Эпилог от гайчонка

- Белла, Белла…

Глаза пробегали по строчкам, пропуская слова, фразы, целые предложения. Я искала ответ.

Я исчезну, ненадолго задержавшись растворяющимся с каждым днем воспоминанием из странных снов и понемногу забываемыми словами из виртуальной переписки.

В ушах зазвенело, закружилась голова, к горлу подкатил огромный ком, застрял, не давая дышать. Я пыталась успокоиться, судорожно хватая ртом воздух, оживляя организм, усилием воли заставляя работать отказывающие части тела. Не сразу, но мне это удалось. Я сделала пару вдохов и выдохов, снова вглядываясь в монитор.

Жизнь, Белла, твоя жизнь – мой выбор и моя победа. Ты сможешь прожить свою жизнь ярко, трудно и счастливо, ты – сильная, цельная, решительная, смелая, состоявшаяся личность, верь в себя, верь себе, ты всё можешь – будь счастливой…

Я люблю тебя и буду любить вечно – живи!

Он выбрал. Мою жизнь, не меня. Он сделал выбор, даже не спросив меня об этом, сам решил, сам сделал, выбросив мою душу на помойку как ненужный хлам. Слёзы покатились ручьём по щекам, я закрыла глаза. Обида, злость, отчаянье и страшная тоска поглотили меня целиком, причиняя невыносимую щемящую боль в груди. Я завыла в голос, стон нарушил тишину пустого дома и затих, столкнувшись с окрашенной в синий цвет стеной комнаты.

Что толку кричать? Его не вернёшь. Он всё решил. За меня. Без меня.

Я сидела неподвижно, уставившись в одну точку, пока у ноутбука не кончилась зарядка. Когда экран погас, я прилегла, уткнувшись лицом в подушку. Слёзы кончились, злость прошла, осталась только тоска, с которой мне предстояло жить.

Нет, я не впала в состояние кататонии, не истерила и не скандалила. Я ходила в школу, односложно отвечала на вопросы, которые мне задавали. В школе мою нелюдимость сочли нормальной: другой они меня просто не успели узнать. Надо ли говорить, что в Порт-Анджелес меня не позвали, а в день, когда меня должен был сбить грузовик Кроули, Тайлер заболел и пропустил занятия.

Я даже продолжила писать тексты для Фонда ПНТ. У меня появился новый куратор – Джорджия. Она помогала с редактированием рассказов, всё время удивляясь, почему я пишу истории с несчастливым концом: почти всегда моя главная героиня погибала или оставалась в одиночестве. Я и сама не могла понять почему. Но работу не бросала.

Я жила на автопилоте. Как зомби. Как тряпичная кукла, пустая внутри, не человек - отличная подделка. Моя душа была мертва, искра, дающая желание жить дальше, погасла. Я перестала улыбаться, радоваться, замечать мелочи, любить жизнь.

Раньше я не думала о смерти, а теперь всё чаще стала представлять себе, что будет, если меня вдруг не станет. Хотелось тишины и покоя, забвения, чтобы, наконец, остановить эту тупую тянущую боль в груди, выжечь воспоминания о несбывшемся из своей памяти, стереть, словно их никогда и не было.

Эдвард.

Я запретила себе произносить это имя вслух, гнала прочь все мысли о нём, но так и просыпалась каждую ночь в холодном поту от страшных кошмаров. Окно в моей комнате всегда оставалось чуть приоткрытым. И хоть я и уверяла себя, что мне нравится свежий прохладный воздух…

Надежда. Вот от неё я никак не могла избавиться. Может, поэтому и не закрывала окно и часто гуляла по лесу и никогда не расставалась с ноутбуком, проверяя по нескольку раз в день свою почту.

Писем не было. Он сдержал обещание. Всё решил. За меня. Без меня.

Жизнь, Белла, твоя жизнь – мой выбор и моя победа.

Что же, он выиграл, потому что я проиграла. Моё существование мало походило на жизнь. Жизнь без любви – и не жизнь вовсе, - думала я, отправляясь на утёс в Ла-Пуш, - я тоже сделала свой выбор.

День был пасмурный, дул сильный ветер и лил дождь, такой, что «дворники» еле справлялись. Я остановилась в метрах пятидесяти у края обрыва, сняла куртку и вышла из машины. Не смотря на завывания ветра, слышно было, как океан бьётся волнами о косой берег далеко внизу. Зрелище было поистине устрашающим.

Мрачная картина первозданной природы, моя тоска, низкое серое небо, затянутое тучами без надежды даже на маленький просвет солнца, боль в груди усилили моё желание покончить с этим раз и навсегда. Я уже почти сделала шаг навстречу вечности и закрыла глаза, как сквозь шум непогоды до меня донеслись чьи-то голоса. Я оглянулась. Недалеко от меня на краю утёса весело скакали два парнишки. Одного из них, младшего Доулинга, я узнала сразу. Второго, чуть постарше и повыше, худощавого и нескладного, с огромной копной густых русых волос я не знала. Мальчишки уже сбросили ветровки и сейчас снимали кроссовки. Я сразу же поняла, что они собирались прыгать с утёса.

Едва эта мысль оформилась в моей голове, я бросилась к ним.

- Стойте, - крикнула я, они уже разулись и подошли к краю пропасти.

- Не мешай, - бросил мне светловолосый, - не видишь, мы развлекаемся!

- Это опасно, - крикнула я в ответ, они только рассмеялись.

Глупые дети. Им же не больше двенадцати. Что они творят?

- Вы с ума сошли? Там же шторм! – я подбежала, остановившись в метре от них.

- Ну и что? У нас свободная страна, делаем, что хотим! – с вызовом пробубнил блондин, - это нам решать.

Он продолжал хорохориться. Вот маленькие паршивцы, решать они будут!

- Не смей! – грозно крикнула я, но было уже поздно: он подпрыгнул на месте и сиганул с утёса. Я схватилась за младшего Доулинга, парень вырывался из моих рук, но я крепко держала его за шлёвки на джинсовых шортах. Через пару минут он успокоился:

- Отпусти, надо посмотреть, что с Мэтом.

Я выпустила его из захвата, всё ещё бросая на него украдкой взгляд, боялась, что он тоже прыгнул. Но судя по тому, как он осторожно подходил к краю обрыва, прыгать Доулинг не собирался.

- Мээт, - крикнул он, - Мэээт! – он набрал в лёгкие воздуха, чтобы крикнуть сильнее.

Тишина. Я всматривалась в набегающие на скалы волны. Парня видно не было.

Лицо младшего Доулинга резко побледнело, он затрясся, клацая зубами от холода, зябко поёживаясь.

- Оденься! – скомандовала я, - у тебя телефон есть?

Он отрицательно покачал головой, пытаясь унять дрожь.

Я побежала к пикапу.

Спасатели выловили из воды безжизненное тело Майкла Роудстоуна: он ударился головой о камни, шансов выжить не было.

Сидя в приёмном покое и отвечая на вопросы Чарли, я смотрела на волнующихся родителей Доулинга. Его мама плакала навзрыд, когда благодарила меня за спасение жизни сына.

На похороны Роудстона я не пошла: стыдно было смотреть в глаза родным: я знала, что если бы была более настойчивой и убедительной, возможно, Майки был бы жив. Я не смогла помешать двенадцатилетнему несмышлёнышу совершить детскую глупость, позволила считать ему, что он может сам принимать решения обо всех ребяческих выходках. Моё неумение настоять на своём обернулось трагедией.

Он же совсем ребёнок. Я обязана была его спасти!

Сотни раз я прокручивала в голове наш разговор на утёсе. Если бы я сделала ещё пару шагов и удержала его от прыжка…

Если бы…

Взрослый здравомыслящий человек тем и отличается от ребёнка, что может предугадать эти многочисленные «если», не станет прыгать со скалы в сильный шторм ради развлечения потому, что понимает - это опасно и может плохо кончиться, - размышляла я в очередной раз и поймала себя на мысли, что подсознательно я сравниваю себя с Майки.

Возможно, Эдвард был прав…

Больше я не писала рассказов с несчастливым концом, мысли о самоубийстве перестали лезть в голову. И в конце учебного года мне пришло сообщение о том, что я получила стипендию.

Мама очень обрадовалась.

- Я всегда говорила, что ты – настоящий талант, Белла, - кричала она в трубку, - нисколько не сомневалась в твоих способностях. Ты молодец, ребёнок!

Чарли откровенно гордился мной и, судя по тому, что через пару дней меня поздравил с победой в конкурсе наш преподаватель по литературе, папа не смог удержать язык за зубами и похвастался достижениями дочери. Это событие немало удивило моих одноклассников, но по-настоящему искренне радовалась за меня только Анджела. Мне, если честно, было плевать на то, что думают обо мне в школе.

На втором курсе колледжа я познакомилась со своим будущем мужем Джошуа. Этот парень с очаровательной улыбкой и добрыми глазами сумел растопить лёд в моём сердце, он был настойчив, но ненавязчив. По вечерам мы ходили в ближайший парк или кафе, слушали переливчатую песню городских птиц, кормили их остатками булки, любовались распустившимися цветами, вдыхали ароматы травы после дождя. И однажды я поняла, что мир потихоньку начал приобретать яркие краски, сердце стало биться чаще не от тоски, а от восторга, когда я слушала игру уличных музыкантов, а улыбка появлялась на моих губах, когда я наблюдала за детьми, рисующими мелом на асфальте.

Мы поженились, и через пять лет у нас родилась дочь, я назвала её Элис.

Ежедневная рутина, рабочие будни, семейные хлопоты, шумные и радостные праздники с огромным количеством гостей постепенно вытеснили все скорбные мысли об Эдварде, остались лишь размытые образы, словно из старых почти забытых, но приятных снов. Иногда мне стало казаться, что и Нэда не было в моей жизни, что это был всего лишь чудный сон. В Форксе я бывала редко, только когда отвозила Элис к Чарли на летние каникулы. И тогда перед сном в своей старой комнате, где я останавливалась у Чарли, я открывала окно и долго сидела в темноте, ожидая невозможного…

Завтра крестины моего внука. И почему никто не стал со мной спорить, когда я предложила назвать его старомодным именем Эдвард? – думала я, архивируя файл с книгой, над которой я работала много лет, но так и не решилась опубликовать. Я зашла на сайт PNT-Фонда и набрала в личных сообщениях Ned-Word-Cully, озаглавив тему – Сумерки.

Отдать жизнь за любимого – на самом деле просто.

Подарить Жизнь любимому – нелегко.

Теперь я это знаю точно.

После эпилога.

Элис Каллен.

Завтра крестины её внука. Я подготовила небольшой подарок – собрала на один диск разные записи исполнения Эдвардом его любимых композиторов и несколько его собственных сочинений. Я долго думала, добавлять ли «Колыбельную», - вдруг Белла узнает мелодию, что слушала больше тридцати лет назад в странной переписке с куратором литературного семинара. Вдруг это растревожит её или возродит напрасные ожидания…. Но сегодня я «видела» её, набирающей давно никем не затребованный ник на сайте PNT-Фонда – в ней не было печали или тоски; она не терзалась воспоминаниями, она просто помнила…

И я добавила «Колыбельную».

Завтра этот маленький плоский квадратик в праздничной упаковке без надписи я, не приглашенным и не замеченным гостем, положу в гору подарков, - думаю, Эдвард не стал бы меня останавливать…

Эдвард… Мы не вернулись тогда в Форкс. Всё просто. Просто и глупо. Случайность…

Розали и Эммет ушли далеко вперед, мы с Эдвардом спускались медленно, будто с каждым шагом он всё еще уговаривал себя, что поступает правильно, он не принял ещё никакого решения, и оттого я ничего не видела в его будущем. Вернее, это было видение развилки множества дорог – перекресток, перепутье – «многовариантное будущее»…

Когда мы спустились со скал в полосу леса, Эдвард решил поохотиться, всё-таки сил после его добровольного отшельничества у него было немного.

Случайность. В одном месте в одно время сошлись охотники и жертвы: Эдвард подкрадывался к пуме, затаившейся над тропой над головами двух туристов, опрометчиво отставших от группы полюбоваться природой или собой; трое вампиров-кочевников не претендовали на пуму, но этих туристов считали своей добычей. Почему Эдвард не услышал их, не почувствовал? Не знаю, наверное, он постоянно искал в себе правильное решение, и внешний мир достигал его сознания вслед за событиями. Опаздывая.

Я тоже опоздала.

Эммет, Джаспер и Розали потом выследили их. Не для разговора.

Наш мир жесток. И будущее в нем есть не для всех.

Там, на вершине, я смеясь сказала Эдварду: «Всё зависит только от тебя».

Будущее зависит от наших решений и меняется в зависимости от их изменения, и только случайность может оборвать эту зависимость…

И ничего изменить будет нельзя. Я это точно знаю.
_______________________________________________________________________________________

Дорогие читатели! Это был эпилог от одного из соавторов "Права выбора" - гайчонка. И мне очень хотелось бы узнать Ваше мнение о таком окончании истории. Но в этом фф есть еще один эпилог - от tn, который я выкладываю в один день с первым, потому что прекрасно понимаю Ваши эмоции после прочтения подобной концовки. Лично я плачу, выкладывая сейчас эту статью, хоть и читаю историю не в первый раз.