Вдруг я услышал недалеко от себя стук человеческого сердца и, даже не пытаясь сопротивляться, отправился на его призыв. Пусть я уже не был настолько голоден, все же мне не помешает еще немного подкрепиться, чтобы окончательно восстановить силы.

Чуть ниже по реке я обнаружил совсем юную светловолосую девушку. Она стояла с той стороны ограждения, вцепившись побелевшими от напряжения пальцами в перила, и, подавшись вперёд, всматривалась в воду. Мне понадобилось мгновение, чтобы оценить обстановку: она собиралась спрыгнуть в холодные неприветливые волны Ниагары. Да что за напасть? Не иначе как единовременное коллективное помешательство! Токсичные выбросы или повышенный уровень радиации?.. Вчера мы с Роуз ненамеренно помешали друг другу утопиться, теперь еще и эта несчастная… С той лишь разницей, что для меня и моей подруги подобное желание было не смертельно, чего не скажешь об этой хрупкой девушке. Она еще не знала, что утонуть ей было не суждено - в том месте, где она стояла, скала была особенно щедра на острые каменные выступы и у незадачливой самоубийцы были все шансы разбиться об один из них и раскидать повсюду куски разорванной плоти, так и не достигнув воды.

"Ну что же, - хмыкнул я мысленно, - девчонка все равно мечтает расстаться с жизнью, а значит, наши желания совпадают. И я даже окажу ей услугу, сделав ее смерть куда менее болезненной… Итак, я спасу вас, мисс…"

Эта мысль отвлекла меня от первоначального желания растерзать девушку прямо на месте и даже немного повеселила. Ну прям круговорот спасения пытающихся утопиться: Роуз спасает меня, я спасаю эту девчушку, а она спасет меня – не сама, конечно, и не добровольно, но за все в этой жизни нужно платить…

Бесшумно приблизившись к ней, я облокотился на ограждение и, стараясь не обращать внимания на кровь, бурно несущуюся по её венам под влиянием адреналина, ласково произнёс:

- Привет…

Девушка вздрогнула от неожиданности и, повернувшись резко ко мне, потеряла равновесие. Её пальцы разжались, а нога соскользнула вниз. Но я был начеку: меньше секунды мне понадобилось, чтобы перехватить её руку и перетащить на свою, безопасную сторону. Видимо, это было слишком быстро для человеческого восприятия, и последнее, что мозг девушки успел зафиксировать: мы падаем! Потому как, оказавшись в безопасности, она первым делом принялась громко орать, не сразу сообразив, что никуда не падает. Но когда эта простая мысль до нее дошла, она мгновенно замолчала и принялась ошалело оглядываться, вертя головой во все стороны.

- Разве тебе мама не говорила, что опасно гулять по ночам по крутому склону, игнорируя предупредительные знаки и перелезая через ограждения? - спросил я, по-прежнему держа её за руку.

Девушка бросила на меня испуганный и недоверчивый взгляд голубых глаз:

- Спасибо, - прошептала она, - но как тебе удалось так быстро среагировать?

- Годы упорных тренировок, - небрежно пожал я плечами. - Послушай, я сейчас тебя отпущу, но ты должна мне пообещать, что больше не будешь пытаться так бездарно тратить свою молодую прекрасную жизнь.

Она усмехнулась сквозь слёзы, но кивнула:

- Обещаю.

Отведя ее подальше от обрыва, я наконец отпустил её руку, не понимая, зачем с ней нянчусь: уже давно бы запустил клыки в бешено бьющуюся венку на шее, да и дело с концом. Но почему-то, несмотря на мой дикий голод, мне не хотелось, чтобы всё было именно так. Так, как раньше…

И зачем-то спросил рыдающую и размазывающую по щекам слезы и черную – никогда не понимал этой моды на готику – косметику девушку, что толкнуло ее на столь серьезный шаг. Всхлипывая и заикаясь, она сообщила, что зовут её Дженни Хамфри, и с неохотой поведала такую запутанную историю, что я не удивился ее желанию свести счёты с жизнью. Не увенчавшиеся успехом попытки стать королевой в какой-то элитной школе для девочек, постоянные ссоры с отцом и старшим братом, предательство друзей, безответная любовь к первому красавцу Манхэттена или даже всего Нью-Йорка, и под конец потеря девственности не с тем парнем. Ну конечно, не с тем, раз это был не я. Но этой зрелой мыслью я не стал с ней делиться. В итоге Дженни с позором изгнали из дома, и вот она здесь…

Я усмехнулся: да уж, наверное, водам Ниагары нелегко принимать столько участия в судьбах людей, становясь их последним приютом.

Между тем я заметил, что, несмотря на улетучившуюся опасность разбиться или утонуть, девушка по-прежнему была чертовски подавлена. Человеческая натура, им свойственно долго переживать, изводить себя чувством вины, и это при полном отсутствии такой нужной способности отключить воспоминания о пережитом. Ладно, я тоже в последнее время подзабыл о том, что сам умею такое.

Разговаривая, мы брели вдоль реки, не подходя близко к краю, и вскоре подошли к тому самому месту, где я провёл прошлую ночь, а Дженни всё не переставала всхлипывать.

- Все ненавидят меня, - уже в сотый раз повторила она, зарыдав еще громче.

Честно скажу, ее стенания действовали мне на нервы, поэтому, недолго думая, я схватил её за руку, вынуждая остановиться и повернуться ко мне.

- Послушай, Дженни, - мягко начал я, но когда она оказалась так близко, и без того сильный запах её сдобренной адреналином крови усилился, и я потерял над собой контроль.

Она смотрела на меня заплаканными глазами мишки-панды, с черными разводами вокруг них, покинутая и жалкая. Как Вики Донован…

Отгоняя непрошеное чувство дежавю, я сделал шаг и прижал её спиной к растущему рядом дереву. Но тут же в голове снова мелькнула мысль о том, что похожее со мной уже было. Точно так же, совсем недавно, мы стояли с Роуз, только тогда у меня были совсем другие намерения.

Сейчас же, обхватив двумя руками лицо оторопевшей девушки, я пристально уставился в её глаза и смог только прохрипеть:

- Не бойся…

Она молча кивнула, находясь под гипнозом, и я, уже просто-таки раздираемый жаждой, припал к её шее. К тому месту, где неистово билась голубая жилка, неся бурный поток сладкой крови. Почувствовав мои зубы на себе, Дженни вздрогнула, но осталась стоять, не дёргаясь.

Горячая, приправленная страхом и адреналином молодая кровь хлынула мне в рот. Это было такое блаженство, что я едва не заурчал от удовольствия. Честно сказать, мне хотелось выпить её всю, до последней капельки, но почувствовав, что девушка обмякла в моих руках, я заставил себя остановиться. Теперь я чувствовал себя совершенно сытым и значительно более окрепшим.

Спрятав клыки и приняв человеческий – все еще немного безумный, с горящими глазами, но все же человеческий – вид, я вновь посмотрел на притихшую было девушку и попытался улыбнуться ей. Получилось или нет, судить не берусь.

Она, дрожа, тихонько всхлипнула:

- Кто ты?

Я задумался. Ну как тут отвечать? А потом решил быть честным.

- Вампир.

- А вы разве существуете? – Немного отстранившись, она посмотрела на меня удивлённо распахнувшимися глазами.

Я же от услышанного только головой покачал. Человеческая логика для меня никогда не станет понятной. То есть того, что я только что пил её кровь, недостаточно для того, чтобы понять: мы существуем?

Ну тогда, думаю, мы и не будем развивать эту тему. Мне скучно, а ей ни к чему.

Как только я отстранился от нее, она, спокойно вытирая кровь с шеи и ключицы, словно подобное происходит с ней довольно часто, вернулась к своим причитаниям.

- Ну ничего, сейчас уеду куда-нибудь подальше, пусть знают…

- На чём уедешь? – вяло поинтересовался я, проигнорировав ее угрозу неведомым мне врагам.

- У меня машина стоит здесь на стоянке. – Она мотнула головой в сторону.

Я моментально воспрял духом и почти простил счастливо спасенной ее бесконечное нытье. Машина – это хорошо, вот на ней-то я и уеду отсюда.

Зажав её лицо руками, я заставил уже не плачущую девушку посмотреть мне в глаза.

- Дженни, ты забудешь, что только что произошло. А также забудешь о том, что хотела покончить с собой и на время – до тех пор, пока я рядом, - забудешь обо всех своих несчастьях. – Вряд ли я вынесу еще хоть одну ее слезинку и страдальческие стенания о том, как же она несчастна и почему все ее ненавидят. - Сейчас ты предложишь отвезти меня в Монпелье, а затем мы расстанемся, ты вернёшься к своей матери и начнёшь новую прекрасную жизнь.

Говоря всё это, я не прерывал зрительного контакта с девушкой. В её застывших глазах видел своё отражение, а также безропотное согласие со всем, что я говорю.

Через мгновение я отпустил её и отступил на шаг. Девушка встряхнулась, будто бы приходя в себя и, оглянувшись, с досадой произнесла:

- Чёрт, темно-то уже как. Слушай, Дэймон, а давай я тебя отвезу в Монпелье? – добавила она с чуточку дерзкой улыбкой. - Как ты сам-то доберёшься?

- Замечательная идея, - кивнул я довольно. – Этим ты меня очень выручишь.

Мы направились к её машине. Дженни, забывшая обо всех своих неурядицах, принялась болтать о себе, выдавая мне в строго хронологическом порядке подробности своей молодой жизни, время от времени прерывая свой монолог и удивляясь тому, что её сюда привело. Делая вид, что слушаю, я думал о своём, вспоминая последние турбулентные пару суток. К моему удивлению, при мысли о Пирс или Гилберт внутри ничего не ёкало, не замирало, не ныло и не собиралось взорваться. Сейчас я испытывал совсем другие чувства, а именно, равнодушие. Не могу сказать, что меня это напрягало, скорее, даже радовало. Вот только надолго ли?..

Усевшись за руль своей маленькой машинки, Дженни продолжила болтать, рассказывая о бедной жизни в Бруклине и о том, как ее отец женился на едва ли не самой богатой женщине страны, и обо всем, что произошло с ней и ее семьей за последние годы. Я даже поразился, вроде такая короткая человеческая жизнь у неё за плечами, а столько событий! В какой-то момент я уже было пожалел о том, что внушил ей позабыть все ее печали. Быть может, сейчас бы она молчала…

Маленький провинциальный городок Монпелье, в который мы направлялись, находился в шестистах километрах от Ниагара Фоллс. За ночь вполне реально их миновать, но половина ночи уже прошла, и во времени я был ограничен и опасался, что при нормальной человеческой езде мы не успеем добраться до места к рассвету. Принимать же ещё одну солнечную ванну я не горел желанием, поэтому предложил:

- Ты, наверное, устала… Давай, я поведу? - заметив её нерешительный взгляд, добавил: - Я умею водить машину. Честное слово!

- Хорошо, я и правда устала. Обещай, что будешь вести аккуратно, это папина машина, - дала установку Дженни, останавливаясь на обочине.

Я хмыкнул. Интересно, а как же ты собиралась заботиться о папиной машине, после того как спрыгнула бы в водопад?

Но вслух, естественно, не сказал этого. Заверив её, что буду предельно аккуратен, я пересел на водительское сидение. В конце концов, можно ехать и аккуратно, и быстро.

Не успел я тронуться с места, как послышался вскрик девушки:

- Дэймон!

Ну что теперь? Я недоумённо уставился на неё.

- Ты не пристегнулся!

О Боже! Как будто мне это нужно. Но, надеясь, что теперь она отстанет, я щёлкнул ремнём безопасности.

Я вёл машину сквозь ночь, а Дженни продолжала щебетать. Мы надолго застряли на событиях в старшей школе – их было так много, будто она училась не три года, как все, а лет восемь. Постепенно голос девушки становился тише, а голова всё ниже свешивалась на грудь. Наконец она уснула, а я прибавил газу, выжимая из явно не дешевой папиной машины всё, на что она была способна. Она меня не подвела, но все же я с грустью вспоминал свой джип, мирно покоящийся на дне Ниагары.

Через полтора часа бешеной езды я уже въехал на территорию штата Огайо, за следующую пару часов пересек его от восточной границы до западной и вскоре поравнялся с указателем на Монпелье. Зарулив на стоянку перед круглосуточной заправкой, я решил, что тут мы с Дженни расстанемся.

Выйдя из машины, заглянул в придорожный магазинчик. Кроме дремавшего за прилавком парня-продавца, в нем больше никого не было. Оглядевшись и уже было решив воспользоваться даром убеждения, чтобы заставить парнишку отдать мне рубаху, я вдруг заметил висевшую на спинке стула, стоявшего возле высокого стола, кем-то забытую кожаную куртку. Да, именно такую, как я люблю.

И хоть я терпеть не могу надевать чужие вещи, выбора у меня нет. Незаметно забрав её, я неслышно покинул заведение.

Приоткрыв окно в машине, я активировал внутренний замок и, оставив ключи у Дженни на колене, захлопнул двери. Вот и всё. До рассвета она в безопасности, потом проснётся, немного поудивляется моему отсутствию и, быть может, немного подождав, поедет домой. В новый день своей новой жизни.



В предрассветных сумерках я подошёл к небольшому домику на самой окраине. Строение было погружено в темноту, что было вполне естественно для столь позднего - или раннего - часа, но меня это не беспокоило. Ни секунды не сомневаясь, я поднял руку, собираясь постучать в дверь, но она распахнулась, не дожидаясь моего прикосновения.

- Дэймон Сальваторе… - В дверном проёме появилась невысокая фигурка смуглой и темноволосой девушки. - Я ждала тебя.

- Ещё бы, - усмехнулся я, скрещивая руки на груди, - ты же не думала, что я забуду про твой должок.

- Надеялась, что не забудешь, - сказала со значением Эбигейл, спокойно глядя мне в глаза. – Не люблю долго ходить в должницах. Так что я рада, что ты не заставил себя ждать.

Девушка не улыбалась, но выражение ее лица было открытым – она не боялась меня. И этому было очень простое объяснение. Я вспомнил нашу первую и единственную встречу.

Я в то время слонялся по стране, ненадолго задерживаясь в небольших провинциальных городках, развлекаясь с милыми деревенскими девушками. И в один из дней меня угораздило остановить свой выбор на захолустном Монпелье, который на первый взгляд ничем не отличался от других, но оказался не так-то прост. Оказывается, несмотря на нашу, казалось бы, так далеко шагнувшую цивилизацию, в Америке до сих пор сохранились места, где еще живы предания о всяческих сверхъестественных существах и магиях. Да, как бы смешно это ни звучало из моих уст. Монпелье был как раз одним из таких оккультных местечек. И именно сюда угораздило переехать мать Эбигейл, которая стремилась защитить свою дочь от "странностей" бабки со стороны отца. Она считала старуху выжившей из ума и, заметив, что эта чокнутая забивает малышке голову всякими глупостями, рассказывая о приворотных зельях и защитных амулетах, и помня рассказы мужа о том, что всю женскую половину его семьи издревле считали ведьмами, что абсолютно не позитивно сказывалось на отношении окружающих, она попросту сбежала с ребенком, поселившись в маленьком, и, как ей тогда казалось, безопасном месте. Женщина размышляла просто: здесь их никто не знает, а значит, никаких проблем у девочки не возникнет. Но Эбигейл Бэрроуз на самом деле была потомственной ведьмой, и от этого было не сбежать, рано или поздно её дар бы дал о себе знать.

Это и случилось, когда девочка ходила в старшую школу. Однажды, отбиваясь от дразнивших её противных мальчишек-одноклассников, Эбигейл мысленно пожелала, чтобы их от неё сдуло. И их сдуло. В прямом смысле. Метров на десять, раскидав по площадке.

После этого странную девочку перестали трогать, откровенно побаиваясь, но и всеобщей любимицей она не сделалась. Никто не осмеливался сказать ей это в лицо, но где бы она ни появлялась, в спину ей неслось неизменное: "Ведьма".

Так она и жила в этом городишке – без друзей, без подруг. Сердобольная соседка, жалевшая девушку, дала ей работу в своём магазинчике, и вся жизнь Эбигейл протекала между продуктовой лавочкой, домом и ухаживанием за больной матерью. Она мечтала куда-либо уехать, но не могла бросить мать. А потом начались события, которые, в принципе, и послужили поводом для нашего знакомства.

Как раз в тот момент, когда я приехал сюда, в городке начали происходить странные вещи: стали пропадать молодые девушки, а чуть позже их находили в окрестных лесах. Правда, мёртвыми, лежащими в каких-то кругах наподобие пентаграмм. Всё указывало на какую-то ритуальную забаву. Обитатели города жили в страхе: с наступлением сумерек матери перестали выпускать дочерей из дома. Но убийства не прекращались.

Полиция сбивалась с ног, но ничего не могла сделать. Среди населения нарастала паника, и всё чаще звучало словосочетание "Проклятая ведьма Бэрроуз". Все подозрения против неё подкреплялись тем фактом, что пропадали девушки, учившиеся когда-то вместе с Эбигейл. Зачем она это делала? Ну конечно, из зависти, ведь все убитые девушки собирались замуж. Да и вообще, "потомучтоведьма": живёт одна, ни с кем не якшается, ходит по ночам на кладбище и разводит кошек. Логично? Мне - нет, уж я-то знал, на что способны настоящие ведьмы. Но им-то откуда это знать? И вот от скуки – моя вампирская жизнь в то время не особо изобиловала событиями - мне захотелось выяснить, что же на самом деле тут происходит.

Я не преминул поспрашивать у народа, что это за ведьма такая. Но быстро убедился, что девушка, которую уже обвинили во всех смертных грехах, к тем убийствам не имеет ни малейшего отношения, потому что легко нашел того, кто за всем этим стоит. Вот только обнародовать не успел.

В ту ночь пропала дочь священника, которую, как нетрудно догадаться, чуть позже нашли принесённой в жертву. И это стало последней каплей. Обезумевшая толпа, вооружённая всем, что попалось им под руку: от топоров до кухонных ножей, кинулась к дому Бэрроуз. Ничего не понимающую Эбигейл вытащили из дома, прямо в ночной рубахе, и потащили на городскую площадь. Людей было не остановить и не вразумить. На площади её ждала расправа, а спятивший от горя священник, размахивая факелами, сыпал проклятьями, как заправский сапожник. Эбигейл начала сопротивляться, вспомнила о своих силах, но народ взял напором и яростью: оглушив несчастную, они привязали её к наспех сколоченному кресту и водрузили на кучу дров.

Я был там, и мне всё это казалось диким, и в то же время поразительно знакомым: всеобщее безумие напоминало ту ночь, когда наш отец устроил охоту на вампиров, не пожалев даже своих сыновей.

Наверное, эти воспоминания и сыграли роковую роль, заставив меня вмешаться. Мне удалось вытащить находящуюся без сознания девушку из уже полыхающего почти до небес пламени и скрыться с ней в лесу.

Народ ещё долго отплясывал победные танцы вокруг кострища, думая, что сжигает проклятую ведьму. Вот только проблемы свои они этим не решили – на следующий день была убита дочь директора школы.

Когда Эбигейл пришла в себя, мы очень долго разговаривали. Она поведала мне свою историю, а я, насколько смог, посвятил её в известные мне тонкости жизни ведьм. Наутро наши дороги разошлись: ведьмочка отправилась на поиски своей семьи со стороны отца, а я вернулся в городок, и с необъяснимым удовольствием вырвал сердце истинному убийце, которым оказался сынок мэра.

На прощание Эби поклялась отплатить мне за своё спасение. И хоть в ее благодарности я не нуждался, но отказываться не стал - мало ли, как повернется жизнь…

И вот я здесь.

- Я могу войти? - после ее слов я решил сразу перейти к делу.

- Прости, Дэймон, но нет, - покачала она головой. – Я наслышана о тебе, и мне не хотелось бы подвергать опасности свою семью.

Я довольно усмехнулся. Ладно, сегодня я весьма покладистый, не буду устраивать сцен.

- Хорошо. Мне нужна твоя помощь, - проговорил я. – А именно: кольцо, которое могло бы защитить меня от солнца. – Заметив вопросительный взгляд ведьмы, я пояснил: - Своё я где-то потерял…

Она понимающе кивнула и без лишних слов скрылась за дверью.

- Поторопись! – негромко крикнул ей вслед, совершенно не желая спалиться в этом паршивом городишке, когда вот-вот заполучу заветное кольцо.

На всякий случай я завернул за дом и укрылся в ветхом сарае, но если стены его были как решето, то крыша на удивление оставалось целехонькой, без единой дыры, а значит, здесь я могу пересидеть на случай, если солнце взойдет до возвращения ведьмы. Стоять истуканом посреди чужой ветоши – занятие не из самых забавных, поэтому я, не долго думая, завалился на ворох соломы. И, закинув руки за голову, с удовольствием подумал о том, что мое безумное решение прервать свою жизнь в общем-то закончилось для меня вполне счастливо и даже обошлось без видимых последствий. Сейчас, находясь в безопасности в темноте этого сарая, я не мог поверить, что мне так повезло, и удалось спасти свою шкуру. И даже теперь, даже самому себе не мог ответить, на фига я это сделал. Чего хотел добиться, зачем втянул в это Роуз?.. Роуз! При мысли о подруге, в чей карман я без тени сомнения сунул свою побрякушку, меня аж подбросило. Я выпрямился и, схватившись за голову, протяжно выругался в свой адрес. Бедная Роуз… Что если она нашла мой перстень, что если она все поняла… Что если?..

Я застонал и снова откинулся на кучу соломы, проклиная себя и свою трусость. Ведь отдав ей кольцо, я по сути сделал ее соучастницей самоубийства. В юридической терминологии я был не силен, и не знал точно, существует ли подобный термин, но если и нет, значит, я буду первым… Точнее, Роуз стала первой в истории соучастницей самоубийства… моими молитвами…

Я скривился от неуместности своей иронии, и от нахлынувшего ощущения омерзения к самому себе. Как я мог с ней так поступить? Как я мог даже не подумать о ней, о ее чувствах? Ведь она наверняка сейчас думает, что я погиб… И, быть может, считает себя косвенно виновной в моей смерти… Да черт знает, что она может обо мне думать. Я не могу оставить ее наедине с этими мыслями, наедине с ее скорбью. Еще совсем недавно она потеряла брата, теперь вот я… Да уж, Дэймон, ничего не скажешь - ты просто отличный друг! Ты так ей помог, когда она очень в этом нуждалась…

Чувство вины было столь сильным, что я не сдержал звериного рыка. Мой поступок, казавшийся мне тогда единственно правильным и исключительно благородным, на самом деле был чудовищным. Я едва не подох, и умудрился переложить вину за свой отчаянный порыв на единственного человека, которому было не наплевать на меня. Больше ни единой живой – и неживой – душе на всем белом свете нет дела до Дэймона Сальваторе. А я…

Я должен все исправить. Я должен найти ее и попросить прощения за свой постыдный поступок, за этот показушный жест. Я должен.

И я это сделаю. И плевать, сколько мне понадобится времени на то, чтобы ее найти. Время у меня есть.

И только я подумал об этом, как дверь дома заскрипела и Эбигейл вышла на террасу. Я поднялся и вышел к ней, стряхивая с себя солому. Протягивая мне перстень, она улыбалась. Да, он был, конечно, совсем не того качества, к которому я привык, никакой гравировки, никаких драгоценных камней, но, в конце концов, я же не собирался носить его всю оставшуюся вечность. Мне нужно просто добраться до своего кольца. И до Роуз. Хотя после всего вряд ли она мне обрадуется…

Не думать об этом, не думать, приказал я себе, и через секунду мне удалось выместить из головы ее яркий образ.

- Я знаю, что могу тебе верить… Правда, Эби? – склонив голову на плечо и разглядывая новообретённое украшение, поинтересовался я.

- Конечно, Дэймон, - ответила она. – Ты спас мне жизнь, более того, ты дал мне советы, которые позволили мне жить нормальной жизнью и не бояться, что завтра я снова услышу за спиной злые шепотки или безумные крики. И поэтому я знаю: не все, что говорят о тебе, правда. И никогда не предам тебя, и не подвергну опасности твою жизнь. Да, ты можешь мне доверять, - добавила после паузы.

Я медленно кивнул:

- Спасибо. Береги себя. Может, ещё увидимся… - Не дожидаясь ответа, я направился было прочь, но через мгновение обернулся: - Эби, у меня к тебе будет ещё одна маленькая просьба…

Я лукаво подмигнул ей. Она тихо засмеялась, качнула головой и, наконец, кивнула. Да, видимо за годы, что мы с ней не виделись, она времени зря не теряла и развила своё ведьминское чутьё до совершенства.



Из Огайо, вооруженный кольцом, я направился обратно в Нью-Йорк, в славный город Рочестер. Я не был уверен, что найду там Розали с мужем, но это было единственное место, о котором они упоминали. И если они все же остались верны своим планам и заехали туда, то шансы застать их у меня есть. Ведь пока я отсиживался в подвале и навещал старую знакомую, прошли всего лишь сутки – слишком маленький срок для того, чтобы родной город успел надоесть моей подруге. И я уповал на то, что ее решение было твердым. Потому что если они передумали, то памятуя о словах Розали о тех местах на земле, которые они еще не посещали, мне следовало запастись терпением в своих поисках. В этом случае в моем распоряжении весь мир! Хорошо хоть, они не намеревались покидать пределы нашей планеты, что уже звучит обнадеживающе.

Но мне не повезло. Я провел в Рочестере три дня, наведался в каждый отель, проверил все дома и квартиры, недавно сданные в аренду, посетил каждый уголок города, бродил по улицам, выглядывая, выспрашивая, вынюхивая… Но мне ничего не обломилось. Ни единой зацепки. Казалось, их здесь и не было, ими тут и не пахло.

На исходе третьего дня я бесцеремонно уселся на крыльцо высотки Xerox и стал думать, куда мне двигать дальше. Вариантов у меня было великое множество – абсолютно все города мира, за исключением одного-единственного. "А это уже кое-что!" не сдержался я от самоиронии. Хотя нет, было еще одно место, где Розали не собиралась появляться – дом Калленов.

"Каллены!" осенило меня. Если у них и нет Розали, то может быть информация о ней. Наверняка им что-то известно. Если не от самой Роуз, то хотя бы от их всезнающей Элис. Только где мне искать этих Калленов?..

Перебирая в памяти подробности нашего ночного разговора, я вспомнил, что Розали говорила про их переезд из Форкса на Аляску, в Денали. Вроде, она оттуда и сбежала…

Ну что же, это было весьма логичной сменой места жительства, учитывая их особенность сверкать на солнце и пристрастия в еде. Там на сотни километров вокруг никого, девственные леса, изобилующие хищниками горные склоны – можно жить свободно, не таясь и не испытывая нужды в добывании пищи.

Вот странно-то: думать о том, как мой братец гоняется по лесу за белками и пьёт их кровь, было противно, но нарисованные в воображении образы охотящейся Розали завораживали. Я думал о том, как она, сильная и ловкая, несётся по лесу, настигает жертву, заваливает её, и понимал, что хочу это увидеть собственными глазами. Но для начала её нужно найти.

Проклятье! Я двигаюсь по заколдованному кругу.

И Каллены - моя единственная зацепка. Без них мне просто не с чего начинать поиски. Эмметт наверняка позвонит родным, чтобы сообщить им о своем решении не возвращаться в семью. Да хотя бы чтоб попрощаться. И может нечаянно обмолвиться, куда они держат путь. Зачем ему скрывать свое местонахождение? Хотя я бы на его х месте не стал откровенничать со Стефаном – а вдруг ему вздумается приехать ко мне и попытаться образумить? В нашем случае, правда, это маловероятно, он, скорее, стал бы отговаривать меня возвращаться в Мистик-Фолс, ну да речь не о нас…

В любом случае, лучших идей у меня нет, а значит, я отправлюсь на Аляску.

Заходите к нам на огонёк.