Название: Сердце матери
Автор: -
Жанр: Drama, Angst
Рейтинг: G
Аннотация: Как же раньше не ценились такие простые дни, они принимались как данное, как обычное явление. А сейчас я запоминала каждое мгновение, каждую минуту своей жизни, каждое шуршание под ногами опавших листьев, каждый смешок, сорвавшийся с губ моей дочери. Завтра нас уже не будет в живых, но сегодня мы, по-прежнему, могли наслаждаться жизнью.

_______________________

- В некотором царстве, в тридевятом государстве жила-была одна девушка. Была она очень красивая, волосы ее были черные как ночь, а глаза – голубее самой чистой воды. И вот, в один прекрасный день повстречался ей принц. Он был воплощением ангела на земле: белокурые волосы обрамляли его прекрасное лицо, а глаза были способны в одну секунду очаровать даже самую строптивую барышню. Они встретились и сразу поняли, что созданы друг для друга. Пролетали дни, недели, а они были неразлучны. Очень скоро влюбленные сыграли свадьбу, на которой гулял весь народ этого небольшого государства. И казалось, их счастью не будет конца… Но потемнели тучи над государством, налетели на царство злые демоны и разрушили мирную жизнь людей. Они забрали принца в плен, оставив горевать его красавицу-жену. Дни тянулись необъяснимо долго. Девушка не находила себе места, думая, гадая, что стало с ее любимым. И вот в один прекрасный день явился к ней ангел, прикоснулся к ее плечу и сообщил, что совсем скоро она станет мамой. Предсказание сбылось, и у нее родилась дочка, самое чудесное дитя на свете. И даже несмотря на то, что принц был по-прежнему далеко, жизнь постепенно стала налаживаться… А тучи тем временем все сильнее сгущались над королевством, неистовствовали демоны, желая разрушить государство и стереть его с лица земли. Хаос и голод воцарились в прежде мирных домах, люди начинали впадать в панику. Все это время девушке казалось, будто её охраняет собственный ангел-хранитель, посылает тайные знаки и помогает им с дочерью. Ей хотелось верить, что это делал ее принц, отец ее ребенка, который все-таки нашел способ обмануть злые силы. И это действительно было так… Однажды она получила письмо, в котором говорилось про один старый волшебный лес, где они с дочерью смогли бы спрятаться от лютой нечистой силы. В ту же минуту девушка сорвалась с места и вместе с ребенком отправилась туда. А наутро был конец света… И весь мир погрузился во тьму. Девушке оставалось только ждать. Прошел один день, второй, а на третий она увидела вдалеке небольшой огонек и с надеждой пошла на свет. Там ее ожидал любимый, ее принц. Он подбежал к ней, подхватил на руки их дочь и больше не сводил глаз с этого прекрасного создания. На следующий день воцарился мир в королевстве, злые демоны ничего не сумели ответить силе, мудрости и храбрости молодого принца. Он вернул свет в государство, люди больше никогда не знали голода и разрухи. И жили они долго и счастливо. Конец.
- То есть мы не умрем, когда настанет конец света? – заинтересовано спросила завернутая в пуховое одеяло Джен, упрямо не желая закрывать свои прелестные глазки, требуя, чтобы я вновь и вновь рассказывала ей сказки.
- Конечно, нет, дорогая моя. Никакого конца света не будет. Кто тебе такое сказал?
- Роуз и Эмма постоянно об этом говорят в садике. А мне страшно умирать, мамочка.
При этих словах по моему сердцу словно вновь провели лезвием бритвы, нанося новые порезы на еще не зажившие раны.
- Ты что такое говоришь?! – осекла я подобные страшные мысли, которые поселились в смышленой головке моей крохи, ложась на кровать рядом с ней. – Не слушай этих глупых девочек. Ты не умрешь, мы не умрем.
- Нас спасет мой папа?
Еще один вопрос дочки, заставший меня врасплох. Я не могла объяснить ей, почему ее папы нет рядом, потому что и сама не знала всей правды. Но для Джен ее папа был лучшим на свете. Я всегда хотела, чтобы дочка верила в чудо, поэтому и придумывала эти сказки о храбром принце. Ребенку ведь необязательно рассказывать все, как есть. Вырастет и тогда все поймет.
- Да, наш папа герой, он обязательно спасет нас, если что-нибудь случится. Но ничего не случится, поняла?
- Обещаешь? – с надеждой потянула она, смотря на меня лучезарными серыми глазками.
- Честное слово, - я поцеловала ее в лоб, убирая с него непослушные светлые кудряшки. – Я люблю тебя, солнышко, и сделаю все для того, чтобы ты была счастлива.
- Я тебя тоже люблю, мамочка, - сладко зевнуло мое чудо, прикрыв глазки и уткнувшись маленьким носиком мне в грудь.
Я посмотрела на нее и невольно умилилась ее спокойствию и умиротворенности. Она так напоминала мне своего отца. Каждый раз, вспоминая о нем, я сожалела, что он далеко и не может видеть, как растет его дочь, как она делает свои первые шаги, как произносит первые слова, как любит его. Его не было с нами уже более пяти лет, а я все надеялась, что в один прекрасный день он появится на пороге этого дома и все будет так, как раньше. Но каждый раз, мечтая, я осекала себя, понимая, что мы живем в реальности, а не сказке. Тут вряд ли возможен хороший конец. Но проходили дни, забывались все предосторожности, и я снова представляла встречу отца с дочерью, их счастливые глаза. И моему сердцу становилось спокойнее от этих мыслей.

- Ну что, уложила все-таки? – спросила сестра, когда я спустилась на кухню.
- Да, заснула. Кэр, меня очень пугают ее вопросы. Она сегодня сказала, что ей страшно умирать. А вдруг она и вправду что-то чувствует?
- Эйприл, не говори глупостей! - небрежно бросила сестра, ставя передо мною чашку цветочного чая. – Просто она очень впечатлительный ребенок.
- Она дочь эйра! Это ведь не может пройти просто так. Она наполовину человек, наполовину воздушный демон.
Я покачала головой и подперла ее руками. Мне стало страшно. Я и раньше думала о том, как на дочери отразится то, что ее отцом является не совсем человек, а сейчас…
- Если бы в ней было хоть что-то от Стивена, мы бы уже заметили.
- В Стивене я тоже сначала не видела ничего сверхъестественного. До некоторых пор. Я обо всем узнала только перед тем, как он покинул нас. И то потому, что он сам мне все рассказал.
Я невольно содрогнулась от воспоминаний: картина прощания с любимым мужчиной до сих пор стояла у меня перед глазами.
- Выкинь из головы эти воспоминания. Он выбрал себе другую жизнь, и…
- Он ее не выбирал, его заставили! - перебила я.
- И он не вернется, - с грустью в голосе сказала сестра, тяжело вздохнув. – Ты должна это понять.
- Тогда страж, который пришел за ним, сказал, что он и многие другие были призваны, чтобы сотворить апокалипсис. Я боюсь, что это не просто слова.
- Неужели ты действительно веришь в конец света? – с издевкой подняла брови она.
- Ну, если рассказы о воздушных демонах с этим чудовищным «геном мстителей» все же правда, то да, я не исключаю такой возможности, - нехотя я отхлебнула обжигающего чая и снова подперла рукой свинцовую голову.
- Эйприл, - серьезно посмотрела на меня сестра, - ты должна забыть о прошлом и все-таки начать жить для себя, заботясь о вашей дочке. Ты должна бороться. Я знаю, ты его до сих пор любишь, я понимаю, но жизнь очень суровая штука.
Кэр сочувствующе посмотрела на меня и вытерла слезинку на моей щеке. А я ведь даже не заметила, что плачу.
- Дорогая моя, бедная, маленькая сестренка. Все будет хорошо, мы справимся со всеми препятствиями. Даже если это будет сам «конец света».
Сказав последние слова, она подарила мне сдержанную, но такую приободряющую улыбку и крепко сжала меня в объятиях.
- Я с тобой, - выдохнула Кэр.
- Спасибо, - только и смогла произнести я в ответ.

Проснувшись на следующее утро, я заметила, как необычайно ярко для конца ноября светит солнце. Скоро должна была наступить зима, а мы до сих пор могли гулять на улице в легких куртках. Возможно, это яркое солнце было единственной радостью за последние полгода для многих людей, ведь каждый был очень насторожен, независимо от того, верил ли в конец света или нет.

Я насыпала овсяные хлопья в тарелку и поставила чайник на плиту прежде, чем почувствовала небольшое давление на правую ступню, что вызывало порядочный дискомфорт. Что-то гладкое и округлое обдавало холодом мою ногу. Наклонившись, я увидела, что на полу около меня лежит пустая бутылка вина. Странно, ведь вчера мы с Кэр не пили ничего алкогольного, а если бы и пили, то бутылка давным-давно заняла свое место в мусорном ведре. Не поленившись, я присела на корточки и подняла стеклянную тару с пола.
На вид она была очень старой: потертое стекло, черно-белая, оторвавшаяся в некоторых местах этикетка, потертые буквы. Внимательно присмотревшись, я разобрала всего лишь пару слов: «valet pro I mensis». По-видимому, латынь. Поставив бутылку на стол, я побежала в свою спальню, где нашла словарь латинских слов и выражений, принадлежавший когда-то моей бабушке. «Годен в течение одного месяца», - гласили буквы напротив найденного мною выражения. Хорошее, выдержанное вино имеет срок годности? Раньше мне казалось, что такого не может быть.
Проверив точность своих поисков еще раз, я захлопнула словарь, возвращая его на свое законное место, и снова спустилась вниз, желая найти еще хоть что-то полезное. И нашла. На обратной стороне бутылки была еще одна надпись: «21.11.2012». Я бросила взгляд на календарь, висевший на холодильнике. Это было сегодняшнее число. Что за чертовщина? Вино сделано сегодня и сегодня же мне подкинута уже пустая бутылка, которой на вид не меньше ста лет, учитывая, в каких условиях обычно содержаться вина подобного рода. На ней есть срок годности, который заканчивается двадцать первого декабря. Что бы это могло значить? Как вообще эта бутылка оказалась на полу в моем доме?
Не найдя ответов на свои вопросы, я со злостью швырнула стеклянную тару в мусорное ведро и вернулась к приготовлению пищи. По крайней мере, это было намного продуктивнее, чем исследование каких-то странных дат на не менее странной бутылке.

***

Маленький городок, в котором мы жили, всегда был очень тихим и спокойным местом, но в последнее время эта тишина и спокойствие стали угнетающими. Люди были запуганы и лишний раз старались не выходить из дома. Поэтому, решив прогуляться, я совсем не удивилась, что улицы были пусты. Когда же всё это закончиться? Каждый день с экрана телевизора нам говорили, что совсем скоро миру придет конец. Нас заставляли скупать продукты и теплые вещи на случай апокалипсиса. Многие перестали выходить на работу, а родители боялись отпускать своих детей в детский сад. Мы постепенно стали похожи на безропотных лабораторных крыс, которые только и могут, что гадать, будет ли опыт удачным или нет. У людей осталась только одна тема для разговоров. Даже Джен каждый день, возвращаясь из садика, спрашивала меня, правда ли наступит такой день, когда мы все умрем. И каждый раз мне приходилось придумывать все новые аргументы, чтобы успокоить дочь. Конечно, в мире остались такие люди, как я, которые не верили в то, что в один миг наша планета перестанет существовать. Но их было так мало, слишком мало, чтобы вернуть гражданам уверенность в завтрашнем дне, в которой они, безусловно, нуждались. Даже я спустя время стала задумываться, правильно ли делаю, когда отвергаю все мысли о справедливости апокалипсиса, надеюсь только на себя?

Подувший ветер растрепал мои наспех уложенные с утра волосы. Я невольно скукожилась и присела на лавочку около старого дуба, не желая пока возвращаться домой. Джен была еще в садике, а торчать одной в четырех стенах не было никакого желания.
Вдохнув теплого осеннего воздуха, я провела рукой по гладкой деревянной скамейке, и моя ладонь наткнулась на какие-то шероховатости. Взгляд невольно направился в сторону раздражителя и заметил несколько букв, аккуратно высеченных на дереве. «Слушай меня», - гласила надпись. И кому не лень было так красиво высекать бессмысленные слова? Это даже не признания в любви.
Я непроизвольно хмыкнула и устремила взгляд в небо, такое же голубое и чистое, как глаза Джен, как глаза Стивена. Я всегда удивлялась, какой силой обладал его взгляд. Казалось, он мог очаровать любую девушку, лишь посмотрев на нее, но почему-то выбрал меня.
Я заставила себя оторвать взгляд от неба, чтобы больше не вспоминать о нем. Не хочу. Это было в прошлом, а сейчас мне оставалось лишь надеяться, что все его слова окажутся неправдой, что он на самом деле обычный человек, который не сумел признаться в том, что больше не любит меня, и придумал красивую легенду о каких-то там эйрах и этом чертовом гене мстителей. Но, к сожалению, я слишком хорошо его знала, чтобы не поверить его словам. Он всегда говорил мне правду, и теперь эта привычка казалась мне его самым большим недостатком. Вот уже больше пяти лет я живу с правдой о том, что существуют особенные люди, в генах которых течет кровь воздушных демонов, кровь, которая теперь призвала их встать на темную сторону этого мира и совершить конец света. Как же глупо и нелепо это все звучит! Если бы это рассказал мне кто-то другой, я бы точно назвала этому человеку адрес ближайшей психбольницы. Но факт остается фактом: наш мир совсем не такой простой, каким может показаться с первого взгляда. И я все чаще вспоминала о словах Стивена, когда слышала о приближающемся конце света. И каждый раз мне было неимоверно больно из-за того, что к этому может быть причастен отец моей дочери.

Вспомнив о Джен, я посмотрела на часы, чтобы узнать, пора ли уже идти за ней или еще можно погулять. Взгляд невольно соскользнул с циферблата и упал на то место, где еще полчаса назад красовалась надпись «Слушай меня». Она как будто испарилась, а ее место заняла другая, не менее странная: «23 дня». Я подскочила со скамейки и оглянулась вокруг. Никого нигде не было. Но как? Я не понимала, каким образом то, что было вырезано на дереве, могло исчезнуть и замениться совершенно другим? Я еще раз посмотрела на скамейку, чтобы удостовериться в том, что не сошла с ума, и в этот раз вообще ничего там не нашла: ни на этом месте, ни на любом другом. Все исчезло, как будто мне это померещилось. Обняв себя руками, я осмотрелась вокруг, не желая, чтобы кто-то заметил мое состояние, и пошла прочь от этой скамейки. Я ведь отчетливо видела все эти цифры и буквы, они были там, я это точно знала. Что означает эта просьба: «Слушай меня»? А дни? Я снова взглянула на часы: двадцать восьмое ноября. Если прибавить к ней двадцать три, то получится двадцать первое декабря. Где-то я уже видела эту дату. Именно к этой ней все свелось и при моем осмотре бутылки…

На следующий день я практически забыла о том, что было в парке. В конце концов, мне могло просто показаться, что там были какие-то числа и буквы.
Джен в тот день осталась дома, а я решила приготовить вкусный обед и сделать небольшую уборку в доме. Что еще нужно для отличного дня?
- Мамочка! – позвала меня дочь, упрямо что-то вырисовывая на лежащей перед ней бумаге.
- Да, солнышко? – я на секунду оторвалась от приготовления куриного супа, чтобы посмотреть, что такого важного случилось у моей принцессы.
- Посмотри, как я красиво написала циферки, - Джен протянула мне большой белый лист. Вытерев руки о полотенце, чтобы не испачкать старания дочери, я аккуратно взяла рисунок. На большом белом листе красными фломастерами была нарисована цифра «22». Я невольно прикрыла рот рукой, чтобы не сказать ничего лишнего при ребенке.
- Ты прекрасно написала это число, умница моя, - выдохнув, я положила листок обратно на стол и поцеловала ее волосы. – Почему ты написала именно эти циферки?
Джен сначала серьезно буравила глазами число, а затем растерянно посмотрела на меня и пожала плечами. От этого жеста дочери мне стало еще хуже. Через двадцать два дня ведь наступит двадцать первое декабря. Кто и что хотел мне сказать такими знаками? Стивен? Зачем ему это? Хотел предупредить, обезопасить, помочь? Бред! Хватит обожествлять его. В конце концов, еще оставался шанс назвать все это обычными совпадениями.
- Мамочка, у тебя там что-то из кастрюли выпрыгивает, - вывел меня из раздумий голос дочери: у меня действительно кипела вода. А еще, кажется, совсем скоро мог закипеть и мой мозг.

***

Прошло несколько дней. Я старалась не думать о странных цифрах и словах и сосредоточилась на том, какое платьице надеть завтра дочке в садик, что приготовить на обед, как правильно и быстро сделать качественный отчет на работу. Вся эта повседневная рутина казалась мне намного интереснее размышлений о странных знаках, попадающихся мне на пути.
Снизу послышался озорной голос сестры. Хоть Кэр и не жила с нами, у нее всегда хранился запасной ключ «на всякий случай». И обычно моя любимая сестренка не дожидалась этого самого случая, а открывала дверь сама.
- Привет, Кэр, - поздоровалась я, спустившись с лестницы. Она стояла на кухне и очень сосредоточенно рассматривала стол.
- Привет, грязнуля. Ты что, решила не убираться в доме? Не узнаю свою педантичную сестру.
- Да я вчера только убиралась вроде. А что, незаметно?
- По твоему кухонному столу этого не скажешь. Его как будто сто лет никто не протирал.
Да уж, к такому я была явно не готова, поэтому тут же поспешила проверить, что именно имела в виду сестра. Лучше бы не проверяла. Подойдя к столу, который еще с утра блестел на солнышке, радуя глаз своей чистотой, я увидела на нем вековой слой пыли и серебряное кольцо с зеленым камнем.
- Это ты достала из шкафа мое кольцо? – поинтересовалась я у сестры, которая лишь недоуменно покачала головой.
- А ты хранишь кольца в шкафу?
- Только это.
- Оно что, особенное? – хмыкнув, спросила Кэр и взяла его в руки, осматривая. – Вроде ничего ценного я в нем не вижу.
- Мне его Стивен подарил, - прошептала я, забирая у нее тоненькое серебряное колечко с малахитом.
- Поэтому оно тебе так дорого?
- Поэтому я не хочу его видеть, - отрезала я, желая поскорее вернуть причиняющую болезненные воспоминания вещь на место.
- Смотри! – воскликнула сестра, показывая пальцем на стол. – Тут что-то написано.
- «Надень его», - я прочитала буквы на столе среди пыли и обратилась к Кэр: – Это ты сделала?
- Мне что, заняться больше нечем? – она обиженно скорчила рожицу. – Может это Джен?
- Хочу тебя огорчить, но она еще не умеет писать. К тому же, дочка никогда бы не стала рыться в моих вещах.
- А кто тогда положил сюда это кольцо и написал это? – удивленно спросила Кэр, присаживаясь на стул, стараясь держаться подальше от грязного стола.
- Наверно, тот же, кто подкинул мне бутылку с датами, нацарапал на скамейке пару символов и заставил Джен написать число «двадцать два» на листике.
- С этого места можно поподробнее?
Я вытерла стол и присела рядом с сестрой, повествуя о каждой детали тех странных вещей, которые произошли со мной за последние дни.
- И сколько осталось до этой даты? – в конце поинтересовалась она, вглядываясь на календарь. – Восемнадцать дней?
- Да, - обреченно прошептала я, вглядываясь в упорядоченные числа на белом листе у холодильника.
- Эйприл, как бы сейчас это странно не звучало, но мне кажется, надо его послушаться.
- Кого его?
- Того, кто присылает тебе эти странные вещи. Может, это Стивен?
- Я тоже об этом подумала сначала, но тогда почему он сам не может просветить меня и не мучиться с этими знаками?
- Значит, не может… Надень кольцо.
Я осмотрела серебряный ободок, зеленый камень в оправе и нехотя надела его на безымянный палец. Это кольцо Стивен подарил мне в честь нашей помолвки. Как же я тогда была счастлива! Зато сейчас этот символ нашей прошлой любви причинял мне не только душевную, но и физическую боль: металл как будто жег кожу под ним.
- Мне больно, Кэр, - пожаловалась я сестре. – Я не могу его носить больше. Это причиняет мне новые страдания, а я устала от них!
Я попыталась снять кольцо, которое еще минуту назад свободно надевалось на палец, но оно даже с места не сдвинулось. Обслюнявив палец, я подергала ободок вниз, вверх, но оно не сдвинулось даже на миллиметр. Тогда я и заметила на нем выгравированную надпись на ободке около камня. Присмотревшись, я разобрала аккуратно выведенное число «18» и еще раз убедилась в том, что это уже нельзя было назвать совпадениями.
- Это знак, - прошептала завороженная происходящим Кэр, озвучив и мои мысли заодно.
- Тогда что должно случиться через восемнадцать дней? Конец света? – выдавила я из себя то, что пугало меня больше всего.
- Сплюнь! Все это сказки о конце света! Такого просто не может быть! – махнула рукой Кэр, подходя к большому окну. – Но лучше послушайся его, кем бы он ни был. Быть может, это подарит тебе или Джен шанс.
- Мне ничего не нужно, лишь бы у Джен в жизни все сложилось хорошо.
Я погладила кольцо, жар от которого все еще терроризировал мой палец, обвела цифры и подошла к сестре, обнимая ее. Она с готовностью откликнулась на мои объятия, прижимая меня к себе. Так мы, наверно, простояли с десяток минут, пока обе не насытились поддержкой друг друга. После смерти нашей мамы сестра стала моей единственной опорой в жизни, единственным человеком, на которого я могла положиться. И я была безмерно благодарна ей за это.

***

Я посмотрела на кольцо: сегодня на нем была выгравирована цифра «14». Этот обратный отсчет, который теперь присутствовал в моей жизни все время, жутко раздражал и давил на итак надломленные нервы. Дни, тем временем, шли, а цифры на кольце неизменно уменьшались.
Тринадцать.
Двенадцать.
Одиннадцать.
Десять.
Девять.
Восемь.
Семь…
Каждое утро мне было страшно распахнуть глаза и увидеть новую гравировку на своем кольце. Но я все равно делала это и отправлялась со старыми мыслями в новый день. Порой у меня получалось забывать обо всем. Обычно это происходило, когда я была чем-то занята. Теперь мне все реже требовался отдых. Впервые в жизни я осознала, что жизнь слишком коротка, что надо постараться наполниться ею до конца, чтобы больше ни на что не осталось места. И на страхи в том числе.
Я стала проводить с дочерью еще больше времени. Ее искренняя, безграничная любовь ко мне была главным спасением от всего. Смотря на нее, я все чаще убеждала себя: что бы ни произошло, она обязательно выживет. Я верила, что Стивен посылал мне эти знаки не просто так, что он знает, как помочь нашей малышке. А в том, что это был именно он, у меня к этому времени не осталось ни малейшего сомнения.

***

Я уже давно перестала получать какие-либо еще послания от Стивена. Теперь только календарь и числа на кольце напоминали мне о том самом дне, когда должно было все случиться.
Придя с работы, я как обычно поднялась в свою спальню, чтобы оставить сумку и переодеться. Я открыла дверь, прошла к шкафу, и вдруг почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд, прожигающий мой затылок. Это ощущение я не могла спутать ни с чем иным. Даже спустя столько лет я почувствовала силу этого взгляда, снова испытала его влияние на себе. Мое тело словно пронзило электрическим током, которого, конечно же, не было на самом деле. Я знала, кто сейчас стоит за моей спиной, и знала, что он придет. Но все равно оказалась неподготовленной к этой встрече.
Спустя некоторое время я все-таки заставила себя повернуться туда, откуда шла эта бешеная волна энергетики. Увидев его, я чуть не упала прямо на пол, успев ухватиться за дверцу шкафа.
- Стивен…
Я вздрогнула от его присутствия и своего хриплого голоса, которым я позвала его по имени. Он стоял в дальнем углу моей спальни, упорно буравя меня глазами. Его скулы были напряжены, а руки спрятаны в карманы. Весь его облик говорил о полной собранности и решительном настрое.
- Ты должна поехать со мной. Сейчас же, - командным голосом провозгласил он.
- Прости, что?
- Ты сейчас же поедешь со мной, - спокойно повторил он. Конечно, мне не показалось.
- Я услышала, просто решила уточнить. Ты заявляешься в мой дом через столько лет и первое, что произносишь, это «ты должна поехать со мной». Серьезно? Ты считаешь, что я действительно готова сорваться с места и побежать за тобой неизвестно куда, стоит тебе только поманить пальцем?
Я крепко сжимала дверцу шкафа, которая помогала мне устоять на ногах. Я наконец-то могла высказать ему все, что накопилось за столько лет, и не собиралась упускать такой возможности.
- Да, серьезно, - сурово произнес он, в то время как на его лице не дрогнул ни один мускул. – Я отвезу тебя в безопасное место. Там будет все для того, чтобы ты выжила.
Я вспомнила о словах сестры, которая советовала мне послушать того, кто посылал мне все эти знаки в надежде, что он сумеет уберечь мою дочь от беды. Подавив в себе желание наговорить ему чего-нибудь еще, я отпустила бедную дверцу шкафа и забегала по комнате в поисках дорожной сумки.
- Хорошо, я только сейчас соберу нас с Джен, и поедем, раз это нужно, - пролепетала я, не совсем понимая, что происходит. Для меня ключевыми словами стали «безопасное место», за которые я зацепилась словно утопающий за соломинку.
- Поедешь только ты, Джен останется здесь, - отрезал он, рассматривая фотографию дочки на моем столе.
- В смысле? – я замерла от резкости произнесенных им слов.
- В том смысле, что шанс выжить есть только у тебя.
- Я без нее никуда не поеду, - тут же возразила я. Что он говорит? Как я могу оставить своего ребенка тут, а сама убежать и спрятать голову в песок словно страус? Я стала прокручивать в голове различные варианты. Мне нужно было уберечь моего ребенка от опасности. – Конечно, можно ее отправить туда, а меня оставить здесь. Я согласна.
В два шага он оказался рядом со мной, прошипев:
- Твоего мнения никто не спрашивает, - он крепко сжал мои локти и сурово посмотрел в мои глаза. В их чистоте сейчас не было ничего из того, что я привыкла видеть раньше. Передо мной как будто стоял другой человек.
- Я без нее никуда не поеду! – бросила я ему в лицо, вырываясь из его стальной хватки. – Может быть, тебе и плевать на собственную дочь, но мне нет.
- Черт! Причем тут чувства? Твои? Мои? Ее? Ты даже не понимаешь, что стоит на кону, и решаешь все сама! Ты всего лишь человек, но именно ты сейчас имеешь право на жизнь! Не я, не она, а ты! – кричал он, размахивая руками и накручивая круги по моей комнате.
- Тебе еще раз повторить? Я без нее никуда не поеду! – я в отличие от него говорила шепотом, сил на крик просто не было. – Я не оставлю свою дочь в опасности, какой бы она не была. Она моя жизнь и мое все. Я просто не мыслю существования без моей Джен. Тебя не было все это время, ты не видел, как она росла, взрослела, как она достигала своих первых успехов. Ты просто не знаешь, на что способна эта маленькая девочка. Она как солнышко, когда она рядом, мне сразу становится тепло и хорошо. А когда она далеко, все мрачно и бессмысленно. Я готова сделать все, чтобы она выжила. Даже продать душу дьяволу…
Я сглотнула, услышав его подавленный смешок. Он находил мои слова смешными?
- Если бы все было так просто, Эйприл. Ты не сможешь ничего с этим поделать. Даже я не смог. Я не могу позволить ей остаться в живых.
Он был повернут к окну так, что я не могла разобрать эмоций на его лице. Его слова сжали мою грудную клетку, стянули ее стальными цепями, не позволяя дышать в полную силу.
- Она ребенок. Она просто маленькая девочка, которая всю свою жизнь спрашивала, когда же папа придет к нам. Ты даже не представляешь, как сильно она тебя ждала, как сильно она тебя любит. Скажи, пожалуйста, когда ты успел стать таким бесчувственным? Или я просто настолько была ослеплена тобою, что не замечала того, что у тебя нет сердца. Я даже подумать не могла, что в один прекрасный день ты сможешь позволить себе вот так просто говорить о смерти своей дочери. Я понимаю, что она для тебя словно чужая, но это жестоко, Стив, и бесчеловечно.
- Не тебе обвинять меня в бесчувственности. Ты ничего не знаешь о моей душе, - зло прошептал он и, повернувшись, подошел ко мне практически вплотную. – Ты даже не представляешь, чем я был готов пожертвовать, чтобы оставить ее в живых. Я очень любил по ночам бывать у нее в комнате и смотреть, как она спит. Я не имел права, но мне было все равно. Я хотел ее видеть, я скучал. Она так похожа на тебя, только глаза мои.
Он улыбнулся через силу и присел на мою кровать.
- Тогда почему? – удивленно спросила я, опускаясь на место рядом с ним.
- Потому что она такая же, как я. Сейчас конец света создается, чтобы искоренить любую возможность уничтожить людям планету самим, чтобы уменьшить население, предотвратить уничтожение всего того, что дала нам Земля. Это основная причина. Но вместе с тем мы должны искоренить и таких существ, как мы.
В моей голове уже все смешалось, и, по правде говоря, я не совсем понимала, о чем он говорит.
- Зачем? Если верить твоим словам, вы делаете благое дело. Хоть я в этом сильно сомневаюсь.
- Затем, что этот ген может мутировать в любой момент, и тогда с лица Земли сотрется все раз и навсегда.
- Но ведь одна Джен ничего не сделает?
- Ты думаешь, у одного меня есть дети? – горько усмехнулся он, и я тут же осознала свою ошибку.
- Нет, конечно же, нет.
В комнате воцарилось молчание. Мы больше не знали о чем говорить, потому что все равно расходились во мнениях.
- Эйприл, поехали со мной, пожалуйста, - он нежно погладил мою руку, задерживая палец на кольце.
- Ты тоже умрешь? – он кивнул. – В чем смысл? Организовывать смерть для себя же?
- Ну, ты же была готова пожертвовать своей жизнью ради жизни Джен? Тоже самое и с нами. Тем более, мы не сами вызывались на это, нас выбрали еще до рождения. Именно мы были удостоены чести выполнить эту сложную миссию. Это честь…
Я молчала, не зная, что и ответить на это. Наконец-то я поняла, что он чувствовал, идя на этот шаг.
- Прости, - прошептала я, горько посмотрев на него.
- За что?
- За то, что была такого плохого мнения о тебе. Ты не достоин тех мыслей, которые мелькали в моей голове.
- Еще как достоин. Тебе не за что извиняться, - он прикрыл глаза и погладил мою руку. - Эйприл, я не могу позволить тебе умереть.
- Это бессмысленный разговор, - я вырвала руку и отпрянула от него, выдерживая безопасную дистанцию между нами. – Тебе лучше уйти.
- Пожалуйста, - он не просил, он умолял.
- Нет, Стивен, если ничего сделать нельзя, я умру в своем доме рядом с любимой дочерью.
Я еле сдерживала слезы отчаяния.
- У тебя еще могут быть дети, Эйприл, ты начнешь новую жизнь без меня, без прошлого.
- Моя жизнь закончиться через два дня, - я встала с кровати и продемонстрировала ему свое кольцо. – Я все сказала!
Развернувшись к нему спиной, я вышла из спальни, настойчиво игнорируя позывы вернуться обратно.

Я заперлась в своей ванной, мысленно надеясь на то, что Стивен все-таки покинет мой дом, не пожелав лично познакомиться с дочерью, которая мирно спала в своей комнате всё это время. Я больше не могла терпеть и, наконец, позволила себе заплакать. Хоть я и сказала Стивену, что мне осталось жить всего два дня, как и моей любимой дочери, мой рассудок все-таки отказывался принимать этот факт. Ну не может все взять и закончиться в один момент! Я винила себя за то, что не смогу спасти свою дочь, винила себя за то, что оказалась слабой, безоружной перед обстоятельствами и не сумела обеспечить ей достойную жизнь. Я винила себя за то, что провожу такое бесценное время, рыдая на полу в ванной, а не ловя каждый момент жизни своего ребенка. Если бы я только могла обменять свою жизнь на ее, я бы, не задумываясь, приняла смерть. Но и это было невозможно. Даже эта малость была вне зоны досягаемости!

Хватаясь за раковину, я неуклюже поднялась с пола, выпрямила спину и посмотрела на свое отражение в зеркале. Опухшие веки, красные глаза, потрескавшиеся губы. Мой ребенок не должен был увидеть свою маму в таком состоянии. Джен не должна была знать, что ее мама умеет плакать. Но я не сдержалась, дала волю слезам, только легче не стало. Я смотрела в отражение своих глаз и видела в них пустоту. Хоть мозг мой еще понимал, что не все потеряно, на душе уже было пусто.
А ведь у нас оставалось еще целых два дня… И эти два дня должны были стать самыми счастливыми. Пусть не для меня, но для моей принцессы точно.

В дверь позвонили, и, наспех вытерев остатки слез, я из последних сил натянула улыбку на лицо и быстро сбежала по лестнице вниз, открывая дверь стоявшей на пороге Кэр.
- Привет, сестренка, - как же я была рада ее видеть! Кто знает, быть может, это происходило в последний раз. – Почему ты не открыла своим ключом?
Она выглядела очень угрюмо и подавлено.
- Я приехала спросить, не приходили ли к тебе странные люди, предлагающие увезти в укрытие на время конца света?
Меня очень удивил подобный вопрос сестры. Неужели, они решили все-таки сохранить жизни простым смертным?
- Нет, а должны были? – я старалась выглядеть как можно более непринужденной.
- Час назад ко мне в дом постучали и сказали собирать вещи для переезда в Сибирь. Говорят, только там можно будет спастись. Тебе не сказали?
- Нет, - ответила я и с надеждой спросила: - Так ты уезжаешь?
- Мы уезжаем. С тобой и Джен. Быстро собери все самое ценное и поехали. Нас уже ждут в аэропорту, - бросив на ходу эти слова, она молниеносно понеслась в мою комнату, чтобы, скорее всего, помочь мне со сборами.
Но куда я поеду? Я не оставлю Джен одну, а ей туда нельзя. Ей точно туда нельзя, тогда они загубят и жизни тех людей, которых сейчас пытаются спасти. Мы все-таки должны остаться здесь и терпеливо ждать нашей участи. Так будет правильнее всего.
- Кэр, - позвала я сестру, которая с усердием впихивала мою одежду в большую дорожную сумку, - мы никуда не едем.
- Как нет? Ты что, умереть надумала?
Если бы я сказала ей правду, она точно не согласилась бы оставить нас здесь, или сама никуда не уехала. Но я очень хотела, чтобы хоть она выжила, чтобы у нее все сложилось так, как должно быть, как она заслуживает.
- Нет, ты что? – я положила руки на ее плечи, успокаивая. – Просто я уверенна, что мы с Джен выживем и здесь.
- Но это невозможно… Сестренка, пожалуйста, поехали со мной.
Ее глаза умоляли меня принять предложение, но я не могла так рисковать. На глаза опять стали наворачиваться слезы, но я твердо уверила себя в том, что не буду больше плакать. И не стала.
- Сегодня ко мне пришел Стивен, - глаза сестры распахнулись до предела и с недоверием уставились на меня. – Он сказал, что обеспечит нам безопасность.
Надеюсь, я не сильно запиналась, когда так бессовестно врала сестре.
- Не может быть… - она прикрыла рот ладонью, анализируя в голове все сказанное мною.
- Ты мне не веришь?
Конечно, сестренка, ты мне не верила, я бы и сама себе не поверила. С какой стати он явился бы, чтобы нас защитить, если не давал о себе знать до этого времени?
- Верю, конечно, - снисходительно улыбнулась она. – О чем вы вообще говорили?
- Это неважно сейчас, - я взяла ее руку и крепко сжала, - важно, чтобы ты уехала туда, где будет безопаснее всего. А мы как-нибудь и здесь перебьёмся.
- Обещаешь, что мы встретимся после всего этого?
- Обещаю, - с трудом выдавила я из себя. Как же трудно мне было говорить это сестре, зная, что не сдержу слова.
Кэр притянула меня в свои нежные объятия и положила подбородок на мое плечо. Родная моя, милая, добрая сестренка… Хоть бы с тобой все было в порядке, хоть бы ты была счастлива! А я буду наблюдать за тобой с небес и радоваться.
Больше я не могла сдерживать себя, поэтому запомнила это чувство и отпрянула от сестры, опуская глаза в пол.
- Мне кажется, тебе уже пора ехать, - взглянув на ожидающую около нашего дома машину, напомнила я ей, желая, чтобы она не заметила фальши в моих словах и действиях.
- Да, давно пора. Меня ждут. Я просто очень за тебя переживаю.
- Все будет хорошо, - я заметила слезинку на ее щеке и стерла ее большим пальцем, улыбнувшись. – Мы обязательно увидимся.
- Я тебе верю.
Она быстро поцеловала меня в щеку и сбежала по ступенькам к машине, не оглядываясь. Я знала, ей тоже было тяжело покидать меня в неизвестности, но надеялась, что мои слова придали ей уверенности в светлом будущем.
Сев в машину, она помахала мне ладошкой, на что я ответила тем же, и уехала.

Подавив собравшийся ком в горле, я закрыла входную дверь и, не спеша, побрела к комнате дочери. Тихий час подходил к концу, а значит, мне надо было потихоньку начинать будить мою кроху.
Попрощавшись с Кэр мне стало легче: я знала, что она выживет, что у нее все будет хорошо и была сильно за нее рада. Перед дверью в комнату дочери я шумно выдохнула, отпуская от себя ненужные мысли и переживания, надела улыбку на лицо и зашла к ней.
Джен, по-видимому, уже давно не спала.
- Солнышко, что ты делаешь?
Моя радость сидела на мягком ковре и старательно перебирала свои кубики.
- Мам, посмотри, - она ткнула пальцем на три кубика, с буквами «д», «в» и «а». Все правильно, нам осталось два дня. Я улыбнулась сделанному мной выводу, как будто нам осталось два дня до Рождества или отпуска, а не конца света.
- Умница, девочка моя, а почему ты составила именно это слово?
Джен пожала плечами и, ничего не ответив, разрушила составленное слово и начала заново собирать кубики. Она была так счастлива заниматься любимым делом, полностью сосредоточившись на нем, что мне ничего не оставалось, как сесть рядом с ней и покорно наблюдать за каждым ее движением и вздохом.
Иногда мы выбирались на кухню, чтобы подкрепиться, а потом снова возвращались к любимому занятию дочки.

***

Я открыла глаза и посмотрела на кольцо. «1»... Именно это я и ожидала увидеть с утра. Да, можно сказать, что я уже смирилась с собственной гибелью, хоть это и не совсем правильно, исходя из психологии.
Солнце так ярко светило сквозь практически невесомые шторы, что я твердо решила, что сегодня надо обязательно восхититься теплым зимним деньком, отдав ему дань прогулкой на улице. Погода все еще преподносила сюрпризы, и к середине декабря на улице не было ни снежинки.
Встав с кровати, я сразу же побрела в комнату дочери. По ее сладкому сопению я поняла, что Джен еще спит, но уже скоро готова будет радоваться новому дню.
- Мое солнышко, я тебя очень люблю, - я погладила головку дочери, убрав волосы от лица, и пошла готовить нам завтрак. Как же это все напоминало нашу обычную жизнь...
На календаре светилось двадцатое декабря. Я перевела взгляд на электронные часы: они показывали двенадцать часов ночи. Да уж, полночь в разгар дня? Я улыбнулась очередному посланному мне знаку, и поняла, что у нас в распоряжении есть ещё один день точно.
Достав кулинарную книгу, я сделала самые любимые вафли моей дочери, вынула из холодильника сливовое варенье, сварила ароматное какао, и отправилась будить свою красавицу.
- Кто это у нас уже не спит? – спросила я, глядя на то, как лукаво Джен хочет притвориться спящей.
- Я сплю, - крепче зажмуривая глаза, пробормотала дочь и облизала пересохшие губки.
- Конечно, спишь… И тебе сниться потрясающий сон, в котором мама приготовила на завтрак твои любимые вафли с сливовым вареньем.
- Правда? – Джен широко распахнула глаза, уставившись на меня.
- Конечно! Вставай, умывайся, и спускайся к завтраку, пока все не остыло, - я протянула руку дочери, за которую она схватилась, чтобы встать с кровати, - а потом пойдем гулять.
- Куда?
- Куда захочешь.
- Хочу в парк, - захлопала в ладоши Джен, закружившись по комнате. Я засмеялась и вышла из комнаты.

Я крепко держала дочь за руку, пока мы прогуливались по опустевшему парку. Солнышко по-прежнему радовало наши глаза, но вот листья уже давным-давно гнили на земле, придаваясь надеждам увидеть скорый снег. На улице было не просто тепло, а даже чуточку душновато, отчего наша прогулка не становилась менее чудесной. Мы ходили по аллеям, катались на качелях, играли. Как же раньше не ценились такие простые дни, они принимались как данное, как обычное явление. А сейчас я запоминала каждое мгновение, каждую минуту своей жизни, каждое шуршание под ногами опавших листьев, каждый смешок, сорвавшийся с губ моей дочери. Джен непринужденно бегала вокруг меня, что-то бормоча о солнечных зайчиках и своей новой кукле. Мое чудо тоже радовалось вместе со мной.

Мы с ней провели, пожалуй, самый лучший день в моей жизни. Нагулявшись вдоволь, мы вернулись домой и снова поднялись в ее комнату, где каждый занялся своим делом. Джен продолжила складывать свой конструктор, а я наблюдать за тем, как ловко она это делает. Именно такой она и останется у меня в памяти: веселой, жизнерадостной, целеустремленной и беззаботной.

До полуночи оставалось четыре часа, когда я напомнила дочери о том, что ей уже пора ложиться спать. Она не сопротивлялась: почистив зубы на ночь, я уложила ее в кроватку, плотно укрывая одеялом. Джен очень утомилась за день и теперь была только рада наконец-то опустить голову на подушку. К тому же из-за отсутствия дневного сна, на который мне просто жалко было тратить драгоценное время, ее глаза уже слипались от пришедшей усталости, а ручки все так же крепко сжимали мою руку.
- Мамочка? – позвала дочка, из последних сил распахнув глазки.
- Да, принцесса моя.
- Та сказка, которую ты мне недавно рассказывала. Это правда? Правда, что принц спасет нас?
- Конечно, дорогая, - улыбнулась я ей, - даже не сомневайся. Все мечты когда-нибудь сбываются.
- Я люблю тебя, мамочка, - протянула она и посильнее натянула на себя пуховое одеяло.
- И я тебя, солнышко. Спокойной ночи. Пусть тебе приснятся чудесные сны.
- Спокойной ночи, - сонно пробормотала Джен и сладко засопела.

Я все еще держала ее ручку в своей ладони, я решила, что не выпущу ее сегодняшней ночью ни за что на свете. Я хотела быть с ней в тот момент, когда это придет за нами. А еще больше я хотела, чтобы она ничего не узнала и ничего не почувствовала. Не думала, что смогу заснуть в этот момент, но меня почему-то упрямо клонило в сон. Забравшись на кровать дочери, я свернулась комочком, обнимая свою кроху.
- Как же я люблю тебя, доченька. Прости, пожалуйста, свою мать за то, что она не смогла уберечь тебя от беды.
- Это я виноват, а не ты, - послышался слабый голос из угла комнаты. Я даже не испугалась. Ну, чем мог напугать меня пробравшийся в дом человек накануне конца света? Какая разница, как и когда умирать? Тем более его голос был до боли знакомым и узнаваемым.
- Зачем ты пришел? – шепотом спросила я, чтобы не потревожить спящую дочь. – Ты ведь все равно ничего не сможешь изменить…
- Ты права, не смогу. Я просто хотел провести с вами последние часы нашей жизни.
- Ожидание смерти объединяет? – горько усмехнулась я. Стивен подошел к кровати и с нежностью посмотрел на Джен.
- Я очень ее люблю. Пожалуйста, разреши мне остаться сегодня здесь. Я не буду мешать, я просто посижу рядом с вами.
Я не смогла ответить «нет». И «да» произнести была не в состоянии. Видимо, Стивен расценил мое молчание, как разрешение. Он встал на колени рядом с кроватью Джен и почти невесомо погладил ее голову, а затем нашел мою руку, покоящуюся на плече дочери, и крепко сжал ее.
- Ты самая лучшая мама на свете.
- Спасибо, - прошептала я, последний раз вглядываясь в его лицо, прежде чем закрыть глаза. – Нам будет больно?
- Нет, ты главное постарайся заснуть. Все будет хорошо.
Мне было интересно, появится ли когда-нибудь на моем кольце цифра «0», что станет с нашим домом, как удастся выжить остальным. Я всегда хотела иметь большую семью, много детей, заботливого любящего мужа и белую собаку. Но сейчас, находясь в одной комнате со своим любимым человеком, лежа рядом со своей единственной дочерью, я понимала, что нет счастья большего, чем у меня уже есть. И я была счастлива умирать вместе с ними, потому что не представляла иной жизни. Конечно, моя мама сейчас на небе, наверно, корит меня за то, как я поступаю, но я не могу иначе. Она желала мне другой судьбы, а я не оправдала ее ожиданий. Надеюсь, она простит меня когда-нибудь.
Постепенно я отходила ко сну, и уже скоро перестала отличать свои мысли от своих видений. Я погружалась в царствие сновидений, где не было боли, не было страданий, не было жестокой реальности. Я закрывала глаза, зная, что больше никогда их не открою… Но была абсолютно счастлива.