2024-4-25

16

0

0

Нас не пускали в палату так долго, что Элизабет успела опустошить еще одну бутылочку смеси и снова уснуть в коляске к тому времени, когда Гэри снова вышел. Он направился прямо в комнату отдыха, но сказал, что ему разрешено разговаривать только с отцом. Вначале я запротестовал, и довольно громко, но в конце концов осознал, что этого хочет Белла, и согласился поступать в соответствии с ее желанием и так, как лучше всего для нее.
Мы все вышли из комнаты отдыха и оставили их вдвоем. Я отвез Элизабет в кафетерий и купил всем кофе и целый поднос бутербродов. Ангус получил большую конфету, так как я знал, что это разозлит Роуз.
Мы уселись в саду, чтобы поесть, а через полчаса к нам вышел отец, бледный и усталый.
- Эдвард, на два слова, - позвал он.
Мама сказала, что она присмотрит за Элизабет, поэтому я последовал за отцом в комнату отдыха.
- Что происходит? – спросил я.
- Я не могу сказать тебе, о чем она попросила Гэри, но все это хорошие новости, - сказал он со вздохом.
- Так не пойдет! Ты должен сказать мне больше, - закричал я.
- Не могу. И он не может, поэтому не надо ему звонить, - строго сказал Карлайл.
- Отлично. Можешь ты, по крайней мере, сказать, что с ней происходит? – упрашивал я. – Как она? Все ли с ней в порядке?
Казалось, он обдумывал свой ответ целую минуту.
- Она сказала ему, что поговорит с тобой подробно, когда будет готова, но ты должен знать, что ее душевное состояние сейчас очень хрупкое. Она колеблется между гневом и болью и полна решимости держать нас всех подальше от «ее дерьма», как она это называет. Думаю, тебе следует срочно обсудить это с Керри и наметить какой-то план дальнейших действий, - наконец, сказал он.
Большая часть его слов прошла мимо моего сознания. Все, что мне нужно было знать прямо сейчас, это захочет ли она встретиться со мной.
- Я увижусь с ней? – спросил я.
- Элис сказала, что она повидается со всеми нами, поэтому да, - ответил он, и я вздохнул с облегчением. – Правда, мы должны будем действовать осторожно, Эдвард. Мы не можем ворваться туда и потребовать, чтобы она присоединилась к нам как член семьи. Не можем настаивать на том, чтобы она приняла нашу помощь, и навязывать ей наше общество. Согласен, что так было бы проще и доставило бы нам гораздо больше удовлетворения, но, по крайней мере, некоторое время мы должны поступать в соответствии с ее волей. Принять или нет нашу помощь, должно быть только ее решением, - напомнил он мне.
- Ну что ж, тогда план Б. Мы будем играть честно, - сказал я.
- Отлично, - отец встал, и я вслед за ним. – Иди в палату. Я дам тебе десять минут форы, после чего мы присоединимся к тебе, - усмехнулся он.
Я кивнул на бегу. Тони ушел к стойке регистрации, и ее дверь снова была без охраны. Я постучал, но не стал дожидаться ответа. У меня было только десять минут, и я не мог тратить их впустую.
Когда я вошел, она лежала на боку и горько плакала. Через секунду я уже обнимал ее и говорил, что все будет в порядке. Она рыдала, прося прощения за все, что она уже сделала и что еще только собирается сделать.
- Ты не сделала нам ничего плохого, детка. Ты никогда не делала никому ничего плохого, - сказал я. – Мы любим тебя, потому что ты это ты, а не за то, что ты делаешь или не делаешь. Ты должна это знать. Мы здесь и никуда не собираемся уходить.
- Вы должны бежать от меня, пока есть такая возможность, - прорыдала она.
Я поцеловал ее в макушку, стараясь не задеть рубец, и усмехнулся:
- Мне не обязательно было вмешиваться с самого начала, но я вмешался. Я хочу тебя, Белла, в любом качестве. Если ты решишь, что мы должны быть просто друзьями, - хорошо; если ты захочешь меня так же, как я хочу тебя – а я, детка, хочу тебя всецело на всю мою жизнь – это будет просто великолепно. Но сейчас мы все здесь только для того, чтобы помочь тебе пройти через это, а не по какой-то другой причине. Мы не хотим ничего другого, кроме как снова увидеть тебя на ногах и с хорошим самочувствием.
- Почему вы вообще заботитесь обо мне? – плакала она. – Я плохая, я все порчу. Я ничего не могу сделать правильно, и вы не должны расплачиваться за это.
- О, детка, это просто чепуха. Я знаю тебя, вижу тебя, и остальные тоже. Мы были в твоей квартире, Белла. Знаем, чем ты жертвовала, чтобы Элизабет могла иметь все, что нужно. Плохой человек не поступил бы так, только хороший. Пожалуйста, не пытайся оттолкнуть нас, мы просто хотим, чтобы ты поправилась и получила шанс стать счастливой, - уговаривал я ее.
- Но мой папа и Джейк, они опасны. Они угрожали вам всем, что если они сделают что-нибудь, чтобы навредить тебе… или твоей маме, или Элис? О Боже! Вы не знаете их, они подлые и умеют сделать так, чтобы все выглядело как несчастный случай, - причитала она.
- Я не боюсь, Белла. Я провел много времени, мечтая о том, чтобы быть рядом с тобой, и никому не позволю приблизиться к тебе, чтобы обидеть тебя или Элизабет; это никогда не повторится. Я обещаю тебе, Белла. Я никого не подпущу к тебе. Я уже видел твоего отца сегодня, и он ничего мне не сделал. Он знает, что ничего не может. Знает, что не имеет права приближаться к тебе снова. А мой отец защитит маму и Элизабет, когда он рядом, и Эммет и Джас недалеко, они тоже настороже. Никто не приблизится к тебе, детка, им придется сначала разобраться со мной, - пообещал я.
- Никто не обязан защищать кого-то из-за меня. Сейчас вы должны просто уйти. Они моя проблема, а не твоя и не твоей семьи, - сказала она тихо. Она изо всех сил старалась продолжать обманывать меня, но у нее не получалось. Она хотела, чтобы мы думали, что не нужны ей, но я видел ее насквозь.
- Я знаю, на самом деле ты так не думаешь, просто считаешь, что должна сказать это, и поэтому говоришь. Не надо, Белла, будь со мной честной, пожалуйста, - попросил я. Я повернул ее и развернулся сам так, чтобы видеть ее лицо. Слезы все еще струились по ее щекам, разгоряченным и красным. Это усугубляло красноту раны на ее губе, и она выглядела воспаленной и болезненной. – Посмотри на меня, красавица. Посмотри мне в глаза, скажи, что прогоняешь меня – и я уйду. Уйду прямо сейчас и больше никогда тебя не побеспокою, - пообещал я.
Ее глаза метались от моих глаз к губам и обратно, пока она обдумывала ситуацию. Я почти слышал, как крутились винтики в ее голове, работая с перегрузкой в попытке решить, что делать. Но я знал ее, знал, что она любит меня, она говорила мне это раньше и не прогонит меня сейчас.
- Ну же, Белла, ты сказала, что хочешь, чтобы мы ушли прочь, это твой шанс, - я немного надавил, пытаясь заставить ее принять решение, но не требуя результата слишком страстно, как и советовала Керри.
- Не могу, - прошептала она, и я улыбнулся и притянул ее к себе еще до того, как она договорила.
- Я и не думал, что сможешь, - шепнул я в ее волосы. Я хотел поцеловать ее, но у меня хватило ума не заходить так далеко. Я довольствовался тем, что прижался губами к ее волосам и обнял ее. - И давай не будем так больше, а? Между нами обязательно будут возникать какие-то недоразумения, и наверняка мы с тобой время от времени будем спорить и не соглашаться, но давай договоримся не использовать это как причину для того, чтобы прогонять прочь друг друга или семью. Хорошо?
- Хорошо. Спасибо тебе, - прошептала она и уткнулась головой мне под подбородок.
- Отлично. А теперь – там столпилась большая группа людей, которые находятся здесь для тебя, и они хотят войти и показать тебе, и сказать, что ты любима, желанна и достойна этого. Могу я пригласить их войти? – спросил я.
Она вытерла глаза тыльной стороной руки, и я подал ей салфетку из коробки на тумбочке.
- Я огорчила твою мать, - прошептала она, когда последняя слезинка была стерта.
- Она говорит, что ты ничего подобного не делала, но это ваше с ней дело, - сказал я твердо.
- Я нагрубила Элис, - простонала она.
- Подумаешь, я грублю ей все время, а она все еще любит меня и все еще любит тебя. Обычная ссора между сестрами, - сказал я.
- Она мне не сестра.
- Может ею быть, - возразил я. – Она хочет заняться твоими волосами и посплетничать о парнях, а ты говоришь ей, чтобы она шла к черту, - настоящие сестры, - я рассмеялся.
- Но каждый захочет узнать, что я сделала, - она все еще хваталась за соломинку, пытаясь привести веские причины, из-за которых нам следовало не хотеть ее знать.
- Никто не знает ничего значительного, потому что ты ничего никому не рассказала, насколько мне известно, а те крохи, которые кто-то из нас знает в индивидуальном порядке, мы храним в тайне по твоей просьбе, - сказал я. – Никто не обсуждает тебя за дверями палаты, Белла. То, что ты говоришь нам – личное, и мы не делимся этим ни с кем. Если ты что-то сказала моей маме, то она одна знает это. То, что ты говоришь мне – наше и только наше с тобой, пока ты этого хочешь, - я немного покривил душой, сохраняя непроницаемое выражение лица, и сказал себе, что я улажу это с богом, когда придет время. Мама кое-что разгласила, но этого было недостаточно для меня, чтобы понять что-то, о чем мне не следовало знать. Я надавил: - Ты разрешила Гэри рассказать кое-что моему отцу, правильно?
- Да, - она шмыгнула носом.
- Ну вот, и он сделал это, но отец не сказал мне о том, что узнал, несмотря даже на то, что я закатил истерику, как пятилетний. Так что, клянусь, твое – это только твое, оно неприкосновенно, никто не сплетничает о тебе, - заверил я ее.
- Правда? – спросила она тихо. – Твой отец ничего тебе не сказал? – переспросила она.
Я обдумал ее вопрос, пытаясь решить, чего она ждет от меня. Вспомнив, что представляет собой ее отец, я понял, как должен ответить.
- Успокойся, сядь, вытри глаза, остальные нагрянут в любой момент, - сказал я и помог ей сесть повыше. Она вытирала глаза, пока я говорил: - Я не особенно хорошо знаю твоего отца, мне ясно только, что он мне не нравится из-за того, как он, насколько мне известно, обращался с тобой, но я хочу, чтобы ты знала, что можешь доверять моему отцу. Он лучший человек из всех, кого я знаю. Если бы он не был врачом, думаю, он все равно жил бы, помогая людям. Он не совершенен, но он хороший. Если ты попросишь его не разглашать что-то, он этого не сделает. Думаю, он уже очень давно беспокоится о тебе, и у него было много возможностей подвести тебя или солгать, или предать тебя, но он ни разу этого не сделал. Даже когда я умолял его рассказать, что ему сказал Гэри, он отказался. Поэтому если тебе неловко рассказывать о чем-то мне, ты всегда можешь поговорить с моим отцом, - сказал я.
Мне было больно говорить это. Я хотел, чтобы она доверяла мне; несмотря на мое нежелание знать подробности того, через что ей пришлось пройти, я говорил правду, когда объяснял это Кэрри. Белла должна облегчить свою душу, открывшись мне, если мы собираемся быть вместе и если она хочет оставить все плохое в прошлом, но я все еще не хотел знать детали. Однако если она хочет довериться кому-то, но этим кем-то не могу быть я, то пусть это будет мой отец, потому что я действительно уверен в каждом из слов, которые только что сказал ей о нем.
Она кивнула и промокнула глаза салфеткой.
- Ладно, - пробормотала она. - Я должна тебе кое-что рассказать, - и я испытал смешанные чувства, когда она согласилась с тем, что я ей только что сказал.
- Мне тоже нужно с тобой поговорить, но давай вначале разберемся с массами, хорошо? – я рассмеялся, и она кивнула. – Я знаю, детка, ты устала, поэтому постараюсь, чтобы это не заняло много времени.
Я отпустил ее и выглянул за дверь, чтобы сказать остальным, что они могут войти. Эммет чуть не сбил меня с ног, проталкиваясь в дверь. Вот вам и «осторожно».
Я взял Элизабет у мамы, когда она вошла в палату, и как только все оказались внутри, закрыл дверь и нашел местечко рядом с моей неудобной кроватью.
Мне не приходило в голову ничего подходящего, чтобы нарушить молчание, и я видел, что Белла чувствует себя неловко. Я пожал плечами и спросил ее:
- Ты хочешь сказать что-нибудь, пока мы все здесь?
Ее глаза встретились с моими, и я понял, что она пытается справиться с присутствием большой группы людей и с величиной стоящей перед ней задачи.
- Кажется, я просто хочу сказать всем спасибо и попросить прощения, - к концу фразы она заплакала, но уже через мгновение рядом с ней оказались все три женщины, и каждая из них по-своему поддерживала и подбадривала ее.
Мама поглаживала ее по волосам и уверяла, что ей не за что извиняться. Элис растирала ей руку и говорила, что она всегда любила ее. Рози стояла рядом с мамой с Ангусом на руках и говорила моей Белле, что если кто-нибудь появится поблизости от нее еще хоть раз, она оторвет им нечто, делающее их похожими на мужчин, и заставит это проглотить. Это необычное обещание, вполне в характере Рози, заставило Беллу улыбнуться.
Я втиснулся рядом с Беллой и завладел ее свободной рукой. Сжал ее и получил в ответ великолепную улыбку.
- Видишь, Белла? Все они здесь потому, что хотят быть здесь. Никакого тайного плана, никаких ожиданий, они здесь, просто чтобы помочь тебе. За исключением Ангуса, но он пойдет куда угодно, если там много конфет, правда, Громкопук? – хохотнул я.
- Ангус-Громкопук! – прокричал он, разбудив Элизабет и заставив ее завопить, как банши (прим. пер.: банши - привидение из ирландских и шотландских преданий, завывания которого под окнами дома предвещают обитателю этого дома смерть. В данном случае выражение явно использовано автором просто как устойчивая идиома, без подтекста)
- Иззи пвачет, - сказал он, показывая на нее. Я вынужден был отпустить руку Беллы, так как малышка, крича, выгибалась и могла упасть.
- Можно я возьму ее? – попросила Белла.
Я протянул ей девочку, и она прижала ее к груди. Элизабет немедленно прекратила кричать, и почти все улыбнулись или вздохнули, видя, как замечательно смотрятся Белла и ее ребенок.
- «Иззи», - я повторил имя, которое Ангус дал малышке. – А что, это мило, - сказал я Белле.
- Я никогда не сокращала ее имя раньше, но мне нравится это, Ангус, - и она улыбнулась маленькому мальчику, который гордо выпятил грудь.
- Иззи! – сказал он и показал на малышку, которая теперь возилась на руках у Беллы, явно в поисках пищи.
Я наклонился к сумке под коляской, достал ее бутылочку и протянул Белле. Она приложила соску ко рту Элизабет, и вскоре мы все стояли вокруг и смотрели, как мать кормит свое дитя. Они были так прекрасны вместе.
- Спасибо, - прошептала Белла, глядя на меня.
Я понятия не имел, за что она мне благодарна, но улыбка на ее лице и свет в ее глазах были вполне достаточным вознаграждением.
- Не представляю, что я сделал, чтобы заслужить такую улыбку, но всегда пожалуйста, - сказал я ей.
Я нерешительно протянул руку и положил ее на животик Элизабет. У меня не было намерения вмешиваться, и я не хотел повторения вчерашнего, когда Белла оттолкнула меня, поэтому на этот раз я был осторожен. Но оказалось, в этом не было необходимости. Как только моя ладонь коснулась пузика малышки, Белла обвила ее пальцами и крепко сжала. Внутри меня все вспыхнуло от гордости. Я наклонился и прикоснулся губами к ее волосам, а потом – к мягким волосам Элизабет. Они сделали меня таким счастливым.
- Хорошо, обед за мной, - объявил мой отец, вставая. Вероятно, он хотел дать понять, что на сегодня с него хватит.
Рот моей матери открылся и остался в таком состоянии; это было идеальным подражанием золотой рыбке.
- Ты платишь? – спросила она отца.
- А в чем проблема? – хохотнул он.
Она засмеялась:
- Никаких проблем. Просто не могу припомнить, когда ты в последний раз приглашал нас на обед.
- В таком случае, лучшее, что ты можешь сделать – это доставить свою симпатичную маленькую задницу в машину, - сказал он со смехом, заставив остальных съежиться. – Мы вернемся за Элизабет через несколько часов, - предупредил он нас с Беллой и вышел из палаты.
- Кажется, сейчас моя реплика, - сказал Эммет. – Пошли, пока он не передумал, а стая моли в его бумажнике не устроила освободительное восстание, - он засмеялся. – Увидимся завтра, сестренка, - сказал он Белле, и она порозовела. – А что? Ты теперь моя сестра, - заявил он. – Пойдем, женщина, - сказал он Рози.
Она наклонилась и поцеловала Беллу в щеку.
- Мы придем завтра во второй половине дня, - пообещала она. – Ангус, попрощайся.
- Пока-пока, Беува, пока-пока, детка Иззи, - сказал он, мило улыбаясь. Ребенок был чертовски очарователен. – Пока-пока, Эд! – сказал он мне и помахал рукой; я помахал ему в ответ.
- До скорого, Ангус-Громкопук! Пока, Эм, пока, Рози, - попрощался я с ними и удачно избежал сердитого взгляда Розали.
Джаспер поцеловал Беллу в макушку и взял Элис за руку:
- Пойдем, мой цветочек, обед за счет отца ни в коем случае нельзя пропустить, - рассмеялся он. – Мы тоже придем завтра.
Элис поцеловала Беллу, потом Элизабет, потом меня.
- Поговорите, вам необходимо поговорить, - она назидательно покачала пальцем, и я кивнул, соглашаясь.
- Пока, сестренка. Не волнуйся, Джас, - сказал я моему зятю и пожал ему руку.
И вот мы остались только втроем. Как это должно быть всегда. Я, Белла и Элизабет.



Когда все ушли, стало так тихо. И палата показалась огромной, когда в ней остались только Эдвард, Элизабет и я.
- Откуда взялась коляска? – спросила я.
- Мы с Элизабет предприняли маленький шопинг после нашей поездки в клинику, - сказал Эдвард. Он подкатил ее ближе к кровати и несколько раз повернул в разные стороны, как будто проводил модный показ колясок. – Мне показалось, что коляска ей понравилась, она спала в ней сегодня довольно долго.
Я посмотрела на малышку как раз вовремя, чтобы заметить, что ее веки затрепетали и опустились.
- Нужно поменять ей подгузник перед сном, - сказала я, сдвигая Элизабет ниже, к себе на колени. – Не мог бы ты подать мне его?
- Я сам могу сделать это, - предложил он и взял ее сумку из задней части коляски.
Мне действительно хотелось перепеленать ее, прошли недели с тех пор, как я последний раз этим занималась, но он, казалось, так стремился помочь, что я согласилась. Я смотрела, как зачарованная, как он посыпает ее крошечную попку присыпкой и умело застегивает подгузник.
- Где ты этому научился? – спросила я.
- Мама показала. Тебе понравилось, как я сделал это? – спросил он. Его большие зеленые глаза были полны желанием получить похвалу от меня.
Я улыбнулась:
- Конечно. Ей сухо, удобно, и она даже не проснулась. Ты сделал все идеально.
- Сильно преувеличено, но все равно спасибо, - с восхитительной улыбкой он взял Элизабет на руки и поднес ее ко мне. – Поцелуй ее, а потом я покажу тебе, как сильно ей нравится ее коляска.
Я поцеловала Элизабет в лобик, и он снова унес ее. Я смотрела, как он бережно уложил ее в коляску и укутал розовым одеяльцем. Потом свернул использованный подгузник, запаковал его в маленький пакет абрикосового цвета и выкинул в мусорное ведро в ванной. Вернувшись, он подвинул коляску и поставил ее рядом со своей кроватью.
- А что в пакетах? – спросила я, показывая на магазинные пакеты на его кровати.
- Он почесал в затылке и смущенно покосился на меня. – Мм, ну, я купил тебе кое-что, но теперь, теперь я не знаю… - сказал он.
- Можно мне посмотреть? – весело спросила я.
- Конечно, можно. Это просто, ну, я подумал, может быть тебе неудобно, когда мы что-то делаем для тебя, не узнав твоего мнения. После сегодняшнего, ну, просто я понял, может быть мне следует чуть сдать назад, - он пожал плечами.
- Мне бы хотелось посмотреть, что ты купил, - сказала я. – У меня больше нет ничего из моего, ведь так? - спросила я грустно.
- Джас привез почти все вещи Элизабет, они в ее комнате у меня дома, но твои вещи – нет, совсем немного. У меня твоя коробка с книгами, бумажник и еще сумка с туалетными принадлежностями. Но твою одежду мы оставили там. Элис прошлась по магазинам и купила тебе новую одежду на то время, когда ты придешь домой, - сказал он мне.
- Моя коробка с книгами у тебя? – спросила я, внезапно заволновавшись. – А есть в ней папка с рецептами?
- Да, думаю, она там. Хочешь, чтобы я привез ее тебе? – спросил он, направляясь к своей кровати и забирая оттуда пакеты.
- Мне нужна эта папка, - сказала я ему, хотя не собиралась рассказывать, зачем. Там была моя копия контракта. Мистер Бенсон сказал, что она ему нужна.
- Когда я в следующий раз буду дома, прихвачу ее с собой сюда, - сказал он. Он сел в пластиковое кресло возле моей кровати и положил рядом с собой пакеты. – В общем, я купил тебе халат, чтобы ты могла вставать с постели в любое время, когда захочешь. И еще тапочки, - с этими словами он положил на мою кровать первый пакет.
Я достала вещи из пакета и улыбнулась. Халат был таким пушистым и мягким, что я не утерпела и потерлась об него щекой.
- Огромное тебе спасибо, - сказала я.
- Тапочки на резиновой подошве, так что ты не поскользнешься, - он показал на них, и я взяла их из пакета тоже. Они подходили к халату.
- Спасибо, - сказала я. - Тебе не нужно было делать это.
- О, так ты хочешь разгуливать по больнице в одной ночнушке, да? – он хохотнул, а я вынуждена была признать, что не хочу. – Тебе нужно ходить, чтобы выздороветь, Белла. Твоим ребрам необходимо, чтобы ты была в вертикальном положении по много часов ежедневно, это поможет и твоему равновесию. Кроме травм лица, у тебя могут быть проблемы с равновесием из-за уха. Мы не узнаем, как с этим обстоят дела, пока ты не побываешь у отоларинголога и окулиста. Отец постарается назначить эти визиты на понедельник.
Я провела пальцами по щеке и вздрогнула. Она все еще была слишком чувствительной, а рубец во рту по-прежнему причинял мне сильную боль, если я долго не разговаривала, а потом пыталась что-то сказать, забыв о нем.
- У меня закружилась голова, когда я ходила сегодня, неужели так будет всегда? – спросила я.
- Надеюсь, нет. Большинство пациентов испытывают тошноту и головокружение, когда впервые встают после длительного постельного режима. Как ты считаешь, твой слух нарушен?
Я покачала головой:
- Нет, не думаю. До сих пор мне не приходится напрягать слух, чтобы услышать больше, чем нужно.
- Хорошо, - сказал он с чарующей улыбкой. Положил на колени еще один пакет и засунул в него руку. Он достал и отдал мне небольшую коробку. – Это Nintendo Ds, и ты можешь играть в него. Думаю, это будет полезно для твоих пальцев.
- Я видела такие, - сказала я. – Они очень дорогие, Эдвард, я не могу принять это от тебя, - и я оттолкнула коробку обратно.
- О, нет, не надо. Ты говорила, что разрешишь помогать тебе, а это тебе поможет. Это развлечет тебя, когда меня не будет рядом, а еще ускорит восстановление функций пальцев, - сказал он, снова толкая коробку ко мне.
- Какие игры ты купил? – хихикнула я. – «Hello Kitty»? – я засмеялась.
- Я помню, тебе нравилась эта игра, и мне следовало купить ее, но нет, я взял «Brain Training», Судоку, Ма-джонг, Шахматы и «Donkey Kong», - сказал он со смехом.
- Вау, это действительно займет меня надолго. Спасибо, это очень мило с твоей стороны, - сказала я и просмотрела маленькие коробочки с играми, которые он подал мне.
- Подожди, здесь еще кое-что, - он хохотнул и снова потянулся к пакету. – Я купил тебе фотоаппарат, так что можешь фотографировать Элизабет каждый день, чтобы тебе было видно, как она растет. Мама говорит, что она прибавила еще четыре унции за последние несколько дней. (прим. пер.: унция – мера веса в Великобритании и США, равная 28,35г, следовательно, Элизабет прибавила в весе чуть больше 100 г). – он протянул мне коробку. – Ничего особенного, я взял первую же, которая показалась мне приличной, но я подумал, что ты можешь сделать все фото, какие ты хочешь, а потом использовать мой лэптоп, чтобы отредактировать их или послать кому-нибудь по электронной почте, или еще что-нибудь, что ты захочешь
Мне хотелось плакать. Это было так мило, но совершенно бесполезно.
– Мне некому посылать фотографии, - прошептала я.
Он засмеялся:
- Нет, есть кому. Когда ты откроешь мою почтовую программу, увидишь адреса всех нас и сможешь посылать мне сообщения в любое время. Я бы очень хотел видеть фотографии Элизабет, - сказал он, и его прекрасные зеленые глаза засияли. – Думаю, я должен предупредить тебя, что в понедельник мне придется выйти на работу.
Я была рада, что ко мне больше не присоединен кардиомонитор, потому что в противном случае сигнал тревоги был бы неистовым.
- О, - сказала я грустно. Я понимала, что ему нужно работать, всем нужны деньги. – Но ты же придешь повидаться со мной после работы, правда? – спросила я.
- Разумеется, приду. Я буду оставаться здесь с тобой по ночам, если ты все еще хочешь этого. И я договорился, что буду работать через день, поэтому тебе придется мучиться со мной все остальные дни, - он засмеялся.
- Мучиться с тобой, ха, - фыркнула я. – И мне хочется, чтобы ты оставался со мной по ночам. Ты не скучаешь по своей собственной кровати?
- Ничуть, - сказал он. – А еще я купил тебе несколько книг, - он положил на тумбочку три толстых тома. – И несколько журналов, извини, если это мусор, но я не знал, что взять. Однако лучшее я приберег на самый конец. Тада! – сказал он взволнованно и перевернул последний пакет над моей кроватью. Оттуда выпали маленькие бутылочки сока, конфеты, бесчисленные упаковки с печеньем.
- О Господи, - захихикала я. – Я так давно не видела конфет, - и я схватила первую подвернувшуюся под руку. Я прочитала, что написано на обертке и увидела, что в ней содержится карамель и нуга. Это звучало божественно.
- На твоем месте я был бы осторожен и не стал бы есть все сразу. Твой желудок должен привыкнуть к такой пище. Сколько времени ты не питалась нормально, Белла? – спросил он.
- Не так долго, как ты думаешь, - сказала я. – Ты, вероятно, решил, что Джейк морил меня голодом или что он не давал мне денег на еду. Но он давал! Я просто должна была распределять их так, чтобы у Элизабет было все, в чем она нуждалась. Вначале я все время готовила, я люблю готовить, но когда он обнаружил, что я беременна, все изменилось.
- Скажи все, как есть, Белла: ты была вынуждена голодать, чтобы Элизабет могла иметь самое необходимое. Не пытайся приукрасить, только не мне, ты должна рассказать мне, как все было на самом деле, а не так, как тебе хотелось бы, чтобы это выглядело со стороны, - сказал Эдвард. Он наклонился через край кровати и пальцем приподнял мой подбородок, чтобы наши глаза встретились. – Я буду ненавидеть все, что он сделал с тобой, но хотел бы, чтобы ты сказала мне все прямо.
- Похоже, нам следует поговорить об этом прямо сейчас, а? – сказала я тихо.
- Возможно, - нерешительно согласился он.
- Помоги мне прибрать все это, - попросила я, и мы вместе сгребли сладости и соки обратно в пакет, и Эдвард снова отнес его и коробки с фотоаппаратом и игровой консолью на свою кровать.
Потом он придвинул пластиковое кресло ближе ко мне и положил голову на руки, так что я не могла видеть его глаза.
- Я выслушаю все, что ты хочешь сказать мне, - пробормотал он.
С помощью кнопки я немного опустила изголовье кровати, потом откинула покрывало и похлопала по матрацу:
- Элизабет спит, может быть, тебе лучше быть здесь, рядом со мной, пока мы разговариваем?
Он поднял на меня глаза и улыбнулся.
- Ты уверена? У тебя был тяжелый день. Я пойму, если ты не хочешь, чтобы я был так близко к тебе сейчас – знаешь, после того, что было сегодня, и вообще, - сказал он, но я понимала, что причиню ему боль, если снова оттолкну, а мне этого совсем не хотелось.
- Пожалуйста, Эдвард! Просто полежи со мной, пока я буду говорить то, что должна сказать, - сказала я умоляюще.
Его улыбка была прекрасной. Он скинул ботинки и лег на кровать рядом со мной. В точности как вчера, мы устроились так, что я полулежала у него на груди, мои руки расслабленно лежали на его животе. Одной рукой он обнимал меня за плечи, другая же была на моей руке.
- Можно я расскажу тебе, о чем попросила мистера Бенсона? – спросила я тихо.
- Разумеется, - мягко ответил он. – Но вначале могу я сказать кое-что тебе? – спросил он, и я повторила его ответ. – Я должен сказать тебе, какая ты красивая. Я хотел это сказать сразу, как только мы вернулись, но тогда это было бы некстати. Однако ты выглядишь потрясающе. Ты чувствуешь себя лучше после душа и в чистой одежде?
- Да, это изумительные ощущения. И спасибо тебе. Я бы попросила тебя надеть очки, но мы уже использовали эту шутку, - я тихо рассмеялась.
Я почувствовала поцелуй на своих волосах. – Короче, ты прекрасна. Я просто хотел сообщить тебе это, а теперь говори ты.
Его пальцы начали выводить медленные круги по тыльной стороне моей правой руки. Мои пальцы все еще болели, но ничто не могло сравниться с ощущением его прикосновений к моей коже. Я попыталась забыть о них на то время, пока буду говорить.
- Ну, ты знаешь о документах, которые ты подписал, чтобы быть моим медицинским представителем, так что это легкая часть. Я подписала бумаги, которые сделают тебя законным опекуном Элизабет, если со мной что-нибудь случится, - сказала я осторожно. – Я знаю, мы не говорили об этом, но я хочу, чтобы ты позаботился о ней, если меня не станет.
Он лежал очень тихо, и только я подумала, что он не собирается отвечать, как он глубоко вздохнул и сказал:
- Хорошо, если ты считаешь, что так будет лучше всего, я могу сделать это. Но ты никуда не денешься, - сказал он и поцеловал мои волосы.
- Надеюсь, что нет, - пробормотала я. – Еще у него были документы, которые я должна была подписать для суда. Чтобы заставить моего папу держаться подальше по моей просьбе, а не по вашей, так что я подписала их тоже, - сказала я ему.
- Хорошо. Я не знаю, что он сделал, но я рад, что он не сможет приближаться к тебе, если ты этого не хочешь, - сказал он.
Я глубоко вдохнула перед следующей частью.
- Я попросила о разводе.
Он тоже вздохнул:
- Слава Богу за это, детка, - сказал он. – Мне жаль, хотя это не годилось для тебя, - добавил он.
- Нет, тебе не жаль, - засмеялась я, - Но спасибо тебе в любом случае за то, что ты так сказал, - я вздохнула. – Думаю, мне придется организовать тест на отцовство, чтобы доказать, что Джейк – не отец Элизабет. Ты поможешь мне с этим? Я пойму, если ты не сможешь.
- Конечно же, я могу. Я устрою это, не беспокойся ни о чем. Ты собираешься рассказать полицейским о том, что он сделал с тобой? – спросил он, и я напряглась.
- Не знаю. Сейчас я просто благодарна за возможность быть от него подальше. Это достаточная компенсация на данный момент, - ответила я честно. – Думаю, я огорчила твою мать, когда сказала об этом сегодня, и мистер Бенсон, кажется, был в ужасе, но мне нужно кое-что тебе рассказать.
- Я уже говорил тебе, детка. Я выслушаю все, что ты хочешь мне сказать. Тебе не стоит беспокоиться о том, что ты расстроишь меня, я уже большой мальчик и могу справиться с чем угодно, - сказал он твердо.
- Хорошо. Тогда приступим. Твоя мама и мистер Бенсон сказали мне, что контракт между моим папой и Джейком противозаконен. Я не знаю теперь, что и думать.
- Не понимаю, что ты имеешь в виду, - сказал Эдвард.
- Мм, ладно. В общем, когда мой папа обнаружил, что я беременна, он настоял, чтобы я вышла замуж. Ему было все равно, за кого, он беспокоился только, что не сможет назначить более высокую цену, потому что я была… ну… скомпрометирована, - я съежилась при этих словах, но это было то, что он сказал в то время, и я никогда не забуду этого. – Я обманула Джейка, Эдвард. Он не знал, что я беременна. Он думал, что заключил выгодную сделку. Мне нужно было оказаться подальше от моего папы, поэтому я не сказала ему. Он заплатил большие деньги за меня, и получил не то, на что рассчитывал. Это привело его в ярость, такую страшную ярость, когда он обнаружил это. Я думала, мой папа уже объяснил ему, из-за чего цена такая низкая, но он ничего не сказал.
Мне было так стыдно за эту ложь и страшно услышать, что он теперь думает обо мне.
Эдвард долго молчал. Он дышал ровно, и я подумала, что, должно быть, он уснул. Было бы лучше, если бы так и оказалось, и мне не пришлось бы признаваться в ужасных поступках, которые я совершила. Не пришлось бы сознаваться в том, что я лгунья. Может быть, мне следует рассказать ему остальное, пока он спит, и тогда я смогу притвориться, что рассказала ему и мы смогли забыть это.
- Он заплатил твоему отцу? – спросил он в конце концов, и я сжалась.
Его голос звучал неумолимо.
- Да, конечно, заплатил. Это был договор. Он не отказался от своих обязательств, даже когда обнаружил, что я беременна, - осторожно сказала я.
- Он на самом деле дал твоему отцу деньги за тебя? – спросил он. Я чувствовала, как напряглись его мышцы и задрожала рука, сжимающая мое плечо.
- Да, конечно, Эдвард. Так всегда делается, я знаю, что тебе это должно быть известно. Когда ты берешь жену, ты должен заплатить за нее ее отцу. Мой отец был очень, очень зол, когда я забеременела, потому что я стоила ему больших денег и он не думал, что не получит их назад, поскольку вынужден будет продать меня так дешево. Но я солгала, Эдвард. Я обманула Джейка, и он не знал, что я уже была беременной, когда он женился на мне. Ты, должно быть, ненавидишь меня, - прошептала я. Я ненавидела себя, и поэтому само собой разумелось, что теперь, когда я призналась, Эдвард возненавидит меня тоже. Он никогда больше не сможет мне доверять.
- И наличные фактически поменяли владельца? – спросил он.
- Да, - пробормотала я.
- Почему ты вышла за Джейка? – спросил он очень тихо. – Ты любила его вначале?
Я слышала ярость в его словах и уже планировала бегство.
- Нет. Я не любила его вначале и не люблю теперь. Я вышла за него потому, что не могла растить ребенка в доме моего отца. И не стала бы. Не знаю, почему Джейк согласился на это. Думаю, он всегда любил меня, даже когда мы были детьми. Я не хитрила с ним специально; знаю, что ты не поверишь мне сейчас, но я этого не делала. Я говорила, что не люблю его, но он все равно настаивал, а потом папа согласился, и они договорились о цене, а после этого все случилось действительно быстро, - сказала я торопливо.
Он трясся, по-настоящему трясся теперь. Его ноздри расширились, и я чувствовала ярость, исходящую от него. Я осторожно убрала руки с его живота и положила их себе на бедра. Если я подниму голову, он поймет, что я планирую сбежать, поэтому я сделаю это в последнюю очередь.
Мне нужно было оказаться подальше от него до того, как он ударит. Мне нельзя быть избитой снова. Только не сейчас. Я только что вылечилась после последнего взрыва, я наверняка останусь без зубов. Эдвард не такой крупный, как Джейк, но он гораздо сильнее злится на меня. Эдвард любит меня, его гнев будет смертельным, а моя ложь Джейку заставит его наброситься на меня.
Я медленно подняла голову с его груди, перекатилась на спину, спустила ноги с кровати, вскочила и отбежала за полсекунды. Боль в ребрах разрывала меня, в груди жгло, как огнем, когда я двигалась. Пальцы на ногах заболели, когда я встала на них без посторонней помощи – впервые с тех пор, как они были сломаны. Боль распространялась на верхнюю часть правой стопы и вверх по голени. Тошнота была непреодолимой, но я ухитрилась сохранить содержимое желудка на месте с помощью концентрации на плане забрать коляску из палаты. Я не сомневалась, что, как и Джейк, Эдвард не обидит Элизабет, но я не оставлю ее на этот раз.
В следующий момент Эдвард приподнялся и уставился на меня.
- Белла? Что за черт? – спросил он меня, соскальзывая с кровати.
Я слишком поздно поняла, что допустила фатальную ошибку.
У меня не было пути для отступления. Ложась, я выбрала неправильную сторону кровати и сейчас была заперта – Эдвард стоял между мной и единственным проходом к Элизабет. Сейчас он стоял с моей стороны кровати, уставившись на меня сверху вниз, его руки были вытянуты вперед ладонями вверх.
Я осмотрела его снизу доверху. Он был настолько выше меня, а я была такой тощей, все еще слабой. Я ему не противник. Можно было попробовать нырнуть мимо него, но не было никакого способа забрать Элизабет из палаты, если я выберу этот путь. Я начала переминаться с ноги на ногу, не зная, что делать. Мне следовало нажать кнопку вызова медсестры, но я не подумала об этом вовремя. Я не знала, как он бьет – закрытой рукой, открытой или кулаком, будет ли он бить наотмашь или навалится сверху? Я не знала, как защититься от Эдварда. Это было новым для меня.
Он сделал крошечный шаг вперед, и я съежилась и попыталась, распластавшись, прижаться к дверце шкафа.
Это было глупо, так как у него были теперь на руках все карты, вся сила. Мне некуда было дальше отступать, а единственный путь из палаты был мимо него. Я смотрела снизу вверх на его лицо и пыталась разобраться, как он дерется. Джейк всегда прикусывал нижнюю губу, когда был достаточно зол, чтобы ударить, а лицо Эдварда покраснело, но пока он не показывал мне никаких знаков, которые я могла бы истолковать. Я знала его недостаточно хорошо, чтобы угадать, как он собирается бить меня.
- Белла, - сказал он тихо, и я снова посмотрела ему в глаза. Они были мягче, чем до этого, он не выглядел рассерженным, но я уже попадалась на эту удочку раньше. Больше меня не изобьют. – Белла, пожалуйста. Успокойся, детка. Я не обижу тебя, - говорил он, но продолжал приближаться ко мне, и его действия не соответствовали словам.
Мне нужен был новый план.
То, что срабатывало с моим отцом и с Джейком, не обязательно должно было сработать с Эдвардом, но у меня не было выбора. Я была приперта к стенке и не имела ни малейшего шанса добраться до Элизабет. Поэтому я была вынуждена прибегнуть к тому, что мне было знакомо.
Я опустилась на колени. Боль усилилась, распространяясь от ребер к горлу, и меня чуть не вырвало. Подавив тошноту, я потянулась к ремню Эдварда. Я глубоко вдохнула и пристально посмотрела на него сквозь ресницы, как меня учили.
- Я сделаю это хорошо, пожалуйста, не бей меня, - сказала я ему, расстегивая его ремень.