Глава 1
Текущее время. Норд-Каскейдс
POV Белла
- Тахола. Мы учились там лет сорок назад. Нас может помнить кто-нибудь из преподавателей, - задумчиво сказал Эдвард, бросая на стол пачку фотографий, которую привез от частного детектива. Школа в Тахоле напомнила мне школу в Форксе: захолустная школа в захолустном городишке. По крайней мере, так она выглядела на фотографиях. В таких школах, наверное, ничего не меняется веками: разве что автомобили на школьной парковке. Еще через несколько десятков лет у меня будет возможность проверить это в Форксе. Я снова перелистала фотографии. - Вам и не обязательно. Переведусь только я. Я же там не училась, - пожала я плечами. Эдвард посмотрел на меня с немым упреком. Я знала, что он сейчас скажет, за пятнадцать лет я выучила эти слова наизусть. Я отвернулась к окну. - Я не хочу оставлять тебя одну, - начал он, и я повторила его слова одними губами, стараясь скопировать его мимику. Я приоткрыла рот для следующей фразы, но продолжения не последовало. Я вопросительно повернулась к нему. - Твое отражение в окне. Я видел все, что ты сейчас делала, - грустно сказал он. Я смутилась. Клянусь, я бы покраснела, если бы могла! На самом деле, мне совсем не нравилось обижать его. Но таковы были правила игры, и я их строго придерживалась. - Прости, - пробормотала я. Эдвард взял меня за плечи и долго смотрел в глаза. - Я не могу исправить ошибок, которые совершил. Но это не значит, что я перестану пытаться. Я была бесконечно благодарна Эдварду за все, что он делал для меня все эти пятнадцать лет. Но он был прав, суть от этого не менялась: вернуть ничего нельзя. Я потеряла любовь. Я потеряла друга. И мой сын вырос без меня. - Я поступаю в эту школу, Эдвард. - Белла! - Да, ты очень кстати вспомнил об имени. Мне нужны новые документы. Думаю, мне должно быть семнадцать. - Почему семнадцать? Лукасу же пятнадцать? – спросил Эдвард. - Лукасу пятнадцать, но для меня - пятнадцать слишком неправдоподобно. К тому же все одноклассники старше его. А я буду всего на год старше их. - Ну что, вполне логично. - А с именем? Думаешь, я могу остаться Беллой? - Не лучший вариант, но других нет, если ты намерена в этот раз идти до конца. - Именно. В этот раз – до конца. Лукасу пятнадцать. Волчья кровь может взять свое в любой момент. А после этого его отношение к вампирам станет однозначным. Это мой последний шанс, Эдвард. - Но фамилия Свон исключена! Стоит Лукасу хоть раз упомянуть о тебе дома, и мы снова их потеряем. Он был прав. Подумаешь, придумаем новую. Уже пятнадцать лет я жила под вымышленными фамилиями. Только Каллен я не была ни разу. Эдвард погрузился в раздумья. Он мерил шагами комнату и вдруг замер у окна. Я терпеливо ждала, перебирая фотографии мой новой школы. Я представляла, как мой сын ходит по этим коридорам, сидит за этими партами, обедает в этой столовой. Интересно, с кем он сидит за ленчем? - Белла, я иду с тобой. Это не обсуждается! – вдруг твердо сказал Эдвард. Я вздохнула и закатила глаза: - Эдвард, не будь параноиком, вместе мы будем слишком…заметными! - А если я не буду учеником? Если я буду преподавателем? Аспирантом, зарабатывающим на хлеб насущный. А ты – моей сестрой. - Каллен я не буду. Даже понарошку. Почему я с таким упорством отвергала эту фамилию, хотя много лет уже была членом этой семьи? Миллион раз Эдвард спрашивал меня об этом. И я всякий раз уходила от ответа. Для меня это было больше, чем фамилия. Это была утраченная возможность моей несостоявшейся жизни. Одной из моих несостоявшихся жизней. Слишком многое уже невозможно исправить. И я не имею больше права на такие мечты. Эдвард сделал вид, что мои слова его не задели. Порой его терпение заставляло меня испытывать стыд. Хорошо, что я навсегда утратила способность краснеть. - Каллены в таком случае тоже не вариант. Как насчет Мейсонов? Я пожала плечами, фамилия как фамилия. - Белла Мейсон, - задумчиво проговорил он. Его рука легко-легко легла мне на плечо. Даже объятьями не назовешь, чтобы отстраниться. Собственно, отстраняться и не хотелось. Но правила есть правила: сама придумала – изволь соблюдать. - Миссис Изабелла Мейсон. Так звали бы тебя, если бы мы встретились 116 лет назад, прошептал Эдвард. Как я могла забыть? Я сняла его руку со своего плеча: - Никаких миссис. И никаких Изабелл. И фамилия у нас одинаковая временно! Сверху послышался смех Эммета. Эдвард так и остался стоять в центре комнаты, а я пулей взлетела на второй этаж, и почти без стука ворвалась в комнату Элис. Они с Джаспером целомудренно сидели в разных углах комнаты, но Элис держала книгу вниз головой, а пуговицы на рубашке Джаспера были застегнуты через одну. Тем не менее, они оба улыбались. Наверняка слышали наш с Эдвардом разговор в гостиной. - Я не вовремя? – осторожно спросила я. - Заходи, - сквозь улыбку проговорил Джаспер, и я сразу почувствовала, как перестаю злиться. - Зря ты с ним так, - строго сказала Элис. – Однажды ты все равно согласишься. - Ты это увидела после того, как прочитала «квантовую механику» вниз головой? – съязвила я. - Знаешь, женщина в твоем возрасте должна вести себя ответственно, - Элис закрыла книгу, ей почти удалось соблюдать назидательный тон. - Не забывай, что я не просто пожилая женщина, я - женщина с ребенком! – довела я до абсурда ее мысль. - О-о-о! – застонала Элис, закатывая глаза. - Не переживай, ты неплохо сохранилась, - утешил меня Джаспер. - Вот об этом и речь! Джас, на сколько лет я выгляжу? Джаспер неуверенно посмотрел на Элис, а та удивленно подняла бровь. - Мне нужно выглядеть на семнадцать, - пояснила я. - Я возвращаюсь в школу. В глазах Элис заплясали чертята, она потащила меня в свою гардеробную. Вскоре я уже скептически разглядывала себя в зеркало: короткая клетчатая юбочка, белые гольфы, белая блузка с маленьким воротничком, лента в волосах. - Элис, не обижайся… Но я выгляжу… как… как… - Знаешь, очень сексуально, сестренка, - заявил Эммет, просовывая голову в приоткрытую дверь гардеробной. - Вот именно… - заявила я, срывая с волос ленту. - Элис, я должна выглядеть как школьница. Вот… Вот так я должна выглядеть! – я ткнула пальцем в обложку старого подросткового журнала. Нам приходилось иногда их просматривать, чтобы достоверно играть свои роли в школах и колледжах. - Ну и вкус у тебя, - протянула Элис, критически поджав губы, пока разглядывала девчонку-рокершу с обложки. – Хотя, этот стиль снова входит в моду. Можно попробовать. - Элис, - посмотрела я на нее с надеждой. - А мне обязательно ехать с тобой в магазин? - Ты не поверишь, но одним магазином ты не отделаешься! – хищно улыбнулась Элис.
Лунного света было вполне достаточно, чтобы рассматривать фотографии маленького дома в Тахоле, где сейчас жил Лукас. Я сидела на подоконнике в своей комнате, когда из-за дверей раздался голос Эдварда: - Белла… Можно войти? Я напряглась. Пятнадцать лет прошло. А мне все так же трудно с ним рядом. И все так же невозможно без него. - Входи, - я попыталась сделать голос равнодушным. Эдвард вошел, прикрыв за собой дверь. Он присел на край тахты и оперся локтями на колени. Что-то было в его позе такое, отчего мне захотелось сесть рядом и обнять его. Но я удержалась, обхватив себя за плечи. - Нам очень повезло, что они решили вернуться в Вашингтон, правда? – тихо сказал он. - Да, Вашингтон гораздо лучше, чем Аризона, в Аризоне был ад, - согласилась я. - Во Флориде тоже было тяжело, - вздохнул Эдвард. Много, где было тяжело: Блэки выбирали южные штаты, крупные города, надеясь сбить нас со следа, затеряться. Много лет жажды и отчаяния. За возможность хоть изредка, хоть издалека видеть сына. Эдвард делал все возможное и невозможное, чтобы Лукас ни в чем не нуждался: сдавал Блэкам через подставных лиц дома за символическую плату, подстраивал выигрыши в лотерею, иногда даже создавал компании, чтобы Леа, или Джейкоб могли найти работу… В любом штате, в какой бы не ни сбегали от нас Блэки, у захолустных школ вдруг появлялись чудаковатые спонсоры, обеспечивающие поставку современного оборудования. Мы были всегда осторожны, мы соблюдали дистанцию. Ну, почти всегда. Но они неизменно сбегали. Волчье чутье их не подводило. - Да, – вздохнула я. - Но хуже всего было в Техасе… В Техасе было по-настоящему невыносимо: бесконечное солнце, бесконечная пустыня, многолюдные города. Вечная жажда и вечная ночь: невозможно было выйти из гостиницы, негде было охотиться. Я еще была новорожденной и едва не впадала в безумие от жажды. В самые трудные дни Эдварду приходилось воровать кровь на бойне. Остывшая, с отвратительным запахом, она все-таки была залогом нашего выживания. Эдвард был прав, это была огромная удача, что Блэки вернулись в Вашингтон. Он тихо усмехнулся: - Ты редко бываешь такой… сговорчивой. Какая-то тонкая звенящая пустота стояла вокруг, как будто мы были с ним одни во всем мире. - Эдвард… спасибо тебе за все… - сказала я неожиданно сама для себя. Эдвард недоверчиво поднял голову. В одно мгновение он оказался рядом и смял меня в отчаянных объятьях. Я не была теперь сильнее его. Но дело было не в физической силе: я не хотела больше сопротивляться. Я устала противостоять очевидному: Эдвард был единственным, кто все эти годы держал меня, не давал отчаяться. Он был единственным, кто безоговорочно помогал мне. - Я боюсь, Эдвард, - прошептала я, комкая пальцами рубашку на его груди. - Чего? – ответил он мне так же шепотом. - Я боюсь, что он не примет меня. Столько лет я гналась за своим сыном, поддаваясь иллюзии, что нужна ему. И вот сейчас, когда у меня появился шанс, я вдруг осознала, что это может оказаться совсем не так. Эдвард молчал, только дыхание его остановилось - Все будет хорошо. Он не сделает этой ошибки. Я не позволю ему, - шептал он, продолжая гладить меня по волосам. Было так спокойно в его руках. Но я не имела больше права на этот покой. Я не должна позволять себе эту слабость. Мне нужно найти в себе силы, и превратить все в шутку. Вдруг я почувствовала щекой, как мелко сотрясается грудь Эдварда. Он тихо смеялся. - Что такое? Почему ты смеешься? – насторожилась я. - Зря ты отказалась от клетчатой юбочки, в ней у тебя было бы гораздо больше шансов, - сказал он, безуспешно сдерживая смех. Ну конечно! Он же видел этот наряд Лолиты в мыслях Эммета и Элис! - Эдвард! – я оттолкнула его. Он с усмешкой покачал головой, отступая к двери. - Белла, я хотел тебе напомнить: прежде чем мы переедем, нам нужно снова сделать это. Клиника. Чарли и Рене. - О, нет! – простонала я. Ненавистная комедия! Видимость неизлечимой болезни… Жалкий компромисс: моя реальная полужизнь и вымышленная полусмерть. Театр одного актера каждые три-четыре месяца. Все пятнадцать лет. - Ты же знаешь – это необходимо. Это даст тебе несколько месяцев форы, - Эдвард уговаривал меня как ребенка, остановившись на полпути к двери. - Когда мы летим? - Ты летишь. Вот твой билет, - Эдвард вынул билет из нагрудного кармана, и положил на стеллаж. - Одна? А ты? - А я займусь нашим новым домом в Тахоле. Счастливого пути, мисс Мейсон,- он помахал мне рукой и закрыл за собой дверь. Он шутит? Он оставляет меня одну? Я бросилась к стеллажу. Билет был один. И вылет через три часа. - Черт тебя дери, Каллен! – прошипела я. - Не надо благодарностей. Чарли и Рене уже получили свои билеты и прилетят завтра,- рассмеялся он с лестницы.
POVЭдвард
Пятнадцать лет мы с Беллой принадлежали к одному виду. Пятнадцать лет мы делили один кров на двоих, куда бы ни забросила нас наша отчаянная погоня за Блэками, будь это комната в дешевом мотеле, бунгало на берегу океана, или люкс шикарного отеля. Пятнадцать лет мы оба были одержимы одной навязчивой идеей – вернуть Белле право участвовать в жизни сына. Но никогда еще пропасть между мной и Беллой не была такой непреодолимой. Точно так же, как наглухо были закрыты для меня мысли Беллы, также наглухо было закрыто для меня ее сердце. Я чувствовал это все пятнадцать лет. Каждый раз, когда ее рука выскальзывала из моих пальцев, каждый раз, когда она отмалчивалась в ответ на мои признания. Она не давала мне ни одного повода. Ни одного шанса. У этого могло быть только одно объяснение: каменное сердце Беллы по-прежнему принадлежало Джейкобу Блэку. Оборотню, отказавшемуся от нее пятнадцать лет назад. Подарившему ей бессмертие, но отобравшему самое дорогое – сына. И я ничего не мог с этим поделать: сердце вампира навсегда застывает в своей единственной любви. Я мог стать тенью Беллы, но я не мог второй раз войти в ее сердце. Пора перестать мучить ее, заставляя балансировать между вежливостью и отвращением. Я помогу ей вернуть сына, я заставлю этого упертого оборотня снова впустить ее в свою жизнь. А потом освобожу от своей любви.
Белла сидела на подоконнике в своей комнате, не зажигая света. Я наблюдал за ней с улицы, укрывшись в тени деревьев. Она бы увидела меня, если бы захотела увидеть. Проблема была в том, что она никогда не хотела. Холодный лунный свет, отражаясь от ее кожи, очерчивал профиль Беллы мерцающим ореолом, когда она откидывала с лица непослушные пряди. Тонкие пальцы перебирали фотографии, которые я привез сегодня. Больше всего мне хотелось сейчас быть там, в ее комнате. Касаться ее волос, держать ее пальцы в своей ладони, слушать ее молчание… Не так и много, если вдуматься. Я одним прыжком пересек двор и оказался на крыльце. Два прыжка - и я уже стоял у ее двери. - Белла… Можно войти? – спросил я, замирая от волнения. - Входи, - раздался из-за двери ровный голос. Она даже не посмотрела в мою сторону, когда я вошел и сел на край тахты. Черт, зачем я пришел сюда? С чего я взял, что она позволит мне держать ее за руку? Что сегодня вообще что-то будет иначе, чем обычно… - Нам очень повезло, что они решили вернуться в Вашингтон, правда? – сказал я первое, что пришло мне в голову. Просто, чтобы не молчать, и не заставлять ее испытывать неловкость. - Да, Вашингтон гораздо лучше, чем Аризона, в Аризоне был ад,- неожиданно согласилась Белла, и легкая складка легла между ее бровей. У нас с ней были общие воспоминания: я тоже помнил ад Аризоны. - Во Флориде тоже было тяжело, - вздохнул я. Во Флориде бродячие собаки были для нас лакомством... Но их было так мало, а солнца вокруг так много… - Да. Но хуже всего было в Техасе, - тихо ответила она. Я вспомнил залитый солнечным светом номер дешевого мотеля и Беллу, скорчившуюся на полу в мучительных судорогах жажды. Я держал ее голову на коленях и смотрел, как ее тонкие пальцы скребут деревянные половицы, оставляя на полу глубокие борозды и невесомые завитки древесной стружки. Я тогда снова готов был убивать, лишь бы прекратить ее муки. Но она шипела сквозь стиснутые зубы «нет», и я терпеливо считал минуты до захода солнца… В Техасе, Оклахоме, Калифорнии… Да, ада было более, чем достаточно… - Ты редко бываешь такой… сговорчивой. Повисла хрустальная тишина, казалось, что во всей вселенной больше нет никого, только она и я. Хотелось бесконечно растянуть это мгновение. - Эдвард… спасибо тебе за все… - вдруг сказала Белла. Пусть это была лишь минута благодарности, но на эту минуту дверца ее души приоткрылась. Я не смог устоять против соблазна заглянуть внутрь. Ясам не заметил, как оказался рядом с ней, сжал ее в объятьях, понимая, что через секунду она снова оттолкнет меня. Ну и пускай. У меня пока еще была эта секунда. Или даже несколько. - Я боюсь, Эдвард, - прошептала она. - Чего? – удивился я. - Я боюсь, что он не примет меня. Хрустальная пустота разлетелась на осколки, и все они впились в мое каменное сердце. В этом мире кроме нас двоих был оборотень, которого любила Белла. Я перестал дышать, заставляя себя произнести правильные слова. Те, которые нужны были Белле: - Все будет хорошо. Он не сделает этой ошибки. Я не позволю ему, - говорил я, стараясь, чтобы не дрогнул голос. Я сжал зубы, чтобы не сказать ей о том, как люблю ее до сих пор. Черт, так нельзя, нужно подумать о чем-нибудь другом, пока я не испортил все! Каллен, соберись! Как назло, ничего не приходило в голову. Ничего, кроме короткой клетчатой юбочки в лучших традициях японской анимации. Эта юбочка существенно бы повысила шансы Беллы: кто бы смог устоять перед таким зрелищем? Я сам не заметил, как рассмеялся, представив пускающего слюни Блэка. - Что такое? Почему ты смеешься? – насторожилась Белла. - Зря ты отказалась от клетчатой юбочки, в ней у тебя было бы гораздо больше шансов, - объяснил я, пытаясь удержаться от смеха. - Эдвард! – оттолкнула меня Белла. Наверняка, она бы не простила Блэку, если бы он повелся на эту юбочку. Я отступил к двери: - Белла, я хотел тебе напомнить: прежде чем мы переедем, нам нужно снова сделать это. Клиника. Чарли и Рене. - О, нет! – простонала она. Она ненавидела ложь. Даже пятнадцатилетнюю. Даже во благо. - Ты же знаешь – это необходимо. Это даст тебе несколько месяцев форы, - я остановился на полпути к двери. - Когда мы летим? Не знаю, почему я сделал это. - Ты летишь. Вот твой билет, - я положил билет на стеллаж. Второй остался в моем нагрудном кармане. - Одна? А ты? – Белла не верила мне. Впрочем, я и сам себе не верил. - А я займусь нашим новым домом в Тахоле. Счастливого пути, мисс Мейсон,- я помахал рукой и закрыл за собой дверь. Опершись спиной о стену, я сжал кулаки. Пора, наконец, дать ей свободу. Я слышал, как сквозь зубы чертыхается Белла, и не мог не улыбаться, представив ее озадаченное лицо. Белла по-прежнему не была моей. Как и пятнадцать лет назад. Но это был первый раз за последние пятнадцать лет, когда я оставлял ее одну. У меня были на это причины. Первый раз за пятнадцать лет у нас появился шанс. Первый раз мы подобрались так близко. В этот раз у нас не было права на ошибку. - Не надо благодарностей. Чарли и Рене уже получили свои билеты и прилетят завтра,- заставил я себя рассмеяться. Я должен был отпустить ее. Именно сейчас.
Флешбек. 15 лет назад, Норд-Каскейдс, дом Калленов
POV Эдвард
Я чувствовал, что конец обращения близок и мучительно ждал его. Каждый удар сердца Беллы гулко отдавался в моей груди, все усиливая мое нетерпение. Обращение преобразило ее. Новая прочная кожа стерла страшные следы ожогов. Пальцы слегка дрогнули в ответ, когда я брал ее за руку, значит, яду удалось справиться с травмами позвоночника. Вот только волосы. Волосы стали короче: Розали пришлось подравнять обгоревшие пряди – после обращения это было бы уже невозможным. И ресницы. Опаленные огнем, они не успели вырасти, пока Белла была в коме. Ресниц почти не было. Я гадал, расстроит ли это Беллу так же, как расстраивало Розали, в те моменты, когда она приходила справиться о том, как обращение восстанавливает внешность Беллы. «Среди Калленов никогда не было уродов», - мысленно оправдывалась она, ловя на себе мой взгляд. Но я-то знал, что Розали, всегда недолюбливающая Беллу, втайне ревнующая к ней, теперь искренне ей сочувствовала: Белла потеряла все то, о чем мечтала Розали. Имела и потеряла. Навсегда. Больше, чем навсегда. Я по-прежнему не слышал мыслей Беллы, хотя в тайне надеялся, что перерождение приоткроет мне путь к ним. Я не знал, как отнесется она к тому, что мы сделали с ней. Поэтому, не знал, что именно мне стоило ей сказать, как объяснить, чем помочь. Тем не менее, я не хотел прибегать ни к чьей помощи: ни Карлайла, которому уже не раз приходилось давать подобные объяснения, ни Элис, с ее видениями, ни Джаспера, с его способностью влиять на эмоции. Я держал Беллу за руку и ждал последнего удара сердца. Веки любимой дрогнули – сознание уже вернулось к ней, я знал, хоть и не слышал его. Я мог бы сказать что-нибудь. Но я не мог предсказать ее реакцию: она всегда была для меня такой неожиданной. Поэтому я молча ждал, с досадой прислушиваясь к шагам в коридоре. - Двадцать секунд! – услышал я голос Эллис на лестнице, шаги ее были почти неслышимы. Чего нельзя сказать о шагах Джаспера. - Восемнадцать, - прокомментировала Эллис, подходя к Белле. Я ревниво взглянул на нее: я не хотел ни с кем делить пробуждение Беллы. Но Эллис имела право остаться. Возможно, даже больше, чем я. Эллис, а не я, поддерживала ее во время моего отсутствия. Эллис, а не я, была посвящена в ее тайны. Эллис, а не я, спасла ее от смерти. Опоздала, но спасла. Элис несла с собой несколько чехлов с одеждой. Неисправимая Элис! Я, например, за последние два дня даже ни разу не подумал о том, что Белла по-прежнему одета в больничную рубашку светло-голубого цвета. Отвлекшись на Элис, которая развешивала чехлы с одеждой, я чуть не пропустил самое главное: веки Беллы дрогнули и открылись. Всего секунду мы смотрели друг другу в глаза. Всего одну бесконечную секунду. Это не был тот взгляд, который я носил в себе все время нашей разлуки: глубокий мягкий взгляд цвета молочного шоколада, взгляд, по которому я читал Беллу, как понимают по картинкам книгу, написанную на неизвестном языке. Сейчас это был совсем другой взгляд, совсем другой Беллы. Я не успел понять, что же так изменилось в нем: не только ярко-алая радужка, не только отсутствие ресниц, делавшее теперь ее взгляд открытым и пронзительным. Кажется, было что-то еще. Я не успел разобраться. Белла закрыла глаза, и выдернула свою руку из моей. Так быстро, что я не успел ничего сказать. Не успел удержать. Ужас догадки медленно вползал в мое сознание: она не принимала меня. Я вопросительно взглянул на Джаспера, но он только неопределенно дернул плечами, сосредотачиваясь на ощущениях Беллы, успокаивая ее, внушая ей доверие. Я отступил к стене. - Привет, Белла, - Эллис склонилась над ней. Белла снова открыла глаза, уголки губ дрогнули в едва заметной улыбке. - Не спеши, все стало иначе, и тебе нужно просто привыкнуть, - предупредила ее Элис, но все же едва успела отскочить – так стремительно села Белла. Она вытянула перед собой обнаженные руки и разглядывала свою новую, чуть мерцающую в искусственном свете кожу. - Элис? – произнесла Белла, и замерла, прислушиваясь к звуку своего голоса. – Элис. Э-л-и-с, - повторила она, но тут же отвлеклась, прислушиваясь к голосам наверху. - Эсми, дорогая, дай ей прийти в себя, - говорил наверху Карлайл. - Вы все здесь? – быстро проговорила Белла и снова прислушалась к своему голосу, - Вы. Все. Здесь, - проговорила она уже медленнее, почти с человеческой скоростью. - Да, Белла. Мы все здесь. Ты хочешь увидеть остальных? - Хочу. Х-о-ч-у, - повторила она, стараясь, чтобы речь звучала по-человечески и спрыгнула со стола. Джаспер едва успел придержать стол, отлетевший в сторону - иначе лаборатории Карлайла был бы нанесен непоправимый урон. - Упс, - изумленно произнесла Белла, оглянувшись на Джаспера. - Ты привыкнешь, - пообещал он. Я ждал. Вот-вот Белла должна была задать вопрос «Почему?», и все остальные, которые последовали бы за ним. Все напряженно ждали этого. Но Белла, прислушиваясь, оглянулась и направилась к лестнице, ведущей из подвала. - Подожди, Белла! – окликнула ее Элис. - Что? – спросила она уже с лестницы. - Мне кажется, тебе стоит одеться, - предложила Элис. Белла посмотрела на свою больничную рубашку. Все мы, и я, и Элис, и Джаспер, напряглись: вот, сейчас она задаст этот вопрос, на который у нас нет щадящего ответа. Но Белла только нарочито медленно кивнула, явно стараясь соблюдать человеческий темп, которого старались придерживаться все мы. - Мальчики, выйдите, - приказала Элис, - Джаспер, ты тоже мальчик. «Эдвард, а ты – тем более!» - подумала она. Все это время Белла не смотрела в мою сторону. Я не мог понять, выходило это случайно, или же она делала это намеренно. Я с сожалением двинулся вдоль стены к выходу. Мне предстояло пройти мимо нее. И я не знал, как вести себя. - Белла, - позвала Элис, распаковывая чехлы. - Смотри, что я тебе принесла. Тебе нравится? Белла снова отвлеклась, поворачиваясь к Элис. «Эдвард, уходи!» - повторила мысленно Элис. Мне не оставалось ничего другого, как выйти из лаборатории.
- Ну как, жених? Разбудил поцелуем свою спящую красавицу? – Эммет насмешливо хлопнул меня по плечу. Я стиснул зубы, чтобы не зарычать на него. - Все будет хорошо, Эдвард, - прошептала Эсми, обнимая меня. – Теперь все будет хорошо. Просто… Дай ей немного времени… Я кивнул, мне просто не хотелось спорить, но что-то подсказывало мне, что Белле потребуется не просто время. Спустя несколько бесконечно длинных минут в гостиную вошла Элис, обнимая за талию Беллу, одетую в темно-синее шелковое платье. Одной рукой Белла неловко подбирала длинный подол, а другой рассеянно терла шею. Ее мучила жажда. Странно, что она терпела так долго! Эсми, Карлайл, и Эммет с Розали обступили ее со всех сторон, приветствуя и задавая легкомысленные вопросы. Белла отвечала с неуверенной улыбкой, не переставая тереть горящее горло. Я вспомнил эти мучительные ощущения, которые читал в голове Антонио сразу после обращения. Ей нужна кровь, а не разговоры! Я, привлекая внимание своей семьи, сделал шаг вперед: - Стойте! Все разговоры подождут, у Беллы жажда, ей нужно на охоту. Я протянул ей руку, приглашая с собой. «Эдвард, ты не вовремя!» - с досадой подумал Джаспер. Еще одну бесконечно долгую секунду мы с Беллой смотрели в глаза друг другу. Такой ясный, открытый взгляд! Но совершенно непроницаемый! Такой холодный! Как сквозь ледяную стену! - Я пойду с Элис, - вдруг сказала она. Как пощечина. Мне никогда не растопить эту толщу льда! Слова, правильные, нужные слова застряли у меня в горле. Я вопросительно посмотрел на Джаспера. «Не могу пробиться, - виновато подумал он. – Слишком глубоко она блокирует все свои чувства. Но пока это к лучшему, воспоминания о сыне тоже где-то там». - Не возражаешь, если я пойду с вами? – спросил он Беллу с такой обезоруживающей улыбкой, что она смогла только растерянно кивнуть ему в ответ. «Не беспокойся, Эдвард, я пытаюсь ее контролировать», - подумал он, уходя. По моему мнению, Белле нужен был не контроль. Ей нужна была поддержка. Защита. Что угодно, но не контроль! Я медлил не больше минуты, и бросился вслед за ними.
POV Белла
Я заново узнавала мир вокруг себя. Впечатление было такое, как будто раньше я смотрела черно-белые фотографии, и вдруг увидела цветное, объемное изображение. Со звуком. Каждый новый предмет, или явление, возникая у меня перед глазами, притягивал тусклое воспоминание о себе из моей человеческой жизни, как плохо пропечатанную картинку из учебника. Я узнавала лица моих друзей, изучая их своим новым зрением, вслушиваясь в их новые голоса своим новым слухом. Сначала я доверяла только Элис. Но, куда бы я ни шла, что бы ни делала, всюду со мной рядом оказывались внимательные глаза цвета старого золота и доброжелательная улыбка Джаспера. Сначала он мешал мне, заставляя чувствовать неловкость, как будто я вторглась в их личное с Элис пространство. Но постепенно чувство это отступило. Больше того, если Джаспера не было рядом, я начинала испытывать смутное беспокойство, почти тревогу. Как будто потеряла что-то важное. Впрочем, была еще одна причина для беспокойства. Эта причина стала очевидной с первой секунды, как только боль отступила, и я открыла глаза. Эдвард. Пожалуй, Эдвард оказался единственным воспоминанием из прошлой жизни, которое стопроцентно совпадало с новой реальностью. Эдвард из прошлого не был похож на выцветшую фотографию, и причинял мне такую же боль, как и Эдвард из настоящего. Я теперь все чувствовала острее. И инстинкты мои обострились. Тогда, в первый миг моей новой жизни это был просто инстинкт самосохранения: закрыть глаза, отдернуть руку. Выстроить внутри себя бронированную стену. Бетонный саркофаг над еще тлеющим смертоносным реактором. Максимальный уровень защиты. Способ выжить. Я не помнила, что было причиной этой боли. Причина была где-то там, под бетонным саркофагом, и мне не хотелось спускаться туда, чтобы выяснить подробности.
Источник: http://twilightrussia.ru/forum/40-12315-1 |