Сколько себя помню, я никогда не любила зиму. Не мороз, холод или снег, а именно момент наступления настоящей зимы, когда на меня накатывало ощущение безысходности, на борьбу с которым уходили остатки сил измученного рабочей суетой и недосыпом организма. В результате все занятия теряли осмысленность, а жизнь становилась подобной существованию белки в колесе.

И если до Рождества еще удавалось как-то держаться, с головой погружаясь в дела, то стоило подойти к финалу праздничной поре, как я сдавалась, сгибалась под напором внезапно нахлынувшего повседневного негатива и опускала руки. В конце концов тоска оказывалась, как правило, настолько сильной и пронзительной, что мое состояние начинали замечать окружающие.

К сожалению, их забота, даже будучи искренней большей частью, лишь усугубляла ситуацию, так что мне приходилось прибегать к различным ухищрениям, дабы скрыться ото всех и пережить тяжелую пору.

В школьные годы я виртуозно научилась схватывать простуду в нужный момент, в колледже - прикрываться большой загруженностью учебой от любого общения. Теперь же любимая работа позволяла именно в эти жуткие для меня месяцы брать отпуск, отметая необходимость притворяться: конкуренцию мало кто составлял, предпочитая отдыхать весной и летом.

Поэтому три-четыре самых невыносимых в году недели я традиционно проводила далеко от продуваемого всеми ветрами Сиэтла, забираясь дальше и дальше. Не всегда в теплые края, но обязательно куда-то, где можно было сменить окружение, лица, даже образ мыслей. Этих недель хватало, чтобы я, отдохнувшая и полная сил, вновь могла заниматься милым сердцу трудом, полностью себя ему отдавая.

В этом году была задумана поездка в Португалию, а потом - в Лондон. Я много где успела побывать, однако до Лиссабона еще не добиралась, и теперь предвкушала знакомство с новой страной, в свободные минуты воскрешая в памяти зачатки языка, изучаемого мной еще в школе и порядком с тех пор подзабытого. В Лондоне же я планировала раздобыть материал для любимого проекта, не полагаясь на дебри интернет-источников, в достоверности которых у меня не раз возникали обоснованные сомнения.

Моим планам не суждено было сбыться. Наглядно доказывая известную поговорок о том, что «человек предполагает, а Бог - располагает» и «хочешь рассмешить Судьбу, поведай ей о своих планах», начальница вызвала меня к себе в кабинет сразу после Рождества и сообщила, что уезжает в Европу почти на месяц, а я остаюсь за нее, поэтому планы на отпуск придется отложить, по меньшей мере, до середины февраля.

Вяло оспорив решение руководства, я осеклась, наткнувшись на строгий взгляд, напомнивший, что миссис Хейл нередко называли за глаза «мегерой», а то и покруче, а её доброе отношение ко мне не было совсем уж незыблемо, несмотря на долгие годы знакомства.

- Руководителю не к лицу позволять эмоциям брать верх над делом, - прищурившись, прокомментировала она мою реакцию на новости. Тон был настолько холоден, что меня пробрала нервная дрожь от макушки до пяток.
- Но я же...
- Ты - моя заместительница уже целый час как, - хмыкнула миссис Хейл, внезапно улыбнувшись своей отличной шутке. - А через две недели и вовсе будешь исполнять обязанности начальника отдела.

Вот теперь меня действительно охватила паника. Карьера была важна, о повышении я, не скрою, мечтала, но хуже времени, чтобы брать на себя новые обязанности, придумать было невозможно. В эти дни я вечно пребывала в абсолютном упадке сил, желание что-либо делать находилось на нуле, а статьи, всегда дававшиеся мне легко и вдохновенно, превращались в непрекращающуюся муку творчества. Сама идея о новых горизонтах деятельности в таком состоянии вселяла пораженческие мысли.

- Повод поработать над собой, перестав подражать страусу, - продолжила тем временем мучительница, прекрасно прочитав все эмоции на моем лице. - Предупреждаю: если ты хочешь продолжить работу здесь, не советую изобретать варианты побега. Все, кроме смерти, будет считаться неуважительной причиной. И я не шучу.

Я зажмурилась и отвернулась: мне расчетливо отрезали пути к отступлению. Всегда понимая, что рано или поздно попаду в подобную ситуацию, я наивно надеялась, что это случится нескоро, раз за разом закрывая глаза на собственную слабость. И вот теперь мои «заскоки» грозили превратить долгожданное повышение по службе в истинную пытку.

- Поверь, девочка, у тебя не будет ни минутки покоя, - утешила меня миссис Хейл. - До Оскара еще немало времени, но премии уже начались, и читатели хотят знать все направления моды. Просто посмотреть фотографии с какого-нибудь приема, посвященного Золотому Глобусу, могут все - спасибо интернету. А вот провести подробный анализ, отыскать тенденции, не опускаясь до сплетен желтой прессы - наша задача. Ты чудесно умеешь отличать лишнее и находить недостающее, я уверена, что у тебя все получится.
- Но я ни разу не освещала этот период, уезжая после Золотого Глобуса до самого Оскара, миссис Хейл! - замотала головой я, все-таки надеясь найти выход. - Тусовки - не мой профиль, вы же знаете, мне ближе показы. Розали великолепно справляется с этой суетой, почему не она?
- Потому что моей дочери не всегда хватает чувства меры, - спокойно ответила женщина. - Обзорные материалы она отлично готовит, как и всё, касающееся слухов и сплетен, а вот тонкий анализ... Это просто не её. Как и руководство; Розали авторитарна сверх всякой меры. А ты справишься. Пора покидать уютную норку, Элис. Если ты, конечно, хочешь развиваться дальше. Ведь хочешь?
- Хочу, - обреченно опустила взгляд я.
- Ну вот тебе и предоставляется шанс прекратить прятаться за мою спину, - продолжила миссис Хейл. - А начать можно с того, чтобы найти подходящего фотографа на замену Лорану. Он очень вовремя исчез - не люблю увольнять людей, а его прогнать давно было пора. Все портфолио кандидатов пересланы к тебе на почту. До моего отъезда контракт надо подписать, тут я еще готова тебе помочь, но основное решение будет уже твоим. Смотри внимательно!

Она опустилась в кресло и открыла ноутбук, тем самым давая понять, что мне пора заняться делом. Словно королева, дающая знать подданному об окончании аудиенции.

Усилием воли я распрямила плечи и покинула кабинет. Выхода у меня не было - кроме увольнения, конечно, - поэтому следовало приступать.

Судьба оказалась против планов: стоило мне подойти к двери своего кабинета, как меня буквально снес с ног вихрь по имени Розали Хейл.

Яркая статная блондинка, моя лучшая подруга была очень похожа на мать, но в отличие от нашей Снежной Королевы вела себя куда теплее и эмоциональнее, поэтому легко увлекалась и, как верно заметила миссис Хейл, в любом деле могла перегнуть палку. Конечно, со школьных лет Роуз стала сдержаннее, но до матери ей всё равно оставалось бесконечно далеко.

Она до сих пор была способна на безумства и чудачества, но иногда становилась серьезной и собранной. То сидела на строгой диете, то поедала нежно любимые сдобные пончики килограммами. То занималась скалолазанием, то дайвингом. А потом заявляла, что настоящая леди подобным интересоваться не должна. Обретала жеманную манеру говорить - которую я терпеть всегда не могла! - и готова была обсуждать лишь моду, дамские романы и сплетни в превышающем всякую меру количестве. Ровно до момента, когда изменчивый ветер настроения снова переворачивал все с ног на голову.

На данный момент Роуз была увлечена исключительно новым поклонником, куда сильнее, чем всеми предыдущими вместе взятыми, и до остального ей явно не было никакого дела. Скорее всего, еще и поэтому обязанности замещать миссис Хейл легли на меня, а не на её дочь.

- Элис, мама тебя оставляет вместо себя, ведь правда? - возбужденно зашептала она. - Значит, тебе всё-таки досталась должность её заместительницы! Поздравляю!
- Роуз, я думала, это будешь ты, - слегка смутилась я.
- Оставь, - фыркнула девушка. - Это за твоей энергией прячется железная воля, разве что зиме подвластная, а мне руководить точно нельзя - натворю дел! К тому же...
- Да, к тому же тебя сейчас больше работы волнует Эммет. Знаю-знаю, - улыбнулась я. Подруге я доверяла полностью, так что о моих слабостях она знала. Как и я - о её. - Но без тебя я не справлюсь!
- Помочь - помогу, но на самом деле это не обязательно. Ты же у нас настоящая умница! - заверила меня она. - Жаль только, на твой проект времени мало останется.
- Да уж, - вздохнула я. - Я надеялась им заняться в отпуске...

Роуз наступила на больную мозоль: считая современную моду скучноватой, я буквально выбила из миссис Хейл возможность хотя бы в электронной версии одного из наших журналов попытаться возродить раздел, связанный с историей моды как таковой и с историей в целом.

Я давно болела великолепным девятнадцатым веком, и мне до дрожи в коленках хотелось заразить этой неистребимой страстью хотя бы кого-нибудь. К сожалению, мои устремления мало кто разделял, а на жалкой кучке единомышленников не заработаешь денег. Поэтому задача стояла передо мной непростая. Только долгий труд на благо всего издательства в целом и миссис Хейл в частности наконец-то подарил мне эту возможность, и теперь я готовила первую статью. Главную, важную. От отклика на которую - или его отсутствия! - зависело все.

А меня лишили источников вдохновения... Было от чего повесить нос даже той, кого многие звали «неунывающей Элис» либо и вовсе «безумным эльфом» за неиссякаемую энергию. Ха! Знали бы, как иногда нелегко этот имидж мне давался...

- Не грусти, - мягко коснулась моей руки Розали. - Раз мама обещала, шанс даст. И съездить в Европу сможешь. Просто позднее. Говорят, там весной красиво...
- Но до этого надо совершить подвиг, - хмыкнула я, невольно поддаваясь хорошему настроению подруги. - Ладно, где наша не пропадала!
- Везде, - засмеялась она. - Держись. Как понимаю, ты сегодня до ночи?
- Ага, фотографов выбирать буду, - закатила я глаза. - Миссис Хейл повесила на меня просмотр бесконечных портфолио.
У Роуз зажглись глаза:
- Симпатичные есть?

Я засмеялась, чувствуя, как меня наполняет благодарность. Розали сейчас вряд ли интересовал кто-либо кроме Эммета, однако изображать интерес она умела виртуозно, чем и держала возлюбленного в тонусе. Просто пока он не знал её настолько хорошо, чтобы разгадать эту игру и до конца увидеть, насколько им Роуз увлечена. Однажды обретя печальный опыт, теперь раскрывать она карты не торопилась, хотя давалось ей это ой как непросто.

Моя ситуация отличалась в корне: если Роуз слишком увлекалась, то у меня этого и вовсе не получалось. Все мои романы выходили какими-то половинчатыми. Ни разу меня не захлестывало чувствами до конца, я всегда оставалась как бы в стороне, за тонкой пленкой отчужденности. В первые моменты это заметно не было, но со временем вскрывалось. И тогда работа и увлечения становились интереснее поклонника. Следовали обиды, ссоры... и неизбежное расставание. Не важно, по чьей инициативе. Главное, результат оставался неизменным и даже не особо меня расстраивал. Пару раз факт исчезновения с горизонта уже бывшего парня я осознавала лишь случайно, спустя несколько недель, когда чей-нибудь вопрос заставлял меня об этом задуматься.

- Пока не видела, - улыбнулась я. - Я же не дошла еще до кабинета. Да и со всеми встречаться не собираюсь.
- Зря-я-я-я! - протянула Роуз. - Погляди в сети их фотографии, не поленись. Выбери кого-нибудь попривлекательней и пригласи. Пора тебе испытать настоящую страсть, а не подделку.
- Ненавижу интернет, - отмахнулась я. - Одни глупости! И как раз сплошные подделки.
- Ну и напрасно, - последовал мгновенный ответ. - Там любопытно. И у тебя есть шанс проверить!

Фыркнув, я махнула рукой и всё-таки скрылась за дверью кабинета: время шло, а работа сама себя делать не собиралась...



Портфолио, присланные мне миссис Хейл, оказались скучными. Даже более того: занудными. Перебирая материалы, я раз за разом натыкалась на однообразные резюме, не несущие в себе никакой изюминки, и столь же одинаковые фотографии. Даже глазу не за что было зацепиться.

Родился, учился, женился - либо нет, без разницы. Увлекся фотографией, - в большинстве случаев, что предсказуемо, в детские годы. Хобби - как правило, виды спорта, такие как бейсбол, теннис, регби, временами ради толики кругозора - горные лыжи или сёрфинг, в зависимости от места обитания. Всё!

Далее следовали примеры работ, столь же скучных, зато помногу. Миловидные, со стандартными фигурами модели в позах, чаще всего до скрежета в зубах банальных, ни выражающих ни эмоций, ни мыслей. Либо знаменитости в нарядах от известных кутюрье, если связи и деньги позволяли соискателю присутствовать на подобных мероприятиях.

Где-то на десятой папке я чуть не заснула, а на пятнадцатой обрела уверенность, что миссис Хейл надо мной поиздевалась. Даже в момент жутчайшего кадрового кризиса подобным персонажам не дали бы работу у нас в журнале. Тот же Лоран, которому начальница выдала столь уничижительную характеристику, всё-таки бывал способен на достойные работы, выбирая запоминающиеся моменты в суете модных показов и вечеринок.

Желание бросить бесполезное занятие было практически нестерпимым, когда я открыла двадцать вторую по счету папку. На удивление, в ней оказалось мало информации. Вместо резюме - адрес электронной почты и телефон. И три фотографии вместо двадцати. Всего три, но каждую захотелось назвать шедевром. Простые, но глаз оторвать невозможно.

Вот модель идет по подиуму в серо-черном полупрозрачном творении модного дома Александра Маккуина. Я видела это платье не раз, но именно на этом фото оно предстало сотканным из кусочков тумана и ночи, неповторимым творением не фантазии дизайнеров, а самой природы. Вот гладкий бежевый шелк Валентино. Помнится, мне показалось оно скучным, а талант фотографа заставил его заиграть иными красками, напомнив бесконечные пески пустынь под раскаленным солнцем, живые, завлекающие, опасные.

И третья фотография, заставившая меня замереть в кресле.

Потому что в объектив незнакомца попала я сама.

Роуз уверяла, что это темно-синее мерцающее платье превращает меня в замученную русалку, но отказаться от покупки я не смогла, настолько цвет и фактура ткани покоряли. Возможность выйти в нем в свет представилась лишь однажды - на одной из рождественских вечеринок, устроенной нашим издательством недели три назад. И именно на ней было сделано это фото.

Я не позировала - просто обернулась, однако настоящий мастер сумел безошибочно поймать верный момент. И если на предыдущих кадрах в центре оказывались творения высокой моды, то здесь даже королевский синий казался лишь оправой образа. Льстившего мне куда больше, чем какая-либо фотография раньше, особенно учитывая, что себя я не считала фотогеничной особой. Похоже, просто не попадала в нужные руки? В данный момент я вполне готова была этот факт признать.

Оставалась дивиться поистине гениальному ходу претендента: шаг оказался сродни подкупу. Вот только одновременно во мне возникли подозрения в сговоре безымянного фотографа с миссис Хейл: до сих пор отбором кандидатов я не занималась, откуда он мог узнать, что на сей процесс окажется в моих руках? Только от моей начальницы. А она ничего никогда не делала без причины... Могла еще вмешаться Роуз, но тратить такие усилия просто так она тоже не стала бы. В любом случае, с обеими я планировала побеседовать в ближайшее время, иначе поступить моё любопытство бы не позволило!

Не удержавшись, я нажала на кнопку мышки, копируя файл на рабочий стол, и продолжила изучать папки, которых осталось просмотреть чуть больше десяти. А затем, стоило завершить порученное задание, отправилась объясняться.

И пусть больше никто не произвел на меня столь ошеломительного впечатления, я умудрилась все-таки отыскать несколько претендентов для последующего общения, что лишь усилило мои подозрения. Похоже, зная мою привычку к последовательному изучению материалов, папки заранее отсортировали от худших к лучшим...

Распечатав список кандидатов, я поднялась и направилась к двери: если Розали проводила вечер на свидании с Эмметом, то миссис Хейл работала допоздна, поэтому можно было не сомневаться, что я застану начальницу в кабинете...



Разговор с миссис Хейл ни к чему не привел. Нет, в одном я оказалась права: папки отсортировала она, но не проверяя меня, а просто ранжируя соискателей при беглом просмотре. Вот только работ пожелавшего остаться анонимным кандидата начальница не видела.

- Элис, это шедеврально! - впилась она глазами в мою фотографию, стоило мне развернуть кадр на экране ноутбука. - Модели тоже хороши, но твой снимок... Этот парень - художник, а не ремесленник. И... впрочем, неважно. Он хорош, правда! Мне чудится что-то знакомое в этой манере, но что? Не знаю.
- Мне тоже, - задумчиво пробормотала я. - Мне тоже.
- Обязательно пригласи его на беседу, - в глазах миссис Хейл горел азарт. - Даже если это его лучшие снимки, то, что он на них способен... Модельеры за такие фотографии целовать нас будут.
- А если это девушка? - хмыкнула я.
- Не верю, - покачала головой женщина. - Наша сестра на подобное не способна. Поверь моему опыту.

Я лишь покачала головой, зная точку зрения миссис Хейл. За годы совместной с ней работы я не раз встречала молодых девушек, которые мнили себя фотографами, готовыми работать у нас. Ни одна не прошла дальше первого раунда отбора.

Однажды Роуз заставила мать выбирать кадры, не обозначая авторов, подкинув среди прочих и свою работу, - тогда моя подруга как раз увлеклась фотографией, - но та мало того, что отбраковала все работы девушек сразу же, так еще и определила руку дочери. Помнится, после этого Розали дулась на мать больше месяца, а очередное пристрастие за это время сошло на нет.

- Было бы любопытно, - не удержалась я от смешка. - Может, поэтому тайком и аноним?
- Если докажет авторство - возьму на работу, - отрезала миссис Хейл. Она на не лукавила: её называли по-разному, но все знали, что несправедливости Линда Хейл не терпит, в том числе и в своем исполнении.
- Тогда этих пятерых и анонима? - уточнила я, подводя итог.
- Да, - одобрила женщина мой выбор. - Твоя задача после собеседования оставить троих. С ними уже поговорю я.

Попрощавшись, я вернулась в свой кабинет. Время было позднее, и стоило, разослав приглашения отобранным кандидатам, просто отправиться домой, тем более жила я далековато от Даун-Тауна, где располагался офис нашей редакции, но я снова развернула на экране свою фотографию.

Любопытство мучило, а странное чувство, что почерк работы мне чем-то знаком, лишь усиливался, тем более и миссис Хейл что-то такое углядела. Я не поленилась, залезла на стремянку и достала со шкафа несколько папок с распечатанными творениями разных мастеров, работающих с журналом, надеясь на подсказку: всегда предпочитала именно так рассматривать результаты их трудов, а не на экране и тем более в интернете.

Я, конечно, не обладала опытом миссис Хейл, но отличить работу одного художника от другого могла. И через полчаса готова была утверждать, что этот человек с нашим журналом никогда не связывался.

Отбросив неприятие к клоаке, называемой интернетом, я открыла еще несколько изображений. Нет, не то! Ни один снимок в сети или папках не был похож даже на те две работы с моделями, не говоря о моем портрете...

Казалось, фотограф заметил, либо даже знал нечто, чего я о себе сама не знаю... Но что? Понять не удавалось. Пытаясь нащупать ниточку к загадке, я раз за разом утыкалась в призрачный, но непроницаемый барьер, существовавший в моем сознании. Я к нему за годы привыкла, научилась не замечать, эти ощущения давно остались в прошлом, том, потерянном давным-давно. Но эта фотография словно пыталась мне что-то сообщить. Очень важное. Только я не знала, что... А автора вычислить не могла. И интуиция подсказывала, что приглашение на собеседование может остаться без ответа...

Я просидела около часа, бессмысленно смотря в погасший давным-давно монитор, когда из задумчивости меня вырвал телефонный звонок Розали. Оказалось, Эммет уехал к родителям до субботы, поэтому подруга звала в гости. Понимая, что одной мне лучше не оставаться, я согласилась мгновенно.

Повесив трубку, я поймала себя на мысли, что Роуз слишком радовалась моему согласию, волнуясь сильнее, чем следовало. Неужели что-то не так у неё с Эмметом? Не хотелось бы. Парень, хоть и склонный иногда к шуткам на грани, был искренним и открытым, что мне импонировало, и, похоже, был действительно влюблен в мою подругу. Однако обжегшись на молоке - дуешь на воду, а Розали имела недобрый опыт.

Но этот вопрос я намерена была прояснить очень скоро, как и то, кто подкинул папку с анонимом: если миссис Хейл утверждала, что этого не делала, а я ей вполне склонна была верить, то вторым кандидатом являлась именно её дочь.



В отличие от меня Розали жила совсем близко, и любопытство пополам с беспокойством за подругу не успели меня замучить, пока я преодолевала небольшое расстояние до Беллтауна.

Во время учебы она обитала со мной в одной комнате кампуса университета. Возвращаться после окончания к матери в пригород Розали не пожелала, и сначала снимала маленькую квартирку в центре, а потом приобрела жилье в приглянувшемся районе неподалеку от Даунтауна. Я бывала у нее часто: когда-то привыкнув соседствовать, мы до сих пор с удовольствием много времени проводили вдвоем.

Через двадцать минут я припарковала машину в подземном паркинге и вскоре уже упала в объятия перевозбужденной подруги.

- Роуз, что случилось? - спросила я, когда мне наконец-то позволили зайти в квартиру.
- Всё отлично, не волнуйся - замотала головой она, хотя на глазах явно блестели слезы. - Хорошо, что я тебя застала на работе, хотя со стороны моей маман столько времени держать тебя в офисе - свинство.
- Роуз... - с угрозой в голосе остановила её я. - Говори, что случилось!
- Он сделал мне предложение! - выпалила она. - А на следующей неделе повезет меня знакомиться с родителями... О, Элис, хорошо, что ты пришла! Ты же будешь подружкой невесты?.. У меня все будет хорошо, да?

С моих плеч свалился камень, с грохотом рассыпавшись на осколки. Предстоял праздник! А пока следовало утешить новоиспеченную невесту, для чего меня, похоже, и позвали...

Лишь через полчаса, когда мы немного успокоились, я сумела всё-таки сменить тему, чтобы задать интересующий меня вопрос.
- Роуз, что ты знаешь о претендентах на место фотографа?
- А что, кто-то есть интересный? - глаза подруги сверкнули любопытством. - Подожди, ты не могла успеть. Они же не прикладывают фото к резюме, не модели! А в интернет ты не полезешь.
- Конечно, нет, - засмеялась от неожиданности я. - Просто среди папок затесалась лишняя. С анонимным кандидатом. Который в качестве примера работы прислал моё фото!
- Ого! Однако, оригинальный ход! Думаешь, это я? - подняла красивые брови Роуз. - Повторяться - не моё, ты же знаешь.
- Ну, фотографировала не ты, я бы такое помнила, - покачала я головой. - Но вот подбросить...
- Даже жаль тебя разочаровывать, - весело усмехнулась моя собеседница. - Думаю, всё-таки это мама тебя проверяет. Кому бы еще?
- Она не созналась, - возразила я. - А снимки ей понравились.
- Покажи! - потребовала Роуз.

Зная, что отвязаться не удастся, я достала ноутбук. Розали долго всматривалась, а потом вздохнула:
- Да... - протянула она. - Красиво. Ты же пригласила его?
- Твоя мать велела, - пожала плечами я. - Его работы объективно лучшие.
- Элис, - покачала головой подруга. - Дело не в этом. Такое фото невозможно сделать походя, равнодушно! И мама отлично это поняла... Поэтому даже не будь других фото, - а они тоже сделаны отлично, - она настояла бы на вашей встрече…
В замешательстве я уставилась на Розали, пытаясь осознать её слова:
- Ты имеешь в виду, что фотограф - кто-то из знакомых? - подняла брови я.
- Элис, - засмеялась Роуз. - Ты настолько ушла в работу и свой проект по истории, что вообще по сторонам не смотришь! Немудрено, что не замечаешь ничего.
- Говори! - потребовала я. - Я же вижу: ты что-то знаешь.
- Ничего я не знаю, - поспешила отмахнуться подруга. - Просто смотрю и делаю выводы. Ты же помнишь, на той вечеринке было море народу, и, смею тебя уверить, на тебя многие мужчины облизывались. Ты же...

Она вдруг замолчала и закусила губу, словно проговорившись. В серых глазах мелькнуло недоумение пополам с застарелой болью.

- Розали... - нарушила я тишину, чувствуя, что теряю терпение. - В чем дело? Опять я чего-то не помню, да?
- Нет, что ты, - замотала она головой. - Мы же тебе все рассказали, что могли.
- Только я помню слова врача о том, как вредны мне те переживания, - сощурилась я.
- Ох, - выдохнула она. - Элис, просто те события сильно на тебя повлияли, и не мудрено: они изменили всех нас. Ты раньше была... более живой, искрящейся, - Роуз с трудом подбирала слова. - Не подумай, ты не стала хуже. Только... я помню, что могло быть по-другому. И теперь, когда у меня есть Эммет, мне так хочется для тебя счастья, а ты не подпускаешь чувства к себе, спряталась...

Она всхлипнула, и в следующий момент я оказалась в её руках. Не знаю, кто кого утешал - скорее все-таки я её...

Подруга плакала по другой Элис, которую я, к сожалению, забыла. От тех событий мне достались только сухие факты, пересказанные знакомыми, непереносимость интернета, регулярные посещения психолога да неприятие января месяца.

Иногда мне казалось, что память вот-вот вернется, но я пугалась боли, и снова, как верно было сказано, пряталась в ракушку. И годы - а прошло их около десяти - ничего не меняли...

Та Элис училась в школе, уже увлекалась историей и модой. И лучшей её подругой была Розали Хейл. Это осталось прежним. Вот только еще у неё был тогда дом. И родители...

Трагичные события, произошедшие в Сиэтле десять лет назад, долго еще обсуждались в прессе, и хотя я по настоянию врача старалась не погружаться в прошлое, некоторые детали всё-таки знала. Всё тот же пресловутый источник - интернет - подкинул мне даже несколько больше информации, чем хотелось бы, поэтому и отвратил от себя.

Мои родители и отец Роуз тогда служили вместе в полиции и были давними друзьями. Втроем они обнаружили след преступников, занимавшихся поставками оружия террористам. Те не гнушались зарабатывать деньги и на сбыте наркотиков, подсаживая на смертельно-опасную отраву молодежь в Сиэтле, в нескольких колледжах. Как раз один из студентов, найдя в себе мужество прийти в полицию, сумел запустить цепочку расследования...

Организация оказалась крупная, имеющая своих людей и в полиции, и в правительстве штата, поэтому дело раскручивалось медленно и тайно. А когда преступники осознали, что им наступили на хвост, сдаваться не пожелали, выстилая путь отступления трупами. В конце концов дело закончилось удачей, и казалось, можно было о них забыть, наслаждаясь заслуженными наградами за самоотверженную работу. Однако несколько сообщников после захвата главарей остались на свободе, и они пожелали отомстить.

Полицейские, участвующие в операции, начали умирать один за другим. И если Роуз с миссис Хейл были выведены из-под удара разводом Линды с мужем, устроенным как раз ради безопасности семьи, то мои родители спастись не смогли, и однажды ночью в наш дом вломились эти страшные люди…

Меня не тронули, но потрясение оказалось слишком велико. Я несколько месяцев провела в психиатрической клинике, а память милосердно покинула меня, оставив только осколки совсем детских воспоминаний о родителях. Последние годы школы, предшествующие тем событиям, я не помнила вовсе. Лишь иногда, в жутких кошмарах, я видела случайно встреченные в сети фотографии с места преступления, перемешанные с собственными смутными воспоминаниями о гибели на моих глазах Рене, Чарли и мистера Хейла – отца подруги, приехавшего прежде остальных коллег на помощь...

Теперь я, можно сказать, выздоровела, благодаря заботам миссис Хейл и Розали, ставшими с тех пор моей семьей. Только ничего не проходит бесследно, и иногда я отчетливо осознавала, что потеряла не только родителей, а еще нечто очень-очень важное. Но до сих пор не понимала, что...

- Мама поэтому решилась тебя оставить в городе в январе вместо себя, - шмыгнув носом, поведала Роуз. - Она говорила с мистером Бенсоном, и он заверил, что это безопасно, и что твое неприятие зимы - остаточное явление, которое просто надо перекрыть другими эмоциями.
- Надеюсь, у меня это получится, - грустно усмехнулась я.
- Получится обязательно, - воскликнула неунывающая Роуз. - А сейчас хватит, пойдем спать. А то завтра мама нам устроит головомойку за опоздание...



Не опоздать на следующий день мы умудрились, действительно, чудом, приехав буквально за несколько минут до миссис Хейл. Линда нас обеих забросала делами, и до обеда минутку даже на чашку кофе с трудом удавалось выкроить, и то параллельно с изучением каких-то очередных документов и правкой статей.

Только после ленча я вспомнила, что мне должны были прийти ответы от соискателей должности нашего штатного фотографа, и меня снова невольно охватило волнение. Собственные ощущения вкупе со словами Розали о неравнодушии автора снимков ко мне пробуждали тревогу и странное предчувствие, а уверенность в том, что ответа не придёт, порождала ясно отличимое разочарование. Стоило признаться: мне было более чем любопытно.

Открыв почту и пробежав глазами по адресатам, я вздрогнула, увидев среди прочих письмо и с того самого адреса, но заставила себя открывать корреспонденцию в строгом порядке.

Остальные пятеро, кому я вчера отправила приглашения, ответили согласием. А в шестом, том самом письме, не было ни слова. Только вложение - несколько фотографий.

Чувствуя, как дрожат руки, я открыла первую, догадываясь о содержимом.

На сей раз меня поймали за столиком летнего кафе. Я помнила тот день: слишком теплый для октября, он порадовал столь редким в Сиэтле солнышком, и я большую часть дня провела на воздухе с ноутбуком, завершая статью. Однако не заметила, чтобы меня фотографировали. Не было такого...

В сухой теплый воздух кабинета словно прокралась струя ледяного холода. Я нечасто вспоминала о тех старых событиях, но накануне Роуз нечаянно заставила меня подумать о прошлом, и мысли теперь невольно обращались к трагедии десятилетней давности. Неужели остался некто, не удовлетворившийся смертью моих родителей и мистера Хейла?

Я уставилась на снимок. На своем веку я видела множество фотографий: от совсем любительских до работ профессионалов высочайшего класса, и без должной скромности могла утверждать, что что-то понимаю в этом искусстве. В данном случае передо мной был образец, выполненный, судя по всему, не слишком профессиональной техникой, но золотыми руками: свет, точка съемки, всё говорило именно о таланте снимавшего. Что входило в абсолютное противоречие с мыслями о мстителе, который ждал десять лет нужной минуты: ни к чему ему подобное развлечение. Тут было что-то иное....

Вспомнив, что в письме были еще снимки, я поспешила открыть следующий.

Перед глазами оказалась любительская работа, снятая на обычный «полароид», потом пущенная под сканер. Слегка выцветшие краски, как и характерные белые рамки карточки говорили именно об этом.

Я стояла, спрятавшись в яркой красно-желтой листве клена, и лучики солнца плясали у меня на коже и на узорчатых листьях.

Это место я помнила; правда, очень смутно, как и все моменты прошлой жизни: сквер располагался недалеко от старой школы, в которой мы с Роуз учились до трагедии. Даже платье оказалось знакомым: его, по словам Линды, когда-то мне шила мама, и я его очень любила. Безотчетно избегая травмирующих воспоминаний, я после тех страшных событий никогда не надевала его.

А в том сентябре я еще была счастливой девчонкой, и кто-то, кому я так ласково улыбалась и позировала, сфотографировал меня именно в нем, и яркий голубой цвет напоминал о минувшем лете.

Прозрачный барьер, много лет отделявший меня от прошлого, ощутимо дрогнул, теряя прочность: на миг мне послышался смех и мужской голос, кажущийся родным и близким, попросил повернуться и принять другую позу, отлепившись, наконец, от несчастного дерева. Я тогда срезала длинные косы, и модная прическа доставляла мне невиданное удовольствие, как и всё, происходящее в жизни. Я была полна планов и чувств.

Закусив губу, я поспешила открыть следующую фотографию, и мне в лицо словно ударил беснующийся ветер. Тут опять задействовали «полароид», поймав меня на высоком камне над обрывом. Ветер трепал еще длинные волосы, я что-то кричала в отчаянно-синее летнее небо над головой и смеялась. Снимок казался живым, настоящим – вот-вот изображение задвигается. Меня охватило теплом ярких эмоций, испытанных тогда: лето, каникулы, всепоглощающее счастье взаимных чувств, искренних и сильных...

Последняя карточка была странной. На ней меня обнимал некто, кого старательно стерли со снимка, оставив лишь неясный силуэт. Я откинула голову на плечо незнакомца и счастливо улыбалась, с моих волос слетела шапка и валялась в сугробе, а нас окружали ветви заснеженных деревьев. Откуда-то я точно знала, что была счастлива в тот момент, безмерно счастлива.

Дата свидетельствовала, что оставалось мне недолго: события, лишившие меня, похоже, куда большего, чем я думала, случились через неделю...

Уставившись взглядом в стену, я долго просидел без движения, ни на что не реагируя, пытаясь осознать происходящее. Фотографии, присланные неизвестным, прорвали плотину, держащую память, и теперь, оставив все плохое там, в прошлом, на меня хлынул поток эмоций, неся фрагменты воспоминаний, никак не желающих собираться воедино, как лепестки разобранной на части кусудамы. Отрывки прошлого осыпались на меня ворохом листьев, и выбраться из-под него в реальность оказалось непросто.

Почему именно сейчас? Что случилось такого именно теперь, через десять лет? Кем был тот неизвестный, о котором мне ни слова никто не сказал, но кто, похоже, играл огромную роль в моей жизни? Почему он молчал столько лет, чтобы внезапно дать о себе знать? А главное, почему те двое, кто постоянно присутствовал рядом со мной все эти годы, кто не мог не знать о столь важном для моей жизни человеке, ни разу ни словом о нем не обмолвились?

Настойчивый звонок от миссис Хейл вырвал меня из задумчивости, заставив вернуться в настоящее. Напряженным голосом Линда попросила как можно быстрее зайти к ней. Меня это полностью устраивало: я сама собиралась наведаться в кабинет начальницы. И на сей раз я не готова была довольствоваться тем, что мне вредно думать о тех временах. Еще вреднее, похоже, было не знать.

Я запустила в печать полученные снимки, собрала их в папку и почти бегом покинула кабинет.



У миссис Хейл я обнаружила и Розали, и эмоции на лицах обеих были... необычными. Похоже, здесь пронесся ураган ссоры, которые были нередки между ними, и компромисс так и не был найден. Моя подруга дулась, стараясь смириться с решением матери, так и не найдя аргументов, чтобы его оспорить.

- Элис, сядь, пожалуйста, - попросила Линда. - Кое-что произошло, и тебе стоит про это знать.

Я кивнула и послушно приземлилась в кресло, которое всегда занимала в этом кабинете, примостив на коленях папку с фотографиями до поры до времени и приготовившись внимательно слушать. Всю дорогу по коридору я старательно делала вдохи и выдохи, чтобы собраться с мыслями, и у меня это слегка получилось. Во всяком случае, кидаться с вопросами с порога я не стала, а эмоции более-менее успокоились, даже руки прекратили дрожать.

Роуз погрузилась в изучение своего маникюра, делая вид, что её разговор не интересует, и лишь кидая на меня быстрые многообещающие взгляды. Последние вселяли уверенность в том, что то, о чем умолчит Линда, её дочь мне поведает, несмотря на прозвучавший, без сомнения, запрет.

- Моя поездка в Европу отменилась, - наконец нарушила тишину миссис Хейл. - Причина, по которой я туда собиралась, утратила актуальность. Так что... можешь радоваться, обещанные пытки работой в январе не состоятся.

Еще пару дней назад на этом моменте я бы подпрыгнула от радости: слова начальницы обещали возможность отъезда. Но события последних часов заставили меня насторожиться: похоже, меня попытаются отослать? Скрыть от меня что-то важное? Я напряглась, но промолчала, решив дождаться, что еще мне скажут интересного, а уже потом выкладывать свои козыри на стол.

- Я посоветовалась с Роуз, и мы подумали, что не стоит тебя лишать отпуска, - продолжила Линда, невольно подкрепляя мои подозрения. Подруга при слове «посоветовалась» тихо фыркнула, заработав от матери гневный взгляд. - Я разговаривала с твоим лечащим врачом, принимая решение раньше, и он не противился моим планам, но... я передумала. Не прими это за неверие в твои способности. Я знаю, ты справишься, и должность у тебя отбирать я не планирую. Просто испытание мы перенесем на более поздний срок.

- Дело в этом, да? - прервала я женщину, открывая папку и россыпью кидая на стол фотографии. При упоминании о враче и его рекомендациях выдержка моя рассыпалась прахом, погребая под собой разумные мысли выслушать все, а потом высказываться.

Теперь можно было не сомневаться: я попала в точку. Если накануне реакция Роуз и Линды просто пробудила во мне подозрения, то теперь скрыть эмоций они не могли. Обе женщины побледнели, но если в серых глазах матери отразилось волнение на грани паники с оттенком гнева, то глаза Розали полыхнули радостью.

- Я же просила не делать этого! - пробормотала в сторону миссис Хейл. Её красивые длинные пальцы сжались в кулаки, побелев от натуги. - Неужели нельзя было подождать?

Она вскочила на ноги и подошла к окну. Наверное, впервые я видела Линду в подобном состоянии: её выдержка, в отличие от моей, была невероятной.

- Розали, миссис Хейл! - взволнованно позвала я. - Как понимаю, что-то из забытого мне не сообщили, да? Ведь это важно... И, как я поняла, не только тогда, но и сейчас? Почему вы молчали и о чем?
- Элис... - Роуз подлетела ко мне и села на корточки, преданно заглядывая в глаза. - Мы не могли раньше, пойми. Тебе нельзя было волноваться... И другие обстоятельства заставляли нас молчать. Мы собирались тебя подготовить, чтобы не нанести новых ран...
- Я уже волнуюсь, - нахмурилась еще больше я, прерывая бессмысленный лепет подруги. - Может, пора открыть правду? Кто еще важный был в моей жизни?
Я подхватила со стола фотографию, где меня кто-то обнимал, и протянула Роуз. Девушка взяла снимок, вглядываясь. Улыбнулась очень грустно и нежно.
- Роуз, ты же знаешь, кто был со мной на снимке!
- Еще бы, я вас фотографировала, - хмыкнула мисс Хейл.

Я чувствовала, что еще немного, и зарычу, хотя отлично осознавала, что промолчать у них уже не получится: половина была сказана. Внутри свёртывались в тугой узел нетерпение и тревога, понимание, что важнее этого мало случалось моментов.

- В твоей жизни был мой сын, - тихо произнесла миссис Хейл, подходя ближе ко мне, все-таки решившись. - Тот самый студент колледжа, благодаря рассказу которого удалось раскрыть преступную организацию, погубившую твоих родителей и моего мужа.
- В-ваш сын? - от удивления я с трудом справилась с голосом.
- Да, родной брат Роуз, - кивнула Линда. - Старший, конечно. В последние десять лет он был под программой защиты свидетелей. Нам тогда предоставили выбор: либо его отъезд в Европу, либо маршалы дают ему иную жизнь здесь, в Штатах. Мы выбрали первый вариант: он оставлял нам шансы когда-нибудь соединиться. Поэтому мы с вами просто перебрались в Сиэтл, а он отправился в Англию. С тех пор прошло десять лет...
- Почему вы мне ничего не говорили? И почему только сейчас...
- Элис, - пробормотала Роуз, - мы правда не могли. Эта разлука, вспомни ты о ней, могла совсем погубить твое здоровье.
- Я столько лет чувствовала, будто мне чего-то недостает! - вспылила я. - Жила половинчатой жизнью, заводила половинчатые романы, а вы, наблюдая все это, молчали?

Голос все-таки сорвался в крик. Я понимала, что несправедлива: достаточно знала и о серьезности своей болезни, и о событиях, послуживших её причиной. То, что сына миссис Хейл смогли спасти, было чудом. Как и моё подорванное здоровье. Однако эмоции били через край, прорвав многолетнюю плотину, и сдерживаться оказалось очень трудно.

Розали бросилась ко мне, утешая, поглаживая по спине и что-то бормоча. В её голосе звучало раскаяние пополам со страхом, и я постаралась ответными объятиями дать понять, что она не виновата.

- Он мне говорил то же самое, доказывая, что вам пора встретиться, - грустно усмехнулась Линда. - Я собиралась съездить к нему, а потом позвать тебя, чтобы организовать встречу. Но он сам прилетел в Штаты - тайком и еще осенью, как только пришло известие от полиции о том, что они считают безопасным такую поездку, - желая как можно скорее увидеть тебя. Я узнала об этом только вчера: сын отлично понимал, какой будет моя реакция на столь опрометчивый поступок, и скрывался. Если бы я не отправилась в Эверетт и не столкнулась с ним на улице...
- Как мне его отыскать? - спросила я, мягко отстранив подругу, которая до сих пор держала меня за руки. - Я не хочу больше ждать. Лучше всех рассказов будет одна встреча.
- Старый дом на берегу пролива под Эвереттом, - ответила миссис Хейл. - Он был уверен, что ты догадаешься обо всем... Что ж, не ошибся...
- Простите меня, - поддавшись порыву, я вскочила и подбежала к Линде, чтобы обнять её. В этот момент она была для меня не строгой начальницей, но той, кому я обязана жизнью. Той, которая заменила мне мать. - Разумом я понимаю, что вы не могли иначе, но мне надо все понять и вспомнить, чтобы принять. Не волнуйтесь: если будет необходимо, я не буду препятствовать отъезду в Европу.
- Поспеши, а то пробки начнутся, - улыбнулась она ласково. - Я не обижаюсь. Просто помни, что мы тебя любим. И что-то мне подсказывает, что уехать вы согласитесь теперь только вместе, так что может, все и к лучшему...

Я кивнула, поднялась, мимолетно обняла Роуз и вылетела наружу, чтобы через несколько минут уже нестись на север, стараясь выбраться из города как можно скорее.



Мне повезло: уже через полчаса я подъезжала к нужному месту, удивительно быстро пробравшись до Эверетта, минуя заторы. За то время, которое помнила, я бывала в загородном доме семьи Хейл лишь однажды, а вот в те времена, про которые забыла - достаточно часто. Старые фотографии и рассказ Линды пробили брешь в стене беспамятства, и теперь в голове продолжали одна за другой всплывать детали, связанные с ним - с тем, кого я не хотела забывать, но иначе было нельзя.

Только имя, как я ни старалась, воскресить не получалось. Я уже знала, что он похож на сестру и мать: тоже высокий, эффектный блондин, только в глазах то и дело вспыхивала зелень. Слышала словно наяву голос. Видела сцены наших прогулок, вечеров в том самом загородном доме, поездок по окрестностям. Мелочи одна за другой всплывали из глубин прошлого, и фиксация этих нечаянных фрагментов, склеивание из них хоть целостной картины - это то, чем я была занята всю дорогу.

Свернув с трассы в лес, через несколько минут я остановилась на поляне у большого дома. Где-то рядом бесновался ветер: теперь я знала, что тот самый обрыв, на котором меня фотографировали, находился совсем рядом. А дом обступили огромные ели, и на их лапах лежали тяжелые сугробы.

Я отвернулась, чтобы закрыть дверь машины, лишь на мгновение, но он успел появиться на пороге.

- Джаспер...

Имя всплыло в сознании, и в следующий миг я поняла: страхи моих родных о том, что с хорошим возникнет и плохое, оказались беспочвенными.

Передо мной стоял человек, которого мне недоставало все эти годы. Я жила, подспудно чувствуя, что он, в отличие от родителей, не покинул меня навсегда, и каждый миг ждала новой встречи, зная, что он тоже ждет.

Теперь всё вокруг становилось цельным и настоящим. Именно сейчас я наконец-то смогла пережить и оставить прошлое позади, сейчас, когда забрала из него самое необходимое и нужное: наши взаимные чувства, которые выдержали испытание горем, расстоянием и временем.

- Элис...

Его голос звучал хрипловато, словно он молчал долго, но был таким родным и настоящим! Я улыбнулась и шагнула навстречу, чувствуя, как меня с ног до головы от его взгляда пронизывает тепло.

- Элис... - повторил он, и в следующий миг я оказалась в крепких объятиях, оторвана от земли. Шапка снова улетела куда-то в снег, носом я уткнулась в теплую белую шерсть свитера, чувствуя, как из глаз начинают литься потоком слезы...

- Я верил, что ты переупрямишь мою маму, даже ничего не помня, - произнес он через несколько минут, наконец-то поставив меня на землю и теперь вглядываясь в мое лицо. - Она корила меня за опрометчивые шаги, сестре скандал устроила за то, что та меня покрывала...
- Ну «ничего» - это несколько преувеличенное определение, - улыбнулась я. - Ты хорошо умеешь напоминать. И пугать чуть-чуть.
- Прости, - заметно смутился он. - Меня рассекретили раньше, чем я собирался. Если бы мама уехала в Европу, я бы явился к тебе на собеседование. В конце концов, работа меня интересует, если я планирую остаться в Штатах, - усмехнулся весело он. - Но я был неосторожен, и мой приезд перестал быть тайной. А его причина никогда ею не была...
- Твои работы великолепны, - честно призналась я. - Но Линда считает, что тебе лучше уехать...
- Самое великолепное здесь - это ты, - засмеялся Джаспер. - И то, что эти бесконечные годы закончились. Без тебя я точно никуда больше не уеду. Прости меня!
- Нет, - покачала головой я. - Не за что. Иначе было нельзя?
- Я хотел забрать тебя с собой, - пробормотал он, снова прижимая меня к себе. - Но мне не дали. Ты была несовершеннолетней... К тому же пострадала. А я был их основной целью. Лишь год назад поймали последнего преступника той группы, и осенью мне передали, что можно вернуться домой.
- Главное, ты жив, - проговорила я в его плечо. - И рядом...

Он обнял меня еще крепче, а я ощутила, как во мне просыпается стремление жить, творить, веселиться, грустить, дышать полной грудью. А когда Джаспер, обхватив холодными ладонями мое лицо и получив безмолвное разрешение, поцеловал меня, я поняла: теперь, и до той поры, пока он будет рядом, я буду любить январь....