Название: Обрати
Жанр: angst
Рейтинг: R
Пейринг: Белла/Эдвард
Бета: -
Саммари: Незадолго до свадьбы Эдвард узнаёт, что способен стать отцом монстра. Информация настолько пугает его, что их спланированное будущее с Беллой претерпевает изменения.

---

Эдвард был напуган тем, что увидел на мониторе компьютера. Он всего лишь хотел поинтересоваться, что утверждают легенды о союзе вампира и человека, надеясь максимально обезопасить Беллу от всех возможных бед. И вот теперь с отвращением смотрел на «плоды», порождаемые в чреве женщин монстрами вроде него, и не мог поверить. А вся семья стояла за его спиной, шокированная не меньше него. А впереди была свадьба и данное Белле обещание. И с этим надо было что-то делать.

Свадьба все-таки состоялась, несмотря на мрачное расположение духа Эдварда и его беспокойство по поводу медового месяца и своего обещания. Но, позаботившись о мерах предосторожностей от кошмарных последствий, он приободрился, и молодожены благополучно отбыли на остров Эсми. Все прошло хорошо, даже лучше, чем ожидали, несмотря на наличие некоторых проблем с его контролем. Затем они оба приспособились и проводили самые лучшие недели в обществе друг друга, наслаждаясь солнцем, морем, счастьем и безопасным сексом.
Их ждала счастливая семейная жизнь.

Сначала всё пошло неплохо. Эдвард был окрылен, когда Белла согласилась еще немного побыть человеком. Она хотела насладиться семейной жизнью до того, как станет чудовищем. Поначалу она позволила отложить обращение только на год. Но, когда доучилась в Дартмуте до следующего курса, Эдвард ловко уговорил ее подождать еще. Белла не была довольна тем, что он снова тянет, но Эдвард в самом деле во многом был прав. Бросать учебу в самом начале действительно глупо, а за пару лет она не состарится. Не хотелось ей и разочаровывать отца - Чарли был горд, что дочка учится в таком престижном университете.

Все стало меняться, когда прошло несколько лет. Эдвард искал новые и новые причины отдалить день икс: необходимость закончить университет и бакалавриат, возможность видеться с очень нуждающимися в дочке матерью и отцом, перспектива успешной карьеры. Белла сердилась, но, сраженная аргументами возлюбленного вампира, продолжала уступать.

Ситуация осложнилась, когда Белла закончила обучение. Она наотрез отказывалась реализовывать себя на поприще работы, требуя обещанную вечность. К тому времени Эдвард уже настолько привык к ее ворчанию, что не заметил тревожащих симптомов, он просто был счастлив мгновением: его Белла остается человеком, и душа ее сохранена. Он все реже думал о будущем обращении и не назначал дат, которые перечеркнут созданную им с большим трудом иллюзию достигнутой цели.

Первые признаки надвигающейся катастрофы вампир принял за физическую усталость: Белла стала отказываться от совместных прогулок в ресторан, кино и другие заведения, расположенные в людных местах. Ей было всего двадцать четыре, она была прекрасна как и всегда, и Эдварду даже не пришло в голову предположить, что Белла не хотела с ним где-либо появляться, потому что попросту стеснялась. Ее причуды он объяснил загруженностью на работе, поэтому старался, как мог, обеспечить ей комфортный быт. Они жили отдельно от его семьи, и, как ему казалось, были вполне счастливыми.

Несмотря на заботу, терпение и привязанность Белла с каждым месяцем становилась угрюмее и мрачнее. Реже стала ездить в гости к Калленам, не заводила подруг, общалась сухо и без улыбки, а когда ему все же удавалось ее приободрить, уголки губ поднимались лишь немного - вымучено и неискренне.

У Эдварда что-то щелкнуло в голове, когда Белле исполнилось двадцать пять. Утром он обнаружил в ванной комнате перевернутое зеркало, и все остальные зеркала в доме, в котором они жили, тоже были сняты. Он попытался поговорить с Беллой. Разговор вышел коротким и непродуктивным.

- Белла, нет причин бить тревогу, у нас еще есть время. В двадцать пять рано отчаиваться.

- Ты хочешь подождать еще, - констатировала она, в ее холодном взгляде было то, что Эдварда беспокоило: отсутствие эмоций, которые он мог бы прочитать. Она, несомненно, злилась. Но выглядела при этом так, словно почти смирилась.

- До тридцати ты не покроешься морщинами, - вновь попытался он.

- Конечно, нет, - сухо согласилась она, поднимаясь, чтобы заняться сборами на работу. Это был знак, что разговор окончен. Эдвард молча наблюдал за ней, но, кроме некоторой отстраненности, никаких причин паниковать не нашел.

Плохое настроение у Беллы бывало довольно часто, особенно в последнее время, но он не связывал его с собой. Предполагать же то, что ситуация развивается по самому неблагоприятному сценарию, - Белла «переросла» свое юношеское увлечение и готова пойти своей дорогой, - Эдвард не хотел. Да и Элис не видела изменений в статусе их отношений.

Он даже посоветовался с семьей, потому что находился на распутье. Знал, что обещание когда-то придется выполнить, но надеялся, что удастся отсрочить неизбежное еще надолго, а может, навсегда. Ему казалось, что Белла будет счастливее, если останется человеком, даже если сейчас пока не понимает этого.

Каллены, как всегда, оказали необходимую ему поддержку: Элис уверила, что будущее неизменно, Карлайл повторил, что семья не будет вмешиваться и подталкивать к решению. Остальные уже привыкли к текущему положению вещей и просто ожидали развязки. Опасностей, которые преследовали Беллу в Форксе, удавалось избегать. Даже случайные вампиры не доставляли проблем - Каллены перехватывали гостей на полдороге. И Эдвард был более чем счастлив помогать любимой жить и совершенствоваться.

Страшные события начали развиваться стремительно. В один из обычных дней между влюбленными произошел спор, закончившийся некрасивой ссорой.

Эдвард заметил, что депрессия Беллы растет: она перестала следить за собой, зачастую отказывалась от ужина, ссылаясь на отсутствие аппетита, стала хуже выглядеть. Это было не потому, что она старела, - такое Эдварду бы и в голову не пришло, ей еще не исполнилось двадцати шести. Но она словно бы теряла интерес к так трепетно поддерживаемому Эдвардом укладу жизни. О том, чтобы выйти как пара в люди, и слушать не хотела, и Эдвард впервые задумался о том, что был неправ. В его представлении безоблачное человеческое счастье было несколько иным, чем получалось. Ему казалось, постепенно Белла должна смириться с его выбором, но не ненавидеть его и не ставить на себе крест.

Эдвард попытался поговорить. Он всего лишь хотел донести свою точку зрения и объяснить, что Белла по-прежнему прекрасна и волноваться совершенно не о чем, он всегда будет безмерно любить ее. Но девушка неожиданно взорвалась, прерывая вампира на полуслове и требуя замолчать. Накричала, что она устала от его бессмысленных отговорок, что все поняла и не хочет это снова обсуждать.

Эдвард ощутил что-то вроде падения, когда смотрел на ее лицо. Как будто его самые страшные предсказания сбывались, и над его выстраданным хрупким счастьем нависли темные грозовые облака.

- Если ты хочешь, я немедленно уйду, - предложил он севшим от боли голосом.

Глаза Беллы мимолетно сверкнули прежней страстью. И сразу угасли. Секунду назад Эдвард был уверен - она готова расплакаться. Ему даже казалось, что это сейчас произойдет, и он вновь увидит в этой холодной девушке прежнюю Беллу. Молчание прорвет, и они смогут спокойно все обсудить. И даже прийти к обоюдному решению.

Но, к его удивлению, девушка сдержалась. Ее глаза наполнились странной пугающей пустотой, к которой он никак не мог привыкнуть за последние месяцы и природы которой не понимал.

- Я не хочу, чтобы ты уходил, - прошептала Белла с плохо скрываемым волнением. А затем добавила то, что он боялся услышать: - Но мне действительно нужно немного побыть одной. Наверное. Я просто устала.

Эдвард кивнул и, не показывая боли, ушел прочь. Когда закрывал за собой дверь, думал, его сердце разорвется. Как будто вновь вернулся в те ужасные времена, когда ему пришлось покинуть любимую. Она была всем для него. И сейчас он, оставив самое дорогое позади, бежал через лес.

Он знал, что Элис увидит, если с Беллой что-то случится, и был спокоен, - телефон всегда был при нем. Но все же забежал домой, чтобы переговорить. Видения Элис немного уменьшили его беспокойство: сестра не увидела никаких перемен.

Эдвард знал: Белла не умеет долго дуться. И был уверен, что ссора разрешится наилучшим образом. И, главное, через несколько часов. Но ни через день, ни даже через неделю Белла не позвала его. Она не звонила, не искала его взглядом, когда направлялась утром на работу, не показывала признаков отчаяния. Он хотел, как прежде, влезть ночью в окно, чтобы хотя б недолго побыть рядом с похитительницей его сердца, но рама не поддалась. Впервые Белла отрезала все пути к общению. И Эдварду казалось, что его сотканный из хрупкого счастья мир внезапно заволокло черной мглой.

Он не мог позвонить ей сам, ведь обещал обеспечить ее уединение. Но и находиться в состоянии стресса больше не мог. Вернувшись домой, Эдвард упросил Элис придумать предлог и встретиться с Беллой.

Элис отнеслась скептически к идее брата: она видела, что это не принесет результат. Но все же набрала заветный номер. Гудок Белла сбросила и прислала утешительное смс: «Прости, я пока не хочу никого видеть».

Увидев ответ, Эдвард совершенно побледнел.

- А что ты хотел? - возмущенно высказала ему Элис. - Думал, она вечно согласится ждать?

- Но она не настаивала… - Эдвард был побежден, растерянно дергая волосы в нервном порыве.

- Ты совсем не разбираешься в женщинах, - вмешался в разговор Эммет и был серьезен как никогда. - Иначе бы знал: их настроение зависит от множественных мелочей, о которых мужчины не имеют ни малейшего представления. То, что тебе кажется сущим пустяком, воспринимается ими как страшная трагедия. Раздувать из мухи слона и потом страдать могут даже вампиры, а она человек со всеми вытекающими из этого проблемами.

- Вы видели это в ней давно, не так ли? - заметил Эдвард, ругая себя за то, как легкомысленно отнесся к постепенным изменениям в любимой - посчитал их ерундой, не стоящей внимания. Вместо того чтобы выяснить причину депрессии Беллы, он окружал ее заботой и любовью, думая, что это исправит все. Он был слишком поглощен собственным счастьем, чтобы увидеть, что делает несчастливой ее.

- Джаспер давно сигнализировал тебе об ее настроениях, - напомнила Элис.

- Я думал, это временное явление, - признался придавленный тяжестью вины Эдвард. - Думал, это не из-за меня.

- Она стала воспринимать нашу семью иначе, - поделился Джаспер. - Раньше ее смущение делило место с радостью и нежностью. Но последнее время она была… напряжена. Как будто ее стало тяготить общение с нами.

Эдвард кивнул. Он позвал Джаспера с собой, чтобы, побродив под окнами дома, брат смог подсказать о Белле хоть что-нибудь.

Дом располагался в живописном местечке, какие любили все Каллены: лес, покрытый желтеющей осенней листвой, обступал со всех сторон, неподалеку журчала речка. Эдвард узнал чувства Беллы сразу, как только они подбежали вплотную: прочитал в мыслях брата. Кроме странного равнодушия, похожего больше на обыкновенное оцепенение - так не присущее его Белле, - ее эмоции содержали обиду и боль. Такие сильные, словно бы выросшие за пределы каменных стен дома, они сразили его, заставив застыть.

Джаспер попытался вмешаться, чтобы облегчить ее серьезные переживания. Вампиры услышали движение стула по паркету, сердитые шаги, и затем полный отчаяния и ярости крик:

- Джаспер, не смей!

Как она узнала? Вампиры не понимали, но Джаспер послушно отступил. Он кивнул Эдварду, сочувствуя сложившемуся безвыходному положению, и умчался домой, предоставляя брату самостоятельно решать проблему, которую он сам же себе и создал.

Эдвард провел несколько часов, вышагивая напротив окна, надеясь, что Белла заметит его и пригласит. Он понятие не имел, сколько еще она сможет на него обижаться. Почему она упорно не хочет поговорить? Разве не так выясняют недопонимания любящие люди? Белла так и не выглянула в окно, хотя он видел ее бродящей по дому, и девушка, несомненно, заметила вампира на улице.

Когда стемнело, Эдвард предпринял отчаянную и самую простую попытку: позвонил в дверь. Он ждал несколько минут: слышал, как ускорилось сердцебиение Беллы, будто молоточки отбивают дробь. Слышал ее сорвавшееся дыхание, которое через несколько минут пришло в норму и снова стало размеренным. Белла не открыла дверь, даже не подошла к ней. Она по-прежнему не хотела его видеть.

Эдвард снова умчался в лес, - на этот раз в глубоко растрепанных чувствах, с ощущением, что все светлое в его жизни потеряно и никогда больше не отступит тьма.

Он попытался подловить Беллу на улице. Когда она вышла утром, чтобы сесть в автомобиль и отправиться на работу, Эдвард решительно подошел к ней. Ее рука предупреждающе поднялась, показывая, чтобы не приближался. Она открыла дверцу.

- Белла! - позвал Эдвард, видя, как лицо Беллы болезненно перекосилось. Она отвернулась от него, пряча глаза. - Ты не можешь вечно избегать меня.

- А ты можешь? - ее голод дрогнул, но совсем чуть-чуть и, скорее, от ярости, нежели от переживаний.

- Пожалуйста, давай поговорим, - кинулся он вперед, чтобы не позволить ей спрятаться в салоне мерседеса. Его рука приостановила движение дверцы. - Ты же знаешь, я сделаю для тебя что угодно. Я обращу тебя хоть завтра, если это то, чего ты хочешь! - выдохнул он ужасные слова, которые хотел бы никогда не произносить.

- Правда? - с недоверчивым сарказмом спросила Белла, не поднимая головы. - А ты хочешь сделать это?

- Я хочу, чтобы ты была счастливой, - уточнил Эдвард. - Ради этого готов на все, даже отнять у тебя жизнь.

- Но тогда это сделает несчастливым тебя, - резюмировала Белла холодным и отстраненным тоном, от которого у Эдварда мурашки побежали по коже. - Как мы можем быть счастливы вместе, если наши понятия о счастье не совпадают? - Она, наконец, подняла на него взгляд, и вампир увидел в шоколадных глубинах пустоту, которая его так пугала. - Отпусти, мне пора на работу.

Эдвард потрясенно выпустил дверцу и долго смотрел отъехавшей машине вслед. Белла даже не обернулась. А ее сердце билось слишком спокойно.

Эдвард наблюдал за ней несколько дней, подмечая все странности: его Белла больше не была счастливой. И как он раньше этого не замечал? Его упрямство и невнимательность завели отношения в тупик, из которого он не видел никакого выхода. Когда он думал, что девушка смирилась с его желанием потянуть время, Белла по-прежнему ждала. Но теперь ситуация вышла из-под контроля: Белла ждала не просто обращения. Она желала, чтобы он захотел ее обратить. Но как он мог?



Белла совершенно не знала, как справиться с чувством обиды, которое зрело в ней много лет. Для нее всегда было важно, чтобы Эдвард не просто согласился на обращение, а совершил его сознательно, так сильно захотел быть с ней. И его отказ выглядел для нее, будто он недостаточно любит ее. Она понимала, что это не так, и долгие годы ей удавалось себя в этом убеждать. Но медовый месяц закончился, а с ним и трепетное чувство окрыленности. Невинная первая любовь переросла в зрелую осознанную привязанность. Казалось, можно наслаждаться каждым мгновением, но Беллу тревожило желание Эдварда постоянно откладывать обращение. Поначалу предлоги казались ей оправданными, но постепенно это их противостояние «обратить - подождать» приобрело новую форму, и стало черным пятном на их безупречной истории любви. Любовь с червоточинкой - так она это называла. Эдвард ее любил, но не настолько, чтобы сделать своей.

После окончания университета Белла попыталась было договориться об обращении с Карлайлом. Но поняла, что мечта быть обращенной именно Эдвардом, и тем самым чтобы он закрепил их связь собственным выбором, оказалась слишком желанной. Она поговорила с Карлайлом всего раз и больше не возвращалась к вопросу.

Человеческая память - как сито, и через несколько лет Белла уже забыла, с чего все началось. Она только чувствовала, что все реже способна напоминать ему об обещании - каждый раз, когда он вновь просил об отсрочке, ей было так больно, что она едва удерживалась от слез. Она воспринимала отказы буквально: Эдвард не хочет ее. Она держалась, чтобы не высказывать обиду вслух: просто замолкала и уходила в себя.

Ее незначительно меняющийся внешний вид стал причиной фобии: Белле казалось, что она уже стара для семнадцатилетнего Эдварда в ее двадцать, в двадцать два, тем более в двадцать четыре… Она стала избегать публичных встреч, на работе никогда не говорила о муже. В двадцать пять она поняла, что жизнь кончена и обратно ничего не вернуть - она уже не станет снова молодой и красивой. Ей нужно было настоять на обращении год назад, когда она еще не увидела первую крошечную морщинку в зеркале напротив, а теперь все пропало. Даже обратившись, она не станет парой семнадцатилетнему парню.

И тогда Белла поняла, что просто больше не хочет жить так. Не хочет стареть, глядя на то, как Эдвард остается молодым и прекрасным. Это не для нее. Лучше уж умереть.

Ее депрессия только набирала обороты со временем. Эдвард еще мог все исправить, если бы вдруг изменил свое решение. Но сам. Белла решила, что больше никогда его не попросит. Дальнейшая борьба за обращение в вампира представлялась ей полным унижением.

Эдвард смотрел на нее как и прежде, - с искренним и таким сильным чувством в прекрасных юных глазах, - но Белла знала, что он видит. Взрослую женщину, которая очень скоро превратится в старуху. Он просто лгал и себе, и ей.

Однажды они поссорились. Белла не хотела повышать голос на Эдварда, ей было больно обижать его, но она настолько устала ждать его решения, что просто не выдержала, и у нее случился нервный срыв. Пугающее равнодушие мутной водой растекалось в груди, - почти такое же, какое она ощущала, когда они с Эдвардом расстались в ее восемнадцать. Словно он снова предал ее, оставив на этот раз не в буквальном смысле, но стареть и умирать. Белла не знала, что с этим всем теперь делать, и попросила его ненадолго оставить ее одну, чтобы разобраться в собственных чувствах.

Она знала, что вампир всегда будет поблизости. Белла искренне полагала, что ее иррациональная обида вскоре пройдет, и все станет как прежде. Но этого не происходило. Депрессия затянулась на много дней, и Белла попросту не знала, как теперь смотреть в глаза Эдварду. Она не разлюбила его, конечно, нет. Страшно скучала по нему и порой проводила время, перебирая их совместные фотографии и безделушки, которые ей дарил Эдвард. Но если она сама не могла уже смотреть на себя в зеркало, как могла позволить семнадцатилетнему парню смотреть на собственное увядающее лицо? Дни шли, а черная пустота поглощала ее все сильнее вместо того, чтобы отступить.

Даже попытка Эдварда поговорить не привела к улучшению: ведь он не сказал ей то, что она хотела услышать.

Дни превратились в серую рутину, в напряженное ожидание важного решения и одновременно в ощущение потери. Эдвард больше не появлялся, а без него Белла чувствовала себя плохо. Правда состояла в том, что и с ним девушка уже не чувствовала себя хорошо. Жизнь зашла в тупик.

В тот вечер она возвращалась домой позже обычного: задержалась на работе. Она плохо выполняла свои обязанности из-за рассеянности и депрессии, поэтому накопилось много незаконченных дел. В продуктовом магазине ей испортила настроение девушка, рекламирующая новый крем от морщин. Белла понимала, что промоутер просто выполняет свою работу, но пришла в ужас, когда девушка обратилась именно к ней. Неужели она так плохо выглядит?

Белла давно уже избегала зеркал. Даже по утрам она расчесывала спутанные волосы не глядя на себя. На работе, к счастью, не требовалось идеально выглядеть, так что Белла и не старалась. Поэтому, вернувшись в одинокий и пустой дом, из которого исчез всякий запах любви и счастья, первым делом прошла к зеркалу. Самое удобное висело в прихожей - отвернутое, как и другие, лицевой стороной к стене. Белле было страшно. Но она, чувствуя расползающуюся в груди черноту разочарования, развернула его к себе. И пока она смотрела, на ее лице не дрогнул ни один мускул. Любому постороннему человеку показалось бы, что девушка идеальна. Да, немного печальна, чем-то расстроена, но, определенно, не стара. Черты лица чуть более заостренные, чем в семнадцать, что даже усиливало ее очарование. Густые ухоженные волосы. И неизменно прекрасные глаза цвета шоколада. В которых только Белла, лихорадочно ищущая перемен, могла обнаружить незаметные, невидимые, крошечные морщинки на веках. Да и те появились не от старения, которого Белла так панически боялась, а от напряжения глаз.

Этого хватило, чтобы возненавидеть время. Остервенело зарычав, Белла потянула на себя зеркало и с размаху опустила его на стену. Раздался звон стекла, и осколки, разлетевшись во все стороны, блестками усыпали прихожую. Белла с ужасом смотрела на кровь, густо расплывающуюся по ладони и запястью. Белла не думала, что рана серьезна, но она плохо переносила запах и вид крови. Ее захватила врасплох тошнота, прихожая закачалась перед глазами. Сделав неустойчивый шаг назад, Белла рухнула на осколки, все ее тело покрыл холодный пот. Она беспомощно пыталась подняться, но безрезультатно, лишь только снова порезалась. Девушка кое-как прислонилась к стене, тяжело дыша и пытаясь остаться в сознании. Сквозь головокружение и мутную пелену неотрывно смотрела, как из порезов сочится красная жидкость и заливает серебристые осколки и палас.

Сколько понадобится времени Эдварду, чтобы войти в дом? Он вообще рядом? Белла давно его не видела, он не показывался, уважая ее право на уединение, о котором она попросила. Может ли быть, по несчастливой иронии, что именно сегодня он на охоте? В таком случае, увидит ли Элис ее беду?

Странная мысль пришла девушке в голову, пока она смотрела на кровь. Вот так, наверное, ощущают себя самоубийцы, когда решаются прервать жизнь. Смотрят, как она медленно из них вытекает. Белла, конечно, не была самоубийцей в полном смысле этого слова, - она не собиралась намеренно себе вредить. Но разве это не наилучший выход из тупика? Она не могла больше оставаться человеком и стареть, отчетливо поняла она в эти тянущиеся минуты. Последний рубеж пройден: или Эдвард обратит ее сейчас, в ее двадцать пять, или она никогда не простит его за промедление или оставление ее человеком. Но он должен решиться на это сам. Их выстраданное счастье, их долгожданная вечность - в его руках. Белла, наконец, была готова к встрече, готова расставить точки над «и». Или Эдвард спасет ее от разочарования и эмоциональной смерти… или же его отказ окончательно и бесповоротно убьет ее мечты. Теперь нужно было только дождаться Эдварда и не умереть от потери крови.

Дурнота становилась сильнее, девушка просто продолжала дышать. Она насчитала целых триста пятьдесят четыре секунды прежде, чем дверь распахнулась. Эдвард стоял там, словно ангел на фоне сумеречного неба. Она слабо протянула в его сторону руку, - прекрасный образ был виден мутно из-за слабости, тошноты и пронизывающей тело дрожи.

В мгновение ока подхватив девушку на руки, Эдвард отнес ее и уложил на кровать. Он бормотал ее имя, пока отрывал от покрывала лоскут, чтобы повязать его чуть выше раны и остановить сильное кровотечение. Когда Элис ему позвонила, то просто крикнула «Белла, быстрей!». Этого оказалось достаточно. Вампир сразу бросился сюда, застав ужасную картину: Белла на полу, в луже крови. Характер повреждения почти натолкнул вампира на чудовищную мысль о самоубийстве. Но затем Эдвард разобрался: это все-таки был несчастный случай. Пока.

- Прости меня, - шептал он, покрывая влажное от испарины лицо возлюбленной лихорадочными поцелуями.

Не то, что она хотела услышать.

- Ты должна была сказать мне, насколько сильно хочешь этого, - бормотал несчастный вампир, лаская легкими прикосновениями скулы любимой и прикладывая ледяные ладони к ее бледному лбу. - Если бы знал, что все так плохо, обратил бы немедленно.

- Я говорила, - ответила она с легкой укоризной, - много раз…

Эдварду было стыдно за то, что, купаясь в собственном счастье, он обманывал самого себя иллюзией, что Белла чувствует то же самое. И не увидел надвигающейся угрозы.

- Я не могу читать твои мысли, - напомнил он, оставляя трепетные поцелуи на влажной щеке, мочке уха, упрямом подбородке и подрагивающей губе. - Я думал, между нами все хорошо. Я был счастлив разделить с тобой каждый наш день.

Снова не то. Белла не была счастлива, по крайней мере, не в последнее время.

Она промолчала.

Эдвард остановил взгляд на усталых глазах. Шоколад будто потускнел, из него вновь исчезли все эмоции. И только в самых уголках Эдвард видел поблескивающую слезу. Затаенную, невысказанную обиду, о которой твердил Джаспер, пытаясь помочь.

Не выдержав, Белла отвернулась. Она снова закрывалась от него. А все оттого, что он вновь делал не то, чего она ждала.

«Но тогда это сделает несчастливым тебя, - он хорошо помнил ее последние слова, у вампиров отличная память. - Как мы можем быть счастливы вместе, если наши понятия о счастье не совпадают?»

Белла ждала не просто обращения. Она желала, чтобы он захотел ее обратить. И сейчас он с прозрачной ясностью увидел все свои ошибки.

- Я хотел обратить тебя с того самого дня, как понял, что люблю, - пробормотал он, сжимая в руках хрупкие плечи. От близости цели яд заполнил рот. Эдвард понимал, что больше тянуть ни секунды не станет. Иначе потеряет всё. - Я боролся с собой все эти годы и обманывался, что делаю этим счастливой тебя. Если бы не уверенность, что ты многое потеряешь, став вампиром, я бы не стал тебя убеждать подождать. Я думал, что ты радуешься каждому мгновению человеческой жизни. Прости меня, если сможешь. Прости, любимая.

Говоря это, он поднял неповрежденную руку Беллы, прижав ее ладонь к своей щеке. Лаская, поцеловал каждый отдельный пальчик, лихорадочно дыша.

- Я сделаю это сейчас, - поклялся он, неотрывно глядя в карие глаза, ища там подсказку, которую Белла упорно не давала. Она хотела, чтобы он принял решение сам. Уже не верила, что он способен на это. - Сию же секунду.

Белла отметила момент, когда хватка Эдварда стала сильнее, ощутила на запястье давление его губ. Увидела, как его радужка стремительно чернеет. И только потом, все еще не веря в то, что ее темное желание сбылось, почувствовала боль. Вздрогнула, шокировано распахнув глаза, но не закричала, только сжала пальцы в кулак, словно хотела удержать яд внутри, если он решит сбежать из ее тела.

Эдвард оторвался от запястья лишь для того, чтобы сказать «люблю» во влажные, распахнутые, подрагивающие губы. Белла глазам своим не верила, глядя на укус, от которого медленно расползалась волна огня, еще терпимого, но, без сомнений, заметного.

- До конца жизни не прощу тебе того, что ты позволил мне постареть, - пообещала на выдохе она. - Ты будешь вымаливать прощение вечность.

Эдвард почувствовал облегчение от того, что она ему это сказала. Было хуже смотреть, как Белла молчит - равнодушие убивало его сильнее, чем ненависть. Теперь он знал, что они оба на рубеже. И был готов исполнить обещание.

Оставив крошечный поцелуй на губах, он проложил дорожку поцелуев вниз по подбородку - прямиком к ускоряющемуся пульсу. Резко выдохнув, Белла взметнула руки вверх, обнимая, хватая, прижимая его к себе. Он не знал, сделала ли она это от огня, который должна уже чувствовать, или от истинного желания. Ответ прояснился, когда его зубы прокусили нежную кожу на шее, запуская яд. Пальцы Беллы легли на его шею, и, несмотря на сдержанный вскрик, прижали ближе, словно девушка боялась, что он передумает в последний момент. Она действительно хотела, чтобы он обратил ее. Хотела всем сердцем.

Сомнения ушли прочь, Эдвард действовал как собранная пружина: лодыжки, колени, запястья, пока его яд не оказался везде. Несколько секунд, и все было кончено - время не повернуть вспять. Белла обращалась. И вместо страдания, что лишил ее жизни, чувствовал странное, необъяснимое, всепоглощающее облегчение. Теперь она в безопасности, его Белла больше никогда не умрет. Она была не права, когда считала, что он не хотел обращать ее. Хотел, больше всего на свете - темное желание, в котором боялся признаться даже самому себе и с которым отчаянно сражался.

Он вернулся к губам, чтобы запечатлеть поцелуй, скрепляющий окончательные узы их любви, которую он едва не погубил, не разрушил своим упрямством и заблуждением. Она еще не кричала, но в ее широко раскрытых карих глазах уже отчетливо читался ужас, который она переживает, а тело извивалось на кровати, пытаясь отторгнуть боль. Эдвард обхватил любимую крепко руками и ногами, устроившись так, чтобы Белла полностью оказалась в его объятиях. Ее маленькие ручки снова взметнулись вверх, вцепились в его шею, ища опору. В испуганных глазах он прочитал благодарность. С дрожащих напряженных губ слетело последнее человеческое «люблю».