Название: SPERANZA
Фандомы: «Сумерки», сериал «Хорнблауэр»
Автор: -
Жанр: драма
Рейтинг: G
Пэйринг: Карлайл Каллен, Горацио Хорнблауэр, Арчи Кеннеди
Саммари: возможно, в 1918 году доктору Каллену уже не впервые пришлось спасать умирающего?..

Кингстон, Ямайка, январь 1802 года.

- Доктор Каллен, сэр? – молодой негр боязливо остановился в дверях.
- Что такое? – доктор поднял от бумаг бледное лицо.
В жарком климате Ямайки, где белое население, кроме самых изнеженных барышень, даже и не пыталось бороться с загаром, тон его кожи объяснялся не иначе как напряженной работой, самопожертвованием во благо ближнего, бесконечным и зачастую бесполезным старанием облегчить участь заключенных Кингстонской окружной тюрьмы. Неделями доктор не видел солнца, пропадая в камерах или тюремном лазарете, отвоевывая своих подопечных у старухи с косой, либо – и это случалось куда чаще – смиряясь с неизбежным.
- В лазарет привезли раненых, сэр…
- Раненых? Опять драка? – доктор Каллен поспешно поднялся из-за стола, роняя на пол исписанные листы.
- Нет, сэр, - негр отступил назад и почти исчез в проеме, доносился только его дрожащий голос. – «Слава» причалила час назад. После боя с испанцами экипажу требуется помощь.
- Передай, что я буду незамедлительно, - доктор привычным жестом накинул плотный льняной фартук, ополоснул руки из кувшина и, прихватив потертый саквояж, стремительно вышел из комнаты, не видя, но прекрасно зная, что черный слуга попятился, усердно крестясь и бормоча молитвы.
В своем ремесле доктор Каллен вот уже много, много лет полагался не на Бога, а на собственные навыки.
В крытой галерее по периметру тюремного двора каждый шаг отдавался эхом. Почему же раненых со «Славы» доставили в тюремный лазарет? «Благодаря моей неустанной заботе там поддерживается хоть какой-то порядок, - с невеселой усмешкой подумал доктор. - Безусловно, я мог бы совмещать дневные часы в тюрьме с ночными дежурствами в больнице св. Матфея, но после этого от меня начнут шарахаться не только слуги».
Корабельный врач, однако, не только шагнул навстречу тюремному, но и крепко пожал тому руку, не заметив в своем, близком к истерическому, состоянии, что рука холодна и тверда, как мрамор.
- Я доктор Клайв, пользовал экипаж «Славы», - отрывисто представился он.
- Коллега, - учтиво поклонился доктор Каллен. – Вижу, вы сами пострадали и нуждаетесь в отдыхе. Я возьму на себя самых тяжелых. Где остальные раненые?
- Здесь только два наших офицера, - Клайв пропустил вежливый намек мимо ушей и подвел доктора к кроватям. – Второй лейтенант Буш, повреждение неопасно, думаю, он скоро поправится.
- Где остальные раненые? – нахмурился доктор Каллен.
Нелепость ситуации начала раздражать его. Неужели для двух офицеров не нашлось места в городской больнице? И что это за бой с испанцами, после которого вокруг царит гробовая тишина, а корабельный врач на вид близок к помешательству?
- Четвертый лейтенант Кеннеди, - Клайв понизил голос, - прострелено легкое…
Доктор Каллен повернулся к постели четвертого лейтенанта и замер. Этот Кеннеди не выживет, это ясно. Ему повезет, если он останется в сознании еще два дня. Сколько раз за свою врачебную практику Карлайл Каллен видел такие бледные лица с неумолимо разливающейся от скул синевой, подступающей к губам, на которых при каждом выдохе появляется розовая пена, такие всегда свежие – от частой смены – но всегда залитые кровью повязки… Если бы у изголовья лейтенанта уже стоял застывший в ожидании призрачный ангел, это не сказало бы доктору больше.
Сделав над собой усилие, доктор Каллен вернулся к Бушу, быстро и осторожно осмотрел его ранение.
- Гангрены нет, - подтвердил он. – Хорошая чистая рана. Запекшаяся кровь сама стягивает края. Вы поправитесь, мистер Буш. Соблюдайте распорядок. Не вставайте.
- Ему придется, - буркнул корабельный врач, но доктор Каллен уже отошел ко второй кровати.
«Я сделаю все, что смогу. Всегда делаю все, что могу. Но я мог бы сделать и больше. Сделать невозможное».



- Всем встать. Заседание открыто. Офицеры судна Его Величества «Слава», вам предъявлено обвинение в том, что вы насильственно отстранили капитана Джеймса Сойера от его законного командования, и, в нарушение Устава военного времени, утверждённого королём Георгом II, совершили акт мятежа.
Доктор Каллен не обязан был присутствовать на заседании суда, но коль скоро двое из обвиняемых поступили в его ведомство, и их возможность дать показания зависит от его врачебного искусства – придется слушать и сопоставлять факты. Но верить или не верить? Четыре старших офицера и мичман, погибший в бою, движимые весьма туманными целями, подняли мятеж, связали и посадили под замок овеянного славой капитана Сойера, угрозами вынудили доктора Клайва признать пожилого капитана недееспособным… кто вдохновил их на это?
Завистливый и мстительный, но недалекий и трусливый первый лейтенант Бакленд?
- Что именно вы задумали? Капитан был в порядке или нет?
- Да, сэр.
- Точнее?
- Он был нездоров, сэр. Временно. После падения в трюм.
- «Непригоден к командованию». Дерзкий выбор слов…
Педантичный и рассудительный Уильям Буш, второй лейтенант «Славы»?
- Мы были под обстрелом, сэр. И в пылу сражения…
- Было принято решение заключить капитана под стражу.
- Именно так, сэр.
- И кто, позвольте спросить, принял это решение?
- Лейтенант Хорнблауэр, сэр.
- Но мистер Бакленд был старшим офицером. Почему он не отдал приказ?
Горацио Хорнблауэр, только что поднявшийся со скамьи. Очень молодой, стремительный, как пущенный из пращи камень. Амбициозный. Несомненно, талантливый. Он?
-Это было нашим долгом, сэр.
- Долгом по отношению к кому?
-К нашему капитану, сэр, пока он был... Нездоров.
- Да. Удачный был день для Джеймса Сойера, когда вы, четверо джентльменов, ступили на борт. Вы говорите о долге, мистер Хорнблауэр. А мне хотелось бы сказать вам о тщеславии. Для человека ваших лет вы слишком быстро продвинулись по службе.
- Разумеется, я считаю себя удачливым в этом отношении, сэр.
- И не против забраться выше, осмелюсь сказать?
- Нет, если это будет оправдано моей службой.
Или… умирающий четвертый лейтенант, Арчибальд Кеннеди, чья честность и храбрость перед лицом смерти заставляют светлеть и самый ее лик? Арчи Кеннеди, который обеспокоен, кажется, судьбой друга больше, чем своей собственной, и способен шутить, утирая пузырящуюся у губ кровь? «О, это просто царапина… Не так плохо, как выглядит, Горацио!» - эти слова смертельно раненый Арчи произнес на «Славе», повторял их и в лазарете.
-И что потом?
- Линейный корабль оказался в руках пленных. Катастрофа, сэр. В то время как первый лейтенант спокойно спал в своей постели.
- Я боюсь, это будет вашей эпитафией - «Здесь лежит капитан Бакленд, проспавший «Славу».
- К счастью, нашелся, по крайней мере, один надёжный офицер...
- Вы говорите о мистере Хорнблауэре?! Причина, по которой я здесь - капитан Сойер был психически неспособен к командованию судном. Он подвергал опасности жизнь каждого человека на борту.
- Я требую, сэр, чтобы вы не очерняли имя одного из сослуживцев Нельсона!
- Капитан Сойер был признан непригодным к командованию только по одной причине! Он не упал в трюм – его столкнули!
- Кто столкнул?
- Лейтенант Горацио Хорнблауэр!
- Есть ли здесь еще кто-нибудь, кто может поддержать это обвинение?
- Да. Полагаю, что есть.
Вовсе не нуждающийся в притоке кислорода доктор Каллен неслышно вздохнул. Вот так так… Столкнул капитана? Нет, здесь что-то нечисто…
Значит, все-таки Хорнблауэр. Амбициозный? Пошел по головам. Удачливый? Расчетливый. Стремительный? Поставил все не на ту карту – и проиграл. Вас повесят, лейтенант.
Но, взглянув на скамью подсудимых, доктор Каллен отчетливо понял, что третий лейтенант ни в чем не виновен. Это было в его глазах, в движениях, во всем облике, все в нем дышало достоинством и правдой. При виде вставшего с места помощника капитана Хоббса умное и подвижное лицо Хорнблауэра застыло в немом ожидании.
- Вы знаете, зачем вы здесь. Подтвердить показания мистера Бакленда.
-Да, сэр. Я бы прошёл через адское пекло за капитана Сойера.
- Давайте ближе к делу, мистер Хоббс. Кто столкнул капитана Сойера в трюм?
-Мой капитан был лидером для своих людей и погиб в сражении. Но, боюсь, я не могу сказать вам, кто столкнул его…



Обеспокоенный состоянием лейтенанта Кеннеди, доктор Каллен оставался в лазарете до позднего вечера. Не предполагая, что заключенного Хорнблауэра выпустят из камеры навестить друга, он, отделенный от кроватей ширмой, не намеревался ни подглядывать, ни подслушивать. Но сверхчеловеческий его слух уловил бы и жужжание комара за милю отсюда. Голос Арчи, задающего другу прямые вопросы (и получающего уклончивые ответы) был слаб, а после ухода Горацио лейтенант Кеннеди выглядел совершенно обессиленным. Доктор же все возвращался мыслями к нечаянно услышанному диалогу – за настойчивостью Арчи скрывалось какое-то неясное намерение, беспокоившее Карлайла возможными необратимыми последствиями.
- Когда ты должен вернуться в суд?
- Завтра. Суд отложен, чтобы я мог обдумать показания
- И когда спросят: вы столкнули капитана в трюм?
- Это ты спрашиваешь меня об этом?
- Нет…
- Я отвечу на него, когда придет время.
Захлебывающийся кашлем лейтенант Кеннеди очень плохо спал в ту ночь, перед последним заседанием суда. Но доктор Каллен не спал вовсе – он мог себе это позволить. Догадки и сомнения чередовались в его размышлениях, доводы и «за», и «против» подкреплялись безумными аргументами, но решение так и не было принято. С рассветом он уже снова был у постели Арчи, снова сменил ему повязку, бесстрастно отметив, что приостановившееся было кровотечение усилилось.
- Я знаю, что вы задумали, лейтенант, - наконец, произнес доктор Каллен, ожидая в ответ недоуменную фразу «О чем вы?» и приготовившись настаивать.
- Неужели? – с видимым усилием выговорил Кеннеди. – Напомните мне о виселице?
- Вряд ли вам грозит виселица…
- …и вы, доктор, знаете это не хуже меня, правда?
- Правда, - подтвердил Карлайл. – Хотя всегда есть надежда.
- Неужели? – повторил лейтенант, добавив в голос иронии. – Вы осмелитесь предположить, что я выживу, доктор?
- Я осмелюсь предложить вам игру словами, - осторожно ответил доктор Каллен. – Замечу, что если вы встанете, у вас пойдет горлом кровь. Позвать священника?
Последовало долгое молчание. Не будучи уверенным, что оно вызвано крайне тяжелым состоянием раненого, доктор ждал ответа. Получив его, он неуверенно улыбнулся, его лицо осветилось одновременно и радостью и страхом. Достав из шкафчика новую охапку бинтов, он снова откинул одеяло.
- Я помогу вам, - сказал он.



- Вызовите следующего свидетеля.
Открылась дверь, и по залу пронесся единый изумленный вздох.
Поддерживаемый доктором, к судейскому столу нетвердым шагом, прижимая треуголку к правому боку, прошел четвертый лейтенант «Славы». Арчи Кеннеди был бледнее, чем больничная простыня, пот мелкими каплями выступил на лбу, смачивая непослушные золотистые волосы, и над упрямо сжатыми губами. Синий мундир лишь отчасти прикрывал тугую и толстую повязку, которой, доктор был уверен, хватит на те несколько минут, что Кеннеди проведет здесь.
- Это я столкнул его, - громко и отчетливо сказал Арчи.
В зале поднялся шум.
- Я в одиночку столкнул капитана Сойера в трюм, - повторил лейтенант.
- Думаю, мы услышали достаточно, - председатель суда стукнул по столу молотком. - Увести его.
Боковым зрением доктор Каллен отметил, как опустил голову первый лейтенант Бакленд, приоткрыл рот опешивший Хоббс… А затем, под призывы судей к тишине, в зал вбежал Горацио. На секунду лишь он встретился глазами с другом, но понял все мгновенно. Только светящееся во взгляде Арчи почти неземное вдохновение заставило Хорнблауэра молча проследить, как солдаты уводят признавшегося.



- Доктор, мне нужно поговорить с ним, - настойчиво повторял Кеннеди. – Прошу, впустите его.
- Хорошо, - наконец, согласился доктор Каллен. – Но у вас… у нас мало времени.
- Я знаю, - безучастно подтвердил Арчи. – Я чувствую это. Но мне необходимо сказать Горацио…
Впустив в комнату Хорнблауэра, доктор не посмел даже ободряюще похлопать его по плечу – настолько растерянным и несчастным выглядел тот. Опасаясь упустить нужный момент, Карлайл был вынужден находиться неподалеку. Даже зажми он уши, все равно слышал бы этот последний диалог друзей…
- Мне не больно, Горацио. Пусть не говорят, что это больно. Но... я боюсь.
- Ты самый смелый человек из всех, кого я знаю, Арчи.
Достав из жилетного кармана часы, доктор внимательно следил за бегущей стрелкой… Больше нет возможности ждать. Счет идет на минуты.
- Прошу прощения. Мистер Хорнблауэр, я настоятельно рекомендую вам не утомлять более мистера Кеннеди. Будет лучше, если вы сейчас уйдете.
В отчаянии сжав руку друга, Хорнблауэр тяжело поднялся и вышел.
Доктор подошел к кровати.
- Вы не изменили решения, Арчи? – тихо спросил он. – Вы не станете потом проклинать меня? Вам придется покинуть тех, кто дорог вашему сердцу… хотя вы всегда сможете рассчитывать на мою дружбу… Первое время вы будете вынуждены скрываться от людей. Считаю своим долгом также предупредить вас, что превращение мучительно, и я не вполне уверен, что дарю вам жизнь…
Из угла рта Арчи на шею вновь побежала струйка крови.
- Вы дарите мне надежду, доктор Каллен, - чуть слышно проговорил он. – Этого достаточно. Я доверяю вам.
- Тогда помоги нам Бог… если он есть, - так же неслышно произнес доктор.
Здание тюрьмы погрузилось во тьму. Ни звука не доносилось до самой дальней палаты лазарета.
Доктор Каллен наклонился над умирающим, успокаивающим жестом сжав его плечо, словно собираясь еще что-то сказать…