Изабелла тихо гладила ребенка по забинтованной голове, напевая себе под нос заученную колыбельную. С недавних времен звук этой мелодии уже не был для нее чем-то тягостным или же тем, что могло причинить ей боль. Теперь в ней была слышна только та любовь, что испытывал Эдвард, когда работал над ней. Она стала особенно прелестной для девушки в последние дни.

- Я сделал из нашего ребенка Франкенштейна, - Эдвард тихо поставил на тумбочку бутылку с водой и какие-то лекарства, пытаясь отвлечься от милой улыбки шатенки, чьи волосы так нежно спадали на юные плечи. Он присел рядом, пытаясь унять странное чувство радости, вспыхнувшее в его груди. Вампир и понять не мог, почему он чувствовал себя таким счастливым, зная, что его старшие братья чуть было, не убили его сына. – Все-таки у меня давно не было практики в наложении швов, криво вышло.

- Не так хорошо как у Карлайла, - девушка издала тихий смешок, смотря на слегка смущенное лицо мужа. На секунду ей даже показалось, что на его щеках вспыхнул румянец. – Но намного лучше, чем это смогла бы сделать я. Что-что, а своего ребенка у меня лечить никогда не получалось, уж слишком я за него переживаю.

Эдвард обнял девушку за плечи, прижимая ближе к себе. Сейчас ему только этого и хотелось – быть рядом со своей семьей, которой мог быть лишен в любой момент. Он не находил себе места с того самого момента как отдал кольцо Изабелле, ведь смириться с тем, что она отвергнет его, вампир был не в силах. Сейчас, он как никогда понимал, что последнее слово во всей этой ситуации была за Эджеем, а после случившегося, он вряд ли воспримет это адекватно.

- Знаешь, - голос Беллы был волнующим для вампира, он сейчас боялся любого ее слова, что могло означать отказ. – Когда я узнала, что вы тоже живете в этом городе, то больше всего боялась не нашей встречи, а того, что вы сможете забрать моего ребенка, и я останусь совершенно одна. Я даже была счастлива, в некотором роде, узнав, что Эджей совершенно вами не заинтересован, однако сейчас я, наверное, отдала все на свете, чтобы он принял тебя. И еще кое-что, ты должен знать, что, несмотря на ненависть, что я все еще испытываю к Тане Денали и все мое негативное отношение к вашей связи, я очень тебя люблю и, если бы не антипатия Джемми, я приняла бы твое сегодняшнее предложение. Однако сын мне важнее и, если он не согласиться, то нам придется расстаться. Ты, если считаешь себя его отцом, должен меня понять.

- Да, я тебя понимаю, - Эдвард убрал руки с плеч дорогого человека, после чего проследовал к креслу, стоявшему в углу комнаты. Конечно, он был рад оптимистичному настроению Изабеллы, но в то же время, прекрасно понимал, что Эджей ни за какие коврижки не согласиться принять его в качестве отца. Вот это и было самой большой иронией, на которую была способна его судьба. Сейчас он больше всего ненавидел себя за то, что двадцать шесть лет назад не попытался узнать простую истину. – Однако могу ли я попытаться повлиять на его выбор?

- Конечно, я тоже буду стараться это сделать. Но если я замечу, что Джемету будет неловко в окружении твоей семьи, то мы вынуждены будем покинуть вас раз и навсегда.

Эта фраза «раз и навсегда» словно острым ножом врезалась в сердце парня и застряла колючей занозой. Больно слышать, что человек, которого ты любишь, может так легко произнести такие слова, хотя он и видел, что Белле не было легко. Вампиры не могли плакать, но сейчас девушка была готова зарыдать без слез, она даже не смогла сдержать дрожащие губы. Молодой вампир не знал, что нужно было делать в данной ситуации, чтобы еще больше не вывести девушку на выплеск чувств. Он боялся, что его слова могут ранить ее намного глубже, чем он ожидал. Даже то, что все вроде пришло в норму после разговора, не могло затмить той фразы. Вампир боялся ее как огня, будто вся его жизнь и заключалась в отношении возлюбленной к нему.

Через какое-то время девушка засобиралась на работу, слезно умоляя мужа приглядеть за ребенком, который так и не просыпался. Эдвард не был против этого, даже был рад, что вновь сможет провести с ним немного времени, не оправдываясь глупыми предлогами, чтобы немного задержаться в их доме.

Вампир решил приготовить что-нибудь, чтобы могло хоть немного порадовать ребенка, хотя все его мысли были заняты отнюдь не вкусным обедом. В сердце поселилась печаль, отчего грудь наполнила дымка страха, проникавшая в каждую клеточку тела. Эдвард, с одной стороны, очень переживал за сына, особенно боясь, что в случае непредвиденного вряд ли сможет ему помочь. Без отца это выглядело намного тяжелее и серьезнее, наверное, потому, что Карлайл лишь одним присутствием внушал некое спокойствие. Стоило отцу взять выходной, как все валилось из рук вон плохо. С другой стороны, необходимо было поговорить с сыном об их семье, но в то же время, вампир боялся этого как огня. Джемми смотрел на него как на умалишенного при любом упоминании о возможности жить всем под одной крышей, так что все разговоры о свадьбе явно бы закончились тем же.

Из этих паршивых мыслей парня вывел тихие шаги босых ног, касающихся холодной мраморной плитки. Вампир пытался сдвинуться с места, ведь нужно было помочь ребенку спуститься. Однако что-то непреодолимое так и не позволило ему оторвать руки от кухонной тумбы, о которую он оперся, пока ждал приготовления пирога.

- Пахло вкусно, я думал, что готовит мама, - такой спокойный голос можно было редко услышать, поэтому это придало вампиру некую уверенность в разговоре. – Ты давно здесь?

- Со вчерашнего вечера, - Эдвард развернулся к мальчику с улыбкой на губах, но, заметив бледность лица и то, как он медленно сползает по стенке, на которую оперся, улыбку как рукой сняло. – Зачем ты встал, раз тебе так плохо?

- Хотел поговорить, - Эджей не стал гундеть, что его так бессовестно схватили на руки, будто ребенка и потащили на диван. Сейчас все его мысли были забиты другим. – Если честно, то я не знаю с чего и начать, так как разговор будет серьезным.

Мальчик пытался сделать свой голос обычным, не похожим на зов умирающего, однако трудно получалось. Однако Эдвард учел эту попытку и постарался сделать вид, будто разговаривает с сыном как обычно.

- Я знаю, что мое поведение последнее время оставляет желать лучшего и, если честно, мне пришлось через многие этические нормы переступить, дабы так себя вести. Не подумай, что я оправдываюсь перед тобой, ведь по мне ты не мог так сильно измениться. Хотя, еще раз повторюсь, это чисто мое субъективное мнение, - Джемми вновь замолчал, так как рана на голове вновь начала ныть, нужно было остановить волну боли, прежде чем продолжить разговор. – Я не считаю тебя кем-то особенным, я даже не могу смириться с тем, что ты мой отец. Однако я, каким бы твоя семья уродом меня не считала, очень люблю свою мать и всей душой желаю ей счастья. А она любит тебя, значит, как истинный джентльмен, я обязан позволить ей попытаться построить счастье с таким как ты.

- Эджей, я …, - сказать, что Эдвард опешил от таких слов – ничего не сказать. Все то плохое, о чем он думал секундой ранее, просто сгорело в том ощущении, что он испытывал. Хотя вампир и видел, как тяжело было сказать это ребенку, сидящему в коконе из одеяла, он был рад, что не пришлось ждать еще несколько столетий, пока Джемми бы одумался. В любом случае, Эдвард не раз ставил себя на место сына, и все его предположения заканчивались долгой и мучительной кончиной названного отца. Это значило лишь одно, что его сын во много раз благороднее его самого. Но страх за невероятность ситуации все еще оставался. – Я боюсь, что у тебя не все хорошо с головой. Эммет ударил тебя сильнее, чем я думал.

- Нет, это здесь не причем, - мальчик пытался спрятаться от ошарашенного взгляда родственника, который не мог поверить в свое счастье. Это было одним из тех сигналов, что Свон ждал, ведь раз отец счастлив, то значит, он был искренен с его матерью, он хотел подарить ей любовь, а не отобрать лишь моменты физической близости. – Я хотел это сказать еще тогда, когда увидел кольцо. Будь ты моральным инвалидом, вряд ли бы вновь согласился разделить с девушкой целую вечность. Ты бы тысячу раз подумал, прежде чем сделать это. Однако знай, что я не желаю видеть то, что переживала Изабелла. Мне не хочется вновь испытывать грусть оттого, что она становится куклой, пытаясь полностью казаться бездушной, в то время как ее душа рвется в полет. Мама очень ранима и я не позволю тебе причинить ей боль.

- Я лично оторву себе язык, если посмею вновь с ней так поступить, - Эдвард вспомнил, как увидел тот момент в памяти Джемми, когда Белла устала держать щит. Вампир никому об этом не говорил, но он не смог забыть ту Беллу, что воспитывала Эджея, и которая была жестока в отношении многих. Она, наверное, думает, что ее ребенок забыл то, как его мать боролась со своими эмоциями, как выпускала их на невинных людей и как, в порыве ярости, сорвалась и на сыне. Это был первый и последний раз, когда она не отдавала от боли отчет в своих действиях, когда она заперла все воспоминания о муже в старом чулане, просто придаваясь эмоциям. Тогда лишь вовремя прибывший Джейкоб смог помочь ей справиться с той депрессией. Эджею было тогда года два на вид, и он был самым большим напоминанием о его отце. – Прости, но я все же спрошу тебя, чтобы быть уверенным в том, что наши намерения схожи. Эджей, ты действительно не против того, чтобы я и Белла вновь скрепили свою любовь у алтаря? Ты не против того, чтобы наши семьи вновь объединились?

- Не знаю, как именно ты это видишь, но я только и могу, что следовать за Беллой. Мне с ней хорошо, а большего мне и не нужно. Пусть многие скажут, что я ее марионетка, не имеющая цели и желания, и мне будет по барабану на их мнение. Главное, что пока она рядом, у меня есть несколько причин, чтобы жить, - младший Свон облокотился на отца, вгоняя его в состояние эйфории еще больше. Мальчик был рад, что теперь был рядом человек, на которого тоже можно было в чем-то положиться, ведь, если хорошо подумать, то Эдвард только за последние полгода сделал многое, о чем другие отцы не могут похвастаться: вампир был первым, кто поспешил ему на помощь, дабы вытащить из полыхающего дома, именно он пытался заставить его думать не только о своих «проблемах», но и об учебе тоже, Эдвард пару раз спасал его от попадания в ситуации, которые могли закончиться бы плачевно. И данный список можно еще пополнить моментами обычной теплоты, которую он пытался ему дать: Джемми знал, кто постоянно закрывает окно по ночам, чтобы, тот не простудился или же кто приносит по утрам свежее молоко, кто пару раз подкинул ему в рюкзак пару долларов на обед, когда он забывал кошелек. – И меня так давно не называл Эджеем, что я начал забывать, как мило это звучит.

Эдвард чувствовал, как дрожь тела ушла, а прерывистое дыхание сменилось размеренным. Сын так и уснул на его плече, предварительно закутавшись в плед, словно в кокон. Конечно, это было не очень хорошим знаком в его состоянии так быстро засыпать, но теперь Эдвард уже не так сильно переживал за это, ведь пару секунд назад он получил сообщение от старшей сестры, в котором говорилось о приезде отца, да и вообще ситуация в корне изменилась. Теперь на нем уже не было клейма предателя, возможно лишь печать недоверия, которую можно было легко стереть будущими поступками.

Спустя пару часов раздумий Эдвард услышал, как кто-то открыл парадную дверь, в спехе проходя внутрь. Если бы он не был на столько рад сложившейся ситуацией, то навряд ли бы позволил своим мыслям овладеть им настолько, что не заметить быстрое приближение вампира.

- Ты не похож на того, у кого, по словам Элис и по обреченному взгляду ее парня и брата, вчера чуть не убили ребенка, - похоже Карлайла сильно запугали теми множественными сообщениями, что были отправлены ему на телефон или же уже слегка приукрашенным раскаянием сыновей о содеянном. – Джемет тоже не выглядит таким, как мне его описывал Джаспер. Даже румянец на лице говорит об этом.

- С ним все будет хорошо, - Эд широко улыбнулся, прежде чем осторожно переложить ребенка на подушку. – Кстати, давно хотел сказать тебе, насколько я благодарен за подаренную мне жизнь. Это нельзя передать словами, ведь не выживи я тогда, или же даже не заболев, вряд ли бы нашел ту, кто подарил мне такое счастье. И я думаю, что ты достоин первым узнать о том, что я все же вновь женюсь на Изабелле Свон. Совсем скоро мы станем одной семьей, и я все же смогу подарить сыну все то, что должен был дать еще раньше.
______________________________________________________________________
Недолго осталось, карапузики мои