BPOV
Большую часть перелета из Сиэтла до Нью-Йорка я была расстроена и растеряна. Скользя невидящим взглядом по головам пассажиров, сидящих в салоне эконом-класса, но, не вглядываясь в кого-то конкретно, я пыталась боковым зрением следить за Эдвардом. Выражение его лица не менялось вот уже три часа. Напряжен. Задумчив. Серьезен.
Я вздохнула и перевела взгляд в иллюминатор самолета, не рассматривая в нем ничего, кроме серого, почти неразличимого отражения профиля Эдварда, сидящего рядом со мной. Я пыталась выкинуть из головы все лишнее и думать только о Кристофере. В последние дни я превратилась в ужасную мать. Я позволила себе расслабиться и отдохнуть. В парке развлечений, куда я не могла сводить своего сына, я почувствовала себя какой-то свободной и надежно спрятанной ото всех невзгод мира за пределами этого места. И это было так непривычно, но так хорошо… И я пыталась корить себя за то, что развлекалась, пока мой сын был далеко, такой маленький и одинокий. Я должна была чувствовать вину за ту охватившую меня беззаботность. И я чувствовала ее. Я понимала, что не время веселиться тогда, когда будущее твоего ребенка, в котором он может ходить, висит на тоненьком волоске неизвестности… Но я так устала бороться с жестокостью судьбы в одиночку. И я позволила себе отпустить отчаяние и страхи, которые сопровождают меня вот уже три года. Позволила. На три дня. Три дня за три года… Но я ни на секунду не переставала думать о моем мальчике. Я просто позволила себе притвориться, что с моим Кристофером все хорошо, мечтала о том, как он будет визжать от восторга, катаясь на всех-всех каруселях, как будет подпрыгивать от нетерпения перед очередным аттракционом и бежать в мои объятья после захватывающей поездки. Я видела его сияющие глаза, я слышала его звонкий и счастливый смех, я обещала себе, что так все и будет. И в эти три дня это было так просто, и так правильно. И вот теперь, когда я летела навстречу с моим храбрым сыном, где мне снова придется быть сильной, чтобы он не мог увидеть все то отчаяние и боль, которая пронзает каждый раз сердце, стоит мне вспомнить через что придется ему пройти… Нет! Даже сейчас мои воспоминания об этих волшебных трех днях постоянно возвращались, согревая меня изнутри, затмевая, отгораживая грустные мысли о реальности. Воспоминания, в которых Эдвард был рядом, где он смотрел на меня, обнимал, смешил меня, покупал сладкую вату, катался со мной на аттракционах – где он дарил мне ощущение легкости, превращая меня из побитой жизнью несчастной женщины в юную и беззаботную девушку... Последние дни я чувствовала... ощущала Его рядом. Я постоянно чувствовала его поддержку. Его искреннюю заботу. Его заинтересованный взгляд добрых глаз цвета неба в сумерках. Его ладонь, нежно сжимающую мою руку, приносящую тепло, покой и веру в светлое будущее... Все это делало меня какой-то наполненной, будто Он заполнял в моей душе какие-то пустоты, и Его присутствие делало меня вновь целой… и более сильной… Даже в те дни, когда я была с Джейкобом, и мы еще жили в Форксе, я никогда не чувствовала себя с ним... единой. А Эдвард... Эдвард…
Я вновь сфокусировала взгляд на отражении в стекле, возвращаясь из воспоминаний в реальность, вновь пытаясь понять, чем вызвана такая напряженность, сосредоточенность Эдварда. Конечно, это я сделала что-то не так, но что? Мне никак не давало покоя, каким был мой неверный шаг? Единственное, что казалось мне логичным, это то, что я оказалась для него слишком сложной, слишком зацикленной на своих проблемах, не способной подарить такому мужчине то, что он заслуживает. Он… жалеет? Жалеет… о том, что летит сейчас со мной, тратя на меня и Криса время… И это я могла понять. Зачем ему я и мой ребенок? Он просто считает, что не может оставить меня в такой момент одну. Что должен меня поддержать. Но он ничего мне не должен. Это только я должна ему, очень многое, но, боюсь, что никогда не смогу отблагодарить его за все, что он уже сделал… Но сейчас я должна что-то сказать. Я должна отпустить, освободить Эдварда от этого бремени… Я повернулась и посмотрела на него.
- Эдвард! – позвала я его. Он обернулся и чуть прищурился, будто не понимая, звала ли его я, или ему показалось. – Ты в порядке?
Эдвард, наконец, вышел из своих мыслей и кивнул мне, пытаясь хоть немного улыбнуться.
- Эдвард, что с тобой? Ты так напряжен… Ты передумал? Я понимаю, ты можешь не делать этого, я ведь... Ты не должен тратить свое время на нас, у тебя много других более важных дел. И это я так много всего тебе должна! Я никогда не смогу оплатить все свои долги перед тобой! И сейчас… Я просто уеду из аэропорта, ты не…
- Белла, Белла... О чем ты... – начал Эдвард, и на его лице читалось абсолютное непонимание того, о чем я ему говорю, а затем его брови взлетели вверх. – Ты думаешь, я не хочу быть с тобой? Передумал?
Я быстро кивнула и опустила глаза. Слезы подступали так быстро. Почему-то было очень больно. Я невольно хмыкнула, и слеза скатилась по щеке.
- О, Белла... – прошептал Эдвард, и я почувствовала его руки, так властно и быстро пересадившие меня из кресла на его колени. – Не плачь, я прошу… Я не передумал, ну что ты?.. Я не могу передумать! Ты сделала меня самым счастливым на этой планете вчера ночью, когда позволила мне лететь с тобой, когда позволила прикасаться к тебе!..
Я открыла глаза, продолжая хлюпать носом, и посмотрела на Эдварда:
- Пппочему же ты тогда такой…
Эдвард хмыкнул, и я заметила, как его щеки порозовели.
-Я… Я волнуюсь, – я прищурилась, показывая ему, что не понимаю, о чем он говорит. Эдвард закатил глаза и пояснил: – Что, если я не понравлюсь Кристоферу?
Он смотрел на меня так искреннее. Его действительно волновал мой сын. Он хотел понравиться Кристоферу… В этот момент я ощутила что-то безумно трепетное в моей груди и даже не успела понять свой порыв, но мои губы уже через мгновение прижимались к его губам, так страстно, так… благодарно. Его удивление сменилось ответной страстью, и на какое-то время мы совсем забыли, что летим в самолете, полном людей.
Вот кто-то кашлянул, и мы, смущенные, прекратили поцелуй. Я быстро перебралась в свое кресло и повернулась вновь к прозрачному стеклу. Эдвард взял меня за руку. И я вновь ощутила это успокаивающее тепло его ладони. И за это я вновь была ему благодарна.
Так мы и провели оставшееся время полета.
***
Разговор с Эсме затянулся примерно на полтора часа. Мы обсудили все анализы и обследования Кристофера. Эсме и Роуз очень подробно и максимально понятно объяснили мне суть операции, рассказали о докторах и Клинике, куда мы вылетаем уже завтра утром.
Когда я вышла из кабинета Эсме, я не увидела Эдварда, которого обещала отвести и познакомить с Кристофером. Скорее всего, он просто не стал ждать и уехал по делам – решила я и направилась в палату к сыну. Каково было мое удивление, когда я открыла дверь и обнаружила, что Крис и Эдвард, удобно устроившись на кровати, поедая мороженное из пяти разных ведерок, играли в приставку.
- О, мам, привет! – прокричал Крис, – Это Эд! Он классный!
Вот и все. Я улыбнулась и, зайдя в палату, села в кресло у окна, позволяя себе немного выдохнуть и молча, с робкой, но счастливой улыбкой наблюдать за игрой новых «друзей». Кристофер и Эдвард смеялись, шутили и даже толкались. Мне нравилось смотреть на них. Мне нравилось, как они легко общаются. Мне нравилось, что Крис чувствует себя уютно рядом с Эдвардом. Мне нравилось, как Эдвард общается на равных с моим мальчиком, видя в нем не просто ребенка, а личность. Мне нравилось то, что я видела. И снова это ощущение правильности происходящего… В последнее время так многое мне казалось правильным… Это было странное ощущение, и я не понимала, чем оно было вызвано…
Я не сразу заметила, что баталии на экране перенеслись в реальность, когда разбаловавшись, парни стали кидаться талым мороженным. Эдвард прятался за всем, чем можно, а Кристофер с высоты кровати почти безошибочно попадал в его грудь. Я смеялась не меньше их, пока ложка фисташкового мороженного – ну, или того, что когда-то было фисташковым мороженным – не угадила в мою белую блузку, расползаясь на груди бледно-зеленым пятном.
Когда Эсме и Фелиция, спустя минут десять, открыли дверь палаты, они могли увидеть перепачканные стены в подтеках от мороженного разных оттенков и два тела на полу. Маленькое тело девушки, извивающееся и пытающиеся не дать облить себя из ведерка с шоколадным мороженным. И большое тело мужчины, подначиваемого криками «Давай, Эд! Мама не обидится!», пытающееся вылить на девушку содержимое этого самого ведерка.
- Эдвард! – крикнула Эсме, и от неожиданности руки «Эда» дрогнули, и оставшееся талое мороженное оказалось на моем лице и волосах…
***
- Белла, правда, я не хотел… Я… – скулил Эдвард, стоя за дверью душевой комнаты в кабинете Роуз. – Я думал просто подразнить…
Я открыла дверь, приняв душ и переодевшись в платье Розали, которое она любезно дала мне. Эдвард стоял в самом проходе, продолжая канючить, пока не увидел меня. Он замолчал, а его пожирающий взгляд, скользивший по моему телу, заставил меня покраснеть.
- Ты просто… совершенство, – прошептал он. И впервые за долгое время, я была с ним согласна. Платье Роуз было совершенством (прим. беты: не платье, Белла!! Ты! Он сказал: ты – совершенство!!): черное, обтягивающее, с высоким воротом и рукавами в три четверти. Широкий пояс подчеркивал талию, а длина, вряд ли доходящая до середины бедра высокой блондинки, прикрывала мои ноги чуть выше колена. И надо сказать, так приятно было надеть что-то такое красивое и новое…Туфли Розали оказались мне как раз, и поэтому сейчас мой наряд был совершенен. Волосы же я просто собрала в высокий хвост, подсушив их феном.
- О, Белла! Ты выглядишь чудесно. Ну что, едем домой? – произнесла Роуз, появившаяся в дверях кабинета. – И, Эдвард! Хватит разглядывать так Беллу. На сегодняшний день уже достаточно бесцеремонных действий! Мама тебя этому не учила! – она говорила строгим голосом, но в глазах были озорные искорки, и было понятно, что Розали просто подшучивает над братом. Я не могла не улыбнуться, наблюдая такие добрые отношения между братом и сестрой, и Эдвард, заметив мою улыбку, слегка покраснел и смущенно потупил взгляд.
Уже через пять минут мы сели в машину к Роуз и направились в ее квартиру. По дороге брат с сестрой постоянно смеялись, вспоминая свои похождения и проказы. Слушая об их проделках, я, в очередной раз, порадовалась их таким близких отношениям, но сделала важный для себя вывод: мне еще повезло с мороженным… Ну, и… они оба были классными, как сказал Крис.
Мы быстро и весело доехали до дома семейства Калленов-МакКартни. Но войдя в квартиру последней, я наткнулась на замершие на пороге спины Эдварда и Роуз.
- Привет, родственнички… – произнес высокий женский голос. – Сюрприз!
Я не могла ее разглядеть, но мне почему-то показалась, что Эдварду этого не хотелось. Он немного отступил назад, еще больше загораживая меня. Розали, напротив, направилась вперед и тем самым открыла мне немного обзора. Вот она обнимает невысокую черноволосую девушку и жестом предлагает сесть на диван.
- Элис, какими судьбами? Как дела? – дружелюбно спросила Розали, при этом почти не улыбаясь.
Элис… Сестра Эдварда. Но почему тогда он не…
- Эдвард, а ты не обнимешь свою младшую сестренку? – пискляво, по-детски произнесла девушка. Эдвард не пошевелился. – А кто это у тебя там?
Я, возможно, поступила неверно, но уверенно вышла вперед, показавшись перед младшей сестрой Эдварда.
- Белла Свон, – представилась я.
Презрительно осмотрев меня, не забывая, конечно, хмыкнуть, младшая Каллен развернулась и подошла к дивану.
- А что, Эдвард, нынче так популярно заниматься благотворительностью? Отмывать и одевать нищенок, лечить их больных детей, а потом…
Я чувствовала, как кровь отхлынула от моего лица, а в висках застучали ее слова. Обрывками и фразой целиком. Но я даже не успела поднять глаза на Эдварда, как он одним рывком преодолел расстояние до Элис.
- Элис! – заорал он, – Не смей. Так. Говорить! Ты, вообще, ничего не знаешь! Сейчас же извинись перед Беллой!
- Я? – взвизгнула девушка, – Я ничего не знаю? Ты разбил сердце моей подруге! Ты...Ты променял красавицу на это! – она указала рукой на меня. – Что? Купил ее ради забавы? Ты понимаешь, что она испортит всю твою жизнь?
Эдвард схватил ее за руку, поднимая на ноги. Он начал поднимать вторую руку…
- Ты испортила мою жизнь! – прорычал он и замахнулся…
- Нет, Джейкоб, нет! Пожалуйста!.. – услышала я свой голос
-Нет! Нет! – закричала я, не замечая, как оказалась рядом с ними, как повисла на руке у Эдварда. В этот самый миг все мои силы улетучились, и я стала оседать на пол. – Нет… – прошептала я…
- Белла! Белла! – голос Эдварда был далек, что оказался еще одним воспоминанием. – Белла… Я люблю тебя! Не слушай того, что сказала Элис, я прошу…
Я открыла глаза.
- Белла, Белла, как ты? – спросил он, сидя рядом со мной. Я приподнялась, понимая, что лежу на кровати, обстановка в комнате была незнакомой. «Видимо, комната Эдварда», – подумала я. – Белла, я…
- Где я? – решила уточнить я.
- В моей комнате... Белла, послушай… Я никогда бы не ударил Элис, я лишь хотел взять ее и подвести к тебе, чтобы она извинилась… Я не ударю тебя, Белла... – прошептал он, пряча свое лицо в ладонях.
Я верила ему. Почему я отреагировала так на их крики с сестрой, я не знаю, но мне казалось неразумной сама мысль о том, что Эдвард может ее ударить, ударить меня. Но слова Элис казались до боли правдивыми. Зачем я Эдварду? Как много он теряет и жертвует ради меня и Кристофера?..
- Все нормально, Эдвард... Все хорошо, – ответила я.
Эдвард поднял на меня глаза, он перевел свой взгляд на мои губы, и даже лишь от одного такого взгляда мои губы приоткрылись. Все мое тело инстинктивно подалось вперед навстречу его теплу, ласке и нежности…
***
Я смотрела из окна на ночной город, разрезанный на улицы, подсвечиваемый огнями витрин, фонарей, шумящий внизу тысячью голосов и сигналов машин…
« …Знаешь ли ты, как прекрасен в лучах ночных огней? Знаешь ли ты, как свет луны скользит по твоей коже и вызывает дрожь в моих руках? Знаешь ли ты, что я отдаю тебе себя… без остатка...» – пел красивый голос девушки из радиоприемника, включенного в одном из окон этого высокого дома.
С каждым новым оттенком рассвета, мои рассуждения все больше и больше приходили к одному и тому же выводу. Я не знала, будет ли это новым неверным шагом, сделаю ли я его, но...
Я вернулась в постель, прижимаясь к его обнаженному горячему телу своим, уже охлажденным свежим воздухом из открытого окна. Сонным, непривычным, но таким сладким, приятным движением он притянул меня к себе, и я поцеловала его. И еще запустила руку в его мягкие, непослушные волосы, пропуская снова и снова пальцы сквозь шелковистые пряди бронзового оттенка.
Еще некоторое время я лежала в объятиях этого красивого и сильного мужчины. Затем, еще раз нежно коснувшись его губ, я встала, собрала свою и без того небольшую сумку, и вышла за дверь. Внизу уже ждала Роуз.
- Эдвард не поедет вас провожать? – спросила она удивленно.
- Нет… – поспешно ответила я и отвернулась. – Мы попрощались здесь.