо лучше, – она вдруг подошла и села за стол. Коснулась его руки.
Дыхание застряло в лёгких. Он замер и, вскинув бровь, в упор посмотрел в родные глаза.
– Беслан, у меня плохое предчувствие. Мне не нравится твоё общение с этим Петером. У него фамилия Чёрный и кличка Чёрт, и сам он такой… им соответствует. Когда смотрит на меня, по коже мороз бежит. Такие люди, как он, беду притягивают! Я тебя прошу, очень прошу с ним не…
– Ангел, ты не моя женщина, чтобы такое просить! – недослушав, вспылил он. Резко встал. – Он мой друг. Спину мне не раз прикрывал. Да, ты ему нравишься, но он знает, что не в твоём вкусе, и не беспокоит тебя. У него вообще уже есть девушка и у них всё хорошо! Так что нечего меня тут… – кипя не столько гневом, сколько возбуждением, смотря ей в широко распахнутые глаза, в которых запульсировала растерянность, ударил кулаком в стол и стремительно пошёл к выходу из дома. Под оклик Ангелины хлопнул входной дверью и жадно вдохнул воздух, в котором не было аромата, сводящего с ума. Не обратив внимания на ластившуюся Эльзу, выбежал на улицу и поспешил к школе. Сейчас он стремился быть подальше от сестры ради её же блага.
«Безумие. Зачем ей такой упрёк кинул, что не женщина?.. Она как сестра, имеет полное право волноваться и говорить, просить меня. Не требовала ведь. Чего завёлся?.. Да знаешь ты, чего… Раздеваешь её мысленно, когда видишь, в чём бы она ни была... и паранджа не поможет. Её глаза – проклятие, душу переворачивают. Пробило во мне что-то серьёзное, когда в ванной её в одних трусиках и лифчике застал. Тот её взгляд… Какой-то бред. Я Полину люблю. Чёртова болезнь. Похоже, вот так и педофилами и маньяками, насильниками становятся. К психиатру анонимно обратиться, что ли? Ну да, можно ещё себя запереть в подвале на цепи. Чушь. Справлюсь. Полина приедет, и нормально, с ней мне сразу лучше», – за размышлениями Беслан и не заметил, как вышел на оговорённый пустырь. До назначенной встречи оставалось ещё часа полтора. Очнулся, когда в плечо прилетел небольшой камень. Остановился и повернулся, ища холодным взглядом бросившего.
На помеченной ржавчиной трубе, бывшей частью одного из турников, некогда составлявших инвентарь спортивной площадки, сидела компания из пяти парней и трёх девушек. Они потягивали пиво из алюминиевых банок. Одеты были кто в спортивный костюм, кто в косуху, кто в драные колготки и джины, кто украсил себя галстуками, увешанными булавками, и нацепил кепку, кто оказался облачён во всё чёрное и без дыр кожаные брюки.
«Типичные панки и готы».
– У тебя проблема, мужик? – с едкостью обратился к Беслану самый широкоплечий парень из группы. На вид ему было от восемнадцати до двадцати лет. Его бледное лицо покрывали прыщи, тёмные глаза излучали насмешку с презрением, а обветренные губы изгибались в ухмылке.
– У меня нет. У тебя – да, есть, – Беслан сделал к ним несколько решительных шагов. Сжал кулаки. – Кто бросил камень, пускай извиняется, и проваливайте. Вы явно неместные и делать тут вам нечего, кроме как здоровья лишаться.
– Не понял? – широкоплечий парень поднялся и снял спортивную куртку. Размял шею и повёл плечами. Следом за ним встали все его приятели. – Ты чего вякаешь, шкет? Дышать надоело? Уёбывай отсюда. Радуйся, что я добрый и сейчас мы заняты, не тебе кровь пускать собрались.
– Да? Не Чёрта ли ждёте? – Беслан изогнул бровь и усмехнулся.
– И чё, если да? – спросил парень с высоким розовым ирокезом и, вытащив из кожаных брюк нож-бабочку, начал им играть.
– Да то, что встретили Беса, – стремительно подбежав, Беслан ударил ногой в прыжке в живот широкоплечему парню. Пока тот отлетал в сторону, с размаху кулаком зарядил ближайшему противнику в нос. Это был низкорослый парень с более крепкой фигурой, чем у его друзей.
Блеснуло лезвие… Но Беслан успел отскочить от выпада владельца ирокеза. Остриё лишь чуть царапнуло плечо, разрезав майку.
– Валите его, пидар… – с болью прохрипел на земле широкоплечий.
Беслан, отдавая себе отчёт, что один против восьмерых не выстоит, побежал. Банда кинулась за ним.
– Сука! Я тебе все зубы выбью за нос! – послышался выкрик позади.
– Охота! Охота! – вторил ему весёлый женский визг.
– Стой, падла, хуже будет! – мужской голос, резкий и сиплый.
Беслан, миновав пустырь, оглянулся.
– Ты, падла, пожалеешь! – грозно предупредил тем же сиплым голосом полный парень в кепке, с галстуком, утыканным булавками.
Преследователи в основном отстали, но погони не прекращали. Их вожак был дальше всех, держась за живот, он двигался с хромотой. У получившего в нос удар парня всё лицо было перепачкано кровью, его взгляд переполняло бешенство, не боль и не страх. Ближе всех к Беслану был хозяин ножа, и бежал он отлично.
– Чёрт! – Беслан понял, что от этого парня будет нелегко скрыться, и свернул на улицу, ведущую к проезжей дороге. Его план был дерзкий и отчаянный, ибо он намеревался занять оборону прямо посередине трассы.
«Там поток машин будет играть в мою пользу, а вот банде станет труднее меня окружить и не угодить под колёса. Если они вообще рискнут продолжить тогда схватку».
Тупая боль пронзила голень, и нога подкосилась. Беслан упал, успев сгруппироваться и кувыркнуться.
– Попал, бля! – радостный возглас самого низкорослого парня из преследователей. – Шарами по кеглям, бля, может, и косой, а палкой по копытам враз зарядил!
– Молоток! С нас пива ящик! – крикнул широкоплечий преследователь.
– Молись, пидор! Рот шире открывай! Резать не буду пока… – владелец ирокеза зло усмехнулся и обошёл тяжело поднявшегося Беслана, отсекая путь к отступлению. Остальные из банды приближались.
– Сейчас посмотрим, кто рот откроет, а кто язык в жопу засунет себе за базар гнилой. Сука! – Беслан сплюнул, схватил с обочины из декоративного ограждения для маленькой клумбы пару камней – обломков кирпичей.
– Если так, то резать! – жестокая ухмылка. Нож заиграл бликами в его руке.
– Ну давай, сопляк, на кулаках же ссышь! – Беслан изготовился защищаться. Нога болела, но опираться на неё уже стало легче.
– Сердце вырежу! – с криком владелец ирокеза напал.
Выпад. Уклон… Выпад. Уклон и удар. Беслан попал кирпичом по кисти атакующего. Тот мигом выронил нож и через пару секунд получил бы сокрушительных тумаков, но к нему успели подбежать на помощь друзья. Беслан оказался окружён. Броском сзади его схватили за руки двое. Он сопротивлялся как мог. Боднул одного головой. Другому готу, наседавшему спереди, попал ногой в бок. Но тут же сам пропустил удары кулаком в челюсть и в живот от широкоплечего. Вся кодла, и девушки в том числе, накинулась его избивать. Он оказался на земле. Стараясь руками прикрыть голову, а коленями пах, пытался крутиться, чтобы не получать по почкам, силился держать спину плашмя ближе к асфальту дороги и вращаться-вращаться. В мыслях мелькало найти нож, вспыхивали глаза Полины и Ангелины. В бешено бьющемся сердце свербела досада, что если его сейчас убьют, то как глупо он расстался с сестрой, обидел её ни за что.
Рёв мотора. Визг тормозов.
– Ах вы, шакальё! – прозвучал полный ярости женский голос. – Пошли прочь от него, мрази!
– Иди на хуй, сучка, если не хочешь, чтобы мы тебя во все дырки порвали! – рявкнул широкоплечий парень.
– Это ты меня, глист, иметь собрался?
Удары прекратили сыпаться на Беслана. Вокруг него быстро стало как-то свободно. Воздух пронзали крики боли. Он опустил руки от лица и увидел потрясающую картину: на дороге стоял чёрный мотоцикл, неподалёку от него женщина, затянутая в кожу, двигаясь со скоростью змеи и грацией кошки, ловко уничтожала недавно избивавших его. Она более чем мастерски владела приёмами единоборств, целым спектром стилей. Некоторые из них Беслан узнал. Но что точно входило в её арсенал кроме карате, ушу и самбо, он сказать не мог. Таких изящных и сокрушительных связок ударов просто никогда не видел. Женщина не жалела и девушек. Нет, она никого не убила, но искалечила всех. Кому сломала руку, кому ногу, кому и то и другое, кому досталось так, что сознание провалилось в небытие.
Не обращая никакого внимания на вопли боли побеждённых, женщина подошла к Беслану и протянула ему руку.
– Как ты, мальчик? Цел?
– Да. Спасибо. Нормально, – он принял её помощь и встал.
– Славно, – она с какой-то глубокой печальной теплотой в пронзительно-синих с вкраплениями изумруда глазах чуть улыбнулась. Ветер встрепал её смоляные слегка завивающиеся волосы, струящиеся на высокую грудь. – Домой доберёшься сам или подбросить?
– Дойду. Спасибо! – Беслан отёр ладонью кровь, сочащуюся из разбитой губы. Принять щедрое предложение от незнакомки ему помешала гордость. Нужно было сохранять мужское лицо.
– Да не за что. Удачи! – она вернулась к мотоциклу. Села на него и запустила мотор. – А вы, шакальё, ещё сунетесь к нему – найду и позвоночники повыдираю, – со сталью в голосе сказала она. Надев шлем, крутанула ручку газа и умчалась по направлению к школе.
Немного прихрамывая, Беслан пошёл домой. Позади простонал тот, у кого был ирокез:
– Помоги, пожалуйста!
У просящего были сломаны обе ноги.
– Бог поможет, – чёрство ответил Беслан, даже не обернувшись.