Вечером того же дня мы вернулись во Флоренцию, остановившись в Antica Dimora Firenze. Декорированный в ярких цветах и обставленный антикварной мебелью, мой номер венчала шикарная двуспальная кровать с синим балдахином. Войдя туда, я вдруг почувствовала, что напряжение, владевшее мною весь день, наконец, прошло. Я почувствовала прилив сил. С размаху я запрыгнула на кровать и, развалившись на ней, думала о том, не позвонить ли мне Эдварду. В конце концов, я в Италии. А здесь позволительно маленькое безумие. Ведь даже Аро, казалось, сошел с ума. Жизнь начинала налаживаться. И неважно, что все катилось к чертям. Важно другое - Аро взял отдельный номер, хоть и рядом с моим. Это означало только одно - здесь не будет продолжения коротких парижских каникул. А это уже много. И, кажется, он по уши влюблен в собственную жену. А значит то, что еще осталось от моей добродетели и супружеской верности отныне в безопасности. Однако вечером перед охотой Аро зашел ко мне.
- Не хочешь развеяться? – спросил он.
- Мы ведь договорились, что охотимся по отдельности, - строго сказала я.
- Я имел ввиду не это. Может, прогуляемся? Просто прогуляемся. Мне необходима компания сегодня.
- Боже, в великом и ужасном Аро проскакивают человеческие черты! – почти весело воскликнула я.
- Наверное, старею, - пошутил в ответ Аро. Но шутка его была очень грустной, - Белла, не хочу показаться наивным идиотом, который не понимает, что ты уже догадалась. Если не обо всем, то о многом. А я сегодня разговорчив. И мне действительно нужен собеседник.
- Ладно, поработаю сегодня твоим психологом, - нехотя проговорила я, выбираясь из постели, - только мне нужно переодеться. Куда мы идем? Дресс-код?
- Удобный, - смилостивился Аро.
… Мы стояли на Понте Санта-Тринита и смотрели на Арно. При свете вечерней иллюминации река заиграла тысячами огней и казалась мне почти живым существом.
- Ты впервые во Флоренции? – спросил Аро.
- По-настоящему – впервые. До этого я была здесь только проездом на пути в Вольтерру.
- Я думаю, в те времена, когда была человеком и мчалась на помощь своему Эдварду?
Я кивнула. Тот мой первый приезд в Вольтерру навсегда врезался в память, не стершись из воспоминаний ввиду того, что это было в период моего человеческого бытия.
- Знаешь, почему я отпустил вас, когда тебя, всю продрогшую и перепуганную, привезли ко мне Виктория и Ирина? – вдруг спросил Аро.
Я улыбнулась, вспомнив его лицо в тот день. Он был удивлен. И растерян. А потом… когда догадался, что я беременна, откровенно восхищен.
- Тогда я думала, что из любви к искусству. Ты всегда совершал необъяснимые на первый взгляд поступки только оттого, что тебе интересно было, что из этого выйдет. А потом поняла, что все не просто так… Сегодня я уверена в том, что тебе нужно было, чтобы я родила Ренесми.
- Ты всегда была очень умной девочкой. В отличие от своего тугодума-мужа. Единственное, что в нем есть ценного – его несомненный талант. Но, по сути, он – мальчишка. Ты – другое дело. В тебе всегда было что-то особенное.
Я усмехнулась. Похоже, Аро ни в грош не ставил Эдварда. Зря…
- Аро, давай начистоту. Зачем я нужна тебе? Раньше я имела наглость полагать, что ты хочешь меня трахнуть. Теперь, после знакомства с Сульпицией, этот несомненный тезис я все же вынуждена поддать сомнению.
Аро опять поморщился.
- Беллз, я прошу тебя, выбирай выражения. Трахнуть! Высшее искусство окрестить таким мерзким словом. Это могли сделать только люди… Что в очередной раз доказывает, что единственное, для чего они пригодны, так это для моего ужина.
Я засмеялась.
- Ладно, рассказывай. Я же обещала быть твоим психологом на сегодня.
Аро перевел дух. Сейчас я уже не видела в нем того великолепного хищника-самца, который мне мерещился в нем с первого дня. Теперь я знала его лучше. Намного лучше. Он был мужчиной. Обыкновенным мужчиной. А с этим я вполне могла сладить.
- С чего ты хочешь, чтобы я начал? – спросил зачем-то он.
Я хотела, чтобы он рассказал о Ренесми. Но не смогла заставить себя сделать это. Я понимала, что его история началась не здесь и не сейчас. Но имела прямое отношение к затеянной им игре.
- С самого начала, - тихо сказала я.
Аро перевел взгляд на реку.
- С самого начала? Если бы я сам знал, когда это началось… наверное, со смерти моей сестры. Дидим. Она была женой Маркуса. Сучка… Не было мужчины в клане, с которым она бы не переспала. Знаешь, у нее был особый дар. Окружавшие ее существа были всегда неизменно счастливы. Вскружить кому-то голову стало для нее игрой, превратившейся в манию. И она не могла остановиться. Но Маркус всегда прощал ее. Он любил ее больше жизни. Или слишком любил ее дар. Только с ней он чувствовал себя по-настоящему счастливым. Благодаря ее таланту. И неважно, что счастье быо искусственным. Он любил ее. По-своему… А она любила только себя. Она бы еще долго продолжала в том же духе, если бы однажды к нам не попал один новорожденный. У него был редкий талант. Он умел вызывать в людях подлинную страсть. Дидим попала под его влияние. И хотела бежать с ним, покинуть клан. Когда об этом узнал Маркус, он убил мальчишку… А эта дрянь, Дидим, стала свидетельницей его смерти. Ею двигало лишь одно – желание отомстить за сукина сына. Я убил ее, Белла. Я был вынужден это сделать после того, как она показалась людям. С тех пор Маркус поклялся отомстить мне. Месть порождает месть. Ненависть порождает ненависть. А любовь – приносит одно разрушение. А Маркус слишком сильно любил мою сестру. Время шло, страсти улеглись… Я знал, что обида не прошла. Я знал, что он ждет дня и часа, чтобы изгнать меня из клана и лишить жизни. Но не мог сделать это в открытую. Вы были только предлогом со своей историей. Он бы нашел другой повод обратить на меня гнев клана. А теперь этот поддонок занял мое место, спит с моей женой и пытается стереть мое имя из истории клана!
Аро замолчал, пытаясь сдержать вспышку ярости. Я могла его понять. Разрываясь между долгом и любовью к сестре, в тот день он выбрал долг. Ошибочный выбор. Но его можно понять. Ведь я тоже выбирала долг.
- Расскажи мне про Сульпицию, - попросила я вдруг.
Он печально улыбнулся.
- Сульпиция… - произнес Аро медленно, словно смакуя ее имя, - Сульпиция… Это странная история. Мы познакомились с ней двести пятьдесят лет назад. Примерно в то же время завязалась вся эта история с Риннон… А черт! Ты же не знаешь о Риннон!
Он помолчал некоторое время. Я замерла в ожидании.
- Что ж… если рассказывать, то по порядку… Риннон появилась в нашей жизни неожиданно. И вывела из колеи все известные нам каноны и устои. Мы не знали, даже не могли предположить, что из союза вампира и человека может что-то получиться. Как и твоя дочь, Риннон была полукровкой. Ее отец… Матис… Был моим другом, моим братом… Он был одним из Вольтури… Я нашел его, еще новорожденного вампира, здесь, во Флоренции. Матис обладал колоссальным, на мой взгляд, даром. Тебе это знакомо – он предвидел будущее. Но не так, как дочь Карлайла… Его дар был слабее, он не умел управлять им. Видения посещали его хаотично. Возможно, если бы он прожил дольше, то его талант бы развился. Но скольких бы бед можно было избежать, если бы он научился предсказывать, как Элис… Я забрал его с собой, в Вольтерру. Мы никогда не расставались с ним, я многому научил его, но невозможно передать словами, сколькому он научил меня. Он был на удивление цельной личностью. Превыше всего он ценил дружбу. Не выносил лицемерия и предательства – всего того, чем были наполнены наши дни в Вольтерре. Как и я, он любил искусство, любил все новое… Он был милосерден и честен. Когда говорят о физической любви между мужчинами, я готов понять и принять это, едва вспоминаю Матиса. Что-то похожее я чувствовал рядом с ним… Ты знаешь меня, Изабелла. Я не склонен к извращениям. Здесь было другое. Здесь было притяжение к нему, с его чувствами, его эмоциями… Я почти ревностно оберегал его… Самым сокровенным стали для меня мгновения, когда я касался его – когда его мысли пронизывали меня своей откровенностью, искренностью… преданностью… Это было что-то выходящее за рамки обычной дружбы. Это была дружба душ. Как бы то ни было, но меня безумно тянуло к Матису. В один страшный для меня день, он пришел ко мне и сообщил, что уходит. Навсегда. Я удивился тогда, ведь видимых причин не было. Напротив, еще накануне мы охотились с ним вместе и испытывали нереальное возбуждение и опьянение друг от друга. Он сказал мне, что его посетило видение, в котором он встретил человеческую женщину… И полюбил ее. Он полюбил ее еще в видении. Меня разрывала ярость и боль, но я не держал его. Испытывая к нему то, что испытывал я, я не имел права его не отпустить. Белла… Когда я впервые услышал твою историю с Эдвардом в моей голове что-то щелкнуло… В вас было так много похожего… И столько разного. Потому я отпустил тебя тогда. Я хотел, чтобы хотя бы ваша история имела счастливый конец. К сожалению, у Матиса хорошего конца не получилось. Он действительно встретил ее где-то в Бретани. Но ему не хватило смелости обратить ее. Она умерла, производя на свет их общую дочь. После смерти своей женщины, Матис вернулся в Вольтерру. И привез с собой Риннон. На кельтском Риннон означает Великая Королева. И она была королевой… Она выглядела на семнадцать лет к тому времени. Вольтури чувствовали, что она не одна из нас, но все боялись меня и потому не задавали вопросов. Они знали, что я буду оберегать все, что связано с Матисом. Риннон и Матис вели жизнь людей. Матис готов был на все, чтобы Риннон могла вести нормальную человеческую жизнь. И какое-то время это ему удавалось. Мы придумали для окружающих легенду о том, что она и Матис усыновлены мною, поскольку выглядели они оба на семнадцать лет и никак не могли казаться отцом и дочерью. Согласно нашей затее, они были осиротевшими детьми какого-то французского обедневшего виконта. А я из жалости подобрал их на улице. Эту легенду приняли окружавшие их люди. А тот факт, что они жили отдельно от меня, никого не удивлял. В Вольтерре меня не знали. Я придумал легенду, что вынужден часто бывать во Флоренции по политическим делам. Как и все девушки ее возраста, Риннон выезжала на балы. У нее было множество кавалеров. Она ничего не знала о том, что находится за стенами ее дома, о том, кто она на самом деле. Точнее, она знала о своей сущности, но мы уберегли ее от главного. Она не знала, как умерла ее мать. И не знала, что такое убийство людей. И нам казалось, что все обойдется, и жизнь наладится… До тех пор, пока мы не встретили мою будущую жену. В тот вечер Риннон собиралась на бал к некоей Сульпиции Мастино во Флоренцию. Той исполнялся двадцать один год. Мы с Матисом сопровождали ее. Все начиналось вполне безобидно. Как обычно. До того момента, пока Матис не увидел Сульпицию. Помнишь, что испытывал Эдвард от твоего запаха, когда ты была человеком? Твоя кровь пела для него… Да… Я, пожалуй, немного недооцениваю твоего мужа… но это чисто субъективно… Он, по крайней мере, сумел удержаться от того, чтобы насытиться тобой при первом же удобном случае. Матис же… Не смог этого сделать. Хотя тогда мне это было лишь на руку. Дело в том, что живя среди людей в поисках Мадалены, Матис отказался от их крови. И не вернулся к ней и после ее смерти. Его вегетарианство на тот момент порядком мне надоело. Оно отдаляло нас. Я устал от его бесконечных нравоучений о том, что люди имеют право на жизнь. Меня душила обида и ревность – это зерно было посеяно его человеческой любовницей. И после своего возвращения Матис не позволял мне касаться его кожи, боясь, что я прочитаю его. И потому, едва я увидел вожделение в его глазах, когда он смотрел на Сульпицию, я не удержался от соблазна и предложил ему немного поиграть. Через мгновение Сульпиция была в моих объятиях и кружилась по бальной зале. Касаясь ее, я испытывал только отвращение. В ее голове были балы, кавалеры и много религиозной ерунды. Вместе с тем, сердце ее было довольно лицемерным. В ней не было глубины. По крайней мере, тогда мне так показалось. Я был неправ. И все-таки, уже через несколько секунд я ослепил ее настолько, что она решила, что влюблена в меня по самые уши. Мы вышли с ней в сад, а за нами неотступно следовал Матис. И надо же было случиться, что в тот момент, когда Матис вонзал свои зубы в ее нежную шею, в сад со своим поклонником вышла Риннон. Мы бросили Сульпицию там же, в саду, и поспешили увезти Риннон. А на следующий день она сбежала. Правда, ненадолго. Мы вернули ее через пару дней. Но то была уже другая Риннон. Риннон, которая ненавидела своего отца. Он учил ее добру, а сам нарушил то, во что она верила. И во что верил сам. То была Риннон, которая больше не желала ничего слушать, кроме рассказов о Вольтури. Единственное, чего она желала бы – быть настоящим вампиром, чтобы вступить в клан. Но это было невозможно. И это выводило ее из себя. Матис сходил с ума от чувства вины, но во всем виноват был я. И я чень хорошо это понимал. Я сломал Риннон, и мы не могли привести ее в чувство. Прошло еще немного времени, и мы услышали о вампире, появившемся во Флоренции, который терроризировал близ лежащие деревни. Мы знали, что это был новорожденный, созданный нами. Мне пришлось уехать во Флоренцию, чтобы разыскать к тому времени обезумевшую от отчаяния у ужаса Сульпицию. Она узнала меня. И согласилась ехать со мной. Я чувствовал свою вину во всем, что происходило. Я хотел научить ее, как вести себя, а затем отослать подальше. Но во все вмешалась жизнь. Пока я отсутствовал, Маркус отыскал старинные легенды о том, насколько опасны для вампиров полукровки. Черт… Все-таки придется сказать тебе… Укушенная оборотнем, полукровка сохраняет свои вампирские способности, во время обращения сохраняет сознание и ее практически невозможно убить. Кроме того, полукровки-оборотни невероятно сильны. Гораздо сильнее обыкновенных оборотней. Они могут уничтожать вампиров одним укусом или царапиной. Правда, для этого им перед укусом нужно пройти обряд венчания с оборотнем-проводником. Не знаю, как это действует, но бретонские ведьмы утверждают, что это делает их еще сильнее. Таким образом, под их власть попадают остальные вервольфы. Проводник должен быть обращен предыдущей королевой. Настоящее чудо, что я нашел Люка… Он прямой наследник Риннон. Не по крови, но по сути – она создала его. Успела… Перед гибелью… Он был последним, кто видел ее живой… Теперь ты понимаешь, зачем мне так нужна Ренесми?
Я молчала, понимая, что он не хотел этого рассказывать мне. Но открыв мне этот свой козырь, я осознала, что он доверился мне до конца. Что-то во мне щелкнуло. Да, мы могли бы быть друзьями… Могли бы…
- Я понимаю…
- И что ты на это скажешь? – он замер в ожидании ответа.
- Я хочу знать, что было дальше с Риннон.
Аро перевел дух и продолжил.
- Вольтури убивают вампиров только после свершения суда. Но они слишком спешили все окончить, пока меня не было в городе. Они решили обойтись предположениями Маркуса. Они не могли рисковать. Да, у них не было доказательств. Но им было плевать. На карте лежало могущество и само существование клана. Они попытались убить Риннон. Но им это не удалось. Матис спас ей жизнь ценой собственной. Риннон сбежала во Францию. В Бретань. На родину своей матери. Когда я вернулся с Сульпицией в Вольтерру, все было кончено. Я умер в тот миг, когда узнал, что Матиса больше нет на свете, а Риннон исчезла. Тогда я думал, что то и была месть Маркуса за жену. Но я недооценил масштаба его вендетты. Он не успокоится, пока я не перестану дышать. Действуя руками правосудия Вольтури. Тогда я был совершенно убит. А рядом оказалась Сульпиция. Она легла под меня, решив во что бы то ни стало удержаться в клане. Она и не скрывала корыстного мотива в своих поступках. Впрочем, и обмануть меня она не могла. Но тогда мне было плевать. Мне казалось, что я лишился главного в своей жизни. Вольтури продолжали поиски Риннон, отстранив меня от этого. Точнее, я самоустранился. Сульпиция же была рядом. И я предложил ей стать моей женой перед лицом клана. Она с радостью согласилась. Время шло. И в один из дней пришло известие от Деметрия, о том, где находится Риннон. Маркус решил немедленно ехать туда за ней. В те времена он был еще довольно поворотлив. И не настолько статичен, как теперь. На этот раз я не мог позволить себе ошибки. Я знал, что ее жизнь висит на волоске. А значит, смерть Матиса будет напрасной. Я напросился с ними. Сульпиция, опасаясь оставлять меня одного и желая выслужиться перед кланом, так же следовала с нами. Мы приехали слишком поздно. В полнолуние Риннон прошла обряд. Она нашла там оборотня по имени Хоэл, обращенного много лет назад предыдущей королевой. Она обвенчалась с ним и провела ночь наедине в Броселианде. Мы нашли их там, когда она уже была укушена. Рана на руке была едва заметной. И я воспользовался этим.. Мы убили Хоэла… А когда очередь дошла до Риннон, я вмешался и приказал просто зарыть ее заживо в землю. Остальное зависело только от нее. Захочет она жить или нет… На следующий день мы выдвинулись домой, в Италию. Но в пути на нас напала Белая волчица – королева. Риннон… Она убила всех, кроме нас троих. Меня. Сульпицию. И Маркуса. А насколько бы было проще, если бы Маркуса она убила тоже… Позже я понял, почему она пощадила его… Это была ее месть мне. За годы обмана и лицемерия. С тех пор между нами шла беспощадная борьба. Нет… Борьба – не то слова. Риннон объявила войну Вольтури. Она убивала не всех подряд. А тех, у кого были пары. Причиняя тем самым боль окружающим. Но вместе с тем, она так и не превратила это в настоящую кампанию. И я знаю, что мешало ей. Воспоминания… Многое и многие были ей дороги. Пять лет назад они убили ее. Когда ее не стало… что-то умерло во мне. Но я понял, что готов меняться. И менять этот мир. Пусть это звучит пафосно, но теперь уже я превратился в ангела мести. Я слишком многих потерял, чтобы остановиться на полпути.
- И в этих целях ты решил использовать Ренесми?
- Да. Эгоистично? Вполне. Но это шанс для нее обрести свое предназначение.
- У нее есть предназначение. Она моя дочь! – рявкнула я.
Аро хохотнул.
- Изабелла, дорогая, ты никогда не рылась в мыслях своей дочери. А следовало бы! Да она с ума сходила от того, что она полукровка. Ее буквально бесило то, что она не имеет четкого определения. А с ее тщеславием она с радостью ухватится за эту мысль. Если верить Люку, то она осталась в Пампоне добровольно.
Я смотрела на воду, плескавшуюся под нашими ногами. На мосту, кроме нас, никого не было. А я чувствовала, что Аро открыл мне самое сокровенное. Теперь я понимала многое в его поступках. Но были еще вопросы.
- А Сульпиция? – тихо спросила я.
Он усмехнулся.
- Сульпиция? А что Сульпиция?
- Что было дальше с вами? Как ты понял, что полюбил ее?
- Белла, Белла… Ты любишь сказки на ночь?
- Желательно со счастливым концом.
Он устало покачал головой.
- Нет, в этой сказке не будет счастливого конца. Сульпиция… Время шло. Она была строптивой. Наивной. И одинокой. Я чувствовал, что она не счастлива со мной. Я досадовал на то, что в минуту слабости навсегда связал себя с ней. И признаться, подумывал о том, как мне избавиться от нее. Но она ни разу не изменила мне. А я… А я менял женщин… причем я предпочитал в последнее время человеческих женщин. Вроде той шлюхи в Париже.
Я вздрогнула, вспомнив ту сумасшедшую ночь.
- Да, Изабелла… Мне тоже противно… Однажды она застукала меня за этим прелестным занятием. И знаешь, что она сказала? Черт подери, она сказала: «Аро, если ты хочешь почувствовать то, что чувствовал Матис, обладая человеческой женщиной, то ты выбрал неверный путь. Для этого надо как минимум иметь смелость полюбить». Эти слова навсегда врезались мне в память. Тогда я впервые понял, что Сульпиция совсем не такая, какой мне казалась всю жизнь. И в то же время она не любила меня… Нет, что-то она определенно испытывала в моих объятиях. Но я был тогда слишком занят своей болью, чтобы разбираться в клубке ее чувств. Она боялась меня потерять. И готова была стать посмешищем в клане, униженная моей неверностью. Но даже униженная, она бы имела свое место в царственной семье. В один прекрасный день она предложила мне совместную охоту… Бела, ты помнишь, как мы с тобой охотились?.. Боже… Именно от нее я научился сочетанию жажды крови с жаждой плоти. Черт! Даже не прикасаясь ко мне, она запалила во мне огонь. И я захотел ее так, как не хотел до этого ни одной женщины. Меня соблазнила моя собственная жена, не пошевелив и пальцем. С той ночи и до вмешательства Калленов в течение нашей жизни я ни разу не изменил ей после этого. Я влюбился в нее словно мальчишка. Она заставила меня уважать себя. Заставила меня принять ее до конца. Но сама так и не полюбила меня.
- Позволь еще один вопрос, - проговорила я, чувствуя себя идиоткой.
- Задавай.
- Зачем тебе я, если ты так любишь Сульпицию?
Аро засмеялся. И я невольно заслушалась его смехом. Все-таки он был безумно привлекателен со своей безудержной сексуальностью. Но это уже не привлекало меня. Теперь, после этого разговора, слишком многое поставлено на карту.
- Видишь ли, Изабелла, - проговорил он наконец, - я всегда отличался некоторой практичностью. И поскольку Сульпиция не пошла за мной, когда я остался один, то никаких иллюзий насчет наших отношений у меня не осталось. Зато есть ты. Умная. Красивая. Сексуальная. И одинокая. То, что сейчас мне подходит. Мы могли бы стать целебным бальзамом друг для друга. И любовь здесь была бы ни при чем.
- Нет уж, это без меня. Не привыкла быть вторым номером, Аро, - почти прорычала я, - тем более, после умопомрачительного секса с Эдвардом, где я для него – единственная.
Аро весело посмотрел на меня.
- Значит, все-таки Эдвард.
- У нас же сегодня вроде вечера откровений? Так что принимай это, как хочешь.
- Я как-нибудь переживу это, - не сдерживая улыбки, проговорил Аро, - я всегда догадывался, что между вами еще не стоит точка. Но есть еще одна причина, по которой ты нужна мне.
- Манипулировать Ренесми? – предположила я.
Аро скривился.
- Не могу сказать, что совсем не думал об этом, но, все же, мимо. Нет, Изабелла. Ты сама по себе очень ценна. У тебя особый дар, который делает тебя во многом неуязвимой. И, насколько мне известно, ты вполне способна делать неуязвимыми тех, кто находится рядом с тобой. Поскольку теперь Рената обслуживает Маркуса, то на период пока все не будет кончено, я предлагаю тебе роль моего личного телохранителя. По рукам?
Я смотрела на него и размышляла. Сегодня все точки между нами были расставлены. Все было предельно ясно. И все-таки… стоило ли все этого того, что он просил? Да, он хотел того же, что и я – уничтожить Вольтури. Но ценой безопасности Ренесми. Ведь нельзя сбрасывать со счетов, что Вольтури нашли способ убить Риннон. Да, у меня тоже были свои козыри в рукаве – Джейкоб, который сейчас находился рядом с ней. Джейкоб, который никогда не допустит, чтобы с Ренесми что-то случилось. Но один Джейкоб против всех Вольтури… Против Аро… Против еще бог знает чего… Джейкоб и я… Твою мать! Как же это сложно! И все-таки, чувствуя себя последней тварью, я сказала:
- Но я же по-прежнему здесь…

____________________________________________________________
от автора: Да, я искренно пыталась изобразить Аро подлецом. Но пока писала поняла, что просто не могу не найти истинных причин его поступков. Слишком уж он харизматичный персонаж. Да, противоречивый, да, по-своему жестокий. Так что бросайте в меня свои тапки. Я не обижусь. Аро - моя маленькая слабость. Пока писала его в этой главе, поняла, что им нереально не увлечься.