Штат Вашингтон, Ярроу-Пойнт, 5 октября 2010 года
К утру буря за окном улеглась, и рассвет постепенно вступал в свои законные права. Именно в такие моменты, когда рассеивалась тьма ночи, уступая место новому дню, он больше всего сожалел, что не может спать. Почти за век своего существования в ипостаси вампира он смирился со многим, научился безупречно контролировать свои эмоции, укрощать жажду, но восходящее солнце неизменно оказывало на него необъяснимое, почти мистическое воздействие, вызывая чувство беспокойства и неудовлетворенности.
Наверное, если кто-нибудь предложил ему исполнить самое сокровенное желание, он бы не колеблясь попросил дать ему возможность забыться, поспать, хотя бы один единственный, последний раз. Но чудес не бывает, он не питал никаких иллюзий по поводу своей участи. И выжимал из своей не-жизни все возможные и даже невозможные выгоды.
Но сейчас смятение было связано вовсе не с робкими лучами солнца, с трудом пробивающимися через низко зависшие над землей тучи. Рассеяно рассматривая трещинки на скошенном потолке, он тщетно пытался понять, что же там такого интересного видела она. И найти причину, по которой на душе так скверно скреблись кошки.
Вроде бы все прошло отлично, если не брать в расчет ее глупую выходку с выкрикиванием чужого имени. Тело приятно ноет, все еще играя только что пережитыми ощущениями, воздух комнаты насыщен самыми лучшими в мире запахами, ее и секса. Он брал ее этой ночью, как считал нужным, заставлял стонать и кричать, впиваясь коготками в кожу спины, получать наслаждение всевозможными способами. И даже, наверное, перегнул палку, все-таки она еще слишком слаба после этого глупого ранения.
И все-таки, получил ли он, что хотел? Ее вскользь брошенная фраза лишь подлила масла в огонь его сомнений. Он промолчал. Ему нечего было сказать. У него была вполне определенная цель, забрать ее. Он стремился захватить ее, как ценный приз, и толком не задумывался, что именно будет с ней делать, это как-то само собой разумелось. И вот она у него, он получил ее, как говорится, со всеми потрохами, но где оно, удовлетворение? Он, правда, так и не испил ее крови, но внутреннее чутье подсказывало, что ситуацию в корне не изменит даже любимое лакомство.
Почему же он так странно обеспокоен происходящим? И ответ был пугающе очевиден. Теперь ему принадлежит только тело, а душа отдана другому. Слишком ясно она дала понять, что не хочет его, и это были не просто пустые слова. Впервые женщина, которую он считал своей, так странно реагировала на его ласки. А ведь он старался, даже в ущерб себе, только бы доставить ей удовольствие. Он не хотел брать ее силой, заблуждался, что сможет легко добиться ее расположения.
Какое ему дело до того, что чувствует она? Откуда эти странные приступы сентиментальности? Он перевел взгляд на спящую рядом девушку. Изабелла отползла на самый краешек кровати, и вся сжалась, и такое впечатление, что даже дышать старалась поменьше. Лишь бы только не привлекать его внимания.
Хотя может быть, ей просто зябко, вот и кожа покрылась мелкими пупырышками. Все-таки слишком много у нее от человека, и наверное именно эта ее мнимая хрупкость так привлекает, пробивая ощутимую брешь в его хваленой выдержке. Он нехотя слез с кровати, поднял с пола скинутое ночью одеяло, и заботливо накинул его на девушку.
И поморщился, удивляясь собственному странному порыву. С чего это он так о ней печется? Глянул уже раздраженно, что это она развалилась, может, разбудить и пусть отрабатывает свое отсутствие в его жизни в течении долгих пятнадцати лет?
Тело тут же с готовностью среагировало на эту мысль, рука потянулось, чтобы грубо сорвать одеяло, но не успел осуществить задуманное. Девушка беспокойно повернулась, застонала, и натянула одеяло по самую макушку, закутываясь в него, словно бабочка в спасительный кокон. И лишь изящная лодыжка не поместилась, осталась торчать.
А он так и замер с протянутой рукой. И тупо пялился на аккуратную ступню с сиротливо поджатыми пальчиками. Агрессия схлынула так же внезапно, как и накатилась, оставляя на память о себе досадный привкус горечи.
И перед глазами замелькали совсем другие картинки, как после извлечения серебряной пули она мечется по кровати и пересохшие губы выкрикивают два имени, попеременно то его, то соперника. Тогда, в бреду, она звала Эдварда младшего и умоляла Мейсона оставить ее в покое, отпустить. Наблюдать за этим было невыносимо, и он, забыв обо всех своих обидах и ревности, всеми силами старался облегчить ее страдания. Прижимая к себе полыхающее болезненным жаром тело, шепча давно забытые слова успокоения, он поймал себя на малодушной мысли, может, действительно отпустить?
Нет, это невозможно. Она принадлежит ему. Чертыхнувшись, наклонился, осторожно, чтобы не разбудить, поправил одеяло, прикрывая маленькую, но уж слишком соблазнительную ножку.
И вдохнул полной грудью, наслаждаясь ее волшебным запахом. Но переоценил свои возможности, жажда резанула по горлу, настолько остро, что отдалась режущей болью в висках. Искушение напиться крови было слишком мучительным, чтобы ему противостоять, пришлось убраться из комнаты. И из дома.
Выскочив наружу, он набрал полные легкие свежего, насыщенного озоном воздуха. Вокруг раскинулся лес, огромные мачтовые ели плотно обступали небольшой коттедж, надежно пряча его от любопытных глаз. Он специально купил дом в уединенном месте, до ближайшего поселения было около десятка километров. Здесь, невдалеке от озера, он собирался приятно проводить время, наслаждаясь Изабеллой во всех возможных смыслах.
Жажда постепенно отступала, возвращая ясность рассудку. Но беспокойство никуда не делось, он по-прежнему не понимал, что с ним происходит.
Слишком часто за последнее время он стал испытывать вроде как давно забытые чувства. И не только из-за Изабеллы, общение с внуком тоже сыграло свою роль, разбудив что-то странное, неясное, до этого спокойно дремлющее в потаенных глубинах сознания. Терзающие его противоречия были излишне человечны, и он, как не старался, никак не мог их обуздать.
Где же он допустил ошибку? Почему все вышло из-под контроля? Перебирая в памяти события прошлого, пытался найти тот самый, переломный момент.
Наверное, все началось с Эдварда-младшего. С тех пор, как по воле Мейсона он появился в Вашингтонском университете, все тщательно продуманные планы пошли наперекосяк, приходилось импровизировать, что не могло не сказаться на результатах. Ну и конечно то, что по роковому стечению обстоятельств в этом же месте оказалась и Изабелла, окончательно выбило Мейсона из колеи, заставило совершить целый ряд далеко не умных поступков.
Первой серьезной ошибкой, и он готов был это признать, была идея использовать дочь Аро. Из-за глупости Джейн Хейл практически добрался до него, Мейсону чудом удалось сбежать. Но он потерял сообщников. Не то чтобы он сильно сожалел о Джеймсе, но вот с Эмилией его связывало нечто большее, чем просто месть. Уже потом он нашел ее, но бывшая подружка наотрез отказалась иметь с ним какие бы то ни было дела. И расхохоталась в лицо, когда стал угрожать. А ведь действительно, он никак не мог ее заставить, у нее не было уязвимых мест, на которые можно было надавить. А после осуществления своей мести собственную жизнь она ни в грош не ставила, даже наоборот, готова была с радостью принять смерть.
Так они и разошлись в разные стороны, и слова, что она сказала ему на прощание, запали в душу, разъедая сомнениями. Эмилия говорила о мести. О том, что когда все закончится, не будет удовлетворения, лишь черная зияющая пустота.
Воспоминания, которые он несколько десятилетий держал где-то глубоко в себе, выплеснулись наружу, и перед глазами замелькали образы рыжеволосой девушки. Шарлотта. Он так долго не позволял себе думать о ней, что стал забывать черты ее лица.
И где-то на самом дне души, очень-очень глубоко, он понимал, что Карлайл тогда, восемьдесят лет назад, поступил правильно. Потому что он сам не смог бы ничем помочь Шарлотте. И мог бы представлять опасность для ребенка. Но так просто и удобно было свалить всю свою вину на другого.
И невольно напрашивалось сравнение между той, которую когда-то любил, и той, что спала сейчас в доме после проведенной с ним ночи. Изабелла совсем не похожа на кроткую Шарлотту, не внешне, не характером. И если Шарлотта покорила его своей тихой бескорыстной любовью, то Изабелла наоборот, крепко держала его на поводке именно своей дерзостью и непокорностью. Он был даже готов признать, что его месть бессмысленна, но отказаться от этой девушки было выше его сил. Он не знал, как назвать те чувства, что она в нем вызывала, скорей всего какая-то нездоровая наркотическая зависимость, и осознал ее только когда понял, что потерял ее.
И то, что он не забрал Изабеллу сразу, как только встретил ее, живую и невредимую, беспечно разгуливающую по территории университета, было еще одним роковым просчетом. Его тянуло к ней, как магнитом, он думал только об этой девчонке, забывая о главной причине, приведшей его в Сиэтл. И то, что Хейл арестовал ее вместе с Эдвардом младшим, окончательно вывело Мейсона из себя.
Так что безупречно разыгранное спасение Изабеллы и Эдварда из лап Волтури было полной импровизацией. И довольно таки рискованной импровизацией, раненый Мейсон мог в любой момент нарваться на Хейла. Да и Эдвард без особых усилий мог одолеть его, воспользовавшись вызванной серебром слабостью.
И трудно сказать, что тогда двигало Мейсоном, нежелание, чтобы Карлайл воссоединился с сыном, или же самая элементарная ревность. Когда он понял, что произошло между его внуком и Изабеллой в подземном бункере, он испытал странные ощущения. Конечно, было жгучее желание немедленно свернуть шею сопернику, но как ни странно, верх взяло совсем другое чувство. Он всматривался в знакомые черты, словно видел себя в зеркале, и как ни странно, в глазах Эдварда не было ни страха, ни ненависти, лишь вызванное их необычным сходством недоумение. И где-то в глубине его каменного сердца робко шевельнулось что-то непонятное, давно забытое, наполняющее зияющую пустоту в груди непривычным теплом.
Надо было признать, что ему импонировал этот парень. Мейсон видел в младшем Каллене себя, ведь именно таким он хотел стать, давно, в своей почти забытой человеческой жизни. Но уж точно не чудовищем, каким был сейчас. Его внук смог, несмотря ни на что, остаться человеком, а он, Мейсон, нет. Не смог подавить в себе темное начало, и удобнее было винить во всем Карлайла, но подсознательно понимал, что начинать надо с себя.
И даже осознание, что по роковому стечению обстоятельств именно этот единственный во всем мире мужчина, к которому он испытывает действительно искреннюю симпатию, хочет забрать у него женщину, не вызывало жгучей ревности, а отдавалось тупой болью.
Но тогда он подавил эти новые для него чувства, списав собственную слабость на одурманивающее действие серебра. И тут же в голове зародился новый коварный план, как бы было заманчиво использовать для мести Карлайлу его сына. Мастерски чередуя правду и ложь, ему вроде как удалось посеять зерна сомнений в сознании Эдварда, но внук оказался не столь прост и наивен, как показался вначале.
Когда же Мейсон понял, что Эдвард обвел его вокруг пальца и сбежал, забрав Изабеллу, он был вне себя от ярости. Родственные чувства, которые проклевывались в нем нерешительно, словно слабые ростки после зимней спячки, тут же были забыты. Он несся по кровавому следу, как почуявшая дичь гончая, готовый разорвать нахала в клочья.
Лес неожиданно оборвался, и перед глазами раскинулся огромный каньон. И там, внизу, на тонкой ленте дороги, он увидел беглецов. Его внук передвигался осторожно, видимо, каждый шаг давался ему с трудом, а на руках у него была бесчувственная девушка.
Мейсон мог бы догнать их в несколько прыжков. Свернуть шею ему, забрать ее, спрятать от всего мира и никогда больше не отпускать. Но он словно прирос к земле, стоял, опершись рукой о сосну, и смотрел, как неестественно закинута ее голова, и как трясутся мокрые волосы от каждого нового шага. Как мелкий косой дождь нещадно хлещет по ним, промокшая одежда облепляет их фигуры, как босые ноги Эдварда увязают в грязи, но он упрямо двигается вперед, бережно прижимая к груди девушку, словно самое бесценное сокровище.
Может быть, именно тогда его мир перевернулся? Он как будто видел себя со стороны. Как будто это не его внук, а он сам, будучи еще человеком, несет на руках раненную девушку. Силы покидают его, но он идет, он просто обязан ее спасти. Он чувствовал чужую боль, ощущал страх и неуверенность, и в то же время осознавал, что в данный момент жизнь девушки в его руках.
Он смотрел, как остановилась машина, и как водитель махает рукой в сторону кузова. Он прекрасно понимал, что сейчас они уедут, и тогда уже не сможет их догнать. Но ноги словно приросли к земле, и когда машина сорвалась с места, он продолжал зачаровано провожать ее глазами, пока она не скрылась за высоким холмом. О чем он думал в эти минуты? Наверное, именно тогда впервые разуверился в правильности своей мести. Зачем? Для чего столько лет упорно думает только об одном, как причинить боль другим? Но если отказаться, что тогда? В чем смысл его нескончаемой вечности?
Все эти вопросы требовали серьезного обдумывания, ему нужна была временная отсрочка, чтобы разобраться в себе и в своих чувствах. Он несколько недель вел бродячий образ жизни, как когда-то давно, в самом начале своего вампирского существования.
И решил для себя, пусть пока Каллены живут, как считают нужным, а Изабелла должна принадлежать ему. Вернувшись в Сиэтл, осторожно разведал обстановку. И узнал, что Изабелла теперь с Эдвардом, и своих отношений они не скрывают. Каллен-младший не отходил от нее ни на шаг, сталкиваться с внуком лбами не хотелось, оставалось одно, выманить девушку хитростью. А для этого Мейсону был необходим сообщник.

Сиэтл, 1 октября 2010 года
Бри Каллен была самой младшей из ненавистной семейки, Мейсон никогда не видел девчонку сам, и судил о ней только из отчетов Джеймса. И насколько он знал, Бри не очень придерживалась навязываемой Карлайлом диеты, и позволяла себе потихоньку баловаться свежей человеческой кровью, конечно, втайне от родителей.
И он решил на нее посмотреть, осторожно, чтобы не попадаться на глаза, просто для того, чтобы составить личное мнение. Для этого он подъехал к школе, где она училась, и приготовился ждать. И его терпение очень скоро было вознаграждено. Девчонка легко выпрыгнула из окна второго этажа, воровато огляделась и направилась к расположенной за частной школой набережной.
Выждав определенное время, чтобы его не заметили, он двинулся следом. И сразу обратил внимание, что ее аромат очень даже неплох.
Ориентируясь по запаху, он нашел девчонку на пустынной набережной, возле одной из не работающих с утра детских каруселей. Спрятавшись за барной стойкой открытого кафе, с интересом наблюдал, как она вовсю флиртует со смотрителем, здоровенным детиной лет двадцати. Вроде как просит покатать ее на карусели. И когда парень поворачивается к ней спиной, оглушает, резко ударив ребром ладони по затылку, подхватывает под мышки, не давая осесть на землю. И затаскивает безвольное тело за загородку.
Мейсону определенно повезло, не зря он решил проследить за девчонкой. Он переместился чуть ближе, чтобы получше разглядеть дальнейшие события. Бри была слишком увлечена своей жертвой, чтобы обратить на него внимание. Как Мейсон и думал, она впилась парню в шею и жадно глотала человеческую кровь. Мейсона трудно было чем-то удивить, за время своего более чем векового существования он повидал многое, но эта картинка, как тщедушная маленькая фигурка хищно склонилась над телом раза в три большем, чем она сама, вызвала в нем странный интерес.
И все-таки она его заметила. Оторвалась от своей добычи, нервно слизнула струйку крови с губ, и уставилась на него своими черными круглыми глазенками. В них не было страха, лишь затаенное недовольство хищника, потревоженного во время трапезы. Как будто она собиралась отстаивать свои права на добычу.
Честно говоря, особых планов у Мейсона не было. Похищать ее он не собирался, не хватало еще возиться с этой соплячкой. Убивать тоже, несмотря на всю свою неразборчивость в еде, детей он никогда не трогал. Даже если она проболтается про него Хейлу, ничего страшного в этом не будет.
Поэтому просто повернулся спиной, и не спеша, человеческим шагом направился прочь. И услышал за спиной осторожные шажки, девчонка двинулась за ним. Она что, решила следить?
Добравшись до оставленной на стоянке машины, он нырнул в салон, собираясь поддать газу и убраться отсюда подальше. Но дверца рядом почти сразу распахнулась, и девчонка хлопнулась возле него на пассажирское сидение.
Салон тут же запомнился ее свежим цветочным ароматом. Мейсону даже пришлось задержать дыхание, уж очень приятен был запах. Если бы она не была столь юна, он бы наверняка заинтересовался таким притягательным созданием. Взгляд скользнул по слишком еще хрупкой фигурке, отмечая, что в нужных местах уже обозначались будущие округлости. А что, годика через два можно будет сорвать этот дикий цветочек.
Девчонка упрямо молчала, и смотрела прямо перед собой. Ладошки плотно зажаты между худыми коленками. А она нервничает, несмотря на все свое показное спокойствие и решительность.
Придвинувшись к незваной гостье поближе, он небрежно положил руку на спинку сидения. Девчонка ощутимо напряглась, нервно шмыгнула носом. Но все-таки сохранила пусть видимую, но невозмутимость.
– А тебе родители не говорили, что нельзя садиться в машину к незнакомым вампирам? – вкрадчиво поинтересовался он.
Медленно повернув голову, девчонка смело посмотрела в глаза. Она была слишком близко, так что Мейсону пришлось напрячься, чтобы подавить жжение в горле, вызываемое ее приятным запахом.
– Говорили, – в тоненьком голоске отчетливо слышался вызов, – но ты ведь не чужой, можно сказать, почти дед, – это уже было сказано со скрытой иронией.
Чем дальше, тем интереснее. И теперь ему казалась очень удачной мысль познакомиться с ней поближе.
– Вот именно, почти, – хмыкнул он, – насчет меня должны были предупредить особо. Что-то типа, беги от него без оглядки.
– Да, Джаспер что-то такое говорил, – нахмурилась она, – что ты безжалостный монстр.
Почему же она так подошла к нему сама, и так беспечно уселась в машину?
– Джаспер знает, что говорит, – криво ухмыльнулся он, – я бы на твоем месте прислушивался к словам старших.
– Но ты ведь не на моем месте, правда? – съязвила девушка.
– Точно, – лениво протянул он, наматывая себе на палец прядь ее иссиня-черных, как воронье крыло, волос.
Но она недовольно вырвала свои волосы из его хватки. Девочка играла с огнем, словно специально поворачиваясь так, чтобы тоненькая жилка пульса билась прямо у него перед носом. А ведь он не железный, вполне может сорваться.
– Ты здесь, чтобы меня похитить? – вдруг деловито поинтересовалась она.
– Похитить? – деланно удивился Мейсон, – зачем ты мне? У тебя даже грудь как следует не выросла.
Девочка отвернулась, обиженно поджимая губки. Подросткам не нравится, когда их не воспринимают всерьез, и все равно, люди они или сплиты.
– А вот убить... – уже зловеще протянул он, наклоняясь к ней совсем близко, и с силой втянул воздух возле ее волос. – Ты вкусная…
– Не убьешь, – вдруг упрямо тряхнула копной волос.
– Откуда такая уверенность, – промурлыкал он, водя носом в опасной близости от бьющейся жилки пульса.
Девчонка опять молчала, и только усиливающийся ритм маленького сердечка выдавал ее страх. Да еще она слишком уж вжалась в кресло, но Мейсон того и добивался, немного припугнуть нахалку.
– Интересно, – задумчиво протянул он, – а твоим родственникам понравится, что ты охотишься на людей?
– Оставь в покое мою семью, – уже зло потребовала она.
– Мы можем обсудить варианты, – с готовностью предложил он.
– Я знаю, что дать тебе взамен, – выдала она, в очередной раз вводя его в недоумение.
– И что? – ему действительно стало интересно, что же такого она может ему предложить.
Девчонка выдержала эффектную паузу.
– Беллу, – коротко ответила она.
Он приподнял бровь, ожидая пояснений. Но она опять замолчала. И тут он не выдержал, девчонка определенного его достала. Молниеносное движение руки, и пальцы сжали ее горло, вызывая хруст шейных позвонков. Она дернулась, вцепилась в его руку, и стала отчаянно хватать ртом воздух. Мейсон немного подождал, давая возможность прочувствовать серьезность ситуации, и медленно отпустил свою железную хватку.
– Так что ты там говорила? – невзначай поинтересовался Мейсон, когда она восстановила сбитое дыхание.
– Ублюдок, – прохрипела она, растирая поврежденное горло.
– Милая, я тебя не приглашал, – хладнокровно пояснил он, – и светские беседы с тобой вести не намерен. Так что выражайся четко и по делу.
– Белла в обмен на спокойствие семьи, – в тоненьком голоске уже не было прежней язвительности, до девчонки наконец дошло, в какую опасную игру ввязалась по собственной воле.
Надо сказать, такое предложение вполне его устраивало, тем более что можно было пообещать ей все, что угодно, и совершенно необязательно потом свои обязательства выполнять. Даже наоборот, можно будет использовать ее и дальше, только нужно обставить все так, чтобы Каллены не догадались о той роковой роли, которую сыграет Бри в судьбе Изабеллы.

Штат Вашингтон, Ярроу-Пойнт, 5 октября 2010 года
Так что выманить Изабеллу оказалось крайне просто, даже не интересно. А вот что делать дальше? Он не представлял, как теперь будет ее контролировать. Подготовленный для этой цели ошейник отмел сразу. После того, как она пальнула себе в бок, и речи не могло идти о предоставлении в ее распоряжение такого опасного предмета. Слишком взвинченным было ее состояние, и она вполне способна убить себя, рванув начиненный пластиковой взрывчаткой ошейник, лишь бы только не принадлежать ему. И зная ее вздорный характер, можно предположить, что постарается забрать с собой на тот свет и его.
И еще он не мог толком разобраться в своих желаниях. Но такое положение вещей не устраивало, определенно хотелось большего. Получить ее всю, только тело слишком мало. Он хочет взаимности. Чтобы думала только о нем, и уж точно не намерен слушать чужое имя в моменты близости. Чтобы не смотрела, как сбежать, а с нетерпением ждала, пока он обратит на нее внимание. Не воротила нос, строя из себя великомученицу, а целовала сама, со всей доступной чувственностью, умоляла взять ее.
Невольно вспомнилось, как он неделю назад пробрался на территорию Вашингтонского университета, и издалека наблюдал, как Эдвард младший встречал Изабеллу после занятий. Ее лицо озаряла счастливая, совершенно незнакомая Мейсону улыбка. Не стесняясь окружающих, она бесстыдно прижималась и ластилась к его сопернику, целовала, гладила рукой щеку, и беззаботно смеялась, когда он шептал ей что-то на ушко. И кроме обжигающей сердце ревности Мейсон тогда почувствовал острый укол зависти, ведь она никогда не была такой естественной с ним, и лишь отмахивалась и недовольно хмурилась, когда он демонстрировал их отношения на людях.
Речь теперь шла даже не о покорности с ее стороны, а об искренности. Наверное, по человеческим понятиям это называлось любила. Страстно, отчаянно, без оглядки, забывая обо всем на свете. Так неужели он не сможет заставить женщину полюбить себя?
Он тут же загорелся этой идеей, воспринимая ее как новую интересную игру, требующую точно выверенных действий, и сулящую победителю такую желанную награду.
И он даже знал, с чего следует начать. Нужно выбить из ее прелестной головки любые мысли о другом. Открытого столкновения с внуком он не хотел, и в то же время понимал, что такого не избежать. Да и Эдвард не отступится, будет ее искать, ведь свое упорство позаимствовал у деда, а Хейл наверняка поможет новоявленному братцу, подключив все свои связи. Рано или поздно Мейсон потеряет бдительность, и их найдут.
Да и она будет использовать любой подходящий момент, чтобы сбежать. Значит, нужно сделать так, чтобы ей некуда было возвращаться. Чтобы лицемерная семейка Калленов презрительно отвернулась от нее. А Эдвард откажется от Изабеллы сам, нужно просто его немного подтолкнуть, подкинув нужную пищу для размышлений. Каллен-младший слишком правилен, чтобы бороться за нее нечестными методами.
А вот сам Мейсон чистоплюйством не страдает, и пойдет на все, только бы вернуть ее. И заодно преподаст ей наглядный урок, чтобы и думать не смела о ком-то кроме него.
Он злорадно ухмыльнулся. Жизнь снова заиграла красками, ведь впереди замаячила цель, которою надо во что бы то ни стало добиться. И, как водится, он совершенно не подумал, что задуманная жестокость может ударить рикошетом, причиняя боль в первую очередь ему.

Жду ваших комментариев на ФОРУМЕ!