Ноль

Автор: -
Рейтинг: R
Пейринг: -
Жанр: drama
Аннотация: Да, она безмерно любила и любит его, а он всегда любил...



- Оп-ля! Оп-ля! – качели набирают высоту, а светловолосый малыш задорно смеясь, пытается разогнать железную конструкцию еще быстрее.
- Мама, еще! – просит он, махая ножками. – Выше! Выше!
- А тебе не страшно? – спрашивает женщина, улыбаясь в ответ, но чувствует нутром – что-то здесь не так.
И тут мир словно покачнулся. Ясное солнце, только что блиставшее в локонах мальчугана, сменяется серым туманом, а двор пустеет. Женщина оглядывается кругом, пытаясь понять, что произошло. Ей становиться страшно и она опускает взгляд на качели, но они пусты.
- Сына? Ты где? Сын! – кричи она, но никто ей не отвечает. - Алёша!

Тамара резко села на кровати, стирая со лба холодный пот. На улице слишком темно даже для раннего утра, а взгляд со страхом направляется к часам. Слишком рано. Она ложиться обратно, уставившись в потолок покрытый трещинами, зная, что уснуть уже не сможет.
Впрочем, долго удержать себя в кровати у женщины так не получилось – слишком тяжело не думать, не вспоминать… Одев халат, побрела на кухню, по пути включив свет. Яркие желтые лучи ударили по глазам наотмашь, но женщина была этому даже рада хоть какое-то напоминание о том, что на все еще здесь, что все еще дышит. Она нажала кнопку чайника и села за кухонный стол, прислушиваясь к усиливающемуся шуму. Когда вода закипела, она бросила в чашку пакетик чая и ложку, к которым так и не притронулась. Ладони окружили чашку, еле прикасаясь подушечками пальцев к горячей поверхности, принося успокоение. Где-то сверху, преодолевая железобетонные перегородки, бьют старые часы, а ей хочется заткнуть уши и сбежать. Тамара вскочила и бросилась к раковине, включив воду и опустив в нее ладони. Лед – то, что нужно. Пара резких движений - и она мокрая почти по пояс трет пальцами мокрое лицо.
- Все в порядке, - напоминает она себе безжизненным голосом, затем, открыв кухонный шкаф, достает стопки тарелок и кладет их в раковину, забросив на плечо полотенце. Каких-то три часа и все - нужно будет идти на работу. А там люди, заботы… там легче.

К остановке Тамара шла медленно - еще слишком рано, и если она приедет быстрее, то может оказаться под закрытой дверью. Уж лучше посидеть под навесом, пропустив несколько троллейбусов. Опустившись на лавку она наблюдала, как горожане прибегали, вталкивались в переполненный транспорт и уезжали по своим делам. Тамара чувствовала, что это не люди, а сама жизнь бежит со скоростью поезда, а она так и сидит на обочине, никуда не двигаясь. Впервые за восемнадцать лет ее это устраивало.
Прибыл очередной троллейбус и она решила, что пора ехать – слишком холодно просто сидеть на улице. Она взлетела по скользким ступенькам, из кармана тут же появился припасенный талончик, который она закомпостировала почти на ходу, после чего забралась на сиденье напротив двери. Сумка сморщилась в ее цепких объятьях, а лоб прикоснулся к холодному стеклу.
«Я еду на работу. Все в порядке» - мысленно напомнила она себе.

К каждому рабочему дню Тамара готовилась заранее. Она точно знала, что возле входа курят бухгалтерши Света и Люда, попутно обсуждая весь офис, как знала и то, что завидев ее они на секунду опустят глаза, а после ее ухода – начнут шептаться еще активнее, внутри ей безразлично кивнет охранник, затем уборщица баба Маша начнет причитать:
- Ох, молодежь… Такое горе!
А стоит ей зайти в свой кабинет, как все разговоры тут же смолкнут. Но она как всегда сделает вид, что ничего этого не заметила, включит компьютер и начнет работать. Так пройдет час, два, восемь… За это время она встанет может быть раз пять – чтобы сходить на ксерокс или сделать себе чаю, который так и останется невыпитым, но она сделает его просто для того, чтобы люди думали, что все в порядке. Так пройдет день, два, неделя, месяц – вся жизнь. Просто потому, что другого варианта нет. Он исчез, испарился, как и сам смысл жизни.
Раздался резкий телефонный звонок, но только на пятом сигнале Тамара поняла, что это ее собственный мобильный. Ей впервые пришла в голову мысль, что его можно прямо сейчас выбросить в мусорное ведро, но пытливые взгляды коллег заставили ее ответить.
- Алло, - в голосе не слышалось ни вопроса, ни интереса.
- Привет, Тома, - раздался приглушенный мужской голос.
- Это ты? – спросила она спокойно.
- Да, только я прошу тебя, не бросай трубку! Нам нужно поговорить.
- О чем?
- Только не начинай опять о том, что мы чужие люди! Мне нужно… - мужчина запнулся и несмело продолжил. - Я хочу… Ты должна понимать, он был и моим сыном! Я…
- Алексей, ты прав. Был.
- Тома! Подожди!
- Зачем? Чего? Мы долго ждали тебя, Лёша. А теперь… теперь все это потеряло всякий смысл.
- Ты должна понять…
- Нет, не должна, - опять оборвала его женщина. – Оставь меня в покое. Просто сделай это, хорошо?
- Тома…
- Прощай, Лёша, - сказала она, отключив телефон и положив его перед собой на стол. Как же она ждала когда-то такого звонка! Верила, что он если не вернется, то попросит прощения, а сейчас… Сейчас не имеет значения, что он хотел сказать, будь то прощение или порицание, просто кто-то взял и отрезал ту невидимую ниточку, что когда-то связывала их, что не давала ей начать жизнь сначала целых десять лет. Теперь он для нее просто еще один знакомый – не самый худший, не самый лучший, словно один из ее ежедневных попутчиков в троллейбусе номер восемь.

Еще совсем недавно она боялась возвращаться темными улицами, вздрагивая от любого звука пьяного хохота, доносившегося из очередной подворотни или гоны гаражей. Она не отворачивалась как раньше от наглых надписей на стенах или роющихся в мусорщиках бомжей. Отвращение пропало точно так же как и интерес. Она просто знала – нужно пройти триста метров от остановки к подъезду, набрать нехитрый код, подняться по пяти лестничным пролетам и тремя поворотами отпереть дверь – все просто. Для этого не нужно смотреть по сторонам, не нужно с кем-то здороваться, улыбаться – нужно просто это сделать, чтобы оказаться дома. А там – приготовить ужин, накрыть на стол, взять в руки вилку… Она сможет! Она сделает – все же настолько просто!
«Все хорошо».
Со стороны детской площадки до нее доноситься знакомый мелодичный смех юной девушки и Тамара сама не заметила, как повернулась на звук. В ту же секунду она замерла посреди улицы, словно Колос, наблюдая как юная брюнетка прячется за спину одногодки, чтобы скрыться от другого паренька.
- Нет! – щебечет она. - Я же пошутила!
- Да ладно тебе, Солнцева! – отвечает ей «защитник», но тут смех девушки резко обрывается. Она замечает Тамару и первым делом опять прячется за спину парню, но на сей раз скрываясь от нее.
Ком в горле резко превратился в волну ярости и отчаянья. Чтобы не совершить чего-нибудь страшного, Тамара почти бежит к подъезду.
- Тетя Тома! – окрикивает ее девочка, стуча каблучками за спиной. – Подождите!
Тамара замерла, пытаясь сдержаться и не броситься к…
- Мне очень жаль, тетя Тома, - послышалось тихое.
Тамара и сама не заметила, как обернулась, взглянула в красивые зеленые глаза и прошипела:
- Себя пожалей, падаль!
После заскочила в подъезд и громко хлопнула дверью. Пять пролетов показались одним шагом и вот она, отперевшись всем телом о дверь, пытается вставить ключ в замочную скважину, но руки дрожат настолько, что не удается даже приблизиться к цели.
Тамара глотает слезы и все пытается, но дверь словно ходит ходуном. Она стирает рукавом соленные слезы, ноги подкашиваются и она оседает на пол, скривив рот в беззвучном крике.
Она не помнила, как попала в квартиру, как сняла верхнюю одежду. Память не подсказала ей, как она очутилась на кухне и откуда взялся старый семейный альбом. Она листала его, пересматривая фотографии своего Алёши, начиная с младенческих черно-белых, заканчивая выпускными.
Как же она гордилась им! Сколько надежд связанно с ним одним... Он – вся ее жизнь. Нерастраченная, не прожитая, но утерянная.
Она безмерно любила его.
Из альбома выпала фотография, которую еще не успели вклеить, но уже приготовили для этого. На изображении годичной давности двое молодых людей. Они идут рядом, не обнимаясь и даже, не держась за руки, просто идут довольные жизнью и прогулкой.
Да, она безмерно любила и любит его, а он всегда любил Дашу Солнцеву.
Она взяла небольшой кусочек картона и поразилась, с какой силой он же ей пальцы. Тамара не выдержала, бросив фото в альбом и резко его захлопнув, но уже через пару минут открыла его, чтобы снова и снова рассматривать каждый снимок и вспоминать, вспоминать, вспоминать…
Только около трех ночи она решилась выпустить альбом из рук. Она заставила себя встать и отнести альбом в комнату сына.
Ей больно было смотреть на застеленную кровать, пустой компьютерный стул и идеально висящую в шкафах одежду. Однажды она не выдержала и смяв пару носков, закинула их под кровать, благодаря Бога, что никто не видит ее безумия. Но сегодня она просто прижала к лицу его любимый свитер. Отняв ткань от лица, она глянула на компьютерный стол – единственное место, которое она до сих пор оставила неприкосновенным. Аккуратно сев на стул, она нажала кнопку пуска, замерев в небывалом напряжении. Ей казалось, что она предает сына, вторгаясь на его личную территорию, но Тамара чувствовала, что без этого не сможет дальше жить. Ей просто нужна еще одна деталь, чтобы сложить пазл, который оставил ей сын и что еще важнее – свое соучастие в нем, но теперь полностью.
Рабочий стол настолько отличался от привычного, что Тамара вначале растерялась, но тут ее взгляд зацепился за единственный текстовой файл, и она тут же навела на него стрелочку мышки, но только после первого клика заметила странное название - «0».
Но уже через секунду она пожалела, что открыла это письмо:
«Зачем это все, если внутри одна пустота?»
Тамару начало трясти в жутком ознобе. Она в ужасе оттолкнула от себя экран, крепко зажмурившись, прошептала:
- А как же я?

Тамара еле выдержала положенное время и ровно в семь оказалась возле чужой двери. Она сжала и разжала кулаки, а потом быстро позвонила в дверь и зажмурилась.
- Что я делаю? – спросила она себя и уже развернулась, чтобы уйти, как дверь чуточку приоткрылась.
- Тетя Тома? – пискнул испуганный голосок.
- Прости, что рано, - быстро проговорила Тамара. – А еще прости за то, что я тебе вчера сказала.
- Теть Тома, я понимаю… - пролепетала девушка, хотя по ее глазам было видно, как она испугана.
- Ты хорошая девочка, - твердо ответила незваная гостья. – И ты ни в чем не виновата.
- Тетя Тома…
- Пойду я, - кивнула сама себе Тамара. – Береги себя, ладно.
- Ладно, - ответила девушка, закусив губу и проводив утреннюю посетительницу несмелым взглядом.
Тамара вышла на улицу и вдохнула полной грудью. Впервые за несколько месяцев выдался прекрасный солнечный денек. Она подставила щеки чуть теплому весеннему солнцу, проведя по лицу руками, словно умывшись лучами, после чего быстрым шагом пересекла двор, зайдя в соседний дом. Она медленно подымалась по лестнице, чуть улыбаясь. Добравшись до последнего пролета она улыбнулась иронично, мысленно аплодируя местным чиновникам, чьей практичности хватило только чтобы забаррикадировать выход всего на одну крышу – место происшествия. Она с легкостью открыла железный лаз и выбралась наверх. Здесь солнце сияло еще ярче, а вид открывался просто волшебный.
- Как же хорошо, Алёша… - мурлыкнула она, приближаясь к перилам и подставляя закрытые глаза теплому свету.
А ведь так естественно крепко взяться за холодные трубы, перекинуть сначала одну ногу, затем вторую, аккуратно развернуться лицом к пропасти под названием «собственный двор».
Она вдруг вспомнила ту песенку, что любила напивать беременной. Она давно не помнила слов, но мелодия все еще звучала в ее голове… и тут в мысли словно кто-то ворвался:
«Мама, нет!»
- Все хорошо, Алёша, - ответила Тамара и отпустила перила.