POV Эдвард

– Да всё нормально, пап.

– Никаких драк?

– Никаких драк, отец, я не маленький мальчик и осознаю, что выпускные классы – это серьёзно.

– Я надеюсь на твоё понимание. И да, Эдвард, мама не звонила?

Он до сих пор не отошёл, конечно. После их с матерью развода прошёл всего лишь месяц, и даже будучи серьёзным политиком, Карлайл Каллен слишком переживал по этому поводу, из-за чего пил ещё больше. Мама не зря ушла, обозвав его алкоголиком и пожелав излечиться от этой страшной болезни. Это был первый раз, когда я видел ссорившихся родителей. Отец настоял, чтобы я остался с ним, но с Эсми у нас сохранились обычные родительские отношения, мы часто встречались и общались по телефону. Но, по желанию мамы, Карлайл ничего не должен был об этом знать.

– Нет, отец. Мне пора, звонок, – побыстрее отделался я и отключился, пока он вновь не начал промывать мне мозги насчёт поведения в этом году.

Всё же прошлый год стал достаточно сложным для школы и убыточным для кошелька родителей: ничего не мог с собой поделать, переходный возраст, однако. Так мне велела отмазываться от всех проблем Элис – специалист по придумыванию оправданий и мой единственный друг среди девушек. Я был буйным подростком с невероятным количеством энергии, которую не знал куда девать. Различные выходки и порча имущества – обычные шалости для парней моего возраста, но только этого с каждым месяцем мне становилось мало. В старших классах нашёл применение энергии в боях без правил. Пользуясь карманными деньгами, организовал небольшой бойцовский клуб прямо в школе, в спортивном зале. Договорился с учениками, а также смог перетянуть на свою сторону и охранников, которые нуждались в деньгах, а я – в развлечениях. С тех пор каждое воскресенье в час ночи все желающие собирались в школе Форкса и участвовали в боях без правил. Я тоже бился, но не за деньги, а ради удовольствия, ощущения адреналина в крови. Наш клуб просуществовал три месяца, пока какая-то крыса не слила всё Карлайлу… Домашний арест, лишение карманных денег, прав, машины, встреч с друзьями… Полная изоляция от социума. Так прошло всё лето, которое стало самым ужасным в моей жизни.

Уже закрывая дверцу шкафчика, я вдруг ощутил сильный удар в спину и едва устоял на ногах. Стоило ли говорить, что, вопреки всем данным родителям обещаниям вести себя паинькой, я уже закатывал рукава и был готов вступить в бой со смельчаком, посмевшим задеть Короля школы? Резко развернувшись, я уже было замахнулся, но вовремя остановил кулак буквально в сантиметре от зажмурившейся крошечной девочки в огромных очках и с парой учебников, которые она тесно прижимала к груди.

– Разуй глаза! – грубо рявкнул я, смахивая невидимую пыль с брюк и рубашки, а вокруг уже собиралась толпа.

Конечно, ведь любое связанное со мной происшествие всегда собирало много зрителей. Разумеется, больший интерес вызывали события, когда кто-то нарушал моё личное пространство. Я очень высоко ставил себя и гордился этим, мне нравилась слава и уважение, которое получал в этой школе. По словам отца, я должен был привыкать к тому, что мне подчиняются и меня боятся, ведь собирался пойти по его стопам – стать политиком.

– П-п-прости, – заикающимся, еле слышным голосом промямлила девчонка, вдруг открыла глаза и посмотрела на меня большими карими глазами, из которых уже через секунду хлынул целый поток слёз.

Честное слово, никогда не видел, чтобы их было так много! Затем она под улюлюканье и всеобщий хохот уронила книжки к куче уже разбросанных, вероятно, во время нашего столкновения, и убежала в женский туалет.

– Отлично, Эдвард! – похлопал меня по плечу Эммет.

– Кто это? Я её не видел раньше.

– Белла, новенькая, никто не знает, откуда она вообще взялась, про семью тоже ничего неизвестно. Но говорят, что она сбежала из детдома и живёт со старшим братом с криминальными наклонностями.

– Ясно.

Поправив лямку рюкзака, отправился к кабинету математики, который находился как раз в той стороне, куда убежала девочка. По пути прозвенел звонок, и все заторопились, перестав обращать на меня внимание. Я же остановился, застыв около двери в женский туалет.

Не понимал, что делать, потому что меня, кажется, начала мучить совесть. Редкое явление, тем более, в стенах школы. Я не собирался извиняться, вот ещё! Просто хотел посмотреть, а то вдруг сбежит, и мы больше не встретимся. Уже почти дотронулся до ручки, но вовремя отдёрнул руку, потому что дверь внезапно открылась. В проёме появилась Она. И я испытал невероятные ощущения! Почему-то девочка показалась мне настолько красивой, что я немедленно позабыл про всех бывших подружек, которых считал довольно-таки симпатичными. Маленького роста, в тёмно-синих потёртых джинсах, которые были ей совершенно не по фигуре, в какой-то странной толстовке, больше похожей на мужскую, и в рваных кедах – она сумела мне понравится! Волосы обычные, каштановые, завязанные в хвост, да ещё и эти ужасные очки. Господи, почему именно она? Новенькая разом перевернула во мне всё возможное.

– Ты что-то хотел? – пискнула она, но гордо задрала нос, хотя я видел, как на глазах снова появляются слёзы.

Боже, только не эти гребанные слёзы! Я боялся, что если она опять даст волю эмоциям, то я не сдержусь и прижму её к себе. Это будет уже рекордным проявлением чувств от Эдварда Каллена.

– Перепутал дверь, – как-то нелепо отмазался я, и в тот же момент чертыхнулся, потому что Брендон говорила, что в такие моменты это самая ужасная отговорка из всех.

– Ну, конечно, – уже более уверенно и неверующе поддакнула она.

– Подумаешь, учусь в этой школе с первого класса. Это ничего не значит, честно! Иногда и дома можно перепутать двери и по ошибке вместо своей спальни зайти в отцовскую. Вот тогда да, это страшно, и пора уносить ноги.

Боже мой, что я болтал? Надо остановиться, срочно. Снова посмотрел на неё, и сердце сжалось до такой степени, что стало трудно дышать: она улыбалась! Я смог заставить улыбнуться, а ведь она только что плакала. Плакала из-за меня. Чёрт побери, как всё глупо.

– Хорошо, – как-то просто ответила она, и я понял, что нам пора расходиться, но чувство недосказанности не давало покоя.

– Слушай, ты, э-э-э, в общем… Я не знаю, как сказать…

По привычке резко ударил кулаком по стенке, а девочка сильно вздрогнула и издала что-то вроде писка.

– О господи, прости, пожалуйста, дурацкая привычка, правда, дурацкая. Обещаю избавиться, если ты снова не начнёшь реветь, а то это бесит!

Почему меня учили, как следует высоко задирать планку и с превосходством смотреть на людей, а не общению с девушками в таких ситуациях? Несмотря на буйный нрав, мне нравилось учиться, и я частенько читал книги. Абсолютно разные и непохожие друг на друга. Одни были интересными, другие не слишком, но мне нравился сам процесс. В смысле, я не наслаждался их запахом или шелестом страниц, не забирался ночью на подоконник, чтобы под светом луны декламировать стихи поэтов девятнадцатого века, ища в этом романтику. Нет, просто мне быстро надоедало однообразие, и я всегда искал что-то интересное среди различных жанров, любил проверять всё сам, а не судить о произведении после прочтения одних лишь отзывов. И, конечно, попадались психологические книги. Например, знаменитая и любимая многими женщинами книга «Мужчины с Марса, женщины с Венеры». Она мне жутко не понравилась, но прочёл я её от начала и до конца.
Интересно, а существуют ли книги, посвященные правильному общению с девушками? Нужно будет поискать, чтобы в следующий раз облажаться не так сильно.

Руки как-то сами потянулись к её плечам, и через мгновенье она уже ревела у меня на груди, а я гладил её по спине и вдыхал запах волос. Они пахли… Собственно, ничем особенным. Шампунь, причем, скорее всего, самый дешевый. Ни запаха земляники, ни шоколада или яблок – ничего из того списка, который можно составить на основании различных произведений. Нет, я не читал женских романов. Ну, может быть, в крайних случаях. И вообще, я не виноват! Перед сном мама не выпускала их из рук, вот и приучила. Они совершенно неинтересные.

– Согласна.

Чёрт возьми, я сказал это вслух?! Надеюсь, околесицы про шампунь она не слышала. Не хотелось показаться настолько чокнутым парнем.
Белла отстранилась, а я вдруг понял, что запомнил её имя. Невероятно, но факт. И это с первого раза, хотя память именно на имена у меня была очень слабо развитой.

– Извини ещё раз. Я и в самом деле не со зла. Я очень неуклюжая! Мне иногда кажется, что нескладнее меня никого и на свете нет.

В мгновение ока она преобразилась в моих глазах! И вместо маленькой забитой девочки, которую несколько минут назад чуть не ударил, я увидел симпатичную девушку, с приятным голосом и забавной жестикуляцией. Хотя не советовал бы ей так резво размахивать руками, раз уж у неё проблемы с координацией. Так хотелось прикоснуться к ней, чтобы исследовать каждую чёрточку лица, каждый миллиметр тела, зарыться в её самые обыкновенные, но почему-то такие манящие волосы! Но я ещё не понимал, что со мной творилось, поэтому не давал внутренним порывам прорваться наружу.

– Да ладно, забей. Эм, извини, что напугал… дважды.

Запустил пальцы в волосы – обычный признак, что чувствовал себя виноватым.

– Мир? – она забавно улыбнулась и протянула мне руку, дабы скрепить слова крепким рукопожатием.

– Мир, – и я пожал протянутую ладонь.

– А где кабинет математики? И мои учебники, хотя, я уже и не думаю, что cмогу их вернуть.

Накатилось чувство жалости к этому милейшему созданию, как будто она какой-то забавный и милый зверёк из детского мультфильма, а не семнадцатилетняя девушка. Обязательно быть такой беззащитной?

– Вряд ли кому-то могли понадобиться твои гребаные учебники, Белла. Пойдём, заберём их из холла.

Она кивнула и медленно поплелась за мной, что немного раздражало, потому что я привык к быстрой ходьбе, но в качестве очередного извинения пришлось сбавить скорость, хотя и это мало чем помогло.

Посреди коридора всё так же валялась гора её учебников, и, честно говоря, я не понимал, как она могла всё это нести одна. Да тут даже я мог бы потерять равновесие, не говоря уже о такой малышке, как она.

Некоторое время, ставшее для меня сладостным, но пролетевшим незаметно, мы молча собирали её книжки, вернее, собирал я, потому что она не успевала протянуть руку, как я уже подхватывал и складывал себе в стопку. В общем, ей достались три небольших пособия, а остальной груз взял я.

– Где твой шкафчик? – выглядывая из-за книг, спросил я.

– В общем-то, вот, – она указала пальцем на соседний с моим.

Чёрт, будь прокляты эти происки судьбы.

Пока она ковырялась с замком, я более детально разглядывал девушку. Заметил, например, родинку на прикрытой волосами на шее, а на левой руке – родимое пятно, которого она, видимо, стеснялась и скрывала задравшимся сейчас рукавом. А ещё на лодыжке была повязана красная верёвочка. Мой опыт говорил, что похожие используют от сглаза, но Белла не производила впечатление суеверной.
Я чувствовал такой подъём духа, что становилось страшно, а ещё делался одержим желанием поговорить с ней, что совершенно не в моём стиле. С девушками у меня никогда проблем не возникало: если ты крутой парень, то девчонки на тебя просто вешались. Но уделять внимание каждой – абсурдно с моей стороны, поэтому я привык брать от них необходимое и не заморачиваться насчёт общения.

– Получилось! – радостно прошептала она.

Я спокойно засунул все учебники в шкафчик, в то время как она и с тремя еле справилась, так что пришлось помогать. Впрочем, как и с закрытием этого хранилища. Неужели можно быть настолько неумелой?

– Что ж, мы справились с этой непосильной задачей, – произнёс я.

– Да, – коротко ответила Белла. – Только есть ещё одна ма-а-а-аленькая проблемка.

Я вопросительно приподнял бровь, потому что не имел представления, с чем ещё она не могла справиться.

– Учебник математики находится в самом низу, – она указала на него пальцем, и даже я ничего не мог с этим поделать.

Вытаскивать кирпичик, чтобы развалилась вся стена, не хотелось. Пришлось импровизировать, а именно – делать то, что я умел лучше всего.

– Без проблем, прогуляем.

– Это мой первый день в школе и вообще-то первый урок, – вяло начала девушка, но по глазам было видно, что желание у неё уже появилось.

– Не парься, уладим, пойдём, – и я потянул за руку.

Она податливо пошла за мной, а я ощутил, что должен защищать её от всех неприятностей, стать для неё каменной стеной. Но как переступить через себя и свои принципы? Через характер и воспитание? Это ещё предстояло, но в данный момент, ее ладошка покоилась в моей, и Белла шла туда, куда вёл я. Это важно.
Мы спускались со второго этажа, постоянно прижимаясь к стенам и хихикая, потому что боялись, что засекут, хотя у меня и не могло возникнуть проблем на этой почве, но в тот момент я не задумывался, а наслаждался нашим маленьким совместным приключением.

Дальше пришлось быстро бежать мимо открытой двери одного из кабинетов, что Белле удавалось плохо, затем мы прошли ещё два коридора и наконец-то вышли через чёрный вход на задний двор школы, где стояло несколько мусорных контейнеров с отходами из школьной столовой, и рядом, в углублении, хранился инвентарь. В общем, место безопасное и проверенное, а самое главное, что без камер видеонаблюдения. В прошлом году у меня возникали некоторые разногласия с этими чудесами техники.

Белла уселась на крыльцо и, закрыв глаза, тяжело дышала, что напугало меня, потому что могло служить началом приступа астмы или, того хуже, эпилепсии.
Но оказалось, что она просто пыталась отдышаться после нашей лёгкой пробежки, в то время как я даже малейшей усталости не почувствовал, лишь радость от содеянного проступка.

– Да ладно тебе, мы пробежали не так много, – отмахнулся я, устраиваясь рядом с ней.

Пошарив в карманах брюк, достал пачку сигарет и зажигалку, привычно вытащил одну, зажёг огонь, прикрывая его рукой, потому что дул сильный ветер, и уже через секунду сделал затяжку. Кайф.

– Очень много! – неожиданно бодро заявила она. – В детстве у меня была сложная операция на сердце, врачи не рекомендуют заниматься физическими упражнениями, а уж тем более бегать. Но я не хочу об этом говорить, – а потом уставилась карими глазами на меня и сигарету, как раз в тот момент, когда я выдыхал дым и собирался всё же обсудить её здоровье.

От такого пристального взгляда чуть не поперхнулся, ей-богу.

– Ну что?

– Ты куришь.

– Ага, – вяло заявил я, продолжая вдыхать и выдыхать, не понимая, что её так взбудоражило, потому что голос Беллы прорезался и стал немного увереннее. Хотя в моем представлении она и уверенность – несовместимые понятия. Но возможно, что я ещё плохо её знал.

– Тогда всё ясно. – Она резко встала и собралась уйти, я же вовремя поднялся и дёрнул её за руку, получилось немного грубовато, но не привык быть ласковым и нежным.

– Да что в этом такого? – взорвался я.

– Абсолютно ничего, это выбор каждого. Рак лёгких и другие проистекающие от курения болезни ничего не значат, конечно же.

– Белла, весь мир курит, и ничего: живет и здравствует. Не будешь же ты прекращать общение со всеми, кто занимается этим гребаным делом?

– Почему не буду? – она удивленно посмотрела, и я вновь понял, что это маленькая девочка не так проста, как кажется.

Но в моей защите она всё же нуждалась, поэтому я решил на время сдаться и затушил об стену школы только начатую сигарету. Эта малышка не будет убегать и злиться, а я смогу выглядеть в её глазах лучше, чем есть на самом деле. Пепел осыпался прямо на мои новые кроссовки, но я даже и не думал переживать, не девчонка же, чтобы из-за шмоток дергаться.

– Довольна?

Она удовлетворенно кивнула и снова опустилась на ступеньку, я – следом.

– Почему ты пошёл за мной? Мне кажется, что никто от тебя такого не ожидал. Ты, вроде как, крутой парень в школе, – она говорила, глядя себе под ноги, вновь появилась какая-то неуверенность.

– Крутой парень? Да, неплохая характеристика, спасибо, красивая. Не знаю, зачем пошёл, внутренний порыв, и ты права, не каждый день я делаю такое. Видимо, ты особенная.

Как-то легко в этом признался, потому что всё сказанное являлось чистой правдой, и я не видел смысла этого скрывать. От Беллы вообще не хотелось чего-то скрывать, от её глаз все равно ничего не пряталось. Эта девушка явно весьма проницательная.

– Я люблю зелёный цвет. Знаешь, такой насыщенный, яркий, но не изумрудный, этот мне совсем не нравится. А ты какой?

Я ни хрена не понимал, что творилось, и каким образом она смогла перейти на другую тему, но ответил, причем вполне осознанно:

– Карий. В смысле, коричневый.

– Не надо называть цвет моих глаз, мне он не нравится. Такой обычный, непримечательный, как и я.

– Ты весьма примечательная.

– Конечно. – О, а теперь прорезался сарказм!

Сарказм в исполнении Беллы? Невероятно, но мне понравилось!

– Ты потрясающая.

На минутку она застыла и, уверен, затаила дыхание. Я увидел, как её щёки постепенно порозовели, а затем и заалели. У меня опять начался приступ переживаний: вдруг опять признак болезни? Я уже не представлял, как она вообще дожила до семнадцати лет, неужели никто не волновался за неё так, как я? Вот чёрт, что за хрень творилась в моей голове?

– Ты тоже.

Минут десять мы сидели в молчании, а затем оба одновременно встали и вновь в безмолвии дошли до кабинета математики. Точнее, я – до кабинета, а она остановилась у женского туалета. Я дождался звонка, встретил друзей, как обычно, не удовлетворив их любопытства и не ответив, где болтался, прошёл мимо Беллы, стараясь не смотреть в её сторону. Не смотреть, не смотреть… И всё же оглянулся, конечно же, встретившись с её карими глазами, спрятанными за стеклами очков. Она, действительно, потрясающая. Но я не представлял, что делать и с кем говорить об этом. Совет, необходим совет. Но к кому идти? Что делать? Кто поймёт? Или самому? Чёртова неуверенность, откуда она взялась? Неужели подхватил от Беллы. А ещё, похоже, некоторое время назад я бросил курить и ломать стенки кулаками. Спасибо тебе, маленькая девочка.