Белла крепко спала, свернувшись калачиком, словно маленький, беззаботный котенок. Бесшумно передвигаясь по комнате, я за секунду преодолел расстояние, разделяющее нас. Боясь разбудить ее, я осторожно присел у изголовья и стал любоваться милыми и родными чертами. Наконец-то теми, которые я привык видеть сквозь мысли других людей. Похоже, Мери все же решила снять с Беллы заклятье и дала мне возможность видеть ее настоящей. Ее лицо было спокойно и расслабленно, грудь равномерно подымалась в такт сердцебиению. Тихое и размеренное тук-тук такого любимого и родного сердечка всколыхнуло в моей застывшей душе новое и невиданное до сих пор чувство. Впервые в жизни я смотрел на женщину не только как на объект желания, меня волновало в ней все. От тайных мыслей, хранящихся в ее маленькой голове, до любых мелочей, касающихся ее личности. И впервые за всю свою никчемную жизнь, я смотрел на кого-то с нежностью. И вот теперь, когда, казалось, что и мою судьбу затронуло счастье, что и для моей души не все потеряно, призраки прошлого вернулись, чтобы напомнить мне о былых грехах. Напомнить и разрушить.
Протянув руку, я осторожно погладил ее по щеке и тихо прошептал:
- Прости меня, за все, что я сделаю. Я люблю тебя!
Слегка коснувшись ее лба губами, я быстро отпрянул. Это невинное прикосновение обожгло мою ледяную сущность и всколыхнуло прежний эгоизм.
Не хочу! Просто не могу с ней расстаться! Я сжал руки в кулаки, борясь с собственной слабостью. Мне так захотелось разбудить ее, рассказать обо всем и вместе с ней придумать выход! Я уже потянулся было к ней, но она неожиданно заворочалась во сне и повернулась набок, волосы при этом спали на подушку, обнажая шею и след от недавнего укуса.
Во мне все обмякло, вид полумесяца на ее шее напомнил мне о уже одном роковом поступке, права на второй я просто не имел. Сжав зубы и скрепив волю в кулак, я заставил себя покинуть дом и бежать, бежать, не оглядываясь.

Остановился я только возле реки, и впервые за все существование в образе вампира я почувствовал, как силы покидают меня, а душевная боль накалилась до такого предела, что, казалось, еще секунда, и я просто взорвусь.
Стефан! Как же я ненавидел его! Из-за него, из-за его глупой мести я должен разбить сердечко самого дорогого мне в мире человечка. Как я смогу после этого смотреть ей в глаза? Как?
Далекое, размытое человеческое воспоминание, всплывая на поверхность вампирской памяти, вторило мне словами матери: «Эдвард! Ты когда-нибудь пожалеешь о своих поступках, но будет поздно!»
С силой стиснув голову руками, я тихо зашептал:
- Как ты была права, мама!

Флешбек. Нью-Йорк. 1917 год.
Пребывая в пьяном угаре, я вывалился на улицу из пивной, следом за мной кубарем выкатился мой лучший друг, Энтони. Заливаясь от хохота, я кричал ему:
- Ты видел лицо бармена, когда он понял, что мы не будем платить?
- Видел, давай сматываться, пока не приехали копы.
- Ага, этот старый жмот наверняка уже их вызвал. Пора уносить отсюда свои задницы.
Спотыкаясь, мы побежали по тесным проулкам, и, в конце концов, забрели в незнакомый нам район. Оглядывая затуманенным взглядом разбитые фонари и заваленную мусором улочку, я решил, что на сегодня прогулок с меня хватит. Усевшись прямо на асфальт, я дернул друга за руку.
- Эй, дружище, у нас еще косяк остался, перекурим?
- А то! - расплылся в улыбке Энтони, беря трясущимися пальцами предложенную ему сигарету с травой.
- А ничего так травка, крепкая, - довольно ответил он, делая очередную затяжку.
- Ага, я ее сам вырастил, приходилось долго от предков прятаться, чтоб не засекли. Но оно того стоило, урожай выдался на славу. - Я сделал затяжку и благодатно улыбнулся начинающимся галлюцинациям. Кайф! Самое любимое мое состояние. Состояние, в котором я забывал жестокую действительность, нежелание отца и матери прислушаться к моим потребностям. Через неделю у меня свадьба. А я не хотел этого, настолько сильно, что собственноручно превратил себя в ублюдка. Милый вежливый мальчик, мечтающий о прекрасном будущем и карьере военного, стал завсегдатаем кабаков и публичных домов. Вытеснил из своего джентльменского воспитания красивые слова, заменяя их на сленг, сгорал в пьяном угаре дешевого виски и крепких сигарет. Связался с плохой компанией. И все ради чего? Чтобы она, его так называемая невеста, от него отказалась. Но нет же, она все терпела и, улыбаясь, готовилась к свадьбе. Я сделал еще пару затяжек, и меня скосило.

Очнулся я от того, что кто-то усиленно лизал мне лицо. С трудом разлепив затекшие глаза, я увидел сидящую передо мной черную кошку.
- Брысь! - крикнул я на животное, и оно тут же испарилось в воздухе.
Фу ты! Глюк! Надо поменьше курить, а то скоро черти начнут перед глазами прыгать.
И блин, чего так воняет? Мусорка! Оглядевшись и придя в шок от того, куда нас занесло, я стал будить спящего друга.
Энтони, упорно обнимая пустую бутылку, не хотел просыпаться.
- Ну и спи!
Оставив друга, я медленно побрел домой в элитный район города, идти мне совсем не хотелось. Стоило только представить вздохи матери, причитания невесты, мне сразу становилось дурно. А про отца я вообще молчу, я был бельмом на его безупречной репутации - нерадивый сын, позорящий всю семью.
А вот и особняк. Натянув на лицо презрительную улыбку, я громко распахнул дверь, давая всем понять, что вот он я. Пришел. Прошу любить и жаловать!
- Эдвард! Где ты был?! - навстречу мне вышла мама с распухшими от слез глазами.
- Элизабет! Пора привыкнуть, - пытаясь не обращать внимания на ее слезы, я небрежно ответил матери. - Я предупреждал, что не хочу этой помолвки, вы настояли, вот теперь и получайте.
Не дожидаясь ее ответа, я бросился к лестнице, боковым зрением замечая, как в соседней комнате побледнела Инесса.
Черт! Она все слышала! Ну и пусть! Пусть знает, что женишок не особо рад ее персоне.
Оказавшись у себя в комнате, я снял с себя одежду, пропитанную запахами с помойки, и принял душ. Замотавшись в полотенце, я вышел, вытирая волосы, и не сразу заметил поджидающий меня в комнате сюрприз.
- Ты совсем не любишь меня? - всхлипывая, спросила Инесса.
Я раздраженно уставился на ее миниатюрное и достаточно симпатичное личико. Что ж, девочка хотела знать правду, она ее получит. И нужно было сделать это раньше, а не доводить до абсурда.
- Нет! - жестоко ответил я ей, не боясь задеть или ранить ее чувства, мне было на них абсолютно наплевать.
Она подняла на меня заплаканные глаза и с мольбой протянула руки.
- Не говори так. Скажи, что пошутил, Эдвард! Я так люблю тебя!
Блин! Как она раздражала меня своим нытьем. И соплями о любви. Ну не верю я в нее! Просто не верю.
- Это твои проблемы, дорогая. Прости, но ты не в моем вкусе.
Инесса бросилась ко мне и, упав на колени, обхватила мои ноги руками
- Я буду делать для тебя все, только не прогоняй меня, я знаю, ты ходишь к легкодоступным девушкам, если хочешь, я стану такой же, только позволь мне быть рядом.
Вот блин! Я со злостью смотрел на обнимающую меня заплаканную девушку, как же мне от нее избавиться? Аккуратно поднимая ее с колен, я жестоко бросил ей в лицо:
- Ты не нужна мне в любом качестве, ни как жена, ни как любовница. Мне противно смотреть на тебя, ты считаешь себя девушкой высшего общества, да у любой подзаборной шлюхи гордости больше, чем у тебя.
Звонкая пощечина прервала мою пламенную речь; задыхаясь от слез, Инесса пулей вылетела из моей комнаты.
Я облегченно вздохнул. Побыл малость уродом, но зато избавился от нее и от ненужного мне брака. Свобода! Это нужно отметить. Быстро переодевшись, я буквально на крыльях спустился в гостиную. Строгий взгляд матери буквально пригвоздил меня к полу.
- Однажды ты пожалеешь о своих поступках, но будет поздно, - холодно сказала мне мать и, развернувшись, ушла на кухню.
Если бы я тогда знал, что это последние слова, которые я от нее услышу.
Но я этого не знал и продолжал кутить. Я напился в стельку и, выйдя на ночную улочку, заплетающимися ногами побрел домой. Неожиданно дорогу мне перегородил Стефан, родной брат моей экс-невесты.
- Вот ты где! - мощный кулак приземлился мне на скулу.
Отлетев пару метров, я с трудом поднялся и крикнул.
- Иди к черту!
Но Стефан, похоже, туда не собирался; схватив меня за шиворот, он крепко держал меня и продолжал избивать, пиная ногами в живот и ниже талии. Я скрутился от дикой боли и, не в силах дать сдачи, хрипел.
- Мразь! Тебе это не сойдет с рук.
Неожиданно он перестал бить меня и, бросив на землю, склонился к моей руке, впиваясь в нее зубами. Резкая боль, пронзив голову, заставила меня заорать.
- Что ты, мразь, делаешь?!
Он в ответ лишь усмехнулся.
- Отправляю тебя на тот свет!
Он отстранился и довольно наблюдал, как я корчусь от боли, лежа на асфальте. Внезапно его лицо напряглось, и он зашипел в темноту.
- Черт! Помешали! Но не надейся, что я когда-либо оставлю тебя в покое. Я буду преследовать тебя, и однажды заставлю тебя пройти через все то, что испытала моя сестра. Я дождусь, когда ты кого-то полюбишь, и убью ее у тебя на глазах.
Мне хотелось плюнуть ему в лицо, сказать, что пусть он катится ко всем чертям вместе со своей сестрой и угрозами, но не мог. Сквозь боль я увидел, как Стефан всматривается вдаль, и неожиданно он стал уменьшаться, а на его месте оказался паук размером с детский кулак. Я заорал еще больше, только неизвестно, от чего, от боли или от ужаса. Паук, быстро перебирая лапками, скрылся в щели здания. Ко мне подлетел мужчина с бледным лицом, рядом с ним села черная кошка.
- Опоздали! - тихо сказал незнакомец.
- Яд уже почти убил органы! – ответила печально кошка. – Но ты все равно попробуй!
Бледный человек моча кивнул.
А я в этот момент сходил с ума. Вот б**дь, у меня глюки, со мной разговаривает кот, я похоже реально обкурился.
- Я постараюсь высосать яд, - сказал незнакомец.
- Поздно! У него только один путь. - Ответила кошка
- Я знаю! - грустно ответил незнакомец и вонзил острые зубы мне в руку.
Так, в темном проулке Нью-Йорка, закончилась моя жизнь в образе человека, и началась новая. Я стал вампиром.
Лишь потом я узнал, кем был Стефан, и когда наши пути пересеклись в следующий раз, он напомнил мне о своей угрозе, что будет следить за каждым моим шагом, и как только я кого-то полюблю, он убьет ее и растопчет мне сердце так же, как и я его сестре.
Я тогда рассмеялся ему в лицо, заявляя, что ждать он будет вечно.

Я горько усмехнулся, возвращаясь из невеселых воспоминаний в реальность, вот так вот, спустя года, мои человеческие ошибки догнали меня и обрубили готовящиеся к полету крылья.
И вот теперь, когда казалось, что все возможно, что сказка наконец-то ворвалась и в мою жизнь, я все испортил, даже не успев испить глотка из чаши под названием любовь, я должен был загубить все заростки чувства в девушке, ставшей смыслом всей моей жизни. И сделать это настолько жестоко и больно, чтобы, глядя на меня, она не испытывала ничего, кроме жгучей ненависти. И только тогда у нее будет шанс. У нас будет шанс.
Сгорая от душевной муки, я сжал голову ладонями и уткнулся лбом в колени.
Мысли, яростные и жгучие, прожигали сознание и вступали в борьбу с совестью. Главный вопрос не давал покоя. Как это сделать? Как сделать так, чтобы все поверили?
Первой моей мыслью было просто уехать, ничего не объясняя, не раня ее душу фальшивыми и обидными словами. Самый легкий и простой вариант - понадеяться, что Белла еще не успела ко мне привязаться, и быстро забудет.
Сердце невольно сжалось, я не хотел, я безумно не хотел, чтобы она меня забывала, а эгоистичная часть меня кричала, что никуда не уедет. Да и неверный это способ.
Стефан не дурак, и так легко его не обманешь. Он явно заинтересуется, почему я, не успев приехать, покидаю семью, и начнет копать. И ему явно помогут. Если не Розали, то Таня. Они обе давно мечтают растереть меня в порошок, если Таня еще частично надеется на то, что я образумлюсь и вернусь к ней, то Роуз первой сдаст меня. Не выход, это не выход. И Таня с Розали должны быть одними из первых, кто поверит в сказку о брошенной Белле.
Была еще одна причина, по которой я не мог уехать. Джейкоб Блек! Только от одного его имени ярость вскипала во мне со скоростью урагана. Я ненавидел его всем сердцем. За то, что он был с ней так, как я не мог и мечтать. За его глупые фантазии с ее участием, которые он, не переставая, прокручивал в своих детских мозгах, принося этим мне невыносимую пытку. За мою, в конце концов, ревность, да, я ревновал к этому сопливому юнцу, впервые за всю свою жизнь я кого-то к кому-то ревновал. И это было мучительно, всепоглощающе. Я никогда ни хотел чьей-либо смерти так сильно, чем его.

Судорожно втянув ненужный воздух, я с силой закинул камень в реку, нарушая ее мирное течение обширными брызгами. Не помогло. Напряжение не спадало, а необходимость принятия решения, словно опытный стрелок, сражала в самое сердце и пробивала тело дрожью.
Нет! Я не уеду! Приняв это внезапное решение, я резко выпрямился и напрягся, словно струна. Пусть я мазохист. Пусть своим видом буду еще больше мучить ее, но я никуда не уеду! И я найду способ, как быть поблизости и, не вредя ее безопасности, следить за тем, как она живет. И с кем живет! Нежданная мысль заставила меня зарычать. Когда я оставлю ее с истекающим от крови сердцем, она начнет искать утешение. И под боком окажется этот малец! Я инстинктивно зарычал в сторону резервации. А что, может, нарушить договор и перегрызть парню глотку? И все! Прощай, соперник.
Я одернул себя от подобных мыслей. Даже не думай, Эдвард! Ты изменился! Ты не прежний козел, который не ценил чужие жизни. Ты стал лучше!
Лучше! Я криво усмехнулся. Кого я обманывал? Да, Белла пробудила во мне светлую сторону, но темная то никуда не ушла. И Стефан знает меня только с этой стороны. И судить мои поступки он будет, исходя из нее.
Он знал, как я обращаюсь с женщинами. Как бросаю их. И этот способ не подходил к моим отношениям с Беллой. Он реально, физически был невозможен. Оставались слова и за ними низкие и подлые действия.
И маленькая толика надежды, что в это хоть кто-то поверит.
Розали и Таню будет убедить легко. Они настолько уверены в себе, считают Беллу недостойной, что у них и мысли не закрадется, что именно она смогла изменить меня.
Карлайл и Эсми! Они поверят лишь потому, что уже привыкли к разочарованиям. Эсми, конечно, надеется, но столь слабо и неуверенно, что мне легко будет ее переубедить.
Эммет, он вообще не понимает, почему я так заворачиваюсь, и будет только рад, что все закончилось. Моей головной болью могут стать Эллис и Джаспер. Особенно Джаспер.
Я сколько угодно мог обманывать родных и Стефана, но вряд ли я смогу обойти дар эмпата.
Я ведь не смогу смотреть на Беллу с безразличием, не смогу игнорировать ее, и он все это прекрасно будет чувствовать. Как тогда.
Я ведь не сам понял, что испытываю к Белле. Когда ее забрала стая, я, словно одержимый, пытался пробиться сквозь защиту волков. Эмоции бурлили во мне, я ничего понимал, действуя так, как мне подсказывало сердце.
Мои родные приехали отговорить меня от этого безрассудства. И тогда Джаспер словил мои эмоции. Я был поражен не меньше, чем он. Любовь! Вот то слово, которое витало в его мыслях, слово отображающие те чувства, что разрывали мне грудь.

- Его дар не будет для тебя проблемой!
Я вздрогнул от неожиданности.
- Я наложу временную защиту на тебя, которая будет блокировать дар Джаспера.
Я молча кивнул. Говорить не хотелось, да и зачем слова, когда каждая твоя мысль известна, и нет возможности ее спрятать. Злило только одно, я не знал, как долго ведьма наблюдала за мной и сколько сумела прочесть. Несмотря, на то, что мы собирались делать с ней одно дело, делиться своей болью и переживаниями я с ней не хотел. Это было слишком личное. Слишком мое.
- Ты уже все обдумал? – серьезно спросила она.
Отрицательно покачав головой, я встал с земли.
- Я хочу еще раз увидеть Беллу!
Ведьма недовольно нахмурилась.
- Это опасно!
- Я хочу ее увидеть! – настойчиво ответил я, понимая ее правоту, но не слушая при этом доводов разума. Завтра я брошу Беллу, она не выдержит и уедет на полтора месяца в резервацию. – Все, что я прошу, это только дайте мне побыть с ней до утра.
Мери тяжело вздохнула, но все же сдалась.
- Хорошо!
Я молча кивнул, посылая ей мысленное спасибо, и, не теряя времени, понесся обратно к ее дому.