Форма входа

Категории раздела
Творчество по Сумеречной саге [264]
Общее [1686]
Из жизни актеров [1640]
Мини-фанфики [2734]
Кроссовер [702]
Конкурсные работы [0]
Конкурсные работы (НЦ) [0]
Свободное творчество [4826]
Продолжение по Сумеречной саге [1266]
Стихи [2405]
Все люди [15365]
Отдельные персонажи [1455]
Наши переводы [14628]
Альтернатива [9233]
Рецензии [155]
Литературные дуэли [105]
Литературные дуэли (НЦ) [4]
Фанфики по другим произведениям [4317]
Правописание [3]
Реклама в мини-чате [2]
Горячие новости
Top Latest News
Галерея
Фотография 1
Фотография 2
Фотография 3
Фотография 4
Фотография 5
Фотография 6
Фотография 7
Фотография 8
Фотография 9

Набор в команду сайта
Наши конкурсы
Конкурсные фанфики

Важно
Фанфикшн

Новинки фанфикшена


Топ новых глав лето

Обсуждаемое сейчас
Поиск
 


Мини-чат
Просьбы об активации глав в мини-чате запрещены!
Реклама фиков

Избранная для вампира
Согласно древним преданиям, у каждого вампира есть своя Избранная. Зов ее тела настолько силен, что заглушает жажду крови, и лишь она способна подарить вампиру наследников.
Вот только встретить свою Избранную удается не каждому, и тем бесценнее эта находка. Случайно наткнувшись на ее запах, он потерял покой. Судьба Беллы предрешена. Но смирится ли она с такой участью?

Китобой
Мрачный и необщительный, поистине ледяной китобой однажды спасает на корабельной базе странную девушку. Причудливой волею судьбы им приходится делить его лачугу в одну из самых суровых весен в истории Гренландии. А все ли ледники тают?..

1+1=3
Белла опоздала, все елки раскупили, но ей срочно нужна хотя бы одна. Рождество под угрозой. Все меняется, когда она натыкается на объявление в газете, в котором говорится о доставке елок на дом.
Мини/юмор.

Обреченная
Соединенные Штаты Америки. 1875 год.
Изабелла Свон стала разменной монетой в играх спившегося мужа... Что делать, когда тот, кто должен защищать, предал твое доверие? От любви до ненависти - один королевский флеш.

Изабелла
Внезапно проснувшийся ген — не единственный сюрприз, который ждал меня в этом, на первый взгляд, знакомом мире.

Тайна поместья Экслберри
Англия, Северный Йоркшир, начало 19 века. Леди Элис Брендон волей отца должна выйти замуж за наследника благородного графа Экслберри. Но неожиданная встреча на границе света и тьмы мешает карты судьбы, отдавая в руки Элис ключи от тщательно хранимой тайны семьи её жениха...
Мини.

Дорогой мистер Мейсен
Она его поймала на несанкционированном использовании Интернета.
Завязавшаяся переписка меняет их жизни. А может, они просто сходят с ума?
Что будет, когда они наконец-то встретятся? Дорогой мистер Мейсен: приколы, флирт,
кулинарные изыски и события в Cullen.Inc.

Игрушка. Пособие по...
Приручить вампира? Да запросто! Провести дезинсекцию и вывести из его головы всех тараканов? Раз плюнуть! Белла Свон всегда считала себя неудачницей, но когда собственный доктор забрал ее в сексуальной рабство и возвел в ранг личной игрушки, мировоззрение девушки резко изменилось...



А вы знаете?

... что попросить о повторной активации главы, закреплении шапки или переносе темы фанфика в раздел "Завершенные" можно в ЭТОЙ теме?




...что вы можете заказать в нашей Студии Звукозаписи в СТОЛЕ заказов аудио-трейлер для своей истории, или для истории любимого автора?

Рекомендуем прочитать


Наш опрос
С кем бы по вашему была Белла если бы не встретила Эдварда?
1. с Джейкобом
2. еще с кем-то
3. с Майком
4. с Эриком
Всего ответов: 536
Мы в социальных сетях
Мы в Контакте Мы на Twitter Мы на odnoklassniki.ru
Группы пользователей

Администраторы ~ Модераторы
Кураторы разделов ~ Закаленные
Журналисты ~ Переводчики
Обозреватели ~ Художники
Sound & Video ~ Elite Translators
РедКоллегия ~ Write-up
PR campaign ~ Delivery
Проверенные ~ Пользователи
Новички

QR-код PDA-версии



Хостинг изображений



Главная » Статьи » Фанфикшн » Свободное творчество

Роман с призраком

2024-3-28
4
0
0
Англия, графство Уилтшир, начало 20 века


1.

Для окружающих она была странным ребёнком. Молчаливым, любящим одиночество. Любой, кто видел девочку, начинал умиляться: тоненькая, как тростинка, красивая, с длинной косой цвета спелого льна – она в каждом вызывала желание защитить, обнять, приласкать. Но стоило ей поднять взгляд – люди пугались. В глубине серо-синих, оттенка зимнего хмурого неба глаз сверкала недетская мудрость. Словно в теле очаровательной девчушки было заключено существо, родившееся много столетий назад.

Родители на Лиссу с ранних лет обращали мало внимания – слишком молоды они были, когда появилась девочка на свет. К тому же, она была не мальчиком, что в глазах отца, представителя старинного рода, было весомым недостатком, учитывая отсутствие в семье других детей. Лисса росла сама по себе, воспитанная книгами, фильмами и Тайной. Да-да, именно Тайной – с большой буквы. Наверное, многие в детстве могли похвастаться чем-то таким. Свои маленькие секреты есть у каждого, а уж в детстве – подавно. Любимые места, запрятанные игрушки, дневник, в который неровными строчками перенесены самые волнующие моменты недолгой жизни… Тайна Лиссы была иной.

Впервые непонятный голос из большого старинного зеркала она услышала в день, когда ей исполнилось семь лет. Уже в столь несущественном возрасте она не сильно нуждалась в присмотре со стороны взрослых. Ярким весенним утром родители поздравили девочку и уехали по делам, оставив Лиссу со старой нянюшкой, которой было уже слишком много лет, чтобы уследить за не в меру шустрым ребёнком.

Уинстоны жили в старинном доме, принадлежавшем предкам отца Лиссы несчитанное количество лет. Поговаривали, что когда-то на месте Мэйнора – так звали дом в ближайшем городке – стояло аббатство. И в том была правда. В те давние времена и города-то ещё не было, только маленькая деревушка, выросшая как раз вокруг большой церкви. Но аббатство разрушили, а земли потом отдали дальнему предку Лиссы в качестве королевской награды.

Девочку с детства учили гордиться принадлежностью к старинной английской семье и вместо сказок читали истории свершений и подвигов предков. Но с поры славных историй минуло очень много лет, и от семейного достояния осталась гордость, старый дом, по слухам, с привидениями, да те самые тщательно хранимые предания глубокой старины, описанные во многих заумных трактатах.

На чердак старой башни девочке ходить было строжайше запрещено, но любопытство не позволяло спокойно принять такое распоряжение. И вот, дождавшись, пока нянюшку сморил глубокий сон, Лисса по скрипучей деревянной лестнице пробралась к двери. Она вечером успела заметить, что отец убирал туда какие-то старые бумаги и вещи и забыл вынуть ключ. Таким случаем нельзя было не воспользоваться: на чердаке бывали редко, и если упустить шанс, следующий представится не скоро.

Дверь была тяжёлой, однако, навалившись всем телом, девочка смогла проникнуть внутрь. Сквозь узкое слуховое оконце в помещение проникали юркие солнечные лучи, играя на мириадах пылинок, поднятых первым же шагом Лиссы. По углам стояли тяжёлые деревянные сундуки, обитые железом, напоминающие о сказках про пиратов, у дальней стены – большой дубовый комод со множеством ящиков. А напротив окна висело огромное зеркало в резной раме, занавешенное плотной тканью. Лисса долго рассматривала переплетения деревянного узора, изображающего диковинных зверей, птиц, странные растения. Резьба была настолько искусной, что рисунок казался живым.

Девочка сначала даже не догадалась, что это зеркало, но, отогнув край материи, увидела в помутневшем от времени стекле своё удивлённое отражение.

Лисса протянула руку и дотронулась до гладкой прохладной поверхности. И тут, словно разбуженный прикосновением, из глубины раздался нарастающий гул. Девочка отпрянула, наткнулась на сундук и сильно ударилась о покатую деревянную крышку. Зато стоило контакту разорваться, как гул затих.

Захотелось удрать как можно скорее из страшного места, найти нянюшку и расплакаться. Но Лисса и в семь лет отличалась от других детей, в том числе упрямством и храбростью. Переведя дух, она вновь приблизилась к зеркалу, уже готовая вновь услышать странный звук. Аккуратно, чтобы не допустить падения тяжёлого габардина, Лисса отогнула край так, чтобы солнечный луч коснулся поверхности зеркала. В пыльной комнате стояла ватная тишина. Лисса осмелела и снова дотронулась рукой до отражающей глади.

И тогда внутри что-то произошло. И вместо пугающего гула она услышала голос.
— Кто ты? — отчётливо раздалось из зеркальной бездны.
— Я – Лисса, здравствуйте!
Голос дрожал, но она стояла прямо, расправив плечи, вцепившись в край материи, не позволяя той упасть на зеркало.
— Какое красивое имя, — мягко проговорил голос. — И что тебе нужно, милая?
Лиссе понравилось, как разговаривал с нею собеседник. Словно ей не семь исполнилось, а десять, по меньшей мере.
— Ничего, сэр, — храбро ответила она. — Мне просто интересно.
— Тогда будем знакомы, Лисса, меня зовут Себастьян. И что-то мне подсказывает, что мы с тобой – дальние родственники. Очень дальние.
В голосе зазвенела улыбка, делая его более живым. Страх Лиссы ушёл, а любопытство, наоборот, заискрило и заиграло красками.
— А кто вы, сэр?
— Я построил когда-то этот дом, — мягко проговорил Себастьян. — Тогда я был, как и ты, человеком. А вот кто я теперь, сказать трудно.
— Вы… привидение? — с замиранием сердца спросила маленькая проказница.
Звенящий искренним весельем смех разлетелся по старому чердаку. Лисса нахмурилась: она не выносила, когда над ней кто-либо смеялся.
— Нет, — ответил Себастьян, отсмеявшись. — Но общее у нас что-то есть. Только я точно не гремлю цепями по ночам в коридорах и на лестницах и прохожих не пугаю – даже маленьких любопытных девочек.
— А про вас знает папа? — нахмурила брови Лисса, пока не находя в себе великодушия, чтобы простить собеседнику обидный смех.
— Папа твой знает, но не верит, — грустно вздохнул обитатель зеркала. — Времена настали иные, мало кто готов поверить в таких, как я. Духов старых домов.
— А как вы там оказались? — не удержалась Лисса. — Расскажите, пожалуйста.
Себастьян долго молчал, и девочка подумала, что обидела его слишком прямым вопросом, но вскоре раздался ещё один тяжёлый вздох.
— Милая, раз уж мы познакомились, я тебе расскажу, но когда вырастешь, хорошо?
Лисса не любила таких фраз. Очень не любила. Но незнакомцу почему-то поверила. Было что-то в его голосе: застарелая печаль, нотка грусти и отчаяния, которая нашла отклик в открытом детском сердце.
— Мне надо идти, но я ещё загляну, можно? — спросила Лисса.
— Конечно! — в голосе Себастьяна звучала искренняя радость. — В любой момент. Тебе стоит отогнуть край материи и позвать меня по имени. Возьми в нижнем ящике комода ключ, он тебе понадобится. Это мой тебе подарок на день рождения.
— Ой, а откуда вы… — удивилась Лисса.
— Я же дух этого дома, — со слышимой усмешкой пояснил таинственный собеседник. — Я о доме знаю всё. Беги, скоро приедут родители.

Махнув ручкой на прощание, девочка аккуратно вернула штору на место и вышла из комнаты.

Так началась удивительная дружба духа старого дома и маленькой девочки. Лисса проводила очень много времени на чердаке, а родители оказались настолько невнимательными, что не заметили этого.

Общение с духом вместо сверстников не могло не сказаться на характере Лиссы. Он рассказывал истории, сказки, читал стихи. Поведал подробности семейных преданий, которые утерялись за прошедшие века. Обсуждал с ней множество вопросов, словно со взрослой. Но на вопрос о том, как стал духом, пока не отвечал, говоря, что ещё не время. И девочка торопилась взрослеть. Ей никто не был нужен, кроме Себастьяна. Он стал главной её Тайной, заменив во многом и мать, и отца, а уж друзей и подавно. Никаких сомнений, что и он был привязан к той, которая смогла услышать и поверить, впервые за много лет предоставив возможность общения. Незаметно, исподволь, он лепил из маленькой девочки свой идеал…

2.

Годы шли. Когда Лиссе исполнилось четырнадцать, родители вспомнили, что дочери необходимо получить образование более полное, чем могут дать бесконечно сменявшие друг друга гувернантки, и решили отправить её в школу-пансион для девочек, в которой обучались молодые представительницы благородных семей четырнадцати-шестнадцати лет. Расставание с Себастьяном далось с трудом: каждодневное общение вошло в привычку, а теперь предстояла разлука до Рождества, сравнимая с целой вечностью.

Накануне отъезда Лисса провела на чердаке большую часть дня.

За долгие годы она привыкла общаться с Себастьяном, не видя его. Каждый приход на чердак был ритуалом, отточенным до малейшего движения: неслышно зайти, аккуратно закрыть дверь, отодвинуть штору с зеркала. Но на сей раз дверь хлопнула, а ткань чуть не упала от резкого жеста. Девочка прижалась к холодной поверхности разгорячённой кожей щеки, с трудом успокаивая нервное рваное дыхание.

— Что случилась, милая? — раздался голос через несколько секунд. В давно знакомом баритоне слышались нотки тоски и отчаяния, словно её чувства передались духу.
— Завтра я уезжаю в школу, ты же знаешь, — всхлипнула она. — А я не хочу! Не желаю с тобой расставаться!
— Милая, я дождусь тебя и никуда не денусь, — ласково заговорил Себастьян. Голос обволакивал, укутывал в кокон неги и спокойствия. — Тебе надо учиться. Мы не раз это обсуждали.
— Но я хочу, чтобы учил меня ты! — Потоки слёз лились из глаз, голос срывался. — Ты знаешь намного больше школьных учителей. Что они смогут дать мне?
— Лисса, — ласку сменили стальные властные нотки, — ты уже не маленькая девочка. И должна понимать правильность принятого родителями решения. Не было среди Уинстонов невеж никогда! А я не учитель, пусть знаю много и стараюсь знания передать тебе.
— Не хочу! — Крик разорвал пыльную сонную тишину, царившую на чердаке. Маленький кулачок ударил по дереву рамы зеркала. — Родители просто хотят избавиться от меня, я им мешаю. Отца занимают лишь его дела, а мать – её головные боли.
— Ты не должна так говорить, — со слышимым укором возразил Себастьян. — Ты же хотела стать поскорее взрослой? И мне казалось, что уже скоро. И вот опять ведёшь себя, словно тебе семь лет и вместо игр гувернантка засадила тебя за уроки. Не разочаровывай меня, девочка.

Лисса помнила данное при первой встрече обещание и была уверена, что Себастьян выполнит его. Необходимо только дождаться. Поэтому тема взросления была болезненной. Лисса отвернулась, закусив губу. Этот разговор повторялся не раз, став камнем преткновения.

— И школа мне в этом поможет? — синие глаза полыхнули гневом. — Ты…
— Поможет, — раздалось в ответ. — Ты не должна из-за меня лишаться образования. Ты же не сможешь провести всю жизнь на пыльном чердаке?

До конца не осознавая происходящего, с детства погружённая в дружбу с духом, Лисса постепенно перестала общаться с кем бы то ни было, кроме Себастьяна. Он забрал её одиночество, будучи всегда рядом. И вот теперь предстояло провести несколько месяцев вдали от него, среди чужих людей. Смириться было трудно. Всё внутри кипело от возмущения, а сердце сковывали ледяные щупальца страха.

— Я боюсь, — созналась она. — Остаться без тебя.
— У тебя впереди целая жизнь, милая, — в голосе вновь зазвенела нежная улыбка, проникнутая привычной грустью. — Ты в школе найдёшь друзей…
— Нет!

Лисса резким движением задёрнула штору, прекращая разговор, и вылетела с чердака прочь. Добежала до комнаты и упала на кровать, заходясь в рыданиях, выливая в подушку страхи и обиду.

***


На следующий день рано утром отец увёз девочку в пансион. Потянулись долгие дни вдали от Себастьяна. Они плохо расстались, и Лисса не могла не думать о том, что поступила глупо, не попрощавшись с другом из-за детского упрямства, укоряла себя. Помня каждое слово Себастьяна, она теперь старалась впитывать все знания, какие могла получить от учителей, надеясь, что успехи порадуют духа.

Пансион был непростым, считался одним из лучших заведений подобного толка в Англии, учителя старались вкладывать в девочек и знания, и навыки, необходимые в дальнейшей жизни. Многие воспитанницы происходили из богатых знатных семей, готовились быть представленными королю и королеве, вращаться в самых высоких кругах.

Конечно, наступивший двадцатый век привёл ко многим переменам, не говоря о канувшей в Лету эпохе правления королевы Виктории. В пансионе то и дело шёпотом пересказывали сплетни о короле Эдуарде и его новом увлечении – достопочтенной миссис Кеппел, одновременно восхищаясь её красотой и сочувствуя несчастной Александре, вынужденной терпеть которую уже по счёту любовницу августейшего супруга. Нравы изменились, викторианская чопорность и благопристойность остались в прошлом веке, но во многом английское общество оставалось консервативным и следовало традициям, поэтому для девушек из знатных семей представление ко двору оставалось значимым событием.

Лисса не думала, что ей тоже предстоит визит в Лондон: родители не вели светской жизни и сами никогда там не бывали, пусть происхождение и позволяло, – но старательно училась этикету и танцам, мечтая о скорой встрече с главным экзаменатором.

Друзей, как она и ожидала, найти не удалось: дружба предполагала откровенность, а вся жизнь Лиссы была заключена в Себастьяне. Кому можно раскрыть такую тайну? Ответ прост: никому. Поэтому девушка ограничивалась поверхностным общением, стараясь быть вежливой и приветливой, но не более.

Она не могла не заметить, как удивлялись люди, стоило ей остановить задумчивый взгляд и забыть вовремя отвести глаза в сторону. Её ангельская внешность вводила окружающих в заблуждение, но глубина серо-синих глаз в оправе из пушистых тёмных ресниц опровергала мысли о наивности. Не видя себя со стороны, Лисса не знала, насколько отличалась от сверстниц, которые в четырнадцать-пятнадцать лет ещё были детьми. Благодаря тесному общению с Себастьяном она впитала многое от него, быстро оставила позади детство и выросла из маленькой девчушки в настоящую молодую леди.

Четыре месяца пролетели быстро, она уже считала дни до возвращения домой на каникулы, когда пришло письмо от отца. Сэр Артур Уинстон сообщал, что мама Лиссы заболела, и во избежание заражения просил дочь остаться в школе. Письмо было холодным, сдержанным, отражающим того, кто писал лаконичные строки, и не оставляющим надежды на протест. Глотая горькие слёзы, девушка написала ответ, какой от неё ждали, желая матери скорейшего выздоровления и поздравляя родителей с Рождеством.

И вот, вместо долгожданного праздника встречи с Себастьяном Лисса бродила по опустевшим школьным коридорам, читала и ночами плакала в подушку.

За пару дней до окончания каникул книги в спальне закончились, и девушка отправилась в библиотеку, чтобы разыскать что-нибудь интересное. Огромный просторный читальный зал, заставленный бесконечными стеллажами, Лисса любила больше других помещений школы. Даже во время семестра тут частенько бывало тихо и безлюдно, что уж говорить о каникулах, когда в пансионе кроме нескольких преподавателей и десятка девочек никого не было.

Поздоровавшись с хранительницей библиотеки – пожилой одинокой дамой, которая никогда не покидала пансион, – Лисса прошлась вдоль полок, всматриваясь в корешки. Пользуясь отсутствием тщательного присмотра, она забрела в секцию, куда обычно пропускали лишь старшекурсниц. Её внимание привлёк толстый том в красном переплёте. С трудом хрупкая девушка взяла книгу в руки – настолько она была тяжела. «История известных домов Англии» – гласило название. Пролистав содержание, Лисса убедилась, что Уинстон-Мэйнору посвящена целая глава и радостно улыбнулась. Она давно искала такую книгу, но до сих пор в различных исследованиях дом её семьи упоминался лишь парой строчек от силы.

Обхватив руками добычу, она заняла любимый стол у окна и погрузилась в чтение, по привычке запустив пальцы в волосы, трепля туго заплетённую с утра косу.

3.

Автор монографии начинал повествование с седой древности, рассказывая, что на территории современного графства Уилтшир люди жили ещё со времён Римской империи, а то и раньше. Подробные рассказы были проиллюстрированы старинными гравюрами, изображавшие прошлое наизусть знакомой Лиссе местности.

Высокий холм, возвышающийся над окрестными зелёными долинами, был облюбован издавна, поэтому ничего удивительного не было в том, что в двенадцатом веке там возвели аббатство Святого Августина, вокруг которого быстро выросла процветающая деревушка. Аббатство благоденствовало долгие годы, туда стекались странники, монахи вели обширное хозяйство.

Но амбиции Генриха Восьмого привели к тому, что обиталище было разрушено, а восемь самых отчаянных монахов – повешены на большом дубе на потеху ворон, потому как осмелились воспротивиться приказу короля, защищая от его войск высокие стены монастыря. Долго висели страшные обглоданные трупы, пугая округу, напоминая о том, чем грозит непослушание высочайшей воле.

Лисса с интересом поглощала новые подробности: некоторые детали были ей незнакомы, что, впрочем, не удивляло – ребёнку не стоило слышать подробностей ужасов минувших веков до поры до времени. Про повешенных монахов она слышала когда-то от старой нянюшки, та иногда ворчала о «восьми повешенных локоть к локтю на одном дереве», но только теперь Лисса смогла понять, откуда взялась странная присказка.

Но вот, перевернув страницу с рисунком, изображающим живописные развалины, Лисса увидела знакомое имя, которое давно надеялась найти. Как правило, про Уинстон-Мэйнор говорили в свете позднейших перестроек в елизаветинские времена, а имя строителя первого здания на месте разрушенного монастыря не упоминалось. И вот наконец-то Лиссе попалось на глаза давно ожидаемое имя основателя, того, кто получил в дар земли от короля: сэр Себастьян Уинстон.

Со старинной чёрно-белой гравюры на девушку сурово взирал молодой вельможа, воин, одетый по моде того времени. Длинные волосы вились по плечам, черты лица поражали соразмерностью и внутренним благородством. К сожалению, отсутствие красок мешало полному восприятию образа, но и такая малость была подарком: наконец-то Лисса увидела того, кто составлял смысл её жизни уже долгие годы. Теперь она знала, как Себастьян выглядел при жизни, многие столетия тому назад. Богатое воображение дорисовало недостающие детали: высокий рост, меч на перевязи, сверкание глаз.

— Мисс Уинстон, вы пропустите обед, — раздался строгий голос за спиной.
— Миссис Лангвуд, могу я забрать эту книгу? — вздрогнув от неожиданного вторжения, поинтересовалась девушка, обернувшись. — Я не успела дочитать…
— Что вы! — возмутилась старая дама. — Вам вообще ещё рано читать подобные книги. Я сожалею, что пренебрегла обязанностями и оставила вас без присмотра. Я прошу немедленно вернуть том на место.
— Но, миссис Лангвуд, я хотела почитать про свой дом!
Лисса закусила губу: она понимала, что хранительница библиотеки права: книга была взята из секции, куда ей не разрешалось заходить.
— Нет, — непреклонно отрезала миссис Лангвуд. — И не спорьте со мной, данная монография слишком тяжела для понимания четырнадцатилетней девочки.

Тяжело вздохнув, Лисса поднялась со стула и направилась к полкам, чтобы под пристальным взглядом хранительницы вернуть книгу на место. Не удержавшись, она раскрыла ещё раз том на развороте с рисунком и кончиками пальцев задумчиво провела по шероховатой бумаге. Хотелось дочитать главу, но было очевидно: теперь миссис Лангвуд с неё не спустит глаз. Губ коснулась лукавая усмешка, и Лисса упрямо качнула головой из стороны в сторону, уверенная, что она найдёт выход.

***


Болезнь миссис Уинстон осложнилась, поэтому и пасхальные каникулы Лисса провела в школе, встретив своё пятнадцатилетие в гордом одиночестве. Она переживала за мать, но страх потерять не сильно терзал девушку, как бы кощунственно это ни звучало. Арабелла Уинстон была женщиной отстранённой и болезненной, постоянно мучилась мигренями, а с дочерью общалась крайне мало, передав девочку на руки нянькам, а потом – гувернанткам. Лисса никогда не видела от неё ни нежности, ни особого внимания.

Авантюра с книгой так и не принесла успеха: миссис Лангвуд смотрела за странной студенткой в оба глаза, подобно коршуну на охоте. В отчаянии Лисса перекопала всю доступную часть библиотеки пансиона – надо сказать, довольно обширной библиотеки, – но кроме скупых данных и одного упоминания имени ничего больше о сэре Себастьяне Уинстоне не отыскала. Тайная вылазка посередь ночи, предпринятая на свой страх и риск, окончилась сокрушительным фиаско: вопреки обыкновению, дверь была заперта на ключ, словно хранительница подозревала возможность таких шагов Лиссы.

Если бы она смогла попасть домой! Тогда, помимо долгожданной встречи, можно было бы поползать по полкам библиотеки Уинстон-Мэйнора или даже забраться в кабинет отца, где тоже хранилось немало книг. Там наверняка должны были найтись серьёзные труды по истории дома, подобные изъятому миссис Лангвуд тому.

Лисса сдавала последние экзамены, когда приехал один из доверенных слуг с письмом отца, содержащим приказ немедленно ехать домой. В ходе серьёзного разговора со строгой директрисой пансиона, гнева которой побаивались все ученицы, девушка получила список литературы для самостоятельного изучения и предупреждение о необходимости по возвращении сдать пропущенные экзамены. Лисса отлично понимала: стряслось нечто серьёзное. Это было заметно и по взгляду директрисы, и по молчанию старого Билла, который приехал за ней в пансион.

Дом девушка застала в глубоком трауре. Стояла вязкая тишина, зеркала были завешаны тёмной тканью, немногочисленные слуги передвигались неслышными тенями. Стоило девочке войти в холл, как ей передали распоряжение отца прийти в его кабинет. Проходя по коридорам, она ловила на себе сочувствующие взгляды.

Сэр Артур Уинстон сидел в глубоком кресле за столом, в руках держа бокал с бренди, с отсутствующим взглядом глядя в стену перед собой. Он побледнел и похудел за несколько месяцев отсутствия Лиссы, выглядев теперь старше своих тридцати с небольшим.

— Алиссия, я рад, что ты здесь, — уронил он чуть слышно, заметив дочь. — Сядь.

Отец традиционно называл дочь полным именем, обычно вызывая недовольную гримаску, но на сей раз девушка сдержалась.

— Здравствуй, отец, — поздоровалась она, садясь на стул и старательно держа прямо спину.
— Я вызвал тебя домой, потому что вчера умерла твоя мать, — отстранённо сообщил сэр Артур. — Завтра приедут родственники, будут похороны. Я надеюсь, ты будешь вести себя соответственно моим ожиданиям. А сейчас оставь меня, обед принесут к тебе в комнату.

Лисса поднялась со стула и медленно вышла за дверь. Мысль о том, что её матери более нет на свете, была болезненна, но куда меньше, чем можно было предполагать в подобной ситуации. Вспомнилось, как её сокурснице осенью сообщили о смерти матери. Девушка билась в истерике, рыдала, по возвращении в пансион месяца два ходила призраком. Ничего подобного Лисса не испытала. Миссис Уинстон была слишком далека, чтобы её смерть причинила дочери много горя.

Лисса поднялась в комнату, поела, выслушала причитания экономки и нянюшки, так как обе женщины посчитали своим долгом особенно тщательно заботиться об осиротевшем ребёнке. Пришлось довольно долго дожидаться, пока в доме всё стихнет: слуги готовились к приезду родственников, наводя порядок в гостевых спальнях. Наконец опустилась долгожданная тишина, и Лисса, сняв туфли, босиком отправилась туда, куда стремилась попасть всё время отсутствия. Липкий страх сковывал движения. Она боялась, что зайдёт на чердак, а Себастьяна там не будет. Многое могло случиться за месяцы, прошедшие с последней встречи.

Дверь тихо скрипнула, когда Лисса, повернув ключ, нажала на ручку. В комнатушке было темно и прохладно, лишь узкая дорожка света от незанавешенного окна лежала на полу. Сундуки и комод стояли на прежних местах. Дрожа всем телом, девушка преодолела пару ярдов и остановилась у скрытого всё той же плотной тканью зеркала. Лунный луч уютно устроился на плече, путаясь в светлых локонах.

Она простояла минут десять, не решаясь протянуть руку и сдёрнуть покров. По голым ногам тянуло холодом, усиливая дрожь. Не в силах сдерживаться дальше, Лисса протянула руку и упала на колени перед зеркалом, давая волю слезам. Сверху упала пыльная ткань, закрывая девушку плотной пеленой.

4.

Лисса плакала навзрыд. Слёзы лились и лились нескончаемым потоком, вымывая из сердца ещё не до конца осознанную боль от потери матери, обиду на холодность отца, на то, что самое близкое существо было бесплотным и даже сейчас, будучи рядом, не могло утешить иначе, чем словами.

— Лисса, девочка моя, — донеслось до неё. — Если бы я мог тебя обнять. Никогда так не жалел о своей бестелесности. Я безмерно сочувствую твоему горю.
— Это плохо, наверное, — пробормотала она, с трудом сдерживая всхлипы. — Но я не чувствую боли… Ты знаешь не хуже меня, так как заменял и мать, и отца все эти годы… А теперь мама умерла, и отец избавится от меня…
— Ты не должна так говорить, — возразил дух. — Дай мне на тебя взглянуть, милая.

Она послушалась и поднялась на ноги, выпутываясь из вороха тканей. Лисса закрыла глаза, вслушиваясь в знакомые с детства бархатные интонации, а перед глазами возникла гравюра, виденная в книге. Губ её коснулась улыбка, когда она представила, как из зеркала вдруг шагает к ней высокий мужчина с длинными русыми волосами и протягивает руку.

— Себастьян, — всхлипнула она, разгорячённым лбом прижимаясь к зеркалу. — Я так соскучилась. Прости меня, что не попрощалась, уезжая.
— Я тоже соскучился, красавица моя, и понимаю, что ты тогда была слишком расстроена, — мягко ответил дух. — Ты действительно стала настоящей красавицей! Надо же, никогда в нашей семье я не видел такого цвета волос. Я думал, они потемнеют со временем, как было со многими, в том числе со мной, но нет…
Он отвлекал её разговором, не позволяя погрузиться в пучину отчаяния, нежно утешая.
— Ты правда считаешь меня красивой? — подняла заплаканное лицо Лисса.
— Для меня ты всегда будешь самой лучшей, — искренне ответил дух, но его собеседница ждала совсем иных слов.
Несколько месяцев разлуки сделали желание повзрослеть ещё более ярким. Хотелось, чтобы Себастьян перестал относиться к ней, как к ребёнку, а посмотрел как на молодую привлекательную девушку.
— А я видела твой портрет, — смогла улыбнуться Лисса. — Почему ты никогда не рассказывал, что есть гравюры, на которых ты изображён?
— Милая, но не думаешь же ты, что я настолько тщеславен? — в голосе зазвенела ирония. — Я верю, что не давал повода так считать.
— А какими были твои глаза? — тихо спросила Лисса. — Гравюра была чёрно-белой.
— Чуть темнее, чем у твоего отца, синие, — ответил дух.

Лисса, закусив губу, отвернулась. Думать об отце не хотелось совсем. К тому же, отлично зная образ мышления сэра Артура, она понимала, что после смерти жены он не оставит дочь рядом, под любым предлогом ушлёт её к кому-нибудь из многочисленных тёток – материнских сестёр, нашествие которых вот-вот должно было начаться в доме. А это означало разлуку с Себастьяном.

— Я нашла книгу, где рассказывается про Уинстон-Мэйнор, — попыталась отвлечься от грустной темы девушка. — Но хранительница библиотеки отобрала её, не дав прочитать.
— Значит, тебе ещё рано, — примирительно ответил Себастьян, но какая-то странная нотка в наизусть знакомом голосе подсказала Лиссе, что всё не так просто. Словно бы Себастьян не хотел, чтобы она о чём-то узнала…
— Себ, ты действительно считаешь, что пятнадцать лет – это возраст ребёнка? Мою бабушку, насколько я знаю, в пятнадцать уже замуж выдали, — хмыкнула она.
— То было давно, а времена меняются, — возразил призрак. — Мы же с тобой договорились: я тебе сам обо всём расскажу… Когда тебе исполнится шестнадцать.
Лисса с трудом сдержала радость: раньше Себастьян никогда не называл конкретной даты. Теперь же она могла жить, считая дни… С другой стороны, она не собиралась по возвращении в пансион бросать попытки достать заветную книгу.
— Неужели ты думаешь, что книги могут изменить моё мнение о тебе?
— Я совершил слишком много ошибок в жизни, — печально ответил дух. — И немало, когда жизнь закончилась.
— Себ, — нахмурила брови девушка. — К чему ты ведёшь?
— У тебя впереди вся жизнь, — голос словно надломился и теперь звучал глухо. — Ты должна выйти замуж, родить детей. А моё присутствие в твоей жизни лишь мешает! Обещай, что начнёшь общаться с людьми.
— Я не могу тебе этого обещать, — упрямо отвернулась Лисса, скрывая глаза.
— Лисса! Наша дружба зашла слишком далеко, — мрачно продолжил дух. — Пока ты была ребёнком, одиноким, заточённым в старом доме, я мог найти оправдание. Но теперь…
— Мне никто не нужен, кроме тебя! — возразила она. — Зачем мне другие, когда есть ты?
— Так не должно быть… — мрачно возразил Себастьян.
— Уже есть, понимаешь? — голос девушки сорвался на крик. — Я…
— Нет. Не произноси таких слов! — Дух был непреклонен. — Иначе я вынужден буду прекратить общение совсем, перестану откликаться. Я не имею права на ещё одну ошибку…
— Но Себастьян…
Слёзы лились нескончаемым потоком.
— Уходи, Лисса, — холодно ответил дух.

Она развернулась и опрометью кинулась прочь с чердака. Боль разрывала на куски. Первое сильное чувство, в которое переросла детская дружба, было не спрятать. В пансионе девочки шептались о кавалерах, а она думала о Себастьяне. Они говорили о танцах, а она в фантазиях танцевала на балу с ним. И вот теперь он решил, что Лисса должна его покинуть? Отнял надежду?

Лишь под утро потоки слёз сменились редкими всхлипами, и Лисса, окончательно обессилев, смогла провалиться в неспокойный сон, в котором голос Себастьяна бесконечно повторял «нет».

***


Рано утром начали съезжаться родственники. Лисса сошла вниз, зная, что при посторонних будет проще держать себя в руках, а заплаканное лицо все объяснят потерей матери, и лишних вопросов не возникнет.

Она встречала приезжающих, а сама думала об одном: что сломалось в отношениях между ней и Себастьяном? Почему они ни разу не поссорились за семь лет, а теперь вторая встреча заканчивается хлопком двери и стуком каблуков по лестнице? Ответ пришёл быстро: она не желала быть ребёнком рядом с Себастьяном. А он по какой-то причине не хотел её взросления, боялся его. Лисса твёрдо решила задать вопрос духу, а если ответа не последует – а интуиция подсказывала, что так и будет, – найти объяснение самостоятельно.

Похороны прошли тихо. Хмурое утро перешло в дождливый день. На кладбище Лисса стояла рядом с отцом, прямая как стрела, даже не пытаясь укрыться от слёз, льющихся с неба, которое плакало вместо девушки, выражая находящиеся под запретом эмоции. Тонкие ледяные струи стекали за воротник пальто, прочерчивая дорожки по спине под крепом траурного платья. Совсем не летний холодный ветер сжимал и сжимал объятия, заставляя дрожать под промокшей насквозь одеждой.

Когда всё закончилось, силы остались лишь на то, чтобы дойти до кровати и упасть. Слёз не было, словно и здесь, в тишине знакомой с детства комнаты, на неё смотрели строгие глаза отца, а в ушах звучали требования вести себя соответственно правилам, принятым в семье. Она знала, что одобрения не будет, но ослушаться не могла…

Наутро, стоило большей части родственников разъехаться, отец снова вызвал Лиссу к себе в кабинет. Комната правильной квадратной формы, обшитая тёмным дубовыми панелями, огромные окна которой выходили на юг и восток, с детства внушала девушке трепет соразмерностью и строгостью обстановки. Сэр Артур Уинстон большую часть времени проводил здесь, среди бумаг и книг. Вот и теперь Лисса застала отца за столом, со стопкой деловых документов. Взгляд девушки скользнул по полкам, тянущимся вдоль стен: никаких сомнений, что среди томов личной библиотеки отца могли обнаружиться искомые книги, но доступ сюда получить куда труднее, чем в закрытую секцию библиотеки пансиона. Если бы остаться на несколько дней дома в отсутствии отца… Но о таком не стоило и мечтать.

— Садись, — сэр Артур жестом указал Лиссе на стул. — Я пригласил тебя, чтобы сообщить о дальнейших планах.
— Да, отец, — кивнула девушка, устраиваясь на краешке жёсткого стула. — Я слушаю.
— Завтра я покидаю Англию, — проронил сэр Артур. Лисса с трудом сдержала радостную улыбку, но следующие слова отца убили повод для радости на корню: — А ты проведёшь каникулы у тётушки Элизабет – она согласилась за тобой присмотреть.

Миссис Элизабет Хернли, старшая сестра умершей матери Лиссы, недавно овдовела, жила одиноко и замкнуто. Дом её был большим, но почти пустынным, обвешанным портретами мужа тётки и его предков. Единственный сын миссис Хернли, Джон, всё время проводил в Лондоне, отказываясь появляться в семейном склепе.

Лисса с трудом подавила неподобающий вздох и нашла в себе силы покорно кивнуть, понимая, что возражать бесполезно.

— Меня может не быть долго, миссия может затянуться, — слегка нахмурился отец. — Если вернусь раньше, чем рассчитываю, ты сможешь приехать сюда на следующее лето, но большая вероятность, что я буду в стране отсутствовать. Я извещу тебя о планах заранее. Поэтому веди себя хорошо, чтобы миссис Хернли не отказала тебе в приюте через год.

Сэр Артур бросил на дочь колючий взгляд, словно сомневаясь в её благоразумности. Лисса закрыла глаза, с трудом сдерживая рвущиеся наружу протесты. Ситуация была куда хуже, чем представлялось. Если она не вернётся домой по достижении шестнадцатилетия, Себастьян не сможет выполнить обещание… Раньше отец отказывался от дипломатических миссий в других странах под давлением жены, теперь ему ничего не мешало покинуть страну надолго.

— Со всеми вопросами можешь обращаться к мистеру Хатчесу, моему секретарю, — продолжил отец. — Ему же можно передать письма, если вздумаешь мне писать. Но учти: быстро ответить я не смогу. Предупреждая вопрос: сказать, куда я еду, я не имею права.
— Я поняла, отец, — покорно наклонила голову девушка.
— Я доволен твоим благоразумием, — позволил себе чуть слышную улыбку в голосе сэр Артур. — А теперь иди собираться. Вы отъезжаете через два часа. Доброго пути. Надеюсь, по возвращении я услышу о тебе лишь хорошее.

Жестом сэр Артур отпустил дочь. Предстояла долгая разлука, но ни один мускул его лица не дрогнул, ни единой тёплой ноты не проскользнуло в голосе.

Понимая, что никаких слов больше не прозвучит, Лисса покинула кабинет. Все душевные силы ушли на то, чтобы спокойно дойти до двери, не споткнувшись и не перейдя на бег. И только когда за её спиной закрылась дверь, девушка устремилась наверх, куда уже давно привыкла приходить со всеми случающимися в её жизни проблемами.

Добежав до чердака, уже не заботясь о скрытности, она дрожащими руками вскрыла дверь, проскользнула внутрь и привалилась с обратной стороны, пытаясь глубокими вздохами восстановить дыхание. Когда способность связно разговаривать вернулась, Лисса подошла к зеркалу.

— Я уезжаю, Себастьян, — спокойно проговорила она. — На год, возможно – дольше.
— Я рад решению Артура, — раздалось из зеркала. — Так должно быть.
Очевидно, что для него новость не стала неожиданностью, в чём удивительного ничего не было: разговаривать Себастьян мог только тут, но слышал он всё, что происходит в доме.
— Я вернусь, — глухо пообещала Лисса.
— Тогда я выполню своё обещание, если ты захочешь, — ответил он. — И… живи, девочка. Будь счастлива. Тебе предстоят события куда интереснее общения со мной. Я верю, найдётся тот, кто тебя оценит и полюбит. Ты выйдешь замуж, родишь детей…
Девушка до боли закусила губу, сдерживая рвущиеся наружу слова отчаяния и мольбы. Ей не нужен никто другой, она знала это. Но понимала, что говорить об этом Себастьяну сейчас – бесполезно.
— Расскажи мне, — чуть слышно попросила Лисса, прижимая горячий лоб и ладони к зеркальной поверхности. — Чем так плохо моё взросление? Почему ты отталкиваешь меня? Чем я стала неугодна?
— Я не могу, девочка моя, — всегда спокойный голос вдруг зазвенел отчаянием. — Не проси. Просто поверь мне. Всё, чего я хочу – это твоего счастья.
— Но неужели ты не понимаешь…
— Я не должен понимать, — прервал её Себастьян. — Если нам суждено встретиться, ты обо всём узнаешь… А сейчас иди. Я буду скучать…

В коридоре ниже этажом раздался голос одной из служанок, зовущей Лиссу. От внезапно нахлынувшей злости губы девушки сжались в тонкую линию.

— Я не знаю, в чём твоя тайна, — яростно проговорила она, сверкнув глазами, — но обещаю найти объяснение. А теперь – прощай.
— Не надо… — тихий голос был полон отчаяния. — Не губи своей жизни. Ты не понимаешь!
— Не понимаешь ты, — жёстко усмехнулась она, опуская штору и уходя прочь. — Слишком долго ты был не человеком…

***


В гостях у тётушки Элизабет оказалось не настолько плохо, как ожидала Лисса. Оставшись в доме вдвоём с племянницей, миссис Хернли смягчилась, позволяя ей многое, что было под запретом в родном доме: спать до обеда, гулять босиком по саду, даже плакать… Девушка, к немалому удивлению, смогла отдохнуть, а свободное время способствовало разработке планов, которые необходимо было осуществить в пансионе.

Последние разговоры с Себастьяном содержали немало намёков, и девушка надеялась, что старые книги позволят найти разгадку. В случае неудачи она планировала написать автору монографии, старому профессору в Оксфорде, надеясь, что тот не отмахнётся от вопросов молоденькой воспитанницы пансиона.

По возвращении в школу Лисса погрузилась в учёбу, особое внимание уделяя истории и английской литературе. Именно преподавательницы, читающие девушкам эти предметы, могли выдать разрешение на посещение заветной секции.

И вот, под Рождество, когда её сокурсницы разъехались по домам, Лисса вошла в библиотеку, сжимая в руках долгожданный листок. Миссис Лангвуд недовольно поджала губы, но возражать не стала. Лисса аккуратно сняла с полки заветный том. Открыла на знакомой гравюре, вглядываясь в черты лица Себастьяна, а потом перевернула страницу и погрузилась в чтение…

5.

Глава о новых владельцах земель, на которых впоследствии был построен Уинстон-Мэйнор, начиналась с истории об обычном воине, пришедшем на английскую землю с норманнами. Тогда он не был богат, мог похвастаться лишь беспримерной храбростью, а король Вильгельм всегда таких жаловал, поэтому вскоре посвятил воина в рыцари. Богатства в правление Вильгельма, да и в последующие годы семья не сыскала. Сын основателя рода жил рыцарскими турнирами и войной, как и сын сына – и так продолжалось много лет.

На момент, когда король Генрих рассорился с Папой и решил, что власть Рима ему ни к чему, глава рода Уинстонов был совсем молод и служил в королевской гвардии – к тому моменту данное наследственное право можно было считать самым существенным достижением рода. В те времена далеко не всегда гвардию использовали по прямому назначению. Легко на их долю волей короля доставались и разные карательные операции, ведь недовольных в стране хватало…

Так и получилось, что сэр Себастьян во главе большого отряда оказался в Уилтшире, у стен аббатства Святого Августина, с приказом монахов разогнать, а монастырское добро перевезти в королевскую казну, которая упорно показывала дно.

Профессор долго рассуждал о целесообразности решения Генриха, и Лисса внимательно следила за его мыслью, жадно поглощая страницу за страницей. Её отец и мать к вопросам веры относились прохладно, никогда Лисса без особых на то поводов не видела их в храме, но оба принадлежали к англиканской церкви. Саму девушку в детстве на службы водила няня, и она любила эти моменты, находя в единении с богом многие ответы, но ловила себя на мысли, что красота католических храмов куда более соответствует величию высших сил, нежели строгость англиканства.

Как бы там ни было, причины решения Генриха носили сугубо политический характер, о чём и делал вывод профессор. Возвращаясь к истории Уинстон-Мэйнора, автор рассказал об осаде монастыря, не желавшего подчиниться воле короля, о том, как вышел к королевским посланцам настоятель, которого любили от мала до велика в округе, говоря о великом проклятии на головы тех, кто посягнёт на святую обитель.

Но сэр Себастьян был непреклонен в исполнении королевского указа, а несколько монахов не могли удержать монастырь. Вскоре большая часть построек была разрушена, а на огромном дереве посреди двора висели на потеху воронам трупы самых ярых участников сопротивления. Старый настоятель был зарублен лично королевским карателем.

«Много проклятий обрушилось тогда на головы воинов. И со стороны обитателей монастыря, и от местных жителей, что много лет прожили в благоденствии под сенью святого места и теперь потеряли всё в одночасье, — писал профессор Олдин. — Я не сторонник мистического толкования событий, но следует сказать, что главе отряда счастья тот поход не принёс. Король пожаловал ему земли вокруг бывшего аббатства и отдал в жёны храброму гвардейцу благородную девицу с большим приданым – дочь одного из своих приближённых. Сэр Себастьян начал строить дом по моде того времени, в виде буквы «Н», молодая жена готовилась подарить мужу наследника, но внезапно глава рода пропал без следа. Не вынеся такого удара, жена, родив мёртвое дитя, скончалась, а земли перешли младшему брату сэра Себастьяна, который по оставленным чертежам через несколько лет закончил строительство. Хроники того времени ни слова не говорят о судьбе пропавшего рыцаря, ходило множество слухов, большей частью – абсолютно неправдоподобных, я же склонен видеть в событиях чьё-либо стремление отомстить. Времена были тёмные, жизнь человека стоила мало».

Лисса дочитала абзац и задумалась. Профессор не верил в мистическую подоплёку произошедшего, а существование Себастьяна доказывало как раз обратное. Но автор книги мог поделиться собранными невероятными версиями, одна из которых могла быть правдивой. Пока оставалось подозревать, что одно из проклятий возымело силу…

Отложив в сторону том монографии, Лисса принялась сочинять письмо профессору Олдину. В данном случае её фамилия служила лучшим оправданием любопытства – ничего удивительного в интересе Лиссы к истории собственной семьи никто усмотреть не смог бы. Девушка поведала, что решила собрать все предания о семье в едином месте, поэтому помощь профессора была бы очень кстати. Она с почтением отнеслась к тому, что в серьёзный труд он не стал включать неправдоподобные слухи и предания, но попросила ими поделиться, если такая возможность существует.

Несколько недель ожидания показались девушке вечностью. За это время она тщательно проштудировала ранее закрытую для неё секцию библиотеки, обнаружила не одно упоминание о «проклятии рода Уинстонов», но везде авторы говорили о нём, как о местном поверье, не достойном упоминания, и нигде толком не говорилось, в чём оно заключалось. Лисса и сама когда-то улавливала в деревне разговоры про привидения в Мэйноре, что дом в неправильном месте построен, но к досужим сплетням старух не прислушивалась, о чём теперь жалела.

Решившись, Лисса даже написала отцу, отослав письмо его секретарю, в надежде, что сэр Артур что-нибудь знает и поделится с дочерью. Более прагматичного человека, чем нынешний глава рода Уинстонов, представить себе было трудно, но семейную историю он знал хорошо, поэтому информация у него могла быть…

Как ни странно, ответ от отца пришёл первым, и Лисса даже заподозрила, что к её посланию письмо отношения не имеет. Но оказалось иначе…

Первые строки повергли девушку в состояние лёгкого ступора: отец сообщал, что женился, упоминая, что пока его новый статус будет держаться в тайне из-за траура, поэтому с новой женой он планирует вернуться в Уинстон-Мэйнор только через год. В настоящее время они находятся во Франции, а в середине апреля уплывают в Америку.

На вопрос про семейные предания отец ответил кратко, зато по существу:

«Сэр Себастьян Уинстон пропал в возрасте двадцати двух лет. По сведениям, хранившимся в семье, был заперт в подземельях недостроенного особняка монахом, чудом оставшимся в живых после погрома обители Святого Августина. Катакомбы не стали уничтожать во время строительства, за что и поплатились. Племянник первого хозяина дома замуровал вход навсегда. Остальное – слухи, не стоящие внимания, говорящие про проклятие, бессмертного духа и девушку не старше семнадцати лет, на которые и обращать внимания не стоит».

Лисса чуть не заплакала от досады, читая строки письма. Сомнений никаких: нужные ей сведения у главы рода Уинстонов есть, но делиться ими он не собирается. Удивительно, но данный факт она обдумывала куда тщательнее, чем женитьбу отца. Впрочем, такое развитие событий стоило предполагать: Уинстон-Мэйнору необходим наследник, а родственников мужского пола, кому передать поместье, не было.

Оставалось надеяться на письмо из Оксфорда. Профессор ответил лишь в первых числах апреля, накануне дня рождения девушки, когда Лисса уже извелась окончательно от любопытства и нетерпения, спасаясь лишь учёбой. И вот на колени лёг пухлый конверт, в котором обнаружилось письмо и стопка листков, исписанных мелким аккуратным почерком.

«Дорогая мисс Уинстон! — писал профессор. — Я понимаю ваш интерес к истории собственного дома и семьи, поэтому с радостью готов предоставить вам записи собранных мною невероятных слухов. Как вы справедливо заметили, им было не место в монографии по истории старейших домов Англии, но, конечно же, у меня всё сохранилось. По моей просьбе секретарь сделал копии со всех заметок, касающихся Уинстон-Мэйнора, кои я и посылаю вам. Основную часть сведений я получил от вашего деда, поэтому я посоветовал бы вам обратиться с расспросами к отцу. Но если возникнут какие-либо вопросы лично ко мне, всегда буду готов помочь. Искренне ваш, Уильям Олдин».

Лисса с дрожью в руках перебирала листки, вчитываясь в записки. Они относились к разным периодам существования их семьи, профессор действительно собрал много интереснейших подробностей.

Наконец, на последних страницах Лисса увидела заветное имя и вскликнула от восторга, заработав недоумённый взгляд из-за соседнего стола: сокурсницы не привыкли к проявлению молчаливой и сдержанной девушкой ярко выраженных эмоций. Та лишь виновато улыбнулась и погрузилась в чтение.

«С пропажей сэра Себастьяна Уинстона связано больше легенд, чем с каким-либо другим событием в этой семье. При захвате монастыря его проклинали множество раз, что не могло не породить слухов, а уж факт его внезапной пропажи и последующей смерти жены и не успевшего появиться на свет ребёнка усилил волны сплетен. В окрестностях Уинстон-Мэйнора они не утихают по сей день, но изложить их толком смог для меня лишь покойный ныне сэр Энтони Уинстон, на тот момент – глава семьи.

По семейным преданиям, о которых сэр Энтони просил не распространяться, сэр Себастьян был убит одним из оставшихся в живых монахов, а именно – скинут в одну из келий в катакомбах под особняком. Падение с большой высоты окончилось увечьями, и хозяин дома долго умирал. Все слышали стоны, но найти его так и не смогли. Потом все катакомбы были замурованы. Когда засыпа́ли подземелья, потомки пытались найти тело, но ничего не удалось. А после пропажи мужа молодая жена получила странный свиток. На пергаменте значилось лишь несколько строк: «Посягнувший на святое навеки останется между двумя мирами, пока не иссякнет род и не придёт молодая дева, не переступившая порог семнадцатилетия, которая чистыми взаимными чувствами избавит его от груза грехов готовностью принять за него мученическую смерть. Оковы падут, а что будет – ведомо лишь богу». Пергамент не сохранился, но содержание его знают в семье Уинстонов, а по дому регулярно ходят слухи о привидении первого владельца земель».

6.

Девушка невидящим взглядом уставилась на полную зеленоватую луну за окном, на которую медленно наползала чёрная туча. Похоже, ответ был перед её глазами. Все условия возможного спасения были выполнены, оставалось лишь принять смерть или быть к ней готовой… Но если отец вернётся лишь через год из Америки, ей к тому времени исполнится семнадцать! Да и род Уинстонов не иссяк: по меньшей мере, жив сэр Артур, который вполне мог произвести на свет наследника…

Несколько слезинок упало с ресниц Лиссы на листки, разложенные на столе. После месяцев напряжённых поисков и ожиданий она знала всё, но сделать ничего не могла. Внутри царила пустота. Все мысли и чувства были выметены прочь разочарованием.

Где-то в глубине зала часы пробили полночь. Наступил заветный день, Лиссе исполнилось шестнадцать. Сколько долгих дней она мечтала, что узнает всё… Не от Себастьяна, как хотелось, иным путём, но она узнала. И вместо радости пришло отчаяние. Лисса сразу поверила в старую легенду – слишком многие доказательства были в её руках. Но принадлежность к роду Уинстонов играла против неё, уничтожая надежду. Впрочем, если бы она не родилась в Уинстон-Мэйноре, шансов встретить Себастьяна и вовсе бы не было.

Кто бы ни был проклинающий, даже спустя несколько столетий переступить проклятие не получалось. Слишком многие условия должны были сойтись в одной точке. Нет сомнений: Себастьян знал про свиток и условия своей свободы… И допустить мученическую смерть той, к которой испытывал какие бы то ни было чувства, не смог… Замкнутый круг.

Пришло холодное осознание: если бы не предпринятые ею поиски, Себастьян дотянул бы до семнадцатилетия Лиссы и когда рассказал бы всё, знание стало бы бесполезным...

Вновь потянулись безрадостные дни. Девушка училась, выполняла все задания, но всё больше напоминала призрак самой себя. Ушли желания и мечты, ничего не хотелось. Она никак не могла смириться с безвыходностью положения. Она уже получила письмо от тётушки Элизабет: та ждала её на каникулы, зная, что отец отплыл в Америку. Теперь перспектива не слишком пугала, если бы не одно «но»: Себастьян. Лисса надеялась, что уговорит тётку побывать хотя бы ненадолго в родном доме, предлог найдётся, и только это давало силы двигаться дальше.

Апрель перевалил за половину, близились экзамены, когда девушку вдруг внезапно вызвали к директору. Помня причину подобного вызова год назад, ничего доброго Лисса не ждала. И выражение лица директрисы лишь подтвердило опасения.

— Мисс Уинстон, я вызвала вас, чтобы отдать письмо и газету, — холодно проговорила строгая дама. — Я прошу вас ознакомиться и через полчаса прийти сюда, вас будут ждать.

Не говоря ни слова, она забрала у директрисы бумаги и отправилась в библиотеку. Там в любое время было тихо и спокойно. Лисса села за любимый стол у окна. Внутри поднималось странное предчувствие перемен: словно в спокойный пруд, в месте, скрытом густыми зарослями, кинули тяжеленный камень, и теперь по глади воды расходились непонятно откуда возникшие волны…

Почерк на конверте был Лиссе знаком и принадлежал мистеру Хатчесу, секретарю отца. Предыдущее письмо девушка получила точно в таком же конверте. Но газета? Как правило, периодическую прессу в пансион не привозили, считая, что подобное чтение не нужно юным воспитанницам. А тут сама директриса сам отдала Лиссе номер «Таймс»!

«В Атлантике утонул "непотопляемый" пассажирский лайнер "Титаник"!» — кричал с разворота заголовок.

«В ночь на пятнадцатое апреля утонул выполняющий первый рейс в Нью-Йорк лайнер "Титаник". Немногие выжившие были спасены "Карпатией". Списки выживших…»

Строчки прыгали и расплывались. С трудом сфокусировав зрение, Лисса пролетела глазами перечень, не найдя нужной фамилии. Понимание страшной правды не нуждалось в дополнительных доказательствах, но Лисса разорвала конверт. Внутри была короткая записка, написанная мистером Хатчесом, и ещё один конверт, на котором имя Лиссы было выведено рукой отца.

Записка гласила:

«Дорогая мисс Уинстон, — писал секретарь. — Приношу вам глубочайшие соболезнования в связи с трагической гибелью сэра Артура. Его поверенные передали мне письмо, которое хранилось у них для передачи вам в случае смерти хозяина. В надежде на скорую встречу, искренне ваш, Джордж Хатчес».

Девушка повертела в руках послание отца, не решаясь вскрыть его. Сомнений нет, оно содержало нечто важное, но что? Устав мучиться неизвестностью, Лисса разорвала конверт, достав плотный лист бумаги, исписанный знакомым ровным почерком.

«Алиссия. Если ты читаешь это письмо, значит, меня уже нет на этом свете, что снимает все данные мной ранее кому бы то ни было обещания. Я всегда считал, что ты имеешь право знать правду; твоя мать настаивала на том, что до момента совершеннолетия всё должно храниться в тайне. История, которую я хочу рассказать тебе, неприглядна, но такова жизнь.

На роде Уинстонов с давних пор лежало проклятие. Я не верил в него, хотя обстоятельства говорили об обратном: все представители семьи мужского пола умирали рано, чаще всего, не достигнув порога сорокалетия. С другой стороны, каждому было дано счастье подарить семье наследника, род продолжался. Всем, кроме меня.

Через два месяца после того как я женился на твоей матери, выяснилось, что она беременна. И отцом ребёнка был не я. Подробностей я не знал и до сих пор знать не желаю, кем был любовник твоей матери и твой отец, но ради чести семьи я вынужден был скрыть данный факт. С тех пор с женой меня связывали только деловые отношения вплоть до момента её смерти. Её измена убила во мне всяческое доверие к той, которой богом было назначено быть моей второй половиной. Думаю, теперь ты можешь понять, чем обусловлена моя поспешная повторная женитьба.

Я должен попросить прощения, что не всегда относился к тебе правильно, несмотря на то, что твоей вины тут нет. К сожалению, я не мог забыть, что ты не имеешь никакого ко мне отношения, но носишь мою фамилию. Одно утешало: ты родилась девочкой, то есть наследницей быть не могла. Надеюсь, ты сумеешь понять меня. Несмотря на испытываемые мной чувства, тебе было дано всё, что доступно девушке рода Уинстонов. Если твоим желанием будет отыскать настоящего отца, помочь сможет сестра твоей покойной матери, миссис Элизабет Хернли».

Письмо выпало из рук Лиссы, рассыпаясь листками по полу. Наконец все мучающие её обстоятельства получили объяснения. Холодность отца, болезненность матери. Щемящее ощущение чужеродности, которое преследовало её с детства.

И боязнь Себастьяна. И его шутливые слова о том, что ей достались необычные для Уинстонов черты. Да, теперь стало ясно, что она могла исполнить пророчество. Род Уинстонов угас, она к проклятию не имеет отношения. Осталось понять, взаимны ли чувства, и каким-то образом оказаться в Уинстон-Мэйноре, выяснив, что делать дальше. Как разорвать проклятый круг. Отчаяние пропало как дым, как утренний туман. Пузырьками от шампанского по телу разбегалась решимость. Непоколебимая, как вековая скала.

Лисса поднялась, собрала с пола листки и, расправив плечи и гордо задрав подбородок, направилась к директрисе, узнавать, что её ждёт дальше.

7.

Окрестности приобрели знакомые очертания, до родного дома оставалось несколько миль. Лисса с трудом сдерживала волнение, сжимая руки на коленях так, что костяшки пальцев побелели. Сидевшая рядом тётушка Элизабет щебетала без умолку, не обращая внимания на состояние племянницы. Погода, природа, сплетни о королевском дворе – всё входило в сферу интересов пожилой дамы.

Старомодная карета двигалась медленно, но автомобилей миссис Хернли не признавала, считая их опасным изобретением, поэтому путь до Уинстон-Мэйнора занял много времени, превратившись в муку для стремительно теряющей остатки терпения девушки.

Несколько дней назад было оглашено завещание сэра Артура Уинстона. Его дочери назначалось более чем достойное содержание, но Уинстон-Мэйнор со всеми прилегающими землями отходил дальнему родственнику, двоюродному брату умершего хозяина дома по матери. Тот не имел отношения к Уинстонам, но Лисса прекрасно понимала, что ей сэр Артур фамильное поместье оставить никак не мог. По разрешению нового владельца Лисса могла посетить дом, но всего лишь на два дня.

Впрочем, большего ей не требовалось. Девушка хотела одного: дать свободу Себастьяну, отпустить его из заточения, длившегося несколько сотен лет. И теперь это было в её силах – оставалось лишь разузнать некоторые детали. И Лисса твёрдо была намерена вырвать из духа необходимые подробности.

Лошади не спеша взобрались на холм, и взору девушки предстали высокие кованые ворота, служившие въездом в парк, окружающий особняк. Над верхушками деревьев уже виднелись старинные башенки, украшавшие торцы каждого крыла. В самой высокой из них располагалась комната, куда стремилась душа Лиссы каждое мгновение разлуки.

Сердце забилось быстрее, и миссис Хернли обратила внимание на волнение племянницы.

— Твой отец не имел право так поступать, — нахмурилась она. — Лишить дочери дома, подумать только!
— Тётушка Элизабет, вы же знаете, что я не дочь ему, — тихо проронила Лисса, поворачиваясь к старой леди. Та вздрогнула, карие глаза наполнились слезами.
— Я не думала, что ты знаешь… — покачала головой она. — Арабелла не хотела.
— Сэр Артур оставил у поверенных письмо, которое отдали мне после известия о его смерти, — объяснила Лисса. — Он сказал, что вы знаете моего отца.
— Ты очень на него похожа, — грустно улыбнулась миссис Хернли. — Даже если бы я не знала о безумной любви твоей матери к этому мужчине, увидев, догадалась бы. В тебе нет ничего от Артура Уинстона: ни во внешности, ни в характере.
— Кто он? — еле слышно спросила Лисса. — Я должна знать.
— Маркиз Стоув, — помолчав, ответила миссис Хернли. На губах её заиграла улыбка, исполненная воспоминаний, несомненно, приятных. Внимательно оглядев племянницу с ног до головы, она вздохнула и пояснила подробнее: — Маркиз приходился родственником моему покойному мужу. Арабелла познакомилась с ним на моей свадьбе. Когда они танцевали, от них не могли оторвать восхищённых взглядов.
— Почему? — поинтересовалась Лисса. Для неё мать не была человеком, способным притянуть взгляды: апатичная, лишённая внутреннего огня, миссис Уинстон никогда не обладала в глазах дочери качествами, делавшими её душой общества.
— Ты, милая, не знала Арабеллу, — покачала головой тётушка Элизабет. — Но в том нет твоей вины, скорее – беда. Тебе досталась её фигура, хотя лицом ты похожа на маркиза. В огромном бальном зале радостные, красивые маркиз и Арабелла кружились в танце, сияя молодостью. Он – высокий блондин с серо-синими глазами, она – хрупкая брюнетка с чёрным чарующим взором.
— А почему они не поженились? — задала следующий вопрос Лисса, пытаясь представить мать и незнакомого мужчину, который, как оказалось, был её отцом.
— Маркиз был помолвлен, — пояснила миссис Хернли. — Да и договорённость нашего отца с сэром Артуром уже существовала. Вспыхнувшие чувства ничего не могли изменить. Никто и подумать не мог, что Арабелла решится на опрометчивый шаг.
— Маркиз… знает? — Лисса пыталась сдерживать волнение, но получалось с трудом. Она усмехнулась про себя: если бы не Себастьян, реакция была бы куда более живой.
— До недавних пор – не знал, — покачала головой тётка. — Но теперь он в курсе, я написала ему после смерти Артура. И хочет познакомиться с тобой. Он овдовел несколько лет назад, так что вашей встрече ничто не препятствует. Поэтому из Уинстон-Мэйнора мы отправимся в Стоув-хаус.

Лисса кивнула, соглашаясь, про себя надеясь, что поездка не состоится. Она хотела бы познакомиться с настоящим отцом, но все простые желания меркли перед мыслью о свободе Себастьяна. Об одном она молилась: о прощении для него и о возможности докоснуться, встретиться глазами, увидеть мельком его человеком.

Тем временем лошади остановились у главного входа, и девушка выпорхнула из кареты, стремясь скорее оказаться там, куда стремилось сердце.

Дом был пуст и тих. Мебель укрыта чехлами, в вазах не было цветов. Плотные шторы не пускали в сумрачную обитель солнечный свет. В холле никого не было, и Лисса побежала вверх по лестнице. Каждый шаг отдавался эхом в опустевшем доме, тревожа вновь уснувшее в комнатах Уинстон-Мэйнора время.

Достав из сумочки заветный ключ, Лисса открыла дверь и подбежала к зеркалу, по пути скидывая на пол плащ. Сильным движением она сдёрнула пелену, отбросив в сторону тяжёлую ткань.

— Себастьян! — позвала она, внутренне сжимаясь от страха, что он не ответит.
— Да, милая, — глухо прозвучал знакомый голос. — Я рад, что мы с тобой встретились. В последний раз.
— Почему? — Ладони с силой ударили по поверхности зеркала, которое отозвалось возмущённым глухим звуком.
— Род угас, — ответил дух. — С новыми владельцами дома мне рядом нет места. Я уйду в засыпанные катакомбы, чтобы там влачить вечность.
— Но я же могу тебя спасти, — возразила Лисса. — Для этого я приехала! Род угас, ты прав. Мне не исполнилось семнадцати. И я…
— Ты не можешь. — Повеяло холодом. Дух не позволил ей произнести заветных слов. Первый раз за много лет общения тон потерял теплоту. Даже когда они ссорились, искра ласки таилась в глубине. Сейчас она исчезла. — Чувства должны быть взаимны, ты должна это знать, если раскопала легенду. А ты для меня… развлечение? Наверное, так. Да и я для тебя просто друг. Для меня нет пути спасения, я проклят навечно.
— Нет! — Горячие слёзы потекли по щекам. — Нет!
— Прости, — проговорил Себастьян. — Ты всего лишь маленькая девочка…
— Нет! — вдруг взвился вихрь протеста в голосе Лиссы. — Ты обещал мне рассказать всё. Я узнала многое, но не подробности ритуала.
— Да, это я обязан сделать, — хмыкнул равнодушно дух. — Но зачем тебе?
— Не важно, — замотала головой девушка. — Ты должен.

Отчаяние терзало сердце, но маленькие ростки надежды не давали опустить рук. Лисса слишком долго общалась с духом, чтобы поверить в его слова об отсутствии чувств. Вот в то, что он защищал её – пожалуй. Не было сомнений: ради её жизни он мог и пожертвовать возможностью своего спасения.

— Есть лишь один путь, — заговорил Себастьян чужим голосом, явно подражая кому-то. — Девушка, которой семнадцати не исполнилось, должна полюбить искренне и по-настоящему. Но и в твоём бесплотном сердце должна остаться лишь любовь. Тогда она сможет надеть на руку браслет и увидеть тебя. И если она открытой душой отдаст тебе жизнь, всё закончится. А что будет – ведомо лишь богу, — закончил уже знакомыми Лиссе словами он. — Я выполнил обещание, ты всё знаешь. Теперь уходи.
— Где браслет? — требовательно спросила Лисса. — Скажи мне.
— Я не знаю, — чуть слышно обронил Себастьян. — Его нет, ты не найдёшь его. Уходи, живи нормальной жизнью, далёкой от проклятого семейства. Ты не имеешь к нему отношения.
— А если я не хочу? — Серо-синие глаза смотрели в зеркало, не мигая. — Если мне нет жизни без тебя? Если я люблю тебя?
— Ты не должна… Я не мог нарушить обещания, поэтому рассказал. Но я не имею право губить твою жизнь! — голос из зеркала впервые на памяти девушки перешёл в крик. — Я чуть не стал причиной смерти трёх невинных девушек за эти долгие годы, надеясь, что условие угасания рода не обязательно, а уж слова о взаимности — и вовсе глупость. К счастью, ничего не удалось, на моей совести остались лишь сердечные раны. Потом появилась ты. Да, чёрт побери, родилась взаимность, но теперь я не хочу, чтобы ты собой рисковала. Я проклят не единожды, мне нет пути назад! Проклинающий понимал, что, по-настоящему полюбив, я не смогу отправить любимую на смерть ради спасения. Он поставил невозможное условие, заранее зная об этом.
— Почему ты мне всё рассказал? — Лисса старалась сдержать волны дрожи, возникшие в теле от признания Себастьяна. Заветные слова, которых она так долго ждала, прозвучали, но было не время наслаждаться.
— Ты была выбрана мной, и с тех пор я не мог не отвечать на твои вопросы, — усмехнулся невесело Себастьян. — Я опрометчиво выбрал тебя ещё тогда, при первой встрече. Не зная, что полюблю… А когда осознал, было уже поздно…

Лисса перебрала в памяти их разговоры и поняла: дух не лгал. На прямой вопрос он всегда отвечал, максимум, что мог – это отложить ответ, если была возможность. А на сей раз возможности не осталось, поэтому он не смог промолчать.

— Как выглядит браслет, скажи мне! — взмолилась она.
— Я не знаю… — донеслось из зеркала. — Лисса, не делай этого. Не губи своей молодой жизни ради того, кто должен был закончить существование много веков назад. Человеческая память — дым, он рассеется, когда мы расстанемся.
— Я уже сказала тебе, когда уезжала после похорон матери: ты слишком долго был не человеком, — упрямо покачала головой она. — Ты забыл слишком многое…
— Ты не ведаешь, что творишь! — Голос зазвенел отчаянием и гневом. — Тот, кто проклинал, не думал давать мне даже шанса на спасение. Я готов никогда тебя не видеть, зная, что ты счастлива, но не влачить вечность в подвалах, понимая, что ты погибла из-за меня... Ты не найдёшь браслет.
— С моим решением ты ничего не можешь сделать, — твёрдо произнесла Лисса. — А я его приняла давным-давно, когда ещё девочкой первый раз подошла к этому зеркалу. Я найду браслет и сделаю всё, чтобы снять проклятие.

Раздался судорожный вздох, но девушка уже не слушала, оглядываясь по сторонам, не собираясь отвлекаться на голос Себастьяна.

Браслет… Лисса выдвинула по очереди несколько ящиков комода, но они оказались пусты. Никакой предмет не походил на браслет. К тому же, искомое украшение должно быть очень старым. Среди драгоценностей миссис Уинстон попадались старинные, но им не более двух сотен лет, на них не могло быть завязано проклятие!

Лисса выбежала на лестницу, сбежала в главный холл дома, всматриваясь в портреты Уинстонов, развешанные по стенам. Да, первый портрет относился ко времени конца правления Елизаветы, но может, она углядит какую-то подсказку?

Но суровые лики давно живших вельмож оставались глухи к ищущему взгляду растрёпанной светловолосой девушки. Драгоценности попадались, некоторые были Лиссе знакомы, но никакой браслет не мог быть ключом.

Отчаявшись, она долго стояла у портрета одного из Уинстонов, пожелавших принять католичество и дошедшего впоследствии в церковной иерархии до почти самой высокой ступеньки: алая сутана кардинала бросалась в глаза в веренице сдержанных тонов мужских одеяний.

И тут девушку осенило. Скрипнув зубами от досады на свою недогадливость, она кинулась в кабинет отца. Браслетом могли назвать и чётки. А в столе отца всегда, сколько Лисса помнила, лежали старинные костяные чётки. Им точно было много лет. Возможно, больше пятисот.

Добежав, девушка распахнула дверь, не обращая внимания на окрик миссис Хернли. Лисса бросилась к письменному столу и начала открывать один ящик за другим, бесцеремонно потроша документы и книги. Чёток не было…

Лисса рухнула в кресло, с ужасом осознавая, что если отец забрал их собой в путешествие, то теперь они покоятся на морском дне… А ведь так могло случиться: сэр Артур очень редко с ними расставался. Многие считали это странной прихотью… И, похоже, именно об этом мог говорить Себастьян, утверждая, что браслет она не найдёт…

В отчаянии она обвела кабинет взглядом. Тёмные дубовые панели, книжные шкафы… В памяти всплыли моменты, когда сэр Артур отчитывал её за проделки давно в детстве. Она боялась этой комнаты, словно тут ей было не место. Особенно тут.

Лисса поднялась, подошла к окну, отодвигая тяжёлые шторы и пуская свет.

— Господи, прости его! — взмолилась она. — Я готова на всё…

Стоило ей произнести эти слова, как пришёл ответ на молитву. На фоне тёмного, в тон панелям, дерева ниши в низкой тумбочке, стоящей у окна, белели костяные бусины чёток. Они были завёрнуты в кружевной платок, но от порыва воздуха, вызванного резким движением штор, он отлетел в сторону. Помогла случайность…

Дрожащей рукой Лисса взяла в руки реликвию семьи, к которой долгое время причисляла себя. Гладкая полированная кость охладила разгорячённые ладони. Закрыв глаза и не думая уже ни о ком, кроме Себастьяна, Лисса надела браслет на левое запястье.

Сначала ничего не происходило. Внутри всё замерло: вдруг она ошиблась, а в пророчестве говорилось про иной браслет? Но стоило открыть глаза, как стало ясно: ошибки не было. Вместо знакомого с детства кабинета сэра Артура Лисса непонятным образом оказалась в узком тоннеле, выдолбленном в земле. Пол был неровным, а высоты едва хватало, чтобы невысокая девушка могла стоять, не сгибаясь. Где-то за спиной маячил вход, оттуда просачивался свежий прохладный воздух. Тоннель шёл под уклон, снизу тянуло затхлостью и нечистотами, со стен свешивалась паутина.

Лисса не двигалась с места, пытаясь понять, зачем здесь оказалась. И тут вдали мелькнул отсвет свечи, и вскоре она увидела силуэт человека, закутанного в старую монашескую рясу. Он шёл, не замечая Лиссу, что-то бормоча про себя на латыни. Лицо его было искажено злобной радостью. Девушка выставила вперёд руки, стремясь остановить незнакомца, но он прошёл сквозь неё, как через туман, а когда Лисса обернулась, в тоннеле вновь было пусто.

Не зная, что делать, она отправилась вниз, туда, откуда пришёл призрак. Через полсотни ярдов открылась пещера, на полу которой лежал человек. Сомнений не было: то был Себастьян. Такой, каким помнила его девушка по гравюре из книги. Длинные волосы на пару тонов темнее локонов Лиссы рассыпались вокруг головы, синие глаза безжизненно уставились в пустоту потолка, в груди торчал нож. Тело было переломано после падения с высоты, руки и ноги вывернуты под неестественным углом, а по лохмотьям, в которые превратилась белая рубаха, расплывалось ярко-алое пятно. Лисса подняла взгляд и увидела над тоннелем, через который она вошла, ещё один выход с приставленной к нему деревянной лестницей. Похоже, оттуда и сбросили бесчувственную жертву, а потом убийца спустился и добил врага, вонзив в уже беззащитную грудь кинжал.

Лисса бросилась к Себастьяну, словно наяву видя, как покидают истерзанное тело остатки жизни. Грудь слабо поднималась, с лёгким хрипом исторгая воздух. Сердце билось слабо, едва слышно. Похоже, он потерял все силы и, терзаемый жуткой болью, не мог издать ни звука.

— Себастьян, — позвала она. — Себастьян, любимый…

Медленно, мучительно медленно он моргнул и перевёл на неё взгляд. Синева глаз, как зеркало, отразила испуганное лицо Лиссы, ореол светлых волос. Именно через зеркало она всегда общалась с Себастьяном, но сейчас страх охватил её: жизнь покидала любимого, проклятие уже действовало. Неужели она опоздала?

— Ты… — чуть слышно прошептали бледные губы. — Ты…

Лисса попыталась выдернуть кинжал, но бесплотные пальцы прошли насквозь, не желая взаимодействовать с материальным миром. В отчаянии она упала на распростёртое на камнях тело, стремясь отдать всю себя, лишь бы спасти его жизнь. Только бы остановить безумие проклятия, позволить жить, разорвав порочный круг.

Стоило телам соприкоснуться, как всё закружилось и сознание Лиссы ускользнуло в пустоту, не позволяя крику отчаяния вырваться наружу. Её ударной волной выкинуло из прошлого назад и, словно насмешкой, окружило зеркалами, откуда раздавался дьявольский смех…

***


Лисса открыла глаза. Знакомая обстановка кабинета сэра Артура не претерпела изменений. Сквозь раздвинутые шторы проникал вечерний мягкий свет. Лисса подняла руку. Браслета не было, чётки пропали, словно и не видела их девушка никогда.

— Милая, — прозвучал знакомый с детства голос. — Ты слышишь меня?

Рывком девушка повернулась, успев ощутить, что лежит на низкой кушетке у стены, под голову подложена подушка, а ноги бережно укутаны в тёплый плед.

Прямо на полу у изголовья сидел Себастьян. В странных грязных лохмотьях, как будто не снимал их множество лет, но синие глаза сияли жизнью и силой. И чувством, которое назвать Лисса не могла решиться даже в мыслях.

— Себастьян… — только и смогла произнести она.

— Тише, не двигайся… — попросил он. Тёплая ладонь коснулась лба. — Тебе нельзя волноваться. Ты спасла меня, отважная моя девочка. У меня слов нет, как я возмущён тем риском, которому ты себя подвергла, но, в то же время, нет меры, чтобы выразить благодарность.
— Ты… жив? — срывающимся шёпотом спросила она. Голос не слушался.
— Как и ты! — Неповторимая улыбка тронула губы, а синева глаз засверкала ещё ярче. — Любимая моя девочка!

Он наклонился, обнимая ослабевшее тело своей спасительницы. На Лиссу неудержимой волной навалилось счастье. Слёзы текли из глаз, не останавливаясь. Она сделала, она смогла… Теперь всё будет хорошо…

***


Через год в Стоув-хаус на Беркли-сквер, в Лондоне, состоялся большой бал. Пожилой аристократ представлял высшему свету Великобритании свою подопечную, мисс Алиссию Уинстон. Все гости были восхищены утончённой красотой девушки, неповторимой грацией, когда она встречала приглашённых, стоя по правую руку от маркиза Стоува на площадке парадной лестницы.

Одно лицо, другое. Самые известные фамилии звучали из уст старого дворецкого. Весь цвет общества собрался тут.

— Граф Себастьян де Уин, — прозвучало имя припозднившегося гостя, и Лисса вздрогнула всем телом, оборачиваясь к дверям бального зала.

В двух шагах от неё стоял тот, ради чьего спасения она готова была отдать жизнь. Его синие глаза грели, обещая счастье, говоря о любви, а на губах играла лукавая улыбка.

— Милорд, — элегантно поклонился гость. В голосе звучал лёгкий французский акцент. — Для меня честь побывать в вашем доме. Простите за невольное опоздание, был задержан сверх условленного времени французским послом. Государственные дела…
— Добро пожаловать, граф, — благосклонно улыбнулся маркиз. И с гордостью обернувшись к Лиссе, продолжил: — Позвольте представить виновницу торжества, мою воспитанницу. Мисс Алиссия Уинстон – граф Себастьян де Уин.

Горячие губы коснулись нежной кожи руки девушки, как обещание, породив волну дрожи. Он поднял взгляд, и молодые люди исчезли из сверкающего блеска бального зала, оказавшись в мире, где нет места никому, кроме двоих и их любви. Год разлуки показался вечностью, но они оба знали, что другого выхода не было. Но теперь все испытания остались позади…

— Давно не видел такой красоты, простите мою дерзость, — улыбнулся Себастьян, с трудом возвращаясь в реальный мир из царства грёз. — Вы позволите?

Маркиз Стоув благосклонно улыбнулся, безошибочно угадывая, что его красавица-дочь покорила француза с первого взгляда. А тот был далеко не мальчиком…

Сильные руки легли на талию Лиссы, увлекая в танец.

— Себастьян, — тихо прошептала она.
— Лисса, — эхом ответил он.


Источник: http://twilightrussia.ru/forum/305-16925-1
Категория: Свободное творчество | Добавил: Миравия (06.02.2016) | Автор: Миравия
Просмотров: 1163 | Комментарии: 12 | Теги: история, мистика, Англия


Процитировать текст статьи: выделите текст для цитаты и нажмите сюда: ЦИТАТА






Всего комментариев: 12
0
12 kolje   (18.05.2017 22:13) [Материал]
Вау!Просто вау!!!!Мне очень понравилось!Читала с большим удовольствием и даже перечитаю!
Спасибо еще раз за замечательную историю!Удачи и вдохновения!

0
11 Hecata   (26.09.2016 17:09) [Материал]
Очень нежная история, на последних строках даже немного прослезилась, радуясь за героев.
Спасибо большое,Миравия! Подобного я очень давно не читала.
Выполняю свое обещание, правда медленно, но добираюсь до других историй. smile

0
10 Noksowl   (27.08.2016 18:07) [Материал]
Насколько меняется отношение, когда что-то дорого, когда любишь. Вот и Себастьян первоначально видел в Лиссе способ освободиться от проклятья. Но когда девочка выросла и его чувства к ней поменялись... Мог бы, то утаил бы от нее суть проклятья. Но на радость их счастью все сложилось удачно. Теперь они есть друг у друга smile

Спасибо за историю

0
9 татьяна2011   (19.06.2016 15:03) [Материал]
чУдная история Спасибо.

0
3 Dunysha   (09.02.2016 21:29) [Материал]
спасибо, не хочу писать тут бегу на форум. скажу одно это просто суперрр biggrin biggrin biggrin biggrin история

0
4 kolomar   (13.02.2016 03:51) [Материал]
Кристина как я тебя понимаю.Тоже бегу на форум.Огромное спасибо.Миравия

0
6 Миравия   (22.02.2016 00:56) [Материал]
Благодарю за добрые слова. Приятно - слов нет. Идея была шальной, к тому же на марафон написанной. Но прилипчивой... С характером! Пришлось писать)

0
5 Миравия   (22.02.2016 00:55) [Материал]
Кристин, огромное спасибо за добрые слова. Приятно, когда результат мук фантазии добирается до сердца читателя) На форум обязательно приду и отвечу!

0
2 иола   (07.02.2016 23:18) [Материал]
Очень понравилась история.
Большое спасибо.

0
7 Миравия   (22.02.2016 00:56) [Материал]
Взаимные благодарности - за добрые слова и несколько строк, которые очень приятно читать!

0
1 Evgeniya1111   (06.02.2016 19:51) [Материал]
Очень понравился фанф ))))

0
8 Миравия   (22.02.2016 00:56) [Материал]
Спасибо вам большое!



Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]



Материалы с подобными тегами: