Некоторые неприятности обладают свойством случаться на ровном месте. Как гром среди ясного неба. Словно демиург или какое-то другое высшее существо решает, что пришла пора добавить немного дёгтя в мёд размеренной жизни. А то вон какая рожа довольная.
И вовсе не рожа, а очень даже милая девушка двадцати трёх лет от роду. Невысокая, стройная, с копной вьющихся льняных волос и тёмно-синими глазами насыщенного оттенка. Работает старшим администратором в магазине косметики, и начальница, Нина Петровна, не единожды намекала Марине Березиной, что планирует передать ей место зав. отдела.
Девушка успешно справлялась с обязанностями. Держала на контроле зал, занималась ревизиями, заказом товара, вела переговоры, находила интересные предложения, придумывала рекламные акции... словом, золото, а не сотрудник.
Правда, не раз и не два Марине приходилось выходить в ночь и сидеть на ревизиях. А с тех пор, как заболела заведующая, на неё повесили и второй магазин. В общем, свободного времени осталось мало. Но чего не сделаешь ради карьеры? Так что когда Березиной выпадал редкий выходной, проводила она его единственным способом: отсыпалась, как сурок. Благо, двухкомнатная квартира, месяц назад доставшаяся по наследству от бабушки, позволяла не оглядываться на обстоятельства.



Приезд новых соседей Березина застала стоя на одной ноге с чашкой кофе в руках, ненадолго прервавшись от помывки окна на заслуженный перекур. Поза фламинго не утомляла. В подобном положении девушка могла отдыхать часами, и не понимала людей, испытывающих физический дискомфорт. Березина посуду мыла, чередуя ноги, по привычке поднимая то одну, то другую. Не сразу замечала, что стоит в одном тапочке, а второй благополучно валяется на полу, в то время как пятка Маринки естественно прижата к колену, а сама она от души распевает во всё горло.
Позу птицы общественность могла пережить, в отличие от Березинского вокала, и, переехав в новую квартиру, первые дни девушка откровенно наслаждалась свободой. Голосила, ходила в чём мать родила, занялась косметическим ремонтом, сделав перестановку по собственному вкусу, подкрасив батареи и переклеив обои. На большее скромные способности Маринки не распространялись, да и денег не было. Попадая в руки Березиной, финансы имели гадкое свойство быстро исчезать и никогда не становиться лишними.
Собственно, и неудивительно. На хрупкой, но, видимо, очень сильной Березинской шее (сама с себя плакала) висела больная бабка, нуждающаяся мать, так что источники дохода приходилось изыскивать регулярно и, что самое главное, озадачиваться самостоятельно.
Вечером предстояло выйти на очередную подработку и, куря в открытое окно, Маринка с интересом наблюдала, как к дому подъехал большой грузовик, остановился у подъезда, а затем нерасторопные грузчики начали выносить вещи. Шкафы, диваны, кресла, лампу с абажуром, старинное зеркало, при виде которого Березина ей богу, душу бы продала, чтобы поставить у себя в комнате.
Смелые дизайнерские мечты продолжали оставаться мечтами. Березина неплохо рисовала, придумывала эскизы и набросала небольшой план будущего ремонта. Пока из всего новаторства денег хватило на газовую вуаль и, закупив рулоны полупрозрачной ткани, Березина честно собой гордилась, застрочив шикарные шторы на машинке, придав спальне вид обители скромной, но благородной.
Кофе закончился, требовалась вторая чашка. Слезать с подоконника не хотелось и, бодро шурша тряпочкой по стеклу, Маринка пользовалась благовидным предлогом глазеть в своё удовольствие, но при этом не выглядеть неприлично. Человек, между прочим, не пялится - он делом занят.



Детская привычка подглядывать в окна чужой жизни закрепилась и не могла изжить себя. Будучи маленькой, Березина нередко оставалась одна на улице, послушно сидела на лавочке, дожидаясь прихода матери с работы. Детский садик располагался рядом с домом, что позволяло Маринке забирать себя самостоятельно.
Отчим регулярно квасил, мать работала на двух работах, а Маринка боялась находиться дома одна или в компании подвыпившего дяди, который маленькую Березину пальцем не трогал, но постоянно придирался и воспитывал, нередко доводя до слёз.
Маринка гуляла во дворе, а потом, когда наступала темнота и другие дети расходились по домам, Березина придумывала себе игры самостоятельно. С упоением бегала по площадке, получая в своё распоряжение все горки и качели, которыми не приходилось делиться или терпеливо ждать, когда покатаются другие дети. Мама считала очень важным воспитать из Маринки щедрого душой человека, объясняла, что другим детям нужнее, чем ей, надо уметь уступать, можно отдать свою лопатку, формочку, игрушки... и порадоваться доброму делу.
Добрым делам маленькая Березина совершенно не радовалась - просто не понимала, чем она хуже других, почему другим можно, а ей нельзя. Но, видимо, какой-то пунктик отложился в голове. Она послушно делилась игрушками, детскими ценностями, вкусностями, отдавала последнее, свято убеждённая, что другим нужнее, чем ей.
Когда Березина отдала незнакомой девочке новую куртку, поменявшись, потому что у неё куртка была хуже, маман спохватилась, начиная подозревать подвох, однако было поздно. Маленькая Березина просто не понимала откровенного несоответствия картинки мира, если с детства в голову вдалбливают одно, сложно сопоставить, когда резко начинают вдалбливать другое, объясняя, что надо уметь различать.

Крошка сын к отцу пришёл, и спросила кроха:
Что такое хорошо и что такое плохо.

Читать стишки оказалось откровенно поздно. И вот, вечером в темноте, самой себе напоминая бродячую брошенную кошку в своём царстве игр, Маринка становилась королевой. Она не боялась темноты. По крайней мере, темнота у подъезда разбивалась светом, падающим из чужих окон, и, если встать на цыпочки или отойти подальше, можно было увидеть совершенно другую жизнь.
Люди ужинали, смеялись, о чём-то разговаривали, смотрели телевизор. Иногда ссорились, но эти сцены ей были знакомы. Маринка любила находить другие: мирные, спокойные, и играла в игру, фантазируя, что она - часть этой жизни. Придумывала себе нового папу, новую маму, а настоящие родители как бы умерли, и она осталась сиротой, но её подобрали на улице и взяли к себе жить.
Конечно, в детском воображении смерть не выглядела чем-то осязаемым - скорее абстрактным, вроде как ненадолго уехать в гости или умереть понарошку, но потом вернуться; и Березиной в голову не приходило, что она поступает плохо. Всего лишь фантазии. В садике она нередко обыгрывала принцессу, которая погибла, и ей очень нравилось погибать: все вокруг начинали суетиться, некоторые сценки дети обыгрывали очень живо, а Маринка получала свою дозу внимания.
Но играть в принца Березиной нравилось гораздо больше. Мальчики попадалась непроходимо тупые, а Маринка всегда знала, что нужно настоящей принцессе. Она смело размахивала палкой, убивая чудищ и разбойников, и нередко от её кулаков и пинков малолетним разбойникам нехило доставалось. Мальчишки бежали жаловаться воспитательнице, а Березина, ничего не зная о существовании кармы, но начиная подозревать, что существует что-то несчастливое, покорно отстаивала в углу или сидела на лавочке - несправедливо наказанная, грустно шмыгая носом.

Она выстраивала песочные замки, создавала фей из прутиков и цветочков, поселяла в домиках загадочных существ и, стоя на лавочке, заглядывая в чужие окна, отчаянно мечтала, мечтала, мечтала...
Став старше, она поняла, что мечты не сбываются и вообще имеют свойство быстро распадаться, напоминая о себе прозаичной реальностью. Мать готовила обед из одной куриной ножки, умудряясь приготовить суп и второе. Еда строго рассчитывалась, явление в виде колбасы случалось по праздникам, и любая попытка взять больше одного кусочка строго пресекалась и наказывалась. Хотя отчим мог слопать и не подавиться, и никто его не наказывал, и не делал замечаний. Впрочем, Маринка быстро усвоила, что жизнь несправедлива. Её заставляли мыть посуду, трудиться, и она мечтала вырасти, пытаясь понять, что же существует такого в труде взрослых, что они настолько безбожно устают?
Девочки в школе хвастались новыми телефонами, а Березина штопала дырки на колготках и отчаянно стыдилась выходить на улицу в старой куртке, которой сто лет в обед. Кисло смотрела на шкаф с барахлом, который маман перерывала с преувеличенным восторгом, разъясняя, что вещи бабушки ей подойдут - совсем как новые, а мода вращается по кругу, и эта юбка на ней отлично сидит - почему бы не пойти в ней в школу?
Представляя реакцию одноклассников, Маринка содрогалась от одной мысли. Насмешек хватало и по поводу внешнего вида. Зимой и летом одним цветом. Угадайте кто? Правильно: Берёза.

В тринадцать лет она, следуя заветам отчима, не устающего напоминать Березиной, что она - обуза на шее семьи, озадачилась первым заработком. Очень похвальное стремление, научившее, что деньгами не стоит светить – их отберут. В четырнадцать Березина самостоятельно зарабатывала себе на карманные расходы: мыла машины на автозаправке, собирала бутылки, расклеивала листовки по городу, раздавала флаерсы и с трудом успевала совмещать учёбу и домашние дела.
Бабушка, живущая в другом городе, стала совсем плоха и, следуя настоятельным просьбам матери, продала квартиру и переехала поближе. Маринке, как самой незанятой, пришлось её регулярно навещать, на что она, впрочем, не могла пожаловаться. Бабушка относилась к ней хорошо, нередко подкармливала, и считала своим долгом впихнуть несколько рублей с пенсии. Маринка незаметно запихивала деньги обратно в кошелёк, сообщая бабуле, что она сходила с ребятами в кино, на танцы, купила себе… «во-о-от столько всего - аж четыре раза!»
Березина вообще была мастером придумывать сказки: память бабушку подводила, и она искренне и по-детски удивлялась живущему в доме домовому. Домовой шуршал по мере возможностей, приносил продукты, наводил порядок, закупал лекарства, оплачивал квитанции, потом нёсся на подработку, летел домой в лоно семьи, где обосновался очередной пьяный отчим. А лошадка матери надорвалась, в какой-то момент постигнув свой предел, и она с горя запила. Чудом мать держалась на одной работе, потом вылетела, на другой...

К счастью, в жизни бывают не только чёрные, но и белые полосы. Маман повезло встретить своё счастье: познакомиться с гастарбайтером. Мужик оказался непьющий, дельный, и к Маринкиной маман, как выяснилось, испытывал самые светлые чувства. Закодировал от пьянства, взял в ежовые рукавицы, более того - женился, что стало для Маринки в некоторой степени ударом. Она, конечно, искренне желала счастья и всё такое... просто не верила.
Пятый или шестой по счёту «папа» - хотя, может, их было и больше, она не считала - по мнению Березиной, было перебором, и появление в жизни официального папаши для неё ничего ровным счётом не изменило, просто жить стало немножечко сложнее. Объяснить неплохому, в сущности, мужику дяде Гене, что лимит душевных привязанностей перегорел и исчерпан, Березина не могла. Относилась с настороженностью, прохладцей, и в какой-то момент очень убедительно дала понять, что будет безумно благодарна, если дядя Гена оставит попытки исполнить отцовский долг, а ограничится чисто супружеским.
Гена оказался понятливым, с горизонта свалил, а через какое-то время Березину ждал новый удар: папаша убедил мамашу продать квартиру и переехать на его родину в Украину. Жил он в Киеве, раньше был женат, но развёлся, имел своё собственное жильё: трёхкомнатную квартиру в столице, а это вам не «хухры-мухры». В общем, перспективы рисовались самые радужные для всех, кроме Березиной. Она покидать родной город отказалась категорически. Учитывая, что девочке на тот момент исполнилось восемнадцать лет, и она могла сама распоряжаться собственной жизнью, настоять не удалось.
Продажа квартиры не испугала: Березина имела возможность перебраться к бабке, которая от предстоящего переезда тоже была не в восторге и разделяла позицию внучки. Но мешать чужому счастью – быть козлом. Бабка и Маринка остались, а маман, помахав платочком и расцеловав на прощанье, благополучно свалила на чужбину.
Маринка в очередной раз осталась одна, чему, собственно, не сильно огорчилась - давно привыкла. Жить с бабкой она не планировала. Подыскала себе съёмную хату, нашла работу, поступила учиться заочно и в целом, можно сказать, что Маринка неплохо справлялась. При некотором раскладе, подумав и отбросив грустные моменты, вроде похорон, которые пришлось организовывать самостоятельно (мать не смогла приехать к собственной матери), можно было сказать, что, достигнув двадцати трёх лет собственной жизни, Березина была абсолютно кармически счастлива.
Независимая, уверенная в собственных силах, твёрдо стоящая на ногах, окрылённая перспективой будущего повышения и... просто красивая девушка Марина Березина закончила намывать окно и с наслаждением взялась за очередную сигарету, изредка пялясь вниз с котячьим любопытством. Но без попыток сыграть в игру «чужая жизнь». Собственная жизнь Маринку Березину совершенно устраивала.



Семья жильцов меж тем показалась вполне приличной. Папа - пожилой мужчина лет пятидесяти пяти - отдавал указания, размахивая руками на манер командира и изредка переговариваясь по телефону. Мама - моложавая женщина с собакой на руках - умоляла «осторожнее с коробками». И сынок - подросток лет одиннадцати-двенадцати, уткнувшийся в планшет.
Марина с незатухающим интересом наблюдала сцену разбора вещей, но тут заиграл мобильный: Нина Петровна просила выбраться пораньше.

Пораньше так пораньше. Ёжик - птица не гордая.

Подкрасившись и на ходу застегнув легкомысленные босоножки - июльская жара позволяла вольности в одежде, – Маринка захлопнула дверь. Пропустила двух парней с диваном, посторонилась и, торопливо спеша по лестнице, врезалась в человеческую преграду, едва не сбив небритого грузчика с коробкой. Столкновение напоминало аварию: маленькая пронырливая шкода в сарафанчике с размаха влепляется в мощнейший КамАЗ в засаленной рубахе и цветастой бандане и дальше, по всем законам ДТП, вертится по инерции, брыкнув колёсиками и на скорости улетая босоножками в кювет.
Падения не состоялось, но выглядело похоже. Березина чудом устояла на ногах – точнее, рефлекторно схватилась, клещом цепляясь за чужое предплечье, и потянула жертву за собой. Грузчик зашипел, с трудом балансируя, пытаясь спасти от падения себя и незадачливую Березину. Бандана съехала на глаза. Коробка, не выдержав двойного напора, вылетела из рук, глухо брякнув содержимым. Внутри что-то обречённо звякнуло, разбиваясь. Грузчик открыл рот, собираясь звучно высказаться и... понимая, что лучший способ защиты - это нападение:
- Смотреть надо, куда прёшь, идиот! – рявкнула Маринка, разворачиваясь, – Лифты грузовые для кого существуют?!

Резкий порыв ветра залетел в распахнутое окно, пытаясь приподнять сарафан, взъерошивая волосы, бросая на лицо. Глаза рабочего расширились, принимая чужой человеческий поток, состоящий из размашистых движений, формирующих взрывной образ, шлейфа запахов - ноток дезодоранта и лёгких духов, распахнутых синих глаз, на дне которых резвилось множество дельфинов-эмоций... но ему - лично ему - была предназначена только одно: абсолютное пофигистичное БЕЗРАЗЛИЧИЕ.

Взлетели и опустились светлые волосы, пушистым льном приземляясь на плечи, а в сумочке пронзительно заиграл мобильный, разрушая короткий несостоявшийся танец людского соприкосновения. Маринка, опомнившись, торопливо отдёрнула пальцы. Не глядя, залезла в сумку: Нина Петровна высказывала нетерпение.
Дело не в том, что Маринка опаздывала. Просто если Нина Петровна просила о чём-то, это должно было исполняться так, словно являлось прямой обязанностью. «Взялся за гуж – не говори, что не дюж». Никаких одолжений начальница не принимала, но и не забывала никогда ничего, напоминая неожиданной премией, хорошей компенсацией, прибавкой к отпуску...
– Здесь люди ходят!!! – хватая телефон, рыкнула девушка раздражённо.
Впихнула очумевшему парню сотку и, не дожидаясь последствий собственной выходки, бегом бросилась прочь, отвечая на звонок:
- Да, Нина Петровна. Уже бегу. Такси вызвала. Что так срочно? Ай, эта Семёнова вечно всё путает. Не переживайте, разберёмся непременно.
Грузчик, онемев от чужой наглости, так и остался стоять с распахнутым ртом, сжимая в руке сто рублей: вполне нормальная компенсация за маленький моральный ущерб. О том, что она только что благополучно херакнула хрусталя на сумму в несколько тысяч, Березина, разумеется, не могла знать.
Маринка вылетела из подъезда и покрутилась вокруг грузовика, распекая растерявшегося папашу за то, что своим грузовиком весь проход загородили. «Куда теперь такси причалит? Думать надо, люди. Ау! Ду-мать!»
К счастью, такси подошло практически сразу, остановившись и посигналив в сторонке. Маринка не видела, что грузчик, неспешно поправив бандану, подошёл к окну и, облокотившись на выбитую раму, не мигая смотрел на неё до тех пор, пока она не скрылась в салоне. А потом ещё долго вослед.

In the night, I hear them talk
The coldest story ever told
Somewhere far along this road, he lost his soul
To a woman so heartless
Kris Allen-Heartless.



Ревизия задержала на всю ночь - кто бы сомневался. Марина приползла утром выжатая как лимон. По дороге заскочила в магазин, сонно медитируя над прилавком в попытке сообразить, чем питаться, чтобы не заморачиваться с готовкой.
Живя дома с матерью или вынужденная заботиться о бабке, Березина нередко озадачивалась кулинарией, более того - маман уверяла, что Маринка любила экспериментировать и постоянно пыталась порадовать новеньким. Но что-то изменилось в ней. Подростковые навыки безвозвратно остались в прошлом. Готовить Березина не просто искренне не любила - ненавидела, а для себя просто не видела смысла стараться. Благополучно перебивалась быстрой едой, фруктами или сосисками - всем, что требовалось поставить в микроволновку и максимум разогреть. Подруга удивлялась на нее, но махнула рукой, не пытаясь перевоспитывать то, что давно потеряно для общества.
Потеря для общества купила блок сигарет, решив сэкономить на ужине. Без ужина Березина могла обойтись, а вот с сигаретами было сложнее. После пробуждения зверски хотелось курить, сигареты, как назло, заканчивались, а на подвиг в виде «резво подняться и бодро сбегать» Березина физически оказывалась не способна.
Во-первых, она не позволяла себе выйти из дома, не приняв душ и не накрасившись, во-вторых, у Березиной развился целый пунктик по поводу одежды. Туфли, не совпадающие по цвету с сумкой, сарафан, не гармонирующий с серёжками, лак или помада не того оттенка - для кого-то мелочь, а для Маринки - катастрофа, способная отравить настроение. Любой поход в булочную превращался в священный ритуал наведения красоты. Как любил подшутить дядя Гена, Маринка будто на свадьбу наряжалась, вот только попадала на похороны его терпения.

Естественно, зная свои привычки, Березина создала целую стратегию конформизма под названием «как сделать так, чтобы нифига не делать, но при этом всё было под рукой» и, надо сказать, ей это неплохо удавалось. В последние дни масштабы домашней лени достигли феноменального прогресса. Березиной стало настолько влом убирать в квартире, что она навела идеальный порядок один раз и навсегда. Пронумеровала зоны, разложила всё по полочкам, придумала оригинальные вазочки, чтобы закидывать в них косметику, не заморачиваясь расставлением, и не забывала себе напоминать: «Клади на место, дочь моя». Прикупила плетёные сундуки, в которые отправлялись бесчисленные не успевшие найти вешалку вещи, до которых руки Березиной могли добраться дня через два-три под настроение.
В общем, маленький уютный мир Марины Березиной был продуман до мелочей. Единственное, что в него не вписывалось - хроническое отсутствие сна, а ковёр-самолёт или телепорт, который мог бы транспортировать сонную Березинскую тушку от работы и обратно, в природе не изобрели.

До дома Маринка догребла, отчаянно зевая и еле переставляя ноги. Светлые босоножки на платформе, вполне удобные для беготни по отделу, воспринимались неподъёмной тяжестью, словно к ногам привязали две гантели, и плевать оказалось телу на многочисленные тренировки, которыми Березина ежедневно изнуряла себя, чтобы поддерживать тело в форме. Перед богом нервов и усталости мышцы спасовали и оказались бессильны.
Полусонная девушка вползла в квартиру, забросила ключи на подставку в коридоре и постояла минуту, борясь с желанием рухнуть на пол и уснуть. С трудом разделась, закинув шмотки в сундук и решив, что сложит потом. Главное, на видном месте не валяются. Заставила себя принять душ. Аксиома. Запихала в рот кусок сыра и наконец-то бухнулась спать, блаженно зарываясь носом в подушку, отключая мысли... Сон...

Однако не тут-то было. Стоило закрыть глаза, и скоропостижное погружение в царство Морфея было прервано какофонией адских звуков. Музыка сотрясла стенку соседской квартиры, к которой примыкала Маринкина кровать, вызвав у девушки чувство, что палочки барабанщика выстукивают в её голове: 120 ударов в секунду в мозг.
- Пиздец! – сказала Марина, подпрыгивая под одеялом и хватаясь за сердце, пытаясь понять: что, мать его, происходит?
- Ага! – ответили за стенкой, – Полный. Ты, кстати, топаешь, как слон. Жирная, наверное?
Обладатель подросткового баритона даже не подумал сделать музыку потише - наоборот, сделал громче, перекрывая возмущение и поток слов, вызванных в ответ на эту реплику.
- Сделай тише, урод!!! - взвизгнула Маринка, с силой стуча кулачком в стенку.
Но в ответ ей было:

«Давай возьмём выходной!»

Колонки, словно насмехаясь чужими нервами, на всю мощность орали:

«Мы будем делать всё, что захочешь.
Пускай им снится покой,
Мы не будем спать этой ночью!»
Су-у-ука-а-а!!!

Маринка вскочила, выбегая в полупустую гостиную, рысью заметалась по квартире, не зная, что предпринять. Отсутствие мебели – за переездом она не удосужилась заняться обстановкой - создавало нехилую акустику, усиленную мощностью динамиков за стеной. Часы показывали половину двенадцатого утра. С точки зрения допустимого, звучание не превышало норм громкости. Жаловаться бессмысленно - её просто не поймут. Ну, кто мог предположить, что в квартире окажется настолько хреновая звукоизоляция?
Марина переехала в новое жилище месяц назад. Бабка умерла за год до этого, но оформление необходимых бумаг и документов заняло время, и немалое. Пришлось судиться с претендующей на хату сотрудницей соц. комитета, вбившей себе в голову, что раз она ухаживала за Елизаветой Петровной последние несколько лет, то и жилище должно достаться ей, а не молодой бессердечной твари, что забыла, как бабушка родная в лицо выглядит.
Маринка быстро её разубедила, напомнив, что тварь - внученька - может, бабушку в последнее время и реже навещала, однако делала все выплаты, включая социальное обеспечение и зарплату, которую сердобольная сотрудница получала регулярно. И сантехника финская, и телевизор новый, который, кстати, куда-то пропал после похорон - вовсе не боженька подарил.
Пришлось потратиться, оспаривая завещание, дать на лапу адвокатам, кое-какие документики сфабриковать с помощью подруги Ленки Ивановой... Фамилия банальная, зато человек оригинальный во всех отношениях. Среди Ленкиных клиентов водилось полно знакомых, согласившихся помочь разобраться. Собственно, и в суд Ленка ходила за неё, от Маринки вытребовав бумагу с представительством. Дай бог каждому такую заботливую и хорошую подруженьку. Когда Маринка въехала, не забыв бурно отметить переезд, соседняя хата пустовала, выставленная на продажу.
Твою мать... твою мать... МАТЬ ТВОЮ ЗА НОГУ!!!

Спать Березиной пришлось на узком диванчике в кухне. Закрыв все двери, забаррикадировав уши подушками, Маринка вертелась, пытаясь уснуть, но стоило ли говорить - она не выспалась. Тело болело. Песочный лежак с весёлыми верблюдами на спинке оказался жутко неудобным. Марина была девушкой стройной, спортом занималась, но... Вы пробовали спать на кухонном гарнитуре?
Сосед между тем не думал униматься, в течение дня стращая Березину своими музыкальными вкусами. Вкусы у него были разнообразные: тяжёлый рок, металл, инструментальные обработки, дабстеп... Березиной начало казаться, что пытка никогда не закончится. Она нервно курила одну сигарету за другой, запивая литрами кофе, смотрела на часы, показывающие два часа, три, четыре... В конце концов, не выдержав, Березина просто сбежала из дома, по дороге попытавшись договориться или поругаться (как получится) с соседями.

Дверь открыла приятная моложавая женщина в платье-сарафане, неплохо сохранившаяся для своих пятидесяти. Накануне именно её Маринка видела у подъезда. За её спиной виднелась ободранная прихожая. В нос шибануло резким запахом краски, дерева и клея. Ремонт у новых соседей, похоже, шёл полным ходом. Перспектива рисовалась совсем не радужная.
За спиной залаяла собака: мелкий противный мопс выскочил вперёд, трусливо рыча, пригибаясь, но не рискуя выбежать вперёд.
- Мусечка, ты что? Нельзя! - начала выговаривать соседка фальшивым голосом, который Марине сразу же показался отвратительным - не менее противным, чем долбанутая собака.
- Музыка! - решительным голосом проговорила Березина, сдерживаясь, чтобы не высказаться более резко.
- Музыка? - на лице женщины отразилось изумление, заставив девушку засомневаться в адресате. Соседка явно не понимала.
«Грёбаная музыка, которую слушает ваше ебанутое чадо!» - хотелось рявкнуть Марине, но она сдержалась, догадываясь, что начинать знакомство со скандала - не самая удачная идея.
- Понимаете, кто-то... "сынуля ваш ублюдочный, не иначе" - слушает в вашей квартире музыку, а у нас... - Марина вымученно улыбнулась, предпринимая честную попытку изобразить милую, вежливую лапочку – образ, на который велась Нина Петровна, - ... Как оказалось, очень сильная слышимость. Я ваша соседка. Вот, - в доказательство Березина показала распахнутую дверь, из которой доносилась... тишина.
Лицо женщины приняло надменное выражение:
- Девушка, вы на часы смотрели? – поинтересовалась она с холодным спокойствием. Чувствовалось, врасплох её не застать. Таких, как Березина, милая тетенька пачками съедала, а вид Маринки – рваные по моде джинсы, белая маечка и куча браслетов на руках – доверия не вызывал.
- Смотрела... - с обречённым выдохом призналась Маринка. Как знала, что всё этим закончится, - Просто я работаю по ночам...
- Девушка, по-человечески я вас понимаю: вы устаёте. Но нам что делать предложите? На цыпочках ходить и с вашим графиком сверяться?
Березина и сама понимала, что говорит абсурдно.
- А я вас запомнила, кстати, - заметила женщина мстительно, беря собаку на руки. Мопс никак не желал заткнуться, мешая разговаривать, - Вы мужу моему у подъезда нагрубили. Соседка, значит.
Березина попыталась вежливо извиниться и объясниться, но терпение утекало свистом воздуха в дырявом шарике. В итоге всё закономерно закончилось скандалом. Соседка прошествовала в её квартиру и презрительно скривила губы, заметив скудную обстановку. Отсутствие мебели в гостиной не укрылось от её глаз, как и то, что в спальне, не считая древнего шкафчика, шикарных, по мнению Березиной, штор и компа стояла единственная сиротинушка-кровать. Обозрев пространство, дама полувопросительно и весьма недоумённо взглянула на медленно стервенеющую от такого закона подлости Маринку. В квартире стояла гробовая тишина.
- Я ничего не слышу.
- Естественно, вы ничего не слышите, - взорвалась Марина, - Потому что этот гадёныш, ваш сын, её ВЫКЛЮЧИЛ!
Показалось, или нет - из-за стенки послышался смешок.
- Девушка, ну знаете...
Скандал набирал обороты, закончившись закономерным:
- Нахалка, идиотка, вам лечиться надо!!! - хлопнула дверь.
- Сука! – с чувством выругалась Марина и немедленно получила новую порцию музыки.

- Кирюшенька, нет, ты представляешь, какая хамка! - раздавалось за стенкой возмущённое.
- Забей, мам, – пробасил Кирюшенька.
- Уроды-ы-ы-ы! – заорала Марина от души, – Как вам такая звукоизоляция? Слабо?
- Точно больная, - с чувством проговорили за стенкой, - Кстати, а здесь всегда такая слышимость?
- Всегда! – сатанинским хором проговорили Кирюшенька и Марина.
К счастью для Марины, присутствие матери подействовало благотворно, или, может, малолетний паршивец что-то сообразил - музыка стала потише. Если можно назвать словом "тише" музыку, играющую в твоей комнате, а именно такой эффект создавала акустика пустоты и слабая звукоизоляция.
Вскоре музыка смолкла. Мама позвала обедать.

Марина, забравшись на табуретку, нервно дымила в форточку, попутно обдумывая план мести. Прощать выходку неизвестному Кире она не собиралась. Он поплатится за неё, мразь бесчувственная. Маринка не могла сказать, что жизнь её била – скорее, просто помогла скоропостижному взрослению, но сейчас, когда впервые впереди наметился белый просвет, вторжение на свою территорию и обрушение маленького личного счастья воспринималась откровенной подлостью и подставой.
Нет, Березина не жаловалась, старалась не терять оптимизма, веря, что, поймав белую полосу, надо быть хитрее, двигаться саженками вдоль или запастись ведром краски, чтобы суметь закрашивать чёрные. Но сон – драгоценное право человека на отдых, и Березина, вечно искавшая в сутках счастливый двадцать пятый час, очень его ценила, потому что выпадал он крайне редко - практически никогда.
Что сказать? Мир не обходится без уебанов. Неужели богу мало и непременно надо сделать так, чтобы подобные уебаны существовали за стенкой Маринки, словно на работе клиентов-придурков не хватало? Нет, боженьке понадобилось непременно подселить к ней ещё одного. Неисповедимы пути... Аминь. Маринка глубоко затянулась дымом и с яростью раздавила в пепельнице хабарик, представляя морду неизвестного ненавистного задрота.

_______________

Какое бурное знакомство, не правда ли?