Следующая неделя была напряженной. Я с головой погрузился в работу, чтобы ни о чем не думать. Даже домой ездил всего два раза – ночевал в офисе.

Завтра должна была состояться премия в Нью–Йорке, и мне необходимо было выспаться нормально. Поэтому сегодняшнюю ночь я провел дома.

Я уже спустился в гостиную, когда услышал голос Беллы, доносящийся из кухни.

– Так, я уезжаю. Точнее, улетаю, – сказал я, залетев на кухню.

Не то чтобы я хотел отчитаться, просто... Да понятия не имею, зачем я туда пошел.

– Улетаете? – переспросила Белла.

– Да. Завтра премия в Нью–Йорке, мне нужно присутствовать. Скажи Джейку, чтобы посмотрел мою машину, там что-то стучит. – Выпалил я и уже было пошел обратно, как пришлось остановиться.

– Пап? – тихонько спросила Виолетта.

– Что?

– А праздник?

Праздник?!

– Малышка, ты кушай, хорошо, – сказала Белла Виолетте. – Можно вас на минуточку, – попросила она, проходя мимо меня.

– Только быстро, – сказал я, выходя за ней.

– А как же праздник? – непонимающе спросила Белла.

– Какой праздник-то?

– День рождения Виолетты.

Так, Эдвард, напрягай мозги. Какое завтра число?

– Он же завтра...

– Твою мать, – раздосадовано протянул я, – совсем забыл... Но мне нужно быть в Нью-Йорке...

Белла смотрела на меня, как на врага народа.
– Я постараюсь вернуться пораньше, – сказал я и быстро ушел.

Ну да, у меня иногда бывают провалы в памяти. Но, если подумать, так ли я нужен на этом празднике? Мы с Виолеттой, как мне иногда кажется, заключили тот же договор, что и с монстрами: она сама по себе, я сам по себе. У Виолетты есть все: игрушки, одежда, да все. Если я не буду работать – ничего не будет.

Весь перелет и оставшийся день я уверял себя, что я не такой уж и плохой отец, по крайней мере, Виолетта обеспечена всем, да и на будущее у нее явно денег хватит.

Но почему-то перед глазами появлялось осуждающее лицо Беллы. Кажется, только она может вызывать во мне какие-то эмоции, ничего не говоря.

Правда, все же на следующее утро я вспомнил про день рождения Виолетты. Я звонил долбаных три раза, но никто не брал трубку! И, заранее зная, что все будут думать, что я попросту забыл, сразу же взбесился.

Премия стартовала в семь часов. Я показался на ковровой дорожке, ответил на парочку тупых вопросов и прошел в зал.

Но я не мог ни с кем нормально поговорить. Опять передо мной вспыхивала осуждающая Белла и Виолетта, зовущая меня.

Я с досадой простонал, поняв, что если не поеду домой, то перестану существовать для них в принципе.

– Ты куда? – непонимающе спросил Джеймс.

– Домой, – обреченно сказал я, – за меня получи что-нибудь, если я выиграю.

– Как домой? Ты в своем уме? – прорычал он.

– У Виолетты сегодня день рождения.

– И ты только что об этом вспомнил?

– Нет, я со вчерашнего дня это знаю. Только надумал.

Джеймс ничего не сказал и только отмахнулся от меня.

Я же поехал в аэропорт. Ну и, конечно же, я не смог прилететь вовремя. Чтобы быть там вовремя не стоило и улетать. Но я же так не могу.

Я залетел в дом и заметил, как в гостиной без особого стеснения Белла потягивает виски.

– Где Виолетта? – спросил я.

Белла даже не взглянула на меня, а смотря куда-то в сторону, ответила:
– Как и все нормальные дети, спит. Уже час ночи.

Я повернулся и быстро пошел к лестнице.

– Сегодня она три раза задувала свечи на тортах. И каждый раз загадывала желание. Одно и то же желание, – начала Белла, все также смотря перед собой. – Она хотела, чтобы ее папа приехал к ней на праздник. – Я невольно остановился. – Она хотела, чтобы на празднике были ее любимые родители. Но если мама позвонила утром, предупредила, что не сможет приехать, извинилась и поздравила свою единственную дочку с днем рождения, то звонка от папы она не дождалась. Ви просто верила и ждала. Она получила подарки ото всех, ну почти. Но если бы приехал папа, обнял ее, сказал, как он ее любит, никакие подарки были бы не нужны.

Наконец, она взглянула на меня. Такого взгляда я не видел еще никогда. Он был полон какой-то жалости и презрения. Словно я был самым мерзким человеком на земле.

– Виолетте не нужны игрушки. Ей нужна любовь. Любовь ее родителей. Не няни, не водителя, не собак, а родителей.

– Я не смог приехать раньше, – выдохнул я.

– Вы и не хотели, – слегка усмехнулась она. – И Ви это знает и понимает. Я каждый раз пытаюсь убедить ее в том, что вы любите ее, и каждый раз она доказывает мне обратное.

Белла залпом допила виски и встала с дивана.

Медленно поднявшись по лестнице, будучи уже на втором этаже, она сказала:
– Если бы мой сын не умер, сейчас он был бы ровесником Виолетты. И я не могу придумать ни одной причины, по которой я бы не присутствовала бы на его празднике... Даже если бы его спасли, а меня нет – он все равно чувствовал бы мое присутствие и мою любовь... Доброй ночи, мистер Каллен.

Я чувствовал, как закипаю. Во-первых, ей не стоило так себя вести, во-вторых, так на меня смотреть, в-третьих, так со мной разговаривать, и в-четвертых, говорить мне именно то, что она сказала.

Кровь во мне начинала бурлить. Начиная от мелких капилляров на кончиках пальцев, волнение распространялось по всему организму.

Да кто эта девчонка вообще такая? Она, кажется, забыла, кто тут я, и кто она? Какого хрена?

Я влетел по лестнице вслед за Беллой.
– А ну стой!

Она даже не повернулась в мою сторону.

– Я сказал, стой, – прорычал я, схватив ее за руку.

Я был в ярости. Злость просто переполняла меня.

– Ты думаешь, ты самая умная? – прошипел я. – Ты ни черта не знаешь и не понимаешь.

– Тут и понимать нечего, – усмехнулась она.

То, что она именно усмехнулась, вообще лишило меня разума. Я грубо схватил ее за руки и стал потрясывать. Хотелось, чтобы она пришла в себя и последила за своей речью, пока я не наделал еще чего-нибудь в порыве гнева.

– Я пашу сутки напролет, иначе ничего добиться нельзя. Ты никто, твое имя растворится в пустоте, если его произнести, – шипел я прямо ей в лицо. – А мое имя многое значит. Ко мне прислушиваются, меня уважают, я не пустое место в этом мире.

– Мне больно. – Она попыталась вырваться из моих рук, но я лишь сильнее сжал ее руки.

– А мне плевать. Я плачу тебе, усекла? И я плачу не за ту фигню, что ты несла сейчас там, внизу. Твое мнение никого не волнует, можешь запихнуть его себе в задницу.

– И пускай, – скривилась она, – пускай для всего мира я никто, зато я – весь мир для нескольких людей, а это гораздо важнее. Хотя бы для одной девочки, которая в первый день моего пребывания тут, проснулась и испугалась, что меня нет, что я ей приснилась. И плевать я хотела на мнение всего мира. Меня вполне устраивает моя значимость для конкретных людей...

– Что? – На моем лице появилась усмешка. – Я плачу тебе за то, чтобы ты была для Виолетты тем, чем она захочет.

– К сожалению, у меня нет своих детей, чтобы делать это бесплатно.

– Да уж, – фыркнул я, – тогда бы ты возилась с соплями своих отпрысков, а не с моей дочерью. И я бы посмотрел, как бы ты зарабатывала и одновременно была бы все время с ними.

– Не ваше дело, – прошипела она.

– Мое. Захочу, и станет моим. За те деньги, что я плачу тебе, я могу говорить что угодно и о чем угодно. Мне плевать на тебя и твою ничтожную жизнь, мне плевать на ту аварию и твоего ребенка и то, как в твоем понимании должны вести себя идеальные родители. Мне плевать.

Я ощущал собственное превосходство, видя ее испуганной. Видишь, кто тут босс?

По ее щеке медленно скатилась слеза.
– Если я захочу, ты будешь делать все, что я захочу. Потому что ты никто. Ты продаешься. Я могу купить тебя, как любую вещь и сделать с тобой все, что угодно. В этом отличие между мной и тобой. Ты никто. У тебя не может быть своего мнения. Я плачу тебе за то, чтобы ты молча выполняла свои обязанности. А ты, кажется, забылась и возомнила себя центром вселенной? Я мигом опущу тебя на землю, поняла?

Я еще сильнее сжал ее руки и сильно встряхнул.

– Поняла? – сквозь зубы процедил я.
Она легонько кивнула.

– Я не слышу, – прорычал я.

– Да, – едва слышно ответила она. – Я все поняла. Мне больно, отпустите, пожалуйста.

Я отпустил ее, и Белла сразу бегом сорвалась к себе в комнату.

А я... Я был ничтожеством... Выплеснув на Беллу весь свой яд, всю злость и, вспомнив ее испуганное лицо, я понял, ЧТО я натворил.

Адреналин отступал, а на его место приходило незнакомое мне чувство какого-то страха, безумного волнения и тревоги. Я понимал, что она не останется больше в этом доме, после всего, что я ей сказал. Я надавил на самое больное, прекрасно осознавая, что делаю. Но минуту назад казалось важным лишь показать ей, кто же такой Эдвард Каллен. Показал, твою мать.

Я сорвался с места и влетел в комнату Беллы.

Она сидела на полу и плакала.

– Прости меня, прости, прости, – шептал я.

Я сел к ней на пол и продолжал шептать:
– Прости меня, Белла, прости. Я не хотел, я не знаю, почему я все это сказал, прости...

От этих слов Белла еще больше разревелась.
– Пожалуйста, Белла, – я взял в руки ее заплаканное лицо, – прости меня. Ты... Ты была абсолютно права. Ты первая, кто смог мне возразить, и сказала правду, я к ней не привык, не сдержался, не подумал. Прости меня, пожалуйста.

Белла отчаянно вертела головой.
– Ты была права, а не я. Ты права, это я никто в этом доме. Я никто для Виолетты, а ты для нее все. Я бы отдал все на свете, лишь бы также стать для нее всем, научиться... Прости меня... Все, что я сказал – это все было на эмоциях, я не считаю так, прости меня...

Я прижался своим лбом к ее, продолжая шептать «прости»...

Я ждал, как она, возможно, начнет меня отталкивать или колотить, но Белла с силой прижалась ко мне.

– Прости меня, пожалуйста, – прошептал я, вытерев ее слезы пальцами. – Пожалуйста...

Я не знал, как вымолить у нее прощение. Не знал и был готов провалиться под землю из-за ощущения собственного бессилия.

– Пожалуйста, – еще раз прошептал я.

Белла не отрывала от меня глаз. Слез больше не было, и я просто продолжал гладить ее щеку, наивно полагая, что это ее успокоит.

Но она уже не выглядела озлобленной, чем в сотый раз поразила меня.

Белла немного приоткрыла рот, и моя рука инстинктивно дернулась к ее губам. Я аккуратно очертил контур ее губ кончиками пальцев.

И в этот момент мне вдруг захотелось почувствовать ее мягкие теплые губы на своих. Не пытаясь сопротивляться внезапно возникшему желанию, я прошептал «прости» и прикоснулся к ним.

Я не двигался, просто наслаждался их теплом и мягкостью.

– Не уходи, – прошептал я, оторвавшись от ее губ, и вновь прикоснулся к ним.
Но теперь я нежно целовал ее, плавно, не спеша.

Я положил руку на талию Беллы и стал притягивать ее к себе. Мне захотелось прижать ее к себе как можно крепче, словно это могло избавить меня от чувства вины.

И тут Белла запустила руку в мои волосы и притянула меня к себе. Она отвечала на поцелуй, ее губы нежно целовали мои, стараясь приноровиться к моему темпу.

Белла сильнее сжимала руку в кулак и притягивала меня к себе. Было немного больно, но я был согласен терпеть любую боль, лишь бы не было больно ей, лишь бы она меня простила.


Я сидел на полу, облокотившись спиной о стену, а Белла спала, лежа прямо на мне. После долгого поцелуя, я прижал Беллу к себе, а она и не сопротивлялась и довольно быстро заснула. Я, конечно, мог отнести ее на кровать, но жутко не хотел. Я не хотел терять этот контакт с ней, не хотел отпускать ее...

Я проснулся оттого, что с меня кубарем скатилась Белла, и в комнату влетела Виолетта.

– Белла! – крикнула она, забегая в комнату. Дочь в изумлении уставилась на нас, лежащих в углу комнаты.

Белла осторожно обернулась и, увидев меня, вспыхнула.

– Привет, малышка. – Она сделала вид, что ничего особенного не произошло. – А я тут кольцо потеряла, укатилось куда-то, а твой папа мне помог его найти.

– Да, – подыграл ей я. – Держи.

Я незаметно для Виолетты снял кольцо со своего пальца и отдал его Белле.

И она, недолго думая, надела его на безымянный палец.

– Ну я тогда пойду, раз кольцо нашлось. – Я решил ретироваться, уж больно подозрительно смотрела на меня Виолетта.

Я выдохнул с облегчением, оказавшись в своей спальне. Рухнув на кровать, я вспомнил, как Белла надела на палец мое кольцо.

Таких колец было два. Фамильная ценность, они оба достались только с тем условием, что я надену одно из них на палец девушке, которая будет любовью всей моей жизни. Да, время шло, но кольца до сих пор были при мне. Когда я понял, что в моей жизни прочно обосновалась одна женщина – музыка, с подачи родных мы украсили кольца клавишами. Но... кольца все равно были у меня. Даже после свадьбы. Таня вообще не знала о них. А я понимал, что она явно не любовь всей моей жизни.

Наверное, эти кольца – единственное, что напоминало мне о том, что кроме денег и секса в жизни должна быть любовь. Настоящая любовь.

Это кольцо предназначалось моей женщине. В Нью-Йорке я отвез его к ювелиру, чтобы почистить и потом надел, чтобы не потерять.

И то, что Белла надела его, понятия не имея, что это за кольцо, вызывало во мне противоречивые чувства. Сначала мне захотелось его забрать, но буквально через секунду я понял, что именно такой девушкой и должна быть любимая. Честной, открытой, нежной, любящей... Моей женой должна быть не силиконовая кукла, которая даже лоб не сможет наморщить из-за ботокса, а такая, как Белла – настоящая.

Поспав еще пару часов, я выехал из дома просто проветриться. Странно, но сейчас мне казалось, что кольцо там, где и должно быть – на руке девушки, которая вызывает у меня какие-то эмоции... Вполне определенные желания: защищать, оберегать и... целовать... любить...

Я любил поцелуи, любил секс, но все это было другим с другими женщинами. Поцелуи нужны были только для возбуждения, а секс – только для удовольствия.

А целовать Беллу вчера мне просто понравилось... Просто целовать, наслаждаться процессом. Чувствовать ее дыхание совсем рядом, чувствовать, как она нуждается во мне. Может, это все мой эгоизм, но мне казалось, что это действительно так.

Я весь день просто катался по городу, думая о своей жизни. Ни черта, конечно, не понимал, но продолжал думать. И домой я вернулся уже вечером.

Я расстегнул рубашку и стал наливать себе виски. Как раз в этот момент со второго этажа спускалась Белла. На ее лице была какая-то глуповатая улыбка.

– Как Виолетта? – спросил я.

– Спит, – Белла улыбнулась еще шире.

– Будешь? – я кивнул в сторону виски.

– Если только чуть-чуть.

Я плеснул виски в бокал и протянул его ей.
– Спасибо.

Между нами отчетливо чувствовалось напряжение и недоговоренность, незавершенность – ведь утром я просто сбежал с поля боя, как последний трус.

– Пойдем, нужно поговорить, – сказал я и, взяв свой бокал, пошел к кабинету.

Я открыл дверь, пропустил Беллу и только потом зашел сам. Так же поступают джентльмены?

Белла залпом опрокинула виски и сказала:
– Я пришла отдать вам кольцо. Спасибо, что подыграли мне.

– Да, Виолетта очень удивилась бы, узнав, что произошло на самом деле, – усмехнулся я.

– Да, – улыбнулась она в ответ.

Я сделал глоток виски и обратил внимание на руку Беллы. Это кольцо словно создано для ее руки.

– На твоей руке отлично смотрится, – почти шепотом сказал я, взяв ее руку в свою.

– Оно очень красивое, – улыбнулась она.

– Его мне подарили родители, фамильная драгоценность. Сначала были только камни, а клавиши добавили потом, когда я полюбил музыку.

– Вы играете на рояле? – удивленно спросила она.

– Да, – я улыбнулся и взглянул на нее.

Я никогда и никому мало того, что не показывал это кольцо, так еще и не рассказывал его историю. Но сейчас это опять казалось само собой разумеющимся.

– Это кольцо я должен надеть на руку своей любимой женщине, – я переводил взгляд с кольца на Беллу и обратно. – Конечно, для девушки было бы красивее, если бы не было дурацких клавиш, но это означает, что она разделяет мои интересы, принимает меня таким, какой я есть. Неидеальным, как и это кольцо.

– Оно восхитительно, – прошептала Белла.

Я лишь улыбнулся, в сотый раз осознавая ее особенность – Таня бы раскритиковала эти клавиши, еще увидев кольцо издалека.

– Еще никогда и никто не надевал это кольцо...

– А как же...

– Нет, – отрезал я.

– Ясно.

– Позволишь? – Я кивнул на кольцо.

– Конечно.

Я аккуратно снял его и убрал в коробочку, сделал глоток виски и приступил к самому главному.

– То, что случилось вечером... Мне очень жаль... Мне не стоило так себя вести, – с сожалением сказал я. – Я просто потерял контроль, совсем не думал, что я говорю и что делаю. Мне очень жаль. Прости.

– Вчера еще простила, – прошептала она.

– Сильно болит?

– Что? – непонимающе спросила Белла.

– Рука.

Белла словно не понимала меня. Я подошел к ней ближе и пальцем аккуратно провел по ее руке, на которой были отчетливо видны несколько синяков. После моей хватки вчерашним вечером. Что я за мерзость?

– Я и не заметила даже, ничего не болит.

– Прости, – еще раз сказал я.

Я не отходил от нее. Наоборот, хотелось быть еще ближе, как сегодняшней ночью. И я не мог поверить, что она так легко меня простила. Может, я все-таки прав? И Белла нуждалась во мне не меньше, чем я в ней?

– Я не знаю, что на меня нашло в комнате, – прошептал я, придерживая ее за руку.

Белла потянулась мне навстречу. Значит, я действительно прав.

Я медленно приподнял руку и дотронулся до ее щеки. Весь мир буквально сжался в маленький комочек. Всем миром сейчас для меня была Белла. Ее дыхание, которое я чувствовал на своей коже, ее руки, в какой-то нерешительности замершие в воздухе, ее глаза, с нежностью смотрящие на меня. И ее губы...

– Я не должен этого делать, – прошептал я, – но я не могу сопротивляться. Проведя рукой по ее щеке, я аккуратно провел указательным пальцем по ее шее, а потом, проведя по нижней губе, приоткрыл рот Беллы.

Другую руку я положил ей на талию и стал притягивать к себе, одновременно сопротивляясь и идя на поводу у своих желаний: обнять... поцеловать... любить...

– Я не знаю, что со мной. Но все, чего я сейчас хочу, это поцеловать тебя...

– Тогда не нужно сопротивляться, – прошептала она.

Но я задумался. Что будет значить этот поцелуй для нее? Я боялся вновь причинить ей боль. Впервые я задумался о том, что будет после. Но она сама просила... Она этого хочет... Так же, как и я.

Я нежно прикоснулся к ее губам и почувствовал облегчение и невероятное напряжение одновременно. Облегчение оттого, что я вновь чувствовал тепло ее губ, а напряжение из-за страха. Страха сделать больно, страха сделать что-то не так...

Но я все делал правильно – подтверждением тому была реакция Беллы, та страсть, с которой она целовала меня в ответ. А мне захотелось поцеловать каждую клеточку ее тела, каждую... Я оторвался от ее губ и стал целовать шею, несильно прикусывая ее нежную кожу. И наградой мне стал негромкий стон Беллы, который буквально свел меня с ума. Я подхватил ее на руки и понес в гостиную.

Мне нравилось, что Белла обнимала меня, целовала, могла без стеснения что-то сделать...
Она выгнулась мне навстречу, когда я дотронулся до ее живота. И я принял это за согласие.
Убрав руку с ее живота, я провел ею по ее шее, ключице и, оттянув край майки вниз, стал целовать ее грудь. И тут Белла задрожала.

– Нет, – выдохнула она.

Что я сделал не так? Я сделал больно и не заметил? Или что?

– Извини, – прошептал я.

Белла закрыла глаза, и дрожь сначала лишь возрастала, но затем пошла на спад. А я понял, в чем дело.

Дело было вовсе не в том, что мы, наверное, не должны были заниматься сексом в гостиной, да еще и после скандала вчерашним вечером. Хотя это, несомненно, так и есть. Мы не должны были. Правда, сомневаюсь, что смог бы остановиться и одуматься, если бы сама Белла ничего не имела бы против.

Но я абсолютно точно знал, что это отличалось бы от того секса, что был у меня прежде. Впервые я бы думал о том, как доставить удовольствие, а не просто получить его. Это было бы главным. Но...

Это «но» не позволило Белле продвинуться дальше, а лишь напугало. Это «но» случилось уже давно, но до сих пор давало о себе знать. Я просто замер, поняв, что ей нужно успокоиться.

Это вскоре случилось. Белла уже не дрожала, а просто лежала. Я аккуратно заправил ей за ухо выбившуюся прядь волос, и она открыла глаза.

– Все хорошо? – шепотом спросил я.

– Да, – улыбнулась она.

Я почувствовал невероятное облегчение.

Внезапно сквозь окна при входе показался свет фар.
– Черт! Это Джейк! – выпалила Белла.

Я быстро встал с дивана и поднял ее за руку.

– Наверх, – велел я.

Как только мы оказались наверху, в дом, напевая себе что-то под нос, вошел Джейк.
– Чуть не попались, – усмехнулся я.

– Да, – захихикала Белла.

Я невольно залюбовался ее счастливым лицом. Осознание того, что именно я заставил ее улыбнуться, делало меня самого невероятно счастливым.

– Уже поздно. Мне в восемь нужно быть на работе.

«А с тебя хватит эмоциональных потрясений», – добавил я мысленно.

– Хорошо, – улыбнулась она. – Спокойной ночи.

Я улыбнулся и, проведя тыльной стороной руки по ее щеке, нежно прикоснулся к ее губам.

– Спокойной ночи, Белла, – прошептал я и пошел к своей спальне.

Я долго не мог уснуть, вспоминая наш поцелуй. И ночью не выдержал и прокрался в ее комнату. Белла крепко спала, а на ее лице была все та же счастливая улыбка. Я невольно улыбнулся и нежно поцеловал ее.
________________________________________________________________________
Четвертая часть появится в четверг.
Светику спасибо за редакцию!
ФОРУМ!