Белла заснула всего несколько секунд назад, ее веки еще еле заметно подрагивали, но ровное дыхание не оставляло сомнений в том, что моя, утомленная длительной вылазкой на природу, девушка уже погрузилась в сон. Еще совсем неглубокий, пугливый, как прилипший к стеклу светящегося окна мотылек – малейшее, даже самое осторожное, движение, и он упорхнет. Поэтому я не шевелился. И перестал дышать. Я даже не моргал, будто и такой звук был способен потревожить ее по-детски трогательный сон.
Глядя на любимое лицо, я думал о том, как скучаю по ней. Скучаю уже сейчас, несмотря на то что еще даже не ухожу от нее, не оставляю одну, без меня. А себя без нее. Но невзирая на очевидную нелепость моих мыслей, я заранее тосковал по ее божественному запаху, который хоть и был мучительным для меня, но это были муки сладости. Тосковал по ее нежному голосу, по кроткому взгляду, по румянцу смущения, по милой сердцу неуклюжести и по обжигающим и тело, и разум робким прикосновениям. Тосковал по ее удивительно невинной и в то же время непостижимо обольстительной улыбке.
А потому не спешил высвобождаться из-под приятной тяжести ее головы, покоившейся на моей груди, оттягивая момент нашего расставания, и продлевая миг нашей близости.

Вот только слишком долго наслаждаться моментом мне попросту не позволили. Учитывая мое сверхчеловечное семейство, рассчитывать на это было наивнейшей глупостью. Спокойное дыхание и равномерное сердцебиение было слышно не мне одному. Поэтому как только Эмметт притопал – в буквальном смысле слова, я даже усомнился на мгновение, не решил ли мой брат оповестить о своем появлении не только меня, но и мирно похрапывающего в своей постели Чарли – к дому и прислушался, ему сразу все стало ясно. И он начал выманивать меня из моего убежища.
- Эй, голубок, ты все никак не наворкуешься? – говорил он так тихо, что никто из людей, даже находясь в шаге от него, не смогли бы его услышать. - Слезай оттуда и присоединяйся к нам. Нас ждет славная охота, брат! – потешался он надо мной.
Сейчас я бы тоже предпочел отказаться от своего слуха, ведь тогда мог бы притвориться, что не слышал его призыва.
Но тут же одернул себя – я обещал Белле, а значит, должен поехать.
Это нужно так же и мне самому.
Неутоленная уже несколько недель жажда не позволяла забывать о себе, и каждый раз, когда я отлучался от Беллы, чтобы сбегать домой - переодеться и обновить свой походный гардероб, - я отлавливал и выпивал всех относительно крупных животных, попадавшихся мне на пути. Не исключено, что я истребил последние популяции млекопитающих в лесу, пролегающем между домами семей Свон и Каллен. Если же мне не доводилось встретить ни неуклюжего подслеповатого лося, ни быструю грациозную лань, ни пугливую косулю, я не брезговал даже совсем мелкими зверюшками, вроде енотов и бурундуков. Их кровь была отвратительной на вкус – пахла подгнившей травой или влажной корой деревьев, или засохшими прошлогодними цветками, или же всем сразу. Утолять жажду их кровью было все равно что измученному переходом по пустыне путнику, чей обезвоженный организм мечтает об одном-единственном глотке, обнаружить заброшенный колодец и припасть пересохшими губами к деревянному ковшу, но еще даже не глотнув, понять, что вода в колодце затхлая – ты все равно ее пьешь, но удовольствия она не приносит и от жажды не избавляет.
Так что нормальная охота было мне просто необходима. И к тому же, из очевидных плюсов сегодняшней охоты было то, что сделав это сейчас, в ближайшие несколько недель я снова смогу не заботиться о своем питании, перебиваясь тем, что еще осталось в опустошенных лесах Форкса.
Начиная терять терпение, Эмметт приглушенно свистнул.
"Это предупредительный", сопроводил братишка свой свист мысленной угрозой. "Следующий будет контрольный".
Я усмехнулся и молниеносным, но не резким, движением выскользнул из-под Беллы. Подойдя к письменному столу, вырвал листок из блокнота и быстро написал несколько слов. Мне хотелось сказать их Белле лично, но я не успел. Она все говорила, говорила, потом бормотала, и так и уснула на полуслове, не дав мне возможности высказаться.
Вернувшись к постели Беллы, я медленно склонился над ее головой и опустил листок на верхний край подушки, надеясь, что ночью моя девушка не смахнет ее нечаянно. И проснувшись утром, обнаружит мое маленькое письмо там, где я его оставил.
Я наклонился еще ниже и коснулся губами уже высохших, но все так же густо пахнущих клубникой, волос и прошептал: - Не скучай. Люблю тебя…
Потом резко выпрямился и без колебаний вышагнул в окно.
Задержись я еще хоть на миг, кто знает, сумел бы я заставить себя уйти… Лично я в этом сильно сомневался. Да и не только я – Эмметт продолжал взывать ко мне и вслух, и мысленно, чтобы я вдруг не передумал и перестал наконец тянуть время.
За краткий миг полета от окна спальни Беллы до земли я успел мысленно проговорить те несколько слов, что написал ей:

И это было почти правдой.

Местом сегодняшней охоты братья снова выбрали гору Сеймур, расположенную на севере Ванкувера. Маршрут был мне хорошо знаком, и я бы мог наслаждаться поездкой, но вместо этого я тащился позади джипа Эмметта, скучающий в гордом одиночестве в салоне своего Вольво. Вообще-то в нашем случае отсутствие пассажира вовсе не вело к недостатку общения и не приговаривало водителя к молчанию в дороге. Мы могли переговариваться между собой даже на расстоянии – дистанцию в несколько метров компенсировал острый слух. Но сейчас мы ехали в абсолютной тишине. Эмм надулся на меня за то, что я обломал его надежду начать наш "мальчишник" еще по дороге в Канаду. Причиной его обиды на меня стал мой категоричный отказ в ответ на предложение ехать всем вместе на его Вранглере. Я наотрез отказался путешествовать в Колумбию на одной машине. И совсем даже не прозрачный намек новоявленного гринписовца на необходимость сохранения окружающей среды от излишнего загрязнения ее выхлопными газами не сломили моего сопротивления. Тем более, что эта уловка уже не нова. Я сам использовал подобный прием для того чтобы убедить Беллу на время пересесть с прожорливого в потреблении топлива пикапа в мой неприхотливый Вольво. И мне тогда повезло больше чем сейчас Эмметту.
Надо сказать, я был несколько удивлен предложением братьев, ведь обычно, отправляясь на охоту в отдаленные от дома леса или заповедники, все мы предпочитали ехать каждый на своей машине. Это было логично – имея такой обширный автопарк, глупо было бы хотя бы изредка не пользоваться им. По Форксу особо не погоняешь, так что вылазки в другие штаты и провинции были чуть ли не единственной для нас возможностью размяться в быстрой езде и не позволить нашим роскошным авто заржаветь во тьме подземного гаража. А по дороге кто-нибудь из нас обязательно устраивали между собой мини-соревнования на скорость, развлекая и себя, и других. Это было уже чем-то вроде семейной традиции.
Вот и сейчас я был совершенно уверен, что оба брата ждут меня на своих внедорожниках. В моей же коллекции машин за эти годы джип так и не появился, я всегда отдавал предпочтение спортивным машинам – и это было еще одна особенность, объединяющая нас с Розали. Но из-за низкой посадки мой Астон Мартин совсем не годился для поездки в горы, а значит, выбор снова пал на верный Вольво.
Когда я заявил, что поеду на нем, Эмм попытался убедить меня изменить решение, но я не поддался на его уговоры. Тогда он прибег к помощи Джаспера, но и вдвоем им не удалось заставить меня согласиться.
- Я не собираюсь ограничивать себя в передвижении, - твердо сказал я. - Если вдруг мне захочется уехать раньше, чем вы согласитесь закончить охоту, мне совсем не улыбается добираться домой пешком. Или же угнать твой джип и оставить вас без колес, - засмеялся я и стукнул брата по плечу.
Но ни мои слова, ни примирительный братский жест не возымели должного действия. Эмметт насупился и, с досадой дернув плечом, уселся на водительское сиденье.
- Джас, - толкнув пассажирскую дверцу, позвал он сохранявшего молчание Джаспера.
Тому было, в принципе, все равно, кто на чем поедет, но брошенный в него укоряющий взгляд медведя, ясно говоривший "И ты, Брут", качнул чашу его благосклонности в противоположную от меня сторону. И теперь поездка втроем, обещавшая стать неплохим развлечением, была испорчена. И снова по моей вине. А значит, мне и исправлять возникшее меж нами напряжение.

И несмотря на то, что не чувствовал за собой вины, я попытался извиниться перед братом, но объясняться на расстоянии, когда контакт глаза-в-глаза с собеседником тебе недоступен, не самая замечательная идея. Потому что ничто не мешает ему уклониться от разговора. И обращаясь к Эмметту, я заранее настраивался на провал. Так и вышло. Он даже ни разу не взглянул в зеркало заднего обзора, чтобы случайно не встретиться со мной взглядами. Конечно, можно было не торопиться с примирением и подождать до прибытия в место назначения - там уж он от меня никуда не денется. Убегать от меня он точно не станет, да если и попытается - я невольно усмехнулся этой безумной мысли - я быстро его догоню и образумлю. Никто из моей семьи не мог сравниться со мной в скорости бега. Равно как и с Розали – в безбашенно быстрой езде, с Джаспером – в рукопашном бою, а с Эмметтом – в состязаниях на силу и выносливость. Или с Карлайлом – в мудрости, с Эсме – в добросердечии, а с Элис – в точности предсказывания погоды на завтра. Воспоминания о любимой сестренке заставили меня улыбнуться. А вот от идеи отложить разговор с братом до парка Маунт Сеймур пришлось отказаться сразу.
Потому как до Бернаби еще более трехсот миль, и учитывая невысокую скорость джипа, мы затратим на дорогу не меньше трех с половиной часов езды. А за это время мой братишка успеет раздуть свою обиду до невероятных размеров – в искусстве обижаться наш добродушный медведь точно был лучшим из всех живущих. Если очень хотел, он мог месяцами взращивать обиду и лелеять свое уязвленное самолюбие, и тогда к нему невозможно было подступиться. Но это, к счастью, случалось с ним крайне редко. Все же он слишком любил жизнь, чтобы тратить ее на такие глупости и мелочи. Поэтому обычно он остывал так же быстро, как вспыхивал, и не таил на обидчика зла дольше, чем пару минут. И на этот раз я тоже мог просто дать ему время, и, возможно, уже на переправе он сам бы подошел ко мне и предложил выкурить трубку мира, но путь до нее тоже был не близкий, а значит, я рискую остаться наедине с собой.
Точнее, наедине со своими мыслями о Белле. Наедине с изматывающей тоской по ней. Наедине с дикой болью, как жгутом стягивающей внутренности и не позволяющей забыть о себе ни на секунду, ни на краткий миг.
А ведь наше путешествие еще только-только началось. Мы отъехали от Форкса не далее чем на двадцать миль. Я был рядом с Беллой лишь пятнадцать минут назад. Бесконечно долгие пятнадцать минут назад…
Невыносимые пятнадцать минут…
Я почувствовал, как грубые скрюченные пальцы разлуки вновь расцарапывают незаживающую рану в моей груди, как мной завладевает отчаянное желание развернуться и рвануть обратно, к белеющему в конце тихой улицы дому, к заботливо притворенному окну, к мирно спящей девушке… К единственно важно…
"Эдвард!"
Громкий окрик прозвучавшего в голове обеспокоенного голоса Джаспера заставил меня вздрогнуть. Быстро сообразив, что послужило причиной его тревоги за меня, я, усмехнувшись, кивнул. После чего сразу же энергично замотал головой. Таким образом отвечая сначала на его мысленный вопрос, в порядке ли я, а потом – на предложение пересесть ко мне. По охватившим меня мрачным эмоциям мой проницательный брат безошибочно определил мое состояние и назревающую угрозу поспешного бегства. Я был благодарен ему за заботу и предложение помощи, но со своими чувствами я должен справиться сам. И как можно быстрее.
Первым пунктом вампирского списка Самых действенных способов не поддаваться эмоциям – потому что перестать думать о Белле я не мог, не стоило даже и пытаться – всегда значилось отвлечение. Чтобы задвинуть мысль о чем-нибудь – или о ком-нибудь – на задний план, нужно начать активно думать о чем-то другом или, что еще лучше, найти себе какое-нибудь занятие.
И я нацелился на Эмметта.

Обогнав джип брата, я резко ударил по тормозам и сбросил скорость почти до нулевой отметки. Этот мой маневр наверняка был неожиданным для него, но Эмметт даже бровью не повел. И не притормозил. С невозмутимым спокойствием глядя перед собой, он чуть крутанул руль вправо и, ловко вывернувшись из чреватой неприятными последствиями – больше для своей машины, чем для себя – ситуации, избежал казавшегося неизбежным столкновения. Объехав меня, он тут же поддал газу и начал стремительно удаляться. Но это отнюдь не означало, что брат повелся на мою нехитрую уловку и готов принять предложенную ему забаву. Хотя… это ведь Эмметт. Эмметт, который никогда не упустит случая от души позабавиться и подурачиться. Тем более ночью на пустынной, скользкой от моросящего дождя трассе, не освещаемой ни одной парой фар. Включая и нас, потому что ни он, ни я не включили приборы ночного видения на своих машинах. По крайней мере до Порт-Анжелеса мы могли позволить себе ехать в комфортной для себя темноте. В два часа пополуночи встретить кого-нибудь на участке трассы от Порт-Анжелеса до Форкса было совершенно нереально.
Я кинулся догонять исчезнувший далеко впереди джип, с удовлетворением отмечая про себя, что это не займет у меня много времени, потому что предельная скорость моего Вольво в полтора раза превосходит допустимый максимум не нового уже Вранглера. И меньше через пять минут я почти настиг мчавшегося на всех парах Эмметта. Настроившись на волну его мыслей, я не услышал ровным счетом ничего. Но на этот раз даже не удивился этому – начал привыкать к тому, что мысли не всех людей и нелюдей были мне легко доступны. Вместо мыслей Эмма я уловил легкое сожаление Джаспера о том, что ему выпала наискучнейшая роль пассажира.
Еще увеличив скорость Вольво, я уронил стрелку спидометра вправо до максимальной отметки в 160 миль, и в считанные секунды сократил оставшееся расстояние между передним бампером своего седана и маячившим впереди багажником красного внедорожника. А когда я приблизился к нему вплотную и уже готов был пойти на обгон, Эмметт одновременно со мной тоже повернул влево и так же, как и я недавно, резко затормозил. Инстинкты меня не подвели, и на его действия я среагировал мгновенно. Расширив траекторию, ушел от незапланированного краш-теста и вылетел с трассы. Не прекращающиеся ливни в последние несколько дней превратили обычно ухоженную обочину дороги пригорода Порт-Анжелеса в жидкое месиво. И, скользнув колесами по влажной траве, я плотненько сел днищем в вязкую грязь.
Поравнявшись со мной, Вранглер ничуть не замедлился, а напротив, продолжал набирать скорость. Наградой за мой образцово-показательный маневр "как не следует избегать возможного столкновения" стал ликующий свист и безудержный хохот старшего брата, радующегося тому, что ему удалось меня провести.
- Поймай меня, если можешь, всезнайка! – победитель посигналил мне и скрылся.
Во всех наших сражениях и соревнованиях Эмм постоянно упрекал меня в жульничестве, указывая на то, что во время борьбы влезать в голову противника и подглядывать за его тактикой нечестно. И каждый раз подбивая меня на очередную драку или предлагая устроить новое состязание в силе и ловкости, он начинал с того, что уговаривал меня "отключить" на время встроенный приборчик для чтения мыслей. Поэтому сейчас, сумев обойти мой дар, он радовался своей победе как ребенок. Джипа уже не было видно, а его победные возгласы продолжали долетать до меня. И хоть я ужасно не любил проигрывать, но это поражение меня вовсе не расстроило. Во-первых, у меня еще будет возможность отыграться, а во-вторых, разве не для того, чтобы вернуть Эмметту хорошее – привычное для него – расположение духа я и затеял эту гонку? Если бы еще не необходимость вытаскивать самого себя из почти настоящего болота…
Но это была не такая уж неразрешимая задача. Многолетние непрерывные упражнения в экстремальной и бездорожной езде на пару с одержимой вождением Роуз научили меня очень многому, если не всему. Проще всего было, конечно же, выйти из машины и вытолкать ее – что для меня полторы тонны?.. – но мне не хотелось испачкаться, что было неизбежно. При всех наших особенностях и способностях ходить по воздуху мы не умели. Поэтому пришлось действовать старым проверенным способом – накатывать колею. Чем я и занялся, и уже через пару минут мое усердие было вознаграждено. Широко улыбаясь и поздравляя себя с удачно выполненным заданием, я вырулил обратно на трассу.
И в который уже раз пустился вдогонку за красным тиджеем.

Настиг его я уже на въезде в город, и снова пристроился позади.
На перекрестке с Первой восточной улицей мы дружно повернули направо и поехали дальше по сто первому шоссе. Промчавшись мимо залива Дискавери, мы не свернули к Порту Таунсенд, как это делают абсолютно все жители Олимпии, путешествующие в Канаду, а продолжили свой путь на юг. Крайне редко мы прибегали к услугам тихоходных – их скорость чуть больше мили в час, даже дряхлый пикап Беллы способен передвигаться в 50 раз быстрее! - паромов и предпочитали не пересекать Пьюджет-Саунд по воде, а огибать его по суше. Любуясь красотой его многочисленных фьордов. Услышав, как Эмметт стал негромко напевать Hello Seattle¹, я засмеялся и с удовольствием подхватил легкую мелодию. В припеве к нам присоединился и Джаспер. Он бы, конечно, предпочел исполнить Нирвану, но сегодня музыку заказывал не он.

- Так, ребята, - заявил Эмметт сразу, как только мы углубились в лес, - мне с вами не по пути. Увидимся на парковке… ну или раньше… если встретимся, - договорил он, чуть запинаясь из-за того, что очень торопился покинуть нас.
Хлопнул ладонью по плечу Джаса, потом с чувством приложился к моему, и скрылся в чаще густорастущих елей. Он направился в сторону водопада Олдер Крик, своего излюбленного места охоты, вблизи которого можно встретить барибалов или даже – если повезет – свирепого гризли. Сейчас у медведей как раз брачный период, и при определенной удаче можно стать свидетелем схватки самцов за право обладания самкой. Эти бои между мужскими особями порой заканчиваются смертью одного из них. Или сразу обоих, если в самый разгар веселья в их разборки вмешается наш задира Эмметт… А он непременно вмешается.
Мы с Джаспером забирались все выше, устремляясь к вершине горы, где надеялись напасть на след кугуара или же наткнуться на место обитания рыси.
Я бежал, лавируя между деревьями, перескакивая через поваленные стволы, пересекая мелкие овраги и неширокие ручейки, зная, что брат бежит совсем рядом. Он был погружен в явно беспокоящие его размышления о чем-то, что было мне неизвестно, так как я не прислушивался к нему. Потому что моя голова была всецело занята мыслями о Белле. О ней одной. Как всегда. Сейчас я вдруг задумался о том, что еще совсем недавно моя жизнь, в которой не было Беллы, не было этого всепоглощающего чувства непреодолимой привязанности к кому-то, кроме своей семьи. Чувства, резко отличающееся от всех, которые я когда-либо испытывал. И в забытую уже бытность человеком, и за время долгого существования вампиром. Чувства уважения к отцу, любви к матери, близости с братом и нежности к сестре. Я чувствовал, нет, я знал, что без них не могу существовать, но сейчас понимал, что без нее я существовать не хочу. Моя жизнь на протяжении многих лет казалась мне почти идеальной и уж точно полноценной. Я не испытывал ни малейшей потребности в чем-то, чего у меня еще не было. Я был уверен, что у меня есть все. Что все что только возможно, я в этой жизни испробовал и испытал.
Да, я никогда не любил, но я и не хотел любить. Я не стремился к этому.
Ни когда ходил в свою первую школу и замечал заинтересованные взгляды одноклассниц, которые совершенно не трогали меня.
Ни когда отец принес в дом Розали с нескрываемыми надеждами на то, что я не останусь равнодушным к первой красавице Рочестера. Роуз тоже рассчитывала на это, но ни ее безусловная красота, ни расположение ко мне не затронули ни единой струнки моей души.
Ни когда на меня запала – именно такое определение дал ее вниманию ко мне Эмм – признанная обольстительница Таня Денали. Я оказался невосприимчив к ее чарам.
Ни когда на меня едва ли не кидались девушки вроде Джессики Стэнли или Лорен Мэлори. Таких охотниц за богатым красавчиком – слышал бы меня сейчас Эмметт! - было в избытке в каждой школе, в каждом университете, в которых мне довелось учиться. Штампованные лица, тошнотворные от своей банальности и непотребности мысли, примитивные желания и раздражающая назойливость. Без шансов.
Ни даже когда я увидел Беллу. Не просто узнал о ее появлении, а увидел ее. После того как испытал на себе сокрушительность ее запаха, узнал о несовершенстве своего дара, нутром почуял, что моей спокойной жизни пришел конец… Даже тогда я не думал, что это любовь. Я не желал, чтобы это была любовь.
Но на этот раз шансов не было уже у меня. Ни призрачного, ни чисто теоретического. Ни единого.
Я был приговорен.
И несмотря на то, что не верил в судьбу, я не сомневался в том, что моя встреча с Беллой была предрешена. Так распорядились звезды. Равнодушные проказницы, одурманивающие нас своим холодным свечением и играючи жонглирующие нашими судьбами.

Размышляя об этом, я продолжал бесцельно бежать. Так, будто я не на охоте на горном склоне, а на утренней пробежке в городском парке. Но я прибыл сюда с определенной целью и чем быстрее я ее достигну, тем раньше смогу вернуться домой, к любимой. Я обещал ей вернуться завтра утром. На исполнение обещания у меня есть еще почти сутки. Но выследить осторожного хищника, догнать быстроногого зверя и завладеть его кровью – не так же легко, как заказать на дом пиццу. Причем самым сложным в этой цепочке был как раз процесс выслеживания. Животные отнюдь не желали быть пойманными.
Но чтобы полностью отдаться охоте, я должен отвлечься от своих мыслей, перестать думать, отключить разум и положиться на свои инстинкты, довериться чутью жившего во мне хищника, перевоплотиться в непревзойденного охотника.
Услышав легкий звук хрустнувшей ветки, я оглянулся и увидел Джаспера. Брат все еще следовал за мной. И это было немного странно. Потому что гоняться вдвоем за одним зверем было бы крайне глупо. При разделении у нас куда больше шансов на удачную охоту. Но не только это меня насторожило.
Сейчас Джаспер не охотился вместе со мной, а просто бежал рядом. Так же, как и я, думая о чем-то своем, он как будто и не собирался охотиться. По крайней мере, не прямо сейчас. Не раньше, чем завершит что-то важное для себя. Он был озабочен этим загадочным чем-то всю дорогу из Форкса. Даже не обладая талантом сканировать чужой эмоциональный настрой, я не мог не заметить так несвойственной ему нервозности. Она бросалась в глаза, и несколько раз, прорываясь сквозь непрочную стену моей блокировки, до меня долетали обрывки его мыслей, которые он, к тому же, отчаянно пытался скрыть. Поэтому я и не проявлял любопытство, проявляя уважение к его праву на приватность. Ведь сейчас поблизости не было никого из людей, и Джас не представлял ни для кого опасности. А значит, мое вмешательство ему не требовалось. Когда брат посчитает нужным посвятить меня в свои мысли, он сам расскажет мне о них.
И все же было не совсем уютно находиться рядом с таким напряженно молчаливым Джаспером. Мой брат всегда был молчалив. Если мне хотелось помолчать на два голоса, я шел к нему. В любое время. Именно с ним можно посидеть в комфортной тишине, и за несколько часов ни один из нас мог не проронить ни слова. Но слова – не самый важный элемент общения. Молчание может быть красноречивее любых слов, любых пафосных фраз и откровенных высказываний. Джаспер Хейл был одним из тех, кто умел так заразительно молчать.
Но не сегодня. Наблюдая за братом, я отметил, что с каждой минутой обычно спокойного, а сейчас ставшего вдруг тягостным молчания он становился все более раздраженным, неуверенным и каким-то… смущенным. Мне даже показалось, что он старается не смотреть в мою сторону, будто прячет от меня глаза. Мне было любопытно, что его мучает. Неужели есть что-то, о чем я не знаю. Но это было не удивительно - вот уже несколько месяцев, как я полностью изолировал себя от своей семьи, и запросто мог пропустить что-нибудь важное. Мне стало нестерпимо стыдно за свой эгоизм. Но также я знал, что не собираюсь ничего менять в своей жизни. Как бы и ни любил свою семью, как бы ни был дорог мне Джаспер, я все равно выберу Беллу.
- Эдвард!
Тихий голос брата остановил меня и заставил обернуться. Он стоял слева от меня, на открытом пространстве возле одного из горных озер, которыми изобилуют склоны Маунт Сеймур. Он ждал, что я подойду к нему. Преодолев разделявшее нас расстояние, я замер рядом с братом и посмотрел ему в глаза. Я был готов его выслушать.
Глубоко вдохнув, он продолжил: - С тех пор, как ты вернулся домой… - поморщившись, он тут же исправился: - Точнее, мы все вернулись… в общем, не важно. За все время мне ни разу не удалось поговорить с тобой один на один. Не то чтобы я много раз пытался, - усмехнулся он и снова замолчал.
Он опустил взгляд на ворсистый ковер из цветущей осоки, густо растущей на берегах озера Голди, рядом с которым мы сейчас находились. Я его не торопил. Потому что уже понял, о чем пойдет речь. И не был уверен, что хочу, чтобы он продолжал.
- Как-то все не находил подходящего случая, - снова заговорил Джас абсолютно спокойным голосом. – И ты теперь редко бываешь дома, и я все никак не решался начать…
Он снова сделал паузу. Я понимал, что ему тяжело дается этот разговор. Как и любой другой. Джаспер отличался немногословностью, и участвовал в каких бы то ни было семейных обсуждениях только если кто-нибудь из нас обращался к нему лично. А сейчас он сам выступал инициатором, и эта роль была для него непривычной.
- А это давно уже нужно было сделать. И я безмерно благодарен Эмметту, что сегодня он предоставил мне эту возможность. Думаю, он все понял и… оставил нас одних.
Я коротко кивнул, соглашаясь с его предположением. Говорить я не мог, горло сковало холодом, и я судорожно пытался сглотнуть образовавшийся в нем комок. Но безрезультатно.
- Я знаю, Эдвард, что тебе вовсе не нужны мои извинения за то, что случилось на той вечеринке. Знаю, что они не нужны и Белле. Но они нужны мне. И потому я прошу тебя меня выслушать.
Я опять кивнул и стиснул зубы, чтобы не завыть. Потому что воспоминания были слишком болезненны, слишком свежи.
Только вчера я заново переживал ту душевную агонию, что терзала меня многие месяцы.
Только вчера я ходил по раскаленным углям, видя, что после той вечеринки стало с Беллой.
Только вчера я слышал слезы в ее голосе.
А сейчас мой собственный брат хочет вернуть меня в тот день, когда все это произошло. В тот день, когда, я думал, закончилась моя жизнь.
- Прости меня, Эдвард, - тихо сказал Джас. - Прости меня за то, что не сдержался. Прости меня за мою слабость и ничтожность. Прости за то, что убежал тогда. Прости, что неправильно оценил ситуацию. Прости, что не помешал тебе совершить самую большую ошибку в твоей жизни. Прости, что не пошел за тобой на поиски Виктории. Прости, что позволил тебе пережить все то, что ты пережил по моей вине.
Он замолк. И стоял неподвижно. Не дыша. Сжимая кулаки. Стискивая зубы. И не сводя с меня внимательного взгляда воспаленных глаз.
Злясь на себя за то, что не могу даже ответить ему, я неопределенно пожал плечами. Он не должен был передо мной извиняться. Это было неправильно. Нечестно.
Пересилив свою неуместную немоту, я хрипло выговорил: - Ты не виноват…
Но Джаспер не дал мне договорить.
- Я знаю все, что ты думаешь. Равно как и все, что ты чувствуешь. И тогда, и сейчас, - он на мгновение прикрыл глаза, будто прислушиваясь к себе. – Но так же я знаю, что это я все испортил. Неосознанно, неумышленно, это был даже не я. Какой-то омерзительный призрак из моего гнусного прошлого. Который вырвался из-под контроля и выпустил на волю все самые низменные мои инстинкты.
Я опять попытался ему возразить, но и на этот раз он не позволил мне высказаться.
- И я проклинаю себя за то, что сорвался, что не справился, что напал на твою девушку. Сейчас уже ничего нельзя исправить. Как бы мне ни хотелось отмотать время назад и изменить что-то в том дне, моему желанию не суждено сбыться. У нас много разных талантов, но мы не всемогущи, - он горестно хмыкнул. - Моя жена видит будущее, но никто из нас не способен переделать события прошлого. И даже теперь, зная, что все разрешилось, и вы снова вместе, я все равно не прощу себе того, что сделал. И буду с этим жить. И всегда буду об этом помнить. И всегда буду противен сам себе.
Я покачал головой и, сделав два шага в сторону, прислонился плечом к тонкому стволу молодой ели. Начиная от середины ее ствола, вверх поднималась густая серая, пахнущая сыростью, пелена – туман.
Меня очень удивили его слова. Противен? Но Джаспер никогда раньше не относился к себе как к омерзительному существу, и не испытывал ненависти к вампирской сущности. Не радовался ей так же как Эмметт, но и не презирал так как я. И не считал это проклятием и расплатой за грехи, как Карлайл. Более того, он не считал убийства людей в процессе утоления жажды крови постыдным и неприемлемым. По его мнению, это было естественным. Обычная пищевая цепочка – хищники истребляют млекопитающих. И он с трудом мирился с нашим образом жизни. Это было обязательным условием его принятия в нашу семью, и он согласился. Но так до конца и не принял его. Вегетарианство давалось ему очень тяжело.
И вот сейчас он говорит о том, что противен себе. Я был в растерянности.
Джаспер усмехнулся и присел, прислонившись спиной к соседней со мной ели. Он не смотрел на меня.
- Ты совершенно прав, Эдвард. Твое замешательство вполне понятно. Я догадываюсь, о чем ты думаешь, и скажу, что так было раньше. До того, как я понял, что натворил. До того, как увидел настороженное недоверие в глазах Элис, разочарование в глазах Карлайла и почувствовал то, что в те дни испытывал ты, - он дернул головой, как будто избавляясь от неприятных ощущений. - На своем веку я повидал великое множество самых разных эмоций, разной глубины и в различных комбинациях. Но та гремучая смесь из разрушительной боли, безумного горя, дикого отчаяния, сковывающего страха, леденящей кровь пустоты и обреченности, которые владели тобой… Это было худшее из испытаний. Никогда не хочу пережить его вновь.
Он поднял с земли плоский камушек размером с долларовую монетку и с силой швырнул ее вдаль. Он дождался, когда она стукнется о кору старого клена в полукилометре от нас.
- Ты вряд ли поверишь мне, но я все же скажу. Ради этого я, собственно, и затеял этот разговор. Теперь я точно знаю, что больше никогда не причиню вреда ни одному человеку. Будь то Белла или Чарли, или кто-то из одноклассников, или просто случайные прохожие. Неважно. Я не смогу. После того случая во мне что-то переключилось. Или сломалось. Первое время я даже животных убивать не мог. Ведь у них тоже есть эмоции. Стоит им почуять нас, и их единственная эмоция – страх. Тогда мой организм был перенасыщен отрицательными эмоциями. Он был отравлен ими. И страха во мне было больше всего. И своего, и страха каждого члена семьи за тебя и наше общее будущее. Еще чьего-то страха я боялся не пережить. Тогда я сам бы загнанным животным, и…
Он не договорил. Но я и без этого понял все, что он хотел сказать. Понял, каково ему было. И испытал жгучий стыд за свою злость на него после дня рождения. Когда я нашел его в лесу и, прочитав в его мыслях воспоминания о том, как он хотел убить Беллу, готов был убить его сам.
Я подошел к брату, опустился на траву рядом с ним и положил руку ему на плечо. Мы сидели молча. В ставшей, как и раньше, уютной тишине.
Потом Джаспер снова заговорил: - И еще одно. Я не имею права говорить это – и не только потому, что это случилось из-за меня, а и потом, что я помог тебе это сделать, - но и промолчать не могу. Теперь не могу.
Он повернулся ко мне и не продолжил говорить, пока я не посмотрел на него. И вот, глядя мне в глаза, он твердо и уверенно сказал: - Ты был не прав, брат.
Это было очень неожиданное заявление. Я был ошарашен и даже поперхнулся.
- Ты не должен был уходить от нее. Ни за что. Никогда. Ты принял чертовски неверное решение. И чуть не поплатился за это. Вы оба едва выжили.
Он не сказал мне ничего нового, но его устами эти слова звучали как-то по-иному. Я много об этом думал, но еще никто мне этого не говорил.
- А сейчас ты против ее обращения. Ты действительно не хочешь, чтобы она разделила с тобой твою вечность? – вдруг спросил он.
Его вопрос застал меня врасплох. До этого момента наш разговор больше был похож на монолог. Джаспер говорил, а я был лишь молчаливым слушателем. А сейчас мне нужно было что-то отвечать. На самый сложный из всех возможных вопросов. Отвечать честно, потому что это был разговор по душам… двух бездушных существ.
- Я хочу этого больше всего на свете. Но я не могу этого хотеть. И не должен позволять этому случиться. Это эгоистично и жестоко. Исполнить свою мечту за счет других.
- Кого других? – не понял Джас. – Белла мечтает о том же самом.
Я обреченно покачал головой. – Белла не понимает, о чем она мечтает. Чего желает. К чему стремится. Но я понимаю. Ты понимаешь. Мы все понимаем. Но собираемся исполнить ее опрометчивое желание.
- Разве желание быть с любимым человеком – преступление? Это ли не единственное, ради чего стоит жить? Вечная жизнь ради вечной любви. Только это имеет значение. И мне не…
Но я грубо оборвал его на полуслове. Вскочив на ноги, я повысил голос.
- Это убийство, Джаспер. Для того чтобы она разделила со мной вечность, я должен ее убить! Или позволить сделать это своему отцу! А это уже преступление.
Мне захлестнул гнев. Я буквально взбесился и забегал взад-вперед по берегу.
- Это преступление. И не только по отношению к самой Белле, но и ко всем, кто ее любит. К ее отцу, который просто умрет от горя, когда мы любезно подсунем ему легенду о скоропостижной гибели его любимой Беллы. О смерти той, кто для него свет в окошке. Его дом опустеет, а сердце разобьется. И это уже двойное убийство. А еще есть Рене. Которая, конечно, не обезумеет от горя, но и для нее эта утрата будет ужасной. Ведь Белла – ее единственный ребенок. Других у нее нет, и вряд ли уже будет.
Я остановился рядом с Джаспером. И заговорил уже тише.
- Есть и другие люди, кто будет тосковать по Белле. Чем я лучше их? Как я смею отнять ее у них в угоду своим желаниям?..
Я понимал, что брат не сможет ответить мне на этот вопрос, да и не требовал у него ответа. Но он не промолчал.
- Я понимаю тебя. Но это не только твои желания, но и Беллы. Если вы не будете вместе, то оба будете несчастны. И ваше горе не сделает счастливыми тех, кто вас любит. Ни Чарли, ни Рене, ни Карлайла с Эсме… ни всех нас. Подумай об этом, - посоветовал он и после длительной паузы добавил: - И еще вот о чем: если вдруг ты засомневаешься в правильности своего выбора и соберешься снова бросить Беллу, подумай, захотел бы ты, чтобы она когда-нибудь поступила так же с тобой. Если ответом будет "нет", откажись от своей идеи.
Его слова попали в точку, и их неопровержимая справедливость парализовала меня.
- Это будет намного хуже убийства, - тихим шепотом произнес он и, посмотрев на меня длительным взглядом, сорвался с места и на предельной скорости убежал в лес.
Я смотрел ему в след, оглушенный, онемевший, обездвиженный.
Я не знаю, сколько я так простоял. Из оцепенения меня вывело мерное жужжание вибрирующего в кармане куртки мобильника.
Несколько раз тряхнув головой, я немного пришел в себя и посмотрел на дисплей. Это был звонок от Элис.

¹ песня Hello Seattle в исполнении группы Owl City