***

Пассажиры под бдительным присмотром заботливых стюардесс уже рассаживались по местам, когда через взлетное поле к трапу пронесся спортивный «Мерседес». Распахнулась дверь, из нее вышел мужчина в дорогом сером костюме и легко взбежал по лестнице. Зайдя внутрь, он с ласковой, пусть и несколько снисходительной улыбкой облеченного властью человека поблагодарил экипаж, встречающий запоздавшего пассажира, и направился к креслу в салоне первого класса. Закинув небольшой кейс на багажную полку, он пристегнул ремни и снял темные очки, всматриваясь вдаль стальными, цвета пасмурного лондонского неба, глазами.

Через несколько минут предвзлетная суета постепенно улеглась, и огромный лайнер неспешно вырулил на взлетную полосу аэропорта Хитроу. Мужчина не отрывал взгляда от иллюминатора, наблюдая, как «Мерседес» выруливает за пределы поля, как поднимается шлагбаум и машина исчезает из вида.

Он успел. Остальное потеряло значимость в этот самый момент, потому что расчет оказался верным, значит, дело можно считать закрытым. Вскоре на счет в банке будет перечислена очередная крупная сумма… которой он вряд ли когда-нибудь воспользуется. Но от которой он не станет отказываться, слишком хорошо зная, насколько непредсказуемой бывает жизнь. Тем более – его жизнь.

Повседневные затраты, несмотря на появившуюся с годами слабость к комфорту, а иногда и к роскоши, все равно далеко отставали от его доходов, и состояние копилось. Самые дорогие отели мира, эксклюзивные автомобили, яхты и перелеты люкс-классом – все эти вещи постепенно обрели оттенок обыденности, потеряв привлекательность, подернулись дымкой пресыщения, превратившись в стандартные детали быта. И постепенно оказалось, что большие деньги намного сильнее способствуют стремлению быть незаметным, нежели нищета. Даже уникальная подаренная природой способность по мере внедрения данной идеи в жизнь все реже и реже оказывалась востребованной.

– Мистер Эдвардс, я могу чем-либо быть вам полезной? – раздался мелодичный молодой голос рядом.

Мужчина поднял глаза. У его кресла стояла одна из стюардесс: чуть за двадцать, узкая форменная юбка позволяла рассмотреть красивые ноги, обтянутые телесного цвета чулками, кружевной край которых был доступен пытливому мужскому взгляду, тонкая ткань блузки позволяла разглядеть приятные округлости, миловидное личико украшали большие голубые глаза и чувственные губки.

– Нет, Джанет, благодарю вас, – улыбнулся пассажир, прочитав имя на бейджике, заставив девушку покраснеть до кончиков ушей под явно раздевающим взглядом.
– Если что-то понадобится, сэр, я всегда к вашим услугам, – заученно произнесла стюардесса, отходя в сторону. – Вам стоит лишь позвать…

Мужчина кивнул и прикрыл глаза, мысленно представив себе, как, зажав девушку в углу, срывает с нее одежду, покрывая жадными поцелуями нежную кожу, а она стонет от удовольствия… Усилием воли он прогнал непрошеные фантазии. После удачно выполненной работы – а неудач в его карьере пока не случалось – он нередко испытывал с трудом преодолимые приливы сексуального желания, словно тело стремилось таким образом сбросить накопившееся напряжение. И иногда мужчина поддавался им… только то была похоть, страсть, не более.

Чувства оставались нетронутыми, умерев давным-давно, когда он покинул родной дом, сев на любимый старенький мотоцикл и отправившись искать встречи со смертью. Да только костлявая своротила нос от молодого парня, оставив неожиданный подарок, который круто изменил жизнь, переместив совсем в иной мир.

С тех пор минуло почти двадцать лет, и он ни разу не был в Чикаго. Жизнь даже внешне изменила его до неузнаваемости, и достаточно внимательному взгляду он казался теперь стальным натянутым тросом, лишенным слабостей. Первые годы были непростыми, наполненными поиском, метаниями и сражением с желаниями, но постепенно, с каждой удачно выполненной задачей, по мере накопления знаний и опыта, прошлое уходило в тень, облетая, словно шелуха с луковицы. Наверное, так для монаха, проводящего в постах и молитве, умирает мирская жизнь, оставленная в прошлом. Воспоминания блекнут, теряя остроту…

Только одно воспоминание не желало уходить. Хотя по трезвому размышлению, все последующие его шаги и предпринимались для того, чтобы его уничтожить. Бесполезно. В любой момент, в любой точке мира он мог закрыть глаза и увидеть спокойное лицо пожилого врача и услышать голос, произносящий всего несколько слов: «Ее мозг поврежден, Себастьян. Надежды нет. Операции не помогут, ей осталось жить несколько дней».

Из мыслей о давно минувшем мужчину выдернуло ощущение чужого пристального взгляда. Давно разучившись вздрагивать от стороннего внимания, мужчина даже не сменил позу, наблюдателю никогда не удалось бы поймать момент раскрытия тайны. Нажав кнопку, мистер Эдвардс дождался, пока к нему подойдет Джанет, и только тогда повернул голову, разглядывая пассажиров первого класса.

Натренированная за многие годы интуиция отсеивала одного за другим. Нет… Нет… Только в конце ряда обнаружился мужчина, неестественность позы которого заставила присмотреться внимательнее. И вот тогда Себастьян действительно вздрогнул и поспешно отвернулся. Этот человек… был приветом из прошлого. Из того, давно потерянного, оставленного за бортом жизни. Они не были друзьями, да и откуда? Разница в возрасте в десять лет, когда тебе семнадцать, кажется огромной. Годы ее стирают, но не всегда…

– Себ Эйкфорд? Это правда ты? – раздалось совсем рядом. – Я Тобиас Тайк, мы в Чикаго жили рядом когда-то. Я думал, ты сгинул совсем, поговаривали, что ты умер… И тут вижу тебя в аэропорту, а потом здесь, в самолете. Где ты был все эти годы?
– Что? – с абсолютно искренним недоумением в голосе прервал непрерывный поток слов Себастьян, разглядывая давнего знакомого. Он понимал, что еще немного, и может прозвучать имя, которое слышать не хотел, и вмешался. – Я не совсем понимаю вас. Вы с кем-то меня перепутали.
– Не может быть, – забормотал тот в смущении. – Простите, издалека вы мне показались похожим на человека, который когда-то был моим соседом. И который пропал из дома двадцать лет назад… Я был уверен, что увидел Себа. Но теперь…
– Могу вас заверить, что я никогда не терялся, – усмехнулся Себастьян. – Вы ошиблись.
– Теперь я вижу, что так измениться Себ не мог… – продолжил краснеть и бормотать мужчина, отходя в сторону. – Простите. Надо же, издалека сходство было полным…

Себастьян отвернулся, и невеселые мысли нахлынули с новой силой. Он пошел столь на многое, чтобы похоронить прошлое, только оно не прекращало настойчивого преследования. Случайные встречи, музыка, фильмы родом из того времени. Не получалось отказаться от всего, а дьявол традиционно скрывался в деталях. Казалось, жизнь не связана с тем миром никак: что может быть общего у мистера Джулиана Эдвардса, англичанина-миллионера, и Себа Эйкфорда, молодого мальчишки из бедного пригорода Чикаго? Только то и дело те самые досадные мелочи доказывали, что сражение с прошлым так и не закончено. Мужчина старался реже бывать в Америке, старательно избегал поездок в родной город, отказываясь нередко от важных заказов, однако судьба, не брезгуя игрой краплеными картами, то и дело сдавала ему на руки билет через Атлантику. Вот и сейчас он летел в Нью-Йорк, чтобы пересесть на самолет до Чикаго. Он не хотел. Он отказывался. И только услышав обстоятельства дела, понял, что должен. Слишком услышанная им история оказалась похожей на ту, давнюю, которая выгнала его из дома. И вот случайная встреча в самолете со старым знакомым. Который в момент расслабления сквозь маску Джулиана Эдвардса смог углядеть Себа Эйкфорда.

Он давно разучился паниковать, и когда что-то происходило, он действовал. Многое было в его силах, слишком многое… Даже развернуть самолет и вернуть его в Лондон. Но тогда оставался риск опоздать, и чья-то душа умрет, не перенеся горя, не получив поддержки вовремя, решившись на опрометчивый шаг… Он не имел права допустить подобного. А Тобиас… ошибся. И необходимо помочь ему в этом убедиться.

Джанет как раз принесла кофе с коньяком. Себ улыбнулся благодарно девушке, якобы нечаянно коснувшись ее руки. От чувственного контакта краска вновь бросилась в лицо стюардессе, добавляя привлекательности. Можно было без усилий пойти дальше, но секс в самолете давно стал банальным штампом, которых мужчина привык избегать. Задержав руку девушки в своей, он шепнул:
– Я понимаю, что сейчас вы мне не сможете составить компанию, но, возможно, в Нью-Йорке?..
– У меня будет выходной… – пуще прежнего зарделась стюардесса.
– Отлично, я вас обязательно найду, – кивнул Себ, касаясь губами кончиков дрожащих пальцев. – Уверен, вы не пожалеете, если согласитесь…

Краем глаза он заметил, что Тобиас внимательно наблюдает за сценой, и специально разыгрывал спектакль о человеке, максимально не похожем на Себа, с детства влюбленного по уши в свою Джулиану стеснительного парня. Конечно, можно было обойтись и без интрижки с Джанет, но зачем отказывать себе в удовольствии? В отличие от коллег по профессии подаренные провидением возможности давали Себастьяну куда больше свободы. Он не скрывался, не менял документов, но никогда его имя не фигурировало в списках подозреваемых в чем-либо противозаконном. Когда-то давно полученный паспорт на имя Джулиана Эдвардса мог выдержать любую проверку на подлинность.

Для большинства вокруг он был «мистером Эдвардсом», его и по имени некому было называть, кроме старого наставника. Тот был единственным, кто знал подлинную историю, и увидев выдуманное имя, обозвал Себа мазохистом: словно издеваясь над собой, парень записал в новой метрике ее имя, только в мужском варианте. Лишь спустя лет пять Себастьян отучился вздрагивать, слыша эти звуки. Это было одним из шагов терапии. Жестокой, зато действенной. Да, иногда он отчаянно жалел, что к себе свои способности применить не мог…

Джанет удалилась, а Себ, убедившись, что мистер Тайк потерял к нему интерес, достал из кейса ноутбук и открыл его. Пройдя все системы защиты, введя пяток сложных паролей и приложив к панели пальцы для снятия отпечатков, открыл несколько текстовых файлов, изучая информацию. Изначально Себастьян планировал заняться этим в Нью-Йорке, но теперь знал, что намерения останутся не исполненными: вечер полностью будет занят общением с Джанет и отдыхом.

Лаконичное, но содержащее всю необходимую информацию досье рассказывало о некоем мистере Филиппе Крейнсе, предпринимателе. Мужчине было за пятьдесят. Родился и вырос в Нью-Йорке, около двадцати лет назад перебрался в Чикаго. Состояние ему досталось от отца, за годы мистер Крейнс успел его преумножить: на сотрудничестве с правительством США оно росло как на дрожжах, особенно, когда в мире становилось неспокойно. За глаза его называли «Удавом», за способности душить конкурентов без жалости. Однако преступником он не был – просто бизнесменом с железной хваткой и острым умом.

Пролетев глазами общую информацию, Себ нетерпеливо листнул дальше: его интересовали более личные моменты, которые послужили причиной непрошеной поездки в родной город.

Крейнс не был женат, и в его доме, расположенном в фешенебельном районе Чикаго, жила лишь приемная дочь, а немногочисленная прислуга – шофер, кухарка, пара горничных и садовник – располагалась в другом здании на другой оконечности большого сада. Это радовало: вынужденное устранение с пути большого количества людей потребовало бы излишнего напряжения от Себастьяна, которого идеально было бы избежать.

Самая главная информация обнаружилась в конце досье. Любимым хобби Филиппа Крейнса уже долгие годы были молоденькие девушки. Шестнадцать, семнадцать. Дети сластолюбца не интересовали, но он обожал нетронутых, невинных. Идеально – девственниц. И готов был щедро платить за удовольствие. И платил так, что обвинить его в нарушениях закона никак не получалось, хотя факт оставался фактом: не раз прошедшие через постель Крейнса неразумные девчонки заканчивали жизнь самоубийством.

Как раз такие случаи и стали поводом привлечь Себа. Сделать дело, обойтись без лишних жертв, выполнить акт правосудия, если последнее оказывалось бессильным. Да, для него это было личным: он мстил за давние события. Однако заказчиков это мало интересовало, зато подобные услуги очень высоко ценились во всем мире, а правительства разных стран без труда покрывали деяния ценного специалиста, способного неслышной и невидимой тенью без лишних жертв и следов исполнить заказ.

Правда Себастьян никогда не брался за обычные разборки в среде бизнесменов или политиков, следуя собственным строгим принципам, и потенциальные заказчики были об этом осведомлены. Поэтому и копали под жертв, собирая «жареные» факты. Себ не сомневался: заказ на Удава изначально имел именно бизнес-подоплеку, однако конкуренты взяли на себя труд составить досье, и тогда им помогли выйти на Стирателя. И если факты получат подтверждение, заказ будет исполнен.

Его работа была всегда чистой: одна смерть, несколько тех, из чьей памяти исчезли события последних дней или же заместились какими-то иными. Да, Себ мог стереть человеку память до основания, лишить всех воспоминаний, мог внушить что-то другое… И иногда он выбирал именно такой способ. Вместо убийства. Хотя убивать приходилось тоже. Любое оружие, все необходимые навыки… Когда-то наставник собирался вырастить из него банального киллера, да только судьба решила иначе, выявив удивительные способности тогда еще совсем молодого паренька.

Крейнс умрет, сомнений не было и быть не могло. Подобных Удаву Себ уничтожал без малейших сожалений, иногда ловя себя на мысли о том, что смерть для них наступает слишком быстро. Что все сделанное – капля в море того, что требовала внутренняя пустота, возникшая тогда, после слов врача. Однако стремясь утолить жажду мести, Себастьян старался не опуститься до того, чтобы, подобно многим коллегам по профессии, получать от страданий противника удовольствие, всегда удерживаясь от причинения страданий жертвам.

Заказчика прислуга не интересовала, а вот приемная дочь должна была так или иначе исчезнуть, так как могла слишком много знать. К счастью, для этого было не обязательно убивать. Результат один, а лить невинную кровь Себастьяну претило.

***

Вечер в роскошном номере в пурпурных тонах на тридцать пятом этаже отеля Мандарин-Ориенталь с видом на Манхэттен и бурная ночь в обществе оказавшейся поистине неутомимой любовницей Джанет оставили в натренированном подтянутом теле Себастьяна чувство легкой усталости, когда он поднялся по трапу самолета, следующего по маршруту Нью-Йорк – Чикаго. Опустившись в удобное кресло, он закрыл глаза, пытаясь достигнуть состояния, близкого к медитации, пытаясь заранее прожить предстоящие события. Отель в Чикаго был забронирован на семь дней. И продлевать срок пребывания Себ намерений не имел. Слишком истончалась здесь грань между Себом Эйкфордом и Джулианом Эдвардсом. Излишний риск, не окупавшийся никакими полученными в результате преференциями. Если бы она была жива, он пошел бы на все. Только ее нет. Уже давно… И с ней умерли чувства Себастьяна.

Почти три часа перелета Себастьян провел где-то между сном и явью. К счастью, случайный попутчик – старый знакомый Тобиас Тайк – не летел с ним одним рейсом, а стюардессы не вызывали никакого интереса, поэтому мужчина смог расслабиться, не думая ни о чем, готовясь к предстоящему, прогоняя из себя прошлое, которое могло раскрыть тщательно сохраняемое инкогнито.

По прибытии в Чикаго он в условленном месте забрал оружие. В этом плане Себу жилось куда проще, чем обычным киллерам, хотя соблюдать осторожность приходилось и ему. Но непрошибаемая уверенность в себе вкупе с большими деньгами служили отличным щитом от лишних вопросов и слишком пристального любопытства. Это было его личным ноу-хау, выработанным с годами и практикой. Ведь поначалу он пытался скрываться в трущобах и преступных гетто, уже имея немалые капиталы, потом старался затеряться в массе среднего класса. Однако всегда что-то мешало. Тогда и появился образ мистера Джулиана Эдвардса – миллионера, любителя путешествовать по миру, тщательно охраняющего личную жизнь и таскающего по судам журналистов за любые попытки в нее сунуть любопытный нос.

В том же тайнике обнаружилась пачка фотографий, на которых предстал мистер Крейнс и его развлечения. Заказчики постарались от души, снимая самые гнусные моменты устраиваемых Удавом оргий. Видевшего многое Себа передернуло от отвращения, и он порадовался, что ему не удосужились прислать видео. Однако даже фотодоказательства не отменяли предстоящей тщательной проверки. Это было его кредо: каждый факт в заказе обязан быть проверен. Слишком легко можно подделать подобные снимки.

Устроившись в гостинице, он сел в забронированный заранее «Мерседес Эс-Эль-Эр» и отправился в район проживания Крейнса. Оставив машину в нескольких кварталах, Себ прогулялся вдоль улиц, приглядывая точки наблюдения. Он планировал вернуться позднее, чтобы провести много времени в засаде, ожидая подтверждения предоставленной информации.

Вернувшись к машине, он проехал насквозь квартал, а потом направился к берегу озера Мичиган. У него оставалось несколько часов свободного времени, которые Себастьян провел в одном из городских скверов. Октябрь подходил к концу, и все аллеи Миллениум-парка были усыпаны резными разноцветными листьями. Они лежали на тропинках и скамейках, медленно плавали в зеркале озера. Годы шли, а здесь все оставалось по-прежнему, а осень была все так же чудесна.

Последний раз он был здесь двадцать лет назад…

– Себ, гляди какая красота!

Девичий смех звенит в прохладном осеннем воздухе, и на Себастьяна обрушивается дождь из красно-желто-зеленых листьев. Джулиана кружится, полы расстегнутого бежевого пальто, длинные рыжеватые волосы и темно-синий шарф летят по кругу, заключенные в вихрь опавшей листвы. Потом она останавливается, и теплые карие глаза оказываются в считанных дюймах от его лица. Он глубоко вздыхает и чувствует запах ее духов: прохладный и свежий, подобно раннему утру в городском парке.

Не в силах удержаться, обнимает девушку за тонкую талию и кружится уже вместе с ней, а потом приникает к губам в безумии молодости и радости поцелуе…

Джулиан Эдвардс сжал зубы, в который раз жалея, что поддался уговорам и вернулся в родной город, где невольно уступал место Себу Эйкфорду. Каждая улочка здесь кричала о ней: Джулиана любила Чикаго, знала его очень хорошо. Она редко пользовалась машиной, избегала общественного транспорта, много ходила пешком, находя в прогулках удовольствие, особенно осенью, когда природа вокруг обретала иные краски и иные запахи. Здесь невозможно было не думать о ней, не вспоминать.

Вернувшись к машине, он направился к кладбищу. Имея доступ ко всем базам данных, он никогда не забивал в поисковик ее имя. Он никогда не узнавал, сколько еще времени тело, потеряв связь с душой, пробыло в больнице после его исчезновения. Но вернувшись сюда, было бы преступлением не навестить могилу. После стольких лет он обязан был это сделать.

Однако к огромному его удивлению, на ближайшем к их кварталу кладбище могилы Джулианы Себ не обнаружил, хотя смог отыскать могилы ее бабушки и тети. Безумная надежда вдруг взвилась в груди, но стоило закрыть глаза, как Себ вновь увидел окровавленное тело под обрывом и услышал те самые слова доктора… А потом холодную отповедь ее матери, которая утверждала, что дочь сама погубила себя легкомыслием.

Теперь, спустя столько лет, он понимал: выжить у Джулианы шансов не было, это тогда он ждал от врачей чуда и злился на мистера и миссис Рид, не желающих искать выхода и замкнувшихся в своем горе.

Тем временем день подошел к концу, и Себастьян, поужинав в ресторане гостиницы, отправился на прогулку. Ночной Чикаго переливался огнями, но тихий квартал, где обитал Крейнс, уже в одиннадцать вечера был накрыт покрывалом сна. В доме бизнесмена горело несколько окон на втором этаже. Неслышной тенью Себ взлетел по дереву на балкон, опоясывающий здание по кругу, осторожно заглядывая в окна. Одно из них оказалось окном спальни. И сцена, представшая глазам Себастьяна, подтвердила, что заказчики не соврали.

Ретировавшись за угол, Себастьян замер, прислушиваясь, и с трудом удержал порыв броситься внутрь и убить мужчину: вскоре раздался девичий крик. Ругаясь на себя, что следовало вмешаться раньше, Себастьян дождался, пока все стихло и заглянул еще раз. Девушек уже не было, и хлопнувшая внизу дверь подтвердила, что хозяин остался один.

Попытка уговорить себя продолжить проверку и не горячиться провалилась с треском. Все наработанные за годы навыки в выдержке испарились с порывом злости.

Легкое движение, и Себастьян приоткрыл дверь, проникая в комнату. Филипп Крейнс в черном длинном халате стоял у стола в соседней комнате – похоже, кабинете, – что-то разглядывая на экране ноутбука. Огромная кровать носила следы только что свершившегося действия, простыни были сбиты в узел, а одеяло скинуто на пол. На низеньком столике стояла открытая бутылка искристого вина и три пустых бокала.

– Добрый вечер, мистер Крейнс, – негромко произнес Себастьян, доставая пистолет и нарочито медленно прикручивая глушитель.

Мужчина вздрогнул и обернулся. Заметив гостя, он спал с лица и бросился к стене, нажимая на какую-то кнопку. Открылся сейф, в котором виднелся пистолет. Себастьян усмехнулся: его не пугали такие вещи.

– Вас это не спасет, – покачал головой он, резким движением перемещаясь ближе. – Вы слышали такую поговорку: «За все надо платить»?
– Вы хотите денег? – с явно звучащим презрением произнес бизнесмен. – Берите, что хотите, и убирайтесь! Или вас наняли эти щенки, которые не могут победить меня в честной конкурентной борьбе?
– Это неважно, – пожал плечами Себастьян, мимолетно удивляясь выдержке Удава. Не зря тот заработал свое прозвище. – Смотрю, вы не торопитесь звать полицию. Боитесь, что ваши пристрастия вызовут лишние вопросы?

Мужчина прислонился к стенке и замер. Теперь роли поменялись: в данном случае Себастьян был удавом, зачаровывающим противника. Взгляд стальных глаз приказывал, и сопротивляться сил не было. Пройдя еще пару шагов, он приблизился настолько, что дуло пистолета уперлось в лоб Крейнса.

– Слушайте меня внимательно, – произнес Себастьян. – За последние годы в результате ваших развлечений покончили жизнь самоубийством четыре девушки. Их смерть нельзя повесить на вас, это недоказуемо.
– Вы смеетесь? – удивленно переспросил Филипп, но тем не менее побледнел. – Девицам, которые бывают в моей постели, я плачу хорошие деньги. И никого никогда не насилую! Лишь развлекаюсь, на что имею право.

И в этот момент Себ понял, что видел уже этого мужчину. Тогда, давным-давно. Этот холодный тон, светлые глаза, дородная фигура… Да, тогда он был моложе, намного моложе, но изменился не сильно. В то лето Себ постоянно его видел в одном из клубов Чикаго, где любили проводить время Джулиана с подругами. Он не знал имени мужчины, лишь по несвязным словам девушки понял, кто такое с ней сотворил. А попытки отыскать виновника после случившегося провалились, полиция же сочла произошедшее несчастным случаем.

И вот теперь, спустя столько лет…

– Не насилуете? – полушепотом произнес Себастьян. – А Джулиану Рид вы не помните?

На лице Филиппа Крейнса мелькнуло непередаваемое удивление, сродни шоку, но сказать он ничего не успел: удар кулака, затянутого в перчатку, свернул мужчине челюсть, из носа хлынула кровь. Уже занеся руку для второго удара, Себастьян усилием воли остановил себя и отошел на шаг назад.

– Она бросилась со скалы, – холодно отпечатал он. – Не вынеся последствий вашей случайной встречи, вашего внимания к ее персоне.
– Я не насиловал ее, – отплевываясь, проговорил Филипп. – Я лишь потискал хорошенькую девчонку в клубе, как многих до нее! Она не противилась до поры, а как начала – я отпустил. То, что эта сумасшедшая потом сиганула со скалы, ко мне отношения не имеет! Да и тот грех я искупил миллион раз.

Красная пелена застилала глаза Себастьяна. Перед ним стоял тот, кто виноват во всех его несчастьях. Он до сих пор помнил глаза Джулианы, когда та в растерзанной в клочья блузке прибежала из клуба, где девочки отмечали окончание школы. Ее безудержные всхлипы о том, что теперь она грязная и испорченная. Ее замкнутость несколько дней потом. Отказ от подачи заявления в полицию. И прыжок со скалы.

– Она мертва! – выкрикнул Себ в лицо Удаву. – Как ты мог искупить этот грех?
Он поднял руку и снова приставил пистолет ко лбу противника.
– Прощайся с жизнью, Крейнс, – холодно добавил он, беря себя в руки. – Добро пожаловать в Ад.

Но нажать на курок Себастьян не успел. Распахнулась дверь… и на пороге в легком домашнем платье показалась та, которую числил Себастьян мертвой уже двадцать лет.

– Джулиана?..

Рука с пистолетом медленно опустилась вниз. Что это? Морок, видение? Какие силы над ним издеваются тогда, когда он наконец-то получил возможность отомстить виновному?

Только мороки и привидения не взрослеют, а в дверях стояла уже не девочка, но красивая молодая женщина лет тридцати. Те же длинные рыжеватые волосы, закручивающиеся в тугие локоны, тот же тонкий стан, только огня и веселья нет в карих глазах…

Она замерла на мгновение, не понимая, что творится. Несколько раз перевела взгляд с одного мужчины на другого. Потом охнула, ноги ее подогнулись, и лишь молниеносная реакция Себастьяна спасла молодую женщину от чувствительного падения на пол. Осторожно подхватив Джулиану на руки, он положил ее на тахту, не желая соприкосновения драгоценного тела с ложем, где только что предавался утехам Удав.

– Себастьян, – тихо прошептала она, спустя несколько минут. – Себастьян…

Себ сжал челюсти и поднял взгляд на застывшего у стены Филиппа.

– Как? Почему? Врач тогда сказал мне, что ее не спасти.
– Вам он сказал одно, а мне другое. Вопрос денег, и только, а я и тогда их имел, – сузил глаза Крейнс, по-прежнему отлично держащий себя в руках. – Я заплатил за тот грех, дав возможность девчонке жить дальше, пожертвовав приличную сумму на это. Ее собирались отключать от аппаратов, я нашел врача, который взялся за операцию, пусть очень рискованную, но дававшую шанс.

В голосе Крейнса прозвучало презрение. Внимательно глядя на противника, Себастьян вдруг осознал: он ошибался. Что-то в этой истории оказалось совсем иначе, чем он думал все это время. То есть Джулиана – та самая приемная дочь Крейнса? Уже много лет? И он спас ей жизнь…

– Я спрашивал, мне говорили, что это невозможно! – прервал его Себ.
– Кому невозможно, а кому… – передернул Удав презрительно плечами. – Операция прошла успешно, но очнувшись, девушка ничего не помнила. Мало того, не совсем осознавала себя. Родители не могли позволить себе расходы, да и смирились они со смертью дочери, и тогда я взял все на себя. С тех пор она живет здесь. С годами она полностью пришла в себя, но память не вернулась. Для нее вся семья – это я. Не ты, который удрал сломя голову от проблем, не бросившие ее родные, а я!

Себастьян опустился на пол, обхватывая руками голову, не сводя взгляда с бледной Джулианы, которая так и не открыла глаз. Сомнений не было: память вернулась, она произнесла его имя! Но что делать дальше? Как быть с Удавом? Он понял, кто перед ним, тайна, хранимая много лет, оказалась под угрозой, а хуже всего было четкое ощущение, что его обманули. И обманывали все эти годы. Понять бы, в чем…

– И после этого вы продолжили свои развлечения? – не удержался от вопроса Себастьян, вспомнив, что именно его сюда привело.
– Вы, молодой человек, идиот! – фыркнул Удав. – Я уже сказал вам: то, что я люблю молодых девчонок, не значит, что я их насилую. Вам напели черт знает чего, и вы поверили и взялись за заказ от моих конкурентов. Я слышал про вас, Робин Гуд, справедливый мститель. Идеальный киллер… Ха! Слабак вы, вот кто.

Себастьян поднял взгляд на мужчину, понимая, что тот прав кругом и полностью, понимая, что даже возразить на эти слова ему нечего! Он уехал когда-то, не удостоверившись, что все шансы исчерпаны. Он струсил и не уточнил, чем все закончилось. И сегодня в горячке отступил от своих собственных правил, проверенных годами, поддался эмоциям и не проверил информацию о Крейнсе, потеряв из-за нахождения в родном городе терпение и самообладание. И вот теперь… Если бы не появление Джулианы, он бы убил Крейнса, а потом, находясь в состоянии, близком к боевому трансу, мог стереть до основания память самой Джулианы, тем самым практически убив ее своими же руками. Он с трудом удержался, чтобы не завыть вслух от презрения к себе.

– Себастьян, – вдруг прошептала Джулиана, прерывая его самобичевание. – Неужели это ты? Я столько лет не могла ничего вспомнить, но увидела тебя, и все вернулось…
– Я, милая. Если бы я знал…
– Все эти годы я словно спала… – зажмурила глаза она.
– Ты вспомнила, что произошло тогда? – все-таки задал вопрос Себастьян, поймав при этом краем глаза презрительную усмешку стоящего рядом Крейнса.
– Филипп действительно ничего мне тогда против воли не сделал. Когда я сказала, что не хочу, он тут же меня оставил в покое. Я странно себя чувствовала и ушла. Но какие-то странные люди поймали меня на выходе из клуба, – еле слышно проговорила Джулиана. – Не знаю почему, но я стала их слушать. Они начали мне говорить, что я грязная и легкомысленная, а потом один рванул на мне блузку. Я испугалась, в голове все помутилось… Что со мной было? Почему я так поступила?
– Тихо, родная, не вспоминай больше, – прервал ее Себастьян, покрывая поцелуями любимые руки и с ужасом наконец-то понимая, что тогда случилось.

Его вина оказалась намного сильнее, чем он мог представить. Это для Джулианы и тогдашнего Себа эти люди казались таинственными. Джулиан Эдвардс прекрасно знал, кто они такие, ведь теперь стал сам одним из них.

Нужен был он. Одинокий, отчаявшийся. С удивительной способностью стирать воспоминания, подменять их, заставлять людей делать то, что ему необходимо. А Джулиана оказалась лишь средством… Недаром наставник часто повторял, что для хорошей работы надо убить все привязанности, что семейный человек уязвим, а влюбленный не способен качественно работать. Говорил, что эмоции и чувства надо удалять, что с Себом ему повезло – так все хорошо для работы сложилось, да и мальчик может отвлечься от горя, получая навыки и знания…

– Мистер Крейнс, я приношу свои извинения за то, что сделал, и за то, что сделаю сейчас, – твердо произнес Себастьян, поднимаясь на ноги. – Я не приветствую ваших увлечений, но теперь понимаю, что ваша вина оказалась куда меньшей, чем мне сообщили, если она вообще была, и мое вмешательство тут было совершенно лишним. Вас правильно информировали: я не занимаюсь устранением бизнес-конкурентов, не мой профиль. Однако я не могу допустить, чтобы сцена, произошедшая сегодня, осталась у вас в памяти.
– И что, убьете меня? – поднял брови Крейнс. Джулиана слабо вскрикнула, зажимая ладонью рот. – Как выясняется, я даже не свои грехи замаливал. Вы мне, понятно, подробностей не поведаете, но похоже дело было в вас, а не во мне или девчонке. Но Джулиана не даст соврать – я сделал все, чтобы она выжила.
– Я верю, – мотнул головой Себастьян. – И буду вечным вашим должником за это. Убивать, конечно, не буду. Все проще: вы забудете обо мне. Зато будете знать тех, кто пытался на вас покуситься с моей помощью. Думаю, вам не составит труда им объяснить, насколько они ошиблись…

Серая сталь встретилась с прозрачной водой, погружаясь глубже и глубже, разрывая связи памяти. Один день, второй… Себастьяну чужой мозг казался клубком разноцветных перепутанных нитей. И теперь, внимательно глядя, он разрезал одни и вытягивал, уничтожая, иные. Добавлял нужные, полезные в будущем. Контакт длился минут десять, а когда Себ отвел глаза, Крейнс со вздохом закрыл глаза и мягко опустился по стене на пол.

– Джулиана, ты пойдешь со мной? – обернулся к девушке Себастьян. – Решай.
– А что будет с ним?
– Он не вспомнит меня, а про тебя решит, что ты просто его покинула, – мотнул головой мужчина. – Уехала жить своей жизнью. Зато у него будет море интересной информации, уверен, он применит ее нужным образом.
– Ты уверен?.. Что я тебе нужна?
– Я только вчера думал, что если бы ты была жива, я отдал бы все! – горячо воскликнул Себастьян. – И ты спрашиваешь?
– Тогда я пойду с тобой.

До конца не осознавая происходящее, Себ прошел с девушкой в ее комнату, позволяя ей взять необходимые вещи и переодеться. Несколько минут – и Джулиана была готова. В этом она не изменилась, он хорошо помнил, как девушка когда-то насмехалась над подругами, не умеющими быстро собираться.

На столе рядом с бесчувственным телом Крейнса осталась записка от Джулианы с благодарностями за заботу и сообщением, что она уезжает далеко с любимым человеком.

Неслышными тенями они спустились вниз и открыли дверь. Через десять минут были в номере отеля. А на следующее утро Джулиан Эдвардс и Джулиана Рид сели на самолет, отправляющийся в Бразилию. Доверенный юрист Себастьяна тем временем лихорадочно занимался финансами, меняя счета, банки, заметая следы внезапно ушедшего на покой киллера, передавая в нужные места компромат, дабы обеспечить безопасность своего клиента.

***

Спустя несколько месяцев деловые круги Чикаго потрясло событие: Филипп Крейнс, известный в определенных кругах под прозвищем «Удав», продал бизнес, женился и вернулся в Нью-Йорк. Не прошло и месяца, как в правительстве была раскрыта крупная коррупционная схема. В открытом доступе оказалось множество строго секретных документов. Одна странность бросалась в глаза: Крейнса эти бумаги ни в чем не уличали. Его скандал не коснулся…

В результате открытия и последовавшего расследования у многих бывших конкурентов Крейнса денег не осталось и на пачку сигарет, некоторые нашли себе места в федеральных тюрьмах, а пару-тройку особо видных и вовсе обнаружили убитыми. Полицией дела так и не были раскрыты, а наиболее широко обсуждаемой версией оказалось самоубийство в порыве отчаяния.

Тогда же был убит в своем доме глава одной из секретных спецслужб. Эту новость, понятно, обсуждали куда меньше, но слухи прокрались в более широкие круги, чем обычно в таких случаях бывало, уж слишком беспрецедентным оказался случай.

Джулиан Эдвардс, англичанин-миллионер, внезапно женился на никому не известной американке. Данный факт обсуждали так же, как и то, что он перестал посещать рауты и светские мероприятия по всему миру, внезапно осев в Шотландии с супругой, выкупив целое поместье в удалении от всех.

И уж только знающие люди были поставлены в курс того, что из каталогов спецслужб исчезло имя «Стиратель». Его досье перечеркнула жирная надпись «выбыл», заказ ему больше невозможно было направить.

Он действительно выбыл: жизнь зашла на новый виток, потому что Джулиана его простила и согласилась навсегда остаться рядом.