Название: Снег на Рождество Автор: -
Жанр: Romance
Рейтинг: PG-13
Пейринг: Белла/Эдвард
Саммари: Рождественский корпоратив Эдварду Каллену приходится проводить в лесу вместе с Беллой Свон... Случится ли зимнее чудо? _________________
Как бы плохо мужчины ни думали о женщинах,
женщины думают о них еще хуже ©
- Итак, дамы и господа, правила игры просты, как никогда.
Все начнется с выбора елки. Игроки случайной жеребьевкой разделяются на шесть команд по два человека. Каждой команде мы даем по два часа, в течение которых они обязаны найти и принести нам самую красивую ель! Безопасная территория, за границы которой выходить нельзя, ограждена красными лентами. Всем обязательно взять с собой мобильные телефоны. В шесть часов встречаемся в доме, где уважаемое жюри выберет елку-победительницу и вручит команде, которая ее принесла, главный приз нашего корпоративного вечера - путевки в Финикс на Рождество! Кто первый будет тянуть жребий?
***
Если в книге присутствует умная, красивая и скромная девушка – будьте уверены, именно она совершила самое злостное преступление. Эта странная выжимка из моего опыта по части литературы пришла в голову неожиданно, но очень кстати. Книги пустякам не учат. А значит, когда ты вытаскиваешь из коробки бумажку с именем Изабеллы Свон, можно быть уверенным: этот корпоративный вечер обещает запомниться надолго.
Грустно вздохнув, я вышел на крыльцо дома и поднял лицо к небу.
Рождество в наших краях задалось в этом году на славу: снег, чистый и искрящийся, сыпал с неба денно и нощно. День был хороший, ясный. Лес, окружавший дом, стоял укутанный пушистым белым одеялом.
Такое Рождество неплохо бы сфотографировать на память.
Наш городок уже так привык к хмурым, слякотным праздникам, что с начала зимы я даже боялся падения продаж в нашей фирме: кому нужна искусственная радость, созданная декорациями, когда есть настоящая зима, огромные сугробы и покалывающий щеки морозец? Так и кажется, что вон те следы рядом с главным домиком оставили полозья саней Санты, а по небу вот-вот промчится упряжка оленей.
Однако, судя по тому, что начальство нашей фирмы не поскупилось в этот раз на аренду целой базы отдыха, куда в приказном порядке отправило весь руководящий состав, продажи шли великолепно. В отличие от моего везения. И угораздило же меня вытащить имя арт-директора.
- Каллен! – услышал я знакомый голос. – Ты все два часа планируешь на крылечке прохлаждаться?
Это прекрасное Рождество мне предстояло встречать в лесу, с топориком и по колено в снегу, рядом с Беллой Свон, самым коварным существом всего женского рода.
Шагая по морозу к выделенному нашей команде участку леса, я думал, что женщин создавал явно не Бог, и в лучшем случае это сделал Дьявол в самом дурном расположении духа. Сдается мне, что теперь рогатый с изумлением наблюдает, как представительницы слабого пола легко уделывают его по части пакостничества. Меня ни с того ни с сего обуял приступ мужской солидарности с Люцифером. Царапаясь о ветки деревьев, я прекрасно понял, что он сейчас чувствует.
Таскаться в такой мороз по лесу – какой из мужчин мог придумать подобное развлечение?! О, нет, только в миловидную женскую головку могла прийти столь замечательная идея.
- Та елка вполне могла нам подойти, - крикнул я в спину девушки, решительно удаляющейся в самую глушь леса.
- Она была абсолютно несимметрична, - точно прописную истину сообщила Белла.
- Елка и не должна быть симметричной…
- Ты ничего не смыслишь в елках!
Ноге стало противно и влажно: в слишком короткие для прогулок по лесу сапоги засыпался холодный снег.
- Какой, по-твоему, должна быть наша елка? – услышал я, возвратив свое внимание к девчонке.
- Зеленой, - не подумав, брякнул я.
- Вот! Вот они – мужчины! – она замерла. - Ты видишь только то, что есть на поверхности и не хочешь заглянуть внутрь. Ты вот хоть знаешь, почему елку наряжают к Рождеству?
Белла обернулась. От мороза ее щеки раскраснелись, волосы намокли из-за снежинок и смешно кудрявились у висков.
- Потому что она красивая, - я пожал плечами. По мне, так этой причины было более чем достаточно. – А красивая, - не упустил я возможности ввернуть, - потому что не симметричная.
- Видишь, как ты мыслишь? – Белла уперла кулаки в бока. – Она зеленая и красивая, - передразнила она, потом развернулась и пошла дальше, даже не соизволив позвать меня. – Елка – символ скромности и душевной красоты, - продолжила она, абсолютно уверенная, что я плетусь следом. - Когда в Вифлееме родился Иисус, и всё живое направилось в пещеру, чтобы приветствовать его, ель прибыла самой последней, застеснялась и стала в стороне: ей казалось, она ничего не может подарить новорожденному, а лишь уколет его своими иголками. И тогда все остальные деревья, восхитившись ее скромностью, одарили деревце своими плодами. А когда малыш Христос, проснувшись, увидел добрую ель, он сразу же потянул к ней ручки. И на ее верхушке зажглась Вифлеемская звезда.
Белла рассказывала эту трогательную историю с таким придыханием, что даже у меня невольно побежали по спине мурашки.
Потом мы свернули на какую-то совсем уж узкую тропку, где мне по лицу хлестнула колючая ветка, тут же вернув к реальности. История с младенцем, конечно, милая, но кто знает настоящие мотивы той елки? Может, хотела вообще ничего не дарить и надеялась под шумок в сторонке отстоять? Да и получила ли бы она свою звезду, если б другие не отдали ей свои плоды и не сделали богатой красавицей? Палка о двух концах, как ни крути.
- Тогда какое отношение к душевной красоте имеет симметрия? – резонно поинтересовался я. – Я более чем уверен, что та елка была образчиком скромности. А значит, никакой симметрии.
- Сейчас не время чтить Иисуса, нам нужно победить, - цинично отрезала Белла, - поэтому мы ищем красивую елку.
- Ты противоречишь сама себе.
- Ты просто слишком недалек, чтобы понять, - она вздернула нос. – Всему свое время. Сейчас – время поисков. Когда попадется подходящая елка, я тебе скажу. Твое дело нехитрое: только срубить. А думать отныне буду я.
- А когда придет время заботы? – съязвил я. - По-моему, ты сейчас совершенно не волнуешься о моем внутреннем мире, вдруг я - глубоко ранимый человек?
Свон хмыкнула, развернувшись. Скрестила руки на груди, склонила голову набок. Весь ее вид наглядно показывал мне, какую глупость я сморозил.
- Ты хотел спилить первую попавшуюся елку. Причем такую кособокую, что мы бы не выиграли, а значит - гибель несчастного дерева была бы совершенно бессмысленной. Да ты не просто далек от ранимости, Каллен, – заявила она тоном, не предполагающим возражения, - ты переплюнешь в безжалостности кого угодно!
Апелляции вердикт не подлежал, и мы продолжили путь в молчании. Спорить со Свон, а уж пытаться убеждать ее в собственной неправоте, смерти подобно. Я если и рассматривал возможность смерти в столь молодом возрасте, то предпочел бы что-нибудь безболезненное.
За следующие полчаса мы оценили еще с десяток елок, обсудили безопасность выхода за красные ленточки, оценили мягкость предпраздничного сугроба сразу за ограждением, после чего сошлись во мнении, что отведенной территории вполне достаточно.
А потом, пока мы с шумом и фырканием отряхивали куртки от снега, Белла задала престранный вопрос:
- Что ты больше всего любишь в Рождестве?
- Определенно не выбор елки, - ответил я, оглядываясь в поисках рюкзака.
Пальцы рук в тесных перчатках уже начали деревенеть, и я изо всех сил пытался их расшевелить.
Белла неожиданно схватила меня за перчатки и стянула их.
- Эй! Ты что делаешь? – возмутился я, сунув руки в карманы куртки. Согреть их так все равно не получалось.
В ответ Свон лишь пожала плечами, распахнула куртку и спрятала мою частную собственность за полой пуховика.
- Теперь окунай руки в сугроб, - приказала она.
- Что? Ты с ума сошла? – я уже было хотел подойти ближе и силой забрать у этого исчадия ада одежку для моих стремительно замерзающих пальцев.
- Сейчас же!
Я внимательно посмотрел в ее лицо. Уже смеркалось, но даже тусклого света было достаточно, чтобы понять: просто так я свои перчатки обратно не получу.
- Ладно, - кивнул я, - понял. Белла Свон, лазать с тобой по лесу – сущее удовольствие и райское наслаждение! То облезлое дерево и правда было несимметричным, не зеленым и вообще – пожухлым. Христос не зря выбрал именно елку. Мужчины вечно смотрят на внешность, из-за чего должны называться самыми глупыми существами на земле. Ты права во всем! Верни перчатки!
- Ты что, торгуешься?
- Ну не драться же с тобой, - тихо буркнул я.
- А почему нет? – рассмеялась она. - Я ж в два раза тебя меньше, ты наверняка победишь!
Потом она подтолкнула меня ближе к сугробу.
- Мой папа любил зимнюю рыбалку. Когда руки замерзали, он снимал перчатки, окунал их в снег, а потом насухо вытирал и надевал перчатки снова. И если б я планировала с тобой драку, забрала бы топор, а не варежки.
- Это не варежки.
Белла многозначительно хмыкнула.
- Для замерзающего ты слишком разговорчив.
На свой страх и риск я решил последовать ее приказу. Другого выхода у меня не было, а ее доводы можно было с натяжкой назвать логичными.
Как оказалось чуть позже, женщины все-таки способны на человечные поступки. Ну, или, именно эта конкретная женщина. Спешить отказываться от своих представлений я, конечно же, не собирался: в конце-то концов, запудривание мозгов – один из профильных предметов этих дьявольских созданий. И то, что моим рукам и правда стало тепло, вовсе не значит, что змея Белла Свон не послана в этот мир с единственной целью испортить жизнь максимальному количеству мужчин.
- Так все-таки, - вернулась к разговору Белла, пока я натягивал перчатки, - что ты любишь в Рождестве?
- Снег и елки, - просто ответил я. – Раньше любил подарки.
- А сейчас?
- А сейчас мне нравятся праздничные выходные.
- Ты проводишь их в одиночку?
Она повернула голову в мою сторону. Тропинка стала чуть шире, и мы шли не гуськом, а бок о бок.
Почему-то меня нервировало то, что я могу видеть глаза Беллы.
- Чаще – да, праздную один, - признался я. - Иногда приезжает сестра, порой я сам езжу к родителям. Но они живут далеко и постоянно интересуются, когда я найду себе невесту.
- Так нашел бы, - порекомендовала Белла, - и родителей бы порадовал, и самому веселее.
- Я решил просто реже к ним ездить.
Белла улыбнулась одними губами. Кажется, мое решение ее совершенно не удивило.
- Я тоже так себя вела, - сказала она. - Папа погиб два года назад, он был полицейским. Когда он умирал в больнице, я летела в самолете. А добралась до места – было уже поздно. До этого мы не виделись уже больше года - Белла нахмурилась. – Были очень разными. Я не любила, когда он пытался поучать меня, перегибал иногда палку. Он просто хотел мне помочь. Так что найди невесту.
Она снова улыбнулась, и снова в уголках ее глаз не собрались морщинки. Я понял, что смотреть в серьезные и грустные глаза своей коллеги мне неуютно. Раньше, когда наши отделы, столь далекие по направленности, все-таки пересекались на общих собраниях сотрудников фирмы, я сознательно старался держаться от Свон подальше. Сейчас я думал, что она, в общем-то, не давала мне никаких серьезных поводов так себя вести. Ее саркастичные подколы даже смешили меня время от времени… когда не относились ко мне.
- Смотри! – неожиданно вскрикнула Белла. – Там! Самое оно! – добавила она, уже ныряя под красные ленточки и начиная пробираться по глубокому сугробу, то и дело падая на четвереньки.
Я с сомнением смотрел, как девушка остановилась метрах в трех от меня, оглядывая милую елочку с припорошенными снегом иголками.
- И цвет у нее какой! Темно-оливковый, красивый! – с энтузиазмом погладила ветку Белла. Я с грустью понял, что лезть в холодный снежный ужас все-таки придется. – И высота просто идеальна! И симметричность…
Я вздохнул и тоже шагнул в сугроб.
- Она точно победит, - Белла подвела итог как раз к тому моменту, когда я подполз к ней. – Руби эту!
- Что насчет ее душевных качеств? – поддел я.
Белла прищурила глаза, от былой открытости не осталось и следа. Сквозь поджатые губы она по-змеиному выплюнула:
- Тебе фору даст. Руби, не стой столбом!
Молча повиновавшись, я замахнулся.
Когда дело было сделано, Белла, тщетно пытаясь скрыть торжествующую улыбку, еще раз осмотрела нашу добычу.
- Как мы ее понесем? – наконец, спросила она.
- Ну, думаешь ведь у нас ты, - пожал я плечами. – Вот и дерзай.
Белла посмотрела на меня.
- Ты же брал веревку?
Естественно вариант был один: заставить меня подвязать пушистые ветки и волочить зеленый кокон за собой. Кое-как мы вернулись на тропинку.
Небо окутала пелена мрака, тусклые звезды неподвижно замерли наверху. Дисплей телефона показывал, что до оговоренного срока возвращения у нас осталось немного времени, а обратная дорога казалась куда более тяжелой и безрадостной.
Белла пошла впереди, и заговорить со мной больше не пробовала. Может, замечталась о призе-путешествии, может, размышляла над очередной пакостью, а может, просто устала. Кто этих женщин поймет… Я опасался, что эта сама себя-то с трудом понимает.
Прозрачный вечерний воздух покалывал ноздри и щипал за щеки. Мне показалось, что стало еще холоднее. Елка тоскливо тащилась сзади, и я невольно ей посочувствовал. Кто же виноват, что Изабелле Свон понравилась именно она? Цвет у нее совершенно обычный, елочный, ствол тоненький, иголочки короткие. Ветки, правда, хороши: пушистые, растут часто и раздаются в разные стороны, елка от этого видится большой и объемной. Мы правда можем выиграть.
Мне вспомнился мой недавний с Беллой разговор.
Может быть, на самом деле съездить к родителям на Рождество? Билеты на самолет я еще успею заказать, на худой конец, на машине доберусь.
В памяти возникло лицо Беллы, на котором будто бы побледнел здоровый румянец при упоминании об отце.
Она, пожалуй, не такая уж и странная. Ну, по крайней мере, обычные человеческие чувства ей не чужды. Кажется.
Свон впереди огляделась на окружающий нас темный лес и поежилась. Я подумал, что чернота высоких деревьев и правда выглядит довольно пугающей. Почему-то до нас сейчас не доносились голоса и смех других команд, я уже догнал девушку и шел с ней шаг в шаг. Скрип старых стволов деревьев то и дело слышался то тут, то там. Дорога была пуста.
- Каллен, - позвала Белла. – Чего мы так плетемся? Так и к утру не дойдем.
- Испугалась, что ли?
- Вот еще, - фыркнула девушка.
Я улыбнулся, решив не спорить. В моем сознании Белла Свон все дальше уходила от отметки «дьявол во плоти».
Спрятанные руки в карманах куртки и съежившаяся фигурка Свон натолкнули меня на мысль, что девушка замерзла.
- У меня горячий чай есть. В термосе, – заметил я словно невзначай. – Хочешь?
Она недоверчиво на меня взглянула, недолго поразмышляла над моим предложением и, наконец, согласилась.
Чай она пила на ходу, но шаг мы все равно замедлили. Она – потому что было неудобно, а я не хотел, чтобы Белла отстала.
- А ты будешь? – спросила она, допивая вторую чашку.
Я поудобнее ухватился за елку.
- Потерплю.
- Смотри, дом.
Она указала вперед. Метрах в ста от нас я увидел деревянный домик, спрятанный за деревьями, в котором и был назначен общий сбор. Его ярко освещенные окна согрели мне сердце и руки одним своим видом. На крыльце уже собралось несколько человек. Они смеялись и что-то шумно обсуждали.
- Сейчас и отогреемся, - сказал я. – Пойдем быстрее, последний рывок, как говорится.
Белла закрыла термос, и мы остановились, чтобы она убрала его в мой рюкзак.
Она плотнее укуталась в шарф, как-то странно посмотрела на меня из-под ресниц, потом вдруг щелкнула меня по носу и, заливисто расхохотавшись, припустила вперед по дороге.
Я, совершенно не ожидавший такого поворота, опешил от удивления.
- Эй! Это подло!
Бежала она все равно медленно из-за снежного покрова дороги и неприспособленной для пробежек одежды, но я все-таки почувствовал себя обманутым.
Удобнее перехватив елку в руке, я кое-как поковылял вслед сверкающей пятками коварной иезуитке.
- Стой!
- Догоняй! – Белла повернулась ко мне, хохоча от предвкушения победы.
Она остановилась, и я с удивлением отметил, что смотрится девушка сейчас волшебно: в ореоле света фонаря, с раскрасневшимися щеками, с темными взъерошенными волосами она выглядела как никогда живой и рождественской.
- Что, Каллен, слабо? – крикнула она, а я снова вернулся на землю.
Вот и пригрей, что называется, змею на груди. Чем красивей женщина, тем в большее заблуждение она вводит мужчину.
Я пытался бежать, хотя мы оба прекрасно понимали, что шансов догнать чертовку у меня не было. Симметричная и пушистая елка, рюкзак с громыхающим внутри термосом и топориком – все вместе если и приведет меня к призу, то будет он явно не за бег на короткие дистанции.
Мысленно я утешил себя заверением, что при других обстоятельствах черноволосой чертовке спуску бы не было.
Я осекся. Какой еще следующий раз?!
Ничего у нас с этим исчадием ада больше не будет! Одно слово – жен-щи-на. Даже просто вслушаться – и уже ясно: хорошего не жди.
Белла бодро взбежала на крыльцо, остановилась и обернулась, сложив на груди руки. Показывать ей свою слабость не хотелось, поэтому я, еще крепче схватив бедную елку, поднажал. На ее лице играла торжествующая улыбка, глаза так и искрились наглостью.
- Ты бы видел свое лицо, - заправляя выбившиеся пряди каштановых волос, начала она. – Ни дать ни взять Брюс Уиллис.
- Побегала б ты с этой елкой, - мой ответ, призванный прозвучать по-мужски гордо и твердо, больше смахивал на старушечье ворчание.
Я оттащил елку в угол двора. Там уже стояли четыре зеленые красавицы вернувшихся команд.
- Они не смогут победить! – шепнула мне Белла. - Наша в сто раз лучше!
---
В шесть вечера, после переклички, торжественно закрыли первую часть состязания. Мы разбрелись по комнатам, дабы переодеться.
Я быстро и с заметным облегчением скинул с себя промокшую задубевшую одежду, невольно отметив, что единственная часть тела, не покрывшаяся у меня инеем – пальцы рук. Белла Свон, оказывается, способна давать толковые советы.
Почти против собственного желания я периодически вспоминал последний час своей жизни. Час, который волею случая мне пришлось провести рядом с той, кого я всегда старался избегать.
- Ну, где ты ходишь, Каллен? – услышал я недовольное шипение, едва переступил порог домика.
Все уже собрались вокруг Розали Хейл, стоящей с листом бумаги в руках.
- Соскучилась? – попытался уколоть Беллу я, но в ответ она лишь презрительно приподняла бровь и, передумав вместе со мной забирать приз, отправила меня за бокалом пунша для себя.
- А приз? – уточнил я, прикидывая, угадаю ли ее ответ.
- Не переживай. Я заберу. Простому лесорубу с отсутствием понимания красоты и раскалиброванным глазомером он все равно ни к чему.
В точку. Почти дословно.
Когда я вернулся в комнату, там творилось нечто странное.
- Лучше – у них, - изогнув одну бровь, сказала Розали.
- У нас пушистее, выше, зеленее! – возмущалась Свон, пытаясь забрать из рук Джаспера Уитлока дешевую статуэтку с единичкой на пьедестале. – Не может быть у них лучше!
Я оперся плечом на дверной косяк и отпил из бокала, который нес для Беллы.
Говорят, в коллективе, где есть хотя бы две женщины, действует правило трех «К»: Королевой признается самая Красивая и Коварная. Будь моя воля, пальму первенства я бы без единого сомнения выдал Свон, но в нашей фирме существовали свои законы: у нас царило двоевластие.
И прямо сейчас в бою за главный приз вечера столкнулись два титана: Розали Хейл и Изабелла Свон.
Я с удовольствием сделал еще глоток.
Удар в гонг, к бою!
- Не я одна оценивала, - сказала Розали, вставая между Свон и Джаспером.
- Но ты же не слепая, - возразила Белла. – И ты не можешь спорить с тем, что наша елка гораздо лучше.
- Я как раз и спорила. Она у вас вся какая-то… помятая.
- Чушь! Абсолютно нормальная симметричная елка.
Я переглянулся с Джаспером Уитлоком, которого, похоже, посещали те же мысли, что и меня. Мы здесь надолго.
Честно говоря, наша елка мне тоже нравилась больше. А еще мне было немного страшно за Беллу. Судя по ее виду, за победу нашей пушистой симметричной красавицы Свон сейчас готова была порвать Розали глотку, и чем все это может закончиться, не знал ни Санта, ни даже Сатана.
К женщинам приблизился Джеймс, генеральный директор. Его намерения разнять их увенчались успехом только минут через пять.
- Приз получила команда Эммета, это решение трех судей, Белла, - холодно подвела итог Хейл. – Нужно уметь проигрывать.
- Я не проиграла! – заявила Белла, вскинув подбородок. – Вы меня засудили. Наша елка – самая лучшая!
Выпрямив спину, она сошла со сцены и прошла мимо меня во двор.
«Даже куртку не накинула», - промелькнуло у меня в голове, и почему-то я не отмахнулся от этой мысли.
Я нашел одежду Свон и вышел во двор. Белла стояла у нашей елки и ласково гладила ее по колючим веткам.
- Ты – самая лучшая, - услышал я тихий голос, - самая.
Я молча стоял в дверном проеме, не решаясь обозначить свое присутствие. Где-то глубоко внутри кольнула обида. Кажется, глупый приз был совсем ни при чём, Белле по-настоящему понравилась наша елка, раз сейчас она чуть не плакала.
Я развернулся и, так и не отдав Свон куртку, вернулся в дом.
---
Я чувствовал себя прескверно.
Топорик в руке, казалось, весил несколько тонн, половицы лестничных ступенек словно нарочно скрипели на разные лады, то и дело мне слышались какие-то шумы в спящем доме, и порой мне казалось, что меня поймали с поличным. Убедившись, что все в порядке, я продолжал путь.
Свон на самом деле расстроилась из-за проигрыша.
Несправедливого проигрыша, как заявила она, вернувшись в дом почти сразу за мной и схватив бокал с пуншем из моих рук.
Я весь вечер ходил как потерянный, не зная, какое чувство во мне преобладает. То ли мне было жаль Беллу, расстроившуюся из-за пустяка, то ли елку, пострадавшую ни за что. То ли я ощущал солидарность со Свон: в конце концов, мы вместе (ну, почти вместе) выбирали это дерево, вместе (ну, почти вместе) тащили, и вообще, мы - команда. Мне и самому было досадно из-за проигрыша, вспомнить только, каким наглым взглядом нас окидывал плут МакКартни…
Елка-победительница мирно стояла у окна рядом со сценой. На фоне блеклого лунного света я очень хорошо видел ее массивный треугольный силуэт, сейчас он казался зловещим и беспросветным, совсем не рождественским.
«А наша мерзнет сейчас на улице с остальными», - подумал я, и обида за единственную симметричную елку во всем лесу, отдавшую свою жизнь почем зря, наполнила меня решимостью.
Перехватив топорик, я аккуратно двинулся к окну, но споткнулся о подушку, непонятно почему валяющуюся на полу.
- Черт! – вырвалось у меня.
- Ох! – услышал я сзади.
От неожиданности я выронил топорик и резко обернулся.
В дверном проеме светлела девичья фигурка в коротеньком халатике. Без сомнения, передо мной стояла Изабелла Свон. И когда я обернулся, она слишком быстро и от того подозрительно спрятала правую руку за спину.
- Каллен? – шепотом прикрикнула на меня Белла. – Ты что здесь делаешь?
- Вышел победительницей полюбоваться, - ответил я. – А ты?
Белла шагнула в комнату. Когда она оказалась в прямоугольнике лунного света, я увидел, что она хмуро смотрела на елку. Ее правая рука дернулась, но, бросив на меня короткий взгляд и словно только что вспомнив о моем присутствии, она снова спрятала ее за спину.
- Свон! – воскликнул я, заметив в ее руке большие садовые ножницы. – Ты что, пришла поломать бедное дерево?
Потемки и мутность лунного света сыграли ей на руку: лицо Беллы я видел не слишком хорошо, так что изумление можно было с легкостью принять за настоящее. Но я-то знал…
- Знаешь что, - пошла она в атаку, - ты бы лучше объяснил свое появление здесь среди ночи.
Я тяжело вздохнул. Крыть было нечем.
Проворочавшись в постели полночи, я понял, что обида гложет меня сильнее, чем я предполагал. Невероятно, но нам в головы пришла одна и та же мысль: не сговариваясь, мы решили, что если изуродуем победительницу, станет легче.
Я посмотрел на топорик у моих ног, затем на елку.
- Послушай, - сказал я, - тебе так нужны были эти путевки?
Белла опустила глаза.
- Может, я никогда не была в Финиксе!
Ее решимость тоже куда-то улетучилась. Не знаю, как ей, а мне уже не хотелось рубить на куски и обрезать налысо невиноватое в своей победе дерево.
Луна за окном вышла из-за облака, а я очень ясно увидел, что елка, выбранная жюри, не была симметричной.
Это открытие наполнило мое сердце смесью из злорадства, сочувствия, нежности, торжества и солидарности.
«Слишком много для одной ночи, - решил я, - разберусь с этим как-нибудь потом».
А пока, я шагнул ближе к Белле и заглянул в ее лицо.
- Слушай, – сказал, прекрасно понимая, что делаю глупость и не собираюсь останавливаться. – В Финиксе живут мои родители. Я как раз собирался съездить к ним на праздники.
- Собирался? – съязвила она, но в глубине ее глаз я уже видел ответ на свой пока не заданный вопрос.
- Ага, - кивнул я. Ее близость придала мне смелости. – Хочешь, поехали со мной.