Могла ли я позволить мужу прозябать подле меня, заражаясь моей печалью и глядя на то, как я медленно загниваю, отравленная ядом свершенных ошибок?

Этот вопрос я задавала себе беспрестанно следующие несколько дней. Но ответ всегда был один. И как бы ни хотелось мне его изменить, какие бы оправдания я себе ни придумывала, какие бы отговорки ни выискивала, конец был неизбежен.

Оставаясь со мной, он был заточен в скорлупу так же, как и я. И если у меня попросту не было выбора, то Эмметт страдал ни за что. Моя участь была предрешена больше года назад, за это время я предприняла уйму попыток вырваться из поглотившей меня пучины, и исчерпала отведенный мне лимит, и почти смирилась с тем, что для меня свет в конце тоннеля так и не будет зажжен. Но Эмметт… Он не заслужил подобного будущего. Он не должен растрачивать свою жизнь на то, чтобы нянчиться со мной. От этого никому не будет лучше. Его присутствие не избавляло меня от призраков, хоть, признаюсь, еще совсем недавно я очень на это надеялась. А я чувствовала себя только хуже оттого, что своим поведением, сама того не желая, делаю его несчастным.

Но самым главным аргументом против сохранения наших отношений было то, что они уже никогда не будут прежними. Мы оба отчаянно старались склеить разбитую чашку, но правда была беспощадна – даже склеенная чашка оставалась сломанной, треснутой и разбитой. И никакое желание, даже самое сильное, не могло ее починить, не могло сделать ее такой же, какой она была до того, как, шлепнувшись о бетонный пол, рассыпалась на мелкие кусочки.

И возврата к прошлому нет.

Слишком многое теперь стоит между нами: и тень погибшего от рук Вольтури Эдварда, и кольцо на моей шее в память об испепеленном солнцем Дэймоне, и мое единоличное решение отколоться от клана Калленов… Все это невозможно было простить, хоть Эмметт ни разу ни в чем меня не упрекнул. Но это было и не нужно. Я сама винила себя за все, каждую минуту своего существования я жила, оглядываясь и вспоминая. И с трудом заставляла себя смотреть в глаза самому лучшему на земле мужу.

Так не могло продолжаться вечно.

И поздним июньским вечером я окончательно прозрела и, словно увидев нас со стороны: ставших скрытными, лживыми, избегающими встречаться друг с другом взглядами и полностью раздавленными, поняла, что не хочу больше притворяться, не хочу обманывать саму себя, а главное – обманывать его. Отрицая очевидное, мы не делаем его менее реальным, отказываясь признавать горькую правду, мы не избавляем себя от нее, закрывая глаза, мы не перестаем видеть. Я наконец решила, что оттягивать финал больше нельзя. Я должна была освободить Эмметта от сковывающих его уз, от лишающих свободы обещаний, от брака, который из подарка судьбы по ее же жесточайшей иронии стал обузой…

Я - якорь, что, зацепившись за корягу своего прошлого, тащит Эмметта вниз, тормозит его движение вперед, и единственный способ для него избавиться от меня – это разорвать связывающую нас цепь и скинуть якорь на дно.

На дно того самого озера…

Наш последний за долгие месяцы откровенный разговор еще раз убедил меня в том, что просто так муж меня не отпустит. Теперь - как, впрочем, и раньше - я не сомневалась, что мне не удастся уговорить его прекратить наши отношения, даже на время, пока я не приду в себя, пока не почувствую, что могу снова стать ему хорошей женой, достойной спутницей. Если это время когда-нибудь наступит…

И я решила действовать наверняка.

Я просто уйду, как тогда сбежала из особняка Денали, но на этот раз он меня не найдет. Мой след оборвется в ближайшем же городе, где я просто угоню машину – своей за год жизни в Шотландии я так и не обзавелась, что было для меня недопустимым, раньше я ни дня не могла прожить, чтобы не сесть за руль и не проехать хотя бы сотню километров. А дальше аэропорт, и новый город. Потом еще и еще, если понадобится. Я сделаю все, чтобы затеряться на просторах планеты так, что ни Эмметт, ни Каллены, к чьей помощи я собиралась прибегнуть, никогда меня не отыщут.

О Калленах я вспомнила, когда решила вернуть Эмметта в семью, из которой так эгоцентрично его выдернула. Это не сработало для меня, а ему причинило дополнительную боль. И мне необходимо было это исправить.

Стащив у мужа телефон, когда он отправился на первую после длительного голодания охоту, я после недолгих колебаний набрала запретный номер. Из четырех оставшихся в клане вампиров я выбрала Эсме. Говорить с Карлайлом я не могла, мы с Элис уже все сказали друг другу, Джаспер по-прежнему оставался для меня чужим, а Эсме не станет на меня давить, она просто будет радоваться тому, что слышит меня, и что скоро сможет увидеть еще одного своего мальчика.

- Эмметт, сынок! – счастливо пропела она после длинного гудка.

Я не ошиблась в ней - в ее голосе не было ни печали, ни тоски, лишь искренняя радость и непреодолимая любовь.

- Это Роуз, - сдавленно прохрипела я в микрофон.

- Роуз?! – ахнула она, и мне показалось, что на том конце провода что-то упало или кто-то спрыгнул на пол, не заботясь о том, чтобы не быть услышанным. – Детка, я так рада тебя слышать, - продолжила быстро совладавшая с удивлением Эсме.

- Я тоже, - призналась я неожиданно даже для себя самой. – Прости, что так долго не звонила и… вообще.

- Ну что ты, Розали, не стоит извиняться, - мягко возразила та, которую я многие годы считала матерью, - лучше расскажи, как ты. У тебя все хорошо?

- Да, все нормально, - не моргнув глазом, ответила я, потому что сейчас все действительно казалось нормальным, просто все остальное было неважно.

Только я и Эсме.

В эту секунду я слышала лишь этот голос, перед глазами возник ее образ: любящее лицо с нежной улыбкой на пухлых губах. И мама спрашивала, как прошел мой первый день в новой школе, или о моих успехах в бальных танцах, или о завоеванной очередной короне королевы выпускного бала, или о еще одной разобранной по частям и заново собранной машине. Она всегда проявляла неподдельный интерес ко всему, что я делала, разделяла мою любовь ко всему, что было мне дорого. День за днем она окутывала меня ненавязчивой заботой и безусловной любовью. И если раньше я воспринимала ее привязанность ко мне как должное, то теперь могла в полной мере оценить, насколько это бесценно и как сильно я в ней нуждалась…

Я хотела сказать ей все это, но в горле неприятно щипало, а глаза заволокло какой-то едкой жидкостью, и я так и не смогла ничего произнести.

- Это хорошо, - очевидно, Эсме тоже чувствовала неловкость. - А как Эмметт?

Имя мужа напомнило мне о том, ради чего я звонила, и разрушило очарование момента.

- О нем я и хочу с тобой поговорить, - сказала я решительно, расправив плечи и внутренне подобравшись – мне нужно быть сильной, чтобы довести дело до конца. - Я ухожу от Эмметта и возвращаю вам вашего сына. Ваша семья снова будет почти полн…

- Уходишь? – вскрикнула она, перебивая меня. – Но… как?..

- Просто ухожу. Я должна была сделать это гораздо раньше. Нет, не так, я вообще не должна была позволять ему следовать за мной. Это было неправильно с самого начала. Но тогда я не думала ни о ком, кроме себя. Мне было слишком больно и одиноко, чтобы заботиться о других. И поэтому хочу попросить прощения у тебя и у Карлайла за свой эгоизм.

- А сама ты… не вернешься? – в ее вопросе было столько неприкрытой надежды, что я едва не ответила, что вернусь - только чтобы не расстраивать… маму.

Я покачала головой, настраивая себя на верный ответ.

- Нет, - сказала я твердо, несмотря на то, что внутри у меня все дрожало и сжималось. – Не вернусь. Ни сейчас, и никогда. Я – та, кто разрушила нашу семью, поэтому не имею права быть ее частью. Без меня вам будет лучше. И Эмметту тоже, - добавила тише, придавленная грузом этой суровой правды.

- Но куда ты уходишь?

- Никуда.

Идти мне действительно было некуда, поэтому об этом я еще даже не думала. Полечу в первый же город, на рейс до которого смогу купить билет в ближайшем аэропорте. Куда – не имело значения, важным было то, что я освобожу Эмметта.

- И он согласен тебя отпустить? – не поверила мне Эсме.

- Он ничего не знает. Сейчас он на охоте, а я уже почти в пути. Просто я хочу, чтобы когда он не найдет меня, он знал, что ему есть куда пойти. Было бы лучше, если бы Джаспер или Карлайл приехали за ним сюда… Вы же знаете, где мы?

- Да, в Шотландии. Элис видела замок.

Я кивнула с легкой улыбкой – ну конечно, Элис видела…

- Ты права, Розали, так будет лучше, - продолжила она без паузы. - Джаспер и Карлайл уже выезжают.

- Только они вряд ли успеют к его возращению. Эмметт наверняка охотится где-то поблизости, боясь надолго оставить меня одну, а вы слишком далеко, чтобы…

- Мы ближе, чем ты думаешь, Роуз, - интонация ее голоса едва уловимо изменилась, но теперь в нем чувствовалась решимость. - Мы на севере Ирландии. И недавно Карлайл приобрел частный самолет, так что они будут на месте в течение трех-четырех часов.

- Отлично. Значит, Эмметт не будет один. Спасибо! – выпалила я в конце и отключилась, чтобы не дать Эсме шанса сказать что-нибудь еще и поколебать мою уверенность.

Я знала, что все делаю правильно. И тем не менее чувствовала себя дезертиром, покидающим поле священной битвы, но у меня не было выбора. Если я хотела освободить Эмметта из пожизненного заключения в моей скорбной тюрьме, я должна была его отпустить. Я мешала ему жить дальше, и обязана была убраться с его пути. Теперь я точно знала, что сам он ни за что не уйдет, а значит, мне надо набраться сил и прогнать его самой. Но как?! Как могла я своими руками избавиться от того единственного, кто даровал мне радость и освещал мое никчемное существование?..

Мне хотелось завыть в голос. Почему?! Почему жизнь так несправедлива?! К нему… ко мне… к нам.

Положив телефон мужа на матовую дубовую столешницу, я повернулась, чтобы выйти из зала, и застыла – в распахнутых двустворчатых дверях стоял, небрежно прислонившись к резному косяку, Эмметт.

- На полпути я обнаружил, что оставил телефон и вернулся за ним, - спокойно сказал он, глядя на мраморный пол. - Не знаю почему, он не был мне нужен, но мне неудержимо захотелось вернуться. Я едва успел…

- Эмметт, послушай, - шагнула я к нему, но подняв на меня тяжелый взгляд, он пригвоздил меня к месту, на котором я стояла.

- Послушай?.. Ты все-таки хочешь, чтобы я тебя выслушал? – его голос не был злым или обиженным, он был уставшим, и в нем отчетливо слышалось разочарование. - Но разве ты не собиралась уйти по-английски? Или, как в прошлый раз, планировала оставить мне записку, немногословную и ничего не объясняющую?

Я покачала головой, проклиная трусость, нашептавшую мне мысль о подлом бегстве, и все свои благие намерения, как всегда, обернувшиеся еще бóльшей жестокостью. Желая дать Эмметту лучшее будущее, чем то, что ожидало его со мной, желая избавить его от незаслуженной боли, я ни за что не хотела сделать ему еще больнее, но вышло все наоборот.

Эмметт по-своему истолковал мой жест и горько усмехнулся.

- Понимаю… Я даже записки не заслужил. Да и что нового ты могла мне сказать? "Я не вернусь. Не ищи меня, Эмметт. Я этого не хочу. Поверь, так всем будет лучше", - очень точно копируя мои интонации, он процитировал письмо, которое я написала ему, убегая из Денали.

Резко опустив голову вниз и до хруста сжав зубы, мне едва удалось сдержать рвущийся из горла рык, но заглушить стон отчаяния я все же не сумела. Звук собственного голоса меня напугал, он был скрипучим и каким-то ненастоящим, я слышала его словно издалека. В ушах у меня звенело, в глазах потемнело, а ноги подкашивались.

- Что же ты делаешь с нами, Розали Хейл? – он был совсем-совсем близко.

- Эмметт, пожалуйста! – прошептала я, хватаясь за отворот его рубашки, чтобы не рухнуть ему под ноги, потому что силы меня оставили. – Пожалуйста, не надо…

Он подхватил меня под руки, поддерживая и не давая сползти на пол. Легко приподняв меня над ковром, шагнул вперед и, опустив мое безжизненное тело на стул с высокой спинкой, отступил в сторону.

- Прости, я не должен был нападать на тебя. Сам не ожидал от себя такой реакции. Услышал твой разговор с Эсме, вспылил и… - он не смотрел на меня, старательно отводя взгляд. – Забудь, что я тут наговорил. Ты вольна поступать так, как считаешь нужным. И если решила уйти, я не стану удерживать тебя силой. Ты свободна…

- Нет! – закричала я. – Я не свободна! Не свободна от ужасных воспоминаний и давящего чувства вины. Не свободна от смертельной боли, что разрывает меня изнутри. Не свободна от знания того, что это я убила Эдварда, я развалила нашу семью, я сделала несчастными всех, кого любила, я обрекла тебя на одиночество, я… я… все я!

Опустив голову на колени, я накрыла ее руками.

- Тшшш, Розали, - он подскочил ко мне и принялся гладить по рукам и сгорбленной спине.

Но я не слушала его, продолжая стенать.

- Я не свободна умереть, не свободна нормально жить, не свободна забыть. Не свободна быть собой, не свободна быть со своей семьей, не свободна быть с тобой…

- Что мешает тебе быть со мной, Роуз? Или, может быть, кто?.. – его тихий вкрадчивый голос звучал громче самого истошного крика, громче набата, громче сирены.

Я подняла лицо и посмотрела в его горящие нездоровым блеском глаза.

- Как ты не понимаешь?.. – с трудом выдавила я из себя, не веря в то, что мне придется объяснять ему столь очевидные вещи.

Он пережил всю эту боль так же, как и я. Он знает обо всем не хуже меня, так зачем же он спрашивает? Зачем вынуждает меня раздирать и без того кровоточащие раны?

- Я все понимаю, Рози. Я все очень хорошо понимаю. Многое бы отдал за то, чтобы не понимать, но мне не повезло, - он снова криво улыбнулся, и его губы беспомощно дрогнули. - Я знаю, как сильно ты любила Эдварда, знаю, что он был самым близким тебе человеком. Даже ближе чем я.

Я попыталась возразить, но он не позволил мне и рта открыть.

- Нет, не спорь. Я не ставлю под сомнение твои чувства ко мне. С Эдвардом у вас была иная связь, но для тебя он был очень важен. Важнее всех. И поэтому я понимаю, как тяжело ты переживаешь эту утрату, как сильно тоскуешь по нему. Но твой затяжной траур… - он отвернулся и, резко выпрямившись, отошел от меня.

Затаив дыхание, я ждала продолжения его речи. Я не понимала, к чему он ведет, но заранее боялась того, что он скажет.

- Твой траур не по Эдварду. И не по семье, которую ты потеряла, а ведь тебя всегда страшило одиночество. Ты убиваешься из-за того голубоглазого вампира.

- Дэймон? – бестолково переспросила я.

- Дэймон, - бесстрастно кивнул он, все так же глядя в сторону от меня и говоря будто бы не со мной, а сам с собой. - Ведь я же не слепой, Роуз. Я все вижу и… чувствую. Ты не расстаешься с этим перстнем, ты прячешься от солнца и панически боишься водоемов. Все это не имеет отношения ни к Эдварду, ни к Калленам, ни ко мне.

- Это не правда! – я вскочила на ноги.

- Это правда, Роуз, - сказал он грустно, подходя ближе и поднимая на меня черные как ночь глаза, полные тоски и нечеловеческой боли. – Я верю, что ты не притворяешься, что ты искренне не понимаешь этого, но правда такова. И она сильнее тебя.

Он снова усадил меня на стул и сел на корточки передо мной.

- Ты никогда не рассказывала мне о нем. Ты знала его раньше?

Я в ужасе таращила на него глаза, отказываясь поверить в то, что он действительно говорит мне такие вещи, а я сижу и слушаю. Я не понимала, почему в минуту расставания мы с мужем говорим о Дэймоне.

- Нет, я… не могу… Не хочу!

- Пожалуйста, Роуз. Мне нужны ответы. Расскажи мне. Пощади меня, - еле слышно прошептал он, на миг зажмурившись.

Я мотала головой из стороны в сторону, как испорченный китайский болванчик, не сводя с мужа замутненных глаз, и мысленно уговаривая его не делать этого с нами, но в его взгляде было столько отчаянной мольбы, что в конце концов я сдалась. Голос не повиновался мне и предательски дрожал, но я пересилила себя.

- Мы были знакомы еще в Рочестере. Он был не похож на моих сверстников, и мне нравилось общаться с ним. Меня неудержимо тянуло к Дэймону. Но сам он не отвечал мне взаимностью. И когда Ройс стал проявлять ко мне повышенные знаки внимания, я… - воздух в моих легких закончился, и я замолчала, с недоумением глядя на изодранный в клочья подол узкой шерстяной юбки, который я все это время исступленно теребила.

Эмметт молча ждал.

Сцепив пальцы замком, я перевела дух и продолжила: - Дэймон сразу уехал. И больше мы не виделись до той встречи на водопаде. Так что ты все выдумал. Нас с Дэймоном ничего не связывает, кроме старой дружбы и одного разговора по душам.

Печально улыбнувшись, он едва заметно качнул головой.

- Да нет, не выдумал. Поверь, я бы очень хотел обмануться, но ты сама только что подтвердила мои слова, Роуз.

У меня не было сил возразить ему, я даже не попыталась что-либо сказать. Лишь смотрела на него во все глаза, уже ничему не удивляясь.

- Ты помнишь, о чем любил говорить Карлайл? Что, становясь вампирами, мы преумножаем в себе все человеческие качества и все испытываемые эмоции, - я терпеливо кивнула. - Через муки превращения ты принесла с собой из старой жизни в новую два чувства: испепеляющую ненависть к Ройсу и безответную, а потому еще более сильную, привязанность к Дэймону, - он выдержал паузу, после чего добил меня: - А еще Карлайл говорил, что вампиры – однолюбы. Поэтому у тебя не было шансов, Роуз…

Я окаменела от его слов.

- У меня не было шансов, - добавил он еле слышно, но едва не оглушил меня.

Это не могло быть правдой. Просто не могло. Я была не готова ее принять.

Как я буду с этим жить?

Как могу я теперь уйти?

И как могу остаться?!

Я сидела, оглушенная, и разрывалась между той собой, у которой - я знала - не хватит духу оттолкнуть Эмметта и сбежать, оставив его наедине с моими откровениями, и той, которая ясно понимала, что это конец. Что сказанное только что уже не перечеркнуть и не исправить.

- Тебе пора, - прервал молчание Эмметт.

Поднявшись, он подал мне руку и подтолкнул к двери.

- Здесь скоро будут Каллены, тебе не стоит видеться с ними.

Я колебалась у дверей, не чувствуя в себе сил сделать ни шагу.

- Иди, Роуз. Так надо. И не переживай за меня. Со мной все будет в порядке, - пообещал он мне с пугающей уверенностью.

- Прости, - прошептала я одними губами и, развернувшись, шагнула прочь.

- Рози, - позвал он меня в спину.

Я остановилась, не оборачиваясь.

- Окажи мне маленькую услугу, - попросил он.

Я медленно кивнула, продолжая стоять к нему спиной. Услышала легкий шорох и почувствовала тепло его тела позади себя. Он стоял непозволительно близко, между нашими телами не было и миллиметра, но ни одной ниточкой на своей одежде, ни одним волоском он не дотронулся до меня, этой крохотной дистанцией подчеркивая пропасть, что отныне пролегла между нами.

- Пожалуйста, - проговорил он тихо, жарким дыханием опалив кожу на макушке и колыхнув несколько коротких волосков, упрямо выбивающихся из косы, - сделай так, чтобы мы больше никогда не увиделись. И… будь счастлива.

Я закрыла глаза, одновременно и обещая ему исполнить его просьбу и эгоистично желая продлить этот момент, но уже через мгновение услышала быстро удаляющиеся шаги.

Все было кончено.

Теперь у меня нет и Эмметта.

Никого нет.

Я совсем одна.

Один на один с непостижимой правдой.

Один на один с собой.

Удалившись от замка на большое расстояние, я оглянулась, окинула его последним взглядом и усмехнулась. Какая ирония судьбы: я ехала в Шотландию с надеждой на начало новой счастливой жизни, но вместо этого стремительно приблизила себя к ее финалу.

У меня еще будут миллионы завтра, но ни одно из них не будет счастливым.

У меня еще будут миллионы завтра, но ни в одном из них не будет Эмметта с его обезоруживающей улыбкой, его нежной заботой и безусловной любовью.

У меня еще будут миллионы завтра.

Но сейчас я точно знала: это конец.

Заходите к нам на огонёк