Форма входа

Категории раздела
Творчество по Сумеречной саге [264]
Общее [1686]
Из жизни актеров [1640]
Мини-фанфики [2734]
Кроссовер [702]
Конкурсные работы [0]
Конкурсные работы (НЦ) [0]
Свободное творчество [4826]
Продолжение по Сумеречной саге [1266]
Стихи [2405]
Все люди [15365]
Отдельные персонажи [1455]
Наши переводы [14628]
Альтернатива [9233]
Рецензии [155]
Литературные дуэли [105]
Литературные дуэли (НЦ) [4]
Фанфики по другим произведениям [4317]
Правописание [3]
Реклама в мини-чате [2]
Горячие новости
Top Latest News
Галерея
Фотография 1
Фотография 2
Фотография 3
Фотография 4
Фотография 5
Фотография 6
Фотография 7
Фотография 8
Фотография 9

Набор в команду сайта
Наши конкурсы
Конкурсные фанфики

Важно
Фанфикшн

Новинки фанфикшена


Топ новых глав лето

Обсуждаемое сейчас
Поиск
 


Мини-чат
Просьбы об активации глав в мини-чате запрещены!
Реклама фиков

Украденная невеста
Многие просили руки Изабеллы, но суровый барон Свон не собирается выдавать замуж единственную дочь. Что же предпримет девушка, чтобы обрести счастье? И на что готовы отвергнутые поклонники?
Англия/Шотландия, конец 18 века.

Звезда
Под Рождество возможны любые чудеса, и не всегда для этого нужны волшебство и сказочные персонажи. Иногда настоящим чудом оказывается то, что лучше всего тебя понимают не близкие люди, не коллеги и не твои крутые друзья, а простой парень в спортивном костюме.

О драконе и любви
Беллу обвинили в колдовстве из-за того, что она была невероятно красивой и отклонила ухаживания главного пастора церкви. И решили принести в жертву лишь бы унять дракона, который терроризировал их земли... но что, Если дракон, совсем не дракон. И искал он ту, что снимет чары?

Растопи лед в моем сердце
Способна ли мимолетная встреча с незнакомцем всё изменить? Не позволяя себе ничего чувствовать, я словно застыла во времени, как бы замерзнув внутри прозрачного ледника…

Хладные
В школе все шептались, обсуждая приезд Калленов, но Белла не обращала внимания на сплетни, пока один из детей доктора не вошел в класс. Она знала его. Видела раньше. Голову заполнили воспоминания далекого детства. Взгляд парня остановился на ней, и Белла сжалась в комок. Хладный.

Ритуал
Москва, 2003 г. Желание студентов истфака МГУ получить зачет «автоматом» приводит к неожиданным трагическим последствиям.

Только моя / Mine alone
Любовь вампира вечна. Но что, если Белла выбрала Джейкоба вместо Эдварда после «Затмения»? Эдвард медленно сходит с ума, после того, как потерял Беллу и сделает всё, чтобы вернуть её.. ВСЁ.

Меж явью и сном
Она любила не тело гениального музыканта, смотрящего на нее с постера, она любила его душу. Душу, сверкавшую бриллиантами в каждой его песне. А все его песни Элис Брендон знала наизусть.



А вы знаете?

... что можете оставить заявку ЗДЕСЬ, и у вашего фанфика появится Почтовый голубок, помогающий вам оповещать читателей о новых главах?


...что, можете прорекламировать свой фанфик за баллы в слайдере на главной странице фанфикшена или баннером на форуме?
Заявки оставляем в этом разделе.

Рекомендуем прочитать


Наш опрос
Какие жанры литературы вам ближе?
1. Любовный роман, мелодрама
2. Фантастика, фэнтези, мистика
3. Детектив, военные, экшен
4. Драма, трагедия
5. Юмор, комедия, стеб
6. Сказки, мифы
7. Документальные труды
Всего ответов: 462
Мы в социальных сетях
Мы в Контакте Мы на Twitter Мы на odnoklassniki.ru
Группы пользователей

Администраторы ~ Модераторы
Кураторы разделов ~ Закаленные
Журналисты ~ Переводчики
Обозреватели ~ Художники
Sound & Video ~ Elite Translators
РедКоллегия ~ Write-up
PR campaign ~ Delivery
Проверенные ~ Пользователи
Новички

Онлайн всего: 118
Гостей: 117
Пользователей: 1
MiMa
QR-код PDA-версии



Хостинг изображений



Главная » Статьи » Фанфикшн » Наши переводы

More To Love Than This Глава 26. Что есть чистота

2024-3-29
16
0
0
Глава 26. Что есть чистота


BPOV


Когда Эдвард помог мне выйти из палаты в коридор, у стола было целых три медсестры. Маргарет и две других, которых я не знала. Я подумала, что они могли прийти, только чтобы увидеть, что происходит, но не была в этом уверена. Они знали Эдварда, и все трое пожелали нам хорошо провести время, когда мы медленно ковыляли мимо них к двери, выходящей в сад.
Мне следовало ощущать неловкость или, самое меньшее, легкое смущение из-за того, что я была нарядно одета и шла на свидание в больнице, но я ничего такого не чувствовала. Я опиралась на руку Эдварда Каллена, и это было наше первое свидание. Наконец-то. После десяти лет стремления это в конце концов с нами случилось.
Я ахнула, взглянув на то, что он сделал для меня.
Сад выглядел впечатляюще. Все доступные поверхности и конструкции были увиты гирляндами красивых лампочек. Они тянулись вдоль ограды, украшали садовые скамейки, они мерцали и вспыхивали сквозь кусты и заросли, сквозь кроны деревьев и живую изгородь. Это было захватывающе. В точности как рождественская иллюминация, которую мне доводилось видеть у других.
Мы медленно прошли немного дальше в сад, и Эдвард отошел от меня только для того, чтобы отодвинуть для меня стул возле крошечного столика под белой скатертью. Потом снова вернулся, протягивая руки, чтобы помочь мне добраться до моего места. На стуле лежала подушка, и я опустилась на нее с благодарностью. Я только что прошла тридцать шагов от моей двери до стола, но этого было достаточно, чтобы заставить мои ребра и мышцы бедер заболеть, не говоря уже о жалящей боли от тех двух ожогов, которые наотрез отказывались заживать.
- Это так красиво! – восхитилась я, а он схватил хрустящую белую салфетку и расстелил ее у меня на коленях. – Спасибо за то, что ты приложил так много усилий, - прошептала я.
Его улыбка была великолепна.
- Никакие усилия не чрезмерны, если это для тебя, - он мило хохотнул.
Я наблюдала, как он широкими шагами направился к наружной стене больницы и щелкнул выключателем. Внезапно весь сад ожил от тихих звуков фортепиано. Я поискала глазами и увидела, что он установил айпод и его панель под розеткой на стене. Он вернулся к столу с зажигалкой и зажег маленькие плоские свечки на подсвечнике в центре стола. Потом опустил над подсвечником маленький абажур из матового стекла, и он озарил стол приглушенным светом.
Эдвард снова пошел к выключателю на стене и еще раз щелкнул им. Зажглись дополнительные светильники, на этот раз вокруг основания фонтана, и я смотрела, очарованная, как вода из него начала струиться в маленький бассейн.
- У меня есть одеяла, на случай если тебе станет слишком холодно, только дай мне знать, - сказал он, возвращаясь к столику.
- У меня все отлично, - ответила я. Вечерний воздух был приятным. Прохладным, но не холодным. Он пах свежестью. – Я так давно никуда не выходила по вечерам, - сказала я. Видно было, как он пытается не нахмуриться, и я пожалела об этом замечании. – Мне не стоило так говорить, да? – пробормотала я. – Я должна буду постепенно привыкнуть не говорить об этом, ведь так? А то люди будут обижаться.
Он снова улыбнулся. Опустился на колени перед моим стулом и взял мою руку в свои ладони. Он поцеловал тыльную сторону моей руки так нежно, что мне показалось, что я просто вообразила себе это. н. Обещаю, мы полюбуемся на звезды, как только ты будешь чувствовать себя достаточно хорошо, чтобы лежать рядом со мной на одеяле, - он усмехнулся. – У меня есть на примете очень милое местечко, - он еще раз поцеловал мне руку и поднялся на ноги. – Мне придется сходить внутрь, чтобы принести наш ужин. Обещаю, это займет не больше минуты. Я видела, что он ждет ответа, поэтому сказала, что со мной все будет хорошо и можно не торопиться.
Он заставил мое сердце трепетать, когда ответил, что минута вдали от меня – это самое большее, что он может перенести, а потом ушел в помещение.
В полном соответствии с обещанием, через минуту он уже вернулся, толкая перед собой старомодную сервировочную тележку, и подкатил ее к краю столика. На ней стояли две накрытые тарелки и ведерко для шампанского, в котором была газированная минеральная вода. Я улыбнулась. Ему было известно, что я не притронусь к спиртному.
Со всеми полагающимися церемониями он разлил воду, как будто это было тысячедолларовое шампанское. Он даже налил ее в бокалы для шампанского. Я тихо хихикнула, когда он попросил меня попробовать, чтобы узнать, придется ли напиток мне по вкусу. Я подтвердила, и он переместился к сервировочной тележке.
Картинным жестом он снял крышки с накрытых тарелок.
- Надеюсь, они не остыли, - сказал он, ставя одну из них передо мной, а вторую – на свою сторону столика.
Я втянула носом запах стоявшего передо мной блюда из пасты. Оно пахло божественно. Это было что-то вроде равиоли с густым сливочным соусом, и мне не терпелось попробовать его.
- Пахнет великолепно, - сказала я.
Он поднял свой бокал и кивком предложил мне сделать то же самое.
- За прекраснейшую девушку в мире и за первое из многих, я надеюсь, наших романтических свиданий, - он улыбнулся и чокнулся со мной.
Я не удержалась и захихикала, сделав глоток.
Взяв вилку, я подождала, пока он попробует свое блюдо, а потом уже взялась за мое. Я не смогла сдержать стона, так как паста была очень вкусной.
- Хорошо? – спросил он с улыбкой, и я энергично кивнула. – Так я и думал.
Я откусила еще раз и подождала, пока он сделает то же самое. Я давно не ела вместе с кем-нибудь. Правда, я ела с Эдвардом в последнее время здесь, в больнице, но до этого несколько лет я не делала ничего подобного. Чарли всегда ел перед телевизором, гораздо позже, чем я съедала свою порцию на кухне, а Джейк не разрешал мне находиться в одной комнате с ним, когда он ел. Я задумалась, можно ли сказать об этом Эдварду. Знаю, он настаивал, чтобы я говорила о чем угодно, но были ли подробности моего замужества тем, о чем он хотел знать? Керри утверждала, что да. Она говорила, что мне следует как можно больше рассказывать Эдварду о том, как проходила моя жизнь с Джейком. Считала, что это должно помочь мне узнать, что является нормальным, а Эдварду – узнать меня.
- Если не считать того, что мы с тобой вместе ели в палате в эти два дня, я не ела ни с кем с тех пор, как последний раз гостила у вас дома, - прошептала я.
Вопреки моим ожиданиям, он улыбнулся:
- Что ж, значит, это вдвойне особенное событие, не так ли? – и попросил тихо, слегка откинувшись на спинку стула: - Расскажи мне об этом.
- Ты уверен? – с сомнением переспросила я.
- Разумеется, - сказал он, вытирая губы салфеткой и поднимая свой бокал. – Керри считает, что если ты будешь делиться со мной всем этим, то это окажется полезным для нас обоих. Но, кроме того, я хочу знать, как ты жила последние несколько лет, чтобы ничего не напортить, когда ты будешь жить с нами. Я не хочу сделать что-то, что расстроит тебя, - сказал он рассудительно.
Я улыбнулась, потому что мне нравилось, когда он слушал и усваивал то, чему Керри хотела нас научить, а еще потому что он был так явно рад тому, что я собиралась жить там.
- Чарли ел перед телевизором. Он говорил, что на кухне должна есть я, так как я там работаю. Я не возражала, он все равно редко бывал дома, когда было время ужинать, - сказала я, а потом подцепила еще одну равиолину и отправила ее в рот.
- А с Джейком? – спросил он спокойно, отпивая из своего бокала. – Почему ты не ела с ним?
Я положила вилку и вытерла губы.
- Мм, вначале это было из-за времени. Он ел перед работой, а я в это время еще не вставала. Обедал он у себя в офисе, а когда возвращался вечером домой, было уже поздно, и он ел один за столом в столовой, потому что раскладывал там свои бумаги. Но когда он узнал, что я беременна, он отказался есть вместе со мной, - сказала я. – Да я и не возражала. Мне не хотелось притворяться, что я счастлива, после того, как он ударил меня, поэтому то, что мне не нужно было есть с ним, только радовало меня.
- А как насчет уикендов или дней, когда он не работал? – спросил Эдвард.
Я бросила в рот еще одну равиолину и задумалась.
- По субботам он работал, потому что в агентстве по торговле недвижимостью всегда много работы в субботу, но воскресенья он проводил в резервации со своей семьей. Я никогда не видела его по воскресеньям.
Он кивнул, но ничего не сказал. Я продолжала есть, но гораздо больше была увлечена тем, как он ел свою порцию. Он клал равиоли в рот по одной, смакуя их вкус перед тем, как проглотить. Я наблюдала, как двигается с каждым кусочком его адамово яблоко, и чувствовала жар, поднимающийся из моего живота к горлу и щекам, пока я так беззастенчиво глазела на него.
Он улыбнулся мне, но я не могла признаться, о чем я думала, поэтому улыбнулась ему в ответ и снова вернулась к своей тарелке. На этот раз он следил за тем, как я ела. Я жевала осторожно, но не потому, что это было хоть в какой-то степени соблазнительно, как получалось у него, а из-за того, что мне нужно было осторожничать, чтобы не прикусить рубец на внутренней стороне щеки. Жевание не причиняло боли моим зубам, тем более, когда я ела мягкую пищу вроде пасты, и губа пришла в хорошее состояние после упражнений и разговоров и позволяла вполне успешно справиться с едой, но мне все же следовало быть осторожной, чтобы боль не появилась позже.
Мне нужно было забрать у него свою руку, чтобы собрать остатки пасты на моей тарелке, поскольку я безуспешно пыталась подцепить их зубцами вилки, но он поймал мою руку и крепко сжал.
- Позволь мне, - шепнул он и встал со своего стула, чтобы присесть рядом с моим. Все еще держа мою руку, он наколол последний квадратик равиоли своей вилкой и поднес ее к моим губам. Я приоткрыла рот, и он продвигал туда свою вилку, пока кусочек не оказался у меня на языке. Я приняла его и осторожно жевала, наблюдая, как он следит глазами за моим ртом. Он наколол последнюю крошку и положил ее между моими губами. Я почувствовала каплю соуса на нижней губе и хотела уже слизнуть ее, когда он вдруг наклонился и провел языком по моей губе, украв мой соус и заставив меня застонать про себя.
- Как вкусно, - прошептал он возле угла моего рта, - и соус тоже неплох, - он хохотнул и вернулся на свое место.
Его порция, разумеется, уже давно исчезла. Он ел, как и полагалось мужчине. Быстро и со вкусом. Мне нравилось, что он был голоден, нравилось, что он уничтожил все, что было на тарелке. Мне нравилось, что он, казалось, хотел есть при мне. Нравилось, что он не отпустил мою руку.
- Это было чудесно, твоя мама сделала это для нас? – спросила я, прикладывая ко рту салфетку.
- Не-а, - хохотнул он. – В Порт-Анджелесе есть крошечный ресторан, который называется «Белла Италия». Они доставили это для нас.
- Правда? Ты заказал итальянское блюдо в Порт-Анджелесе? – недоверчиво спросила я.
- Конечно, - ответил он, как будто предположить что-то другое было бы преступлением. – Ты любишь итальянскую кухню, «Белла Италия» - лучший ресторан в этих местах, поэтому я раздобыл то, что тебе хотелось, - сказал он как о чем-то само собой разумеющемся. – Я с удовольствием отвезу тебя туда, когда ты окажешься дома, - добавил он, и я задумалась, значит ли это, что он снова приглашает меня на свидание.
- Мне бы хотелось туда сходить. Я никогда не была внутри ресторана, - призналась я.
Он снова откинулся на спинку стула.
- Держу пари, есть множество вещей, которых ты никогда не видела?
Я положила салфетку рядом с тарелкой и тоже откинулась на спинку стула. Я была так сыта и так счастлива. Я могла разговаривать с ним, на самом деле разговаривать, и он, казалось, не испытывал отвращения, ему совсем не было противно. Он действительно хотел узнать о моей жизни, чтобы мы могли сделать ее лучше. Я улыбнулась.
- А еще есть множество вещей, которых я не делала. У меня составлен список, - хихикнула я.
Он наклонился вперед, его брови приподнялись, и мальчишеская улыбка заиграла на губах.
- Назови мне первые пять пунктов, - игриво попросил он.
- Из того, чего я никогда не делала или никогда не видела? – переспросила я, подыгрывая ему.
Он на секунду задумался.
- Первые пять из каждого списка.
- Хорошо. То, чего я никогда не видела. Пункт номер один, я никогда не видела могилу моей матери. Два, я никогда не видела большого города. Три, я никогда не видела фильма в кинотеатре. Четыре, я никогда не видела концерта. И пять, я никогда не была на ярмарке, - легко перечислила я. Этот список был у меня в голове так давно, что я знала его наизусть. Иногда я меняла пункты местами, например, кино и ярмарку, но первые два оставались неизменными.
Он выглядел потрясенным, когда выпрямился на стуле и отхлебнул из бокала.
- Вау. Это действительно целый список. Думаю, я могу сделать так, чтобы каждый пункт случился с тобой, - он улыбался. – Я узнаю, где похоронена Рене, и мы съездим туда, обещаю, - тихо сказал он, и я кивнула в знак благодарности. – С ярмаркой будет немного труднее, поскольку они обычно бывают в определенное время года, но обещаю, что в течение года я добьюсь, чтобы все это у тебя состоялось.
Я почувствовала, что моя губа растягивается, потому что я расплылась в улыбке.
- Правда? Ты возьмешь меня когда-нибудь в город? Мы посмотрим фильм в настоящем кинотеатре? Я смогу получить попкорн? – я рассмеялась при этой мысли.
- Ты можешь получить все, что захочешь. Я из тех парней, которые предпочитают «Молтизер»**, но справлюсь и с попкорном, - хохотнул он. – Мы можем убить сразу двух зайцев, если поедем во время уикенда в Сиэтл и сходим там в кино. Я покажу тебе город. Ты полюбишь его. Он такой быстрый по сравнению с нашим городком, - сказал он. Его глаза светились радостным волнением за меня.
- Но это так далеко, - усомнилась я.
- Тогда мы могли бы остаться там на уикенд. Поехать туда вечером в пятницу, остановиться в каком-нибудь симпатичном месте, в субботу сходить в кино, приятно поужинать в ресторане – вычеркнуть еще один пункт из твоего списка – и вернуться обратно в воскресенье, - сказал он как ни в чем не бывало, как будто ничего не стоило выполнить это просто потому, что я попросила.
- Элизабет, - шепнула я.
- Не думай, пожалуйста, что я забыл о ней, потому что это не так. Я знаю, тебе будет трудно уехать от нее, и ты будешь все время беспокоиться, но мы можем сделать это, Белла. Теперь у тебя есть такая возможность. У тебя есть семья, готовая помочь, и у тебя есть я, - он широко улыбнулся, чтобы подчеркнуть свои слова. Он подмигнул, и я почувствовала трепет в животе. – Не думаю, что для нас будет слишком большой проблемой найти няню, - хохотнул он.
- Но как могу я просить кого-то присмотреть за ней, если мы просто соберемся поехать развлекаться? Я отвечаю за нее, Эдвард, и не могу взять и свалить ее на кого-то, чтобы иметь возможность съездить с тобой в город посмотреть кино, - возразила я.
Он ухмыльнулся, а я внимательно следила, как он зарылся пальцами в свои волосы. Я сама так сильно хотела сделать это. Хотела почувствовать, какие они мягкие, хотела пропустить их между пальцами.
- Как давно ты в последний раз делала что-нибудь просто для развлечения, Белла? – спросил он торжественно, и я сжалась.
- Я знаю, как развлекаться, Эдвард, я не с Луны свалилась, - нахмурилась я.
- Я не говорю, что ты не знаешь, как развлекаться. Я помню, как вы с Элис вечно смеялись и хихикали над чем-то. Я спросил, как давно ты в последний раз делала что-нибудь просто для развлечения. Только потому, что это приятно или потому, что тебе нужно было посмеяться или поднять настроение. Как давно ты делала что-то просто для этого? – спросил он.
- Я все время читала Элизабет. А еще пела ей, - добавила я после раздумья.
- Ладно, это хорошо, но это было не для тебя, а для Элизабет. Что было последним из того, что ты сделала для себя, чтобы сделать себя счастливой? – спросил он.
Это был простой вопрос.
- Я попросила тебя поцеловать меня.
Он качнулся назад на своем стуле и заулыбался, как школьник.
- Туше*, моя красавица, - хохотнул он. – Хороший удар, - он зааплодировал, и я кивнула, принимая его похвалу. – Итак, вернемся к нашему вопросу. Мы можем поехать в Сиэтл на выходные без проблем. Если тебе хочется поехать, только скажи, когда, и я сделаю это реальностью.
- Не могу, - прошептала я. – Я не могу просто оставить ее, чтобы уехать на выходные. Не могу ожидать, что твоя семья будет присматривать за ней целыми днями – то, что сейчас, не считается, - я помахала ему пальцем, чтобы подчеркнуть этот момент.
- Когда Ангусу было пять месяцев, старина Эммет захотел отвезти Рози в Париж на их годовщину. Фокус был в том, что это должно было стать сюрпризом. На то, чтобы это организовать, у него ушло десять минут. Он позвонил мне и попросил освободить от работы утро пятницы, чтобы я мог отвезти их в аэропорт. Что я и сделал. Он позвонил нашей маме и спросил, не посидит ли она с Ангусом в течение пяти дней. Что она и сделала. Он позвонил маме Рози и спросил, не присмотрит ли она за ним в оставшиеся пять дней. Что она и сделала. Он позвонил Элис и попросил ее помочь ему с бронированием и выбором подарка. Что она и сделала. Он позвонил Джасперу и спросил, не присмотрит ли он за домом, пока их не будет. Что он и сделал. Десять минут, Белла. Пять телефонных звонков, и все было сделано. И это было на целых десять дней,
Я осознала, что сижу с открытым ртом, поэтому быстро закрыла его. Десять минут и пять звонков – и Розали без предупреждения увезли в Париж, чтобы отпраздновать их годовщину? О Господи. Кто эти люди? Есть ли у них волшебная палочка, чтобы претворять все это в жизнь так легко?
Я почувствовала, что слеза покатилась из моего левого глаза, и сердито промокнула ее салфеткой.
- Но он их, - хлюпнула я носом.
- Что? – переспросил он, наморщив лоб.
- Ангус, он их. Он их родной внук, и твой родной племянник, и родной сын Эммета. Почему кто-то должен захотеть присматривать за Элизабет? – спросила я.
От его улыбки у меня замерло сердце. Он потянулся через стол и взял мои пальцы в свои.
- Я хотел бы, чтобы ты время от времени задавала мне трудные вопросы, а эти слишком легкие, - сказал он со смешком. - Они бы присмотрели за Элизабет для нас – заметь, я сказал для нас, а не только для тебя – они бы присмотрели за ней для нас, потому что она наша. Она твоя дочка, Белла, а я люблю вас обеих, что делает вас обеих частью моей жизни. И это делает вас обеих частью их жизни. Семья не всегда имеет отношение к кровным узам, Белла. Она имеет отношение к тому, кого ты любишь. Если ты любишь кого-то достаточно сильно для того, чтобы привести в свою жизнь, вы семья. Мы теперь твоя семья, Белла. И семья Элизабет тоже. Я буду брать тебя повсюду, куда ты захочешь поехать, и гарантирую, что для организации этого понадобится только десять минут и пять телефонных звонков, - уверенно прошептал он. – Возможно, четыре, поскольку у меня не будет тещи, чтобы позвонить ей, и будь я проклят, если попрошу о чем-нибудь твоего отца, - он усмехнулся.
Я не знала, что сказать. Я никогда не слышала речи, подобной этой. Я так долго мечтала иметь семью, настоящую семью, где другие люди заботились бы о нас и где у нас тоже была бы возможность любить других людей. Я хотела, чтобы Элизабет знала, каковы эти чувства. Я подумала, что, возможно, только что нашла семью, и это заставило мое сердце открыться нараспашку.
- Я хочу семью, - прошептала я, а он кивнул и погладил мою руку своими длинными пальцами.
- Спасибо тебе, - сказала я ему.

EPOV


Она была великолепна. Такая благодарная, ей так легко было угодить. Это был большой вопрос и, возможно, не очень подходящий для обсуждения на вашем первом свидании, но теперь он был снят и я надеялся, что она просто даст нам всем шанс показать ей, на что может быть похожа настоящая семья.
- Тебе не нужно благодарить меня. Каждый заслуживает семьи. Теперь у тебя есть семья, настоящая семья. Так, ты хочешь что-нибудь на десерт? - спросил я, слегка улыбаясь.
Она кивнула и прошептала:
- Хочу, но ведь тебе придется отпустить мою руку, чтобы принести его.
Я провел свободной рукой по своей щеке и грустно кивнул:
- Придется, как же иначе? Но, думаю, десерт тебе понравится. Может быть, заключим сделку? – спросил я. – Я отпущу, только чтобы принести десерт, и сразу же вернусь. А в качестве компенсации соглашусь на все, что ты захочешь, назови свою цену.
- По рукам, - она хихикнула. Но я сохраню за собой право назвать цену позже, когда смогу придумать что-то лучшее, чем просто поцелуй.
С ума сойти! Я ничего не мог поделать с тем, куда меня занесло воображение, когда я услышал это. Боже. Вероятно, для нее это была невиннейшая фраза, но она заставила мой мозг наполниться мыслями, которые ни в малейшей степени не были ни благовоспитанными, ни невинными.
Я приложил все силы, чтобы задушить стон, который рвался из моей груди.
- По рукам, - сумел выдавить я. – Вернусь через две минуты, - сказал я и пошел в комнату отдыха, чтобы забрать наш десерт из холодильника. Оказавшись там, я на несколько секунд прислонился к дверному проему. Я несколько раз усиленно вдохнул и попытался успокоиться. Она это все, чего я когда-либо хотел, все, о чем когда-либо мечтал, и она не имеет представления, какую сильную физическую реакцию вызывает у меня, когда говорит что-то подобное. Возможно, она думает, что это невинные слова или касания, но мой мозг видит и слышит их как что-то, чего он жаждал целое десятилетие, и понимает таким образом, который мое естество отказывается игнорировать.
Я вытряхнул себя из угнетенного состояния, в котором пребывал, и попытался сосредоточиться на размещении десерта на подносе. Потом сделал две чашки кофе, поставил на поднос кувшинчик со сливками и маленькие пакетики с сахаром и понес все это в сад.
Я знал, что медсестры все еще не разошлись и, вероятно, ждут от меня сообщения о том, как все проходит, но прямо сейчас они ничего от меня не получат.
Я поставил поднос на тележку и затолкал грязную посуду на ее нижний ярус. Поставил по чашке кофе и по накрытой тарелке перед каждым из нас. Положил чистую ложку рядом с ее тарелкой и взял еще одну для себя. Я изо всех сил постарался открыть десерт как можно торжественнее, и она подыграла мне с хихиканьем и аханьем с нужной дозой удивления, когда я снял крышки с двух аккуратных квадратных кусков тирамису.
– Вуаля!*** – сказал я глупо и сел на свое место. Ее глаза были расширены от удивления, когда она снова посмотрела на меня, оторвавшись от созерцания своей тарелки. - Это тирамису, он тебе нравится? – с запинкой спросил я. Я понятия не имел, что ей нравится, и так как мы не могли пойти в нормальный ресторан, пришлось действовать наугад.
Она решительно кивнула, и я смотрел, как она пробует десерт. Только после того, как она проглотила кусочек и послала мне улыбку, я тоже попробовал. Он был потрясающим, бархатно мягким и невероятно вкусным.
- Если тебе нравится, я выучусь готовить и это, - пообещала она, облизывая ложку, чтобы добраться до последней капли крема.
- Если ты будешь все время готовить лазанью и тирамису, то к нашему первому Рождеству я стану огромным, как дом, - хохотнул я.
Я задумался, чем было бы для нее приготовление еды для меня… или для меня – готовка для нее. Я не так уж плох как повар, во всяком случае, мог бы соорудить что-то съедобное. Но мне ужасно хотелось бы увидеть ее на кухне у нас дома.
- Я жду не дождусь, когда смогу готовить на той огромной кухне в вашем доме, - сказала она, как будто прочитала мои мысли.
- Помню, как вы с Элис разрушили ее однажды в воскресенье, - засмеялся я. Я налил еще немного минералки в ее бокал и поставил наши пустые тарелки на тележку. – Не знаю, что вы готовили, но оно сгорело, и у мамы ушло несколько недель на то, чтобы отчистить «черную смерть» со дна ее кастрюль.
- Ириски. Мы делали ириски, - она скорчила милую рожицу, пока я думал об ужасном запахе горелого сахара на дне кастрюли. – Она даже не повысила голос на нас, - тихо сказала Белла. Ее лицо, казалось, помрачнело, и я задумался, почему.
Потом я понял. У нее дома, когда она росла, промах вроде сожженных ирисок, вероятно, стоил бы ей порки.
- Она много раз повышала на нас голос, пока мы росли, но никогда не причинила никому из нас боли, - сказал я ей. – Я знаю, она с нетерпением ждет, когда ты окажешься дома.
На этот раз она улыбнулась.
- Дома, - прошептала она. – Хотела бы я узнать, что такое настоящий дом.
- И узнаешь. Мы покажем тебе. Это легко, на самом деле, мы просто хорошо относимся друг к другу, и это работает, - я засмеялся. – А теперь, поскольку мы не можем танцевать и тебе трудно было бы сидеть на вон той твердой деревянной скамейке, чем бы ты хотела заняться? – поинтересовался я.
Она посмотрела на свое запястье, где, вероятно, обычно носила часы, но теперь там был только браслет.
- Сколько сейчас времени? – спросила она.
- Только полвосьмого, - ответил я. – Мне нравится твой браслет, он похож на те, которые носят остальные девушки Каллен, - сказал я. Я догадался, что его подарили ей мои родители. И на запястье Элизабет я видел точно такой же.
Она восхитительно порозовела.
- Мне дали его твои родители. И у Элизабет теперь тоже есть браслет, - прошептала она, снова и снова поворачивая украшение на своей руке. – Думаешь, это хорошо, что я ношу его? – спросила она, прикрыв глаза, как будто не была уверена.
- Разумеется. У всех женщин Каллен они есть. У нас, парней, перстни, а у девочек браслеты. Он очень симпатичный, - сказал я.
- Но я не Каллен. Тебе не кажется странным, что у меня есть браслет? – спросила она.
- Это зависит… Я знаю, что мои родители не подарили бы тебе его, если бы не считали тебя членом семьи, и знаю, что ты не приняла бы его, если бы не чувствовала чего-то вроде уважения к этому, ведь так? – Может быть, ты не хочешь быть Каллен?
- Конечно же, хочу. Разумеется, я уважаю и их, и то, что это значит для них. Я не намеревалась никого обидеть. Я хочу носить его. Только я не знаю, почему они думают обо мне как о члене семьи. Всего две недели назад они толком не знали меня, если даже сейчас знают, - пробормотала она.
Я усмехнулся, и она посмотрела мне в глаза.
- Я действительно хотел бы, чтобы ты спрашивала о чем-то, что не так просто поддается объяснению, - засмеялся я, а она рассерженно фыркнула. – Вот простой вопрос для тебя. Ты любишь меня? - спросил я, поддразнивая.
- Да, конечно, - вызывающе ответила она.
Она знала, что это ловушка, но еще не догадывалась, в чем она состоит.
- И мы пришли к согласию, что можем любить друг друга, невзирая на тот факт, что многого не знаем один о другом, правильно? – спросил я.
Она снова сердито фыркнула, и это было совершенно восхитительно. Ее надутые губки были такими милыми, что я хотел бы захватить ее нижнюю губу своими губами и втянуть ее в рот.
- Правильно, - она вздохнула.
- Таким образом, если ты можешь любить меня, не зная обо мне всего, что нужно знать, а я люблю тебя, хотя не знаю всего о тебе, разве не возможно, что они любят тебя просто потому, что любят? – победоносно спросил я.
Тогда она улыбнулась и, если только это возможно, стала даже еще более очаровательной, чем когда дулась.
- Сдаюсь, - она хихикнула. – Я люблю этот браслет и люблю носить его, он заставляет меня чувствовать, будто мое место где-то… - прошептала она и снова повернула браслет вокруг запястья.
- Твое место прямо здесь, - сказал я ей, и когда она подняла на меня глаза, похлопал себя по груди, прямо над сердцем. Это было банально и слишком эффектно, и я был абсолютно искренен в каждом слове и движении. Чтобы окончательно не впасть в сентиментальность, я сменил тему. – Хорошо, я знаю теперь, чего ты не видела. Думаю, ты должна назвать мне первые пять пунктов из списка того, чего ты не делала, - я подмигнул и слегка откинулся на спинку своего стула.
Она улыбнулась и на секунду задумалась.
- Первые пять вещей, которые я не делала: Номер один, у меня никогда не было работы. Два, я никогда еще не голосовала. Три, я никогда не летала на самолете. Четыре, я никогда не была в боулинге, на катке или на танцах, - она захихикала, зная, что это три отдельных пункта.
- А что под номером пять? – спросил я. – И не думай, что я не заметил, как ты подсунула лишние в этот последний, - я игриво погрозил ей пальцем.
- Это нахально, я знаю, но я никогда не развлекалась, как все остальные, - она пожала плечами. – Думаю, пятым пунктом должен быть ты. Я никогда ничего не делала с тобой.
Я хотел было сказать ей, что она может «сделать» меня в любое время, как только захочет, но это было бы глупо и грубо и могло разрушить наш, в остальном фантастический, вечер.
- Хорошо, рискуя быть побежденным моей необычайно умной девушкой, я предложу тебе другую сделку. Ты стараешься изо всех сил побыстрее выздороветь и убраться отсюда, а я сделаю все, что могу, чтобы в течение года вычеркнуть все десять этих пунктов из твоего списка, - решительно предложил я.
Она захихикала.
- Ты хорош, но даже тебе не удастся сделать так, чтобы я в этом году проголосовала.
Я кивнул и согласился, что это трудная задача.
- Но я могу отвести тебя в правильное место, чтобы ты зарегистрировалась.
- А что по поводу работы? Можешь ты сотворить мне и ее? – засмеялась она.
Я ухмыльнулся.
- Вообще-то, могу, - улыбнулся я самодовольно. – Ты мама, и это самая важная работа на свете. Ты поправишься, и я сделаю так, чтобы ты могла оставаться с Элизабет столько времени, сколько захочешь, чтобы учить ее, любить ее и проводить с ней время, не беспокоясь больше ни о чем, – она хотела было запротестовать и сказать какую-то ерунду о том, что она хочет выполнять свою долю работы или платить за себя или еще какую-нибудь чепуху, но я просто не стал слушать. Я знал, что в каком-то смысле, для ее чувства собственного достоинства, по крайней мере, она захочет что-то делать, но не теперь. Я понимал, что должен объяснить ей лучше, или это будет выглядеть, как будто я снова принимаю решение за нее. – Я знаю, ты собираешься протестовать, но подожди с этим, прошу тебя. Сейчас все, что важно, это твое здоровье и здоровье Элизабет. Потрать на это столько времени, сколько тебе понадобится, несколько лет, если хочешь, чтобы заботиться о ней, а потом иди и делай все, что хочешь. Но в данный момент, пожалуйста, просто позволь мне заботиться о вас обеих. По крайней мере, пока ты не вылечишься, - попросил я.
Она едва заметно улыбнулась и кивнула.
- Спасибо, - шепнула она.
- Ладно, хватит тяжелых тем. Сейчас восемь часов, чем бы тебе хотелось заняться в оставшееся время? – поинтересовался я.
- Думаю, я знаю, что хотела бы сделать, - сказала она, снова улыбнувшись.
- Назови это, - сказал я, начиная собирать столовые приборы и салфетки на тележку. – Если только это не водные лыжи или скалолазание, - я засмеялся.
- Нет, ничего такого, - она захихикала. – Я хотела бы навестить Джошуа, можно? – попросила она тихо. – Не могу перестать думать о нем, как он там один.
Я самодовольно улыбнулся, но так, чтобы она не заметила.
- Думаю, это прекрасная мысль. Я отвезу тебя туда и вернусь, чтобы убрать все это, - сказал я и встал.

BPOV


Мне было жаль, что Эдвард останется приводить все в порядок после нашего свидания, но я была так рада сидеть с Джошуа на коленях, что забыла обо всем и могла думать только о вспотевшем малыше.
Медсестра сказала нам с Эдвардом, что у него еще нет никаких признаков улучшения и по-прежнему жар. Я спросила, нельзя ли мне подержать его на руках, и сестра помогла Эдварду положить малыша мне на колени. Его трубки и провода висели на ручках моего кресла-каталки, когда он безвольно лежал у меня на руках.
Он был весь потный и снова раскраснелся, поэтому я попросила еще одно полотенце и льда. Медсестра, казалось, была рада принести все это мне, и я с трудом удержалась от искушения резко сказать, что она должна была сама сделать все это для него, не дожидаясь, пока я попрошу. Но я прикусила язык, зная, что у медсестер тяжелая работа.
Я побросала половину кусочков льда в кувшин с тонизирующим напитком, а вторую половину оставила в его чашке. Я вытирала полотенцем лицо, шею и волосы малыша, пока он тихо стонал под моими руками. Его губы были потрескавшимися и бледными, а волосы грязными и слипшимися. Ему нужна была ванна.
Я гладила его по спинке и тихо ворковала над ним, пока он спал. Он все время стонал и по-прежнему хрипел и булькал при дыхании, эта смесь ужасающих звуков заставляла мое сердце болеть за бедного человечка.
Посреди его кроватки, там, где он лежал целый день и потел, было огромное мокрое пятно. Его вид заставил меня содрогнуться. Я знала, каково это – лежать на грязной простыне. Знала, что чувствуешь, если никогда не можешь быть чистой. Знала, что такое быть одинокой. Я никому бы этого не пожелала, а особенно невинному ребенку, такому, как моя Элизабет или Джошуа.
Я подтянула захныкавшего малыша выше себе на грудь, зарылась лицом в его волосы и тихо заплакала. Я плакала о себе, об Элизабет и о Джошуа. Я плакала обо всех ночах, когда вынуждена была спать в своей грязной постели, а Элизабет – в своей. Я была спасена, но Джошуа был неприкаянным. Я была в безопасности, а Джошуа был один. У Элизабет могло быть будущее, у Джошуа не было ничего и никого.
Эдвард был уже здесь, прямо рядом со мной, он уговаривал меня, что все в порядке, что со мной все хорошо, что я в безопасности. Он умолял меня сказать ему, из-за чего я плачу. Он говорил тихо, чтобы не разбудить Джошуа, и я изо всех сил старалась перестать плакать и стряхнуть с себя боль, которую чувствовала в сердце.
- Белла, прошу тебя. Что случилось, дорогая? – спрашивал он нежно.
- Я не могу так жить. Не хочу спать на этой грязной простыне. Мне нужна ванна, - закричала я. Я скребла свои руки и терла лицо. Я чувствовала себя испачканной. Я думала, что плохо пахну. Мне необходимо было стать чистой.
Потом Джошуа заплакал. Я разбудила его, и он растерялся и испугался. Эдвард взял его у меня и положил в кроватку, и он перестал плакать, когда Эдвард погладил его по животику и сказал ему, что все в порядке. Потом пришла медсестра и спросила, что случилось со мной и Джошуа.
Эдвард сказал медсестре, что нужно сменить постельное белье и что Джошуа нужно вымыть, и она обещала сделать это прямо сейчас. Эдвард отвез меня в кресле-каталке в мою палату. Он остановил кресло возле кровати, но я заплакала и закричала, чтобы он вез меня в ванную комнату. Я сказала ему, какая я грязная, какое несвежее у меня постельное белье, что я не могу лечь в постель, пока она такая. Я плакала, пока он не согласился отвезти меня в ванную.
Он завез меня прямо в ванную и остановил кресло возле края раковины. Он попросил меня встать, и я встала. Он вывез кресло из ванной и вернулся с моими туалетными принадлежностями и охапкой чистых полотенец. Он отвернулся, пока я снимала штанишки, а потом помог мне зайти в душевую кабину. Он сказал, чтобы я подала свою одежду через щель между занавеской и стеной, и он заберет ее, и я так и сделала. Снять топ было трудно, но не невозможно. Я выбросила все через щель, а потом включила воду.
Я встала под нее, хотя в первые секунды она была еще холодной. Мне было наплевать на температуру. Мне просто нужно было стать чистой.
- Убирайся отсюда! – закричала я на Эдварда и услышала, как закрывается дверь.
Я терла себя еще до того, как стала мокрой. Я не могла долго стоять, поэтому мне пришлось тереть себя, пока я могла стоять. Я использовала губку для душа, которую купила Эсме, чтобы оттереть каждый дюйм кожи, до которого я могла дотянуться. Я извела весь оставшийся во флаконе шампунь и все скребла и скребла свои волосы и кожу головы. Я чувствовала обжигающую боль в шраме, но мне было все равно. Я все еще не была чистой.
Я терла свой сосок и чувствовала, как он начинает болеть, когда грязь смывается с него. Его рот был там, его зубы погружались в мою плоть, и его ненависть осталась спрятанной в моей коже. Он заразил меня своей яростью. Я чувствовала ее под поверхностью моей груди. Она сочилась из раны, когда я терла. Его ненависть ко мне была красной, и она стекала по моему животу в сток, когда его отвращение ко мне покидало мою грудь и покрывало мою кожу на пути к полу.
Я чистила зубы, пока не начала отплевываться кровью, а потом почистила их еще раз.
Я чувствовала грязь, въевшуюся в мою кожу. Я ощущала, как она сползала, когда я скребла ее. Она ушла с верхней части моего тела, но теперь прилипла к ногам. Я не могла нагнуться, и это так расстраивало меня. Я не могла дотянуться до ступней, чтобы отскрести их. Я хотела, чтобы грязь ушла, чтобы она покинула меня. Я чувствовала Джейка на своей коже. Я чувствовала, куда он целовал меня, куда он кусал меня, до чего он дотрагивался. Мне нужно было, чтобы это ушло от меня. Я стиснула зубы, когда сгибала ноги, по одной за раз, чтобы отскрести их.
У меня не осталось ни геля для душа, ни шампуня, ни зубной пасты, ни кондиционера. Я ударила рукой по кнопке вызова и закричала, чтобы мне принесли мыло. Буквально через секунду Эдвард был рядом, умоляя меня сказать ему, о чем я кричу. Я с плачем закричала, чтобы он дал мне мыло, и он подал мне его через отверстие в занавеске. Я выхватила мыло из его руки и стала тереть себя губкой.
Когда я подумала, что стерла все со своего тела, я намылила руки и наполнила рот пеной. Она была омерзительной на вкус, но я все еще не была чистой. Он был у меня во рту, мне нужно было убрать его из себя. Я прополоскала рот и откусила кусочек мыла, чтобы очистить от него и свои зубы.
Я выбросила губку из кабинки и услышала, как она ударилась о кафель с мокрым шлепком. Я намылила руки и вымыла у себя между ног. Снова и снова я полоскала и мыла, полоскала и мыла. Я никогда не смогу очиститься от него. Он был там, он трогал меня там, он кусал меня там и втискивал себя туда. Я никогда не очищусь от него. Я чувствовала жжение от мыла в своей ободранной коже, когда продолжала тереть и скрести. Вода порозовела, когда у меня открылось кровотечение. Я царапала ногтями свои бедра и пах и вычищала оттуда Джейка. Я вздрогнула, когда снова открылись ожоги, но мне было все равно. Я позволила крови из ранок стекать по ногам и смешиваться с кровью шлюхи. Я никогда не буду чистой от него.
Я поняла, что все бессмысленно, когда использовала галлоны горячей воды, весь шампунь и зубную пасту, и все еще не была чистой. Я ударила кулаком по настенной панели, и вода перестала течь.
Я мылась всего полчаса и все еще не чувствовала себя чистой. Я могла бы стоять там три дня и мыться, пока от меня не останется ничего, кроме костей, я могла бы стереть всю свою кожу, и все равно я не стала бы чистой. Я грязная изнутри.
Я прислонилась к дальней стенке душевой кабины и зарыдала.
- Я никогда не буду чистой, - шептала я про себя, глядя, как кровь стекает в отверстие в полу кабины.
- Белла? – окликнул меня Эдвард, войдя в ванную.
- Убирайся отсюда! – закричала я. – Убирайся!
Я услышала, как закрылась дверь ванной комнаты, и позволила себе соскользнуть на пол. Это было не больно. Ничто больше не причиняло мне боли.
Я посмотрела вниз, на свои руки, и увидела, что костяшки пальцев начали распухать. Я снова сломала их, и я никогда снова не буду чистой. Я начала чистить у себя под ногтями с помощью ногтей другой руки. Не имеет значения, как старательно я буду чистить, я не смогу убрать то, что под ними. Я грязная изнутри.
- Белла? – послышался женский голос из-за закрытой двери.
- Уходи! – крикнула я.
- Бела, это я, Эсме, я вхожу, - сказала она, и я услышала, как дверь открывается.
- Убирайся отсюда! – закричала я, но она проигнорировала мой крик и я услышала, как дверь захлопнулась, когда она вошла в ванную.
- Если ты дашь мне увидеть, что у тебя все в порядке, я уйду, Белла, но не раньше, чем увижу, - прошептала она.
- У меня никогда не будет все в порядке. Я грязная изнутри. Я не могу отмыть это, - сказала я ей.
- О, моя дорогая, - вздохнула она.
- Я грязная и никогда не буду чистой. Я не могу быть такой, как вы хотите, - сказала я. – Я слишком грязная.
Она выдернула занавеску из колец, и я закричала в испуге. Глаза ее расширились от отвращения, когда она увидела меня сидящей там, и я горько заплакала. Теперь она знает. Теперь она видит, кто я такая. Она тоже увидела всю грязь, я поняла это по ее лицу. Я грязная, отвратительная, и я шлюха.
Как на замедленной съемке, я наблюдала, как она нажала на кнопку вызова рядом с панелью регулировки душа. Она нажимала и нажимала, снова и снова. Я удивилась, зачем.
- О, Белла, - зарыдала она, подхватывая меня под руки и вытаскивая из кабинки. – Все хорошо, моя дорогая. Все будет хорошо, - говорила она, прикрывая меня полотенцем.
Потом дверь распахнулась, и меня окружили люди. Я слышала их, но не различала лиц. Это мог быть кто угодно. Это мог быть Эдвард, увидевший меня в таком виде. Увидевший, какая я грязная. Могла быть Элис. Мог быть Карлайл. Кто угодно. Теперь они все знали. Так лучше. Что они теперь точно знают, кто я такая. Так будет легче. Теперь они видят, какая я на самом деле.
- Я грязная изнутри. На мне кровь шлюхи. Очистите меня изнутри, - умоляла я, когда меня заворачивали во что-то теплое и мягкое и поднимали с пола.

EPOV


Это был длинный вечер, даже длиннее, чем первый вечер после ее поступления в больницу, потому что теперь я знал, что с ней случилось, а раньше приходилось только догадываться. Было еще хуже знать, и было хуже видеть ее снова перевязанной, после того как ее состояние настолько улучшилось.
Раны были только поверхностными, и они быстро заживут, но она нанесла их себе сама, и это каким-то образом все ухудшало. Чарли и Джейк довели ее до этого, и это вновь делало их виновными.
Она снова сломала пальцы на руке, и ей нужно было опять накладывать скобки на рану на голове, но, кроме того, у нее были менее тяжелые поверхностные раны там, где она ободрала себе кожу. Отец не беспокоился о ее рте, хотя он кровоточил, когда они вытащили ее из ванной. Она не открыла рану на губе или внутри рта, она просто чистила зубы так сильно, что из десен пошла кровь.
Точно так же она открыла рану на голове – скребла волосы и голову так сильно, что разодрала едва зажившую рану. То же самое с ее вагинальными разрывами. Она скребла так сильно, что поранила себя.
С ожогами было другое дело. Отец сказал, что один или два из них и так не заживали достаточно хорошо, но теперь все девять сочились плазмой. Как только они покроются корочкой, ей снова станет легче, но пока они очень болезненны и создают большие неудобства.
Рана на соске была наихудшей. Ее пришлось зашивать снова. Только три шва, но все же швы.
И все же отец не так беспокоился о ее ранах, как о ее психическом здоровье. Она искренне считала, что была грязной изнутри и что никакое оттирание не очистит ее от Джейка.
Это разбивало мне сердце. Ужасно было это слышать и видеть, и даже если я проживу тысячу лет, я никогда не захочу снова увидеть ее в таких душевных муках, в каких она была, когда они вынесли ее из ванной.
Она металась, и отбивалась, и боролась, и требовала, чтобы мой отец вычистил ее изнутри. Она хотела яд, она хотела очиститель труб, она хотела отбеливатель, она хотела любое проклятое средство, которое могло бы смыть ее грязь. Она снова и снова кричала, чтобы я увидел кровь шлюхи на ее теле. Кричала, что я должен как следует рассмотреть ее кровь шлюхи, потому что это то, что внутри нее. Ненависть Джейка, смешанная с ее кровью шлюхи.
Я никогда этого не забуду. Она верила в это. В ее глазах была твердая уверенность, когда она говорила мне, что она убрала немного этого из своей груди, но внутри нее еще так много грязи, что ей придется сделать операцию, чтобы вычистить ее. Она умоляла моего отца сделать это, умоляла меня сделать это, умоляла медсестер сделать это. Сделать ее снова чистой.
Когда отец в конце концов ввел ей успокоительное и она перестала метаться, так что он смог получить доступ к ее травмам, стал ясен полный масштаб ужаса, который она пережила. Она честно и искренне считала, что может отскрести ощущаемую ею грязь со своего тела и изнутри его. Ее рот был полон мыльной пены, мыло прилипло к ее зубам и было под ногтями.
Она процарапала длинные кровавые полосы на бедрах, чтобы избавить себя от воображаемой грязи на коже. Она разорвала рану на груди, чтобы выпустить наружу ненависть Джейка к ней. Она считала, что у нее кровь шлюхи.
Я никогда не забуду, как она умоляла меня не класть ее на грязные простыни. Ее ужасала мысль о том, что ее кровать была застелена потным, грязным постельным бельем. Она сказала, что лучше умрет, чем будет спать на нем, и попросила меня обещать, что я уложу ее на чистую постель. Я пообещал ей, что так и сделаю, и тогда она позволила отцу сделать ей инъекцию успокоительного. Но только после того, как я пообещал.
Я настоял, чтобы Маргарет помогла мне сменить белье на ее кровати, перед тем как подпустить к ней отца, хотя он был рассержен, что я подвергал риску ее травмы ради чего-то такого смехотворного, как чистые простыни. Я сказал ему, чтобы он заткнулся нахрен и дал мне сделать то, что я обещал. Он отступил и даже помог поднять ее, пока мы стелили под нее чистую простыню.
Когда ей снова наложили швы, перевязали раны и нанесли антисептическую мазь, отец позволил маме и Элизабет вернуться в палату. Слава Богу, малышка благополучно проспала весь этот ужас, а я чувствовал себя таким виноватым из-за того, что вынужден был позвонить маме и отцу, чтобы они приехали и снова спасли меня, потому что это означало, что бедную Элизабет вытащили из ее теплой постельки.
Мама надолго склонилась над Беллой, нежно воркуя ей что-то и гладя ее волосы. Все, что я мог делать – это тихо сидеть рядом с кроватью, положив голову на руки. Я не мог помочь ей и чувствовал себя, как будто мы снова оказались там, откуда начали.
- Эдвард, отвези Элизабет домой. Выспись в своей кровати сегодня ночью. Я останусь с Беллой, - наконец сказала мама. Я был готов закатить истерику и сказать ей нет, когда она грустно улыбнулась и положила руку мне на щеку. – На этот раз ей нужна мать, Эдвард. Позволь мне взять на себя заботу о ней только в этот единственный раз. А тебе нужно позаботиться о вашем ребенке, - она кивнула на Элизабет, спящую в коляске, и вновь перевела взгляд на меня. – Я позвоню, если что-то случится, - пообещала она мне.
От меня не ускользнуло ударение на слова «о вашем ребенке», и я был благодарен маме, что она поддерживает мою привязанность и обязательства по отношению к ним обеим – и к Белле, и к ее дочке – но я не хотел уезжать.
- Что ты можешь сделать для нее, чего не смог бы я? – спросил я упрямо.
Мама улыбнулась и вздохнула, а потом положила руку мне на плечо.
- Я могу научить ее тому, что не любая кровь – кровь шлюхи, Эдвард.
Я вскинул руки вверх и отступил.
- Позвони мне, - сказал я ей строго и позволил поцеловать себя в щеку, а потом поцеловал Беллу и сказал ей, что люблю ее.
- Ты не грязная, Белла, это они грязные. Они сделали это; то, что они сделали, вот что было грязным. Не ты. Я люблю тебя, детка, - сказал я ей снова и поцеловал ее волосы. – Позвони мне, - еще раз попросил я маму, и она кивнула и заняла мое место у изголовья Беллы, когда я освободил его.
Я вывез Элизабет за дверь и, еще раз быстро взглянув на любовь всей моей жизни, как она снова лежит, сломленная, на больничной койке, повез нашу дочь домой.


* - Туше! - фр.Touché! - Возглас, означающий в спорте прикосновение борца к ковру одновременно обеими лопатками как момент поражения (в спортивной борьбе), укол или удар в поражаемое пространство фехтовальщика (в фехтовании).
** - «Молтизер» - название шоколадного драже
*** - Вуаля! - "Voilà!" – французское восклицание, означающее: «Вот!».

Перевод:O_Q (Ольга)
Ценные советы и редактирование: Чипка


Источник: http://twilightrussia.ru/forum/110-9740-28
Категория: Наши переводы | Добавил: O_Q (18.07.2012) | Автор: перевод: O_Q (Ольга)
Просмотров: 4546 | Комментарии: 38 | Теги: Эсме, Белла, свидание, Карлайл, Эдвард, больница, Каллены


Процитировать текст статьи: выделите текст для цитаты и нажмите сюда: ЦИТАТА






Всего комментариев: 381 2 3 4 »
1
37 ღSensibleღ   (11.08.2015 04:02) [Материал]
А ведь все так хорошо начиналось... ужасно читать то, что теперь происходит... то, что у Беллы был срыв... очень жаль, что она считает себя грязной и недостойной... хоть бы ей Эсме помогла cry хоть бы у нее получилось cry cry

0
38 O_Q   (11.08.2015 04:08) [Материал]
У Эсме обязательно получится. Сейчас Белле, похоже, особенно полезным будет вмешательство матери. Да и просто - если Эдвард зашёл в тупик, лучше всего подключить свежего человека.
Но вообще ужасно, конечно, думать, что любая мелочь может привести к такому масштабному срыву.
Спасибо за комментарий!

2
35 Аськ@   (05.07.2015 16:11) [Материал]
Довольно неожиданный финал дня, учитывая, как хорошо все начиналось. Вдруг ни с того ни с сего ее плачь, о том что малыш потный и на мокрых простынях, перешел в истерику, что она грязная шлюха. Глубоко же забрались Джейк и Чарли со своими учениями и воспитанием. Трудно же теперь им всем придется, чтобы переучить Беллу и восстановить ее душевное состояние.
Спасибо за перевод главы!

0
36 O_Q   (05.07.2015 16:46) [Материал]
На здоровье smile
В таком состоянии для Беллы может послужить "спусковым механизмом" любая мелочь. Вот и сейчас - мокрая от пота простыня Джошуа вызвала у неё поток ассоциаций, приведший к срыву. Переучить здесь никак нельзя, только спокойная жизнь, которая на опыте покажет Белле, что теперь всё по-другому, может исцелить её душу. Но окружающим, разумеется, временами будет очень трудно, как и самой Белле.
Спасибо за комментарий!

0
33 Olissi   (17.06.2015 17:48) [Материал]
Странно. Она была в юбке. А ванной уже снимала штаны, непонятно.
А Эдвард тупанул, я бы сразу поняла что у неё приступ и ванной одну не оставила. Вызвала бы сестёр и заставила вколоть успокоительное и вызвать психотерапевта. Я столкнулась с таким всего один раз, но тут же поняла что это копец. Если человек не отвечает на твои вопросы и несёт какой то бред одного оставлять его нельзя. А если бы она вены порезала? Тут если даже орут и выгоняют и толкают придётся бороться и быть побитой. Это лучше чем потом жалеть что струсила и оставила безумного человека погибать. Он врач и должен был хоть немного об этом слышать. Я в шоке. Наверняка он повёл себя так глупо для сюжета. В жизни так поступают только случайные прохожие.

0
34 O_Q   (17.06.2015 18:02) [Материал]
Она снимала не штаны, а штанишки - что-то вроде шорт, только нижнее бельё. У неё ведь пока ещё проблемы в женской сфере, поэтому бельё выбирается не по красоте, а исключительно по удобству.
Эдварду просто в голову не пришло, что она может сделать в ванной - она же не кричала, что не хочет жить, а требовала душ, чтобы стать чистой, казалось бы, что в этом опасного? Разумеется, во второй раз он подобного не допустит. И вообще, во всём, что касается Беллы, он практически перестаёт быть врачом. Он стесняется, боится её обидеть или рассердить гиперопекой. К тому же ничего особенно странного в её словах не было - у Джошуа действительно было несвежее постельное бельё, требовавшее замены, а её болезненная страсть к чистоте тоже была уже известна - это последствия тех жестоких ограничений, которым она подвергалась, живя с Джейкобом.
У Беллы сейчас такое состояние психики, что "спусковым механизмом" может послужить что угодно, что-то совершенно неожиданное. И Эдварду, и семье, и самой Белле придётся учиться обходить опасные места и справляться с последствиями, если обойти не удалось.
И вообще хочу сказать: если бы все герои всех произведений всегда поступали правильно, разумно, логично - конец всякой литературе, ведь произведение, если присмотреться, только тогда и не скучно, когда герои по-человечески ошибаются, совершают глупости, действуют не из лучших побуждений и т.д. И эта история - не исключение.
Спасибо за комментарий!

1
31 Sharon9698   (20.04.2015 09:10) [Материал]
Спасибо за главу)) Свидание было прекрасным и романтичным)) Эдвард так старался, все шло так идеально, и вот такое...((( Думаю, что у Беллы еще не раз будут срывы и пережить очень сложно всем, не только ей и Эдварду(( жаль, что она снова покалечила себя, ведь выздоровление, хотя бы физическое, было уже так близко((

1
32 O_Q   (20.04.2015 10:00) [Материал]
На здоровье smile
Вот именно, срывы. И тем, кто рядом с Беллой, предстоит научиться многому, как и ей самой. Узнать, что может вызвать срыв, суметь избежать опасной ситуации - это очень непросто, особенно поначалу. Со временем, конечно, и состояние Беллы улучшится, и окружающие будут знать, как себя вести, чтобы не спровоцировать срыв, но пока ошибки неизбежны.
Белла, сама того не желая, сильно себе навредила. Но главное - показала, насколько хрупка ещё её психика.
Спасибо за комментарий!

0
30 polinakash   (10.02.2015 20:30) [Материал]
Пипец! Ненавижу это слово, но сейчас в тему.

0
29 Sokol4865   (07.12.2014 13:17) [Материал]
я думала что она идет на поправку,но тут снова срыв,вроде все было так хорошо

0
28 робокашка   (17.09.2014 12:54) [Материал]
так и окончательно можно помешаться

0
27 СлАсТиК   (02.05.2014 02:24) [Материал]
Спасибо...

0
26 natik359   (28.08.2013 14:08) [Материал]
ее очень сильно эмоционально ранили, и не известно, сколько еще таких срывов будет

0
25 Julia_Pattinson   (28.07.2013 02:37) [Материал]
Спасибо за главу! Какой ужас cry У Беллы очередной срыв sad Теперь опять лечиться неделями...

1-10 11-20 21-30 31-32


Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]



Материалы с подобными тегами: