Телефонный звонок Ламонта Дюпуи вывел меня из лабиринта воспоминаний.
— Эдгар Фаррелл?! Добрый вечер. Окажите мне любезность и согласитесь встретиться со мной, – деланно вежливым тоном проговорил Дюпуи.
— Официальное начало. Чем обязан? – в тон ему сказал я.
— Неотложное дело.
— Не так давно Вы озвучивали «неотложное дело», – напомнил я французу о двухнедельной давности разговоре с ним. – Если теперешнее дело того же содержания, что и прежнее, нам не о чем говорить.
— То, о чем я намерен сообщить, касается лично Вас, – настаивал звонивший.
— Сообщите сейчас.
— Конфиденциальную информацию не стоит разглашать посредством телефонной связи.
— Что ж… День и время.
— Завтра часов в шесть вечера в Лландафф-Филдс парке. Вас устроит?
— Вполне, – согласился я и повесил трубку.

Я не напрягал себя отгадыванием темы предстоящего разговора, однако нисколько не сомневался, что он сулил неприятное общение.

— …И вновь добрый вечер. Ваша пунктуальность мне импонирует, – поприветствовал меня Дюпуи, пристукнув пальцем по циферблату наручных часов.
— Мне также. Вы настаивали на встрече. Слушаю Вас, – равнодушно произнес я, сев на ближайшую скамью.
Дюпуи расположился рядом.
— Начну с главного. Вот только не знаю, как к Вам обращаться… мистер Фаррелл или… сэр Ферфакс?
— Не понимаю Вас.
Не подав виду, что удивлен, я пристально посмотрел на Дюпуи.
— Что, собственно, Вам непонятно, дорогой лорд?.. Вы запамятовали свою знатную фамилию или вздумаете отрицать принадлежность к роду Ферфаксов?
О таковом повороте «неотложного дела» я и не предполагал, но осознал, что усердие француза в выискивании подробностей моего прошлого продиктовано никак не благими намерениями.
— Моя память в порядке и я для Вас отнюдь не «дорогой». Однако позвольте полюбопытствовать: чем продиктован интерес к личной жизни сторонних людей?
— «Сторонних»? Кто сторонний, Вы? Не смешите меня, – усмехнувшись, заметил Дюпуи.
— Тогда прекратите ломать комедию, – с иронией проговорил я.
— Тогда будет Вам трагедия. Мне известно обо всем: кто Вы, кем были в прошлом, Ваша родословная до пятого колена, имена любовниц, размер туфлей и даже цвет зубной щетки. Удивлены?! Еще бы! Я владею информацией об обстоятельствах Вашего пребывания в тюрьме, о приговоре суда, о ссылке и, наконец, о кораблекрушении, в результате которого Вы якобы погибли и благодаря которому избежали наказания. Не было бы счастья, да несчастье помогло. Бедствие дало Вам новое имя, новое положение в обществе, но не изменило Вашу внешность так же, как и Ваше прошлое не бесследно исчезло, лорд Ферфакс.
— Н-да, следует отдать Вам должное – ищейка Вы отменная, – неприязненно отреагировал я. – Браво.
— Благодарю, что оценили мой профессионализм. Грубо, но оценили. Полагаю, отпираться и опровергать сказанное мною Вы не станете. Тем более, у меня в наличии множество доказательств.
— Не сомневаюсь в этом. Не в урон же себе Вы потратили немало времени, дабы порадовать меня, сообщив то, о чем я и так осведомлен. Какова истинная причина столь рьяного интереса к моей персоне?
— Ожидаемый вопрос, – взбодрился Дюпуи.
— Не обольщайтесь.
— Да и Вы тоже. Я работаю не в благотворительной организации, потому от моего предложения, убежден, Вы не откажетесь.
— Меня ожидает еще одно грандиозное разоблачение? – съязвил я, теперь ожидая от Дюпуи самых невероятных чудес, как то: подробного отчета о переговорах моего пра-пра-пра-деда, некогда состоявшего с Оливером Кромвелем в тайной переписке.
— Ожидает, но не Вас.
— Кого же?
— Марию Дюпуи.
— Вновь речь о ней?! Вам более не с кем поговорить о…
— Об убийце. Да-да, Вы не ослышались, – прервал меня француз. – Коль между нами образовалась некая доверительность, почему бы мне не посвятить Вас в некоторые тайны. Эта одна из них.
Не вдаваясь в замысловатые расчеты Дюпуи, мне казалось до невозможности странным его желание откровенничать со мною о Марии.
— Вы всегда вольготно разглагольствуете о чужих тайнах? – рассерженно спросил я. – Что за бессмыслицу Вы твердите?
— Ошибаетесь, это не бессмыслица. Мария – убийца. Полагаете, у прекрасных созданий не может быть темного прошлого? Быть может, у многих и нет, но у нее оно есть. Известно ли Вам, скольких невинных людей она погубила? Разумеется, неизвестно. Я же покрываю ее. Благо, что имеющиеся у меня связи позволяют проделывать подобное беспрепятственно. Вы же не думали, что она – ангел?
— Да будь она кем угодно, не мне ее порицать и, тем более, обсуждать ее деяния с Вами, – без тени волнения в голосе сказал я, задвигая на задворки сознания новость, поразмыслить о которой мне еще предстояло, но позже и наедине. – Что Вы хотите лично от меня?
— Я настаиваю, чтобы Вы ни при каких обстоятельствах не приближались к Марии. Для Вас будет безопаснее, если мне не придется повторять просьбу дважды. Ах да, едва не забыл… иначе я оповещу Полицейские силы Министерства внутренних дел о воскрешении лорда Эдгара Ферфакса.

Пребывая в относительном понимании причин, побудивших Дюпуи столь низко опуститься в достижении желаемого, я далеко не безосновательно предположил, что неудовлетворенность в отношениях с Марией перенасытила разум француза подлой рассудительностью. Для защиты собственных интересов он избрал проверенное средство воздействия – шантаж.

— Ловко задумано. Далее не утруждайтесь, мне понятен ход Ваших мыслей. Прощайте, – категорично проговорил я, поднимаясь со скамьи.
— Вижу, я Вас не убедил, – Дюпуи поднялся вслед за мной. – Что ж, применю тяжелую артиллерию.
Смотря на то, как он сморщил лоб в миге раздумья, я собрался было уйти, но вопрос Дюпуи остановил меня на полушаге.
— Хотели бы Вы знать, кем на самом деле является Мария? – спросил он.
Не вовремя разыгравшееся любопытство пересилило намерение избавиться от компании француза. Обернувшись, я посмотрел на него.
— Кейт Бюффе, Шарлотта Жубер.
Дюпуи перечислил имена и фамилии женщин, о которых я не имел ни малейшего представления, и неторопливо, с особым упоением он приобщил еще одно имя:
— Хлоя. Она же Мария Дюпуи.

Потрясение разлилось по моему телу, мгновенно его отяготив, лишь только слух поглотил услышанное – Хлоя. Словно громом пораженный я перестал дышать. Гул в ушах зазвучал терцовым обертоном, кровь в висках застучала барабанной дробью.

— Вам известно о Хлое? Как… каким образом? – спросил я глухим, совершенно чужим голосом.
— Не без сложностей, – ответил Дюпуи, не скрывая чувства своего превосходства. – Конечно, Ваш дед – Грэгор Ферфакс – отменно постарался, дабы скрыть пребывание Хлои Ливермор в лечебнице после того, как с вами, робинзонами, обосновавшимися после кораблекрушения на острове, расправился некий капитан Клайв Керк, имевший претензии к леди Ливермор и отомстивший ей самым неприглядным способом – подверг насилию. Вы же сумели откупиться от зловещих рук Судьбы, убив капитана Керка. Мне пришлось изрядно покорпеть над этим эпизодом, но я сумел достичь истинного дна произошедшего. В то время как Вы стремились наладить личную жизнь, Хлоя боролась с душевной болезнью после изнасилования, пока однажды не пропала без вести. Ваш дед разыскивал ее, но поиски оказались безуспешными. Они же, собственно, и вогнали его в могилу. Жаль. Говорят, он был душевным мужчиной, отличным лоцманом и заботливым дедом. Что же касается Хлои... Она сама ко мне пришла, проведав о моем родстве с Вэйдом и его давней дружбе с Вами. Хлоя вновь сменила имя и стала моей женой – Марией Дюпуи.
— Почти все очень убедительно, – сказал я после информационного шока от детального экскурса в прошлое. – Однако то, что Хлоя Ливермор и Мария Дюпуи… один и тот же человек… это невозможно, поскольку противоречит здравому смыслу и законам природы. Женщины схожи, невероятно схожи. Но меж ними разница в возрасте, да и другие внешние различия имеются. Посему оставьте свои фантазии, ни за что в подобное не поверю.
— Обывателю сложно поверить в то, что не подлежит заурядному разумению. К слову, Мария – второе имя Хлои, данное ей при крещении. Вновь удивлены?! Неужели она ни единожды не обмолвилась об этом?.. А ведь вы были любовниками. Следовательно, не так она Вам и доверяла, – не церемонясь, подытожил Дюпуи.
— Не Вам рассуждать о доверии, – заметил я.
— Мне известна Ваша греховная сущность, но адская сущность Марии во сто крат сквернее и страшнее, – поджав губы, француз закивал.
— Для меня адекватность Вашего мышления всегда под большим вопросом, – снисходительно высказался я.
— Я в своем уме, Фаррелл, и многое за моими плечами, – озлобленно произнес Дюпуи. – Вы понятия не имеете, каково это быть рядом с любимой женщиной, которая рассеивает разрушающей силы власть, оставаясь при этом недоступной. Невозможно ни проникнуть в ее безучастный взгляд, ни растопить лед ее надменности. Испытывать муки плоти, приглушать бунт основного инстинкта и все равно желать ее.
— Ваше откровение не произвело впечатления, но я имею представление о силе чувств к женщине. Должно быть, Ваши любовные поползновения окончательно потерпели фиаско, Вам так и не удалось пленить эту женщину и покорить ее сердце.
Лицо француза исказила гримаса разбавленного ревностью недовольства.
— Эта женщина моя. Всегда была и будет моей. И вот почему. Двумя часами ранее я оповестил жену о том, что Вы приняли от меня немалую сумму денег в качестве откупа за то, чтобы не видеться с нею. Догадываетесь, как она отреагировала?.. Не одобрила мелочности и уверовала в Вашу непорядочность. Дала слово: более не встречаться с Вами. Теперь Вам не изменить ход событий.
— Все Ваши вымыслы не что иное, как ложь и клевета. Клевету же я никому не прощаю! – вспылил я, подкрепив свой гнев ударом в челюсть Дюпуи.
Француз выругался и громко сплюнул.
— Что, Фаррелл, настолько жаждете мою жену? – он замахнулся, от него последовал ответный удар.
— Представьте, – сказал я, отерев стекавшую с угла рта кровь.
— Попробуйте отнять ее у меня!
— Непременно попробую.
— Тогда Вам придется убить меня, иначе я убью Вас!
— Терпеливому да воздастся.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~