Сумерки опустились на землю, укутав ее серым полупрозрачным покрывалом. Мир плавно переходил от дневной суетливости к ночному спокойствию. Клесты, распушив перья, укрывали ими пищащих птенцов, располагаясь на ночлег. Вороны, недовольным карканьем приветствуя приход темноты, нахохлившись, устраивались на верхушках берез. Мыши впадали в сонное оцепенение в своих гнездах. В глубоких дуплах просыпались совы, встряхивая крыльями и раскрывая огромные желтые глазищи.

Наступала ночь. Время тех, кто не переносит дневного света, тех, чью кожу могут сжечь губительные лучи солнца, кто самой природой предназначен для жизни во тьме. Время таких, как я.

Маги придумали для нас сложное непроизносимое научное название. Люди попросту кличут упырями. Мы, в общем, не возражаем против этого названия, но считаем себя побочной ветвью эволюции и живем уединенно, стараясь держаться подальше от венца творения природы, поскольку зачастую наши встречи заканчиваются трагически.

Снегопад, начавшийся еще вчера ночью, прекратился к сегодняшнему вечеру, успев засыпать выход из норы, в которой я дневал. Мне пришлось изрядно потрудиться, чтобы пробиться наружу.

Ночь не обещала ничего неприятного. Холодно, но не настолько, чтобы лапы обледеневали и приходилось бы потом выкусывать ледышки, застрявшие между пальцами. Достаточно темно, и глаза не будут болеть от избытка света, а зрачок – превращаться в узенькую вертикальную полосочку, стремясь не пропустить внутрь убийственное излучение. Тоненький серпик луны дает полную возможность насладиться видом бездонного твердого неба, в которое так приятно смотреть теплыми летними ночами, развалившись на мягкой траве и удовлетворенно поглаживая рукой набитый живот.

Но сейчас, к сожалению, зима, и для рефлексии нет ни возможности, ни времени. В это суровое время года таким любителям падали, как я, приходится нелегко – туши павших и убитых животных или мгновенно растаскиваются желающими полакомиться свежатинкой, или замерзают, превращаясь в окаменелость. Ее сначала приходится откапывать из-под снега, потом отогревать, чтобы не сломать зубы, а потом, морщась от отвращения, пережевывать мерзлятину пополам с кусочками льда. То ли дело летом… Мягкое, сочное мясо, буквально тающее во рту, отдающее восхитительным душком тления…

В животе громко заурчало. Я облизнулся, сглотнув набежавшую слюну, и встряхнулся, сбрасывая со шкуры комочки замерзшей земли и подтаявший снег. Острое чувство голода, давно и надежно поселившееся внутри, дало о себе знать и настойчиво потребовало его утолить. Уши привычно насторожились, впитывая малейший звук, ноздри втянули холодный чистый воздух, улавливая еле заметные запахи.

Я разочарованно вздохнул. Ничего. Ни шума ссорящихся над трупом ночных хищников, ни даже намека на сладковатый аромат гниения. Хотя какое разложение при отрицательной температуре?

Ну что же, придется искать наугад. Для начала стоит пройтись к мирно спящей подо льдом речушке. К ней на водопой приходят окрестные животные, и там же их поджидают охотящиеся на них существа. Не исключено, что на заснеженном берегу найдется чем перекусить.

Лапы мерно двигались, то и дело увязая в рыхлом, не успевшем слежаться снегу. Вокруг дремал лес. Вот заворчали в берлоге медвежата, прижимаясь к сонной мохнатой матери. Вот невдалеке ухнул филин, и мне на макушку плюхнулась холодная снежная шапка, упавшая с разлапистой ели. Вот плюхнула в бочаге кикимора, пронзительно пискнув во сне. Тишина. Слышно только мое собственное дыхание и скрип под ногами.

На берегу речки меня встретило разочарование. Крупная рысь, злобно зыркнувшая на меня блеснувшими в тусклом лунном свете глазами, только что дожевала свою жертву. Останки – кусочек заячьей лапки и несколько капель крови, запачкавших снег, никак не могли насытить меня. Можно бы, конечно, попробовать напасть на кошку, но, немного поразмыслив, я отказался от этой идеи. Массой рысь была сравнима со мной, а по силе и ловкости заметно превосходила, особенно если учесть, что за последние несколько дней в моем рту не побывало ни крошки.

Я счел за лучшее не приближаться к зверю, обогнув его по широкой дуге, и двинулся дальше, к большому оврагу, в котором часто волки оставляли недоеденные ими куски.

Но и там меня ждала неудача. Пробравшись сквозь бурелом и пару раз с трудом выбравшись из занесенных снегом ям, я наконец увидел половину лосиной туши. Мне одному хватило бы ее на неделю, если, разумеется, удалось бы уберечь ее от соперников по пищевой цепочке. А вот как раз с этим возникали глобальные проблемы. Вокруг туши рычало, щерило зубы и огрызалось не меньше десятка волков. Я попытался, воспользовавшись тем, что они заняты сварой друг с другом, оторвать себе кусок мяса и быстренько убежать с добычей, однако мероприятие к успеху не привело.

Один из волков заметил меня в тот момент, когда мои когти прорвали лосиную шкуру, предупреждающе взвыл, и мгновенно стая сплотилась против чужака. То есть меня. Я был вынужден удирать со всех лап, бросив такую желанную еду, не разбирая дороги, а потом, отбежав достаточно далеко, забраться на дерево, успокаивая сбившееся дыхание и колотящееся сердце, напряженно всматриваясь вниз и каждое мгновение ожидая появления под собой зубастых тварей.

Плохо. Очень плохо. Я с тоской понял, что сегодня обязательно надо что-нибудь съесть, иначе завтра у меня не хватит сил пробираться через сугробы и завалы. А умирать от голода, чтобы мое тело стало добычей тех же волков или баргестов, совершенно не хотелось. Я еще молод, здоров и силен… ну, если поем в ближайшее время.

Существовало еще одно место, где можно было найти еду, настолько же верное, как и опасное – человеческое кладбище. С него никогда не уйдешь голодным, учитывая специфику этого места. Если уйдешь… Вероятность попасть под заклинание проходящего мимо мага довольно велика.

Я никогда не мог понять, чем наш род так насолил людскому племени? Почему они стараются убивать нас при первой же возможности, даже не пытаясь определить, кто перед ними стоит – безобидный упырь, питающийся падалью, или алчущий свежей крови вампир? Мы не причинили бы никакого вреда. Напротив, помогли бы справиться с проблемой уничтожения пищевых отходов, а в свободное время пообщались бы на темы добра и зла. Но нас убивали. Жестоко, равнодушно, не пролив и слезинки над трупом.

С малых лет я приучился держаться подальше от человеческих поселений, хорошо понимая, что тем самым сберегаю свою жизнь. И вот теперь, похоже, сам, собственнолапно залезу в избегаемую мною местность. Мне захотелось взвыть от безнадежности и нежелания этого делать. Но я взял себя в лапы, слез с дерева и крадущейся походкой двинулся к кладбищу, находившемуся неподалеку от леса, за холмом.

Это расстояние я преодолевал довольно долго, постоянно оглядываясь, приникая к земле и испуганно вглядываясь в окружающий меня мрак.

Никого. Ни единой души вокруг. Ни живой, ни мертвой. Зато, чем ближе я подползал к вожделенному месту, тем сильнее мои ноздри обволакивал ошеломительно восхитительный запах – запах еды.

Мучительное чувство голода и непреодолимое желание немедленно вонзиться зубами в, возможно, еще не высохшее от старости тело, настолько пересилили голос разума, что я, собрав последние силы, рванулся вперед, проламывая телом густую заросль боярышника.

На земле лежало мясо, по внешнему виду сильно напоминавшее заднюю часть коровьей туши. Мне некогда было разбираться, откуда оно здесь появилось и кто его принес. Я хотел есть! И больше не мог ждать! Поэтому с рычанием и урчанием набросился на еду, ничего не видя и не слыша вокруг себя.

Только когда в животе поселилась приятная сытость, а зубы устали вгрызаться в мерзлое мясо, я осознал, что меня осторожно трогают за плечо.

- Простите… - произнес робкий голос. – Вообще-то, это моя еда. Не могли бы вы…

Меня затопила волна стыда. Не сомневаюсь, если бы моя кожа не была покрыта густой шерстью, она побагровела бы. Что я делаю? Позволил себе сожрать чей-то завтрак!

- Конечно… - Я поспешно отодвинулся, радуясь, что не успел поглотить все без остатка, и мяса вполне хватит, чтобы насытить стройную хрупкую девушку. Да, моим спасителем, вернее, спасительницей, оказалась милая и очень симпатичная упыриха. Да что там, я готов был назвать ее красавицей!

Изящное тело, короткая блестящая шерстка, вытянутые ушки, большие желтые глаза, белые клыки, изысканно выдающиеся из верхней челюсти, точеные коготки… я мог бы рассматривать ее вечно. И ела она грациозно, аккуратно откусывая от небольшого ломтя, а не вгрызаясь в него с жадностью оголодавшего зверя, хотя по ее худобе нельзя было сказать, что в последнее время девушка много и разнообразно питалась.

Дождавшись, когда, по моему мнению, она утолит первый голод, я извиняющимся тоном произнес:

- Прошу прощения. Я вел себя неподобающим образом. Просто, видите ли, чувства взяли верх над разумом.

- Ничего страшного, - улыбнулась девушка, демонстрируя прекрасные острые зубки. – Я понимаю, что такое голод… Кстати, присоединяйтесь. – Она повела лапкой в сторону остатков мяса. – Мне все равно столько не съесть, а задерживаться в этих местах я не собираюсь.

Меня пронзило резкое ощущение потери. Как же так? Мы только познакомились, и вот она уже собирается уходить? Но, может быть, не все еще потеряно, и она останется? Или не будет возражать против спутника, и мы уйдем вместе? Свет не сошелся клином на этом лесу и его окрестностях, и кто знает, возможно, там, за цепью холмов, нас ждет замечательное будущее вместе? А я почему-то уже не сомневался, что нам суждено всю жизнь провести бок о бок… А пока следовало бы получше познакомиться с неожиданно появившейся красавицей.

- С удовольствием, - искренне сказал я и подцепил аппетитный кусочек. – Может быть, мы присядем? Вот сюда, к примеру… Кажется, здесь вполне удобно.

Мы присели на старую могильную плиту, еле видневшуюся из-под снега. Меня раздирало желание узнать о девушке побольше и, собравшись с духом, я задал вопрос.

- Вы сказали, что не собираетесь здесь задерживаться… Но я раньше не видел вас в этих местах. Что вас привело сюда?

- Случайность… - Упыриха моргнула, и я не мог не обратить внимания на то, как мило она это делает и какие у нее длинные ресницы. Необычно длинные для нашей расы. И как привлекательно раздуваются небольшие ноздри при вдохе. - Если честно, я даже не знаю, где оказалась. Представляете… - Она повернулась ко мне, и на несколько мгновений я перестал дышать, восхищенный грациозностью движения. – Мне пришлось спасаться бегством от невменяемой старухи в ступе, управляемой с помощью метлы. Она преследовала меня целый день, громко крича, что именно такого ингредиента ей и не хватает для декокта молодости! – Упыриха вздрогнула и поежилась. – Только забежав в лес, я спаслась от нее. День пришлось переждать где-то под выворотнем старой березы, а потом мне так захотелось есть, что я не выдержала, утащила коровью ногу из чьей-то хижины на краю деревни и спряталась в зарослях боярышника. Мне показалось, что здесь довольно безопасно… - Девушка беззащитным наивным взглядом посмотрела на меня. Я с трудом подавил желание обнять ее за плечи и привлечь к себе. Сдерживая это неуместное сейчас стремление, мне пришлось перенести внимание на мясо в лапах, рьяно отгрызть от него кусок и начать ожесточенно пережевывать его.

- От этих людей всего можно ожидать, - задумчиво ответил я, проглотив вкусную кашицу. – Мне тоже доводилось встречаться с ними, и на память об этом на моем плече остался шрам от ожога.

- Бедный… - Упыриха нежно коснулась безобразной отметины. – Наверное, больно было.

Нелегко мне было сдерживать свои эмоции. От этого ласкового прикосновения кровь забурлила, ноги задрожали, а голова закружилась. Мне уже не требовалось мясо. Я не смотрел на него, не чувствовал его запаха. Мои ноздри забивал одуряющий, сводящий с ума аромат упырихи. Тело стремилось к одному – схватить девушку в объятия, унести с собой и никогда больше не расставаться.

- Да, - хрипло ответил я, сам поражаясь звучанию своего голоса. – Очень.

Мы держались за лапы, глядя друг другу в глаза. Я готов был сейчас свернуть горы, подраться с десятком магов, разметать по поляне стаю волков или просто рухнуть в снег перед этой хрупкой девушкой, униженно моля о…

За моей спиной что-то грохнуло, послышался пронзительный женский – человеческий! – вскрик, и дерево на краю кладбища заполыхало странным голубоватым пламенем. Я среагировал почти моментально, хватая упыриху за лапу.

- Надо ухо… - Но было уже поздно. Во мне возникло неукротимое желание ползти, идти, бежать к горящему дереву. Я сопротивлялся ему как мог, делая шаг вперед и тут же возвращаясь назад. Кто-то словно бы поймал меня на крючок и теперь подтягивал к себе добычу.

Девушке приходилось еще хуже, чем мне. Она сама по себе была слабее и легче подчинялась таинственному зову. Я, отбросив все приличия, прижал ее к своему телу, вместе с ней пытаясь преодолеть притяжение.

Казалось, у нас начало получаться. Казалось, еще чуть-чуть – и мы вырвемся из заколдованного круга, порвем невидимую нить, связывающую нас с магом – а кому еще придет в голову развлекаться подобным образом на кладбище в неурочный час? Казалось…

- Я больше не могу, - простонала девушка, вырываясь из моих объятий и бросаясь к синему столбу света. Мгновение – и я рванулся вслед за ней, надеясь поймать, забросить на плечо и унести как можно дальше отсюда, в дальнейшую счастливую совместную жизнь, уютную норку, к одному, а может, даже двум малышам, задушевным беседам в старости и тихому, размеренному существованию…

Все это сгорело в один миг.

Я вырвался из-за кустов как раз в тот момент, когда в мою внезапно обретенную любовь влетел сияющий сгусток огня, превращая ее в пепел.

Мое сердце треснуло и разлетелось на мельчайшие осколки. Я видел перед собой участок старого кладбища, догорающее дерево, кучку пепла на снегу, двух магов – разъяренную рыжеволосую самочку и невозмутимого темноволосого самца – и одновременно перед моим внутренним взором стояла живая упыриха – ее улыбка, нежный взгляд, грациозный поворот шеи…

Взревев от душевной боли, я, выкрикивая проклятия, бросился на людей, желая только одного – доставить им такое же страдание, как и они мне. Мне хотелось разорвать их на кусочки, раскидать по снегу, отдать на съедение волкам – и все равно они не смогли бы искупить причиненное мне зло.

У меня не было ни единого шанса. Уродливая магичка подняла безволосые руки с полным отсутствием когтей, что-то выкрикнула, и в меня полетел такой же сгусток света, как и в мою упыриху. «Жди меня, любовь моя! Я верю, что мы еще встретимся!» - успел подумать я перед тем, как меня поглотила темнота.

- Почему они всегда стремятся напасть на нас? – расстроенно спросила красивая молодая рыжеволосая девушка, опуская руки. – Ведь считается, что у них есть зачатки разума, почему же тогда с ними никак не удается договориться?

- Ты хочешь попробовать пообщаться? – усмехнулся мужчина. – Давай. Вот, кажется, еще один. Чем-то ты их к себе притягиваешь, что ли…

Из кустов боярышника вылезло еще одно серое лохматое чудовище и, скаля клыки и протягивая вперед страшные когтистые лапы, с рычанием и нечленораздельными воплями направилось к людям.

- Стой! – вскрикнула девушка, поднимая руки. Тварь неслась прямо на нее, не скрывая кровожадных наклонностей, и в желтых глазах с вертикальным зрачком горела жажда убийства. Огненный шар остановил ее продвижение.

- Не вышло, - призналась магичка. Мужчина вздохнул.

- Не ты первая, не ты последняя. К сожалению, эти существа не способны ни на что, кроме убийства. Их никому еще не удавалось приручить. Пойдем, пока из кустов не вылезла еще какая-нибудь тварь. И напомни мне в следующий раз выбрать более безопасное место для тренировок.

Два мага ушли. На кладбище вновь воцарился покой. Слышно было лишь тихое потрескивание догорающих угольков, оставшихся от дерева. Их слабое мерцающее сияние освещало две кучки пепла, выделяющихся на белом снегу. Все, что осталось от двух влюбившихся друг в друга существ.