5 августа 2006 года

Фейт сидела в своей спальне у кровати на полу и методично чистила очередное оружие из тех, что вчера вечером пристреливала с Адой под несносное бурчание Дениса и неуместные, совершенно не смешные шутки Виолеты. За спиной полукровки на застеленной брезентом кровати аккуратно лежали с десяток пистолетов и автоматов плюс пара снайперских винтовок. Серый свет пасмурного дня заливал комнату, идеально дополняя собой паршивое настроение, царившее в душе Отступницы. Её сестра собиралась в дальнюю и опасную поездку без неё и своего лысого защитника-собутыльника, братушки десантника.

Фейт ехидно чуть улыбнулась, вспомнив, как огорчился Денис, что и его отставили, категорично рявкнув: «Нет. Ты будешь присматривать за домом». Но тут же помрачнела пуще прежнего: в сознании всплыли мягкие, но ранящие не хуже твёрдой стали слова Ады, уже обращённые к ней: «А ты, рыбка, позаботишься о здравии моего солдата. Уверена, вы найдёте, чем полезным заняться».

– Нужно было самой прибить эту Ви... – сквозь зубы процедила полукровка. – Мне она сестру не напоминает, рука бы не дрогнула. Пронырливая же, зараза.

Мысли Фейт сами собой вернулись в тёмное русло вчерашних сожалений. Ловко её Ви обвела вокруг пальца, ничего не скажешь… Одна короткая тренировка, и всё… Ада ею покорена, восхищена, и теперь сестра ей кто? Боец номер два. Запасная на скамейке неудачников, рядом с лысым балбесом, смертным, слабым человечком. Какой стыд. И самое паршивое то, что теплокровная металлическая оглобля действительно может быть лучше, чем она, знаменитая и ужасающая Харибда! Лишь бой насмерть способен выявить, кто из них сильней в рукопашной. Но Ада его не допустит, обеим мягкие места поджарит.

– А мне хватает сейчас и синей задницы тупого бильярдного шара, – проворчала Фейт, откладывая на кровать приведённый в должное состояние пистолет. Об кусок материи кое-как вытерла руки. Встала и прошла к окну. Села на подоконник, задумчиво и грустно смотря на свинцовое небо.

Сутки на решение. Лишь сутки.

Полукровка закрыла глаза.

Почему она побила наглого и постоянно хамящего ей типа, а теперь сама же, без принуждения и просьбы его лечит, сама мажет ему задницу целебным гелем?!. Этому наглому, дерзкому самцу. Зачем печётся о смертном, которому…

Фейт невольно всхлипнула. Это спонтанно вырвалось из глубины её бешено, протестующе заколотившегося сердца. Её разум кричал: «Нет у Дениса и шансика на ещё год жизни, даже месяц, даже неделю… Нет! Только если ты не предашь сестру! Тогда, возможно, ты и его убережёшь. Но потеряешь её. Но если будешь верной Аде и памяти Альсы, тогда Денис умрёт первым, а следом миллионы слабых людей. Они не вынесут удара разразящейся чудовищной бури». Душа же полукровки слепо верила и неистово вопила: «Давид пережил Голиафа! А люди… эти миллионы всё одно умрут, не сегодня так завтра. Но их внуки могут стать действительно свободными, если ты не изменишь себе! Без чести любое благо несёт зло».

Время на судьбоносное для миллионов решение истекало, и с каждой растаявшей секундой Фейт дышала все трудней и трудней. Она открыла глаза.

За окном уже моросил дождь. Мир уже изменился, а она так и не приняла решение.

Полукровка горько усмехнулась. Нет, приняла! Она распознала знак провидения. Может, это Альса подала его оттуда - из-за тяжёлых туч.

– Успею. Всё успею. – Фейт подбежала к тумбочке и взяла мобильный. Нервно набрала номер и, покусывая губы, принялась слушать гудки.

Теперь каждый ускользавший миг был вечностью, распылявшей её сердце.

И наконец на том конце провода зазвучал очаровывающий, но будто сдобренный битым стеклом голос:
– Чего тебе, бесполезное розовое одноклеточное? Звонишь умолять об исполнении последнего желания? Ну попробуй… Если хорошо поунижаешься, так и быть, сжалюсь.

Скрипнув зубами, Фейт проглотила злость:
– Дориан, я делаю что могу, но она больше никого не слушает. Лишь Альса имела на неё реальное влияние. Убьёшь меня, всех, кто ей ещё не безразличен, и Ада совершенно будет неадекватной. И шантажом, взяв заложников, ты тоже её покорности не добьёшься. Ты можешь ей сделать больно, только не больней, чем она уже страдает! Я твой единственный вариант и надежда на её благополучие и хотя бы какую-то теплоту со временем. Будем союзниками на равных?

Тягостное молчание.

– Ты многого желаешь при таком скудном умишке, – раздражённо и жёстко отметил Дориан. – Я могу сделать Аде гораздо больней, нежели ей плохо сейчас. Так больно, что смерть матери и Альсы будет для неё казаться развесёлым праздником! Это так… уточнение, дабы ты случайно не сделала лишних телодвижений в союзе равных. – Пауза. – Другое дело, что я не хочу причинять ей боль! Поэтому ты ещё жива Фейт. – Чёрство. – Как она? – голос Дориана отчётливо потеплел.

– Делает вид, что справляется, но плохо. Держится за счёт жажды мести, – Фейт нервно провела рукой по волосам, – в том числе и тебе. Хорошо, что ты отвёл своих соглядатаев, иначе она могла сорваться и пойти убивать всех встречных, чтобы добраться до тебя. Не представляю, что ты ей сделал, но дело явно не только в гибели Альсы.

– У неё есть право ненавидеть меня, – удручённым тоном признал Дориан. – Но убить меня будет большой ошибкой. Я не допущу, чтобы Ада её совершила, уж не волнуйся. – Нотки ехидства. – Но другие её глупости я, увы, не властен предотвратить! – Печальный вздох. – Ты знаешь, где она была вчера поздно вечером и до того, как утром вернулась к тебе?

– А ты что, совсем с неё слежку снял? – чуть ли не вскрикнула от охватившего её беспокойства полукровка.

– Отвечай на вопрос, Фейт! – гаркнул Дориан.

– Она ездила навестить должников, первых из чёрного списка её возмездия.

– Ты запамятовала уточнить, что Аду сопровождала Виолета - эта бездушная отменная убийца. Идеальное чадо учёного фанатика. Паршивый сгусток энергетических соплей никогда не перестанет тянуть свои извращённые мыслишки к моей женщине! – раздражённо и с гневом прошипел Дориан. – Тебе стоит реально опасаться не меня, а Асреба, дорогуша Фейт!

– Ты неплохо осведомлён для того, кто больше не шпи…

– Ты знаешь результаты их поездки? – прорычал Дориан.

– Попинали родственников, добрых знакомых, некоторых одноклассников и жителей посёлка, всех, кто обижал и предал Аду. Они заслужили тумаков!

На том конце провода разлился злой хохот. Фейт представилась окровавленная морда гиены, потешающейся над ней - маленьким умирающим оленёнком. Полукровка зябко вздрогнула, ощущая, как стынут жилы.

– А что делала Ада, вернувшись? – спросил Дориан с весёлостью, от которой разило смрадом смерти.

– Легла спать, – буркнула Фейт. Присела на кровать и взяла пистолет. Её самочувствие стало лучше. Уверенность и тепло возвращались в сердце.

– И как спала?

– Я же сказала, ей плохо! – рыкнула полукровка. – Стонала она, плакала и шипела, что вы все сдохните, твари! И ты и Эрус, вы подавитесь своими кишками! Доволен, урод?!

– Вполне, – удивительно спокойно ответил Дориан. – А сейчас ты получишь удовольствие! – сладко произнёс он. – Вдохни поглубже.

Фейт аж передёрнуло, и она испуганно огляделась.

– Готова? – с насмешкой поинтересовался Дориан.

– Да, – сквозь зубы подтвердила полукровка.

– Так вот, никого твоя сестричка не пинала. Светлане – сестре её отца – перерезала горло! Подруге матери сломала шею! И ещё под двадцать трупов и четыре сожжённых дома! Не думаю, что это было заслуженное возмездие, хотя людишки были, по мне, дрянные и поступали в своё время с ней плохо. И, надеюсь, её список короткий, иначе и мне не под силу будет прикрывать подвиги пантеры от взгляда законов человеческого и тарбийского!

Фейт сгорбилась, уткнув в лоб металлическую твердь оружия. Медленно выдохнула. Ещё неспешней заполнила лёгкие воздухом. Казалось, он пёк, словно кислота.

– Что молчишь, одноглазая? Онемела от прозрения, что твоя сестричка тоже тварь? – Насмешка.

– Она всё одно светлей вас, паскуды. Это вы виноваты! Вы порвали ей душу. – Фейт выпрямилась, сглотнула горько-солёный ком. Взяла себя в руки. – Нам нужно сегодня встретиться. Через час-два.

– Через минут пять скину СМС о месте свидания, партнёрша. – Голос Дориана ласкал бархатом, но, словно петля, затягивал удавку на шее. – А где сейчас моя девочка?

– Делает шаг, приближающий её зубы к твоему сердцу, скотина! – взвилась Фейт и отключила звонок. – Тварь! – Она бросила пистолет на кровать. Беспокойно заходила по комнате, считая секунды. На цифре 231 мобильный известил о получении сообщения. Прочитав СМС, полукровка хмыкнула:
– Извращенец чёртов. Думаешь, ты умней? Да хрен с тобой, думай. А плясать будешь нужный мне танец!

Удалив сообщение, Фейт положила мобильный на тумбочку. Избавившись от ботинок и одежды, осталась лишь в нижнем белье. Порылась в косметичке, рыча: «Где же ты, зараза?!» – и, не отыскав нужное, пулей перебежала в спальню Ады.

– Слава вселенной, эти на месте! – воскликнула, хватая из тумбочки духи сестры. Брызнула на шею, запястья, ложбинку груди и немного ниже пупка. Вернула флакончик на полочку. И, окутанная ароматом мандарина, решительными шагами вышла в коридор, спустилась по лестнице. Бесшумно переступила порог кухни. Облизнула пересохшие губы, смотря на влажную, видимо от дождя, и местами перепачканную землёй с вонючей соляркой обнажённую спину Дениса. Тот, напевая «Аты-баты, шли солдаты…», строгал колбасу.

– Я тоже голодна! – промурлыкала Фейт, быстро приблизилась к мужчине и коготками провела по его напрягшимся плечам.

Денис резко развернулся. Его серые глаза блеснули. Он жадным взглядом оценивающе облизал от ступней до макушки часто дышащую полукровку.

Фейт, рыкнув, влепила ему звонкую пощёчину:
– Я что тебе, товар? Ты, лысая обезьяна!

Мужчина мгновенно схватил её под ягодицы и, прижимая к себе, вдавил в стену. Обжигающим поцелуем впился в мягкие губы.

С глухим рыком Фейт разлучила их с Денисом языки. Пальцами вцепилась в ладонь мужчины, сорвавшего с неё бюстгальтер и властно накрывшего её набухшую страстью грудь. Левой рукой пленила его горло.

– Ты решил, ты главный?! – Драгоценным камнем сверкнул глаз полукровки.

– А ты против? – хрипло сказал Денис и, не обращая внимания на сдавливающие его шею оковы, напористо поцеловал губы дрожащей девушки. После прилип ртом к её шее и ловко, осторожно, но быстро уложил строптивицу на пол и сдёрнул с неё трусики.

– Я за паритет! – оскалившись, Фейт вмиг перевернула мужчину на спину и, оседлав его, коготками дерябнула ему по груди и верху живота.

– Ещё поглядим, чья возьмёт! – Мужчина сел, запуская пальцы в розовые волосы. Убрал густую чёлку с лица девушки и нежно поцеловал её шрам. – Я ещё главный калибр не применил! – он нагло усмехнулся, жадно гладя её грудь. – До пата пока далеко, его попробуй завоюй, девочка! – Его ладони начали путешествовать по спине и ягодицам полукровки, постанывающей и расстёгивающей ему ширинку. Губы и язык Дениса поглощали её шею, ключицы, скулы, подбородок.

– Ты дурак! Идиот! Такой бестолочь! Мы, – Фейт охнула, принимая в себя обжигающую, пульсирующую мужскую плоть. Руками обвила шею сероглазого, прерывисто часто дыша прямо ему в приоткрытый рот и прочно склеив свой взгляд с его. – Мы обречены проиграть. Никто не победит. Мы умрём, дурак, скоро умрём, – прошептала она, накрываемая волной жара и наслаждения. – Убеги, пень дубовый. Бери деньги, адрес сына наверху, в спальне… И уматывай, шар костяной, тупой. – С покатившейся по щеке слезой Фейт всё требовательней, активней и активней двигала бёдрами. Она вгоняла твёрдость тяжело дышащего мужчины в себя глубже и глубже. – Проживи долго. Так… Столько, чтобы был немощным маразматиком, забывшим, что я была.

Фейт вскрикнула и обмякла в крепчающих объятиях мужчины, уронив голову ему на плечо.

– Я умру, но буду помнить тебя! – изломанным голосом сказал Денис, мягко поцеловал в висок полукровку. – Спасибо, что победила меня. Прости… – Он деликатно отстранил от себя цепенеющую девушку. – Я должен… Ты лучшая… Прости… – Денис встал, застегнул брюки. – Должен… Прости… Люблю, но должен! – слова застревали у него в горле. Лицо обратилось в камень. Уходя из кухни, он в кровь разбил кулак об дверной косяк.

Дрожа, Фейт с мертвецки бледным лицом и пустым взглядом отползла в угол и сжалась в калачик. Тихо-тихо завыла, вжимая лоб в коленки.

Стукнувшая входная дверь, словно выстрел прямо в сердце, заставила содрогнуться полукровку. И темнота забрала боль из её души. Фейт без чувств упала на безразличный к солёным тёплым каплям на её лице холодный пол.