Светлые солнечные блики проникали в комнату через щель между тяжелыми гардинами, играя переливами на шоколадном покрывале и простынях цвета кофе с молоком, создавая вокруг моего тела золотое сияние. Я чувствовала теплоту своей кожи, хоть и лежала полностью раскрытой в зимнее утро. Обычно так не происходит. Признаться честно, я одна из тех теплолюбивых созданий, что даже летом спят в носочках. Так с какого это перепугу я сейчас лежу поверх всех этих покрывал? Да потому что это не солнце переливается на моей коже, а я свечусь. Горящее тепло, что уже не единожды испытывало мое тело за последние несколько месяцев, то самое тепло, что вначале чуть не спалило меня изнутри, теперь мягко грело и дарило чувство защищенности. Я встрепенулась, когда подумала, что это Колин простил меня и пришел мириться, ведь обычно только он мог так мягко контролировать нашу магию, но на улице уже взошло солнце, отобрав его у меня до наступления темноты. Да и та моя часть, что была плотно связана с ним, молчала, заставляя ощущать холодную пустоту в том месте, где в моей душе отведено для него местечко. Медленно пробуждаясь от самого спокойного сна, что был у меня за последние месяцы, полностью лишенного всяких сновидений, я позволила себе глубокий вздох полной грудью. Прохладный воздух, попавший в мои легкие, тут же стал обжигающе горячим, разжигая и всю меня. Концентрация пропала, я начала гореть. Это ощущение, когда все твои внутренности нагреваются до такой степени, что начинают прожигать плоть изнутри, кости накаляются, а крик о помощи теряется в глубине всего этого ада, было одним из самых страшных моих кошмаров. Я боялась того, что однажды не успею вовремя это остановить и сгорю заживо. Обычно такие вспышки у меня возникали лишь тогда, когда рядом был Колин, способный контролировать меня и мою силу. Теперь же рядом не было никого. Я была один на один с болью.
«Может это мое наказание?» – издевалась часть моего разума, – «Плата за то, как я вчера себя повела? Справедливо ли это, умереть лишь оттого, что моя человеческая натура слишком ранима и ревнива, чтобы участвовать в вампирских интригах?»
Огонь медленно поднимался выше по моему телу, пока я отчаянно пыталась вспомнить все, что когда-то мне говорили Колин и странная незнакомка из снов. Единственным их пояснением была фраза «Впусти огонь», но он ведь уже во мне? Какие ещё двери я должна была открывать внутри себя?
Не в силах сдерживаться, я завизжала так громко и отчаянно, что мамин фарфор зазвенел в серванте гостиной. Ещё несколько секунд я не могла слышать ничего, кроме высоких звуков своего голоса, и ощущала лишь шелк простыней, что я сжимала в ладонях, пока что-то не изменилось. Это было подобно тому, когда при температуре ко лбу прикладывают лед – острая чувствительность, ведущая к успокоению. Я схватилась обеими руками за прохладу и вжала её в себя, позволяя этому морозному холоду проникнуть в мое тело, разлиться в нем снежной лавиной, туша мой жар. Мурашки, появившиеся вслед за холодом, изредка проскальзывали по телу, оставляя гусиную кожу. Я распахнула глаза достаточно резко, чтобы тут же зажмуриться от бликов солнечного света, играющих на моем лице.
- Ты как? – раздался немного испуганный, гортанный голос мужчины надо мной.
Глаза открылись моментально, даже щуриться не пришлось, от того, насколько неожиданно было слышать мужской голос в моей спальне рано утром. Даниэль нависал надо мной, позволяя всему своему телу лежать на мне, пока его руки сжимали обе мои щеки.
- Какого хрена ты залез на меня? – возмутилась я, сталкивая его набок. Обернув вокруг себя покрывало, которое получилось ловко вытянуть из-под парня, я встала со своей стороны перед кроватью. Руки непроизвольно начали сжиматься в кулаки, пока на лице разливалось выражение злости.
- Эй, ты чего это взъелась на меня? – возмутился парень, округляя потрясающей красоты серо-голубые глаза. – Это ты тут визжала, обжигая меня своей магией!
Понимание медленно проникало в мое сознание. Так значит, это был не сон? Я действительно горела…
- А зачем ты залез на меня? – все ещё стараясь удержать на лице возмущенность, потребовала ответа я.
Парень смутился, немного пожав плечами.
- Прости за это, просто я не знал, что ещё можно сделать, – оправдывался он, присаживаясь на краешке кровати, ближе ко мне. Весь его вид говорил о том, что он действительно сожалеет, но не о том, что запрыгнул на меня, а о том, что не подумал, что его поведение может меня обидеть. – Ты так кричала, что я сделал первое, что пришло в голову. С тобой такое часто случается?
Теперь настала моя очередь смущаться. Опустив взгляд в пол, и спрятав за спутанными после сна каштановыми кудрями раскрасневшиеся щеки, я крепче сжала на себе покрывало, слабо понимая зачем, ведь под ним на мне была любимая махровая пижама, но это было слишком странное утро, чтобы обвинять себя в глупости. Я и сама понимала, как по-детски выглядит мое поведение, но ничего не могла с собой поделать. Ну не привыкла я просыпаться в компании мужчин!
- Нет, это ты меня прости, – попыталась сгладить ситуацию я, присаживаясь рядом с парнем на край кровати. – У меня впервые такая вспышка, когда Колина нет рядом. Обычно он меня утихомиривал.
Парень хмыкнул и поднял руку, должно быть, обдумывая, не стоит ли меня приобнять или потрепать по плечу, но после моей утренней выходки не решился.
- Ты знаешь, что это такое? Почему твоя магия тебя же палит? – осторожно поинтересовался Даниэль, стараясь казаться отстраненным, но я точно знала, что это произвело на него впечатление.
Поерзав на месте, я скинула покрывало и подогнула ноги под себя, садясь по-турецки, лицом к нему.
- Я мормонка, а в их магии я ничего не понимаю, – созналась на одном дыхании я. Они были нашими союзниками, и отрицать это уже просто глупо. В этом мире необходимо кому-то верить, так почему не ему?
- Мормонка? – переспросил парень и продолжил лишь после моего положительного кивка. – Я никогда прежде не встречался с мормонами, думал, они все вымерли.
Я улыбнулась, поскольку по-другому отреагировать просто не могла.
- Они и вымерли, – прошептала я, поднимая глаза на него. Серо-синие радужки его глаз на миг поглотили меня, заставляя потеряться в их глубине. – Меня называют последней.
Он кивнул, но скорее сам себе.
- Я однажды слышал, как Мари говорила с твоим вампиром о мормонах, – признался он, – не знаю, о чем был этот разговор, но мы потратили не одно десятилетие на поиски оставшихся в живых после атак инквизиции. Поговаривали, что святая магия смерти мертва.
Я опустила голову в руки и потерла глаза, непроизвольно зевнув. Адреналин уже прекратил гонять кровь в моем теле, возвращая меня в то состояние, в котором я была до резкого пробуждения – а именно, сладостный сон. Спать хотелось до жути, хоть мы и легли вчера не так поздно, как я ложусь обычно.
- Святая магия смерти? Откуда такие определения? – не сдержалась я.
- Мари так называла, – просто ответил он, не поняв моей насмешливой интонации. – Но твоя сила слишком живая и теплая для такого определения.
- А твоя слишком холодная, – вспомнила я его охлаждающие силы.
Вся веселость покинула его лицо, предоставляя моему взору настороженность и отчужденность, будто я задела за живое что-то личное, что он никому не хотел открывать.
- Ты не обязан отвечать, если не хочешь, – смутилась я столь резкой смены настроения парня.
- Нет, нет, ты права, – грустно усмехнулся он. – Мы теперь на одной стороне, почему я не должен объясняться с тобой?
Я не стала что-либо говорить или даже кивать, опасаясь вызвать ещё более сильную реакцию. Даниэль был абсолютно чужим человеком для меня; вчера утром я вообще не догадывалась о его существовании и вот, спустя какие-то сутки, он сидит в моем доме, в моей постели и делится со мной сокровенным.
- В детстве я часто терял сознание и, когда приходил в себя, в моем сознании появлялись новые знания, которые я просто не мог обрести в реальной жизни. С возрастом я стал сильнее, и знания стали приходить ко мне во сне. Чаще это были вспышки прошлого, картины событий или действия, которые происходили за тысячи миль. Потом, одним прекрасным утром, я проснулся с криком. Мне снилась Мари, а уже вечером она нашла меня. Поначалу она планировала превратить меня в вампира, но потом передумала и привязала к себе. – Он нахмурился, позволяя морщинке пролечь между бровями. – Я до сих пор не знаю, что было бы со мной во времена, когда даже вещие сны считались дьявольским даром и карались сожжением, но она помогла мне сохранить жизнь.
Я не выдержала и коснулась кончиками пальцев его плеча, стараясь поддержать и успокоить. По своему опыту я была уверенна, что такие воспоминания никогда не бывают просто историей – это всегда испытание. Боль не проходит никогда: она лишь остывает, прячась в глубинах вашей памяти, и ждет, когда вы вновь потревожите её. Тогда она снова вернется на прежнее место в вашем сердце. «Время лечит», – говорили мне люди, даже сами не понимая, насколько лицемерно это все звучит. Время никогда не сможет залечить вашу боль, но сможет отодвинуть её на дальний план, действую по схеме «Если хочешь, чтобы не болела нога, сломай себе руку».
- Теперь ты не теряешь сознания, – помогла ему я, когда молчание затянулось. Он не двигался под моей рукой, путешествия по волнам своих воспоминаний.
- Да, мои силы стали более мощными, – согласился он. – Теперь знания приходят ко мне в виде видений, когда я чего-то касаюсь, или просто находят меня, если я должен что-то знать. Видение о тебе само нашло меня.
- А видение о смерти моих родителей пришло тогда, когда ты вошел в мой дом?
- Нет, когда коснулся стен, – поправил он. – Я видел лишь кровь и лезвие. Ещё ощущал голод.
Холод проскочил по моему телу, заставляя поежиться. Ещё никогда я не думала о родителях как о пище, вспоминая ту страшную ночь – это заставило меня растеряться.
- Их убил вампир, – прошептала я замогильным голосом. – Вампир Колина. Им нужно было, чтобы я считала их друзьями.
Настала очередь парня коснуться меня. Он медленно положил свою ладонь на мои сжатые на коленях руки и бережно погладил, стараясь успокоить.
- Они бывают очень жестоки, когда играют в свои игры. Не завидую тебе, – покачал головой Даниэль. – Как вообще ты умудрилась оказаться в центре всей этой вампирской войнушки за трон?
Я засмеялась – не смогла удержаться. Возможно, смех был немного истеричным… Не знаю. Просто в тот момент единственным способом избежать слез – был смех, поэтому я с радостью им воспользовалась.

Ровно без четверти девять мы с Даниэлем вышли из дома, обсуждая нашу магию. Он был первым человеком в моей жизни, с кем я не просто могла полностью поделиться наболевшим, но и попросить совета, ведь он общался с магией намного дольше меня. Даниэль научился не просто добывать информацию, но и защищаться от внешних факторов, контролируя свои щиты так, что магия не проникала в него, когда он плотно их натягивал. Я загорелась идеей научиться таким манипуляциям с собственной аурой, ведь тогда я смогу спокойно касаться людей, не волнуясь о том, что могу получить от таких касаний. Так просто звучит и так сложно в исполнении. Даниэль учился этому больше века, а у меня столько времени нет. Ну, если только я не решусь привязать себя к Колину, отдав свое тело в пожизненный плен вампира. Выражение «навеки вместе» приобретает новые очертания, когда заходит речь о бессмертных…
- Так почему я смогла достучаться до тебя вчера в столовой, если ты закрылся щитами? – не унималась я.
- Ааа, ты о том, почему смогла передать мне картинки меня со стороны, не смотря на мои грозные щиты? – хмыкнул он, я кивнула. – Да я вообще поначалу не понял в чем дело! Я подумал, что это новое видение, и только когда почувствовал твои эмоции, тогда осознал, что это навеиваешь мне ты.
Я засмеялась, стукнув его кулачком в плечо. Мы шли, шаркая по свежевыпавшему снегу, который ещё не успели убрать снегоуборочные машины; смеялись и толкались, и я поняла, что впервые за очень долгое время чувствую себя человеком. Не вампирской подружкой, не мормонкой, которой надлежит выполнить пророчество и даже не занозой в заднице местной интеллигенции из шайки экзекуторов, а просто девушкой, играющей в снежки. Я могла беспрепятственно дотрагиваться до Даниэля, не боясь увидеть что-нибудь личное, так как не видела абсолютно ничего. Его щиты были моим спасением от внешнего мира, прикосновения к нему – успокоением. Рядом с ним я могла расслабиться и не контролироваться себя так, как контролировала себя со всеми.
В школу мы вошли, отряхиваясь от снежных лохмотьев, которые так и норовили залезть под свитер и соприкоснуться с голой кожей, и все ещё продолжая смеяться. Ещё никогда в своей жизни я не радовалась так школе, ученикам и людям вообще, будто он вернул меня из тьмы обратно к свету, к людям, которые меня любят.
- Не ожидала увидеть вас вместе, – осторожно заметила Хлоя, приветствуя нас в холе. Она выглядела взволнованной и напряженной. Её лицо старалось не выражать абсолютно ничего, скрывая мысли за вежливой полуулыбкой, но я слишком хорошо её знала, чтобы поверить этой маске.
- Хлоя, что случилось? – напрямую спросила я. Она покосилась на парня за моей спиной, но я схватила её за плечи, разворачивая лицом к себе. – Хлоя! Говори, сейчас же!
Она всхлипнула и прикрыла рот ладошкой, чтобы не разрыдаться в голос. Горячие слезы непрерывными потоками начали стекать из её зеленых глаз. Девушка скользнула мне в объятья, пряча лицо, а я в ответ крепко обвила её хрупкое тело ладонями. Это только раз в двадцать восемь дней она могла с легкостью разорвать меня на десяток кусочков свежей плоти, в остальное же время Хлоя была милее и добрее всех, кого я встречала в своей жизни. Несколько лет назад она наткнулась на книгу о движении хиппи и с того времени старалась придерживаться их веры в то, что «все мы – создания божьи, и любит он нас одинаково». Насколько я знаю, в своем человеческом облике она не способна и муху обидеть, не говоря уже о чем-то большем, но с момента её заражения ликантропией (становления оборотнем) характер подруги стал заметно сильнее. Так что же такое могло произойти, чтобы заставить её лить слезы перед всей школой?
Я почувствовала, как рука Даниэля обернулась вокруг моей талии и оттянула нас в пустой класс, первый по коридору. Усадив Хлою на стул, я присела возле её колен, продолжая поглаживать по плечам, с целью успокоить и поддержать. Даниэль присел на край парты за моей спиной и старался не вмешиваться.
- Ева, Мик пропал, – между всхлипами призналась она. – Я нигде не могу его найти, а завтра полнолуние! Он не мог уехать, не предупредив меня.
Я тяжело вздохнула. Признать тот факт, что Мик мог куда-то просто уехать и никому не сказать, было таким же абсурдным, как и поверить, что кошка полюбила мышь и не собирается её съесть. Он был одним из тех парней, которые влюбляются один раз и на всю жизнь, стараются всегда быть рядом с объектом своего обожания и испускать восхищенные стоны, любуясь ею. И даже не смотря на то, что я считала его, слабо говоря, странным, он действительно любил и заботился о ней. Чтобы кто не говорил, но Мик Теччер ни за что не бросил бы Хлою в ночь превращения одну. Обычно они прятались в подвале его дома, оборудованного цепями и металлическими дверями, но на эту «ночь Х» подруга решилась остаться дома, где её отец соорудил для неё собственную непробиваемую комнату.
- Может быть, у него в семье что-то случилось? – попыталась успокоить её я, зная сложные отношения парня со своей семьей, так и не принявшей его мохнатую сущность. – А предупредить он забыл просто.
Она резко подняла ко мне лицо, заплаканные глаза и губы округлились в немую «О»
- Его убили? Да? – прошептала она, и новая волна рыданий сотрясла все её тело.
Мне хотелось сказать ей, что ничего с ним не случилось, что у парня просто сел телефон, а дома он не появился из-за срочного концерта, но обманывать я никогда не умела. Да и за последний месяц уяснила для себя, что если ты чего-то точно не знаешь, то и сиди молча. Нельзя обещать того, что ты не в силах выполнить.
- Милая, я не знаю, что с ним случилось, – созналась, обнимая её за плечи. Я попыталась «посмотреть» её, но сильное душевное расстройство скрывало от меня её будущее за пеленой чувств, что она сейчас испытывала. – Я не вижу ничего, кроме страха в твоих мыслях.
- Я мог бы увидеть, – осторожно включился в разговор Даниэль, заставляя подругу замереть в моих руках.
Она очень осторожно развернулась к нему, затем покосилась на меня, как бы спрашивая разрешения ему поверить и, лишь после моего кивка, заговорила.
- Как?
- Я могу видеть прошлое людей или произошедшие события, но мне нужно находиться там, где все происходило, – как можно более доходчивее пояснил парень, глядя в заплаканные зеленые глаза Хлои.
- Тогда, я думаю, вам стоит начать с его дома, – задумалась она, пока я кончиками пальцев стирала слезы с её лица.
- Он был дома, когда вы в последний раз созванивались? – осторожно поинтересовалась я, опасаясь вызвать новую волну слез, но её не было. Подруга взяла себя в руки, понимая, что слезами делу не поможешь.
- Нет, у них закончился концерт в «Трике». Он собирался сразу пойти домой, но я не уверенна, что он дошел туда.
Я сжала её плечо и махнула головой, поднимаясь.
- Тогда мы осмотрим его дом, а вечером заглянем в «Трик», – решила я, и они оба со мной согласились.

Мы, как и положено всем примерным ученикам старшей школы, отсидели все уроки. Можно отдать нам должное, поскольку мало кто смог бы совмещать сумасшедшую ночную жизнь, полную метафизического дерьма и опасностей, с дневной жизнью обычных людей. Даниэль полностью перестроил свое расписание, чтобы мы не расставались ни на миг и, когда я спросила, не будет ли ему нудно сидеть на уроках выбранных мною, он весело усмехнулся и сказал: «Разве школьная жизнь может быть скучной?» Я могла поспорить с этим утверждением, но для того, кто за свои двести сорок с чем-то лет большую часть дневного времени провел в темных номерах отелей, охраняя гроб своей вампирши от нападений, даже школьная жизнь могла показаться занимательным времяпровождением. Макс и Клер сегодня в школе так и не появились, но это не стало новостью, поскольку сегодня был долгожданный день, который наша местная королева ждала каждый месяц – очередная годовщина их отношений. На этот раз они отмечали «Я поверить не могу, что мы вместе уже четыре месяца!», отправившись в гости к тетушке Клерстон в Чикаго. Не знаю, как она уговорила Макса на эту поездку, но нужно отдать этой девушке должное – она искусно вьет из него веревки.
Как только раздался звонок с последнего урока, Даниэль, Хлоя и я направились к дому Мика. Погодные условия не стали лучше. Сказать по правде, это была первая зима из всех, что я помнила, когда уровень снега перевалил за отметку «по колено». Все кругом было белым настолько, что я не могла не щуриться от обилия света. Несколько раз я даже ловила себя на мысли, что неплохо было бы надеть солнцезащитные очки, но тут же откидывала эту идею, так как понимала, что темные очки на замерзшем лице с горящими румянцем щеками и дрожащей от холода челюстью будут смотреться, по меньшей мере, нелепо.
Хлоя достала запасной ключ из цветочного горшка, стоящего справа от двери, и я невольно удрученно покачала головой.
- В чем дело? – спросил Даниэль, не поняв моей реакции.
- Мы, люди, такие глупые, – вздохнула я. – Сначала покупаем дорогие замки и устанавливаем охранные сигнализации, а затем сами кладем ключи в горшки или под половички, где их любой сможет найти.
Даниэль улыбнулся мне в ответ, но не сказал ничего, чтобы этому перечило. Наверное, за годы своей жизни он видел ещё и не такую глупость с человеческой стороны.
Это был первый раз, когда я была в доме Мика. Нет, я часто видела его, когда Хлоя передавала мне свои воспоминания, но в живую увидела его впервые, поэтому позволила себе минуту удивленно осматриваться. Обстановка в доме была такой же необычной, как и внутренний мир хозяина: современные детали пересекались со старинными канделябрами и картинами, золотистые цвета переходили в ярко-оранжевые, а про обилие дисков на старинном дубовом столе я вообще молчала бы. Будто в нем жили два разных человека, но хозяин у дома был один. По словам Хлои, Мик стал оборотнем в семнадцать лет и, видя опасение в глазах родственников, которые стали как можно меньше времени проводить с парнем, он решил уехать. Богатый папочка первое время помогал ему деньгами, подарив парню на совершеннолетие этот дом, но уже больше четырех лет Мик не только перестал брать у них деньги, но и прекратил всякое общение. Я понимала его, потому что сама ощутила тот груз, который давил на него, когда он жил дома, после случайного прикосновения к Мику. Тогда я поняла, что одной из самых главных черт его характера – ненавязчивость. Он никогда не будет там, где ему рады, и в этом мы с ним были очень похожи.
- Его нет, – констатировала факт Хлоя, осмотрев все комнаты. Я оставалась в гостиной, залюбовавшись одной из картин, на которой огромный волк разрывает лося.
Резкий вскрик отвлек мое внимание. Даниэль, стоящий в нескольких метрах от меня, просто рухнул на пол, корчась от боли. Его руки ловили воздух, глаза были плотно зажмурены, а из уст то и дело вырывались громкие стоны боли. Не подумав о последствиях, я схватила его за руку и поняла, что его так терзает. Я упала рядом с ним, громко закричав, поскольку все мое тело запылало огнем, кости начали ломиться и шевелиться под кожей. Он уловил превращения Мика, что были в его доме, а именно в подвале, и я благополучно переняла их у него. И как результат, мы оба валяемся на полу дома парня моей лучшей подруги, ощущая всю боль обращения. Хлоя ходила кругами, пытаясь нас разъединить, чтобы хотя бы я не чувствовала этого, но мы с Даниэлем будто приросли к друг другу. Его руки и ноги оплели мое тело, будто гибкие лозы винограда, а я послушно льнула к нему. То, что он показывал мне, и то, как делал это, было совершенно не похожим на то, что привыкла видеть я. Если мои картинки – это вспышки, словно на мгновения я переносилась в тело человека, которого касалась, то Даниэль мог видеть все со стороны и, тем не менее, ощущать все происходящее.
Несколько секунд мы корчились на полу, за которые успели увидеть всю историю этого дома с момента его постройки и до сегодняшнего момента. Я пришла в себя с громким, глубоким вздохом, будто несколько минут не дышала вообще и только сейчас поняла, что мне отчаянно нужен кислород. Перекатившись на живот, я вонзила ногти в собственные ладони, стараясь быстрее вернуться в свое тело и не ощущать себя прозрачной субстанцией, способной проходить сквозь стены.
Хлоя села на пол и крепко обняла меня, прижав к своему телу. Это помогло. Я снова стала материальной и твердой.
- Просто дыши, Ева, – шептала она, гладя меня по голове.
Когда я достаточно пришла в себя, чтобы суметь двигаться, я заметила, что Даниэль продолжал лежать на спине, судорожно дыша. Освободившись от рук Хлои, я подползла к нему и слегка похлопала по щекам, пока он не распахнул глаза, горящие холодным огнем.
- Ты как? – прошептала я, завороженная этим светом белых бликов в его зрачках.
- Нормально, – с полуулыбкой ответил он. – Просто впервые в моей жизни я увидел так много. Обычно я вижу по одному воспоминанию, а не всю историю места за раз.
Я помогла ему подняться, но ноги плохо нас держали, поэтому мы рухнули на широкий диван. Подруга встала перед нами, скрестив руки на груди.
- Что вы видели?
- Ничего стоящего, – ответил Даниэль за нас обоих.
Она нахмурилась и, лишь после моего кивка, означающего, что он не обманывает, с тяжелым вздохом села рядом с нами.
- Тогда нам нужно переждать два часа, поскольку «Трик» открывается самое ранее в пять.
- Мари может уже проснуться к этому времени, – заметил Даниэль, глядя на меня. Я лучше любого знала, что это означает, поскольку острая жажда, мучающая вампиров после пробуждения, могла заставить их изменить правилам и вкусить чужой крови, а этого – нарушения первичных правил – никто из нас сейчас себе позволить не мог.
Колин обычно просыпается первым, поскольку именно его магия поднимает всех вампиров, давших ему клятву верности, подкрепленную кровью, а это значит, что у меня осталось меньше полутора часов перед тем, как я предстану перед ним. А может он снова не захочет меня видеть? Заставит уйти? Острая боль пронзила мое сердце. Нет, не его отказ или обида так ранили меня, а ощущение потерянности и разбитости. Он был моим клеем, который скреплял кусочки двух миров, скреплял мою жизнь в одно целое, и потерять его означало для меня потерять саму себя.
- О чем ты задумалась? – спросила Хлоя, когда Даниэль спустился в подвал, очень заинтересованный клеткой, которую видел в своей голове.
- Я вчера сказала Колину, что виню его в смерти Адама, – ответила я, улыбнувшись, но эта улыбка не была из разряда веселых. Скорее она показала всю мою боль и скорбь. – Он выгнал меня.
Лицо подруги вытянулось, глаза округлились, а губы сложились в букву «О».
- Как выгнал? Он ведь не может тебя бросить! – вскрикнула она, – он же обещал быть рядом и…
Она не договорила, скорее всего, заметив, как наполняются слезами мои глаза. Я не хотела плакать, не хотела быть слабой. Только не сегодня. Одному Богу известно, как я хотела научиться быть сильной, как главные героини боевиков моего детства. Ощущать злость, когда бьют, гнев, когда обижают, а не страх и боль. Но, должно быть, не только спецэффекты врут в нашем кинематографе…
- Нет, он правильно сделал, Хлоя, – созналась я, прильнув к её плечу. – Я слишком много требую и слишком мало даю взамен. У нас нет такой привилегии, мы должны быть сильными, иначе все умрем.
Она вздрогнула и обняла меня изо всех сил.
- Все будет хорошо. Ты же – Ева МакКалистер, что тебе гнусные вампиры! – я засмеялась, прижалась к ней ещё на мгновенье и отпустила. – А теперь, может, расскажешь мне, отчего наш мистер «Новенький» не отходит от тебя ни на шаг?
Я глубоко вздохнула, окинув взглядом красивую резную арку, в которую вышел Даниэль, и рассказала Хлое все. Она слушала о том, как удивилась я вчера, когда он оказался человеком Мари, о силе, которую я ощущала ещё в школе, и о нашем договоре – молча, будто боясь сбить меня с мыслей. Лишь только когда я закончила, она нахмурилась, позволяя глубокой морщинке пролечь на белоснежной коже меж её рыжих бровей.
- Ты знаешь, когда я заинтересовалась ведьмами и изучала их литературу, они часто писали о родственных душах. Может – твоя родственная душа, поэтому ты и ощутила его, как что-то твое? – предположила она.
- Не знаю, как правильнее это тебе объяснить, но все немного иначе, – растерянно покачала головой я. – Он ощущался как моя половинка, как часть меня, которая должна быть рядом просто потому, что она на своем месте…
Хлоя застыла передо мной, не шевелясь и не моргая.
- Ты слышишь то, что говоришь? – осторожно поинтересовалась она. – Ева, обычно так люди говорят о тех, кого они любят всем сердцем!
Настала моя очередь хмуриться. Я опустила взгляд и попыталась осознать то, о чем она говорит. Неужели я действительно люблю Даниэля? Нет, это какая-то глупость! Как можно любить человека, которого только вчера впервые увидела. Правда, ведь?
- Это не любовь, Хлоя, – прервал затянувшееся молчание Даниэль, вернувшийся в гостиную. Он встал передо мной, позволяя своим глазам остановиться на моем лице, ожидая, пока я встречусь с его взглядом. Я не стала утруждать парня ожиданием и, как только наши взоры пересеклись, мир поплыл. Вокруг не было никого кроме него и меня, будто сам мир принадлежал нам обоим.
Нет, это явно была не любовь. Скорее желание обладать и позволить, чтобы обладали тобой.
Я судорожно вздохнула и вонзилась ногтями в обивку дивана, возвращая себя в свое тело. Он скинул все щиты, позволяя своей магии свободно гулять вокруг, обтекать второй кожей его тело. Она тянулась ко мне так же, как протягивают ручки маленькие детки, но я боялась её так, как никогда не буду бояться детей.
- Прекрати, – прошептала я, пытаясь успокоить собственный пульс.
Он закрылся от меня, будто натянуть щиты для него было так же несложно, как и надеть куртку.
- Это не любовь, – с грустной улыбкой произнес он, все так же глядя на меня.
- Нет, – подтвердила я.
- Это может быть куда большим, – прошептала Хлоя, наблюдая за нашими гляделками.

В половину пятого мы уже стучали в металлическую дверь «Трика». Мистер Арнольд Трик, владелец клуба, уже был знаком со мною. Так уж вышло, что месяц назад я была представлена ему как дневное лицо шерифа вампиров нашего округа, имеющая все полномочия говорить от его имени, когда он спит. Как я и предполагала ранее, «Трик» был своеобразной Швейцарией – нейтральной стороной. В клубе и на прилегающей территории запрещено было питаться даже по согласию обеих сторон. Желания Арнольда не утрачивать этот союз привело к тому, что я смогла выбить для нас бесплатный вход и постоянно зарезервированный на мое имя столик. Колин, помнится, назвал меня акулой бизнеса.
Теперь же, беспрекословно впустив нас внутрь клуба, мистер Арнольд Трик нервничал не на шутку, то и дело, стирая белоснежным платочком капельки пота со своего лба. На вид ему было чуть за пятьдесят, низкорослый и седой, но из тех мужчин, который старались перекрыть впечатление о своем возрасте яркими цветами в одежде. По моему мнению, одевался он всегда в темноте, так как очень часто пестрел похуже светофора. Вот и сегодня его голубые джинсы в сочетании с красной рубашкой, зеленой жилеткой и черными сапогами смотрелись, по крайней мере, нелепо.
- Мисс МакКалистер, как я рад нашей новой встречи, – лепетал он, пока мы один за другим протискивались в заднюю дверь. – Чем я могу быть полезен?
Хлоя замерла за мной, пытаясь успокоиться и не лезть в разговор, но я буквально спиной ощущала её нетерпение. Даниэль молчал, двигаясь рядом с ней темной тенью, так же как вчера он держался рядом с Мари.
- Мистер Трик, я также безмерно рада видеть вас, – улыбнулась я. Пора было переходить к сути дела, но моя мамочка привила мне слишком хорошие манеры, которые я не имела права игнорировать в память о ней.
- Что-нибудь случилось с мистером Джонсом? – осторожно поинтересовался Арнольд, стирая очередную волну пота со своего лба.
- Нет, нет. Я пришла к вам, так как у нас случалась… неприятность. Пропал музыкант группы «Сплит», Мик. Последний раз, когда моя подруга связывалась с ним, он был здесь, – объяснила я. – Могли бы мы осмотреть гримерку, вдруг мы сможем отыскать какие-либо следы?
Я скорее почувствовала, чем увидела, как он напрягся всем телом. Пульс забился на его шее так, что даже с расстояния двух шагов я видела пульсирующую жилку. Первой моей мыслью было то, что у бедняги сердечный приступ, но стоило мне двинуться к нему, поднимая руку навстречу, он отдернулся от меня всем телом, упираясь в дверь за своей спиной.
- Не нужно, – прошептал он, сбившимся от страха голосом. – Прошу вас, не вмешивайте меня в это! Пожалуйста! Прошу вас, мисс МакКалистер, не прикасайтесь ко мне!
Его тело начал бить озноб, но я знала, что это не от холода, а от страха. Меня боялись… боялись так, что чуть ли не в судорогах бились. И когда это я, черт возьми, успела заслужить такую репутацию?
- Он что-то знает! – двинулась ему навстречу подруга, но коренастый мужчина уже успел нащупать дверной замок за своей спиной и, раскрыв её, вырвался на улицу. Он бежал к своей машине так быстро, словно каждое утро пробегал по несколько миль, даже не оглядываясь проверить, бежим мы следом или нет. Просто добежал до своей машины, открыл дверь, завелся и уехал, оставив нас с открытыми ртами наблюдать за опустевшей парковкой. Я знала, что у страха глаза велики, но никогда не подозревала, что велики настолько!
- Ну и какого черта здесь только что произошло? – я первой пришла в себя. Развернувшись к ребятам, я не уловила на их лицах ничего, кроме непонимания и ошеломления, но этого мне и на моем лице хватало с достатком.
- Он что-то знал, но знал, что ты сможешь узнать то, что он знал, если коснешься его, – выразила свою мысль Хлоя.
Даниэль хмыкнул её формулировке.
- В общем, старик был свидетелем исчезновения парня, – более доходчиво донес до меня юноша. – Он думал, что если ты коснешься его, то можешь рассердиться, а этого он не хотел. Не знаю почему…
Я кивнула, понимая причины столь странного поведения мистера Трика.
- Клуб под охраной Колина, он не хотел лишаться поддержки шерифа, – пояснила я, оглядываясь. – Ты чувствуешь что-то здесь?
Даниэль отрицательно покачал головой, развернулся к клубу и глубоко втянул воздух.
- Пока Мари спит, я не настолько силен, насколько могу быть. В общественных местах сложно уловить энергию отдельных людей, – признался он, слегка виновато пожав плечами.
- Так пусть Ева поможет тебе, – встряла в разговор Хлоя, заставив нас обоих повернуться к ней. – Да ладно вам, вы кожей друг друга чувствуете, не говорите мне, что не сможете объединить силы, как вы это сделали у Мика дома!
Мы переглянулись, прежде чем что-то сказать. Лично я понятия не имела, как могу ему помочь, но в светло-голубых глазах светилось понимание. Он точно знал, что нужно делать.
- Окей, – согласился Даниэль, протягивая мне ладонь. – Давай просмотрим это место.
Наверное, если бы мы были одни, и у нас были бы другие варианты, я бы отказалась. Слишком уж странные и болезненные вещи происходят каждый раз, как мы касаемся друг друга. Но других вариантов не было, а время поджимало, поэтому, судорожно вздохнув, я вложила свою ладонь в его и расслабилась. Щиты парня спали мгновенно, практически оглушая нас энергией. Мы вновь сделались воздушной субстанцией и понеслись сквозь все события, происходившие в этом клубе. На этот раз не было ничего болезненного, и вообще Даниэль лучше управлял ситуацией, моментально откидывая ненужные знания. Он не знал, как выглядит Мик, поэтому мне пришлось показать ему лицо парня так, как я обычно делала это с вампирами. Мы нашли его, нашли вчерашний день.
- Я вижу его. После концерта, когда он отключился после разговора с тобой, к нему подошел мужчина… – заговорил Даниэль, пока я отчаянно ловила ртом воздух, еле концентрируясь на том, чтобы не забывать дышать, не говоря уже о разговорах. – Он его знал… Они о чем-то говорили, а потом Мик сам сел в его машину…