Чувственность и бессмертие Ч. 1 mp3

Пробежав не разбирая дороги по коридору, я уперлась в ту же дверь, откуда меня вывел слуга перед страшным «ужином». Влетев в комнату, я с треском захлопнула дверь, которая чуть не слетела с петель, и прижалась к ней спиной. Я не сдерживалась, я была в ярости, перед слепящим белым огнем которой отступила даже жажда. Перед глазами стояла ужасная картина – матово мерцающее на багровом, цвета запекшейся крови, бархате оттоманки беспомощное женское тело, юное и прекрасное, леденящий душу блеск кривого ножа и струйка крови, стекающая в серебряную чашу. И его лицо с хищно расширенными ноздрями, удивительную красоту которого исказила жажда. Лицо безжалостного убийцы…
Меня никто не преследовал. Скорее всего, они были заняты трапезой. Меня снова затрясло как в лихорадке. Я сорвала с себя шлафрок, запахнулась в махровый халат, бросилась на кровать и укуталась в покрывало. Несмотря на то что в комнате стало тепло от работающего конвектора, мои зубы стучали и тело сотрясала дрожь.
Я никогда раньше не думала о том, кем на самом деле являюсь. В моей удивительной семье, далекой от насилия и жестокости, мне никогда не приходило в голову, что я наполовину чудовище, монстр, убийца. Раньше, думая о выборе своей матери, решившей стать бессмертной ради своего любимого, предпочтя эту судьбу более легкому пути – остаться с Джейкобом Блэком, ради которого ей не нужно было меняться, я не понимала, почему отец так долго сопротивлялся ее обращению. Мне казалось, что ничего прекраснее, чем быть такими, как мои родители – сильными, прекрасными, неуязвимыми, бессмертными и вечно молодыми – не может быть на свете. Живя среди родных, которые относились к людям как к равным, с огромным уважением к ценности человеческой жизни, я никогда не задумывалась о том, что почти все остальные бессмертные считают людей лишь стадом, приготовленным им на убой. Для любого вампира человеческая жизнь не стоила ничего.
Теперь в моей голове все перевернулось. Ощутив муки настоящей жажды и едва не сорвавшись в пучину безумия, я с ужасом осознала, что монстр внутри меня реально существует. Мое воспитание и доставшийся по наследству незаурядный самоконтроль раньше позволяли мне достаточно легко держать этого зверя внутри меня в оковах. Но сейчас я ощущала с ужасающей четкостью, что клетка, в которой сидел внутри меня этот страшный и безжалостный зверь с кровавыми глазами, бездушный убийца, становится все более хрупкой. Без поддержки моих родных и вдалеке от моего любимого волка этот монстр грозил в любой момент вырваться на свободу. И тогда вся моя жизнь рухнет. Я потеряю навсегда Джейкоба, который не сможет находиться рядом со мной, если его инстинкт будет ежесекундно заставлять уничтожить меня. Я не смогу смотреть в глаза отцу, матери и прежде всего Карлайлу, вампиру, посвятившему все свое бессмертное существование спасению человеческих жизней. Разве он сможет простить меня, если я стану воплощением самых страшных снов человечества, носферату, упырем…
Господи, почему де Жес меня не убил? Я снова разрыдалась. Проплакав некоторое время, я, обессиленная, уснула.
Меня разбудил свет. Сквозь затемненные стекла окон в мою комнату просачивалось солнце. Его лучи были ослаблены воздействием темного стекла, но я все равно была им рада. Подняв голову от подушки, я увидела в кресле, стоявшем в углу комнаты, де Жеса. Он сидел неподвижно и, не отрываясь, с легкой улыбкой на чувственных губах смотрел на меня. Его лицо снова было невыразимо прекрасным, оно слегка порозовело, исчезли темные тени, а цвет радужки стал малиновым. Когда я подумала о причине этих изменений, меня замутило. Я сглотнула, снова поморщившись от боли в горящем горле. Видимо, мой странный организм, не получая человеческой пищи, требовал все больше и больше «естественного источника жизни», как витиевато называл кровь Аро. Рауль понял сразу мое состояние и с лукавой улыбкой протянул мне запечатанный пакет с донорской кровью. Мне стало понятно, что он не стал переливать кровь в кубок, чтобы я не сомневалась в ее происхождении. Боль в горле была нестерпимой, и я не стала ломать комедию. Донорская кровь – это лучше, чем страшный ужин с де Жесом. Голос моего похитителя был исполнен грусти и разочарования.
- Жаль, что моя прекрасная Ренесми не оценила нашего образа жизни. Я всегда гордился тем, что избавляю свои жертвы от ненужных страданий и дарю им перед смертью неземное наслаждение. Они умирают счастливыми, ты же видела это. Человеческая жизнь так коротка, наполнена болью и страданиями, а я дарю этим несчастным лучший в их жизни подарок: возможность умереть молодым, прекрасным, испытывая неземное блаженство. Это лучше, чем влачить жалкое существование, дряхлея и страдая день за днем.
- Убийство я не могу принять ни в какой форме, - сухо и твердо произнесла я.
- Какой странный взгляд на жизнь. Ты же вампир, хотя и наполовину! Да, Аро был прав, когда говорил о странностях твоего воспитания. А теперь попробуй, миа кара, посмотреть на это с другой стороны. Ты и твоя странная семья гордитесь тем, что не охотитесь на людей. Но животных же вы убиваете? И не задумываетесь о том, какую нестерпимую боль причиняет им яд вампира? А я, потратив долгие годы на изучение алхимии, лекарственных растений и ведовства, создал напиток любви – смесь из множества различных компонентов. Этот волшебный напиток дарит человеку бесконечное наслаждение, обостряя его чувственность, но притупляя боль и страх. В сочетании с веками отточенным мастерством любовных ласк, которым владею я и мои слуги, этот нектар способен вознести на недостижимые высоты удовольствия. Все наши жертвы умирают в момент наивысшего наслаждения, испытать которое дано не каждому из смертных. Они по-настоящему счастливы, ты видела их лица. Причем я и мои слуги научились контролировать свою жажду, не позволяя причинить жертвам боль от укуса. Конечно, в чем-то мы ущемляем себя, лишая определенной толики удовольствия, но эта жертва оправдана. Кстати, кровь жертвы, не испытавшей боли и страха, наполненная блаженством любовного апогея, оказывает такое же действие на употребившего ее. Так что ты зря отказалась вчера. Это незабываемо. Поверь, я знаю, о чем говорю.
Я уничтожающим взглядом посмотрела на де Жеса. Он непонимающе пожал плечами.
- Вероятнее всего, я допустил ошибку, - продолжил Рауль, не покидая своего кресла, лишь изменив позу и с изяществом закинув ногу на ногу. - Мне следовало бы рассказать тебе историю моей жизни и посвятить в философию, которую я проповедую. Тогда бы, я уверен в этом, ты более благосклонно отнеслась к моему образу жизни.
- Я знаю, кто ты, - мой голос прозвучал хрипло и глухо.
- Неужели? - де Жес был искренне удивлен. – Откуда?
- Неважно. По-моему, ты зря так самонадеянно недооцениваешь моих родных. Карлайл Каллен старше тебя и повидал многое. И у нас много друзей среди бессмертных.
- Аро поставил меня в известность, что считает Карлайла своим другом и тот несколько лет провел в Вольтерре. Известно мне и то, что формально твои родители – Эдвард и Белла Каллены, как и тетка Элис Каллен – состоят в свите Вольтури и пользуются особым расположением Аро. Поверь, в данном случае это не имеет никакого значения. Я совершенно здраво оцениваю наше положение и пока не вижу в нем ничего угрожающего. Так что тебе известно, дитя мое?
- Ты Джакомо Казанова, легендарный обольститель. Тебя обратил в тюрьме Пьомбе Аро. Ты работал на Вольтури и потом из-за ссоры с Деметрием покинул свиту.
- Да, это так, - де Жес изящно наклонил голову с грустной и одновременно обольстительной полуулыбкой, - но это лишь некоторые факты моей обширной и запутанной биографии. Я же хотел рассказать тебе истинную историю Казановы. Ты хочешь ее услышать?
Я кивнула. Как будто у меня был выбор.
- Вся моя человеческая жизнь была подчинена одному – любви к женщине, точнее, ее физическому проявлению. Я любил их всех – знатных венецианок и актрис бродячих театров, невинных дочерей богатых купцов и светских львиц. И они любили меня, каждая по-своему – страстно и застенчиво, безумно и скромно, убийственно и нежно. Я собирал этот прекрасный букет наслаждения и, поверь, помнил каждый сорванный мной цветок. Никогда не задумываясь о смерти, я жил легко, порхая по жизни, как прекрасный мотылек. Когда Аро возник из темноты моего узилища и предложил мне свой бесценный дар, я согласился не задумываясь. И вовсе не потому, что боялся умереть. Я догадывался, что Совет Дожей не вынесет мне смертного приговора. Ведь у всех членов совета были жены, у кого-то дочери, многие из них познали мою любовь и готовы были на все, чтобы избавить меня от казни. Через столетие я нашел в архиве свой приговор: они осудили меня на пяти лет тюрьмы, из которых я к моменту обращения уже отбыл почти два года. Я решил стать бессмертным, потому что увидел в этом знак судьбы, свое предназначение. Будучи вечно прекрасным и молодым, я мог продолжить мое служение красоте и наслаждению, веками оттачивая свое мастерство, возводя физическую любовь на божественные высоты. Поначалу мне было трудно, жажда, преследующая всех новорожденных, была слишком сильна, подавляя все остальные желания. Но через несколько месяцев, когда жажда утихла и я смог держать ее под контролем, я постепенно стал возвращаться на путь, для которого был избран. Несколько лет я потратил на то, чтобы обратить и воспитать своих слуг, которые должны были стать моими подмастерьями в великом искусстве любви. Какое-то количество женщин все же пали жертвами несдержанности моих слуг, иногда и моей. Но постепенно я научился сам и обучил своих помощников сдерживать свою жажду во имя служения избранной мной цели.
- Но зачем? - я непонимающе смотрела на легендарного обольстителя, так просто сидящего передо мной. – Для чего такие сложности, ведь ты мог выбирать подруг из бессмертных, тогда тебе не пришлось бы идти на такие жертвы.
- Дитя, - де Жес улыбнулся мне своей невероятной улыбкой, - любовь бессмертных мне не по нраву. Я не испытываю никакого удовольствия от занятия любовью с каменной статуей. Мне нужна горячая нежная податливая плоть, пьянящий запах…
- Ну да, два удовольствия в одном, - я саркастически усмехнулась.
- Ты как всегда неверно истолковала мою мысль! – бархатный голос негодовал. - Я никогда не смешивал питание и страсть. Мои подруги действительно были смертными, но умирали они далеко не всегда. Конечно, если они были слишком догадливы и внимательны, мне приходилось приносить жертвы на алтарь тайны, столь ревностно охраняемой небезызвестным тебе итальянским кланом. Иногда случались и несчастные случаи. Человеческое тело так хрупко, так уязвимо. Одно неверное движение, слишком страстный порыв – и происходит непоправимое. Но я всегда горько сожалел о подобных инцидентах. С одной из своих любимых я прожил почти год. Ее звали Лючия Манчини, ей было восемнадцать. Она была поистине прекрасна: темные глаза, каштановые с удивительным золотым оттенком кудри, нежнейшая атласная кожа, белая как снег. А как она пахла. Ее запах просто сводил с ума. Она была из очень древнего и славного итальянского рода, со временем обнищавшего и измельчавшего. Ее отец, не получивший от предков ничего, кроме развалин родового замка, занимался мелкой торговлей галантереей во Флоренции. Я в то время жил при дворе Вольтури. Однажды отец привез Лючию в Вольтерру на праздник святого Марка. Я увидел ее из окна и влюбился с первого взгляда. В ту же ночь я забрался к ней в спальню через окно и признался в своих чувствах. Она вначале испугалась, но страх быстро прошел, и всю неделю, что она с отцом пробыла в Вольтерре, мы еженощно предавались сладострастию в ее спальне под носом у ничего не подозревающего папаши. Я, естественно, не открыл ей правды о себе, объяснив бледность, холодность кожи и странный цвет глаз тем, что я альбинос. Но постепенно отец начал замечать ее утомленный вид и синяки на теле. Он решил, что его дочь одержима бесами, и увез ее в монастырь. Но меня не могли остановить монастырские стены. Наше счастье продолжалось почти год. За это время Лючия научилась умело скрывать следы наших любовных утех, не вызывая более подозрений у батюшки. Катастрофа разразилась тогда, когда отец решил выдать ее замуж. По иронии судьбы, ее мужем должен был стать сынок наместника Вольтерры, который также увидел ее на празднике и влюбился. Она плакала и просила не выдавать ее замуж за нелюбимого, не понимая, почему ее супругом не могу стать я. Это было очень тяжело. Я, как мог, успокоил Лючию, рассказав трогательную историю о непреодолимом препятствии к нашему браку – моей мифической супруге, сошедшей с ума и сидящей под замком в родовом поместье. Само по себе ее замужество меня ничуть не пугало, наоборот, заставило бы быть более изобретательным, что всегда придавало любовной игре дополнительную пикантность. Но в день ее возвращения в Вольтерру накануне свадьбы произошла катастрофа. Ты, кажется, знакома с бессмертным по имени Деметрий?
Я кивнула, и у меня перед глазами встала похотливая улыбка, игравшая на губах подручного Аро. От страшного воспоминания меня пробила дрожь, и я повыше натянула покрывало.
- Так вот, Деметрий увидел Лючию, когда она шла с компаньонкой от портнихи. Точнее, почуял. Запах крови Лючии произвел на Деметрия неотразимое впечатление. Аро, кажется, называет это «ла туа кантанте» - песня крови. Он едва сдержался, чтобы не убить ее прямо на улице. Но в Вольтерре бессмертным запрещено охотиться. Это карается смертью. Деметрий решил похитить Лючию и увезти ее из города. Я узнал обо всем слишком поздно. Он успел увезти ее, и я нагнал их уже по дороге. Мы вступили в смертельную схватку. Я отбил девушку у Деметрия, но он уже успел ее укусить. Нас остановили подручные Вольтури, меня и Деметрия доставили к Аро, а несчастную Лючию уничтожили на месте как ненужного свидетеля. Аро изгнал меня и наказал Деметрия, но вернуть мне девушку уже не мог никто.
Де Жес взволнованно замолчал. Я с удивлением увидела на его прекрасном лице искреннюю боль от потери. Его печаль была так глубока, так трогательна. Мне даже на мгновение захотелось его утешить.
Де Жес словно услышал мои мысли. Одним неуловимым даже для моих глаз движением он оказался на моей постели. Я хотела вскочить, но холодные мраморные руки прижали меня к кровати. Шею защекотало морозное дыхание, голова снова закружилась, глаза заволокло малиновым сиянием. По моим плечам, шее, груди запорхали ледяные мотыльки его поцелуев, прохладные пальцы скользнули по плечам, скидывая махровый халат, в котором я спала, мотыльки спускались все ниже. Я снова почувствовала раздвоение личности: одна моя половинка кричала, что нужно сопротивляться, драться, кусать и рвать это гладкое холодное тело, вырваться и убежать. Но вторая часть меня испытывала от ледяных прикосновений неизведанное мной раньше наслаждение, от которого решимость и ярость таяли, как весенний снег. Меня словно парализовало, я не могла пошевелиться, пригвожденная к постели, онемевшая. Возбуждение нарастало, я начала стонать от желания, крики моей первой половинки становились все тише, затопленные волной незнакомых чувств. Рауль целовал меня в губы очень осторожно, чтобы не коснуться ядовитыми зубами, проводил прохладным языком по груди и животу, и мое тело изгибалось дугой, следуя за его прикосновениями. Я понимала, что погибаю, не могу сопротивляться его ласкам, хочу их еще и еще…
И тут мой мозг словно осветило вспышкой. Возникшая в моей голове картина была настолько четкой, что мне показалось, будто это происходит на самом деле. Я увидела лицо Джейкоба, искаженное смертной мукой, оно было страшно бледным, лоб покрыт испариной, рот открыт в немом крике. На шее у него кровоточил полумесяц вампирского укуса. Над распростертым телом любимого с неземной улыбкой на бледных чувственных губах стоял он, бессмертный обольститель.
Я приложила руку к холодной гладкой щеке.

Большое спасибо нашей бете Тане tatyana-gr за редактирование главы.

ФОРУМ

Предыдущая глава || Следующая глава