От автора: я долго не могла решить, от лица Эдварда или Беллы написать этот бонус. Мне хотелось побаловать вас мыслями Эдварда, но нам необходимо узнать мысли Беллы, особенно в конце главы, чтобы понять, как она пришла к тем или иным решениям. Поэтому этот бонус будет поделен еще на две части: 2 часть будет от Эдварда, и третья – от Беллы. Последний бонус (Свадьба) тоже будет от Беллы. Все же Санктум задумывался как история Беллы, поэтому и закончить необходимо строчками от ее лица. Надеюсь, вы не расстроитесь.

- Мне все эти имена нравятся, - признался я. – Выбор за тобой.
- Ну, хорошо, - прикрыла она глаза на мгновение. – Мне нравится… Martlet, все-таки английский язык ближе и роднее. Хотя Avaler тоже ничего – французский всегда вызывал во мне восхищение, и звучит так… нежно и чувственно, как и подобает женщине, - Белла кокетливо изогнула бровь, а мне это сравнение пыл сразу остудило.

Я нахмурился, испытывая странную эмоцию – хотя никакой опасности не существовало, я ощущал, будто что-то уже сейчас угрожает моей дочери. Кажется я, как настоящий отец, начал ревновать девочку к любым будущим кавалерам. Кавалер – авалер, ужасный каламбур.
- Значит, Мартлет, - выбрал я решительно, пресекая возможные попытки Беллы передумать.
- Эй! – возмутилась она, хлопнув меня по плечу. - Я еще не выбрала.
- Мартлет, - повторил я настойчиво. – И никаких кавалеров.
- О, да ты ревнуешь! – брови Беллы поползли наверх, она смотрела на меня, смущая насмешливым взглядом. А потом ласково погладила меня по лицу и прошептала: - Кажется, тебе в самом деле нравится быть отцом?
- Ну еще бы, - я с удовольствием согласился. – Ведь я считал, что это невозможно. Ты подарила мне счастье, Белла.
- Ты еще такой молодой, - задумчиво произнесла любимая, накручивая на палец прядь моих волос, от чего я едва ли не замурлыкал. Представляю, что сейчас испытывал Джаспер, слыша мои эмоции, они были похожи на настоящее опьянение.
- Молодой? – теперь брови поднял я, скептически. – Сто восемнадцать – самое время, чтобы остепениться, жениться и завести детей.

Белла захихикала, запрокинув голову, и я не удержался: оставил чувственный поцелуй на краешке ее челюсти и там, где раньше билась кровь в ее артерии.

Она втянула носом воздух, и я закрыл глаза, впитывая ее дрожь, словно она – часть меня. Чувствовал свое и ее желание. Как магниты, мы потянулись друг к другу, чтобы соединить уста.

- Элис, пойдем, прогуляемся? – предложил Джаспер очень тихо, однако Белла вздрогнула и сразу отстранилась, удерживая меня на расстоянии, как раз тогда, когда я сильнее всего на свете жаждал сократить его.
- Мы не одни, - предупредила она, когда я воспрепятствовал ее отдалению… и мне пришлось выпустить ее из своих рук. Ладони покалывало от нереализованной потребности коснуться, но я не посмел нарушать расстояние, которое воздвигало огромное смущение Беллы.

Она занялась подобием деятельности, перекладывая наши скудные вещи в шкафу, в то время как я упал в кресло, молча прислушиваясь к тому, как мои родственники один за другим покидают дом.

Эммет стал последней каплей.
- Повеселитесь, ребятки! – бросил он, уходя. Дверь хлопнула нарочито громко, а Белла беспомощно опустила руки, замерев.
- Боже мой, - прошептала она. – Это так неудобно!
- Зато теперь мы одни, - попытался утешить я ее, мгновенно оказываясь рядом. Ее тело, заключенное в мои объятия, было похоже на каменную напряженную статую.
- Не важно, – покачала она головой. – Ведь они знают, что мы будем делать.

Теперь проблема была решена. Мы поселились в Чикаго, остальные обживали дом в Итаке. Друг до друга было рукой подать, мы даже охотились в одних и тех же лесах и часто встречались на нейтральной территории. Зато в моем чикагском доме было необходимое Белле уединение.

Правда, она очень быстро от него избавилась, найдя работу. Мне было непонятно, почему чужие люди в городе не смущают ее, а моя семья так сильно действует на ее присутствие духа.

Однако жаловаться не приходилось. Наши отношения стали намного лучше, когда мы переехали.

Белла покружила дочь, улыбаясь и радостно выспрашивая, что Марли делала днем (мы называли ее по разному, ласковыми производными от настоящего имени – Марти, Марта, Марли и даже Мара). Та рассказала, что все свое время провела со мной, я читал ей книги и обучал основам языка и математики. Мартлет не могла ходить в обычную школу, - по правде говоря, из-за своего необычайно быстрого роста она вообще не могла выходить на улицу, по крайней мере, не там, где ее могли увидеть люди, - поэтому недавно я купил все необходимое для школьного образования. Дом большой, я сделаю в одной из многочисленных комнат настоящий класс, в котором моя дочь сможет учиться, как все нормальные дети. Печально только, что нормального общения с другими детьми у нее никогда не будет…

На лице Беллы, несмотря на очевидную радость встречи, мелькнула непонятная мне тревога, пока Мартлет рассказывала о своих успехах.

Что еще такого произошло, чего я не знаю? Я мечтал, чтобы все проблемы были решены, и Белла уже, наконец, начала счастливо улыбаться. Но, похоже, что бы я ни делал, все равно возникало новое препятствие, мешающее любимой наслаждаться своим существованием. Я начинал думать, что проблема не во мне и не в моей семье, а в ее голове. Могло ли быть, что четырнадцать лет неудач и опасностей повредили ее разум? Или все-таки дело во мне, и я что-то упускаю?

Белла прошла мимо меня с дочерью на руках, не заметив мое желание нежно поздороваться. Они направились в детскую, чтобы весь вечер посвятить играм, прежде чем Мартлет пора будет ложиться спать.

Меня явно ставили на второе место после дочери. И, хотя это было немного болезненно, я понимал, что Белле необходимо общение с быстро растущей девочкой. Время стремительно убегало, а Белла тратила слишком много драгоценных часов на бессмысленную работу. Неужели она сама не понимает этого?

Вздохнув от нереализованной потребности обнять любимую, я задвинул свои чувства на дальний план и пошел устраивать класс: собирать парту и стульчик, вешать доску. Все, как положено. Я предвкушал завтрашний день и уроки, которые уже станут похожи на настоящие.

Наше время с Беллой еще придет. Ночные часы всегда принадлежали только нам двоим, и я проявлял терпение, хотя ужасно соскучился.

Я не мешал девочкам, с упоением предаваясь сборке мебели, не торопился, чтобы потянуть время.

Когда Белла уложила Мартлет и появилась в проеме двери, я уже закончил и прикручивал последние винтики к маленькому стулу.

- Это… невероятно… - растроганно произнесла она у меня за спиной.

Я окинул оценивающим взглядом помещение и нахмурился. На зеленом ковре в виде лесной лужайки я поставил невысокую парту, и этот единственный предмет мебели выглядел так одиноко... Старинные картины явно смотрелись бы здесь лишними, поэтому на стенах я развесил современные картины с "детской тематикой", а также учебный материал, который мы будем изучать в скорости. Однако, увы, даже так комната смотрелась пустоватой...

- Тут всего хватает? Я не знаю, я никогда раньше ничем подобным не занимался…
- Тут все прекрасно… - уверила Белла тихо и… близко, ее руки сжали мои плечи, и я выдохнул, борясь с желанием наброситься на свою… нет, еще не жену, заключить ее в объятия и позволить себе расслабиться.
- Я просто хочу сделать все правильно… - выдавил я бессмысленную фразу, просто, чтобы отвлечься. Мой голос стал хриплым.

Я не слышал мысли Беллы. Но почему-то знал, что в этот момент она улыбается.
- Пойдем, - прошептала она многообещающе, отрывая меня от моего занятия. Она знала, что пришло наше время. Возможно, она тоже скучала по мне…

Поднимаясь, я снял ее ладошку со своего плеча, но не выпустил пальчики. Наши глаза встретились, и Белла тихонько выдохнула, сжимая мои пальцы. Не знаю, что она увидела в моих глазах, наверное, весь тот сдержанный огонь, который я копил много часов, дожидаясь ее возвращения.

Только в это время я ощущал, как пропасть между нами смыкается, соединяя далекие берега. Чувствовал себя свободным и вольным делать все, что захочу, невзирая на искусственно воздвигнутую разницу в возрасте, которая в остальное время мешала Белле быть со мной непринужденной.

Я не стал дожидаться одобрения. Едва мы вошли в спальню, я прижал Беллу к стене, отчаянно целуя в губы. Мои пальцы жаждали прикоснуться к ее лицу, я мечтал сорвать с нее одежду и бросить любимую на кровать, словно я неандерталец, а она – моя добыча. Но я оставался нежным и терпеливым, зная, что это действует сильнее страсти или спешки. Я не собирался быть таким, как все прежние ее бойфренды, не заботящиеся об ее удовольствии. Со мной Белла должна забыть о прошлом, только так она будет счастлива в настоящем.

И тихие стоны, которые вскоре начала издавать любимая всего лишь от поцелуев, были доказательством, что я на верном пути.

Я переместился на ее шею, отодвинув пышные локоны, и целовал самые чувствительные места: вокруг маленького ушка, краешек челюсти, впадинку над ключицей… Белла повернула голову, открывая мне лучший доступ, а ее пальцы проворно выдернули рубашку из моих джинсов и гладили живот.

- Ты скучал? – задала Белла нелепый вопрос; как будто это было не очевидно!
- Мне было некогда скучать, - утешил я ее, чтобы она напрасно не переживала. – Но, если тебя интересуют подробности, то я очень, очень скучал, с ума сходил… - мои руки в подтверждение жадно касались всего, до чего могли дотянуться. Белла судорожно выдохнула, когда я прижал ее за ягодицы, и я напомнил себе не торопиться. Если бы я еще мог слышать ее мысли, все стало бы намного проще. Мне бы не пришлось гадать, чего ей хочется…

Потому что сегодня я чувствовал ее напряжение, но не мог понять, отчего оно возникает.

- Что-то не так? – мои движения замедлились и стали трепетно-ласковыми, а не страстными, когда я заглянул в ее глаза. Она моргнула.
- Ты ведь не можешь читать мои мысли, - удивилась она.
- Не могу, - ухмыльнулся я самодовольно. – Но я и без телепатии очень внимательный. Так что случилось? – я совершенно остановился, положив руки ей на плечи.

За последнее время доверие между нами сильно возросло, и Белла все реже пыталась скрывать правду. Она вздохнула, отводя глаза, поморщилась и пожала плечами.
- Сама не знаю. Я чувствую, будто делаю что-то неправильно. Меня разрывает от противоречий: я хочу свою прошлую жизнь, когда все было просто и понятно, поэтому я работаю, это дает мне ощущение, будто ничего не изменилось. Но мне необходимо больше времени проводить с дочерью, мне кажется, я совсем не вижу ее, возвращаюсь и понимаю, что мое место здесь, в то время как я провела его где-то «там», когда вы оба нуждаетесь во мне. И… - она перевела взгляд на меня, медленно провела кончиками пальцев по моему лицу, - я вижу, как ты страдаешь от моего долгого отсутствия. Такое впечатление, что даже сильнее, чем дочь.

Я постарался ничем не выдать своего волнения, потому что Белла была во всем права, конечно же.
- Ты найдешь компромисс, - кивнул я уверенно. – Со временем все встанет на свои места, любимая. Никто и не ждет от тебя немедленного смирения, ты должна найти свое место в моем мире, сама понять, чего тебе не хватает, а что устраивает. А я помогу. Единственное, в чем я склонен согласиться с тобой и подтолкнуть к правильному решению, - добавил я с маленькой улыбкой, - так это в том, что твоя работа действительно отнимает тебя у дочери. Ты еще успеешь заняться чем угодно за вечность, когда Мартлет уже не будет расти…

Я внимательно следил за тем, какие в глазах Беллы отражаются эмоции. Она обдумывала сказанные слова, колеблясь с выводами. Затем немного улыбнулась, снова погладив меня по щеке.
- Кажется, я обязана добавить тебе пару лет за мудрость, Эдвард, - сказала голосом, полным нежности.

За эти полгода, что мы были вместе, мы все еще продолжали эту забавную игру. Я уже много раз становился старше Беллы, но она всегда находила повод вернуть разницу обратно. Упрямая моя девочка.

- Мне снова тридцать два, - усмехнулся я, поддразнивая ее. – Я снова старше.
- Это ненадолго, - пообещала она с вызовом.
- Посмотрим, - принял я условия, медленно наклоняясь, чтобы снова поцеловать, уже неуверенный, что это то, чего она сейчас хочет.

Заметив мою нерешительность, Белла ухмыльнулась, ее настроение переменилось к лучшему, к более… игривому. Ее взгляд опустился на мою грудь, и в следующую секунду пуговицы моей рубашки разлетелись в разные стороны. Ее маленькие, но очень острые ноготки намеренно царапнули кожу, и я зашипел от сильных ощущений. Мое дыхание перехватило, когда ее губы последовали за ноготками, обжигая грудь и шею: Белла повторяла все то, что я только что делал с ней.

Мне нравилось, когда она иногда брала инициативу в свои руки, это давало мне представление о том, что она любит. И сейчас ей явно хотелось дразнить меня. Я позволял ей это до тех пор, пока мог это контролировать… пока ее рука не скользнула шаловливо в мои джинсы, заставив меня ахнуть от неожиданности.

- Прекрати… - мягко возмутился я, отчаянно стараясь не потерять голову от ее настойчивых прикосновений, вызывающих бурный ответ. У меня появилось непреодолимое желание переместиться на кровать и продолжить там, уже без одежды, наличие которой раздражало все сильнее. Но я не мог игнорировать необходимость оставаться нежным и терпеливым. – Белла…

Она не слушала. Ее губы восхитительными вспышками блуждали по моей груди, все ниже, по животу… в то время как пальцы проворно расстегнули ремень, кнопку... Мне стало трудно сдерживать дыхание…

А потом, когда я понял, что она намерена делать дальше, мое тело окаменело, на долю секунды, прежде чем я схватил Беллу за плечи и настойчиво поднял вверх. Она растерянно смотрела на меня широко раскрытыми глазами.

- Почему нет? – невинный вопрос застал меня врасплох. Как же это объяснить… Свое смущение, свою неопытность, время, в котором я родился, и которое наложило отпечаток на мои пристрастия или, напротив, создало их отсутствие. Но представлять Беллу, стоящую передо мной на коленях и делающую что-то настолько... раскрепощенное, было чем-то слишком… неловким… для меня. Чрезмерно смущающим.

Но я, разумеется, постарался скрыть волнение за показной бравадой:
- Кажется, это я здесь мужчина и должен приносить тебе удовольствие, а не наоборот.

Белла, справившись с растерянностью, соблазнительно улыбнулась.
- Кажется, мы живем во времена равенства, так что и я тоже… могу иногда сделать то же самое для тебя. – Она снова попыталась опуститься, но я ее удержал. Этот разговор принимал опасный поворот, и чем дальше, тем я чувствовал себя неувереннее.
- Белла, - взмолился я предупреждающим голосом.

Она была гораздо смелее меня. Изогнула бровь и кокетливо провела пальчиками по моей обнаженной груди вниз:
- О, не будь таким ханжой, Эдвард, - и снова попыталась опуститься, вырывая руку.
- Нет, - я начал сердиться от того, что она продолжает настаивать.
- Что не так? – улыбка исчезла с ее лица, и я почувствовал себя хуже некуда от того, что расстроил Беллу. Она смотрела внимательно в мои глаза, выискивая в них ответ, и прежде, чем я успел сообразить, как выкрутиться из затруднительного положения, она догадалась. Она всегда была пугающе проницательна. – Только не говори, что никогда этого не делал?
- Белла! – я не знал, как быть с ответом на ее вопрос, закрыл глаза и наклонился, трусливо пытаясь отвлечь любимую поцелуем. Как будто это было возможно! Упрямей Беллы я еще никого не встречал.
- Эдвард, - шептала она, пока я чувственно целовал ее лебединую шею. – Пожалуйста, позволь мне… это здорово!
- Нет, - покачал я головой, пытаясь придумать приемлемый выход из нашего спора, но не находя его.

Белла нервно рассмеялась. Ну вот, теперь она смеется надо мной. Я стиснул зубы.

- Я родился в другом времени, - пробормотал я, не отрывая губ от сладкой кожи на ее шее. – Тогда такие вещи не были приняты… - Ну, или я просто не успел их попробовать, но об этом я, конечно, никогда не скажу вслух.
- Даже между супругами?
- Мы еще не супруги, - напомнил я и тут же пожалел об этом.

Белла, однако, не расстроилась от моих слов, а как будто даже воодушевилась, по крайней мере, ее голос прозвучал воинственно:
- Пожалуй, мне стоит прибавить тебе лет пять за старомодность, - сказала она насмешливо, заставив прекратить бессмысленные поцелуи и все же взглянуть на нее.
- Я только «за», можешь прибавлять.

Беллу это не смутило. В ее улыбке читался откровенный вызов.
- И я буду отнимать у тебя по три года за каждую попытку остановить меня, - бросила она, дернув бровями, - за неопытность.

Ох, если бы Белла знала, насколько права в своем предположении… Пока что она всего лишь подумала, что у меня нет этого, конкретного опыта, но не догадалась о его полном отсутствии, о том, что до встречи с ней я всегда был одинок, все сто с лишним лет. Однако я никогда не рискнул бы признаться в этом, это увеличило бы и так огромную пропасть между нами.

Она снова попыталась опуститься, и я снова ее остановил, хотя уже не так уверенно. Ее улыбка стала шире.
- Минус три, - торжественно произнесла она, и я снова стиснул зубы.

Ее пальцы нежно пробежались по моим щекам, а выражение лица стало игриво-умоляющим.
- Я просто хочу разнообразить наши ночи, - сказала примирительно она. – Впереди целая вечность. Ты же не хочешь, чтобы она стала скучной?
- Тебе со мной скучно? – воскликнул я с ужасом, это был удар ниже пояса, тем более моя уверенность и так пошатнулась. Больше всего на свете я боялся, что не оправдаю ее ожиданий, особенно… особенно в интимной сфере. Ей был тридцать один… у нее был настоящий опыт в этом, в то время как я знал все лишь в теории, и практику приобретал только сейчас, и никогда не был уверен, что все делаю правильно. Разве я мог соперничать со своими предшественниками-людьми? Я очень старался, но понятия не имел, насколько удовлетворяю Беллу в этом плане. И сейчас в моей голове вспыхнули воспоминания о веренице поклонников, с которыми Белла приобретала свой опыт… любой, даже такой смущающий… в то время как я всегда оставался в стороне, уходя, когда становилось невыносимо больно подслушивать мысли. Я не мог знать, был ли кто-то до меня лучше или хуже, и насколько лучше. И это беспрестанно мучило меня.
- Пока нет, - ответила Белла и улыбнулась. – Но ты же не хочешь, чтобы стало когда-нибудь?

Я смотрел на нее в ужасе, прекрасно понимая, что это обычный шантаж, но… это действовало. Как я мог сопротивляться, если это то, что ей нравится? Я не мог допустить, чтобы она пожалела, что была со мной…

- Белла… - прошептал я, когда она с улыбкой снова начала опускаться, медленно скользя спиной по стене. Ее глаза не отрывались от меня ни на мгновение, в улыбке читался жадный, почти хищный интерес. Она действительно... хотела этого?
- Минус шесть, - добавила она, когда мои пальцы непроизвольно сомкнулись на ее запястье, и я… выпустил ее руку. Белла улыбнулась победоносно, поняв, что эта битва ею выиграна.
- Это именно то, чего тебе хочется? – изо всех сил стараясь отринуть образ Беллы на коленях, делающей смущающие, и в то же время восхитительно-приятные вещи, я с отчаянием смотрел в ее лицо.
- Да, - ответила она так просто, как будто делала это ежедневно, и я закрыл глаза, побежденно качая головой и борясь со своим неуверенностью, наравне с возбуждением. Что ни говори, а Белла могла быть убедительной, за что бы ни взялась.
- Расслабься… - добавила она, когда я уперся руками в стену, чтобы удержать себя на месте, не сбежать, словно жалкий неопытный подросток. – Тебе понравится.
- Даже не сомневаюсь, - пробормотал я, задыхаясь от соблазнительных картин в моей голове. Но эти картины не шли ни в какое сравнение с тем, что я на самом деле почувствовал…

Я думал, образы прежних отношений Беллы с другими мужчинами станут преследовать меня, мешая, истязая и сокрушая мое желание. В действительности же все мысли тут же вылетели из головы под натиском шокирующе сильных ощущений. Это было… настоящее волшебство, нечто мне неподвластное, абсолютно инстинктивное, мощное, взрывоопасное. Я мог только позволить удовольствию наполнить меня и извергнуться невероятно сильным чувством… любви и восхищения к этой женщине, которая теперь была моей.

Я поднял ее на руки и, безостановочно целуя, отнес на кровать. Мои руки дрожали от потребности ласкать ее до полного изнеможения, пока она не начнет выкрикивать мое имя, пока я не пойму, что ей так же хорошо, как и мне. Порванная безжалостно одежда полетела прочь, одеяло, которое вампирам, по сути, было не нужно, создало необходимый уют, когда мы сплелись на кровати, отдавая себя друг другу без остатка. В нашем распоряжении была целая ночь, чтобы дарить наслаждение и получать его. Только наше время.

Я не мог читать мысли Беллы, но мое старание приносило свои плоды. Я уже точно знал, что Белла любит, изучил ее потребности, чувствовал каждую ее эмоцию, как свою. Словно не только наши тела подходили друг другу, но и души сплетались в танце любви. Каждый вздох, каждый стон любимой откладывался в нужной ячейке моей памяти, всплывая в подходящий момент, подсказывая, что Белла хочет. Учась приносить ей удовольствие, я становился искушеннее в этом вопросе, с каждым разом увереннее и смелее.

Я хотел стать для Беллы всем, целым ее миром, как и она для меня. Хотел заполнить все ее мысли, чтобы даже днем она вспоминала обо мне, мечтала о наступлении новой ночи, а ее человеческие воспоминания из прошлого потускнели бы по сравнению с прекрасным настоящим. Моя Белла. Мне казалось, что я знаю ее уже очень хорошо, чувствую на инстинктивном уровне, но я не останавливался на достигнутом, покоряя новые вершины, тем самым искупляя свою вину за четырнадцать лет моего отсутствия.

Чуть позже, когда сделали маленькую передышку, мы говорили о незначительных вещах, которые нужно завершить сегодня или завтра, о приближающемся переезде, о растущей дочери. Я лежал на спине, подложив одну руку под голову, пальцами второй руки поигрывая с локонами любимой. Белла положила голову мне на грудь, ее красивые волнистые волосы рассыпались возле моей шеи, щекоча подбородок. Я обожал такие простые мгновения нежности. Любил каждую секунду, проведенную Беллой в моих объятиях.

Небо начало сереть, приближая рассвет, а значит, наше недолгое расставание. И, хотя Белла теперь была вампиром, и ей не могло угрожать ничто из человеческого мира, я все равно волновался каждый раз, когда отпускал ее. И скорое наступление утра толкало меня продолжать любить ее, пока наше ночное время не закончилось.

Пальцем я очертил подбородок Беллы, приподняв ее лицо, чтобы дотянуться до мягких губ. Незаметно переместился набок, проводя рукой вдоль всего ее стройного тела, чтобы затем резким движением закинуть ее ногу на свое бедро.
- Ты ненасытный, правда? – прошептала она, ее глаза вспыхнули взаимной страстью, наполняющей мое сердце теплым всеобъемлющим счастьем. Я хотел, чтобы этот огонь в ее глазах никогда не угасал, горел вечность, становясь сильнее с каждым прожитым столетием. Возможно ли добиться этого? Я приложу все усилия…
- Только с тобой, - ответил я так же тихо, невесомыми поцелуями касаясь кончика носа, губ и лба. – Никогда бы не останавливался. Я так долго ждал тебя…

Я прижал ее крепче, доказывая силу своих чувств, и Белла, закрыв глаза, потянулась ко мне за поцелуем. Наши тела снова сплелись в нетерпеливом взаимодействии, Белла толкнула меня в грудь, опрокидывая на спину. Сегодня она была очень темпераментна.

- Хочешь… – спросила она с коварной улыбкой, - повторим? – И, медленно целуя мою грудь, начала опускаться. Вот ее губы коснулись моих ребер… пупка… Я втянул носом воздух, наблюдая за ней со смешением любопытства и смущения. Поймал себя на мысли, что ее действия приносят мне огромное удовольствие – просто потому, что от них получает удовольствие она. Вот она наклонилась, легко касаясь моей кожи чуть ниже пупка в почти невинном поцелуе… и я потерял свое дыхание, образы снова заполнили мое сознание, но на этот раз смущение быстро отступило. Было легко согласиться, если я знал, что это то, чего Белла хочет. Было легче, потому что это больше не было новым, потому что я это уже попробовал...

Еще один невинный поцелуй, и все мое тело наполнилось электричеством, потянулось навстречу новому витку удовольствия.

- Белла… - бессвязно прошептал я хриплым голосом; мое дыхание стало прерывистым, а рука автоматически потянулась к ее телу, просто, чтобы ухватиться за что-нибудь. Нет, это было не так. Это была необходимость чувствовать ее близость, потребность в прикосновении к ее гладкой коже, острое желание в ответной реакции. Мои пальцы скользнули на внутреннюю сторону ее бедра – то, до чего я смог дотянуться, - в то время как я вздрогнул и застонал, выпуская джинна из запертой бутылки, которую Белла сегодня вскрыла. Я просто не мог лежать и бездействовать, оставаться пассивным – мне требовалось что-то отвлекающее. Или я просто открывал в себе новую неизведанную глубину.

Я снова застонал от удовольствия, распространяющегося по моему телу, удовольствия, которое дарила мне любимая, и в моем почти затуманенном сознании вспыхнула замечательная идея о взаимности. Тяжело дыша, я нашел лодыжку девушки и потянул ее на себя. Открыв новые интимные горизонты, которые еще несколько часов назад невозможно пугали меня, теперь я не собирался останавливаться.

Я хотел перекинуть ногу Беллы через свою грудь, но обнаружил неожиданное сопротивление. Было трудно вынырнуть из рая и взглянуть трезво Белле в глаза, тогда, когда она уже лишила меня разума своими смелыми и решительными действиями.

Я снова попытался уговорить Беллу уступить мне, и она снова воспротивилась. Тогда я и увидел ее испуганные, даже шокированные глаза. Я сделал что-то неправильно? Но я знал, что мною руководило лишь желание принести ей удовольствие в ответ. Конечно, у меня еще никогда не было подобной практики, но теории в голове было предостаточно, чтобы знать, что подобные удовольствия могут – и должны быть – обоюдными.

И теперь она смотрела на меня широко раскрытыми глазами, как будто впервые увидела.

- Только не говори, что никогда этого не делала, - хриплым шепотом повторил я ее же слова, когда до меня дошло, чем может быть обусловлено смущение, очевидно отраженное на ее вытянувшемся и слегка побледневшем лице, как будто я застал ее врасплох и заставил занервничать.

Белла сглотнула. Мои пальцы все еще лежали на внутренней поверхности ее бедра, удобно располагаясь под самой ягодицей, и я ощутил в ее мышцах напряжение. И тут же понял, по тому, как Белла испуганно моргнула, что прав в своем – совершенно случайном – предположении.

- О… - выдохнул я удивленно, когда Белла закусила губу, пытаясь скрыть растерянность, и нахмурилась. Она ничего мне не сказала, но наше общее замешательство длилось целых несколько секунд.

И тогда я вдруг почувствовал в себе какое-то новое чувство, растущее изнутри. Восхищение? Оттого, что, несмотря на свой возраст, которым постоянно мне апеллировала, она осталась в чем-то абсолютно невинной. Гордость? Оттого, что я могу быть первым, кто подарит ей этот незабываемый, новый приятный опыт. Восторг? Оттого, с какой силой во мне вспыхнуло любопытство – а смогу ли я. Азарт? Оттого, как сильно захотел уговорить ее и немедленно попробовать то, от чего еще пару часов назад шарахался, как от постыдного и неправильного. И все эти эмоции переплелись в причудливый клубок, где главным было все-таки любопытство.

Мои пальцы настойчиво прошлись вниз до лодыжки и обратно по соблазнительной коже, почти касаясь ее женского естества, когда я снова взглянул на Беллу. Она не сдержала вздох, сомкнув колени; ее глаза прикрылись на мгновение и снова широко распахнулись, все еще наполненные страхом, в то время как я почувствовал себя более уверенно. Мое дыхание участилось от ее реакции, а потребность добиться разрешения на интимную ласку вспыхнула с непреодолимой силой. Я чувствовал это так, словно уже не смогу остановиться, она обязана позволить мне попробовать… В конце концов, я же позволил ей проделать тот же трюк со мной?

Я снова настойчиво потянул к себе ее бедро, на этот раз проигнорировав сопротивление, и нахально улыбнулся:
- Я просто хочу разнообразить наши ночи, - бросил я в нее ее же словами. – Впереди целая вечность. Ты же не хочешь, чтобы она стала скучной?
- О Боже… - произнесла она потрясенно, осознав, что попалась в ту же ловушку, которую расставила для меня. Ее тело напряглось в невольном сопротивлении, а я не хотел, чтобы она делала то, чего не хочет.
- Расслабься, - попросил я насмешливо, чувствуя небывалый прилив сил и хорошего настроения. – Тебе понравится.

Я даже не стал задумываться над тем, что отвечу, если она спросит меня, есть ли у меня какой-нибудь опыт. Солгу? Уйду от ответа? Я не мог сейчас об этом думать, когда страстно желал быть первым хоть в чем-нибудь – это была такая же острая необходимость, как потребность в кислороде у утопающего, или в героине у наркомана. Я просто был настойчив и убедителен, поглаживая нежную кожу и постепенно подтягивая девушку ближе к себе. Смущения как не бывало. Невинность Беллы сделала меня собранным и уверенным.

Она снова напряглась, и тогда я кинул последний аргумент. На моем лице сияла торжествующая ухмылка:
- Или я буду отнимать у тебя по три года за каждую попытку остановить меня, - дернул я бровями так, как это делала она, - за неопытность.

Белла пораженчески простонала, роняя лицо на мой живот и закрываясь волосами, чтобы скрыть смущение. В этот момент она потеряла бдительность и расслабилась, и я смог перекинуть ее левую ногу через свою грудь. Это моментально поменяло наше настроение: я тяжело выдохнул, пытаясь сохранить ясность рассудка, Белла учащенно задышала и впилась ноготками в мои бедра. Но это был лишь краткий миг смущения, потому что вскоре мы оба забыли, как дышать, увлеченные друг другом.

Этот новый для нас обоих… акт требовал невероятного доверия, поэтому сложилось ощущение, будто мы оба сделали огромный шаг вперед, и наши отношения стали глубже. Это взаимное удовольствие вскрыло какой-то клапан, который прежде удерживал страсть внутри меня. Раньше я постоянно себя сдерживал, боясь оплошать, чрезмерно задумывался над каждым своим словом или действием. Но не сегодня. Я вдруг обнаружил, что больше не боюсь разочаровать Беллу. Теперь я полностью отдался чувствам, отпустил свои инстинкты, перешел на новый уровень. Возможно, сказался опыт, который я теперь, наконец-то, впервые за сотню лет приобретал. Возможно, это сделала со мной Белла, когда уговорила расширить горизонты. А может, просто пришло время, когда мы оба оказались готовы принять себя и друг друга такими, какие есть, и научиться жить с нашими ошибками.

Я только ощущал, будто на этот раз все происходит по-другому, не как обычно. Слетел налет моей ложной скромности и осторожности, ушел страх оказаться в чем-то хуже других моих предшественников, появилась уверенность и, вследствие этого, смелость.

Время неумолимо убегало, рассвет приближался, а я все не мог остановиться, оторваться от моей Беллы, снова и снова заявляя на нее свои права, на время становился тем неандертальцем, которого прежде опасался выпустить. Ее маленькое тело под моим билось в исступлении, а я больше не сдерживал ни один свой удовлетворенный стон, когда первые лучи солнца коснулись нашей кровати, и Белла взмолилась тихим шепотом:
- Марли скоро проснется.

Я недовольно зарычал в гибкую шею возлюбленной, замедляя движения, но не останавливаясь. Я читал мысли дочери – она все еще видела сны, у нас есть, по крайней мере, полчаса до ее пробуждения. И я не собирался терять ни мгновения, нежно лаская податливую плоть настойчивыми руками, снова пробуждая Беллу к жизни. Ненасытный… теперь я понял, насколько Белла верно сказала. Я никогда не смогу ею насытиться. Надеюсь, и она тоже…

- Ах… - она снова сдалась под моим уверенным напором, особенно после того, как я недвусмысленно провел ладонью по всей длине ее ноги, поднимая выше и удерживая за лодыжку, переворачивая нас в такое положении, что Белла почти не могла пошевелиться. Это дало мне восхитительное ощущение власти над ее телом. Это заставило ее выдохнуть в удивлении, а затем наполнило ее глаза ответным желанием. И мы продолжили с того момента, на котором остановились.

Белла выпустила сегодня на свободу нечто важное изнутри моей зачерствелой сущности: жажду пробовать что-то новое, потребность искать то, чего любимая еще не испытала. Теперь, когда я понял, каково быть в чем-то первым и единственным для нее, меня невозможно было удержать от экспериментов…