В этом году в Рождество оказалось на удивление спокойное дежурство. Эдвард боялся этого дня, воспоминания о прошлогоднем сочельнике поглощали его, но в этот раз всё было хорошо. И теперь Каллен нервничал, томимый воспоминаниями и ожиданием.

Его ждала Белла. Он знал, что она ждет его. Однако не знал, что ждет их в эту ночь. Уж слишком болезненными были воспоминания о прошлом Рождестве для них обоих. День их знакомства. Но также – день их общей боли. Его и её потери.

Тогда, год назад, его дежурство выпало на рождественскую ночь. Не сказать, конечно, что Каллен был счастлив этому, но он – одинокий, молодой и крайне амбициозный хирург больницы Сиэтла – не отказывался от работы и от всех сопутствующих ей трудностей. Даже если это обозначало не быть в такой праздник рядом с семьей.

Казалось, что сама природа в тот день сделала всё, чтобы помешать штату Вашингтон беззаботно отдыхать. Проводив ясный тихий день двадцать четвертого декабря, под вечер разыгралась снежная буря. Снег валил, кружил, вихрился, поднимаемый резкими порывами ветра. Не о такой погоде пишут рождественские сказки, не о таком Рождестве мечтали все жители Сиэтла.

Низкая видимость, обледенение на дороге и традиционная предпраздничная суета сделали свое неблагодарное дело. Количество аварий на дорогах зашкаливало за все разумные пределы. И многие из них имели весьма тяжелые последствия.

– Доктор Каллен! – одна из медсестер приемного отделения влетела в палату, в которой Эдвард осматривал только что поступившего пациента с рваной раной кисти: мужчина много выпил и решил запустить фейерверк прямо из рук.

– Да? – Эдвард мимолетом взглянул на медсестру.

– Очередная авария. Столкнулось пять машин, четверых пострадавших везут на скорой, один в крайне тяжелом состоянии на вертолете. Все хирурги заняты, вы должны подняться.

Эдвард взволнованно взглянул на своего пациента – хотя угрозы для его жизни не было, Каллен не любил браться за другое дело, не закончив одно.

– Все окей, док! – протянул мужчина. – Позовите какую-нибудь симпатичную медсестру, и у меня не будет никаких претензий, – он громко рассмеялся, а Эдвард, кивнув, сорвался с места.

Вместе с командой медицинских работников они поднялись на крышу, дождались прилета вертолета и погрузили пациента на каталку.

– Джейкоб Блэк, двадцать три года, – фельдшер скорой сразу же стал докладывать врачу о состоянии пациента. – Жертва аварии. Без сознания, но стабилен. Давление сто на шестьдесят, множественные открытые переломы.

– Он что, был не пристегнут? – возмутился вслух Каллен.

– Да, – коротко ответил фельдшер. – Как глупо.

Эдвард коротко кивнул, забрал карточку и вместе с командой медиков покатил пациента в операционную.

Это заняло всего несколько минут. Еще пара понадобились для подготовки Каллена и Блэка к операции. Еще несколько минут, чтобы понять, что произошел разрыв аорты…

Молодой парень, оказавшийся перед Эдвардом на операционном столе за час до этого был пышущим здоровьем крепышом, но теперь он представлял из себя лишь бесчувственное тело, истекающее кровью и не подающее признаков жизни. Доктор Каллен бился за жизнь этого парня, когда уже все приборы показывали смерть, когда все ассистенты сдались.

– Давай же, давай! – рычал он, пытаясь реанимировать пациента. – Дефибриллятор на триста!

– Доктор Каллен, – одна из медсестер громко позвала врача.

– Продолжаем реанимировать! – рявкнул Каллен, взглянув на нее.

Его руки продолжали нажимать на грудь пациента будто бы на автомате. А в мыслях было лишь «Давай, давай, живи!».

– Объявляйте, доктор Каллен, – покачала головой женщина.

Только после этой фразы Эдвард остановился. Оглядевшись по сторонам, он заметил, с каким непониманием смотрят на него его же коллеги.

– Время смерти – двадцать один сорок, – негромко ответил он.

Джейкоб Блэк умер, не приходя в сознание. Множественные переломы, внутренние кровотечения – он был обречен. Как и Каллен был обречён в рождественскую ночь столкнуться с первой смертью его пациента на операционном столе…

Эдвард медленно вышел из отделения, не замечая, как медсестра помогает ему привести себя в порядок, смыть кровь, снять перчатки и халат…

– Доктор Каллен, – позвала его дежурная медсестра, но Эдвард никак не отреагировал, погруженный в себя. – Доктор Каллен, – позвала женщина громче.

Врач поднял пустой взгляд. Кажется, Эдвард настолько ушёл в себя, что даже не осознавал, что делать дальше. Да, он знал, что в хирургии ему придется часто сталкиваться со смертью пациентов, он даже думал, что готов к этому, но… За все время практики у него не было ни одного случая с летальным исходом. Ни одного! За глаза его называли «Чертовым везунчиком» и даже приглашали ассистировать на операциях для обреченных пациентов в надежде, что эта «удача» поможет. Так и было, до этого Рождества.

– Доктор Каллен, вашего пациента ожидала невеста, – тихо сказала медсестра, понимая, что он не вспомнил о необходимости сообщить родственникам, и что делать это предстояло именно ему.

– А? Да, – словно опомнившись, отозвался Эдвард. – Да, нужно сообщить родным. Где? – тяжело сглотнув, спросил он, не представляя, как подберет слова, как это делают все остальные.

На ватных ногах Каллен подошёл к девушке, сидящей в углу комнаты ожиданий. Она смотрела в одну точку перед собой и вздрогнула, когда мужчина оказался рядом. Её взгляд цвета шоколада не выражал сильных эмоций, ничего подобного с той бурей, что творилась внутри Эдварда. И ему показалось, что девушка даже не верила в то, что он может сказать ей хорошую новость.

– Мисс?..

– Белла Свон, – тихо прошептала девочка. Каллен едва заметно вздрогнул, услышав тонкий нежный голос, и задался вопросом, сколько ей лет. На вид – не было и шестнадцати, только взгляд выражал недетскую мудрость и боль.

– Мисс Свон, – стараясь не сосредотачиваться на пронзительном глубоком взгляде Беллы, начал Эдвард, – вы невеста Джейкоба Блэка?

– Да.

– Простите за вопрос, сколько вам лет?

– Восемнадцать, – вздернув подбородок, ответила девушка.

Эдвард вздохнул.

– Я доктор Каллен, я оперировал вашего жениха. Операция не принесла результата и…

– Он умер? – поднимаясь, перебила Свон, глаза наполнились слезами, нижняя губа дрожала, но голос оставался твердым, даже злым.

– Простите, – ответил Эдвард, – мы сделали все, что могли…

Белла отрицательно покачала головой и, развернувшись, пошла прочь.

– Мисс Свон, необходимо сообщить родителям мистера Блэка, – догоняя девушку, сказал доктор Каллен.

Белла отмахнулась от него и пошла дальше.

– Мисс Свон, – еще раз попытался Эдвард.

– В его документах есть все необходимые данные, – остановившись на секунду и нахмурив лоб, сказала девушка и пошла дальше.

Для Эдварда наступило трудное время. Он не мог смириться, что не спас парня. Джейкобу Блэку было всего двадцать три, он только год назад окончил университет, уже занял хорошую должность в крупной юридической фирме, собирался жениться на юной очаровательной невесте. Теперь ничего не было… Ничего. Молодого здорового успешного парня больше не было. И доктор Каллен винил в этом не погоду, сыгравшую злую шутку в сочельник, не водителя большого внедорожника, подмявшего легкий гоночный автомобиль Блэка, – Эдвард винил только себя. Он не мог простить себе, что не спас Джейкоба, что отнял у родителей сына, у невесты – будущего мужа.

Друзья-коллеги поддерживали Эдварда, напоминали, что врачи не боги, а просто люди… Но Каллена не успокаивала эта правда. Он продолжал съедать себя изнутри, ища и не находя в произошедшем свои ошибки. Эдвард продолжал ходить на работу, выполнять обязанности, но никак не мог не то, что забыть, а просто отпустить, пережить смерть пациента. И уверения, что и это часть его работы, и что он знал об этом, не спасали Каллена от прогрессирующей депрессии.

И это его состояние усилилось ещё больше через несколько дней – Эдвард даже не заметил, через сколько именно – когда Белла Свон снова оказалась в больнице. Девушку привезли на скорой после того, как она подвернула ногу на кладбище. И в этом Каллен тоже обвинил себя, ведь если бы он спас Джейкоба, то и Белла была бы здорова и счастлива рядом с женихом.

Эдвард вздрогнул, встретив безжизненный взгляд глубоких карих глаз. Внешне казалось, что профессионал в нем справился, но только не в душе. Каллен съедал себя изнутри, выжигал, вытравливал все, расспрашивая у юной мисс Свон, что же с ней случилось. И каждое слово загоняло еще острый клинок в сердце Эдварда всё глубже, проворачивая его нарочито медленно, доводя до пределов боли.

Всё было так просто… И так печально.

Белла пошла на могилу любимого. Снег скрыл обледеневшие мраморные плитки от взглядов, но еще больше усилил травматичность прогулок по ним. В холодный зимний день, несмотря на ясную погоду, не слишком много оказалось таких, как Белла, кто находился на кладбище. Еще повезло, что случайные прохожие скорую вызвали быстро, потому что подняться самой у девушки сил не было. А может, просто не хотелось.

– Как вы? – тихо спросил врач, обследуя поврежденную ножку, такую маленькую, тонкую. Казалось, её можно сломать одним неосторожным прикосновением.

– Болит, – честно ответила Белла.

– Я не о ноге, – еле слышно пробормотал Каллен, а затем чуть громче спросил: – Кому я могу сообщить?

– Что? – непонимающе переспросила девушка.

– Мы должны позвонить кому-то из ваших родных или друзей, сообщить о том, что вы попали в больницу.

– У меня никого нет, – девушка отрицательно покачала головой каким-то своим мыслям, а потом уверенно встретила обреченный взгляд доктора. Она посмотрела на свои руки. – Несколько месяцев назад так же погибли мои родители. Джейк стал моей семьей. В канун Нового года мы должны были пожениться.

– Надо сделать снимок, – выдавил из себя Эдвард, продолжая изучать пальцами опухающий на глазах голеностопный сустав и старясь не дать чувству вины съесть его прямо здесь и сейчас. – У вас есть страховка?

– Да, – девушка грустно усмехнулась, – Джейкоб об этом позаботился.

Эдвард не оставил Беллу на попечение медсестры, он сам сводил её на рентген, ждал с ней результата… С настойчивостью мазохиста он продолжал расспрашивать Свон о её женихе, о планах, о ней самой. Девушка не слишком охотно, но всё же отвечала на его вопросы. Её эмоции были смешанными. Иногда она грустно улыбалась, видимо, вспоминая счастливые мгновения, иногда – кидала на врача сердитые взгляды. Эдварду показалось, что Белла пытается сохранить внешнюю дипломатию, но винит его в смерти любимого, так же как и Эдвард. И теперь Каллен винил себя, что оставил эту девочку совсем одну, и не знал, как ей помочь. На какие-то утешения, которые он неуверенно бормотал, она ответила лишь ничего не меняющей усмешкой.

К тому времени, когда они оба облегчённо вздохнули, выяснив, что переломов и трещин у Беллы нет, Эдвард узнал, что она студентка, родом из Форкса, а всего за несколько дней до трагедии девушка переехала вместе с женихом в квартиру, в которой теперь живет одна, и что Белла совершенно не представляет, какой станет её жизнь.

Доктор Каллен собственноручно сделал тугую фиксирующую повязку на ногу Изабелле и строго, как только мог в этом состоянии, наказал девушке лежать, не беспокоить ногу и явиться к нему на приём через пять дней.

– Хорошо, – согласилась Белла безразлично. И Эдвард не мог быть уверен, что она выполнит его рекомендации. Как только девушка довольно резко встала на ноги и вскрикнула от пронзившей ногу боли, Каллен подхватил её и усадил обратно.

– Мисс Свон, не беспокоить ногу – было одной из рекомендаций.

– Да, но мне надо дойти до дома, – возразила она.

– Вы собираетесь идти? – возмутился врач.

– Ну, летать я ещё не научилась, – кисло пошутила девушка.

– Я вызову вам такси, – спокойно ответил врач, извлекая мобильный из кармана.

– Нет, – испуганно пикнула Белла.

– Я оплачу, – сказал Эдвард, уже догадываясь, что у восемнадцатилетней девушки, у которой никого нет, вряд ли достаточно хорошо с деньгами.

– Доктор Каллен, – неожиданно усмехнулась девушка, – несколько долларов ничего не исправят.

– Я знаю, – сдавленно ответил он, – но и в таком состоянии просто отпустить вас не имею права. Называйте адрес.

Спустя пять наполненных терзаниями дней Эдвард нервничал ещё сильнее в ожидании всего одной пациентки, но Изабелла Свон так и не появилась. На следующий день у Каллена был выходной, но он с самого утра всё равно поехал в больницу. Он надеялся, что девушка появится. Эдвард не мог сказать точно, что заставляет его настолько беспокоиться. В конце концов, у неё всего лишь растяжение связок, хоть и весьма сильное. Однако одна мысль, что это он – Эдвард Каллен – виноват во всех нынешних бедах девушки, заставляла все его внутренности скручиваться тугим болезненным узлом, въедалась в мозг, сгибала мужчину в чувстве безысходности.

Через несколько часов терпение Каллена лопнуло. Понимание, что Белла не придёт на приём, пришло к нему ещё накануне вечером, но он всё же рассчитывал на благоразумие девушки. Она не показалась ему убитой горем настолько, чтобы не выходить из дома. Придавленной обстоятельствами – да, но страдающей по погибшему любимому – отчего-то Эдвард этого не увидел. Может, не хотел заметить?.. Он не знал и предпочитал не анализировать это, так же как и то, что её адрес намертво въелся в его память. И уж тем более он легко оправдал то, что воспользовался этим воспоминанием, простым беспокойством.

Так или иначе, но Эдвард припарковался у дома, в котором жила Изабелла Свон. Выяснить номер квартиры не составило труда через сердобольную старушку-соседку. Однако дома Беллы не оказалось.

Вздох Каллена был разочарованно-раздраженным. На всякий случай Эдвард позвонил в больницу и убедился, что Белла отправилась не туда. Снова сев в машину, мужчина стал дожидаться объекта его волнений, не сводя внимательного взгляда с подъезда.

Он заметил её боковым зрением издалека. Невысокая фигурка, одетая в дутый пуховик неброского синего цвета и потертые джинсы, выбившиеся из-под капюшона растрепанные каштановые волосы и медленная, неуверенная походка обозначили образ девушки. Белла шла осторожно, часто останавливаясь, сильно хромая, ища руками любые поверхности, за которые могла удержаться для опоры. Эдвард с силой ударил по рулю. Ей нужна была помощь. Ну какого черта она не пришла к нему в больницу, а?

С этим вопросом в голове Каллен быстро выбрался из машины и пошел Белле навстречу. Он не мог смотреть на то, как она превозмогает боль на каждом шаге, и просто ждать тоже не мог.

Девушка испуганно вскрикнула, когда он буквально вырос перед ней. Кажется, она даже ни сразу его узнала.

– Доктор Каллен? – уточнила она. – Что вы здесь делаете?

– Почему вы не пришли в больницу? – гневно спросил Эдвард.

– Не думаю, что это обязательно, пройдет, – ответила Белла устало, упрямо вздернув подбородок. И Каллен увидел её взгляд: потухший, безжизненный.

– Как нога? – спросил он.

Белла пожала плечами.

– Мисс Свон, я должен осмотреть снова. Прошло уже шесть дней с травмы, такого быть не должно. А я достаточно увидел, чтобы понять, что ваша нога далеко не в порядке.

– Доктор Каллен, у меня всего лишь растяжение связок. Я не смертельно больна. Лучше спасайте кого-нибудь ещё!

– Мисс Свон, вы должны были приехать в больницу, но не сделали этого. Позвольте мне осмотреть вашу ногу.

– Да что вам от меня надо?! – крикнула Белла. – Не могу я приехать. Не могу! Ясно тебе?! Мне вызывали «скорую», мне её оплатить нечем. А ты говоришь, что я должна ездить в больницу?! Ну конечно! Каким, интересно, образом?

– Позволь мне осмотреть, пожалуйста, Изабелла.

– У меня нет денег на частные услуги врача, – прошипела девушка в ответ.

– Мне не нужны деньги – я просто хочу помочь.

– Обойдусь.

– Тебе вообще нельзя было вставать. Ты хоть сколько-то слушалась?

– Да, – Белла поджала губы.

– И сколько же?

– До следующего утра.

– Ты с ума сошла!

– Нет. Я должна была пойти к нему.

Белла развернулась, намереваясь уйти от Эдварда, от этого разговора, но больная нога не позволила ей этого сделать. От слишком быстрого разворота ее пронзила настолько острая боль, что девушка, не выдержав, вскрикнула и начала оседать. Крепкие руки Каллена подхватили её, не дав упасть.

Эдвард легко поднял прекратившую всякое сопротивление девушку и пошел к своему автомобилю. Удерживая Беллу одной рукой, прижимая её к себе, другой достал медицинский чемоданчик и затем спросил:

– Куда?

Девушка обреченно кивнула в направлении подъезда.

Эдвард бегло осмотрел жилище пациентки. Весьма неплохая квартира, наверняка с недешёвой арендой. Каллен сразу понял, что вскоре это жилье станет для Свон не по карману. И снова почувствовал себя виноватым. А ещё сильнее надавили на больное место фотографии Джейкоба Блэка, которые, казалось, были повсюду.

Стоило только Эдварду усадить Беллу на диван и снять с неё ботинки, он понял, почему ей было настолько больно, несмотря на то, что с момента травмы прошло уже шесть дней. Никакой фиксирующей повязки. И ботинки девушки так же не удерживали нужный сустав.

– Тебе совсем не жалко себя, да? – спросил он, осторожно прощупывая распухший голеностоп.

Белла пожала плечами, её глаза наполнились слезами, которые она изо всех сил сдерживала. Стараясь игнорировать эмоции девушки, Каллен нанёс мазь и наложил повязку, заставил Беллу лечь на диван и подложил под её ногу подушку.

– Изабелла… – начал Эдвард, не зная точно, что он хотел сказать.

– Белла, – тихо поправила она.

– Что, прости?

– Меня все зовут Белла.

– Хорошо. Белла, тебе, правда, нельзя вставать. Пожалуйста, послушайся. Тебе надо оставаться дома хотя бы несколько дней. Ты можешь это сделать?

– Рождественские каникулы почти закончились, мне надо в университет. И я все равно пойду к нему, – тихо добавила она.

– До учебы ты поправишься, если не будешь напрягать ногу.

Белла поджала губы. Эдвард внимательно смотрел на её лицо, бледную кожу, залегшие под глазами темные тени. И он невольно задался вопросом, а когда она ела в последний раз. Не говоря ни слова, Каллен поднялся и пошел на кухню. Пустой холодильник стал красноречивым ответом на его вопрос. Теперь доктор Каллен уже злился не только на самого себя. Как можно так беспечно относиться к себе? Конечно, горе от потери жениха – это понятно, конечно, ещё не скоро забудется, но надо же продолжать жить. В конце концов, девчонке всего восемнадцать лет.

Решение, что делать, было спонтанным, и Каллен даже на миг не задумался, что заставляет его поступать именно так. Хотя в тот момент даже если бы он и сделал это, то все равно списал бы это на чувство вины. Резким шагом он вернулся снова в гостиную. Белла лежала на диване именно так, как он её оставил, и безжизненно смотрела перед собой. Осмотревшись, Эдвард увидел плед и укутал им ноги девушки. Свон снова никак не отреагировала.

– Где ключи? – потребовал он, боясь, что иначе Белла просто не впустит его.

– Зачем тебе? – раздраженно отозвалась девушка.

– Съезжу в магазин и вернусь, – стараясь быть спокойным, ответил Эдвард.

– Доктор Каллен, чего вы хотите добиться? – с какой-то тихой злостью в голосе потребовала Белла.

– Я просто хочу помочь, – тихо ответил он.

– Вы не обязаны! Мне от вас ничего не надо! Уйдите, просто уйдите, пожалуйста, – казалось, от ярости она даже заплакать не могла, хотя, наверно, ей бы стало легче от этого. – Доктор Каллен, оставьте меня в покое, – словно выдохшись, попросила она.

– Меня зовут Эдвард, – всё также тихо отозвался он. – Я скоро вернусь, только скажи, где ключи.

Каллен съездил в магазин, накупил продуктов, вернувшись, обнаружил, что Белла уснула, а на её щеках виднелись влажные дорожки слёз. Стараясь не шуметь, Эдвард разложил продукты на кухне, приготовил еды, так чтобы хватило и на ужин и на весь следующий день, если девушка всё же будет есть.

Этот вечер был странным. Белла позволила себя накормить, и Эдвард заботился о ней как о ком-то близком, не вспоминая, что они почти не знакомы, что друг другу никто. Они почти не говорили, просто обменивались взглядами. Сочувствующими, заботливыми, понимающими – Эдвард, настороженными, обиженными, вопросительными – Белла.

Эдвард ушел поздно, когда Белла уже засыпала, предупредив, что приедет на следующий день после работы. И приехал.

И на следующий день тоже.

И на следующий.

Каллен готовил еду для Беллы, менял повязку, ругал, что она опять нарушала его предписания и выходила из дома… С каждым днём их отношения становились чуть менее напряженными, девушка постепенно оттаивала, начинала разговаривать с Эдвардом без раздражения, агрессии, слёз или же безразличия. Но Каллен понимал, что за всеми этими эмоциями скрывалась боль, и не давил на девушку. Он старался просто быть рядом, поддержать её, помочь, чем мог.

Весь его выходной он провел дома у Беллы. Они смотрели фильмы, что-то обсуждали. И пусть пока ещё это было неловко, но ни он, ни она не променяли бы этот день ни на что другое.

Через несколько дней, даже несмотря на нарушения режима, Белла уже перемещалась без затруднений. И когда вечером Эдвард приехал, она уже не знала, хочет ли говорить ему об этом.

Каллен уселся на диван и положил ноги Беллы поперек своих. Осторожно, будто она и впрямь могла сломаться от его прикосновений, он освободил девушку от повязки и изучил пальцами поврежденное место, внимательно наблюдая за реакцией очаровательной пациентки. Никаких признаков дискомфорта.

– Ты официально здорова, – объявил Эдвард, продолжая ласково поглаживать её стопы.

Белла в ответ лишь грустно улыбнулась.

Лишь теперь, спустя почти год, Каллен понял, что девушка тоже не хотела, чтобы он уходил. За ужином она впервые старалась что-то выспросить у него, задержать его подольше, просила его рассказать о себе, говорила, что не устала и вовсе не хочет спать. Хотя, конечно, Эдвард знал, что встала она рано и, как и во все дни, ходила на кладбище.

Улыбаясь своим воспоминаниям, доктор Каллен сел за руль своего «вольво» и направился к Белле, как и тогда почти год назад. В тот день он даже не задумывался, куда едет, и опомнился уже только стоя на пороге её квартиры.

– Эдвард? – удивилась девушка.

– Я… Прости, наверно, мне не следовало приезжать, просто…

– Все в порядке, – перебила Белла, – проходи.

– Я просто сел за руль и поехал к тебе, – честно сказал Каллен.

– Это хорошо, мне было одиноко, – также честно ответила девушка.

С того дня они виделись очень часто. И былая неловкость быстро растворилась, сменившись чистой и искренней дружбой. Ну, по крайней мере, оба они верили, что их связывают именно такие отношения. Конечно, Эдвард сваливал свою всё усилившуюся привязанность к девушке на заботу, даже опеку, и чувство вины, так и не отпускавшее его, но он уже не мог отрицать, что появилось что-то ещё, нечто большее. И с каждым новым днём, с каждым взглядом в карие глаза, с каждым мимолетным прикосновением оно росло всё больше, становилось все сильнее и ярче.

И однажды Эдвард перестал пытаться оправдываться и отрицать это. Он влюбился в Беллу Свон. Нет, даже не так. Он полюбил Беллу Свон. Всем сердцем. А ещё он понимал, что она не готова к новым отношениям, что она не отпускает из своей жизни Джейкоба Блэка, что она приняла присутствие и поддержку Каллена только от одиночества.

И однажды он убедился в этом, как и в том, что несмотря ни на что не оставит её.

В Сиэтле дожди не редкость. Но вопреки опасности поездок в плохую погоду Эдвард поехал после работы к Белле, словно чувствовал, что иначе может что-то случиться. И он не ошибся. Оказалось, это был День рождения Джейкоба, и Белла во что бы то ни стало вознамерилась попасть на кладбище. И когда Эдвард отказался везти её туда, у неё случилась истерика, чего он не видел ни разу за эти месяцы. Она кричала на него, обвиняла, а потом разрыдалась у него в объятьях.

Конечно, Эдвард не пустил её никуда. Он буквально силой удержал девушку, а потом долго сидел, укачивая её как ребенка, пока она плакала у него на груди и, обессилев, уснула.

– Маленькая моя девочка, как же я люблю тебя, – прошептал он и, не сдержавшись, прижался губами к виску девушки.

Белла что-то неопределенно мяукнула во сне и сильнее прижалась к Эдварду, обхватывая руками его торс. Каллен позволил себе насладится этой возможностью держать её в руках, прежде чем отнес в кровать и накрыл одеялом.

Эдвард сильнее сжал руль, вспомнив тот вечер.

Сегодня. Сегодня он скажет ей это, глядя в глаза.

И будь как будет.

---

Авторы: SuperMom и ИрисI. Ждем ваших впечатлений и размышлений на ФОРУМЕ.
Бета: Gretchen_Ross. Обязательно говорим Сашеньке спасибо!