Глава 6. Улучшение

BPOV

- Открой глаза, Белла. Если ты меня слышишь, открой глаза.
Я слышала голос, но не могла открыть глаза. Веки казались очень тяжелыми, мне хотелось спать. Я не слышала, как звонил будильник, так что совершенно уверена - утро ещё не настало.
- Открывай глаза, Белла. Сожми мою руку, если слышишь меня.
Голос не оставлял меня в покое. Он принадлежал не Чарли - тот сбросил бы меня с кровати, если б я проспала, это был не Джейк – он ударил бы меня, просто проходя мимо. Поэтому я открыла глаза, чтобы увидеть объект моего раздражения.
Вот тогда боль и охватила меня. Всю правую половину лица. Острая и жгучая боль пронзила мою щеку, когда мои глаза открылись. Надо мной стоял мужчина и смотрел на меня, и в течение секунды паника завладела мной, пока я не вспомнила, где я и почему мне так больно.
В моей руке чья-то рука, и когда я сжимаю её, слышится вздох.
Я мигаю несколько раз, чтобы глаза приспособились к свету. И вскоре он не кажется таким ярким. Мой левый глаз, кажется, в порядке, но правый не хочет открываться. В правом ухе звенит, а губы невыносимо болят.
Становится легче дышать, и я пытаюсь нащупать языком нёбо. У меня во рту всё ещё находится трубка, но в носу трубок нет. Я помню, как Эдвард говорил мне, что будет легче, когда одну уберут. Он был прав. Отчасти.
- Сожми мою руку, милая, если знаешь, где ты. - Сказал нежный голос. Я сжала, надеясь, что он почувствовал.
- Молодец,- сказал он.
Голос слышался нал моим лицом, но рука, которую я сжимала, находилась с другой стороны кровати. Я хотела видеть этого человека, так как знала, что это Эдвард. Он обещал никогда не покидать меня, значит, это и должен быть Эдвард.
Другой кладёт свою руку на мою и вновь начинает говорить. Я хотела к Эдварду, но слышала другой голос, просивший меня сделать ещё что-то. – Я буду проводить рукой вдоль твоего тела. Я хочу, чтобы ты сжимала руку Эдварда, когда почувствуешь боль.
Я сделала, как он говорил, а Эдвард тут же похвалил меня. Я хочу увидеть его, почему он не подходит ближе, чтобы я смогла взглянуть на него?
Пытаюсь заговорить через трубку, но выходит только бульканье.
- Шшш, малышка, не пытайся говорить. Трубка может повредить твое горло. Всё хорошо. Я рядом. - Прошептал Эдвард мне в ухо. Я почувствовала его дыхание. Это было замечательно.
Я никогда не была так близка к нему. Он приятно пах. Мылом и солнечным светом. Я скучала по солнцу. Элизабет разрешалось видеть его, я же не видела его неделями. Я отвлеклась, и, вернувшись в настоящее, почувствовала тошноту.
- Хорошо, Белла. Теперь я собираюсь провести рукой по твоей левой ноге. Сожми его руку, если будет больно. - Я слышала другой голос и старалась концентрироваться на своих ощущениях.
Его рука была теплой и не причиняла боли. Я чувствую, как она переходит с левой ноги на правую, но с ней тоже всё в порядке. Но когда он доходит до лодыжки, я напрягаюсь. Стопа болела, пальцы точно сломаны, и я уже готовилась сжать руку. Верхняя часть стопы чувствительна, но не болит, однако, когда он проводит по моим пальцам, я сильно сжимаю руку.
- Прости, дорогая. Опасения Шейлы на счет пальцев подтвердились. - Сказал голос, и мне стало интересно, кто такая Шейла. - Ладно, теперь проверим твои руки.
Он проводит рукой по моей левой руке – она в порядке, с правой – то же самое, но не с плечом. Боль пронзила его. Я сжалась.
- Подтверждение на правом плече. Белла, у тебя несколько швов здесь, поэтому тебе больно. Их снимут через несколько дней, и кожа будет выглядеть как новенькая. Чувствуешь боль, когда я трогаю твою шею? - спросил он.
Боли не было. Это жестоко, и я не думаю, что сумею без проблем повернуть шею, хотя она и не болит. Он проводит рукой по моей ключице и рёбрам с левой стороны. Знаю, что болеть не будет, но другая сторона будет, и я заранее напрягаюсь и готовлюсь к боли. И, конечно, когда он нащупывает рёбра. Я вздрагиваю и крепко сжимаю руку Эдварда.
- Мне жаль, милая. Справа то же самое. Мне необходимо проверить остальные ушибы, Белла. Эдвард знает про твою грудь и ничего больше. Дай знак, если хочешь, чтобы он вышел на этом этапе осмотра, - сказал голос.
Я открываю насколько это возможно левый глаз в поисках Эдварда, но не вижу его. Он не должен узнать об этом. Не хочу, чтобы он знал, что Джейк делал со мной. Отвратительно, на что мне приходилось идти, чтобы он не избивал меня. Я сжала со всей силой руку Эдварда. Он тихо выругался. Я хочу сказать ему, как мне жаль, не хочу, чтобы он злился на меня за скрытность. Но я не могу позволить ему остаться во время остального осмотра.
- Я буду за дверью, малыш, – говорит он и, на долю секунды я вижу его красивое лицо, когда он наклоняется и целует мою щеку. – Отец, позови меня, когда закончите, - пробормотал он и вышел.
О Боже. Его отец мой доктор. Карлайл зашивал меня уже много раз, он соединял меня, когда я думала, что разойдусь по швам.
Мне не хватает времени осознать, что значили слова Карлайла о проверке моего тела под одеждой, так как после щелчка двери, в моей руке оказывается другая.
- Я Шейла, Белла. Твоя сиделка. Сожми мою руку, когда будет больно, - сказала девушка.
Карлайл поднимает одеяла, и я начинаю дрожать, как от морозного ветра. Он нажимает пальцами на мой живот, но боли нет. Нижние рёбра ноют, когда он доходит до бёдер, но он не нажимает сильно. Он прощупывает мою грудную клетку, но там тоже нечему болеть.
- Знаю, что правый сосок болит, и он под повязкой, так как там швы, Белла. Так что мы отметим его, как безболезненный и не нуждающийся в наблюдении. Пожалуйста, Шейла. – осторожно сказал Карлайл.
Я признательна ему. Он раньше так болел, весь в швах, что я думала, умру от боли, если кто-то тронет.
- Теперь, Белла, будет немного некомфортно для тебя, но мне нужно проверить твои вагинальные швы. Постараюсь как можно быстрее и наиболее безболезненно. Просто постарайся расслабиться, - он говорил нежно, но уже было поздно.
Я знаю, что будет. Он собирается раздвинуть мои ноги. Он будет трогать меня. Он узнает, что там всё порвано, подумает, что я шлюха, которая не может дождаться, когда всё заживёт после рождения ребёнка, чтобы заняться сексом. Я чувствую горячие слёзы, текущие из левого глаза ещё до того, как он прикасается ко мне. Слёзы обжигают правый глаз, я пытаюсь сказать доктору, чтобы он не делал этого, но из-за трубки получается бульканье, и никаких других звуков. Потом раздаётся звук сигнала. Но теперь громче. Потом другой, и я хриплю с трубкой во рту, отчаянно пытаясь глотнуть.
Кто-то ещё находится здесь со мной, Шейла отпустила мою руку, и потом я чувствую холодный воздух, кто-то возится с моей рукой. Вдруг раздаётся голос другого человека.
- Вводи галотан (Прим. Пер.: - средство для ингаляционного наркоза), скорее! – говорит он.
Я снова слышу Эдварда. Он кричит, но я не могу разобрать слов. Тревожный сигнал всё ещё разрывал воздух, когда я погрузилась в сон.

EPOV

- Что за чертовщина происходит? – кричу я на отца.
Шейла стоит у изголовья кровати, выключая на мониторе датчики. Скоро всё стихает, и Белла вновь засыпает.
- Её сердцебиение участилось, когда я начал проверять её. Успокоительное подействовало. Думаю, это была паническая атака. - Объяснил отец.
Я взял её за руку и поцеловал щеку, стирая слезы, всё ещё текущие из левого глаза.
- Теперь всё хорошо, малыш, я здесь. Никто не причинит тебе боли. Обещаю, – промолвил я и коснулся её щеки своей. Я посмотрел на отца и прошипел: – Теперь можешь уйти? Просто оставь её.
Он грустно кивнул. Я не нёс чушь. Он явно расстроил её, и теперь я хочу, чтобы он ушел, и Шейла тоже. Я смогу сам присматривать за Беллой.
Когда мы остались наедине, я сказал, что мне жаль, и я делаю всё возможное, чтобы помочь ей. Ей просто нужно поспать немного, чтобы почувствовать себя лучше. Я хочу сказать, что нет ничего страшного в том, что она не желала моего присутствия во время осмотра, но я пока не готов сказать это. Она спит и не проснётся, пока действует снотворное, поэтому я лишь сижу и говорю с ней. Это успокаивает меня, надеюсь, и её тоже. Но это проверить нельзя.
Из исследований я знаю, что у коматозных пациентов физиологические показатели и активность мозга лучше, если их посещают и разговаривают с ними, пока они находятся без сознания. Поэтому я говорю. Хочу, чтобы она знала о моём присутствии, что она любима. Я хочу, чтобы она знала, что находится в безопасности даже во сне.
Я не могу поймать взгляд Шейлы, когда она приходит проверить показатели Беллы. Знаю, что она чувствует висевшее в комнате напряжение.
- Как она? - Моя голова покоится на руках Беллы.
- Стабильна. Доктор Каллен-старший уменьшает дозу снотворного на четверть каждые четыре часа, так что завтра в это время она будет в сознании, - мягко сказала она.
- Простите, что выгнал вас, - пробормотал я.
- Всё в порядке, Эдвард. Это часто со мной происходит, - она тихо рассмеялась. – Понимаю, ты был напряжен. И она будет бороться за свою жизнь. Не беспокойся.
- И всё же, мне жаль, - ответил я, - я так беспомощен. Обычно я тот, кто что-либо предпринимает. Теперь я просто сижу тут.
- И это то, что ей от тебя нужно сейчас. Просто будь рядом. Она знает, что ты здесь, она слышит тебя. Ты не тратишь попросту своё время. - Она проверила датчик температуры, и что-то записывая в карту, сказала: - Думаю, тебе нужно брать ребёнка почаще сюда. Возможно, ты считаешь, что Белла не осознает, что ребёнок здесь. Но могу поспорить, что почувствует. На интуитивном уровне. И Элизабет знает мать. Запах Беллы может успокоить девочку, и к тому же общение с малышкой не навредит тебе.
Она улыбается.
Это имело смысл.
- Спасибо. Я попрошу маму чаще приводить её, – пробормотал я.
- Что ж, у неё хорошие показатели, так что я вернусь через час. Читай ей побольше, уровень насыщения кислородом поднимался, когда ты читал для нее в последний раз.
Она вышла.
Я поднимаю голову. Ей становится лучше, когда я для нее читаю? Это стало для меня новостью. Не было никаких шансов, что чтение насыщает её тело кислородом, или её легкие активнее работают. Но если Шейли утверждает, что это поможет, я так и сделаю.
Но сначала необходимо позаботиться кое о чем. Я беру две толстые папки из шкафа Беллы и несу на стойку медсестер. Я строчу записку кое-кому, чтобы сделать её копии, потом завязываю их вместе и складываю в пакет, помеченный адресом моей клиники. Я прошу Кейт позаботиться об их доставке и возвращаюсь к Белле и нашему чтению.
- Кажется, мы остановились на той части, где Элизабет одна добирается до поместья Бингли, и его сестра поливает её грязью. Вот я и начну отсюда. «Прошагать три, четыре, пять или сколько там миль в грязи по щиколотку, да притом одной, совсем одной! Что она хотела этим доказать? Это представляется мне каким-то гнусным проявлением спесивой независимости, самым что ни на есть деревенским равнодушием к приличиям".
"Это говорит о ее привязанности к сестре, что очень мило", - возразил Бингли.
"Я боюсь, мистер Дарси", - заметила мисс Бингли полушепотом, - "что это приключение весьма значительно повлияло на ваше восхищение ее прекрасными глазами".
"Нисколько", - ответил он, - "после ходьбы они у нее просто сияли".
Я не очень хорошо знаком с произведением Остин, но рассчитывал, что Дарси скажет сестре своего лучшего друга заткнуться. Элизабет Беннет хороша, даже в паршивой черно-белой версии этой истории её играют горячие девушки.
Я всё ещё продолжаю рассуждать на эту тему, когда мама приносит Элизабет.
- Доброе утро. Посмотрите, кто пришел вас навестить, - она сияет, когда протягивает ребенка мне.- Доброе утро, милый.
Она заставляет меня наклониться, чтобы поцеловать в щечку, потом подходит к Белле и целует её.
Элизабет вертится в моих руках. Я целую её и вдыхаю её запах: знаю, это странно, но мне нравится её запах. Если бы аромат ребенка могли продавать в бутылочках, я бы купил.
- Доброе утро, малышка, – поздоровался я с ней и спросил маму: - Как она провела ночь?
- Конечно же, прекрасно, – ответила она, не смотря на то, что она имела склонность нести чушь, когда дело касалось детей. Помню, то же самое она говорила про Ангуса. И это после того, как он проорал целых два часа, а потом его стошнило на её волосы. Так что наши взгляды на «прекрасное» кардинально отличались.
Я взял ребенка и уселся ближе к Белле на пластиковом стуле.
- Медсестра сказала, что Элизабет нужно почаще оставлять с матерью, пока Белла не почувствует её присутствие. Это может помочь. Как думаешь? – спрашиваю я, укладывая Элизабет рядом с Беллой.
- Думаю, она права. Может ей и несколько недель, но она знает свою маму, а Белла знает, когда она где-то поблизости. Я искренне верю в это. Позже заскачу домой и привезу пару вещей для неё. Может, сможем устроить так, чтобы я забрала ее утром, а Элис приоденет ее к полудню?- предложила она.
- Это будет очень кстати. Белла, Элизабет здесь,- сказал я и положил руку на живот девочки. – Утром ей было тяжело.
Мама уже натирала руки Беллы лосьоном.
- Знаю, твой отец после этого пришел домой. Думаю, ему будет полезно говорить, чтобы выходил почаще, - улыбнулась она.
Я съежился.
- Мне придется извиниться перед ним. Просто для меня это такое разочарование. Я ничего не могу поделать, а он может. И я ненавижу это.
На секунду она перестала гладить руку Беллы и улыбнулась мне.
- Естественно. Кто бы не чувствовал то же? Если тебя это утешит, твой отец чувствует себя ужасно, что ему пришлось проверять её болевые пороги, - прошептала она.
Элизабет загукала, и я улыбнулся, глядя на неё сверху вниз.
- Думаешь, она действительно узнает Беллу? – спросил я маму.
- Безусловно. По запаху и сердцебиению. Уверена в этом, – ответила она.
Я наблюдал, как она натирает лосьоном руки и начинает втирать его в кожу Беллы. Я бы и сам желал сделать это для неё, однако надо дождаться разрешения. А пока я могу лишь смотреть.
- Тебе следует продолжать чтение, - посоветовала мама.
- Брось мне ту книгу, - я кивнул в сторону стола. Мама передает мне книгу, и я открываю ее на том месте, где остановился в прошлый раз. Неудобно переворачивать страницы, так как одной рукой держу Элизабет. Но я справляюсь.
Пока я читал, а мама натирала кожу Беллы лосьоном, принесли мой ланч. Я решил поесть на свежем воздухе в частном саду, пока мама сидит с Беллой. Я отнёс туда поднос с едой, затем вернулся за ребёнком и газетой, которую мама принесла с собой. Я растянул одеяло со своей кровати на траве под тенёчком и положил ребёнка. Сначала она щурилась от солнечного света, но потом, когда ее глаза привыкли, она вновь стала гукать. Я прислоняюсь к ножке скамьи и ем свой обед. И я без умолку разговариваю с Элизабет о дурацких вещах, лишь бы чем-нибудь заполнить тишину.
Сегодня ланч состоит из холодной курицы и салата, но он на удивление хорош. Напряжение и стресс возбудили голод, так что я съедаю всё содержимое подноса, включая яблоко и печенье.
Завершив трапезу, я проверяю пальцем сок и прикладываю его ко рту ребенка. Она жадно облизывает его. Мне нравится это, и я мирюсь со своим желанием быть нужным ей. Наверное, я хочу, чтобы она нуждалась во мне, как нуждается в моей маме. Я ложусь рядом с ней и щекочу ее живот. Закрываю глаза и полушепотом говорю с ней, пока мы отдыхаем.
- Полагаю, мне стоит рассказать о себе, а? Я имею в виду, ты живешь в моей комнате, а мы даже толком не знаем друг друга. Это странно. Так вот, мне исполнится двадцать семь, я на два года старше твоей мамы. У неё день рождения тринадцатого сентября, а мой – двадцатого июня, так что получается почти на три года старше, но ведь это не важно, так ведь? Ты знакома с моими родителями, но, наверное, остальных ты пока не знаешь. Они милые, но я был бы признателен тебе, если бы ты им не говорила, что я так сказал. У нас так водится. У нас своего рода видимость неприязни. Не знаю, почему мы всё ещё так делаем. Полагаю, это началось, когда моя младшая сестра стала встречаться с Джаспером. Элис моя сестра, они с твоей мамой ровесницы. В общем, когда ей было восемнадцать, она встретила моего друга, Джаспера, на вечеринке в колледже, и они сразу влюбились. Мне это не нравилось, так что я пытался разорвать дружбу с Джаспером. Глупо, правда? На что Элис мне заявила, что я идиот, что она бросит его и станет несчастной, если я не стану снова дружить с ним. Я сказал, что буду его другом, а она может встречаться с ним. Мой старший брат Эммет тоже не приветствовал эти отношения, так что мы решили тайно его ненавидеть. Хотя он нам обоим нравится. Он славный парень и достоин нашей сестры, но мы ни за что не скажем ему об этом.
Я уже почти шепчу, так здесь на улице тепло и приятно, и я уже начинаю дремать.
Я водил по животику Элизабет и надеялся, что она тоже заснет.
- Светловолосая леди, которая привезла тебя ко мне в первый день, это Розали. Она жена Эммета. Не знаю, какое впечатление она произвела на тебя, но вот меня она до смерти напугала в первый день нашего знакомства. Но когда ты познакомишься с ней поближе, поймешь, какая она замечательная, вот увидишь. Знаю, что она уже тебя любит, так как сама напрашивается на прогулки с тобой, и только из-за кое-кого пока не сделала этого. Тебе ведь знаком Ангус? Он сумасшедший. Как он носится по дому и бьется головой повсюду. Но он удивительный ребёнок. Он смышленый и начал рано ходить. Я даю ему сладости, когда его мать не разрешает. Это наш секрет, так что не выдавай меня, ладно? Это по поводу семьи. Теперь обо мне: я доктор, как мой отец. Только он кардиолог, а я скромный врач первичной медико-санитарной помощи. Но это мне на руку. Я встречаю разных интересных людей, а он только сердечные случаи,- сказал я с усмешкой, будто она понимала эту чушь, которую я нёс, и соглашалась, что у меня более выгодное дело. - В отличие от отца, я здесь не работаю, я работаю в бесплатной клинике. Там я помогаю людям, не имеющим средств для оплаты своего лечения. Я собираюсь пойти туда через несколько дней и проверить нескольких своих пациентов. Как-нибудь я возьму тебя с собой, чтобы ты с ними познакомилась.
Я замолчал, чтобы перевести дух и позволил себе забыться в сне.
Не знаю, как долго мы спали, но когда я проснулся, мама стояла надо мной и говорила, что нужно было ложиться подальше от солнца. Я потер глаза и потянулся за Элизабет. Вскочив на ноги, глазами высматривая её, я осознал, что её нет на одеяле. Я успокоился, заметив её в руках мамы.
- Черт, - пробормотал я, снова протерев глаза, - я не собирался спать, но потом я не смог удержать глаза открытыми.
Я потянулся к девочке, и мама неохотно отдала мне её. Я поцеловал ее в щечку и стянул одеяло с травы.
Мама взяла мой поднос, и я вошел за ней внутрь. Настенные часы над стойкой медсестры подсказали, что я проспал больше часа. По крайней мере, Элизабет провела какое-то время на улице. А по правилам Джейка она почти не видела внешний мир.
Вернувшись в палату Беллы, я заметил изменения. Мама уже была дома и вернулась с вещами Элизабет. Лежала розовая сумка на полу рядом с моим креслом, и ещё одна маленькая на передвижном столике. На моей кровати лежит подушка в виде подковы и большой пакет с одноразовыми подгузниками.
- Спасибо, мам, – поблагодарил я, положив ребёнка к Белле. - Прости за эти хлопоты.
- Ерунда. Элизабет нуждается в своей матери, а раз она здесь, то и ребёнок должен быть рядом, - ответила она, раскладывая привезённые вещи в шкафчики, - Элис приедет сегодня вечером, когда закончит работу, и приоденет её. Джаспер сказал, что присоединится к ней, но по правде, я думаю, ему хочется поиграть с Элизабет. Здесь в холодильнике три вида бутылочек и контейнер с измеряемой порцией смеси. Если всё ясно, я пойду? - спросила она, разложив всё по полкам.
Я слегка занервничал, мне никогда не приходилось оставаться с Элизабет одному без чей-либо помощи. Но я сказал, что все отлично. Она поцеловала нас по очереди, и мы трое снова остались одни.
Первым делом я меняю пеленки Элизабет. Подгузники находятся в удивительно пахнущих пакетиках, я сворачиваю использованный подгузник в один из них и выбрасываю его в мусорное ведро в ванной комнате Беллы. Я вслух читаю список Беллы, чтобы заполнить тишину, а затем мы идем исследовать содержимое маминых пакетов. В почте ничего интересного: счет за автострахование и два письма от представителей фармацевтических компаний. Я фыркаю, осознав, что понятия не имею, где находится моя машина.
Помню, что приехал на ней четыре или уже пять дней назад, куда она делась после я не помню. Размышляя над этим, я понял, что не знаю, какой сейчас день недели. Телефон показывает понедельник, два часа дня. Все последние дни слились воедино, и я не имею понятия о времени, когда так душевно истощен.
Я решаю взять Элизабет на прогулку вокруг больницы и показать ей окрестности. Она была заперта в квартире на протяжении этих десяти недель своей жизни, так что я подумал, что нам обоим не помешает немного развеяться. Я поцеловал Беллу и сказал Шейле о своей задумке, и что мой пейджер будет в кармане на всякий случай. Она посоветовала спуститься в детское отделение, что мы и сделали.
Я объяснил медсестре, кто мы и зачем пришли сюда, поэтому она не выгнала нас и пожелала хорошо провести время, кивнув в сторону кроватей.
Форкс - милое местечко с населением в три с половиной тысячи жителей, так что я не думал, что палаты будут заполнены. Но так и есть. Здесь, в общей палате, восемь коек и они все заняты. На двух из них лежат два похожих мальчика в одинаковых полосатых пижамах. Между ними сидит женщина, пытающаяся рассудить битву ярко-зеленой игрушечной машинки. Она сказала мне, что они близнецы, и ещё не родившись дрались, а теперь состязаются, кому наложат больше швов. Они поспорили на то, кто сможет прыгнуть с самой высокой ступеньки соседнего крыльца. Вероятно, Джереми, он старше на десять секунд, а его брат Джеймс теперь возмущается из-за того, что у брата на один шов больше, и это заставляет его важничать. Я улыбаюсь, но двигаюсь дальше. Это тот тип детей, которых хочется шлепнуть. Я по горло сыт, так что иду дальше, к чему-то менее напряженному.
На следующей койке лежит спящая девочка, поэтому я иду вперед, пока не вижу маленького мальчика в кровати с высокими стенками. У него волосы как у меня в детстве. Они торчат во все стороны, будто ты потратил кучу денег, придавая им такой вид, когда на самом деле, ты бы всё отдал, чтобы иметь волосы как у братьев. Мальчику около четырёх лет, не могу с точностью сказать, и в его носу торчит кислородная трубка. На его карте указано, что ему четыре – я угадал – и он под опекой государства. Его зовут Джошуа, и у него воспаление легких.
- Здравствуй, Джошуа, - поздоровался я, и он улыбнулся.
- Я Джошуа, - сказал он.
- Да, я понял. А я Эдвард, это Элизабет. Как ты себя чувствуешь сегодня?
- У меня есть робот, - заявил он, нащупывая маленького робота в маленькой сумочке, привязанной к краю кроватки. Он вытаскивает его и протягивает мне.
- Он очень крутой. У него есть имя? – я вернул робота мальчику.
- Нет, это все лишь робот, - отвечает он мне.
Он вытирает нос тыльной стороной ладони, отчего на ней появляется зеленая слизь. Я беру салфетку со столика и вытираю его руку, затем беру чистую и вытираю его нос.
- Что ещё у тебя в сумочке?- спрашиваю я.
Элизабет тихо лежит на моих коленях. Джошуа снова роется в своем рюкзачке и вытаскивает три фигуры Лего и горстку солдат.
- У меня ещё есть книга, - гордо заявляет он мне и снова запускает руку в рюкзак, чтобы достать её.
Он дает мне ее. Она оказывается маленькой книжкой с картинками, с рваными страницами и несколькими яркими рисунками на каждой. Я придвигаюсь немного ближе и начинаю читать. Я дохожу до середины, когда подходит женщина и садится на другой стороне его кровати.
- Здравствуйте, я Рейчел. Вижу, вы познакомились с Джошуа, - она улыбнулась и протянула через кровать свою руку для пожатия.
- Здравствуйте, я Эдвард, а это Элизабет. Мы просто здесь осматривались.
- Это замечательно. Ведь у тебя не часто бывают посетители, правда, малютка? - она ласково погладила его, - я его приемная мать,- объяснила она, - ваша малышка тоже болеет?
- Нет, её мама, - грустно сказал я.

- Его мама тоже. Вот почему он с нами, - она улыбнулась мальчику, а он снова улегся и стал играть со своим роботом, - Рак, – прошептала женщина над его головой.
Я грустно кивнул. Я видел это постоянно. Одинокие мамы отлично справляются, а потом вдруг заболевают и покидают бедных детей вроде Джошуа. Женщина была со мной откровенна, поэтому я подумал, что и мне следует поделиться с ней:
- Беллу, мать Элизабет, избивали.
Её глаза расширились.
- Боже, как это жестоко, мне очень жаль. Она идет на поправку?
Джошуа отдает ей своего робота и начинает разбирать и вновь собирать части лего.
- Да, со временем, - с надеждой ответил я,- она пока ещё под действием успокоительных.
- О, бедный, и с такой малюткой на руках. Вы с ней пробовали «объятия кенгуру»?
Я вопросительно поднял бровь, хотя сам почувствовал себя идиотом.
- Это мне в голову не приходило. - Я вскочил, испугав Элизабет, - Спасибо большое, да, это мысль, спасибо. Я вернусь завтра. Спасибо, – говорил я, как полный идиот, и почти бегом вернулся в палату. Я слышал, как Рейчел негромко рассмеялась, когда я умчался.
Я провел десять секунд у стойки медсестры в детском отделении, чтобы пояснить сестре про доставку игрушек, которая запланирована на завтра, и чтобы Джошуа смог выбрать себе любую.
Я строчил смс для Рози одной рукой, а другой держал Элизабет. Я просил Рози купить любые игрушки, но в большом количестве, и расплатиться моей кредиткой. И просил привезти их завтра, когда у неё появится свободная минутка. Сразу же приходит ответ: «Ладно, я выполню твою просьбу, засранец», и я продолжаю посмеиваться, возвращаясь в палату Беллы.
Смена изменилась, и я встречаю Маргарет у стойки медсестер.
- Могу я позволить Элизабет обнять Беллу? – поспешно спрашиваю я.
Маргарет мигает и поднимает бровь.
- Не вижу причин для отказа. Но сперва я напишу вашему отцу.
- Я буду в комнате отдыха.
Я нагреваю в микроволновке бутылку и проверяю молоко на запястье. Элис скоро приедет, чтобы переодеть девочку, но я собираюсь проверить реакцию Беллы на объятие дочери, пока она не очнется, так что Элис придется проторчать поблизости, пока мы проверяем.
Недоношенных детей для сохранения жизни прикладывают к своим матерям, чтобы создать связь между их кожей, иногда даже к отцам. Почему и с Беллой не попробовать этого. Возможно, для Элизабет это не так необходимо, но Белла может почувствовать лучшее, что может быть в мире, они оба могут психологически и физически почувствовать себя лучше, если Белла ощутит близость своего ребёнка.
Пока я помогаю ребенку отрыгнуть, заходит Маргарет и говорит, что отец согласился с моей затеей, но просит дождаться его возвращения. Я воодушевлен, хочу как можно скорее опробовать, но соглашаюсь подождать его до шести часов.
Я взял Элизабет в палату Беллы и меняю её пеленки. Она сытая, чистая и спит на одеяле на моей кровати, зажатая со всех сторон подковообразной подушкой. Скоро появляются Элис и Джаспер.
Они тихо здороваются, Элис легко целует головку Элизабет.
- Как она сегодня? – спрашивает она о Белле.
- Стабильна. Её показатели в норме, температура тоже обычная. Её снимают с успокоительного, и завтра к утру она будет в сознании, если только давление не поднимется или ещё что-нибудь, что помешает ей окончательно проснуться, – сказал я.
- Это хорошая новость. – Элис села перед Беллой и начала распутывать её волосы.
- Я принесу что-нибудь и помою её волосы.
Мы с Джаспером закатили глаза.
- Что? - обиделась Элис, – Раньше она ненавидела, когда её волосы были такими грязными, - надулась она.
- Спасибо, Элли, - я сдался, когда увидел, как она обеспокоена за состояние Беллы.- Ребят, не могли бы вы около получаса прогуляться? Я должен подождать отца, чтобы проверить реакцию Беллы на близость Элизабет. Недоношенным детям это помогает, и мы надеемся, Белле тоже поможет.
- Я читал об этом, - Джаспер пересел на край моей кровати, - Что-то из австралийских методов, да? Коала или что-то там?
- Кенгуру, да. Они называют это «объятием кенгуру», думаю, они подразумевают под этим родительскую привязанность. В любом случае, это работает.
- Круто, - пробормотал он и обменялся взглядом с Элис. Похоже, он хотел ещё что-то добавить. Я подождал, пока он будет готов продолжить, и ждать пришлось не долго, - Ну, хм, мы слышали, что Джейк приходил вчера.
Я кивнул и поправил Элизабет поудобнее на моей руке.
- Да, приходил. Сказал, чтобы я выполнил свою работу, вылечил её и отправил домой, - раздраженно говорил я.
- Придурок, - заворчала Элис, - Будто она после этого вернётся, извините, к его заднице.
Никто не может сказать, что будет делать Белла, и я внушал себе, что женщины не возвращаются к отношениям, которые причиняют им вред. Неотложки всегда полны такими женщинами. Если Белла решит вернуться к Джейку, никто не будет в силах остановить её.
- Каков план? – спросил Джаспер.
Я пожал плечами.
- Чарли Свон не захотел знать, так что отцу пришлось взять меня в Порт-Анджелес, где мы и написали заявление. Вы с Эмметом тоже к этому моменту должны пойти туда. Расскажите, что сможете. Я не уверен, что в полиции мне скажут что-нибудь, даже если им что-нибудь известно.
- Могу точно сказать, что Чарли всё равно, - выпалила Элис.
- Да, а я даже не знал этого, - выпалил я в ответ, - возможно, если кто-нибудь удосужился рассказать мне, что происходит с Беллой, я смог бы предотвратить это, - жестко сказал я, - И опять же, думаю, всё это случилось, потому что я не послушался её и продолжал звонить к ней домой. Черт, – выругался я и опустил голову.
Я не могу справиться со жгучими слезами. Элис рядом со мной. Она не заслуживает моего гнева, она была ребенком, когда Чарли избивал Беллу, и она сама не знала об этом, пока Белла не убежала из дома. Это всё на мне.
- Все в порядке, она теперь с нами. Мы поможем ей выздороветь, и вы сможете заняться друг другом, - сказала она и твердо добавила. - Это не твоя вина, Эдвард. Джейк всему виной.
Я обнимаю её и стараюсь успокоиться. Белле нужна поддержка, ради неё нужно быть сильным. Я вытираю глаза тыльной стороной ладони, и Элис опять возвращается на свое место на краю кровати.
Я смотрю на Джаспера и Элизабет. Он взял ее на руки, когда из-за моего голоса она стала капризничать. Он стоял у окна с видом на сад. Он покачивал её, успокаивая, и выглядел очень естественно. Я задумался, когда же они с Элис решат создать семью.
Я раздумывал над этим, когда пришли отец с Мал. Я отхожу к Джасперу, когда Мал устанавливает свои инструменты и шприцы рядом с кроватью Беллы.
Отец здоровается с Элис и Джаспером, и настает время разбудить Беллу.
- Хочешь, мы уйдем, – сказал Джаспер.
Я взглянул на отца, но он оставил это решать мне. Я не согласился, а Малу было всё равно. Так что Джаспер решил выйти, а Элис осталась. Она взяла ребёнка, и отец сказал Мал, что можно начать.
Я был рядом с ней, когда она пришла в себя.
Я прошептал:
- Я рядом, малыш.

BPOV

Он здесь, Эдвард рядом со мной. Он не ушел. Он рядом.
Я почувствовала прикосновение к ладони и сжала пальцами руку.
- Умница. Сожми еще раз, малышка, – попросил бархатный баритон и я подчинилась, заработав еще одну похвалу.
Легкое давление на левую щеку – он, должно быть, поцеловал меня. От него пахло, как от ребенка.
- Давай для начала проведем осмотр, а затем поговорим об остальном, – проговорил другой голос. И в тот же миг яркий луч света направили мне в глаза. Я рефлекторно зажмурилась, но по одобрительному возгласу чужого голоса поняла, что это хорошая реакция. – Сейчас мы снимем повязку с щеки, Белла. Прости, дорогая, но возможно, это будет не самая приятная процедура.
Я решила, что голос принадлежит Карлайлу. Он немного грубее Эдварда, но не такой глубокий. Я изо всех сил пыталась держать глаза открытыми, но свет в комнате слепил, да и сонливость мешала.
Я прижала язык к трубке во рту, пока они работали над снятием повязки со щеки. Немного щипало, поэтому я несколько раз сжимала руку, крепко держащую мою, но все оказалось не так уж и плохо. Яркий луч света снова направили в левый глаз, отчего его тут же защипало. С губ сорвался жалобный стон, но из-за трубки получилось что-то совершенно беспомощное, а затем я почувствовала, как теплые пальцы стирают мокрую дорожку с моей щеки.
- Прости, – прошептал голос.
Я снова приоткрыла глаз и увидела перед собой склонившегося отца Эдварда. Я хотела поприветствовать его, поблагодарить за заботу, но опять же из-за чертовой трубки я пробулькала что-то совершенно невнятное. Снова появилось невыносимое желание кашлять. Трубка резанула по задней стенке глотки, и я уже не смогла сдержать рвущийся наружу приступ кашля, заскулив, словно раненая собака. Ребра сковало болью, а по щекам снова катились слезы, сбегающие вниз к уху.
И снова Эдвард рядом, возле кушетки, убеждает меня покашлять, если мне хочется. Он прижимает что-то мягкое к моей груди, а другая рука уже поддерживает меня под спину.
- Кашляй, если можешь, детка, а я помогу тебе снять боль в ребрах и легких, – шепчет он мне.
Я прекратила борьбу с рвущимся наружу приступом кашля и позволила ему вырваться на свободу. Боль не сжигала легкие, как в предыдущий раз, а в конце приступа я даже испытала каплю облегчения.
Другой голос, женский, похвалил меня. Я приоткрыла левый глаз, чтобы разглядеть его обладателя, но увидела только Эдварда. И снова меня накрыла волна облегчения. Он здесь. Если он рядом, я в безопасности. Он пообещал мне до этого, что не позволит, чтобы со мной случилась беда, что он всегда будет защищать меня. Я попыталась приоткрыть правый глаз и увеличить угол обзора. И снова заработала похвалу и очаровательную улыбку от него. Мне так хотелось улыбнуться в ответ, но я с трудом двигала губами.
Я чувствовала металлические скобки на внутренней поверхности моей щеки, поэтому даже без трубки у меня вряд ли бы получилось улыбнуться. Вместо этого я сжала его ладонь и заметила, как одинокая слеза скатилась по его щеке. Я так хотела сказать, что со мной все в порядке, что мне уже лучше, но не могла. Он выглядел таким ранимым, таким потерянным. Я снова сжала его теплую ладонь, но в следующий миг передо мной предстал Карлайл.
- Эдвард подал идею сегодня приложить к тебе Элизабет, Белла. Полагаю, это поможет поддерживать крепкую связь между вами во время твоего выздоровления.
Я раскрыла глаза в панике. Не хочу, чтобы она видела меня в таком состоянии. Знаю, она еще крошечная, но я отвратительна. Трубки торчат отовсюду, я уже не упоминаю многочисленные швы и скобки - мой многострадальный сосок, наверно, уже не подлежит лечению. Я услышала звуки приборов над головой, после чего взволнованный женский голос прошептал:
- Мне уйти?
- Нет, останься, - пробормотал Эдвард. После чего он склонился ко мне. – Дыши вместе со мной, детка. – И я стала наблюдать за движением его губ во время дыхания, изо всех сил подстраиваясь под него. Не прошло и минуты, как ужасные звуки приборов перестали действовать мне на нервы. И тогда я поняла. Когда меня охватывает паника, приборы срабатывают. Это расстроило Эдварда, я видела его лицо каждый раз во время таких вспышек, поэтому я изо всех сил старалась соответствовать его дыханию. Его лицо тут же смягчилось. – Вот так, малышка. Дыши со мной. К тебе пришла Элис. – Он отошел от меня, и его место заняла моя лучшая подруга детства.
Я так хотела дотянуться до нее и крепко обнять. Мне так не хватало ее все это время. Столько всего хотелось рассказать, столько признаний ожидало своего череда. Я хотела показать ей свою малышку, а мне хотелось поскорее сказать, как я сожалею, что не видела ее так долго. Я снова попыталась что-то сказать, но трубка в очередной раз помешала, больно резанув по горлу. И снова эти приборы издали ужасающий звук. Я взглянула на Элис – она тихо плакала и постоянно приговаривала, что все наладится. Эдвард тут же подбежал и начал умолять меня успокоиться и дышать в унисон с ним.
В этот раз все сработало гораздо быстрее и не прошло и пяти секунд, как мое сердце снова забилось в нормальном режиме. Я судорожно сжимала его руку и мечтала о какой-нибудь возможности уверить его, что со мной все в порядке, как я рада видеть Элис, как счастлива, что он со мной. Вместо этого я продемонстрировала очередную паническую атаку. Они перестанут навещать меня, если я не перестану, поэтому я прикрыла глаза и сделала глубокий вдох.
Повернув голову в другую сторону, я попыталась отыскать Карлайла. Он подошел ко мне и склонился.
- Если все это слишком для тебя, просто сожми руку Эдварда, – проговорил он.
Я же замерла на месте.
- Ничего, – нервно хихикнул Эдвард.
Какой потрясающий звук! Я попыталась тоже улыбнуться, но скобки мешали, и я снова закашляла, но в этот раз приборы уже не сработали.
- Завтра мы уберем трубку, Белла, как только ты самостоятельно проснешься, – уверял меня Карлайл, и я прикрыла глаза в облегчении. Я мечтаю избавиться от нее прямо сейчас. – Я и правда думаю, что прикладывание Элизабет поможет вам обеим удержать связь матери с ребенком на том же крепком уровне. Сожми руку Эдварда, если ты не против, - продолжил он, а я начала изо всех сил сжимать ладонь Эдварда.
- Определенно да, – похихикал Эдвард и склонился ко мне. – Кто-то очень храбрый, правда, красавица? – он рассказал Элис в шуточной форме о совершенно очевидном повреждении руки из-за моих сжатий. Я так хотела посмеяться вместе с ними, но не могла. Каждое движение моих губ сковывали швы.
Я слышала голос Элис, он не видела ее.
- Он такой неженка, Белла. Он плакал как девчонка всю неделю, – смеялась она.
Эдвард выругался негромко, и этот звук занял почетное второе место в списке моих любимых, после его смеха, конечно же.
- Ты можешь раздеть Элизабет, не разбудив ее при этом, Элис? – я услышала, что Элис сказала, что попробует.
А я осталась одна со своими мыслями – что же произойдет в ближайшее время, когда рука Эдварда растворилась в моем захвате. И снова мною овладела паника, только приборы оставались молчаливы. Но все мои страхи исчезли, как только я увидела крошечное розовое тельце перед собой.
- Она здесь, малышка. Она спит, но Элизабет рядом, – шептал мне Эдвард. Ты видишь Элизабет, Белла? – спросил он дрожащим голосом.
Я видела ее – тоненькие темные волосики контрастировали с ее нежной кожей. Ее маленькие глазки были прикрыты, и я так мечтала увидеть их. Сейчас ей настолько комфортно с Эдвардом, что она даже спит у него на руках. Она напоминала мне маленький розовый шарик, надежно спрятанный в крепких мужских руках.
- Тебе нужно выйти ненадолго, Элис. Мы позовем тебя, когда подготовимся, – проговорил Карлайл. – Мы распахнем твою ночную рубашку, Белла, чтобы приложить ребенка к твоей коже. Я не дотронусь до тебя, не переживай.
Силы были на исходе, я чувствовала, как плавились кости, мышцы становились все расслабленнее. Я так хотела им помочь, убрать покрывало, например, но я стала настолько слаба, что с трудом могла пошевелить даже кончиком мизинца.
Кажется, я была в больничной ночнушке, которую Карлайл осторожно убрал ее с моей груди. Надеюсь, Эдвард не смотрит сейчас – не переживу, если он увидит меня в таком виде. Но желание почувствовать свою малышку настолько велико, что я заставила себя успокоиться и дать Карлайлу выполнить свою работу.
Эдвард склонился и положил мне на грудь Элизабет. Я выдохнула с облегчением. Она свернулась калачиком и уткнулась щечкой мне в ключицу. Такая мягкая и теплая. Я почувствовала ее детский аромат и заплакала. Мне так хотелось обнять ее, поцеловать самостоятельно.
- Я приподниму головной конец постели, Белла, – пробормотал Карлайл.
И тут же я почувствовала, как голова поднимается, а к горлу подкатывает волна тошноты такой силы, что перед глазами все расплывается и кажется, я даже умудрилась увидеть звезды, а в ушах зазвенело. Я с силой ухватилась за края матраца по бокам, отчего мои сломанные пальцы обожгло резкой болью.
- Дыши, Белла. Неспешно, глубоко дыши, – наставлял меня Карлайл.
Я делала, как мне сказали, и пыталась сосредоточиться на дыхании. Вскоре тошнота и правда исчезла, шум в ушах тоже испарился.
Детский аромат, исходящий от моей малышки, стал лучшим отвлечением, и только тогда я поняла, что вижу ее головку целиком, не прикладывая никаких усилий. Она лежала под моим подбородком. Знаю, что не смогу ее поцеловать, хотя я так мечтаю об этом. Она даже не шелохнулась. Ей настолько комфортно с Эдвардом и его отцом, что она продолжала спать, несмотря на то, что лежала раздетая и ей, должно быть, прохладно. Я почувствовала, как мою руку обхватила теплая ладонь и в следующую секунду я уже касаюсь своей малышки. Я немного сжала свою ладонь и впервые за последние несколько дней погладила свою крошку. Попытка поднять вторую руку далась с огромным трудом, но стоила того – через минуту я уже качала своего ангела на руках, осторожно похлопывая ее по попке. Я плакала, как идиотка. Огромные, тяжелые слезы катились по щекам от счастья быть рядом с дочерью, обнимать ее самостоятельно.
Нас накрыли моим одеялом и дополнительно накрыли малышку еще одним, чтобы не застудить ее крошечное тельце. Я вдыхала ее аромат, чувствовала тепло ее тела, пока она посапывала во сне, и, кажется, я могла вздохнуть с облегчением – чувство целостности заполнило меня до краев в моей побитой раковине. Почти.
Открывать глаза становилось все легче – левый немного сложнее было сфокусировать зрение, но я справлюсь. Я искала взглядом Эдвард. Он стоял в углу и плакал, наблюдая за нами.
- Мы снаружи, позови, когда будете готовы, – проговорил его отец, после чего до меня донесся звук закрытия двери.
Вот так это должно было быть с самого начала: Я, Эдвард и Элизабет.
Он уже стоял рядом с постелью и осторожно примостился на краю кушетки возле нас. Он лег на одеяло, но тем не менее, я чувствовала его прикосновения. Его руки легла поверх моей, которой я поддерживала Элизабет под спинку. Очевидно, он догадывался, что силы на исходе и вот-вот покинут свое слабое тело, поэтому он и тут помогал мне. Я мечтаю поблагодарить его.
- Я хотел бы спросить, делает ли это тебя счастливой, Белла. Но, кажется, я и так знаю ответ, – прошептал он. Я не видела его, он лежал слишком близко слева от меня, его голос ласкал уши, а дыхание отдавало теплотой на моей щеке. – Вы обе такие красивые. – Продолжил он, а у меня появилось настойчивое, словно зуд, желание узнать, что он курил сегодня поутру.
Я покраснела с головы до пят. Сломленная и избитая, я все равно оставалась для него красивой. Хотелось попросить его надеть очки, но он и так в них.

Ждём Вас на Форуме