Прошло так много времени с тех пор, как я в последний раз хихикала с Элис, но мне показалось, будто мы и не разлучались, когда она попросила меня сесть, чтобы заплести мне волосы.
- Было ли это романтично, когда он вручил тебе его? Вы поцеловались? Он хорош в этом? Ты разводишься? А ты собираешься выйти за моего брата? – спросила она и потрясенно ахнув, закричала: – О Боже, Белла, если ты выйдешь за моего брата, ты и правда станешь мне сестрой!
Я рассмеялась. Она совершенно не изменилась. Все такая же, как в наши подростковые годы в школе.
– Да, это было очень романтично, когда он дал мне его. Да, мы целовались, но не так, как ты подумала. Да, я развожусь с Джейком, конечно же. Что касается остального – посмотрим, – ответила я ей.
- Но ты же хочешь выйти за него, так? – спросила она, наклоняясь ко мне, чтобы видеть и слышать мой ответ.
- До этого еще далеко, Элис. –уклонилась я от прямого ответа. – Я все еще замужем, если ты вдруг позабыла.
- Ох, потребуется не так уж много времени, чтобы с этим разобраться, а затем, когда ты будешь свободна и сможешь выйти за моего брата, мы все-таки станем настоящими сестрами и сможем ходить по магазинам, и сплетничать, и обустраивать твой дом, ох, и я смогу нянчить Элизабет всегда, когда вы захотите сходить куда-нибудь вдвоем и все такое, – она болтала без умолку до тех пор, пока не объявила, что моя коса готова.
- Спасибо, – поблагодарила я ее и попыталась как следует рассмотреть результат с помощью маленького зеркала. Я осмотрела шрам, который тянулся от основания мочки уха, и провела пальцем по рубцу, что остался там. Он все еще был розовым, но уже не болел. Скоро придется попросить принести мои сережки, иначе дырочки в ушах зарастут. Затем я нажала языком на шрам внутри моего рта. Это надавило и на шрам снаружи, который тут же увеличился и стал выглядеть воспаленным и красным. Я вздохнула, пока шрам возвращался на свое обычное место, потому что он все еще болел.
- Он выглядит неплохо, Белла. Он посветлеет, – прошептала Элис.
- Знаю, – сказала я ей. – Я не тщеславна.
- Не нужно быть тщеславной, чтобы беспокоиться о шрамах, - возразила она грустно. – Как ты действительно себя чувствуешь? – тихо спросила она.
Я улыбнулась. – Гораздо лучше. Сегодня я некоторое время провела на ногах, у меня было занятие по лечебной физкультуре для ступни, и мне сказали что со слухом у меня все в порядке, – ответила я ей.
Она подтащила ближе пластиковый стул и оперлась локтями на край кровати.
– Это отлично, но я не о том. Как ты действительно себя чувствуешь? – снова спросила она.
Я подумала о ее вопросе и должна была принять решение. Не было ни малейших сомнений, что ни Эдвард, ни Карлайл, ни Эсме не сказали никому и ничего, поэтому только мне решать, довериться ли Элис, хочу ли я, чтобы она была в курсе моих дел. Она всегда была самым близким мне человеком, почти членом семьи, поэтому терять мне нечего, зато я обрету свою лучшую подругу.
– Облегчение. Я чувствую облегчение, Элис, – ответила я ей.
Я почувствовала подступившие слезы и ничего не смогла с ними поделать, когда, взглянув на нее, заметила, что и у нее глаза на мокром месте.
- Ох, Белла, – вздохнула она и вскочила со стула, чтобы обнять меня. – Если бы я только знала. Не имею представления, что бы сделала, если бы ты отказалась уйти, но если бы я только знала, – бормотала она в мои волосы.
- Я не могла сказать тебе. Никому не могла сказать. Отец убил бы меня. А потом, с Джейком, мне запрещено было контактировать с кем-либо. Но это была бы ты, Элис, я бы рассказала тебе, – призналась я между рыданиями.
Она отстранилась, подала мне салфетку и одну взяла себе.
– Я не понимаю, почему они делали это с тобой. Почему твой отец избивал тебя? – спросила она прямо.
Мне впервые в жизни задали в упор подобный вопрос.
– Не знаю, я никогда не спрашивала, – честно ответила я ей. Но, думаю, он избивал мою маму до меня, он очень зол на нее, даже сейчас, – продолжала я холодно. Я не помню маму, она умерла, когда мне было несколько недель от роду, трудно испытывать что-то к человеку, о котором тебе никогда не позволяли ничего знать. – Однажды он сказал мне, что я в точности, как и она, я плохой породы, у меня грязная кровь, поэтому будет сложно научить меня, как себя вести.
- Господи, Белла. Нет такого понятия «грязная кровь»! – взорвалась Элис. – А что тогда с Джейком, какое у него оправдание? – прошипела она.
Тут-то я знала ответ.
– Подумай об этом, Элис. Как бы ты отреагировала, если женилась на ком-то, кого любишь, а спустя месяц узнала, что она беременна чьим-то ребенком? – я говорила снисходительно, словно ответ был очевиден, потому что для меня все так и было.
Но она была в ужасе, никак не хотела этого принять.
– А если серьезно? – спросила Элис. – Ты же не хочешь мне сейчас сказать, что это его оправдывает? – я пожала плечами, что, кажется, окончательно вывело ее из себя. – Нет, нет, нет, нет, нет, – монотонно повторяла она с горечью. – Нет такой причины, которая позволяет бить человека. Неважно, подожгла ли ты его машину или хладнокровно убила его собаку, нет такой причины, по которой можно бить тебя, Белла.
- Я обманула его, Элис. Он любил меня и думал, что я подарю ему собственных детей, а затем у меня появляется Элизабет и он увяз с нами двумя, – возразила я.
- Все равно. Он морил тебя голодом, творил с тобой еще бог знает что, и все потому, что у тебя появился ребенок? Это бред, Белла. Это неправильно, это плохо и просто… это просто отвратительно, – презрительно усмехнулась она.
- Я отвратительна. Ты не поняла. Это я отвратительна, – и я снова заплакала. Тяжело признаваться в этом подруге, суметь наконец сказать им всем, насколько ты ужасна, такая грязная, отвратительная, что вынашивала ребенка при самых чудовищных обстоятельствах.
- О нет, не бери вину на себя за это, Белла. Не ты отвратительная, ЭТО отвратительно, они отвратительны, они гнусные и страшные, и заслуживают повешения и четвертования, хоть я и не знаю, что это такое. Ты ничего неправильного не сделала. Не смей брать вину на себя, – сказала она мне и залезла на кровать так же, как мы всегда делали в детстве.
Она свернулась вокруг меня точно так же, как Эдвард по ночам, и обнимала меня, и мы плакали.
– Я просто хотела оказаться подальше от Чарли, я согласилась выйти за него, обманув его, Элис. Я просто хотела уйти от Чарли, – всхлипывала я.
- Хорошо, я понимаю это, действительно понимаю, Белла, – успокаивала она, поглаживая мои волосы и прижимая ближе к себе. – Если бы я только знала, ты могла бы прийти к нам, мы помогли бы тебе, – тихо продолжала она. – Почему ты не вышла за отца Элизабет, Белла, где он вообще? Почему у моей матери право временной опеки, где отец малышки? – спросила она, и я сделала большой глоток воздуха.
Я понимала, что когда-нибудь это выйдет наружу. Не сомневаюсь, что полиция уже предъявила обвинение моему отцу. После того, как Эдвард сделал тест Элизабет, а теперь его сделали и мне, правда всплывет очень скоро. Я сделала заявление, и мистер Бенсон уверен, что у Чарли будут большие неприятности после всего им содеянного, но никогда я не хотела бы стать тем, кто в действительности будет вынужден рассказать всем.
– Элис, что бы ты сделала, куда бы бежала, если бы отец твоего ребенка был тем, кто причинял тебе боль?
- О Боже, он тоже бил тебя? Господи, Белла, какими людьми ты себя окружила? –она опустила голову и положила ее мне на спину, я чувствовала ее плач, хоть и не слышала его.
- Нет, Элис. Ты не поняла. Я не встретила кого-то, с кем переспала бы, забеременела, а потом он избивал бы меня, - сказала я ей. – Меня избивали дома, – не хотелось объяснять ей это открытым текстом.
Я тихо лежала и ожидала, пока она выстроит логическую цепочку. Я поняла, в какой момент это произошло: все ее тело напряглось, и она громко зарыдала. Она повторяла мое имя снова и снова, пока плакала по мне. Я тоже плакала по себе.
– Почему он сделал это? – плакала она. – О Боже, Белла, мне так жаль. Если бы я только знала, то помогла бы тебе выбраться оттуда. Клянусь, помогла бы, – шептала она, пытаясь взять себя в руки. Я молчала. У нее будет еще много вопросов, и она совершенно точно разозлится, я только ждала, пока она осмыслит то, что узнала. – Мы не подпустим его и близко к Элизабет, – прошипела она, а я улыбнулась. Она достроила цепочку. – Ему нужно запретить и близко подходить к ней снова, или к тебе. Господи, ему ведь уже запретили, верно? –спросила она.
- Да, ему запрещено приближаться ко мне и Элизабет. У меня есть судебный запрет, – ответила я ей, и она немного расслабилась. – Но ему разрешено приближаться к тебе и твоей семье, Элис. Тебе следует быть осторожной.
- Он ехал за мной на работу этим утром, а затем за нами обоими по пути сюда. Он очень зол, – прошептала она, и я в страхе содрогнулась.
- Я знала, что это произойдет, – прошипела я и передвинулась вперед, чтобы разъединить наши тела. – Тебе нужно уйти, – сказала я ей, садясь и свешивая ноги с кровати.



Прошел час, и я уже готов был вернуться в палату, чтобы увидеть ее. Час вдали от нее – большее, на что я способен. Возвращение на работу серьезно ограничит проводимое нами вместе время, поэтому я не намерен отказываться от возможности побыть с ней, даже ради Элис.
- Давай пойдем обратно, – сказал я Джасу.
Он как раз поднялся, когда ворвалась Элис.
– Вернись, с ней что-то не так! – она указала на меня, и я выбежал из комнаты еще до того, как она сумела объяснить, что же произошло.
Белла лежала рядом с кроватью, свернувшись калачиком, тихо поскуливая что-то самой себе. Она не отзывалась на собственное имя, не говорила, что случилось. Я ударил по кнопке вызова медсестры над ее головой и поднял Беллу на руки, после чего уложил на кровать. Я знал, что лучше ее не трогать, не приближаться к ней, но и оставаться на полу она тоже не могла. Белла даже не вздрогнула и не отстранилась, когда я прикоснулся к ней. Она как будто отключилась. Когда она оказалась под одеялом и физически с ней все было в порядке, я отошел к изножью постели и умолял ее оттуда.
- Белла, дорогая, что случилось? – осторожно и тихо спросил я. – Белла, милая, прошу, скажи, что стряслось, – умолял я.
Судя по тому, что я видел, ей не было больно, она не вскрыла раны, не нанесла новых, и она даже не плакала в полном смысле этого слова. Она эмоционально отключилась. Ее глаза остекленели, она снова была на автопилоте. Что бы ни было сказано между Элис и Беллой, это расстроило ее, и она снова была потеряна для нас.
Вошла Маргарет и, осмотрев представшую перед ней картину, спросила, что мне нужно.
– Приведи Керри Нанн, если сможешь, и мою сестру с мужем, попроси их войти, – ответил я ей. Склонившись, я принялся растирать здоровую ногу Беллы. Это единственный не угрожающий контакт, который я мог себе позволить, находясь у изножья кровати, поэтому делал, что было возможно. – Белла, детка, ты должна поговорить со мной, я не в силах помочь, пока ты не скажешь мне, что случилось, – молил я.
Элис и Джаспер вошли, и я увидел, что Элис тоже плакала. Я попросил ее рассказать, что произошло.
– Мы просто болтали, я клянусь. Она рассказывала мне об Элизабет, о Чарли, ты знаешь? – она съежилась, и я догадался – Белла открыла ей правду.
- Боже, – пробормотал я мрачно. – Что еще? – спросил я немного слишком грубо.
- Эмм, я не знаю. Думаю, я разозлилась на Чарли и Джейка и, наверное, сказала, что рада, что никто из них теперь не сможет больше приблизиться ни к ней, ни к Элизабет. Но она расстроилась и сказала, что они все еще могут приближаться к нам, к семье, понимаешь? Кажется, я сказала, что ее отец ехал за мной до работы утром, а потом еще и вечером по пути сюда. Она сломалась, Эдвард. Начала кричать, что мне необходимо уйти. Кричала, чтобы я убиралась отсюда, потом вскочила с кровати и попыталась выставить меня из палаты, но так сильно рыдала, что я не смогла понять ни слова из того, что она пыталась мне сказать. Поэтому я побежала за тобой. Мне так жаль, Белла, я не хотела огорчать тебя. – Элис снова заплакала на плече у Джаспера.
Я запустил руку в волосы и задумался над услышанным. В этот раз Белла испугалась за нас, а не за себя и Элизабет.
– Ладно, Элли, все наладится, – говорил я сестре. – Она боится за нас. Думает, что Чарли собирается навредить нам, потому что мы помогаем ей. Белла, дорогая, мы в порядке, он ничего не сможет нам сделать, – сказал я ей решительно и продвинулся выше вдоль кровати. Двигался я медленно, не желая все испортить. Приблизившись к ней, я обхватил ее руку и принялся ритмично сжимать. – Со всеми все хорошо, детка. Он просто следовал за нами в своей патрульной машине. Он и за мной ехал сюда от самой клиники, и я в порядке, детка. Ты же знаешь, это так. И с Элис все хорошо, равно как и с Джаспером, а ведь он и за тобой следовал на работу, да, Джас? – спросил я.
- Ага, он ехал за мной тоже, Белла, но не сказал и слова, и со мной абсолютно все в порядке. Как и с Эмметом, я разговаривал с ним, у него все хорошо, – подтвердил Джаспер, и я губами сказал ему «спасибо».
- Видишь, со всеми все отлично. Он пытается запугать нас, малышка, но мы не боимся. Тебе не нужно переживать за нас, – сказал я ей. Она все еще не отвечала. – Сожми мою руку, детка, – просил я ее, но она оставалась неподвижной. Я отпустил ее руку и, схватив ее телефон с прикроватной тумбочки, набрал домашний номер. Мама ответила после третьего гудка. – Мам, это я. Нет, все нехорошо. Мне нужно, чтобы ты говорила громко и ясно. Пожалуйста, расскажи Белле, что произошло, когда ее отец пришел увидеться с тобой сегодня, – попросил я маму. – Ты на громкой связи.
- Ох, хм. Ладно, он постучал в дверь, и я ответила. Он поинтересовался, здесь ли Элизабет, и я ответила, что да. Я сказала, что он не имеет права войти, так как судебный ордер запрещает ему видеть ее. Он ответил, что и не желает ее видеть. Также он спросил, слышала ли я ту ложь, которую о нем распространяет Белла, а я велела ему убрать свою избивающую женщин задницу вон с моего порога. Он ответил, что будет следить за нами. На что я ответила, что тоже буду следить за ним, поэтому ему следует спать с одним открытым глазом, потому что если мне выпадет такой шанс, я проберусь к нему среди ночи и отрежу его член ржавым лезвием, пока он спит, – поведала мама, и я съежился.
- Господи, мам, – пробормотал я. Элис хихикала, и Джаспер усмехался. – Видишь, Белла, все прекрасно справляются. Он только пытается запугать нас, но это не срабатывает, мы слишком сильно любим тебя, чтобы предать тебя теперь, – продолжал говорить я Белле. – Спасибо, мам, я перезвоню тебе позже, – она пожелала нам доброй ночи и сказала, что любит нас. Я набрал еще один номер. – Рози, это Эд, слушай, у меня тут Белла, и она очень напугана, так как ее отец целый день следит за всеми членами нашей семьи, ты его видела? – спросил я. – Ты на громкой связи.
- Привет, Белла. Не бойся. Я, например, не боюсь. Конечно же, я видела его сегодня. Этот идиот следовал за мной к моей матери утром, а еще ожидал меня возле детского сада. Я прошла возле него, показала средний палец и крикнула, чтобы он отвалил, иначе я накатаю жалобу за преследование. Его окно было закрыто, поэтому я не знаю, услышал он меня или нет, но он отвалил, так что, вероятно, да, – хохотнула она.
Я смеялся к моменту окончания ее рассказа и заметил, что Белла наконец-то снова открыла глаза.
– Видишь, детка, они совершенно не беспокоятся. Никто не боится. Ни один из нас не боится его, – сказал я Белле.
- Спасибо, Рози, обними за меня ребенка, – закончил я разговор. –Ну что я тебе говорил, красавица, – нежно сказал я Белле и наклонился до уровня ее глаз. Никто его не боится. Он не причинит нам вреда. Он сам напуган, потому что скоро все его грехи выйдут наружу и он боится этого. И правильно делает. Он знает жизнь, и знает, что все кончено, детка, – говорил я тихо в надежде, что она поверит мне.
- Мы пойдем уже, - прошептал Джаспер. – Придем завтра после обеда. Пока, Белла, – сказал он и вышел.
Элис подошла к изголовью кровати с противоположной от меня стороны. Она наклонилась и поцеловала Беллу в щеку.
– Извини, что расстроила тебя, но тебе не стоит бояться за нас. Просто поправляйся, чтобы можно было вернуться домой, ты нужна мне, Белла, всем нам нужно, чтобы ты снова была здоровой, – она снова ее поцеловала, а потом посмотрела на меня покрасневшими глазами. – Я люблю тебя, большой брат. Хорошенько позаботься о моей лучшей подруге, – она похлопала меня по щеке, потянувшись через кровать, а я губами сказал ей, что люблю ее тоже, и она ушла.
Тихий щелчок закрывшейся двери послужил своего рода сигналом для Беллы, потому что, как только он донесся до нас, она тут же заплакала. Действительно зарыдала. Слезы полились из ее глаз, и она потянулась за салфетками. Я подал ей коробку, она прижала ее к груди поврежденной рукой, а здоровой вытащила целую стопку салфеток.
– Я не хочу, чтобы кто-то пострадал из-за меня. Вам всем нужно просто оставить меня здесь, – всхлипывала она.
- Не-а, не выйдет. Мы уже проходили это. И не бросим тебя, не бросим Элизабет, и ты не заставишь нас, – сказал я ей. Я уже не так переживал за нее - она снова говорила, а это хороший знак.
Послышался тихий стук в дверь, и в палату заглянула Маргарет.
– Керри просит прощения, но ее срочно вызвали, она сказала, что если это не может подождать, она пришлет к вам Пэт, набери ее пейджер, если нужна консультация. Если она не получит от тебя сообщение, то решит, что вы справляетесь самостоятельно, и встретится с вами обоими утром, как было назначено, – сказала она мне, и я кивнул.
- Спасибо, Маргарет. Кто эта Пэт? – поинтересовался я.
- Пэт Чар, штатный психиатр. Она сегодня на вызовах, но я могу ее позвать, если хочешь?
- Нет, не тревожь ее, думаю, мы спокойно доживем до утренней встречи с Керри. Огромное спасибо, Маргарет, прости, что загонял тебя, – ответил я ей.
- Не беспокойся по этому поводу. За вами двумя гораздо легче присматривать, чем за некоторыми. Миссис Тодд в соседней палате не в состоянии даже поесть самостоятельно, – она цокнула языком и закатила глаза, выходя из палаты.
Я снова вернул свое внимание Белле, которая шмыгала носом в мокрую салфетку.
– Ох, Белла, это так мило, что ты беспокоишься о нас, но не стоит, прошу. Мы сами можем позаботиться о себе. Он не причинит нам вреда. Он привык запугивать слабых, Белла, и сразу отступает, когда кто-то встает против него. К тому же, он знает, что за ним теперь наблюдают полицейские Порт-Анджелеса, поэтому ничего не предпримет. –убеждал я ее. Я задумался, стоит ли рассказывать ей о сегодняшнем визите Джейка в клинику. Если я промолчу, а позже она узнает, будет казаться, что это гораздо более важно, чем есть на самом деле. Если же скажу и это снова ее расстроит сегодня, что ж, значит, завтра у нас будет более продолжительная встреча с Керри. Я вздохнул. – Давай-ка сядем и потолкуем, – сказал я и помог ей выпрямиться и поудобнее устроиться в постели.
Она опустила голову и старалась не встретиться со мной взглядом. Я провел подушечкой большого пальца под ее левым глазом, стирая слезу. – Извини, – прошептала она.
- Не за что извиняться. Ты беспокоилась о нас, – продолжил я. – Я открою тебе секрет: мне нравится, что ты волнуешься за меня, – хихикнул я, и она подарила мне крошечный намек на улыбку. – Могу я рассказать тебе о своем дне? – спросил я ее. Она подняла на меня глаза, впервые с момента моего появления в палате, и я увидел в них тревогу. – Ох, детка, – пробормотал я и притянул ее в свои объятия, – это так трудно для тебя, верно? Ты знаешь только то, как твой отец обращался с тобой, но он не сможет так вести себя с нами. Он так долго лгал тебе, уверял, что никто не поверит тебе или что вы оба будете голодать, если он потеряет работу. На самом деле все не так. Он ничего не сможет сделать нам, ничего. Мне не хочется расстраивать тебя снова, но Джейк приходил сегодня ко мне в клинику, – спокойно сообщил я ей и подождал ее реакции, прежде чем продолжить. Она взглянула на меня испуганными глазами, но ничего не сказала и не сделала. Я решил, что она ожидает услышать больше, и продолжил: – Он пришел, чтобы наорать на меня из-за полиции, которая заявилась к нему на работу, – хохотнул я. – Ему это пришлось не по душе.
- О Боже. Он, должно быть, так зол, – пробормотала она с содроганием, отчего волосы на моем затылке тут же встали дыбом.
- Он раздражен, но не сможет подойти к вам, детка, так что тебе больше не стоит опасаться его, – твердо сказал я в надежде, что она поверит.
- Ты в порядке? – несмело спросила она. Белла осмотрела меня с головы до пят, или, по крайней мере, столько, сколько смогла рассмотреть, поэтому я поднялся и прошел в центр палаты.
- Видишь? – спросил я, поворачиваясь вокруг себя. – Джейк не навредил мне, Белла. Он сможет сделать мне больно, только если ты продолжишь так бояться его.
Я видел изменения в ней, вопрос, формирующийся на ее губах и в голове.
– Это правда? – тихо спросила она, и я снова вернулся к кровати.
- Правда, – уверенно сказал я. - Если ты больше не будешь бояться его, он никак не сможет навредить мне. Он может говорить, что желает, делать все, что хочет, но если ты не будешь его бояться, мы станем свободными. Понимаешь? – спросил я, и она медленно кивнула. – Он может обвинять тебя и меня во всех грехах, но мы знаем правду. Правда не навредит нам, Белла.
- Но он будет лгать. Он скажет людям и полиции, что ты и я спим вместе и ты стал причиной нашего расставания, - прошептала она, как будто это были нецензурные ругательства.
- И что? – твердо спросил я.
- Люди поверят ему. Его уважают, – грустно ответила она.
- Сомневаюсь. Но даже если и так, кого заботит их мнение? – задал я риторический вопрос. – Ты любишь его? – спросил я, заранее зная ответ.
- Конечно же, нет, – непреклонно ответила она, ее брови умилительно сошлись на переносице.
- Ты любишь меня?
В этот раз она действительно улыбнулась:
– Люблю.
- Значит, мы знаем правду, и мне не важно, что подумают остальные. Пускай считают, что я разрушил ваш брак, какая разница, если девушка моя? – хохотнул я.
Она шлепнула меня по руке и слегка прикусила нижнюю губу. Потребовался весь мой самоконтроль, чтобы не ухватить ее губу своими губами и зубами.
– Но ведь ты врач, не запятнается ли твоя репутация из-за нас с Элизабет? – мило спросила она.
Я вытянулся на постели и прижал ее к своей груди.
– Господи, я так на это надеюсь, – рассмеялся я. – Я был слишком хорошим очень долгое время. Пришло время превратиться в засранца, – я немного повернулся, чтобы мы смогли плотнее прижаться друг к другу в постели. – Я так долго ждал, чтобы заполучить тебя, а теперь, в виде самого лучшего бонуса, у меня есть еще и Элизабет. Ничто в вас не сможет запятнать кого-либо или что-либо, – сказал я, целуя ее в макушку. – Да и маленькие старые леди, с которыми мне приходилось иметь дело сегодня, бесконечно расспрашивали меня об Элизабет и о тебе, поэтому к концу дня я не выдержал и признался, что мы тайно поженились прошлым летом и у нас родился ребенок, – рассмеялся я.
Я услышал, как она ахнула, и ожидал, что последует неминуемое самобичевание. Оно пришло, только значительно слабее, чем обычно.
– Тебе не стоило это делать. Люди подумают, что я заловила тебя в свои сети.
- Я бы хотел, чтобы ты заловила меня, Белла, – хихикнул я.
- Я бы хотела, чтобы она была твоей, – прошептала она, и мое сердце сжалось от гордости.
- Она будет моей, Белла. Сейчас она только твоя, но как только ты станешь моей навсегда, она тоже станет моей, детка. Обещаю, вы обе нужны мне, – поцеловав ее волосы, я прижал ее крепче.
- Не стоит обещать подобных вещей, – прошептала она. – Это слишком скоро. Ты даже толком не знаешь меня, Эдвард. Что если меня выпишут и ты изменишь свое мнение, ты попадешь в ловушку так же, как и Джейк, а я не хочу этого для тебя.
Мне оставалось только фыркнуть на это.
– Что за ахинея? – хохотнул я, и Белла замерла. – Я серьезно, это просто самая бредовая идея, которую мне приходилось слышать, а ты должна помнить, что сегодня я добрых пять минут слушал Джейка, так что услышал достаточно вздора, – рассмеялся я. – Я обещаю тебе, что ты будешь моей навеки, потому что именно в этом состоит мое намерение. Единственный вариант, при котором мы не будем вместе, это если ты не захочешь. Тогда я уйду. Я не уйду, если ты скажешь, что мне стоит уйти, не уйду, если скажешь, что мне не следует желать тебя. Я уйду, если ты скажешь, что не хочешь меня более. Не раньше, – я подчеркнул всю серьезность своих слов крепким поцелуем в висок. Потянулся за ее рукой и притянул к своим губам. – Ты будешь носить это кольцо до своего развода, а затем я надену симпатичный большой бриллиант и венчальное кольцо на этот пальчик. Потом я официально удочерю Элизабет и дам ей свое имя, и ты увидишь, насколько серьезны мои обещания, крошка.
- Я хочу верить тебе, но, мне кажется, разумнее подождать и увидеть, – прошептала она мне в грудь.
- Но я знаю, чего хочу, Белла, всегда знал. Никогда не думал, что смогу получить это, но всегда знал, чего желаю, – честно признался я ей.
Она приподнялась с моей груди. В ее глазах пылал огонь, когда она заговорила.
– Впервые в жизни у меня есть выбор, Эдвард.
Прежде чем заговорить, я обдумал ее слова. То, как она произнесла их, походило на отказ. Теперь, когда у нее есть возможность выбирать, она не выберет меня. Я заговорил, тщательно подбирая слова:
– Я не хочу отнимать у тебя право выбора, никогда. Делай то, что тебе нужно сделать, для самой себя. Ты права. Это твой первый шанс увидеть свои возможности, и ты должна это сделать, – я снова притянул ее к своей груди и крепко обнял.
Она немного дрожала.
– Спасибо, – прошептала она, и я почувствовал тепло ее губ, прижимающихся к основанию моей шеи.
- Всегда пожалуйста, – ответил я ей. Ком в моем горле рос с каждой секундой. Боль от только что сказанного терзала мои внутренности. Я чувствовал ее маленькую ручку, лежащую на моем животе, и это обжигало меня. Прожигало насквозь, пока я пытался взять себя в руки.
Я был готов извиниться и выйти в ванную, чтобы увидеть, смогу ли я придать своему лицу более храброе выражение, когда послышался стук в дверь - это мог быть только Эммет. От стука заскрежетали дверные петли, а картина на стене задрожала.
- Входи, Эм, – крикнул я.
Я выскользнул из-под Беллы и устроил ее на приподнятом изголовье кровати. Эммет направился прямо к ней и запечатлел поцелуй на ее макушке.
– Привет, маленькая сестренка. Какие новости? – спросил он.
Белла просияла, посмотрев на него с обожанием, и мои внутренности сжались.
– Вернусь через минуту. Я буду прямо за дверью, – сказал я им, хотя они уже были полностью поглощены друг другом.
Я выскользнул в дверь и, наклонившись, уперся руками в колени. Вдохнул столько кислорода, сколько мог. Я почувствовал руку на моем плече и услышал тихий голос:
- Мужайся, сын.
Я встал и увидел отца рядом со мной, с рукой на моем плече. Я не мог заставить себя встретиться с ним взглядом, боясь, что он увидит, какой я слабак.
– С ней Эм, я ненадолго, – сказал я ему и пошел по коридору к главному выходу из больницы. Я буду бежать до тех пор, пока тошнота не отступит.


- Дантист сказал, что всё в порядке, и проверка слуха прошла удачно. Я довела до паники твою сестру и не думаю, что Джаспер в ближайшее время здесь появится, – сказала я человеку-горе, который сидел на краю моей кровати.
- Ладно, Элис изредка бывает со странностями, но вот скажи мне, что такое ты сделала с Джаспером? - рассмеялся он.
- Мой отец на самом деле следил за тобой сегодня? - спросила я. Когда он кивнул, продолжила: – Прости за это. Элис сказала, что он и за ней следил, и я испугалась. Я вроде как взорвалась, ничего не могла с собой поделать, Эм. Думаю, Элис это довело до паники и напугало Джаспера.
- Они переживут. Что за хрень о том, что ты так боишься старика? – спросил он небрежно, словно и не было причин для беспокойства.
- Конечно, я боюсь, - призналась я. - Он начальник полиции. Может навредить мне в любую минуту, и он может быть жестоким, если захочет, и причинить вред всем вам.
- Ни хрена я так не думаю, - рассмеялся Эммет. – Белла, он просто хулиган. Такие, как он, совсем не страшные: они говорят, а не действуют. Он бил тебя раньше, но нас он не тронет. Он ничего не сможет нам сделать, иначе он бы это уже сделал, - сказал он как о чем-то само собой разумеющемся.
Раньше мне это не приходило в голову. Если бы Чарли собирался кому-либо из них навредить, у него на это были последние две недели. Он ничего не сделал.
- Разве ты не беспокоишься о Рози и Ангусе? – спросила я.
- Конечно же, беспокоюсь. Но моё беспокойство не имеет ничего общего с твоим отцом. Я волнуюсь о них дни и ночи напролет. Разве ты не беспокоишься об Элизабет? - спросил он, склонив голову набок.
- Постоянно, - призналась я.
Вот и ответ. Я беспокоюсь о них, так как это моя работа. Ты беспокоишься за неё, потому что это твоя работа - беспокоиться за неё. Но я не беспокоюсь из-за твоего отца. И ты тоже не должна. Кроме того, любой обалдуй, который отважится бросить вызов моей Роуз, когда она находится в оборонительном режиме, неслабо огребет тем, что попадется ей под руку, - он кивнул и состроил гримасу одновременно. – Так, а где же наш парень-анютины глазки, как ты думаешь? Расстается со своим обедом или плачет, как девчонка? - со смехом спросил он.
Я не знала ответа, о чем и сказала ему.
- Думаю, я его расстроила, – пробормотала я.
- Так и должно было произойти. Вполне ожидаемо, что для вас обоих наступили тяжелые времена. Не одно так другое будет ранить чувства кого-нибудь из вас, и довольно часто, я полагаю. Вам только нужно продолжать говорить друг с другом, - доброжелательно сказал он.
- Я постараюсь. И спасибо за сегодняшнюю почту, - робко сказала я.
- Всегда пожалуйста. Я пришлю тебе какое-нибудь порно завтра, это будет хорошей зарядкой для твоего рта, - рассмеялся он. Я хотела было, спросить, о чем это он, когда он объяснил: – Я пришлю тебе кое-что весьма необычное, что заставит тебя смеяться очень долго. Это поможет заживлению губы, поверь мне, - он подмигнул, – Я был в команде по рестлингу в школе, а затем и в колледже. Как-то я разорвал себе губу, вот посмотри, - он наклонился ко мне, и я заметила едва различимую более темную линию, тянувшуюся от угла рта примерно на два дюйма назад к уху. - Я получил коленом в челюсть, и каппа во рту сместилась в сторону. Зубам тоже досталось. У тебя ведь то же самое, да? – я кивнула. - Да, болело чертовски сильно, это я помню. Ну так вот, тренер посоветовал мне читать забавные книжки и смотреть комедии, в общем, смеяться вдоволь. Он объяснял, что смех будет естественным образом растягивать рану, вроде как учить мышцы губ заново двигаться после долгой неподвижности. Это сработало. Так что я пришлю тебе уморительное порно, – он поднял большие пальцы, и я захихикала.
- Ты можешь обойтись и веселыми книгами, – пробормотала я. - Не уверена, что порно – это моё.
Казалось, он задумался на секунду.
- Слушай, я не знаю, что случилось с тобой, и если честно, не хочу знать подробности, но знаю, что я видел в том доме. Я читал те правила, Белла. Быть чистой в дни для секса – это самое хреновое из всего. Я понял, что секс на тебя наводил ужас, но знаешь, ведь он может быть и потрясающим. Когда ты кого-то любишь, по-настоящему любишь, всем своим нутром – головой и сердцем, это чертовски невероятно. Ты не захочешь упускать это, несмотря на все произошедшее, даже если весь твой опыт был дико пугающим. Поверь мне, сестренка, – он подмигнул, и я не смогла сдержать улыбку. – Это займет время, понимаю, но когда-нибудь ты захочешь пошалить с моим братишкой, так что я пришлю тебе порно, и увидишь, какие чертовски странные позиции иногда бывают, - рассмеялся он. - Если вы можете смеяться вдвоем, то навсегда останетесь вместе. Вот тебе мое мнение, - он пожал плечами. - Может быть, я несу чушь собачью, но что я знаю? - он снова пожал плечами.
Я потянулась к его руке и сжала её.
- Я не считаю, что ты говоришь чушь, Эм, просто мне страшно. Любое касание, которое я когда-либо чувствовала, было только для того, чтобы причинить мне боль. Сложно не ожидать этого, даже с вами, ребята.
- О, Белла, дерьмово, это реально дерьмово, - он высвободил свою руку из моей ладони и положил мне на предплечье. Однако я не вздрогнула, я доверяла Эммету. – Видишь? Я просто притронулся к тебе, я не собирался причинить боль. Не все хотят обидеть других. Я бы не стал делать этого. Я не причиню тебе боли, никогда, - сказал он твердо. - Ладно, я пришлю тебе порно, чтобы вы смогли взять пример и попробовать со Зануд-вардом. Думаю, он будет довольно-таки горяч в постели, несмотря на то, что с виду такой тормозной и слабый. Спорю на двадцатку, что он будет в чем-нибудь для извращенцев, типа кожи и резины. Дааа, резиновый шлем и латексные трусы, - рассмеялся он. - Что бы ты ни делала, не клюнь на его «я пощекочу твою задницу этим перышком». Думаю, он из тех парней, которым ближе «давай-используем-целого-цыпленка», - он зашелся громким смехом над своей шуткой, и я не смогла удержаться от смеха.
Он всегда начинал с чего-то серьезного, а в конце доводил меня до смеха. Вот такими и застали нас Карлайл и Эдвард. Хихикающими. Ладно, я хихикала. Эммет же сидел боком на пластиковом стуле, одной ногой на краю кровати, с рукой, опущенной между кроватью и полом, и раскачивался взад-вперед, словно щекотал свою задницу пером. Его язык был высунут, и он пытался объяснить мне тонкости странных порно-позиций.
От сильного смеха по моим щекам катились слезы. У Эдварда загорелись глаза, когда наши взгляды встретились. Он подошел к изголовью кровати и наклонился к моему уху, чтобы, задыхаясь, прошептать: «Я люблю тебя».
Я протянула руку, и он приник щекой к моей ладони. Я знала, что Эммет прекратил свой рассказ и в комнате стало тихо. Я запустила пальцы в его волосы, притянула его к себе, так чтобы его ухо оказалось возле моих губ, и прошептала:
- Я всегда буду выбирать тебя. Я тоже тебя люблю.
Когда он выпрямился, у него на лице сияла широкая улыбка.
- Какого черта ты делаешь? - спросил он Эммета.
- Показываю Белле интересные порно-позиции, конечно же. Боже, ты временами такой идиот. Как она поймет, что ей нравится, если она не будет иметь никакой точки отсчета? - рассмеялся он, и я вновь захихикала.
Карлайл сдерживал смех, пока записывал что-то в мою карту.
- Если вы двое не против, мне нужно перекинуться парой слов с моей пациенткой, - строго сказал он, возвращаясь в образ врача. Когда парни вышли, он подошел к моей кровати. Он обхватил мое запястье и начал считать пульс. Посветил миниатюрным фонариком в глаза. Измерил температуру. Проверил состояние ран на щеке, возле мочки уха, на голове под волосами и на плече, после чего попросил разрешения обследовать мой сосок. Он заверил, что осмотр будет кратким и что он постарается не прикасаться ко мне никоим образом.
Я прикусила нижнюю губу и кивнула. Стянула с себя одеяло и подняла ночную рубашку, частично обнажив правую грудь. Карлайл наклонил голову в одну сторону, потом в другую и посветил на мою грудь фонариком, а потом сказал, что он закончил и можно одеваться.
- Он выглядит хорошо, Белла. Новая кожа ровная, розовая, а сама рана зажила безупречно. Потеря чувствительности будет сохраняться еще какое-то время. Но, думаю, в течение года нервы восстановятся, и правая грудь станет такой же чувствительной, как и левая, - говорил он, записывая в моей карте. – У тебя была возможность самостоятельно проверить состояние вагинальной раны в душе? - спросил он, и я съежилась.
- Да, - прошептала я.
- Болит? – спросил он.
- Всё нормально. На самом деле почти не больно, только тупая боль, когда стою, но это из-за большого давления, – ответила я.
- Этого следовало ожидать. Внутренние разрывы уже зажили, но боюсь, что снаружи заживление будет проходить дольше. У тебя такой вид разрыва, который иногда бывает у молодых матерей, когда им не делают разрез во время родов. (Прим. Пер.: во время родов, при угрозе разрыва промежности роженицы, врачи сами делают небольшие разрезы. Они заживают быстрее и лучше, чем разрывы.). Такие раны заживают в течение шести-восьми недель, но у тебя это, вероятно, займет немного больше времени из-за присоединившейся инфекции. Но ты отлично справляешься, так что примерно через восемь недель, я полагаю, ты сможешь иметь физическую близость без боли или дискомфорта, - сказал Карлайл, положив мою карту обратно.
- Хорошо, - сказала я. Вероятно, он думал то же, что и все остальные. Что я шлюха и мне не терпится вновь заняться сексом как можно скорее.
Он подошел к краю кровати и стал рассматривать тюбик с кремом от ожогов на прикроватной тумбочке.
- Ты всё ещё используешь его? - спросил он, и я кивнула. – Они заживают?
- Большинство из них. Я ещё продолжаю постоянно срывать корочку с одного ожога, и два из остальных пока не зажили, но выглядят уже не так плохо, – ответила я.
- Можешь наносить его ещё неделю, но если к этому времени ожоги полностью не заживут, мне придется пригласить к тебе специалиста по ожогам. Но, я предполагаю, что в этом не будет необходимости, так что пока продолжай пользоваться кремом при каждой возможности - сказал он. - А теперь хватит врачевательства. Вероятно, у тебя есть некоторые опасения насчет сегодняшнего визита твоего отца к нам в дом?
Я дождалась, когда он подвинет поближе к моей кровати пластиковый стул и сядет.
- Извините меня за все это, - сказала я искренне. – Я не хочу, чтобы у кого-то из вас были проблемы. Вы все были так добры ко мне, и не заслуживаете того, что мой отец пытается сделать.
Он взял мою руку, как все остальные до него. У него были самые мягкие руки. У Эммета руки были огромные и жесткие, у Джаспера немного меньше, но не менее жесткие. У Эдварда руки были меньше, чем у Эммета, но пальцы его были длинными и нежными. Но у Карлайла они совсем мягкие. Руки хирурга. Подушечками больших пальцев он помассировал сломанные пальцы на правой руке, и я не смогла сдержать вздох облегчения, когда он снял напряжение, весь день сковывавшее мои пальцы.
- Полегчало?- спросил он, и я кивнула. - Хочу сказать тебе с самого начала, что я буду честен с тобой, Белла. Мне нечего скрывать от тебя, и, надеюсь, когда-нибудь ты сможешь открыться мне тоже. Я буду всегда говорить тебе правду в любых обстоятельствах, как говорю ее всем остальным. Хорошо? – спросил он, и я снова кивнула. – Ни твой отец, ни муж не могут сказать или сделать ничего такого, что испугает меня так, как я был испуган в день, когда ты к нам поступила. Состояние, в котором ты была, чуть меня не прикончило. То, что я испытал, когда увидел, каково было Эдварду, и то, что почувствовал, когда меня вызвали в реанимацию для твоего лечения - все это было одним из самых болезненных моментов моей жизни. То, что кто-то мог так сильно избить тебя и бросить в таком состоянии, и твоя уверенность в том, что ты всё это заслужила, вот что заставило меня ужаснуться больше всего. Испугаться за тебя. Я боялся за тебя, за Элизабет и за своего сына. Не потому, что Джейк или твой отец могли захотеть нам отомстить за то, что мы забрали тебя у них. Больше всего я боялся того, что могло бы случиться, если бы ты вернулась к нему. Но ты ведь не собираешься возвращаться к нему? – спросил он.
К этому времени слезы намочили мою ночную рубашку, но я смогла выдавить из горла: «Нет, я не вернусь к нему».
Карлайл похлопал меня по руке и тяжело вздохнул.
- Хорошо, - решительно сказал он. - Эти двое мужчин звери, Белла. Они худшие из трусов. Они лгали и манипулировали тобой, они насиловали и изолировали тебя. Не могу даже вообразить, как ты начнешь перестраивать свою жизнь заново после всего этого. Быть может, я не знаю, как помочь тебе исцелиться эмоционально, но я буду учиться. И Эсме тоже. Ты можешь обдумать кое-что для меня? – спросил он.
- Конечно, - пробормотала я в салфетку.
- Неважно, что случится с Эдвардом, будете ли вы и дальше вместе или ты решишь, что он не тот, кто тебе нужен, пожалуйста, позволь нам, Эсме и мне, быть частью вашей жизни. Вы с Элизабет обе будете нуждаться в нас, Белла. Единственное, чего мы хотим - это чтобы вам было хорошо, и мы не будем вмешиваться, как бы ни сложились обстоятельства, но нам хотелось бы иметь возможность показать, какой на самом деле должна быть семья, - сказал он, снова похлопав меня по руке.
- Мне не нужно обдумывать это. Я хочу быть со всеми вами. Хочу быть частью вашей семьи. И мне нужен именно Эдвард. Мне всегда был нужен он, и никто другой. Но он собирается обручиться со мной, уверен, что мы поженимся и заживем счастливо, а я даже не знаю, где буду жить, когда уеду отсюда, - разрыдалась я.
Карлайл снисходительно улыбнулся.
- Разумеется, это зависит от твоего решения, но я предполагал, что ты поедешь к нам домой вместе со мной. Не с Эдвардом, дорогая моя девочка, а со мной и Эсме. Тебе нужна помощь с Элизабет, и она уже верховодит в доме, так что имеет смысл, чтобы ты поехала с нами домой. Эммет уже переделывает гостевые комнаты внизу для вас обеих, и к твоей выписке всё будет готово. Знаю, что я не спрашивал тебя, а моя самонадеянность выглядит просто грубой, но мы действительно хотим, чтобы ты жила у нас. Пожалуйста, скажи, что согласна.
Я не могла поверить в услышанное.
- Эммет переделывает комнаты для меня? - спросила я, и он, улыбаясь, кивнул. – Я могу жить с Элизабет в вашем с Эсме доме? - поинтересовалась я, и он снова кивнул. – У меня будет моя собственная комната, с замком на двери?
- Конечно. Никто не будет беспокоить тебя и врываться в твое личное пространство, Белла. И я скажу Эммету, чтобы он врезал замок в твою дверь, - уверил меня Карлайл.
- А как же Эдвард? Думаю, он ожидает, что я буду жить вместе с ним в его комнате, - вздохнула я.
- Что ж, тогда ему придется смириться с тем, что ты не будешь жить с ним. Если, конечно, ты не хочешь этого. Если захочешь поселиться в его комнате, то ты знаешь, что в его распоряжении весь второй этаж. Это ваше с ним дело. Я предлагаю вам место в моем доме, независимо от того, как именно ты решишь в нем жить, с Эдвардом или с нами. Предложение все то же. У тебя будет всё то, что имеют мои дети – моя любовь, верность, средства и защита, и к твоей дочери это тоже относится, - ответил он серьезно.
Это было самое чудесное предложение, которое мне когда-либо делали. Уединение, любовь, верность и защита. Без средств я смогу обойтись или когда-нибудь сама буду в состоянии об этом позаботиться. Но теперь я сделала то, что мне советовала Керри – согласилась.
- Мне бы этого хотелось. Спасибо огромное, - сказала я ему. Я не могла сдержать слезы. Они закипели в горле, и я в голос разрыдалась. Я позволила Карлайлу притянуть меня к себе, и я приняла его поцелуй в висок и поглаживание моих волосы без паники. Он был в большей степени отцом мне в эти двадцать минут, чем мой настоящий отец на протяжении всей моей жизни.
- Тогда в чем же дело? – спросил он, когда мой плач стал утихать.
Я отодвинулась от него и попыталась привести лицо в порядок окончательно промокшей салфеткой.
- Я так глупо себя чувствую.
- Из-за чего, милая? – усмехнувшись, спросил он.
- Я ношу кольцо Эдварда, я дала ему обещание, но мы даже ни разу не были на свидании, - проскулила я. - Боюсь, он создал в голове мой образ, которому я не соответствую. Ему может не понравиться та, кем я на самом деле являюсь.

Перевод: Чипка, Juliet.
Редакция: неподражаемая O_Q.